Текст книги "Знамение"

Автор книги: Нэт Прикли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Как скажешь, Мерлью, – очень мягко парировал Найл. – Значит, в Диру им соваться нельзя.

– Уж не собрался ли ты всерьез воевать с Магом? – принцесса мгновенно ухватила суть ответа.

– Я этого не говорил, – попытался Найл погасить накал спора.

– Вы что, с ума посходили? – удивился медик. Какая Дира? Какой Маг? Мы же собирались просто найти спокойное место и переждать там три месяца, пока дети подрастут.

– Мудрое замечание, – согласилась принцесса. Вот только какие тут могут быть три месяца? Оглянись! Тут же все ненастоящее! Тут живого только акации за замком, да трава вокруг прудов. Один день хорошей охоты, и мы съедим все до последней мухи!

– Есть еще рыба в воде, – не выдержал-таки Нуфтус. – Мы ее ловить умеем, нас Посланник учил.

– Что я, своей речки не знаю? Чтобы вас всех хоть неделю прокормить, бредень придется отсюда, и до самой Диры тянуть. Тоже, кстати, хорошая мысль.

– А может быть, сперва осмотрим всю долину? – примирительно улыбнулся Найл. – Мы ведь не прошли и полукилометра, а долина тянется примерно на три. Хорошо?

Пожалуй, только это предложение и позволило спокойно закончить обед. Подкрепившись, люди опять разбились на две группы: старшие женщины остались проверять траву на острове, а подростки во главе с Найлом и Мерлью пошли дальше на разведку.

К сожалению, большей частью принцесса оказалась права: основная растительность буйно разрасталась по берегам речушки. Земли тут не было, и зацепиться корнями за гладкие валуны удавалось только все тому же дубовому папоротнику, пурпурной камнеломке и редким чахлым березкам. Правда, кое-где рядом с рекой вдруг обнаруживались то компактные заросли акации или шиповника, то высокие деревья дяди Джо – густо-коричневые, с редкими толстыми ветвями, заканчивающимися мохнатыми кисточками из кожистых листьев. Найл не знал, откуда появилось столь странное название, но его сильно удивляло благополучие этих редких даже в пустыне деревьев при полном отсутствии опунции и сагуаро.

Движений среди этих островков зелени не замечалось, но правитель был уверен, что насекомые тут должны быть, обязательно должны. В пустыне возле каждой чашечки уару, возле каждого ствола сагуаро или куста креозота всегда появлялись свои мелкие и крупные завсегдатаи, на более крупных островках зелени – постоянные жители, а на крупных оазисах в пять-десять опунций находили убежище и такие крупные твари, как сороконожка, вроде той, что атаковала Найла на его пути из плена. Здесь, в Долине Мертвых, не было столь буйной жизни, как рядом с Парящей Башней или возле озера Дира, но тут имелась и трава, и деревья, и кустарники, и – невероятная редкость – сколько угодно воды! Опыт жизни в пустыне подсказывал, что подобный райский уголок должно защищать не меньше десятка сороконожек и полусотни черных скорпионов. Отстоять у них право на спокойную жизнь в столь уютном месте могла разве только крупная колония муравьев. Однако, никто не нападал на пришельцев, нигде не паслись любимые муравьями афиды, никто не пытался хотя бы издалека, мысленным лучом прощупать, кто заявился в укрытый между гор оазис.

На миг Найла обжог испуг – а вдруг радиация? Но правитель тут же отбросил мысль, как негодную: радиация не уничтожает жизнь, она лишь коверкает ее до неузнаваемости. Уродства вокруг не наблюдалось. Красивые рыбки в прозрачной воде, красивые красные цветы вдоль берега, цветущий шиповник в ложбинке на берегу.

Река резко повернула и разлилась в широкий, но неглубокий пруд. Дно из каменистого превратилось в песчаное и странно изменилось: оно скашивалось в сторону светло-серой скалы. У берега глубина оставалась примерно по колено, а под скалой дно терялось во мраке. Сама скала поднималась вдоль воды ступеньками, но слишком высокими для человека, метра по два. Три метра, пять, семь и десять. Каждая ступенька имела нависающий над прудом длинный и узкий выступ, любой неосторожный шаг по которому мог скинуть человека в темную воду.

За прудом стояла роща засохших стволов, между которыми просвечивало несколько возвышений со столбами по углам.

– Мрачновато, – задумчиво сказала принцесса, – Я наверх поднимусь, не возражаешь?

– Хоть дрова тут в достатке, – отметил Найл, свернул к бывшему лесу, прогулялся по одной из еще сохранившихся дорожек, выложенных красным камнем. Дорожки причудливо петляли – видимо, огибая ранее существующие кустарники или родники, но с неизбежностью приводили к возвышениям со столбами. Правитель поднялся на одно из них, оглянулся, и с изумлением обнаружил, что весь отряд с сосредоточенными лицами следует за ним попятам. – Вы чего?

– Смотрим, – ответила за всех Юлук.

– Смотрите, – кивнул Найл. – Представляете, сколько нужно было сил, чтобы выдолбить тут в камне глубокую яму, засыпать ее землей и посадить деревья.

– А зачем они это делали, Посланник? – спросил Нуфтус.

– Для красоты, – усмехнулся правитель. Вместо голой скалы здесь зеленел лес. Ведь это куда красивее, правда?

Надо сказать, что переспрашивать подростки не стали.

– Найл, Найл!

Правитель повернулся и кинулся навстречу принцессе, но вскоре замедлил шаг, видя, что Мерлью никто не угрожает. Девушка, запыхавшись, подбежала, протянула Найлу раскрытую ладонь. На ней лежало узкое, но большое – сантиметров пять в диаметре – блестящее стальное кольцо. Все столпились вокруг принцессы, рассматривая находку.

После того, как кольцо прошлось у всех по рукам, Кавина вернула его Мерлью и с какой-то затаенной надеждой спросила:

– А что это такое?

– Оно лежало на верхней площадке, – ответила принцесса, обращаясь к Найлу. – Ну и как?

– Не нравится, – вздохнул правитель.

– Вы можете говорить понятнее? – чуть ли не грубо потребовала Юлук.

– Это кольцо из стали, – сказал Найл. – Хорошей полированной стали. Оно никак не могло пролежать здесь тысячу лет. Даже ста не могло. Правитель опять тяжело вздохнул: – Лучше бы на нас напал черный скорпион. Привычнее как-то.

– Смотрите! – закричала незнакомая Найлу девчонка, указывая в сторону реки.

Правитель еще не успел понять, в чем дело, а подростки уже кинулись вперед, привычно разворачиваясь в охотничью цепь. И когда только они этому научились?

Теперь и Найл увидел странное движение среди травы над самой водой. Охотники шумно, вздымая тучи брызг, вломились в реку, бег их чуть замедлился, жук на том берегу не выдержал и мелкими скачками бросился наутек. На сером камне красочный, изумрудный с пурпурными полосами панцирь уже не маскировал, а выдавал жертву, в которой правитель узнал крупного, упитанного долгоносика.

Подростки уже преодолели реку и теперь с громкими воплями гнались за добычей, пытаясь оттеснить ее к невысокой, но широкой скале с небольшими темными отверстиями по верхнему краю.

Долгоносик, глухой, как и все прочие жуки, шума не слышал, но активное движение слева от себя замечал и постепенно заворачивал в нужном направлении.

– Поймают, – без всяких эмоций констатировала Мерлью. – Эти малыши понимают друг друга на расстоянии не хуже смертоносцев.

Найл хмыкнул – самый маленький из «малышей» был наголову выше принцессы и втрое шире ее в плечах.

– Уходит! – азартно воскликнула девушка, хватая Найла за руку и яростно дергая вниз. Ну точно уходит.

– Ужин твой уходит, – напомнил правитель, но принцесса словно не услышала его слов.

Изумрудно-рубиновый жучок испугался скалы еще больше, чем загонщиков, шарахнулся влево, запрыгал еще чаще и проскочил-таки мимо крайнего паренька! Тот кинул копье, но промахнулся. Вся цепь охотников остановилась, как бы отчаявшись догнать добычу. Долгоносик поуспокоился и перешел с прыжков на неспешный бег. Зря – те подростки, что раньше стояли справа, старательно пригибаясь, торопливо забежали вперед, отрезая жука от домов-камней на склоне, потом все вместе выпрямились и метнули копья.

Несколько дротиков достигли цели, но хитиновый панцирь долгоносика выдержал – удары не ранили, а только испугали его. Опять начались отчаянные прыжки прочь от нового врага. Левое крыло загонщиков стояло, чего-то выжидая, и жук выбрал самое безопасное направление – вдоль них, по прямой от охотников.

– Все, попался! – констатировал Найл. Жук еще не видел, что открытая ему дорога вела к реке.

– Повернул! – Мерлью продолжала переживать за долгоносика.

Изумрудно-рубиновый жук заметил преграду, помчался вдоль нее, но дальние загонщики теперь оказались на полсотни метров впереди и чуть справа, и неумолимо прижимали шестилапого к воде. Жука и загонщиков теперь разделяли всего десять метров… шесть… четыре… На какой-то миг скорости сравнялись – показалось, что у долгоносика еще есть шанс.

Промелькнуло копье, отскочило от панциря. Еще одно – опять неудача. Третье копье упало жуку между лап и от толчка улетело далеко в сторону – но и прыжка у долгоносика не получилось. Расстояние между загонщиками и жертвой сократилось до пары шагов. Жук предпринял последнюю, отчаянную попытку – прыгнул через реку. Сил его, естественно, не хватило, он шумно плюхнулся в середину, а следом бросились охотники.

Это был конец – долгоносики не имеют никакого оружия, кроме вынесенных далеко вперед челюстей. В ближней схватке эти жуки совершенно беззащитны.

– Ужин есть, – удовлетворенно кивнул Посланник.

За время погони путники прошли остаток долины – впереди оставалось только черное озеро, разделяющее Долину Мертвых и уходящее от него в горы ущелье. Пока подростки разводили костер, правитель дошел до берега, взглянул в воду.

На глубине нескольких сантиметров скальный массив обрывался и уходил вертикально вниз. Солнечный свет, падающий с ясного неба бесследно исчезал где-то в глубине, и только мелкие пылинки и какие-то лоскутки, неспешно путешествующие в толще вод, высвечивались желтым, перламутровым и зеленым цветом.

– Интересно, какая здесь глубина? – Найл огляделся, подобрал камушек сантиметров пять длиной и кинул его в воду. Тот с плеском разбросал брызги и быстро пошел вниз. Очертания камня постепенно становились все более и более размытыми, он превратился в белое пятно, потом в точку и наконец просто исчез. Правитель посидел на берегу еще немного, будто надеясь услышать стук от падения, потом махнул рукой и пошел к костру.

– Ты слышишь меня, Посланник? – прозвучал в голове ясный голос.

– Рад слышать тебя, Дравиг, – поприветствовал смертоносца правитель. Тебе удалось обнаружить что-нибудь важное?

– Нет, Посланник, здесь пусто, как в пустыне.

– А у тебя не было ощущение, что происходит нечто странное или опасное?

– Нет, Посланник, мои ощущения ничто не тревожит, кроме Нефтис.

– А что с ней?

– Она беспокоится, что вы очень долго не возвращаетесь.

– Передай, Дравиг, что со мной все в порядке. Я сыт и здоров. Пусть они отдыхают.

– Благодарю тебя, Посланник, я все передам.

Из короткого обмена мыслей правитель понял, что пауки обосновались где-то сверху, над озером, рассчитывая поймать утром самые первые солнечные лучи. Ничего важного они не видели, а потому ментальная картинка казалась расплывчатой, неясной.

Послышался звонкий смех – Кавина примеряла отломанное у долгоносика надкрылье к груди, будто собиралась заменить им тунику.

– Это ты зря, – посоветовал Найл, – Оно тяжелое, и тело натирать будет. Если уж тебе так нравится, то поступать нужно иначе.

Правитель забрал надкрылье, уложил на землю, огляделся. Работа предстояла несложная, поэтому вместо кремня можно было обойтись камнем попроще. Поблизости лежал осколок гранита. Найл поднял его повертел в руках – один из углов был достаточно острым.

– Смотри.

Посланник выбрал подходящий участок хитинового панциря, потом присел и начал методично водить углом камня по изогнутому надкрылью. Вскоре на нем появилась белая полукруглая полоса.

Правитель приложил к этой полосе ладони, коротко нажал всем весом. Послышался легкий хруст – часть хитина откололась. Теперь гранитный камень начал процарапывать прямую линию, соединяющую концы дуги. Потом последовало еще одно нажатие – и в руках осталась небольшая хитиновая пластина. Найл под внимательными взглядами подростков нарисовал новый полукруг, потом провел от него белые лучики к краю. Встал, оперся в место соединения лучиков древком копья, нажал. Легкий хруст – на земле остались лежать четыре хитиновых треугольника и один кусочек в форме полумесяца.

– И последнее… – Острием копья правитель прокрутил две дырочки по краям «полумесяца», потом срезал с головы Кавины две длинных пряди, быстро свил тонкую волосяную нить, продел в отверстия. – Иди сюда.

Найл повесил получившуюся пластину Кавине на грудь, почти под самое горло, закинул нити ей за шею и крепко завязал. Теперь грудь девушки украшало яркое изумрудное колье, разделенное пополам пурпурной полоской.

– Ну, как?

Зеркала у Кавины не было, но по загоревшимся глазам подруг она поняла, что случилось нечто действительно замечательное.

– К озеру, к озеру беги, – посоветовала Юрма.

Кавина сорвалась с места и в сопровождении нескольких девчонок помчалась смотреть на свое отражение.

Остальные мгновенно расхватали куски надкрыльев и стали собирать с земли камни.

– Ты хоть понял, что ты натворил? – с улыбкой спросила Мерлью.

– Что?

– Ты их всех оставил без ужина. Они теперь не вспомнят про долгоносика до тех пор, пока не изведут на мелкие кусочки весь его панцирь.

– Нам больше достанется, – парировал Найл и потянул носом аппетитный дымок: – Кажется, уже созрел.

Утром Найл проснулся от громких недовольных криков:

– Ну здесь же оно было, здесь! Кто взял? Хватит шутить!

– Что такое? – недовольно пробурчал правитель, переворачиваясь на живот и морщась от боли в спине: все подстилки и покрывала остались рядом с пластиковым лесом, а спать без них на каменистой почве оказалось довольно жестко.

– Копья пропали, – ответила сидящая, обхватив колени, принцесса Мерлью.

– Куда они могла деться?

– Не знаю, – пожала девушка плечами, – но, как я поняла, пяти штук нет. Моего кстати, тоже.

Найл испуганно схватился за свое оружие – на месте.

– А где ты его оставляла, Мерлью?

– Здесь, рядом.

– Угу, – кивнул Найл. Сам он, по укоренившейся с дикарского детства привычке, во сне копье держал еще крепче, чем наяву. Мало ли кого обнаружишь рядом, когда откроешь глаза? У городской принцессы подобной привычки, естественно, не было. Правитель поднялся и громко спросил: – Ну, кто еще остался с пустыми руками?

В пропаже признались один парень и четыре девушки, среди которых он знал только Кавину, зачем-то прикрывающую ладошками колье на груди. Побрякушку она, естественно, сберегла.

– На обратной дороге пройдите через рощи, выберите себе древко для нового копья. Найл помнил, что нормальных, живых деревьев в долине практически не было, но для древка могло сойти и засохшее. Главное, чтобы оно подходило охотнику по весу и длине.

– У нас ни одного ножа не осталось для наконечников – напомнила принцесса. Мой нужен для свежевания гусениц и выделки шкур.

– А где мои скребки?

– Ну, – смутилась принцесса, – нож, согласись, удобнее. И травы лекарственные Симеон с его помощью собирает.

Похоже, ей просто не хотелось расставаться с последним ножом.

– Ну, если нет, – хмыкнул Найл, – значит сделаем копья без наконечника.

– Это как?

– Увидишь.

Путники доели долгоносика и двинулись в обратный путь – к выходу из долины. Подростки разошлись редкой цепью от склона до склона, подыскивая подходящие деревья для древок, а Найл поднялся выше, на пологий южный склон. Ему никак не давали покоя крупные скальные глыбы, внутри которых были выдолблены чьи-то жилища.

Вблизи эти сооружения вызывали еще большее удивление, чем издалека: было непонятно ни то, почему они не скатывались вниз, ни то, для чего предназначались. Лежащие без видимого порядка, разновеликие валуны размером от трех-четырех метров в диаметре до десяти-пятнадцати, полые внутри, они имели от трех до десяти окон, но ни одной двери. Из любопытства правитель забирался в некоторые из них, бродил по ровному полу, выглядывал в окна, шарил в пыли. Кое-где находились вестники далекого прошлого: мелкие стеклянные осколки разных цветов, маленькие кусочки пластика. Похоже, здесь действительно приложили руки люди, именно они сотворили это странное мертвое поселение. Но почему, зачем? Если это дома, или хранилища, то почему без дверей? Если здесь находились некие механизмы – то где их остатки: ржавая пыль, выемки для крепления, негниющие детали?

В одном из валунов Найл обнаружил брошенное жилище тарантула: клочья паутины, пересохшая трава, слюна на стенах, характерный, трудно выветриваемый запах мускуса. Черные скорпионы, как известно, бродяги и не строят гнезд; сороконожки предпочитают зарываться в песок сами и там же прячут яйца – из крупных хищников только тарантулы роют себе норы, скрепляя стены слюной, или используют уже готовые пещеры. Появление мохнатого крестовика рядом с оазисом удивление не вызывало – но где хозяин логова, куда исчез? Где выводок паучат, который он должен был оставить? Где они все?

На миг Посланнику пришло в голову, что здесь власть над людьми удалось установить каком-то иному виду насекомых, которые и заставили двуногих рабов вырубать гнезда-пещеры, но Найл тут же отмел эту мысль: она не объясняла ни странного отсутствия хищников в долине, ни утренней пропажи копий. К тому же мифические хозяева не оставили после себя вообще никаких признаков – от людей сохранились хотя бы мелкие стеклянные и пластмассовые осколки.

Так ничего и не поняв, правитель спустился в долину около замка и попал как раз на обед: стражницы смогли добыть на островах пару уховерток и десяток мокриц. Подростки были уже здесь и тут же предъявили пять ровных длинных палок в руку толщиной. Найл положил заготовки рядком, сунув кончики в огонь костра, и занялся едой. Когда концы древок разгорелись, правитель отложил мокрицу, подхватил их в охапку, добежал до протоки и сунул в воду. После того, как пламя отшипело, Найл уложил копья на берег, и очистил с обгорелых концов грязь и пепел. Вместо наконечников на этот раз получились слегка овальные черные кончики.

– Может, нужно было просто заточить? – спросил Нуфтус.

– Жало заточенной деревяшки при ударе в хитиновый панцирь ломается, – объяснил Найл. – Обожженный конец прочнее, им даже можно убить паука или кузнечика. Но вот от жуков лучше держаться подальше.

После еды подростки решили устроить рыбалку: они вызвали на подмогу двух молодых смертоносцев, быстро соорудили бредень и полезли в воду. Пауки убежали за стену: как понял правитель, Дравиг решил уйти из безжизненной долины и отступить на день назад, в пустыню, поохотиться среди травяных кочек. Правда, места там тоже обилием дичи не поражали, и через день смертоносцы рассчитывали вернуться обратно, переправив всю возможную живность с песчаных просторов к себе в желудки. Рыбалка не клеилась.

Стоило подросткам влезть с бреднем в какой-либо из прудиков возле островов, как златобокая рыбешка моментально шарахалась по узким каналам, ручейкам и протокам. Когда ловцы перебрались в основное русло реки, возможный «улов» стал испуганно расплываться вверх и вниз по течению. Того обилия жизни, что царило в водах Дельты или в широкой реке, протекающей через город, здесь не было, каждую рыбку приходилось гонять по прозрачной воде, как вчерашнего долгоносика – всей толпой. За пару часов «мокрой охоты» удалось добыть не больше десятка золотистых рыб с крупной слизистой чешуей.

– Пошли-ка лучше назад к озеру, – решил Найл. – Может, хоть там удастся что-нибудь поймать.

По дороге подростки еще несколько раз забирались в реку. Теперь они немного приспособились к местным условиям: основная группа уходила вперед, а двое перегораживали реку бреднем ниже по течению. Потом в реку с шумом бросалась масса народу, с воплями и хлопаньем ладонями и копьями по воде гнали рыбу в направлении сетей, после чего оставалось только выбросить добычу на берег. Таким образом улов к вечеру удалось утроить, но стало ясно, что уже назавтра мало-мальски приличной добычи река не даст. Долина Мертвых явно не могла прокормить ста людей и пауков. День-два, и они останутся голодными.

Впрочем, в этот вечер каждому досталось по печеной рыбе, что, с учетом обеда, показалось вполне сытным ужином, и только Мерлью грустно вздохнула:

– Эх, посолить бы ее. Где твоя Райя, Найл? Нам ее так не хватает.

* * *

Утром не хватило шести копий. Причем не тех, что с обожженными концами, а тех, что со стальными ножами на острие. Это было самой страшной из возможных потерь – здесь, в долине, заменить сталь было совершенно нечем.

– Когда пауки вернутся с пустыни, уходим, – решил Найл. – Все становится хуже, чем можно было предположить.

– В Дире наверняка уцелели некоторые из старых тайников, – ненавязчиво предположила принцесса, которая своим ножом заботливо подравнивала ногти.

Найл мысленно отметил, что уже давно не видел ее в платье, а не в тунике, она давно не надевала серьги, не закалывала волосы заколкой.

Похоже, походная жизнь наложила свой отпечаток и на такую строгую к своей внешности Мерлью.

– А чем мы будем сражаться с тамошними воинами? – спросил Найл. – Голыми руками?

– А смертоносцы? – немедленно парировала Мерлью. – Они могут парализовать захватчиков, пока мы с ними сражаемся.

– Ваш город брала тысячная орда, – напомнил Найл, – а у нас восьмилапых всего полсотни. Им не хватит мысленной силы.

– И не надо. Я знаю тайные ходы. Нужно будет напасть ночью, парализовать охранников у входа. Потом мы войдем вовнутрь, и пауки пойдут вместе с нами, парализуя своей волей только тех, кто встает на пути.

Было ясно, что принцесса заранее продумала план атаки, время и место нападения, маршруты движения внутри подземелья, предусмотрела вероятные ловушки и засады. Она вынашивала свою идею очень давно, и смогла взвесить каждую мелочь.

– Давай дождемся возвращения пауков. Нужно обдумать это всем вместе. За день ничего не изменится. Тут наверняка прячутся еще несколько долгоносиков, уховерток и мокриц, нужно только хорошо поискать. На пару дней еды хватит.

– Ладно, подождем, – неожиданно легко согласилась девушка, и Найл подумал, что она, наверное, ждет не дождется того дня, когда вернется в свой родной город – и уж там предстанет во всей красе.

Пока стражницы вместе с подростками прочесывали долину в поисках прячущихся насекомых, правитель опять поднялся к странным скальным глыбам. Его не оставляла мысль, что где-то здесь, среди них и скрывается ответ на все местные странности. В голову забрела даже такая крамольная мысль: скалы живые, а их окна и пустоты внутри – ловушка, приглашение для крупной дичи забраться и остаться на ночлег. Ночью, когда зверь спит, окна закрываются, полость заполняется пищеварительным соком. И становится понятно, почему в долине нет крупных хищников. Где им еще устраивать логово, как не в таких удобных местах?

Хотя вековая пыль всем своим видом и пыталась опровергнуть эту идею, однако теперь правитель влезать внутрь не решался, и ограничивался осмотром внутренней полости валунов через окна.

Обойдя очередную скалу Найл неожиданно увидел перед собой странный силуэт: высокий человек, полностью утонувший в длинном темно-коричневым свободном плаще с огромным капюшоном, неподвижно стоял в широком проходе меж валунов лицом к Долине Мертвых и молча наблюдал за бегающими внизу путниками.

– Ты кто? – громко спросил Найл, перехватывая копье двумя руками и направляя острие на незнакомца.

Тот шарахнулся в сторону, резко повернулся. В темноте под надвинутым капюшоном сверкнули белесые глаза, дохнуло холодом и явственным ужасом – и тут же, мгновенно, пришло понимание:

– Маг?! – Найл остолбенел от изумления.

– Ты?! – похоже, внезапное появление Посланника Богини произвело на Мага точно такое же впечатление.

Спустя минуту правитель начал понимать, в каком странном и опасном положении оказался – с копьем против колдуна, шутя уничтожившего целую армию, и попытался осторожно прощупать мысли врага. Однако на ментальном уровне перед ним находилось не человеческое сознание, и не стена, которой некоторые люди и пауки пытаются свои мысли отгородить, а странный бессмысленный шум.

– Бойся, – прошептал Маг, вскинув руку, и из-под длинного рукава выглянул узловатый морщинистый палец с толстым желтым ногтем. – Дрожи от страха, смертный!

От колдуна действительно веяло сильным страхом – не тем живым ужасом, которым выстреливают в своих врагов смертоносцы, а мертвым, стабильным страхом, словно этим чувством насквозь пропитан и коричневый балахон, и спрятавшийся под ним человек.

Похоже, Маг уже начал схватку с Посланником в мысленной плоскости, стремясь с помощью жути сделать противника неспособным к сопротивлению.

Найл вполне мог ответить тем же, но «выстреливать» ужасом он умел только в той ситуации, когда испытывал его сам, а Мага, как ни странно, Посланник не боялся. Правитель покосился себе под ноги – не оступиться бы – и сделал мягкий, осторожный шаг вперед.

– Ха-ха-ха-ха! – громко расхохотался Маг. – Ты не в силах даже приблизиться ко мне!

Колдун наклонился, сорвал высунувшуюся из-под валуна зеленую травинку, дунул на нее, сбрасывая с ладони и взмахнул рукой. В воздухе возникло неясное колебание и травинка на глазах рассыпалась в прах, исчезла, испарилась, и ни единой соринки, оставшейся от нее не коснулось земли.

– Так будет и с тобой, смертный! На колени! На колени или умри!

Последнее слово колдун произнес зря. Найл действительно испугался. Но только испугался не тем животным ужасом, который лишает человека рассудка и заставляет бросать все, забывать про долг, совесть, друзей, и бежать, бежать сломя голову, не видя ничего перед собой. Найл испугался разумом – испугался того, что спустя мгновение Маг его действительно убьет, что еще секунда – и будет поздно.

Найл качнулся и резко, со всей силы выбросил руку вперед.

Острие копья – даром, что это всего лишь прикрученный к древку нож – легко пробило ткань плаща и вошло Магу в живот.

– Ой, – болезненно выдохнул колдун, попятился, взмахнул рукой.

В воздухе опять возникло колебание, кусочек копья сантиметров десять шириной рассыпался в прах. В руке Посланника остался кусок деревяшки, а острие копья продолжало торчать у колдуна в животе.

– О, черт! – Маг вырвал копье, бросил его на землю, еще немного попятился, попытался выпрямиться во весь рост, но боль заставляла его крючиться на бок. Неужели ты думаешь, что способен убить меня, смертный? Червь, пыль, искорка на весах вечности! Ничтожество. Убирайся из моих владений, или будешь стерт, как эта былинка.

К стыду Найла, про травину он успел забыть, и не совсем понял, о чем идет речь. Больше всего правителя занимал окровавленный обломок копья у ног колдуна.

Что, если прыгнуть, подхватить его и нанести еще один удар?

– Вы все умрете, все! – пообещал Маг, повернулся, пробежал пару шагов вниз по склону и раскинул руки вширь.

Найла ударила упругая волна горячего воздуха, а колдун поднялся в воздух и воспарил над долиной. Впрочем, полет получился неуклюжий, урывками. Похоже, для нормального движения руки нужно было развести одинаково широко, а Мага мучила боль от свежей раны, его скособочивало, уводило в сторону. Он постепенно снижался, достигнув озера на высоте не больше трех метров, внезапно сложил руки и рухнул в воду.

– Вот так встреча, – наконец-то заговорил Найл и поднял с земли обломок своего копья. Сантиметров на двадцать он был вымазан в крови – видимо, колдуну здорово досталось, и Найл криво усмехнулся: – Вот уж никогда не думал, что с такой дыркой в животе можно летать.

* * *

– Кажется, я его убил, – предположил Найл, когда вечером возле него собрались Симеон, Мерлью, Дравиг и Шабр. – После такого удара он должен был умереть сразу, на месте. Но он колдун, он смог долететь до озера, упал в него и утонул.

– А копье сломал он? – переспросила принцесса.

– Да.

– А место слома почему-то не свежее. Места слома не было вообще. Обломок копья вместе с наконечником заканчивался ровно срезанным торцом, причем торец этот успел выцвести и запылиться от времени.

– Ты мне не веришь?

– Вообще-то, в то, что ты сделал такой куцый огрызок копья, да еще ухитрялся прятать его все эти дни, мне верится еще меньше, – признала принцесса. Но каким образом он это сделал? Почему нет свежего слома?

– Откуда я знаю? – огрызнулся Найл. – Обратил бы внимание раньше, спросил бы у Мага.

– Извини, Найл, я не хотела тебя обидеть. Просто никак не могу понять, что произошло.

– Да, Посланник, – поддержал ее Дравиг, – вспомни это еще раз.

– Хорошо, – устало кивнул правитель, прокрутивший для пауков мысленную картинку уже два раза. Я шел между скал на склоне и увидел его.

Найл прикрыл глаза и снова вызвал в памяти поворот Мага, волну холода и страха, блеск белесых, бесцветных глаз.

– Мне кажется, – остановил правителя Дравиг, – сила страха никак не менялась во время всей вашей схватки.

– Да, – припомнив свои ощущения, согласился Найл.

– Тогда этот страх происходил не от него, Посланник, – заявил старый смертоносец. – Начиная поединок, Маг должен был попытаться усилить волну ужаса, а получив рану, ослабить его. Там был кто-то еще, безразличный к поединку, но излучающий сильный страх.

– Нет, – покачал головой правитель. Страх исчез вместе с уходом Мага.

– Все равно, это воздействие шло не от него.

– А может, ты просто испугался? – невинным голосом предположила принцесса.

– Подожди, – Найл еще раз вспомнил, как выглядел Маг: большой капюшон, глаза, длинные свободные рукава, темная полоска от капюшона до ног. Есть! У него на груди есть две продолговатые синие пластины, слева и справа.

– Ну и что? – удивилась Мерлью.

– Низкочастотные излучатели! – Найл ударил себя кулаком в ладонь. Ну конечно! Их еще в начале двадцать первого века сделали, специально для полиции. Они применялись при разгоне демонстраций и захвате преступников. «Вызывают безотчетное чувство ужаса на расстоянии до шести метров перед представителями правопорядка», – процитировал правитель. Пожалуй, впервые за все время путешествия ему пригодились знания, вложенные в голову Белой Башней, а не родителями в пустыне.

– А что, очень удобно, – признала принцесса. Ходишь с такими пластинками на груди, и все подданные за десять шагов начинают испытывать ужас от приближения повелителя.

– Наверное, именно так он их и использовал! – Найл повернулся в Дравигу, – Вот почему Мадиг, о котором рассказывал Великий Квизиб, так боялся Мага, хотя даже не видел его. Это действовали излучатели.

– Ты прав, Посланник, – согласился смертоносец. – Теперь вспомни, что было дальше.

Найл вспомнил про травинку, которую развеял колдун, про свой удар, про «развеивание» копья на две части.