Текст книги "История одного падения"

Автор книги: Неонилла Самухина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Неонилла Самухина
ИСТОРИЯ ОДНОГО ПАДЕНИЯ

Рассказ

Рита не знала, зачем она согласилась идти к этому «гуру». При всем своем предубеждении к теософским штучкам, в один из вечеров она почему-то приняла приглашение Сергея. Тот обрадовался, и всю дорогу до дома, где жил его «Великий Учитель», рассказывал, как это интересно: узнать, кем ты был в прошлой жизни. Вот он, например, в семнадцатом веке был магистром одного из тайных обществ Розенкрейцеров в Нидерландах.

«Ну конечно! Вряд ли бы ты так гордился, если бы оказался обычным подметальщиком улиц… – хмыкнула про себя Рита. – Вас послушать, так все вы были потрясающими личностями в прошлой жизни то ли в Англии, то ли во Франции… Что же в этой-то жизни такие убогонькие?»

Лично она вообще не верила, что эти прошлые жизни когда-либо существовали. Риту тошнило от разговоров, газетных статей и телепередач, в которых на людей выплескивался шквал псевдоэзотерических знаний от новоиспеченных магов, чародеев и экстрасенсов. Наверное, она для того и согласилась пойти с Сергеем на сеанс «связи с прошлым», чтобы посмотреть в глаза одному из таких шарлатанов.

Войдя в полутемный подъезд с традиционным устоявшимся запахом мочи, Рита с Сергеем поднялись на третий этаж и оказались перед единственной на площадке дверью, обшарпанной, но все же сохранившей следы былой роскоши.

Открыл им сам «гуру» – невысокий мужчина восточного вида лет сорока пяти, с короткой модной стрижкой смоляных волос и проницательным взглядом черных глаз.

«Прямо очи гипнотизера…» – подумала Рита и отвернулась, снимая плащ, который тут же предупредительно подхватил Сергей.

«И чего он так суетится?» – неприязненно покосилась она на него.

– Вот, Учитель, познакомьтесь, пожалуйста, это – Маргарита, – представил ее Сергей. Но имени самого гуру не назвал, отчего Рита почувствовала глухое раздражение: не будет же она вслед за Сергеем величать этого человечка «Учитель»!

Гуру молча пожал Рите руку, окидывая ее лицо долгим внимательным взглядом. Она спокойно выдержала его взгляд и, в свою очередь, посмотрела на «Великого Учителя» с некоторым вызовом. Нет, на «Великого» он никак не тянул, вот разве что глаза у него были, действительно, необычными.

– Прошу, – пригласил гуру, отступив в сторону перед дверью, скрытой за бархатной портьерой.

Комната, в которую они вошли, была сумрачной. Осенний свет улицы не проникал сквозь плотные портьеры на окнах, и лишь настольная лампа высвечивала часть большого круглого стола, у которого стояли три старинных кресла. В воздухе был разлит густой и пряный аромат восточных благовоний.

Рита поморщилась: «Вот он – запах шарлатанства…»

– Садитесь, прошу вас, – указал ей на одно из кресел гуру. От него не ускользнула гримаса Риты, но он лишь слегка улыбнулся краешком темных, четко очерченных губ.

Рита села.

– Сейчас ты на внутреннем экране увидишь свое прошлое, – шепнул ей Сергей, пристраиваясь в соседнем кресле.

– Что еще за внутренний экран? – спросила Рита, оглядываясь, но не находя ничего хотя бы отдаленно похожего на экран.

Гуру сел напротив Риты и, подвинув к себе лампу так, чтобы она осветила его лицо, сказал:

– Посмотрите на меня, пожалуйста!

«Началось… – вздохнула Рита. – Сейчас будет пытаться загипнотизировать меня. Бедняга, не знает, с кем связался – у меня во рту кисло, только когда я ем лимон, а не представляю его…»

Она подняла скептический взгляд на гуру.

– А теперь закройте глаза.

Рита закрыла.

– Видите меня? – спросил гуру.

– Как же я могу вас видеть, если у меня закрыты глаза?

– Но разве вы совсем не видите меня? – тихо проговорил гуру.

Рита недоуменно пожала плечами, но в этот момент перед ее внутренним взором действительно выплыло лицо гуру – как выплывает образ из памяти.

Она открыла глаза:

– Вы, наверное, имеете в виду: могу ли я вас представить?

– Терминология не так важна, – улыбнулся гуру. – Главное, что вы можете видеть образы. И то, на чем вы их видите, называется визуальным или внутренним экраном. А то, что вы видите, называется фантомом. Суть магии заключается в том, чтобы научиться управлять фантомами. Тогда вы сможете управлять и реальными людьми, теми, которых, как вы говорите, представляете.

– Ну да! – не поверила Рита. – И что значит управлять фантомами? Разве они мне и так не подвластны? Это же я их создаю в собственном воображении, а не сами они там появляются…

– А вы понаблюдайте за ними как-нибудь на досуге, – вновь улыбнулся гуру, – и увидите, что они живут своей жизнью. И не всегда делают там, на вашем экране, то, что хотите вы. Попробуйте поуправлять ими. Пусть они сделают для вас что-нибудь приятное, например, обнимут или поцелуют…

Рите даже не пришлось закрывать глаза, она и так увидела себя и своего любимого. И, решив поэкспериментировать, уже потянулась было к его губам, но любимый почему-то сердито посмотрел на нее и отвернулся.

«Вот дела!..» – подумала Рита, потрясенно поднимая глаза на гуру. Тот внимательно наблюдал за нею.

– Я одного не поняла: какое отношение все это имеет к моим предыдущим воплощениям? – спросила она, стараясь скрыть смущение.

– Вы их увидите на том же внутреннем экране, – ответил гуру.

– Когда?

– Сейчас. Сядьте поудобнее, закройте глаза и слушайте меня, стараясь в точности выполнять то, что я скажу. Мы пойдем с вами в глубь вашего прошлого на четыре века и оттуда начнем просмотр, приближаясь к настоящему.

Рита поерзала, устраиваясь в кресле, и послушно прикрыла глаза, хотя по-прежнему сомневалась, что из этой бредовой затеи что-нибудь выйдет… Тем не менее, она стала выполнять все, о чем просил гуру. И вскоре, к ее удивлению, обрывки каких-то видений действительно замелькали перед ее глазами…

А потом вдруг во всю ширину этого самого внутреннего экрана появилась картинка – каменистая дорога среди джунглей, на которой, спиной к Рите, стоял мужчина.

«Кажется, монах… – „присмотрелась“ Рита. – Причем восточный, если судить по одежке…»

На мужчине было характерное монашеское оранжевое одеяние, запыленное и потрепанное по нижнему краю. Кожаные сандалии обхватывали грязные смуглые ноги, не скрывая потрескавшихся, или, как говорила бабушка Риты, «порепанных», пяток. Голова мужчины была обрита.

«Причем обрита плохо…» – оценила Рита неровно соскобленные дорожки среди пробивающейся на затылке щетины.

– Что вы видите? – откуда-то, словно из другого мира, донесся до нее голос гуру.

– Какого-то восточного монаха… – нехотя ответила она.

– Какое примерно это время? – поинтересовался гуру, и в его голосе послышалось нетерпение.

– Откуда мне знать? – огрызнулась Рита. – Здесь не написано…

И вдруг в ее голове словно вспыхнули цифры: «XVI век».

– Шестнадцатый век, Тибет… – ошеломленно «прочла» она вслух.

– Вот и замечательно! Мы – в начале. А это, Маргарита, ваше предыдущее воплощение, – объявил гуру.

Рита окинула монаха критическим «взглядом», пытаясь сообразить, откуда он мог к ней «явиться»? Может, это образ из какого-нибудь фильма, вроде «Заклятия долины змей»?

Ей очень захотелось увидеть лицо монаха, но он продолжал стоять к ней спиной.

«Ну, повернись же!.. Надо же, не хочет… Эх, никудышный из меня маг! – усмехнулась про себя Рита. – Ну, не хочешь, так не хочешь! И черт с тобой! Все равно ты мне не нравишься – противный, грязный! И глаза у тебя, небось, косые… Терпеть не могу азиатов… – ей вспомнилась строчка из Блока и она мысленно добавила: – …с раскосыми и жадными глазами…»

– Идем дальше! – оторвал ее от созерцания голос гуру.

Но, как они ни старались, никаких видений и картинок больше не возникало – одни сполохи света… А потом Рита вдруг увидела себя нынешнюю, но только в детстве, о чем тут же поспешила сообщить гуру, открывая глаза. Взглянув на часы, она удивилась, что прошло так много времени – было уже около одиннадцати, а пришли они, когда солнце только садилось. Теперь понятно, почему блуждание по прошлым жизням настолько утомило ее, что ей даже захотелось спать.

– Ну что ж, на сегодня хватит, – сказал гуру, окидывая Риту озадаченным взглядом. – В следующий раз продолжим.

Прощаясь с ним, она подумала, что вовсе не хочет никаких продолжений: происшедшее оставило в ней какой-то смутный, неприятный осадок. В свое предыдущее воплощение она так и не поверила, но вот сама картинка, которую она увидела… Она была слишком четкой для простой игры воображения. Неужели в этом действительно что-то есть? В том, о чем твердят эти чудотворцы?… Любой человек когда-нибудь да мечтал о чуде, но жизнь порой наносит такие удары, что поневоле в чудеса перестаешь верить. Нет, никто тебе не поможет, ни бог, ни черт – надеяться можно только на свои силы… Хотя опять же: кто знает предел этих сил?

Когда они вышли из подъезда, до сих пор молчавший, но изнывающий от нетерпения Сергей восторженно сжал руку Риты:

– Поздравляю!

– С чем это? – отстранилась она. – С тем, что я узнала, что была грязным монахом-оборванцем? Благодарю покорно! Знаешь, я, пожалуй, возьму машину. Пока!

Сидя на заднем сидении такси, она думала: «Значит, я была мужчиной… Если так, это многое объясняет…»

Прежде всего, это объясняло, почему она так странно к себе относилась. Вернее не к себе, а к тому женскому телу, в котором жила. Нельзя было сказать, что оно совсем не устраивало ее, но она мирилась с его нуждами и потребностями со сдержанной брезгливостью. Все эти недомогания в «лунные дни», необходимость украшать себя косметикой, разными побрякушками и модными шмотками ее раздражали… Но, с другой стороны, в пику Фрейду, ее вовсе не глодала зависть и к мужской половине человечества, обладавшей половым членом. Хотя порой она ловила себя на мысли, что ей было бы любопытно ощутить, что чувствует мужчина, погружающийся в женщину. Иногда, подходя к своему любимому сзади и прижимаясь к его ягодицам низом живота, она делала движение бедрами вперед, и ей казалось, что вот-вот она уловит это чужое ощущение… Но каждый раз оно ускользало.

Впрочем, та доля наслаждения, которую она получала в объятиях любимого, ее вполне устраивала, а его дико заводила ее страсть с налетом какой-то неженской силы. Он даже сказал однажды, что она любит его как мужчина: как-то уж слишком «обладающе». А она, действительно, получала больше удовольствия, прикасаясь сама, а не жертвенно ожидая, когда прикоснутся к ней. Где-то она вычитала, что такое сексуальное поведение объясняется избытком мужских гормонов, и всполошилась – не толкнет ли это ее в «розовые» объятия? Теперь получается, что это не просто гормоны, а карма, протянувшаяся к ней от неведомого тибетского монаха…

И вот что еще странно: если она была в шестнадцатом веке монахом, то есть просветленным, достигшим определенно высокой ступени сознания человеком, то почему же в двадцатом веке ее вселили в тело женщины, ведь оно-то всегда считалось святошами грязным и исполненным порока? И что могли означать эти сполохи света? Может, то, что воплощения хоть и были, но в какие-то неодушевленные формы – в дерево или вообще в камень? Рита хмыкнула, вспомнив строчку из песни Высоцкого: «Родился баобабом, баобабом и помрешь…» Может, эти четыре века душа монаха пробиралась через низшие воплощения, пока не доползла до женской сущности?

Да, чтобы получить такую карму, нужно было натворить что-то очень серьезное… Что же он мог такого сделать? И спросить не у кого, вряд ли это даже Сережкин гуру знает.

Ей стало жалко монаха. Мало того, что он и так был обделен жизнью – ни семьи, ни любви, так еще и после смерти его за что-то… «забаобабили».

Приехав домой, Рита рухнула на диван. Не было сил даже раздеться. Закрывая глаза перед тем как провалиться в сон, она подумала: «Как же зовут тебя, мое предыдущее воплощение, и что же ты такого натворил там у себя в Тибете?»

* * *

Дордже спешил. Путь был неблизок, а солнце уже приближалось к опасной черте. Несмотря на сандалии, горячие камни обжигали уставшие ступни. Шафрановое дхоти пропиталось едким потом и запылилось. Давно небритый затылок нещадно зудел от прорастающего ежика волос.

В пути он был семь дней, и скоро пер

...

конец ознакомительного фрагмента