Текст книги "Кровью !"

Автор книги: Нэнси Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

С Лит, засунутой под пальто, Палмер ощущал себя как кенгуру с набитой сумкой. Даже думать не хотелось, что бы сказали его старые приятели, увидев это.

Палмер выскочил в дверь, ведущую на лестницу, когда дзенькнул открывающийся лифт. Оглядываться и смотреть, кто или что оттуда вышло, Палмер не стал.

Четырьмя этажами ниже он прошел по вестибюлю, стараясь изо всех сил выглядеть беззаботно и при этом хватая ртом воздух, как рыба на песке. Морщинистый китаец за конторкой глянул на него, пожал плечами и вернулся к иероглифам своей газеты.

Когда Палмер вышел на улицу, панический страх, который ему удавалось держать в узде с самого появления огра наконец прорвался. Палмер побежал по темным улицам, сам не зная, ни где он, ни куда несется. План, который он задумал в отеле, стал далеким-далеким, будто его придумал совсем другой человек.

Он ничего перед собой не видел и, пока не уперся за поворотом в тупик, даже не понимал, что заблудился.

Долго он смотрел, не видя, на полусорванные афиши кинофильмов и рисунки углем на стенах. Сердце колотилось слишком быстро, дыхание стало прерывистым. Очень хотелось закурить, но сигареты остались в гостинице.

Свернувшаяся клубочком Лит ощущалась как приятный ком тепла. Ее присутствие успокаивало, помогало заглушить поднимающийся страх.

Позади простучала по асфальту и разбилась пустая бутылка.

Их было несколько. Они стояли, загораживая выход из переулка, жались друг к другу кучками передвижного мусора. Напряжение отпустило Палмера, когда он понял, что это уличные бродяги, а не наемники Панглосса. Лит зашевелилась у бока и мяукнула, как котенок.

Один из бродяг, мужчина в грязных обносках и с обернутыми газетой ногами, вышел, шаркая, вперед. К удивлению Палмера, он ответил на голос Лит точно таким же, чуть более низким мяуканьем. Остальные, столпившиеся за ним, оживленно забормотали.

Палмер осторожно шагнул вперед.

– Слушайте, я понимаю, что это странно... но вы можете мне сказать, где я?

Старуха с волосами, похожими на старую веревочную швабру, пододвинулась к нему. Она была одета в несколько свитеров поверх старого домашнего халата. Улыбнувшись беззубыми деснами, она блеснула золотистыми зрачками глаз.

– Черт!

Палмер отпрянул, и по коже пробежали мурашки, как от слабого удара током. Он никогда их не видел, но точно знал что именно таких Соня называла "серафимы".

Тот первый, с обернутыми газетой ногами, сделал успокаивающий жест рукой и заговорил. С потрескавшейся грязной корки губ слетели хрустальные переливы, птичья песнь, серебряные колокольчики и рокот прибоя. От красоты языка серафимов у Палмера слезы выступили на глазах. Он не разобрал ни одного слова, но понял все.

Кивнув в знак согласия, Палмер расстегнул пальто, достал завернутую Лит и показал серафимам. Они зашевелились возбужденно, столпились, стали трогать смуглую кожу младенца мозолистыми грязными руками. Лит не возражала и только отвечала на их странный эфирный язык своим младенческим голосом.

Женщина в свитере издала звук, подобный дельфиньему зову, и стала вертеться на месте, как дервиш в трансе. Тут же остальные присоединились к этой пляске. Палмер, остолбенев, глядел на голубые искры, отлетавшие от распростертых рук и от волос серафимов. В считанные секунды уличные бродяги превратились в чистый свет, вертящийся вокруг него сверкающими смерчами.

Он был так зачарован этой красотой, что не сразу среагировал, когда одно из этих существ света, вертясь в танце, выхватило Лит у него из рук.

– Эй, что вы делаете? Отдайте моего ребенка!

Лит смеялась и хлопала ладошками, поднятая в воздух подушкой цветного света. Остальные серафимы окружили ее, превращаясь из электрически-синих смерчей в радужные облака.

Один из них наклонился над плечом Палмера, шепча ему на своем странном языке:

Не надо бояться за ребенка. Ее вернут ему, когда минует опасность.

Палмер попытался уловить этот яркий разум собственным сознанием, но это было как ловить ртуть пальцами. Серафим легко выскользнул из его хватки, скорее позабавившись, чем оскорбившись этой неуклюжей попыткой допроса.

Лит взлетала в ночном воздухе, улыбаясь Палмеру, как святой младенец, уносимый ангелами. Потом она скрылась из виду, как воздушный шарик, унесенный восходящим потоком.

Палмер знал, что бояться серафимов не надо. В любом случае Лит с ними будет безопаснее, чем у него. А он теперь свободен и может поспешить на помощь Соне, если найдет, на чем ехать.

Выходя из переулка, он прихватил расшатанный кирпич из ближайшей стенки. Давно ему уже не приходилось угонять автомобиль без инструментов. Кажется, с американских гастролей "Секс Пистолз".

19

В клетке тигра

Соня вела машину, а Фелл сидел напряженно рядом. В линялых джинсах и просторной рубашке он был похож на студента из колледжа. Это если не обращать внимания на синяки и кровь на лице.

– Извини, малыш, что пришлось с тобой так обойтись. Фелл вздрогнул, оторвавшись от своих мыслей, мигнул.

– А? Да нет, это ерунда. Я понимаю, что ты хотела сделать. – Рука его дотронулась до места, где раньше было ухо. – И вообще, оно же отрастет?

– В свое время. У тебя регенеративные способности еще не такие, чтобы все зажило за ночь.

– А сколько будет заживать?

– Я так думаю, несколько дней. Неделю, может быть.

Фелл хмыкнул и посмотрел на свое искаженное отражение в ветровом стекле.

– А глаза? Когда у меня глаза станут такими, как у тебя?

Соня пожала плечами, делая вид, что ей это не важно.

– Трудно сказать. У меня они изменились за несколько лет. У тебя могут такими и остаться. Может быть, у всех по-разному. Кто знает? – Соня прокашлялась. – Гхм! Я бы хотела у тебя кое-что спросить насчет того, как у Моргана в доме все устроено. Если не возражаешь.

– Конечно. Валяй.

– Аниз говорила про некоего доктора Хауэлла. Кто это такой? Вампир?

Фелл глянул на собственные руки. Он не заметил, как они сжались в кулаки.

– Нет, не вампир. Это человек.

– Ренфилд?

– Знаешь, я как-то не задумывался об этом. Но нет, не ренфилд. Я думаю, нормальный человек – если доктора Хауэлла можно назвать нормальным. – Фелл фыркнул. – Он у Моргана вроде дрессированного сумасшедшего ученого, хотя они не слишком ладят – а ренфилдов Хауэлл на дух не выносит.

– Интересно. А чем тогда Морган его держит?

Фелл ухмыльнулся и изобразил, будто левой рукой вгоняет шприц в локтевой сгиб правой.

– Док сильно подсажен. Морган ему дает столько героина, морфина и опиума, сколько он может потребить. А это немало.

– И этот тип – ученый?

– Так он говорит. Он вроде как большая шишка в генетике. Иногда он обдолбается и начинает трепаться, что это он наш настоящий отец, а никакой не Морган! Я всегда думал, что это у него бред. Ренфилды много такой чуши го-родили, когда вообще снисходили до разговора с нами.

– Сколько слуг у Моргана в "Западне Призраков"?

Фелл наморщил лоб.

– Не знаю точно. Никогда не видел их всех вместе. Они старались нас избегать. Думаю, шесть примерно. И плюс Несносная Муха.

– Несносная Муха?

– Ага, главный ренфилд Моргана. Он был на той дискотеке.

– Китаец?

– Да, он.

– Ладно, одного я сегодня днем убрала в "Западне Призраков", одного в баре, и Аниз сказала, что убила одного при бегстве. Это уменьшает его силы вдвое. – Соня загибала пальцы на правой руке. – Быки там у него есть?

– Кто?

– Наемники на грязную работу. Различные расы Притворщиков живут тем, что нанимаются к вампирам с большой силой и связями – вроде Моргана. У него на жалованье есть один пиротик, это я знаю. А огров ты у него видал? Варгров? Скиндансеров?

– Кого-кого?

– Да, он очень постарался тебя не просвещать.

Фелл покраснел.

– Нас с Аниз держали в комнатах на первом этаже почти всю жизнь. Первые месяцы мы жили в стерильной зоне, и разрешалось заходить только Моргану и доку Хауэллу. Почти все время мы были в комнатах, и водили нас только на второй этаж, в лабораторию дока.

Всего один раз нас выпустили наружу – это было днем и под пристальным наблюдением ренфилдов. И доктор Хауэлл присутствовал, что-то записывая. Наверное, они хотели посмотреть, не рассыплемся ли мы в пепел под солнцем.

– И вам совсем не было интересно, что на самом деле происходит?

Фелл покраснел еще гуще.

– На самом деле – нет. Мне по крайней мере. Стыдно сознаться, но это правда. Аниз была чуть более любознательна, чем я, и вела себя активней, но только пока не забеременела. До вчерашнего дня у меня и мысли не возникало, что жизнь, которую мы ведем, в чем-то... необычна. В конце концов, с чем мне было сравнивать? – Фелл покачал головой, удивляясь собственной наивности. Но что мне действительно противно, так это вот что. Где-то в глубине души я был доволен, что Морган правит моей жизнью вместо меня. И хуже того: я радовался, каким я стал! Я никогда не блистал в спорте, когда был Тимоти Сорреллом, Супернедотепой. И с девушками никогда у меня ничего не получалось. Если когда-нибудь существовал эталонный серый зануда, так это был я. Всего этого я на уровне сознания не помнил, но где-то в глубине оно лежало.

На втором этаже был отличный гимнастический зал, и нам разрешалось им пользоваться. Я стал выжимать восемьсот фунтов. Это я-то! Тощий недомерок "Недоделанный Дракула Соррелл"! – Фелл напряг бицепс, пародируя позу бодибилдера Чарльза Атласа.

На краткий миг он стал тем, кем был когда-то: талантливым и чувствительным девятнадцатилетним мальчишкой на пороге возмужания. Но тут же улыбка исчезла, и Фелл снова уставился на собственные руки.

– Морган часто говорил о "скотине" и о том, как легко ею управлять. Иногда он приводил людей извне... не знаю, кто они были. Безработные бродяги, наверное. И он позволял мне... – Фелл закрыл глаза, пытаясь стереть образ из памяти. – Я с ними играл. – Голос его задрожал, слова обжигали язык. – Иногда бывал секс. С мужчинами, женщинами – без разницы. А потом...

– Фелл, ты не обязан мне это рассказывать.

– Но я должен! Должен кому-то рассказать! – Голос Фелла взлетел и напрягся, как у перепуганной девушки. – Соня, если я не могу рассказать тебе, кому же я могу рассказать?

Она сжала губы в тонкую линию и кивнула.

– Говори.

Фелл прерывисто вдохнул, сплетая и расплетая пальцы на коленях.

– После секса я кусал их в руки, в ноги, в пах... Будто целовал, только они вопили и испускали кровь, а не стоны удовольствия. И это было не от голода, нет1 Морган достаточно снабжал нас кровью в бутылках. Я это делал... ради удовольствия! Это было лучше секса, лучше наркотиков, лучше чего угодно. Я тогда ощущал, что живу! Как в моих кошмарах, только меня уже не пугало то, что я делаю.

А Морган оставался в комнате и смотрел, как я все это делаю. Я Бога молю: пусть окажется, что это он управлял мною. Потому что иначе это делал я.

– Что было, то прошло. Ты снова обрел сознание, а с ним самостоятельность. Что бы ты ни делал под влиянием Моргана, с этим покончено. Только от тебя зависит это осознать и принять, Тим.

– Не называй меня Тим. Я уже не Тим – по сути своей. Я даже не знаю, кто я и что я. Частично я помню, каково было быть Тимом Сорреллом. Я помню все разы, когда ребята постарше над ним издевались и обзывали его как хотели. Я помню, как он их ненавидел. Помню его родителей и как он их любил, но помню не так, как когда сам был Тимом. Но я и не то, что хотел сделать из меня Морган. Когда я думаю о том, что делал до того, как снова обрел самосознание, меня блевать тянет. По-моему, все-таки я больше всего – Фелл. Как ты больше Соня Блу, чем Дениз Торн.

– Откуда...

– Зондирование мозга – процесс двусторонний. Когда ты обрабатывала меня на дискотеке, у меня были... не знаю, как назвать. Вспышки образов, что ли? Насчет тебя и Моргана. Что он сделал, чтобы превратить тебя... в тебя теперешнюю.

У Сони дернулся мускул на щеке, и она сильнее сжала баранку.

– Понимаю. Но ты прав, я действительно не думаю о себе как о Дениз. Скорее она – какая-то давняя знакомая.

– И тебе она нравится? Соня ответила не сразу.

– Да, наверное, нравится.

– И мне тоже нравится Тим. Хотя это ему уже ничем не поможет.

– Как это – "не можешь найти"? – проревел Морган, замахиваясь на ренфилда музыкальной шкатулкой из слоновой кости.

Ренфилд успел уклониться в последний момент, вздрогнув, когда шкатулка разлетелась вдребезги, ударившись в дубовую панель рядом с его головой.

– Именно так, милорд. Доктора нет ни в лаборатории, ни в его комнатах.

– Ты хочешь сказать, что ему удалось сбежать?

– Не совсем так, милорд. Он... он где-то в доме.

– Поразительная проницательность! Если он в доме, почему ты не привел его ко мне?

– Он не в ядре, милорд. Он где-то во внешних комнатах. В "Западне Призраков".

Произнеся эти слова, ренфилд втянул голову в плечи, как черепаха.

– Черт бы побрал этого проклятого наркомана да вверг бы его душу в ад без наркотиков! – заверещал Морган, взмахом руки сметая книги и безделушки с ближайшей книжной полки. – Это его работа! Он нарочно подстроил крушение моих планов!

Вампир резко обернулся к дрожащему ренфилду и ткнул пальцем в его сторону.

– Ты! Немедленно чтоб обыскали внешние комнаты, понятно? Возьми всех!

– Но... но, милорд!

– Выполняй!

Ренфилд выбежал прочь, оставив Моргана кипеть в одиночестве.

Не надо было доверять Хауэллу, с самого начала не надо было! Нестабильность ученого проявлялась еще до того, как наркотики стали решающим фактором. Но именно его странности и дали Моргану возможность к нему подобраться. И как ни обидно было повелителю вампиров это признавать, ошибку допустил он сам. На него произвело впечатление незаурядное умение Хауэлла обращаться с технологиями, и он дал ученому больше самостоятельности, пренебрегая осторожностью. И сейчас Морган расплачивался за то, что не держал своего дрессированного генетика на более коротком поводке.

Если весть о его унижении обыкновенным человеком выйдет за пределы дома, он станет посмешищем всех Ноблей! Хуже того, его сочтут слабым, и тогда в опасности окажутся все заключенные им союзы, и может начаться новая война родов – против него! Его могут заставить отказаться от титула лорда! Какое удовольствие получат от его падения шакалы вроде Панглосса и Верите!

Вот куда привела его надежда на технику и науку, на людское чародейство. Не следовало так полагаться на результат работы людей. Подобные вещи всегда сбивали с толку и несколько пугали Притворщиков, и Морган в этом ничем не отличался от других, но мощь этих средств была слишком заманчивой, чтобы оставить их в руках людей.

Ладно, пусть Хауэлл будет некромантом несравненной силы в своей мастерской чародея постъядерных времен, ему это не поможет, когда его привяжут к креслу. У Моргана много интересного найдется для доктора Хауэлла. Лишить его любимого белого порошка – это будет только началом всего, что ждет эту неблагодарную свинью. Быть может, несколько разумно приложенных медицинских зондов научат его лучше ценить старших. Конечно, доброго доктора придется заставить самого заняться своим свежеванием и последующей вивисекцией. Моргану давно уже не надо самому марать руки кровью своих жертв.

Но сперва этого предателя надо еще поймать.

Морган грохнул кулаком по столу, разбив импортный итальянский мрамор. Брэйнард Хауэлл коварен, тщеславен и неблагодарен, но он не глуп.

Этот тип знает, что внешние комнаты, окружающие ядро "Западни Призраков", опасны, особенно для Притворщиков и людей с псионическими способностями. Раньше это было к выгоде Моргана, но бегство Хауэлла обернуло это преимущество против него.

Обитающие в "Западне Призраков" создания не любят посторонних, и Морган никак не спешил встретиться с ними лицом к лицу.

– Милорд?

Морган оторвался от своих мыслей и свирепо глянул на Несносную Муху. Ренфилд стоял в дверях библиотеки, и правая сторона головы у него была замотана стерильным бинтом.

– Они мертвы?

– Милорд, возникли трудности.

– Подробнее.

– Женщина, которую называют Блу, обнаружила наше присутствие. Мой спутник был убит на месте. Я был... выведен из строя. – Он показал на бинт, закрывающий правый глаз.

– Что с Феллом?

– Я не знаю, милорд. В последний раз, когда я еще мог взглянуть, она одерживала верх. Милорд, она к нему подключилась!

– Ты не ошибся? – нахмурился Морган.

– Я более чем уверен, милорд! Конфигурация ореолов была вполне различима. Она воспринимала и усваивала негативную энергию, выделяемую племенной особью.

Морган не находил слов. Этого он не ожидал. Может быть, даже лучше, что планы его рухнули. Они основывались на создании расы вампиров, не способных жить ни на чем, кроме крови. Поглощение эмоций – на это способны только более развитые виды. Во время "испытаний", которые организовывал Морган, Фелл не пытался выжирать из своей перепуганной добычи ничего, кроме плазмы.

– Ты уверен, что эта дикарка – настоящий вампир? – прошипел он.

– Положительно уверен, милорд. Конфигурация ореола такая же, как у наших производителей, только намного сильнее.

Морган выругался про себя. Это было совсем не то, на что он надеялся.

– Милорд...

– Что еще, Несносная Муха?

Ренфилд откашлялся.

– Милорд, я не выполнил ваше приказание. И поскольку я допустил подобное, я отдаю вам свою жизнь, чтобы вы прекратили ее тем способом, который сочтете подходящим.

Морган подавил улыбку.

– Это я могу сделать когда захочу. Несносная Муха. Но за предложение благодарен. Нет, ты для меня слишком ценен, друг мой. У тебя потерян глаз?

– Да, милорд.

– Это достаточное наказание за неудачу.

– Как прикажете, милорд.

Изувеченный помощник вышел. Морган проводил его взглядом. Уже столетия Морган не знал вероломства со стороны смертной плоти. От одного воспоминания, что когда-то он был ограничен возможностями костей и мышц, подверженных болезням и язвам, у него мурашки пошли по коже.

~~

– Ну и ну! Я только сейчас понял, какой большой этот дом! Я, конечно, знал, что он большой, но чтобы настолько... – прошептал Фелл с благоговением и наклонил голову, чтобы полюбоваться одним из девяноста девяти громоотводов на шпилях и башнях "Западни Призраков".

– Слушай, что я скажу. Когда мы войдем, держись рядом со мной, понятно? Весь интерьер задуман как обман и ловушка для мертвых. И он отлично создает помехи синапсам любого существа чуть сложнее дождевого червя. Если это тяжело бывает обычным людям, понимаешь, каково здесь Притворщикам? У меня есть защитный амулет, которым я пользовалась в первый раз, но я не могу гарантировать, что его защита распространится и на тебя. Тебе все ясно?

Фелл проглотил слюну и кивнул. Соня, к своему удивлению, коротко его обняла. Черт, храбрый мальчуган. У Фелла покраснели щеки.

– Соня, я...

– Потом, парень. Потом поговорим.

Она повернулась, кулаком пробила окно и сунула руку внутрь, нащупывая шпингалет.

~~

– Понятно, почему Морган нас сюда не пускал. – С той минуты, как они вошли в гулкие помещения "Западни Призраков", Фелл говорил тихим почтительным шепотом, как в церкви. – Тут можно заблудиться так, что никогда не выйдешь!

– Это еще не все. Тут в залах бродят... некоторые создания. Люди называют их призраками. Духами мертвых.

– Но ведь призраки не могут причинить вред живым?

– В нормальных условиях – нет. Но "Западню Призраков" трудно назвать нормальной. Ты посматривай, не покажутся ли где-нибудь маленькая девочка или женщина в старомодной одежде.

– Это призраки?

– Нет, блин, экскурсоводы! Призраки, конечно, – кем они еще могут быть. Так, кажется, я могу найти дорогу в комнату огня...

– Куда?

– Не важно. Ты держи рот закрытым, а глаза открытыми, вот и все. А я... – Она умолкла на полуслове и чуть наклонила голову. Глянула искоса на Фелла. – Ты слышал?

– Что именно? Я ничего... – Он тоже замолчал, и челюсть у него отвисла. Еле слышно доносился звук, будто кто-то жалобно хнычет. – Это... это призрак?

– Не похоже. Мертвые обычно молчат.

Соня жестом позвала Фелла за собой, двигаясь крадучись через темноту и пыль пустых комнат.

Источник хныканья нашелся в комнате с обоями, на которых отражался бледный луч лежащего на полу фонаря. Фелл потрогал стену и ощутил под пальцами обои с золочением и раздавленным хрусталем. Как наждачная бумага. Соня подняла фонарь и направила слабый луч на его владельца.

Мужчина средних лет, в мятом темном костюме забился в дальний угол комнаты, крепко прижавшись лицом к стене. Костюм и волосы измазаны паутиной. Щека, которой он терся об стену, окровавлена. Недавно он обмочился, и от него разило аммиаком. Человек дрожал и хныкал, как щенок, которого пнули ногой.

– Я его знаю, – шепнул Фелл. – Это один из ренфилдов Моргана. Но что он здесь делает?

– Зачем бы он сюда ни пришел, вряд ли он искал нас, – задумчиво заметила Соня. Она сделала еще шаг к скорчившемуся в углу человеку.

Он перестал трястись и оскалил зубы. В углах рта засохла пена.

– Ренфилды вообще не особенно стабильны. А в таком месте неудивительно, что этот тип полностью потерял рассудок, – бормотала Соня, пододвигаясь поближе. – Но от него еще может быть польза...

Ренфилд с визгом бросился на нее и вцепился в очки. Выругавшись, Соня двинула ему по лбу рукоятью фонарика. Ренфилд рухнул на пол с проваленным черепом. Отбросив сломанный фонарь, Соня нагнулась и подняла мертвого ренфилда за лацканы пиджака.

– Не пропадать же добру, – проворчала она, погружая клыки в еще теплое горло. Через пару минут она оторвалась от трупа и протянула его Феллу.

– На, пей.

Фелл с вытаращенными глазами шагнул назад.

– Не могу!

– Ты не девственница, ты мне сам говорил. Пей, тебе это понадобится.

– Я...

Фелл хотел было возразить, но тут его ноздри уловили запах крови. В рот побежала слюна, и он впился зубами в труп. Кровь уже слегка остыла, но это было не важно.

Фелл бросил высосанный труп на пол.

– Теперь лучше?

– Да. Знаю, что это ужасно, но у меня будто второе дыхание открылось.

– Молодец, парень! – Усмехнувшись, Соня хлопнула его по плечу. – Теперь нам осталось только...

Молчание разорвал громкий вопль. Он резиновым мячом отскочил от стен и прервался на середине. Соня и Фелл переглянулись и направились в сторону шума.

Второй ренфилд оказался в комнате, которую Соня назвала комнатой огня. Газовые рожки еще горели. Ренфилд лежал посреди пола, и череп у него был разбит, как сброшенная с лестницы тыква.

Фелл нервозно оглядывался, пока Соня искала потайную панель, которую ей показала миссис Сьюард.

– Эти призраки, девочка и дама, про которых ты говорила, – они добрые привидения или злые?

– Амбивалентны. Как большинство мертвых. Но если ты спрашиваешь, они нам друзья или враги, я думаю, что они друзья. Нет, это не их работа.

– А кто же...

– Нашла! – Соня отступила, давая потайной двери повернуться. – Идем!

Фелл последний раз глянул на изувеченные останки и ушел в потайной ход следом за Соней.

~~

Арендованная машина стояла у южной стены дома, и двигатель под капотом еще не остыл.

Нормально, они здесь. Теперь надо только их найти, – мрачно подумал Палмер, оглядывая раскинувшуюся перед ним "Западню Призраков".

Его "БМВ", "одолженный" в Сан-Франциско, для обратной дороги не годился. Из-под капота валил пар, из-под кузова капало что-то темное и вязкое. Наверное, поддон порвал где-то милю назад. Эту машину не проектировали для езды на предельной скорости по проселочным дорогам Сономы.

Увидев открытое окно на первом этаже, Палмер проверил, что пистолет надежно застегнут в кобуре, а потом направился искать свою напарницу.

Сделав три шага внутрь, он понял, что допустил огромную ошибку. Внешний вид "Западни Призраков" сильно дезориентировал наблюдателя, но это была ерунда по сравнению с ее интерьером.

Палмер вспомнил, как в детстве уболтал родителей разрешить ему войти во Дворец Ужасов на ярмарке в столице штата. Он обещал, что никаких кошмаров у него не будет, он уже большой и не испугается, он почти взрослый. Наконец они плюнули и отпустили его.

Самоуверенность насчет собственной взрослости испарилась сразу же, как только за ним сомкнулись деревянные ворота, отрезав от мира, где был свет, родители, где правила рациональная мысль.

Окруженный туманом сухого льда, черными лампами и магнитофонными записями воплей и лязга цепей, Палмер дико завизжал, увидев манекен из витрины, одетый Франкенштейном. Испугался он так, что напустил в штаны, и его вывел наружу служитель – прыщавый подросток в костюме горбуна. Отец обозвал его трусишкой, и с ярмарки пришлось уехать раньше из-за мокрых штанов.

Теперь, через тридцать лет, тот же парализующий ужас обрушился на него опять. Волосы на голове встали дыбом, мочевой пузырь заныл, будто набитый молотым стеклом.

Палмер брел по причудливой веренице комнат, едва замечая такие странности, как двери в трех футах от пола, окна, за которыми была сплошная стена, камины, из которых уходили лестницы.

Чем дальше, тем труднее было ему мыслить ясно. Зачем он здесь? Почему он вообще вошел в этот ужас? Он знал, что причина наверняка серьезная. Или хотя бы должна быть причина. Так ведь? Если только вспомнить, что это за причина...

Палмер покачнулся – пол ушел из-под ног. Стены наклонились внутрь, будто резиновые. Палмер привалился к дверному косяку с острыми углами, потом его вырвало, и горло обожгло кислотой. Сейчас папа будет на него кричать. Не надо было есть сосиски с кукурузой перед катанием на карусели. Она же не только крутится, она еще и качается. Теперь придется уехать с ярмарки. Но это не казалось несчастьем. Он и без того пробыл на ярмарке слишком долго. Если бы только вспомнить, где... где он оставил машину...

Палмер свалился на четвереньки. Все тело сотрясали бесплодные позывы на рвоту. Лобные доли бешено пульсировали, отбивая ритм, как барабанщик в джазе.

Я здесь подохну. Я буду бродить в этой адской дыре, пока не околею. Как Сьюард. Соня...

Палмер поднял голову и увидел мальчика.

Ребенок был не старше трех лет, в матросском костюмчике. Он прижимал к груди плюшевого медведя – левой рукой, потому что правой не было от самого изуродованного плеча, только торчал конец кости и обескровленное мясо. Личико ребенка было по-детски пухлым, но глаза печальны. Палмер смутно сообразил, что ребенок прозрачен.

– Мальчик...

Ребенок не задрожал, не растаял в воздухе.

– Мальчик... помоги...

Девочка с фарфоровой куклой встала рядом с мальчиком, и оба они с интересом изучали Палмера. Наклонившись к брату, девочка что-то пробормотала, чего Палмер не разобрал. Вместе дети взяли его за плечи и поставили на ноги. Он ахнул, ощутив пронзительный холод от прикосновения детских пальчиков.

Они стояли перед ним, маня руками за собой. Ослабевший и потрясенный, Палмер бросился за ними. Он не знал, враги или друзья эти создания, но пусть будет что угодно, лишь бы не ползать кругами в собственной грязи.

Дети застыли, как олени, учуявшие охотника. Сначала мальчик, потом его сестра расплылись и превратились в шарики света величиной с кулак. Это случилось так резко, будто дети свернулись вверх, подобно жалюзи.

Палмер прижал ладони к глазам, дезориентированный еще сильнее, чем прежде. Что случилось с его проводниками? Или все это ему привиделось? Если нет, то что же их спугнуло?

Вопль пронзил его как пуля и прервался резко, будто отрезанный ножом. Эхо так искажало его, что невозможно было определить, мужской голос или женский.

– Соня!

Палмер бросился в направлении, откуда донесся звук. Мозг кипел и плескался в голове, пытаясь разомкнуть черепные пластины. Соня. Надо найти Соню. Вот зачем он пришел во Дворец Ужасов. Теперь он вспомнил. Когда он найдет Соню, она уймет этот стук у него в голове.

Несколько секунд он смотрел на того, кто держал топор, и лишь потом до него дошло, что он нашел источник вопля.

Это создание было похоже на человека, только повыше. У него был в руках огромный зловещего вида топор, которым тварь кромсала то, что осталось от человека в темном костюме. Убийца издавал жутковатые выдохи, замахиваясь и нанося удары. Голова жертвы была развалена от верхушки черепа до нижней челюсти.

Убийца остановился посреди замаха, повернулся к незваному гостю, и пузырь Палмера не выдержал, как тогда, во Дворце Ужасов в 1961 году. Только на этот раз не выведет его отсюда добрый прыщавый юнец, одетый монстром.

Две головы было у этого убийцы с топором. Левая голова – побольше да с рылом как у летучей мыши, полной пастью неровных зубов и глазами без зрачков цвета свежей крови. Правая голова принадлежала человеку лет за тридцать, и глаза его переполняла такая печаль, какой Палмер и представить себе не мог. Внезапно он узнал лицо Крейтона Сьюарда, создателя "Западни Призраков".

Двуглавое чудище шагнуло вперед, занося топор, растущий у него вместо левой руки. Палмер хотел повернуться и бежать от этой мерзости, но застыл, не в силах двинуться.

Губы Сьюарда шевелились – то ли он молился, то ли спорил со своим чудовищным близнецом, Палмер не знал. Будто в ответ голова убийцы оскалилась и издала несколько высоких писков. Голова Сьюарда вдруг повернулась и вцепилась в щеку соседки, вырвав кусок мяса. Голова убийцы издала дикий визг, от которого у Палмера хлынула носом кровь, и в ответ отхватила ухо, ближайшее к ее пасти. Голова Сьюарда втянулась в плечи и больше не решилась вмешиваться.

Ухмыляясь Палмеру, голова убийцы подняла повыше руку-топор, почти задевая потолок. Палмер не знал, состоит стоящее перед ним существо из плоти и крови или же из эктоплазмы, но было очевидно, что топор достаточно веществен для предназначенной ему работы. Палмер не двигался и молча ждал, как вол ждет ножа мясника.

И когда топор был готов упасть, между Палмером и двуглавым чудищем вспыхнул яркий свет. Тварь опешила, неуверенность выразилась на лице убийцы. Казалось, голова Сьюарда от света получила приток сил и правой рукой впилась в глаза головы убийцы. Тварь завопила даже громче, чем до того, и Палмер почувствовал, что у него из ушей выступила кровь.

Двуглавый монстр исчез. На его месте, спиной к Палмеру, стояла женщина, одежда которой больше подошла бы для пьесы Ибсена.

– Ох, слава Богу! Леди, мне нужна ваша помощь...

Женщина повернулась к нему лицом. Левый глаз висел на щеке, вывалившись из орбиты.

Палмер завизжал и бросился наутек. Надо найти выход из Дворца Ужасов. Слишком он уже долго на ярмарке. Пора домой.

Вылетев из комнаты смерти, он бросился бежать по коридору, между дверей разной формы и размеров, и собственные крики о помощи оглушали его уши.

Вдруг одна из дверей распахнулась наружу, и воздух со свистом прорезала клюшка для гольфа.

Последнее, что успел увидеть Палмер до того, как его охватила тьма, было слово "Данлоп".

20

– Динь-дон, динь-дон, мы домой вернулись, – вполголоса пробурчала Соня, выходя из потайного коридора в комнаты, которые Фелл когда-то считал своим домом.