Текст книги "Поцелуй меня, препод! (СИ)"

Автор книги: Нелли Янг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Глава 4

Вечер. Тьма. В ушах Linkin Park, в руках телефон, а перед глазами единственное имя, согревающее мне сердце. Мистер Миллер.

Да-да, у меня есть номер телефона симпатичного мулата-преподавателя. Хотя какой из него преподаватель? Между нами всего пять лет разницы. Она почти незаметна. Но какая разница? Теперь у меня есть телефон Миллера! Обалдеть! Все девчонки умрут от зависти, если бы узнали, даже та информативная Марго, которая выстроила полный игнор и делала вид, что мы не знакомы. Но кто ей скажет? Мистер Миллер будет молчать, а я никогда в жизни не расколюсь.

Вообще, меня в последнее время очень смущало, что все вокруг сторонились меня, как ядерной бомбы. Бред, согласитесь. Я бы назвала себя настоящим параноиком, если бы не косые взгляды студентов, которые всю неделю смотрели на меня презрительно. Я что, похожа на врага народа?

В эти моменты я еще больше чувствовала себя одинокой. В колледже не так уж и весело, каким бы крутым и дорогим он не был. Мама почти не звонила, отчим тоже не появлялся. Со мной что-то не так? Я кого-то обидела? Перешла дорогу самому президенту Обаме? Вроде нет.

Каждый раз, когда я зацикливалась на чем-то подобном, то сразу же писала мистеру Миллеру. И бах. Они пропадали. Нет, серьезно. Я не думала о других ребятах, о своем одиночестве. Мне было интересно общаться с ним. Не как с преподавателем истории фотографии, а как с разносторонним человеком.

Мне почему-то стало важным общаться с ним. Отправлять ему сообщения, получать в ответ улыбающийся смайлик. Ребята из кампуса проводили какую-то вечеринку, но меня никто не звал. Даже Марго не упомянула ничего об этом. Наверное, веселятся там. Но мне сейчас все равно. За музыкой я совсем ничего не слышу, а в голове сейчас только одни мысли. О мистере Миллере.

Пока мы не находились на занятиях, он разрешал называть его Николас. Я его звала Ник. Так короче и удобнее. К тому же ему идет. Ник и Ники. Очень мило звучит со стороны, согласитесь.

Я запрещала себе думать о нем, как о мужчине. Он просто мне помогает, когда я остаюсь одна. Просто составляет мне компанию. Мы никто друг другу, просто друзья. Он оказывается очень веселый и забавный, совсем не похож на строгого преподавателя. Скорее на того забавного старшекурсника с золотистыми глазами, которого впервые увидела в кампусе. Помятого, веселого и очень живого.

Но почему в голове всплывают другие картинки? Картинки того, как мы вместе проводим время? Или того, что на месте той его блондинки оказываюсь я? Это меня он целует, меня обнимает, мне дарит широкую улыбку.

Надо пойти проветриться.

Сегодня немного прохладно, приходится надеть легкую ветровку. На территории кампуса никого нет. Все наверняка веселятся на вечеринке. Так даже лучше. Смогу побыть один на один с собой. Ну, почти.

Ник: “Что сейчас делаешь?”.

Я: “Гуляю по кампусу. А ты?”.

Сообщение долго не приходит, может, минут десять или даже пятнадцать. Я не понимаю, почему, обычно он сразу отвечал. Может, его отвлекла девушка?

Ник: “Посмотри направо”.

Поворачиваю голову и сталкиваюсь со знакомым силуэтом, стоящим под деревом. Это он. Ник. Что он здесь делает?

– Привет, – улыбаюсь преподавателю в ответ.

– Привет. Ты писала, что тебе одиноко. Все в порядке? – спрашивает он обеспокоенно. В груди моментально разливается незнакомое ранее тепло, на губах расплывается улыбка.

– Да, все хорошо, просто…

Смотрю на окна общежития, где сейчас идет вечеринка ребят. Поворачиваю голову на преподавателя.

– Не пригласили?

Замираю на месте, когда мистер Миллер произносит роковые слова вслух. Кажется, он понимает меня без слов. Мысли читает, как человек со сверхспособностями. Наверное, оказалось бы здорово, будь оно на самом деле так. Или на моем лице так хорошо видны эмоции, а остальное я придумываю сама? Не знаю.

Молча киваю в ответ, не в силах сказать хоть что-то. Не смею взглянуть на него. Стыдно. Неловко. Почему? Не знаю. Поднимаю глаза только когда он подходит ближе. Сталкиваюсь с золотистыми глазами мистера Миллера. Они светятся даже сейчас, в темноте. Под этим деревом, где нас никто не видит. Где я имею право называть его Ником, а он – стоять так близко.

– Могу побыть с тобой, если хочешь, – говорит он тихо-тихо. Хотя я бы все равно его услышала. Прочитала бы по губам на крайний случай.

Хочу. Очень сильно хочу. Вы не представляете насколько мне нужна ваша компания. Хочу, чтобы фантазии стали реальностью, чтоюы этот вечернашего единения не заканчивался, чтобы я забыла о том, что вы преподаватель, а я студентка.

С тобой, Ник, я не чувствую себя одинокой…

В какой-то момент мы оказываемся очень близко. Стоим совсем рядом. Взгляд падает на чистое золото, на аккуратный нос, на губы. На него самого. Он высокий, кажется сильным, всемогущим. Он будто сможет защитить меня от бед. Фантазии, которые я загоняла так далеко, теперь всплывают вновь. Они не должны всплывать. Не должны. Его пухлые губы никогда не коснутся моих, его руки никогда не сомкнуться вокруг меня.

Никогда…

Однако душевные порывы говорят за меня. Я тянусь к красивому лицу Ника и нерешительно касаюсь его мягких губ. Он не отвечает, стоит на месте, пока я пытаюсь хоть как-то растормошить его, спровоцировать на ответные действия. Может, я зря так поступила? Может, этим поцелуем я рушу все, что мы так долго строили? Наше общение, длившееся неделю, наши шутки и взаимопонимание. Мое скрашивание одиночества и его жалобы на студенток-фанаток.

Но эти мысли быстро улетучиваются, когда ощущаю, как полные губы моего преподавателя двигаются в ответ, а его язык касается моего, сплетается с ним. Кладет обе руки на талию, заставляя меня вздрогнуть, и прижимает крепче к себе.

Боже мой… Никогда не думала, что целовать можно так. Уверенно, нежно, подчиняюще. Так, что из-под ног исчезнет почва, что я потеряю счет времени и забуду о том, что мы сейчас нарушаем устав колледжа.

И ему может за это аукнуться… Черт!

– Простите…

Вырываюсь из рук мистера Миллера и убегаю куда глаза глядят. Быстрее. Мне никогда не было так стыдно… Черт! Я только что все испортила, но не могла иначе. Может, когда-нибудь наш поцелуй повторится?

Глава 5

Я только что поцеловал свою студентку.

Эта фраза вертится в голове на протяжении нескольких минут. Аромат ее духов, взгляд наивных, светлых глаз, голос. Сначала нежный-нежный, а затем виноватый. Она сбежала из моих рук. Сбежала, как трусишка. А я не стал догонять. Зачем? Сделал бы только хуже. Она правильно сделала, что прервала все сама. Ники умная девочка, понимает, что, если бы мы продолжили целоваться, то я зашел бы слишком далеко. Перешел бы черту, которая потянула за собой непоправимые последствия.

Разве мы не перешли жту самую черту пару инут назад?

Признаться честно, мне понравилось целовать ее. И вообще эта неделя, казалось, что-то изменила во мне. Я поймал себя на мысли, что никогда не раскрывался перед кем-либо так, как с Никой. Не рассказывал о тайных комиксах, которые рисовал в средней школе, о группе, с которой мы записали песни. Я много рассказывал о себе, а она в ответ говорила о своей жизни. О финансовом положении, о замужестве матери, об одиночестве.

Мне так хотелось стереть с ее памяти это дурацкое слово. Одиночество. Кажется, я переборщил со своим желанием, раз все зашло так далеко.

Стоя сейчас под тем деревом, прокручиваю в голове одни и те же вопросы. Почему не уехал домой после работы, а встретил ее в кампусе? Зачем поцеловал? Почему я не могу уехать отсюда долгое время? Даже когда завожу двигатель и направляюсь к дому, вспоминаю, что только что произошло. Прокручиваю в голове раз за разом.

Будь я на год младше и в другом статусе, то радовался бы как мальчишка. Но мы не можем. Нам нельзя. Не могу позволить это нарушение. Она потеряет хорошее место в колледже, а я – работу. Она нужна мне, чтобы перейти на новую ступень в моей карьере. Нужно потерпеть всего лишь год в этом колледже, чтобы начать нормально работать, фотографировать.

Поцелуй со студенткой не входил в мои планы.

Она напомнила мне, какие девушки могут быть ранимые, нежные и одинокие. Как остро они воспринимают окружающий мир. Ники еще совсем юна, она не понимает, чем могут закончиться наши отношения, да и вряд ли я смогу бросить Карлу. Она моя единственная.

Тогда почему я целовался сейчас не с ней и думаю о другой девушке?

Зря я пожалел Ники, зря дал свой номер телефона, зря согласился на общение. Сделал только хуже нам обоим.

– О чем задумался? – Карла ложится рядом со мной, обнимает со спины. Аккуратные пальчики поглаживают живот, обводят ровные кубики пресса. Нет, это не прелюдия, просто она так выражает свою точку. В последнее время я слишком отдалился от нее. Но из-за чего именно? Из-за работы или из-за девчонки?

Ответ очевиден.

– Ни о чем, устал немного, – отвечаю расслабленно.

– Тяжелая неделя выдалась?

– Да.

– А у меня к тебе новость, – она тушуется, чувствую, как напрягается ее тело. – Я хотела тебе позвонить, но лучше сообщить лично.

– Что-то случилось?

Поворачиваюсь к ней лицом, смотрю в бездонные голубые глаза. Стараюсь не представлять перед собой девчонку, не вспоминать губы, которые сминал недавно в поцелуе. И я забываю ее, когда Карла медленно, практически одними губами, произносит два слова:

– Я беременна.

Застываю на месте. То ли от шока, то ли от неожиданной новости. И как мне реагировать? Не знаю. Мы е планировали детей, сами недавно вышли из этого возраста. Ее глаза полны счастья, ее губы немного сжаты от волнения и от ожидания моей реакции. А я в шоке. В большом шоке. Только что я целовался со студенткой, размышлял, почему я так поступил, а теперь моя девушка заявляет, что беременна.

– Ты не рад?

– Почему же? Очень рад.

Стараюсь выйти из напряженного состояния, улыбаюсь, как умею. Вроде верит. Вряд ли она подозревает, что теперь у меня большие проблемы. Первая проблема: объяснение Ники, что больше общаться мы не можем, а вторая: ребенок. Нужно попросить двойную ставку у декана, чтобы хватило до родов. Надеюсь, страховка все покроет.

Еще недавно я думал о другой, однако жизнь расставила все по местам. Хорошо ли это?

Глава 6

Сегодня такой хороший день. Непривычная влажность воздуха не напрягает, легкий ветерок с моря колышет распущенные волосы. Зря, наверное, уложила их волнами, но мне так хочется выглядеть красивой. Особенной. Для него…

Могу побыть с тобой, если хочешь…

Эти слова стали для нас роковыми. Пугающими. Теми, которые перечеркнули все, что было раньше. Я много раз думала о том, что натворила и зачем вообще полезла целоваться к своему преподавателю, но раз за разом делала один единственный вывод.

Я не жалею…

Возможно, после этого меня исключат, подадут иск за домогательства или руководство придумает другую причину, чтобы отстранить меня, на радость мамочке, но я никогда не пожалею о том, что произошло между нами.

Ник больше не писал, хотя в глубине души я ждала от него сообщение. Почему не написала сама? Боялась, что попросит больше ничего ему не писать, закинет в чс. А это болезненнее, чем просто отсутствие сообщений. Может, сегодня подойти к нему и все прояснить? Может, попросить прощения? Надо, наверное. Но за что? Я не могу извиниться за то, о чем не жалею.

Захожу в аудиторию со звонком. Как всегда, все места заняты. Придется тесниться в конце. Главное, что не опоздала. Теперь нужно вытерпеть полтора часа, чтобы поговорить с мистером Миллером. Я долго обдумывала правильность своих действий, но лучше нам расставить все по своим местам. Лучше сейчас, чем потом страдать неизвестностью. Интересно, где он?

– Доброе утро.

В этот момент дверь в аудиторию распахивается. Ник входит уверенной походной. Как обычно, на нем костюм, который сидит на нем идеально. В этот раз синий. Он меняет их каждое занятие. Улыбаюсь, глядя на него. Красивый, серьезный. Внешне выглядит как серьезный лектор, но я-то знаю, что в глубине души в нем осталась студенческая нотка. И улыбается он как мальчишка.

– Давайте начнем занятие. Записывайте.

В этот момент он оглядывает нас всех и…

Меня прошибает разрядом тока, когда мы сталкиваемся взглядами. Его чистейшее золото заставляет сердце замереть на месте. Они перекрывают дыхание, останавливают время. Он останавливает.

Но это мгновение длится не долго. Как бы я хотела, чтобы время действительно остановилось… Может, я бы лучше рассмотрела маленькую толику грусти, которая появилась, глядя на меня. Я потом спрошу его. Вдруг что-то случилось?

Стараюсь быстро записывать лекцию, в отличие от остальных девушек. Мне просто нравится слушать его голос, смотреть на жестикуляцию, пока он объясняет материал. Это будет полезно для меня. Наверное. Отвлечет от грустных мыслей о семье, об одиночестве. И от поцелуя, который никак не может выйти из головы и забыться навсегда. Да я и не желаю.

– Он красавчик, правда? – шепчет Марго, которая снова сидит рядом со мной. Как так получилось? Не знаю. Мы редко общались, даже на лекциях не разговаривали.

– Он преподаватель.

– Жалко, конечно, что занятой, я бы не остановилась, чтобы заполучить этот лакомый кусочек, – продолжает блондинка. – Отбить парня – это одно, а отбить жениха…

– Жениха? – непонимающе гляжу на девушку.

– Ты что, не знала? – она удивленно вздымает брови. – Он недавно сделал предложение своей девушке. Там вроде большая свадьба намечается и…

– Девушки, я вам не мешаю? – раздается пронзительный голос нашего преподавателя.

Я просто замолкаю, а Марго делает вид, что все время записывала. Хорошо, что мистер Миллер отвлек нас, я бы вряд ли смогла что-то ответить ей. Из-за шока, из-за напряжения, из-за возможности воспринять информацию правильно, особенно после того, что было между мной и Ником. О чем знаем только мы вдвоем.

Я уже говорила, что между нами небольшая разница, учитывая, что я пошла в колледж позже необходимого. Когда-то давно я считала, что разница в возрасте в состоянии определить дальнейший путь отношений между мужчиной и женщиной. Но это не так. Статус определяет многое. И наши статусы ка никогда мешают пойти наперекор правилам, поддаться порыву чувств.

А было ли это чувство? У меня – да. А у него?

Звонок резко внедряется в голову. За своими мыслями и шоком я не заметила, как закончилась лекция. Аудитория быстро пустует. Остаемся только мы одни. Ник неторопливо складывает лекции в портфель, застегивает его и собирается покинуть аудиторию. Но перед тем, как двинуться с рабочего стола, поднимает на меня голову. А я так и остаюсь сидеть на месте, не в состоянии хотя бы сложить вещи.

Он сделал своей девушке предложение…

Эта мысль до сих пор парализует меня и не позволяет сделать хотя бы движение в сторону. Мне и не приходится. Он сам поднимается и садится рядом.

– Все в порядке?

Спрашивает так ласково, нежно, немного обеспокоенно. Что, по мне видно, как я расстроена новость о помолвке? Наверняка.

– Ты женишься…

– Да, женюсь.

Я не задавала вопрос, скорее из моих слов звучала констатация факта, но Ник почему-то решил лишний раз подтвердить мои слова, забивая ими первый гвоздь в личный гроб.

– Кто тебе сказал?

– Это неважно…

– Я хотел сказать тебе лично. Нам надо было поговорить нормально, обсудить то, что произошло…

– Разве что-то произошло?

Впервые за последние полчаса позволяю себе поднять голову и взглянуть на своего преподавателя. Он снова близко, его глаза, губы, скульптурное лицо с выпирающими челюстями. Я снова рассматриваю его. Внимательно. Пытаюсь зацепиться за каждую черточку его лица.

Ведь мы наверняка больше не будем находиться так близко, как сейчас…

– Ты сама понимаешь, что между нами ничего не может быть, – произносит он серьезно, немного строго.

Понимаю… Но я так хотела надеяться, что фантазии способны воплотиться в реальность. Знаю, что это наивное суждение, но… Всегда есть это самое «Но», которое мешает нам жить…

– Ты что-то почувствовал тогда?

Зачем я это спрашиваю? Ковыряю свежую рану, которая будет долго заживать. Она будет гноить, болеть, напоминать о себе каждый раз. Ведь я буду видеть его каждый день. Сначала просто одного, затем с кольцом на пальце, а, возможно, через два-три года увижу его у ворот парковки вместе с женой и детьми. Их детьми…

Я так и останусь воспоминанием из прошлого. Неудачным воспоминанием.

Ник молчит. Он не смотрит на меня, разглядывает пальцы на руках и, вдохнув глубоко воздух, произносит роковое:

– Нет.

Что? Его ответ бьет в грудь сильнее, чем новость о женитьбе.

– Тогда зачем…

– Я хотел почувствовать, каково это целовать студентку.

– То есть ты… Ты просто мной воспользовался?

В ответ раздается тишина, однако ответ мне не нужен. Пустота его слов говорит сама за себя. Сколько бы я не винила себя в наивности, сколько бы не надеялась, что в моей жизни появился человек, которому можно доверять, я останусь дурой. Маленькой дурочкой, которую предали все вокруг. Мама, отчим, друзья из старшей школы.

И даже он…

– Забудь о нашей связи, хорошо? И никому не распространяйся.

– А то что? – гляжу на него с вызовом, хотя он на меня даже не смотрит. Молча поднимается, но не уходит.

– Иначе я буду вынужден принять меры.

– Не боишься, что я расскажу обо всем?

Он окидывает меня своими золотистыми глазами, долго всматривается в мои, будто размышляет, стоит говорить о последствиях или нет. Но мне уже ничего не страшно. Ничего. Наверное.

– Ты не в том положении, чтобы трепаться. Ты одинокая, никому не нужная девчонка. Помни об этом, когда пойдешь к ректору.

Он уходит, оставляя за собой последнее слово. Уходит, растоптав мою душу, разбив сердце. А я, как маленькая дурочка, поднимаюсь со своего места и лечу к нему. Пока он не вышел из аудитории. Пока у меня есть возможность сказать все, что я чувствую, показать это.

– Ник…

Цепляюсь за его руку, тяну к себе на инерции и впиваюсь в его красивые губы. В последний раз. Пусть мне будет потом больно, пусть я буду корить себя, принижать. Мне это нужно. Мне нужны его губы, пока мы окончательно не стали чужими. Я сминаю его мягкость, обвожу языком контур, пропадаю в тепле этого человека. Закрываю глаза, пытаюсь представить, что вокруг нас нет никого и ничего. Не существует странных обстоятельств, не существует его невесты, его статуса преподавателя, и моего статуса студентки.

Нет ничего, только мы. Только наш поцелуй…

Он не отвечает, но мне и не требуется. Все, что надо, я сказала этим поцелуем.

– Прощай, Николас…

Я покидаю аудиторию, по пути вытирая губы тыльной стороной ладони. Забыть. Забыть его навсегда.

Выхожу на лестницу. Туда, где никого уже нет – звонок на занятие прозвенел пару минут назад. Закрываю за собой дверь, прислоняюсь к стене и сползаю. Окончательно. Я выплакаю все слезы, пока никто не видит, успокоюсь, и пойду учиться дальше.

Жизнь продолжается, насколько бы больно не было, но на данный момент она остановилась на этом моменте.

На моменте, где теперь я существую одна…

Эпилог

– Ну и что ты натворила на этот раз? – кричит в трубку мама. – Почему мне позвонил ректор и сказал, что ты целый месяц не ходишь на занятия?

– Я…

– Да, ты! На вечеринках своих тусуешься, да? Совсем не думаешь об учебе?

Мама жужжит в телефон как оса. Настолько противно и высоко звучит ее голос, что голова раскалывается. Зачем так пищать? Ты же не на уроке вокала, где тебя просят вытянуть самую высокую ноту. Хотя у тебя не очень получается, мамочка, вот-вот голос сорвешь.

И, думаю, если бы ты знала, что на вечеринки меня не приглашают в принципе, то вряд ли бы сказала что-то подобное, тем более таким тоном. Ты бы поинтересовалась, что со мной происходит и почему никто не хочет со мной общаться. Ты бы не предъявляла претензии без повода. Хотя кому я это говорю…

– Я хожу, не волнуйся.

– Не волнуйся!? Мы с Патриком деньги в тебя вложили, предоставили лучших преподавателей, прекрасное образование в колледже, а ты хочешь все это прос…

Она еще что-то трепещет в трубку, но я почти ее не слушаю. Смысл? Она снова заведет шарманку о том, как важно образование в колледже, но я-то знаю, что таким образом она хочет удержать меня в этих стенах как можно дольше, чтобы не мешалась. У нее ведь началась новая жизнь с Патриком. Зачем ей что-то гадкое, напоминающее о неудачном и бедном прошлом? Это портит ее имидж.

Кстати, это первый звонок от мамы за все время моего пребывания в колледже. Она не поздравляла меня с началом учебного года, не поддержала, когда меня послали на конференцию, чтобы представить свой проект по фотографии природы, не удосужилась узнать, как я обустроилась на месте и все ли у меня хорошо. Но, когда встал вопрос о моей посещаемости, она тут как тут. Очень мило, правда? Нет? Вот и я так считаю. Порой больно осознавать свою ненужность, когда ты совсем недавно пыталась спасти материальное положение семьи.

– Мам, помолчи, пожалуйста.

– Да как ты смеешь меня затыкать?

– Вот так! Беру и смею! – выкрикиваю на всю комнату. Все! Не могу больше! Хватит! – Ты ни разу не позвонила за месяц, ни разу не поинтересовалась, как у меня дела, а сейчас первым делом спрашиваешь, почему я не хожу на занятия! Может, я заболела, ты об этом не думала?

– Нет, не думала! Ты никогда не болела, а сейчас решила сыграть в больную?

Просто ты этого не замечала. В это время ты шастала по клубам, а я умирала от жара в своей комнате и еле доползала до тумбочки на кухне, чтобы выпить жаропонижающее и вызвать врача.

Сейчас у меня примерно то же состояние, но, в отличие от тела, страдает душа. Она болит, ноет. Ей плохо. Из-за предательства, из-за неоправданных надежд. Из-за мужчины, который выбросил меня, как ненужную вещь. Как сумку, которую оставила мама у мусорного бака в начале учебного года.

Я поэтому прячусь здесь, в маленькой комнате, поэтому никуда не хожу, поэтому пропускаю занятия. Даже шторы задвинула, чтобы в комнату не проникал свет. В темноте легче пережить страшную боль, легче смириться с действительностью. Наверное.

– Мне плохо, мама…

По ту сторону раздается тишина. Она ничего не отвечает, ничего не говорит в утешение. Не знаю, чувствует ли она вообще, что мне нужна помощь, что я умираю. Душевно. Вряд ли.

– Завтра обязательно возвращайся на учебу.

Она кидает трубку. Связь между нами прервалась. И я имею в виду не сотовую связь, а родственную. Ее больше нет. Нить между нами оборвалась окончательно. Она еще держалась на моей надежде, что мама вот-вот позвонит и спросит банальное: «Как дела?», но этого не произошло, даже сейчас. Она просто кинула трубку, вычеркнула меня из жизни.

Теперь я точно осталась одна. В полном одиночестве среди роскоши. Среди хорошей обстановки, среди красоты и запаха денег. Черт! Бесит! Как же бесит все вокруг! Это богатство, эта роскошная жизнь и условности. Эти жертвы, на которые мы идем, чтобы сохранить статус! Зачем этот дурацкий телефон предлагает скачать какое-то новое приложение? Что еще за Инстаграм?

Черт!

Замахиваюсь и хочу разбить телефон, но тут вспоминаю одного человека, ради которого держала этот навороченный прибор чаще всего. Ник. Только из-за него я держалась в этом заведении, ждала сообщений от него, наслаждалась нашим общением, пока мы не перешли рамки дозволенного.

Теперь я и ему не нужна…

Или…

Он ясно дал понять, что я для него просто студентка. Ничто. Но сейчас в голову пришла другая мысль. Вдруг он оттолкнул меня специально, чтобы не навредить? Вдруг знал, что в университетских сценах есть камеры? Или жучки? Что обычно показывают в голливудских фильмах?

Вдруг он заботился обо мне, но наши чувства остаются взаимными? Вдруг ему сейчас тоже больно?

Пальцы на автомате находят его номер, глаза всматриваются в одно единственное слово. Ник. Недавно переименовала его так после мистера Миллера. Так звучит лучше. Ближе.

У меня есть только один шанс все прояснить. Только один…

– Я вас слушаю, – бархатный официальный тон Ника выводит меня из колеи. Слишком официальный, слишком строгий. Хуже, чем на занятиях.

– Ник…

Голос дрожит. Не могу нормально подобрать слова. Зачем я позвонила?

Для того, чтобы услышать хоть кого-то, кто поймет меня, кто сможет утешить. Хочу понять, врал ли он тогда, в аудитории по поводу наших отношений или…

Нет. Он не мог сказать правду. Я не хочу в это верить.

– Мы обо всем поговорили неделю назад.

– Знаю, но… – к горлу подступает комок, готовый вот-вот вырваться наружу. – Ник, мне очень плохо…

– Что на этот раз?

Почему у него такой холодный тон?

– Так и будешь молчать?

Что с ним происходит?

– Пожалуйста, поговори со мной…

Между нами наступает тишина. Она давит, как металлический пресс, напрягает, нагружает. Мой голос до сих пор дрожит, плечи быстро-быстро поднимаются вверх-вниз. То ли от частого дыхания, то ли от наступающих слез и от осознания, что все сказанное в нашу последнюю встречу – правда.

– Напомню, ты одинокая, никому не нужная девчонка. Твоя мать выкинула твои вещи у мусорного бака, а я перестал с тобой общаться еще неделю назад. Тебе пора свыкнуться с действительностью и перестать мне звонить.

Он бросает трубку прежде, чем мое сердце окончательно разбивается на мелкие куски. На что я надеялась, когда звонила ему? Только усугубила положение.

Черт, как я могла так унизиться? Как могла надеяться после нашего разговора?

Кидаю телефон в стену, Дорогой айфон разбивается на тысячи осколков. Плевать. На все плевать. Мне не нужна эта крутая учеба в колледже, мне не нужны гаджеты, одежда. Мне нужен он. Тот, кому не нужна я…

Я никому больше не нужна…

– Эй, хватит выть! – стучат справа. Придурки! Не понимают, что я сейчас чувствую! Черствые эгоисты! Неужели они не понимают, в каком отчаянном положении я нахожусь? Вы отвернулись от меня! Все вы отвернулись!

Беру полотенце, направляюсь в душ. Сейчас ночь, как раз никого нет. Ни очередей, ни студентов, которые будут смотреть на меня, как на сумасшедшую. Я смогу побыть в одиночестве, поплакать. Никто не будет стучать по стенке и говорить, чтобы я заткнулась, никто не будет беспокоить и спрашивать, когда же приедет мой папочка и даст лишнюю пачку купюр на карманные расходы.

Он не приедет, мама тоже. Знаменитая фамилия моего отчима здесь не пригрелась. Его не любят так же, как и меня.

Теплые струи воды катятся по моему телу. Бьют по нему, как крупный град. Наверное, оставят за собой синяки. Боже, о чем я говорю? Это же просто вода в душе, а не град на улице? Он вообще бывает в Калифорнии? Вряд ли. Он есть только в моей душе.

Ник…

Он никогда теперь не придет ко мне, не поцелует, не улыбнется милой улыбкой, контрастирующей на смуглой коже. Он никогда не утешит меня, не поддержит, не скажет, что все будет хорошо. Никогда. Он оставил меня, как и все остальные. Как мама и как отчим. Им всем лучше без меня, особенно Нику.

Я видела Ника пару раз вне занятий. Он то улыбался, то светился от счастья. Его жизнь идет дальше, а моя остановилась на том моменте, когда мы разошлись в разные стороны. Пару раз, когда я все-таки посещала занятия, я надеялась, что теми словами он отпугнул меня, чтобы не навредить нам обоим. Наши отношения были обречены заранее. Они никогда бы не переросли во что-то серьезное. Он начинающий преподаватель, а я обычная студентка, которой нужно общение.

Кто захочет общаться с такой одиночкой, как я?

Пожелал только один человек, о котором мечтала днями и ночами. И он отверг меня. Унизил. Послал чуть ли не прямым текстом. Когда маму бросал очередной бойфренд, она ела мороженное перед телевизором и смотрела «Красотку».

Но разве мне поможет этот способ?

Вместо этого я сползаю по стене в душевой кабине и плачу. Навзрыд. Потому что никто не слышит и не услышит за струями воды. Всем будет плевать на мои страдания, плевать на то, что мне сейчас боль. Плевать на мою уязвимость.

Нику тоже плевать, иначе он не отверг бы меня…

Обиднее всего из-за него. Стоит только вспомнить, каким тоном он говорил со мной, душа раскалывается еще больше. Быстрее. Мельче. От нее ничего не остается, кроме боли, рвущейся наружу вместе со слезами.

Ты одинокая, никому не нужная девчонка.

Он прав… как же он прав…

Мой взгляд цепляется за бритву. Взяла ее, чтобы привести себя в порядок, но до сих пор не осознаю, что это последнее, что я увижу сегодня…

Конец