Текст книги "Даря (СИ)"

Автор книги: Нелли Ускова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

9

Нас встретила пустая трёшка в новостройке в спальном районе города. Я всегда считал, что ремонтом должны заниматься специально обученные люди, и не понимал, что я здесь делаю.

Пока женская часть «бригады маляров» ушла в комнату переодеться, я осматривался и слышал их перепалку. Всё-таки пустая квартира – это сплошное эхо. Даря настаивала на том, что меня нужно отпустить, я и так их довёз, и нельзя мной пользоваться, и переодеться мне не во что, и делать я ничего не умею, буду только мешаться – последнее прозвучало даже обидно, хоть я думал так же: не приходилось мне делать ремонт, у всех свои недостатки.

Аргумент у Люды был всего один, зато твёрдый и убедительный: «Мужик закаляется в труде!» – и не поспоришь, но я как-то больше предпочитал интеллектуальный труд.

Они вернулись ко мне в комнату. Люда переоделась в комбинезон и раздавала важные поручения, Даря так и осталась в растянутой майке и замызганных джинсах, но завязала волосы косынкой.

Люда окинула меня задумчивым взором – я ещё с Нового года был одет в рубашку и брюки.

– Да-а-а, замараешься весь! – оценила она. – Слушай, там на лоджии какое-то барахло от рабочей бригады валялось, может, найдем тебе что.

Вскоре она вернулась с чьей-то драной майкой-алкоголичкой и плотными строительными штанами, размера на четыре больше моего:

– Что нашла, – протянула она одежду.

Даря заулыбалась, увидев мой «костюм». Она доставала из пакета инструменты: кисточки, валики, тряпки, какие-то ванночки, налила жидкость из канистры, взяла валик на длинной ручке и ушла:

– Люд, я с кухни начну.

Я держал в руках эти огромные штаны и озадаченно посмотрел на Люду, она же должна понимать, что это не мой размер.

– Ну, ты надень, а там что-нибудь придумаем. – Она это тоже понимала, но других вариантов не было.

Надел, выглядел, будто клоун в цирке, и, придерживая их с двух сторон руками, вернулся в комнату.

– Тут бы подтяжки, – подытожила «бригадир».

– Подтяжки тут не помогут.

Она схватила какую-то розовую тряпку размером с простынь, оторвала от неё полоску, быстро продела сквозь пояс и завязала бантиком. Даже штанины мне подвернула.

– Красавчик! – с улыбкой оценила результаты своего труда.

Почему-то я ей не верил, представляя, как нелепо со стороны это выглядит: драная майка-алкоголичка, штаны-парашюты и розовый бантик. Люда выдала мне перчатки, валик, показала как грунтовать и ушла в другую комнату. Грунтовать стены оказалось проще простого: мочи стены валиком – тоже мне работа.

Даря с кухней вообще разделалась за пять минут, зашла в комнату, где я работал, чтобы подлить себе ещё грунтовки. Её хихиканье за спиной я теперь узнаю из тысячи. И ничего мне не сказав, покинула помещение.

Это всё было ради неё, а она смеётся. Впрочем, я тоже быстро загрунтовал комнату и был полон энтузиазма, думал, что клеить обои так же легко и просто, но на деле это оказалось нервным и трудозатратным занятием. Даже Люда с Дарей иногда спорили, хотя работали слаженно и быстро, как конвейер. Люда давала мне чёткие указания, чем помогать: то мазать клеем стены, то обои, то где-то придержать.

Я всё украдкой следил за Дарей и замечал, что она постоянно поглядывает в мою сторону, иногда улыбается, если мы встречались глазами. Времени играть в гляделки не было, но от её взглядов и улыбок мне становилось теплее. Я ни разу не пожалел, что согласился поехать с ними.

Поначалу мы немного разговаривали на отвлеченные темы, Люда расспрашивала про учёбу, а я узнал, что у Дари скоро сессия, значит, она тоже где-то учится. Но потом время перевалило за два часа ночи, и стало тяжелее. Воздух в квартире наполнился влагой, стало душно. Люда запретила открывать окна: «Обои боятся сквозняка!», а того, что мы тут задохнёмся, она не боится?! Я уже устал, да и остальные тоже, мы почти не общались, только по делу, мой энтузиазм пропал, а оставалась ещё комната, и там должны были быть сложнофактурные обои во всю стену.

Закончили мы в итоге в полчетвертого. Всё сложили, переоделись. Я жутко устал и хотел спать, аж глаза щипало.

В машине Даря перебралась назад, разулась и легла на сидение, положив голову к Люде на колени. Я включил печку посильнее, и в зеркало заднего вида периодически наблюдал, как женщина гладит Дарю по голове.

Праздничный город спал, и если ещё вчера в это же время на улицах гуляли люди, запускали фейерверки, валялись в снегу, то сегодня было пусто, лишь светящиеся украшения вдоль дорог и мигающие гирлянды создавали атмосферу Нового года.

– Уснула, – тихо заявила мне Люда уже через десять минут.

Я кивнул в зеркало заднего вида, а женщина наклонилась чуть вперёд, поближе к моему сидению и шёпотом заговорила:

– Артём, ты хороший парень. – Отчего-то я уже ненавидел эту фразу – она сулила лишь неприятности, я даже напрягся, прислушиваясь. – Не думай про Дарьку плохо. Ну, бегает она иногда. Наплачется, успокоится и вернётся. Не повезло ей в жизни, вот она и мечется из крайности в крайность, творит, что в голову взбредёт. Сейчас вроде прошло, успокоилась, два года дома сидела, а вчера её опять куда-то чёрт занёс, и сегодня понеслась.

Я внимательно слушал, но мозг уже отключался в полудреме, сложно было что-то понять:

– А что с ней произошло?

– Пять лет назад моя сестра, Дарькина мама умерла. И Дарька, наверное, до сих пор от этого отойти не может. Вот и бегает, ревёт, ещё и бабуля ей душу теребит. В общем, Артём, не обижайся на неё, а лучше приходи к нам завтра днём в гости.

Меня аж холодом обдало, а следом жалостью. И если на кухне и вправду возникла какая-то обида, которая давно прошла, то сейчас подобные откровения меня взбодрили не хуже ведра ледяной воды в лицо. Люда опять откинулась на спинку сиденья и принялась будить Дарю, ведь я заворачивал в их двор.

Девушка села, сонно потирая кулаком глаз, а потом начала обуваться и натягивать шапку. Я вытащил из багажника пакеты и донёс их до двери квартиры. Люда хлопнула меня тяжелой рукой по плечу:

– Молодец, Артём! Мы из тебя так настоящего мужчину сделаем! И спасибо за помощь! – Она открыла дверь и вошла в квартиру.

Мы с Дарей остались на лестничной клетке одни. Девушка опустила взгляд в пол, но улыбалась. После того что я о ней узнал, смотрел на неё совсем другими глазами, не понимал, как она может быть весёлой, жизнерадостной и энергичной. Как может улыбаться, но одного я не учёл, что трагедия в её семья произошла пять лет назад.

Наконец, шорох пакетов, доносившийся из приоткрытой двери квартиры, утих, а Даря, видимо, ждала, когда Люда разденется и уйдёт из коридора. Она посмотрела на меня и улыбнулась:

– Артём, спасибо тебе за всё! Ты очень хороший!

– Если ты ещё раз назовёшь меня хорошим, я буду называть тебя Дашей! – не выдержал я, эта фраза для меня стала носить лишь негативный оттенок.

– Ладно, – хихикнула она. – Ты не хороший, ты замечательный!

И в каком-то порыве она опять меня поцеловала, да так резко налетела, что я опёрся о перила лестницы. В этот раз я не растерялся, крепко обхватив девушку, да и поцелуй получился другой: порывистый, горячий, быстрый, страстный. Отрываться не хотелось, я наслаждался, но Даря вскоре, закусив губу, с блеском в глазах отстранилась:

– Мне нужно идти, – виновато проговорила она.

– Пока! – если бы у меня был выбор, я бы её никуда не отпустил.

Она чмокнула меня в губы, улыбнулась и скрылась за дверью, а я опять ничего не понимал, лишь чувствовал, как быстро бьётся сердце.

10

Выспаться мне не удалось. Разбудил Лёха, ему явно полегчало: он говорил бодро и весело, зазывал вечером в кино. Оказывается, большая часть компании договорилась об этом ещё во время праздника. Я согласился, но попросил забронировать для меня два билета – если Даря думает, что может безнаказанно проводить со мной ночь и целовать, когда ей вздумается, а потом отшивать, то я на такое не согласен.

Добрался наконец-то в душ, ночью у меня не хватило на это сил. Позавтракал и провёл ревизию в холодильнике на предмет испорченности продуктов. Решил найти то самое письмо, где я просил девушку у вселенной. Долго рылся в ящике стола, уже успел завалить его хламом, но нашёл и быстро пробежал по строчкам, выхватывая фразы и слова:

«…темные волосы без челки… карие глаза… улыбчивая, добрая… стройная… звонкий голос… весёлая… милая… красивая улыбка… сексуальная…» Я просил много всего, но ни слова не написал о родителях девушки, её профессии, образовании и увлечениях, но последняя фраза заставила меня убедиться в том, что Даря – это подарок вселенной в ответ на письмо. Я не верил своим глазам, там было написано: «ямочки на щеках?» Зачем-то поставил вопрос, может, не был уверен, что мне хочется видеть это в своей девушке. Видимо, поэтому ямочка у неё одна. Я сидел и улыбался как дурак, всё, что я перечислил, было в Даре. Совпадение по каждому пункту!

Я поспешил к ней – дом Дари располагался по соседству, перпендикулярно моему двору. На этот раз у меня было приглашение от Люды.

В подъезд я вошёл вместе с каким-то мужчиной с третьего этажа. А дверь квартиры мне открыла Даря. Девушка улыбнулась. Одета она была по-другому: странное платье, больше напоминающее огромную майку, голые ноги и шерстяные носки. Волосы её были влажными.

– Входи! – пропускала она внутрь.

– Дарюся, кого там принесло? – раздался сварливый старческий голос из глубины квартиры.

– Бабуль, это ко мне, – крикнула девушка и уже тише спросила у меня: – Чай будешь?

– Нет, я уже позавтракал.

– А я вот ещё не ела, только из ванны, – усмехнулась она и повела меня за собой на кухню.

Её чай уже ждал на столе, а вот количество печенья в тарелке сильно убавилось. Девушка расположилась на стуле в такой же позе, как и вчера, подтянув к себе колени. Но, видимо, забыла, что она в платье, или совершенно меня не стеснялась, открыв взору сиреневые трусики с черным кружевом. Не смотреть на нижнее бельё у меня не получалось, мысленно я их уже снимал. Даря каждый раз меня смущала. Она тем временем невозмутимо хрустела печеньем, запивая его чаем.

– Тебе нужно было ближе к вечеру приходить. Бабушка собралась блинчиков напечь. У нас будет пир горой! – она была такая счастливая, что у меня в голове не укладывалось то, что рассказала её крестная.

Люда как раз зашла на кухню:

– Привет, Артём, – хлопнула она меня по плечу и отчитала Дарю: – Дарька, что за разврат!

– Ой! – девушка резко убрала ноги со стула, одернула платье, виновато поджав губы в улыбке и смущенно опустив глаза.

Но затем Люда заговорчески обратилась к девушке.

– Мы гулять идём и в магазин, бабулю с собой захватим. Тёму спрячь, а то увидит, накостыляет ещё.

Даря засмеялась:

– Хорошо!

Люда ушла, в коридоре раздался шум. Даря потащила и втиснула меня в нишу между дребезжащим «Минском» и буфетом:

– Побудь тут. А то вдруг заглянет. Я тебе потом всё объясню, – а сама вышла из кухни.

Я стоял, но в очередной раз чувствовал себя идиотом, проскользнула забавная аналогия: «Интересно, а когда любовников прячут от мужа в шкаф, у них такое же чувство? Что же там за бабуля?!» Мне уже пора было бы привыкнуть, что всё, что связано с Дарей, странно.

В коридоре раздавалось множество голосов: ворчливый старушечий, боевой Люды, детский её сына, и иногда Даря разбавляла их сборы своим звоном. Наконец, дверь захлопнулась, и повисла тишина. Девушка вернулась, схватила меня за руку и потащила в комнату: узкую, но густо заставленную старой мебелью.

– Может, расскажешь, к чему эти прятки? – спросил я.

– Сейчас расскажу, – поморщилась она, а следом сделалась серьёзнее. – Я должна тебе всё объяснить, раз уж ты снова пришёл.

В принципе, мне не нужны были её оправдания, я для себя уже всё понял и решил: разве имел я право отказываться от подарка вселенной?!

Даря подвела меня к окну:

– Смотри.

На подоконнике валялись цветные карандаши и стопка рисунков с изображением птиц. На самом окне были прилеплены такие же ажурные снежинки из бумаги, что и на кухне, но девушка указывала на улицу.

Окна её комнаты располагались в торце дома и выходили прямо на двор моего:

– Это мой двор, – рассказал ей я.

– Я знаю, а живёшь ты в той комнате на третьем этаже, – она указала пальцем на мои окна.

– Так! – я озадачился, это было правдой.

– Артём, я слежу за тобой уже пять лет. Я раньше знала твоё расписание, когда твой отец забирал и привозил тебя, часто видела твою маму. А по вечерам смотрела, что происходит у тебя на компьютере, за тюлем видно плохо, но по очертаниям понять можно. Я помню тебя, когда ты носил очки. В школе у тебя ещё был такой зеленый рюкзак…

– Пять лет, серьёзно?! – вот это было полной неожиданностью. Дарин дом закрывали высокие вязы, и поэтому я никогда не обращал внимания на окна напротив. Я пять лет жил под боком со своим идеалом девушки.

– Просто… – она замялась и стала очень печальной. – Моя привычная жизнь разрушилась пять лет назад, стала пустой, а твоя, наоборот, была такой полной, счастливой, и я смотрела… – её голос дрогнул, она поджала губы, глаза наполнились слезами. – И мысленно жила с вами, в семье, забирая частичку вашего счастья себе, – у неё уже потекли слёзы, она, запинаясь, рассказывала: – И ты всегда был для меня идеальным, казался умным, таким хорошим, красивым, воспитанным и заботливым. Я нашла для себя мечту, опору, откуда черпала радость, силы! Даже скучала по вам, если вы куда-то уезжали, – она утерла ладонями слёзы и пожала плечами. – Я всегда верила, что у меня когда-нибудь будет так же, что всё наладиться, но одно дело мечтать, а другое делать. И жизнь быстро указывает, где твоё место.

Даря вздохнула, а я не знал, что сказать. Она продолжила делиться откровениями с самого начала:

– Меня мама рано родила, в восемнадцать. Это был залёт, без брака. Мы жили тут, у бабушки. Отца я не знаю, мама ни разу о нём не заикнулась, но мне каждый раз говорила, что я подарок, что ей меня подарил Бог. Она меня поэтому так и назвала: Даря, от слова «дарить», – уголки её губ чуть дрогнули, она рассказывала с такой теплотой. – Через семь лет мама опять вышла замуж. Отчим – нормальный мужик, но чужой ребенок, сам понимаешь… У них с мамой потом родился мой брат – Олег. Мне уже десять было, мы жили тогда у отчима. А потом мама заболела, – Даря нервно кусала губы, постоянно отводя в сторону глаза. – Точнее, она болела много лет до этого, но болячку нашли, только когда брат родился. Мама боролась почти пять лет ради нас, но не смогла…

11

На Дарю было больно смотреть, её чуть не трясло, она обхватила себя руками за плечи и тяжело вздохнула. У меня уже у самого ком в горле стоял. Она помолчала, а потом, поморщившись, продолжила:

– Жизнь тогда пошла под откос, я сама всё разрушила. Поругалась с отчимом, обвинив его в смерти мамы, а потом ушла из дома. Олег остался с ним: и брата бросила, и школу, и художку, и друзей. Сбежала жить к бабушке, перевелась в ближайшую школу. Тогда же и вас заметила. Мы сначала вдвоём с бабулей жили, но потом и у Люды семья развалилась, она с мужем развелась и перебралась сюда. Когда я школу окончила, Люда уговорила меня в колледж поступить на маляра, чтобы хоть какая-то профессия была, я уже в этом году заканчиваю. А в колледже на первом курсе спуталась с одним преподом, вдвое старше, – она горько усмехнулась и глянула на меня. – Насмотревшись на идеальную семью некоторых.

Я вообще не понимал, как она с такой легкостью может мне всё это рассказывать.

– Бабуля сказала, что, если я, как мать, рожу в восемнадцать, она меня знать не захочет, но мы с ним всё равно съехались через пару месяцев. Он поначалу такой хороший был, в любви признавался, «своей девочкой» называл, – со злой усмешкой проговорила она. – Но потом начался настоящий ад! Я должна была ходить по струнке и выполнять любую его прихоть, боялась его до чёртиков. У него что-то не заладится, а дома он отрывается на мне. Я сбежала, но стало ещё хуже. Он то приползет на коленях – извиняется, ноги целует, а иногда дверь выламывает и орёт, что задушит меня и всю мою семью зарежет. Психопат отбитый! – Даря покачала головой. – Люда ментов даже вызывала, но они заберут его на пятнадцать суток и отпускают. А потом он совсем с катушек слетел – в колледже стал доставать, даже нос мне однажды разбил, когда не успела убежать. Мне отчим помог от него избавиться. Он юрист, написали заявление, свидетелей куча, в общем, больше я его не видела. Но бабуля после представлений, которые он тут устраивал под дверью, теперь любого, кто ко мне подойдёт, готова палкой огреть. Поэтому мы и решили тебя ей не показывать, – Даря улыбнулась. – Хоть она и ворчит постоянно, но за нас горой! Бабушка каждый день говорит, какие мы непутевые: маме, Люде, а на мне, кажется, уже крест поставила, но вообще она нас любит.

От слёз девушки не осталось и следа, она уже улыбалась.

– Вся эта история два года назад была. Мы после того случая с отчимом помирились, но жить я осталась у бабушки, тем более он себе другую женщину нашёл, и Олег у меня частенько гостит. А я всё думаю, если у отчима будут дети, то кем они станут мне: сводный-сводный брат?! – она рассмеялась, но потом перевела взгляд на меня. – Артём, я часто думала, почему твои родители не завели тебе брата или сестру? Они состоятельные, могут себе позволить.

Мне нужно было время переварить в мозгах историю Дари, и я не сразу ответил:

– Не знаю, мне кажется, просто не получилось. Мама несколько раз в больнице лежала, я ещё маленьким был, – пожал я плечами, ведь ни разу не спрашивал родителей об этом.

– У тебя классные родители, я по-хорошему тебе завидую, – улыбнулась она. – И ты оказался лучше, чем я себе представляла. Прости за эту авантюру на Новый год. Я слышала, как ты по телефону говорил взять девчонок, назвал адрес, время – это был такой шанс узнать тебя. Раньше я никогда и не думала знакомиться, ты… твоя жизнь – на руинах моей казались слишком недосягаемыми. Очень страшно было идти, я боялась, что меня сразу же раскроют. Я даже не знала, кто такой Лёха, если буду врать, что это он позвал, – она засмеялась. – Ещё и Люда заявила, что я накрасилась, как шлюха, зато подкинула мне идею «подарка».

Слушая объяснения Дари, я почувствовал единственное желание: ущипнуть себя. Я с трудом мог поверить в эту историю, но девушку уже было не остановить, она продолжила свой рассказ:

– Я когда тебя увидела, чуть с ума не сошла от радости. Столько лет наблюдать за своим идеалом и познакомиться, столкнуться лицом к лицу. Так боялась, что у тебя планы на кто-то из приглашенных девчонок, а я после выпитого шампанского до безумия хотела тебя поцеловать. Честно говоря, было бы проще, если бы ты оказался другим, неидеальным: разочароваться и уже перестать подглядывать. А после секса поняла, что слишком заигралась. Зачем тебе такая? Ведь ты живёшь совершенно другой жизнью, а я непутевая: ты сам сказал, что девушки себя так не ведут, – Даря опять поджала губы. – У нас же нет ничего общего. Ты ведь хороший, ответственный, и после того, что между нами было, ты меня не бросил бы. Я решила молча уйти, лишив тебя обязательств и подарив свободу.

– Свободу?! – моему возмущению не было предела. – Даря, да я всю жизнь мечтал, чтобы у меня появилась такая девушка, как ты. И ты вдруг исчезла! Я бы тебя искал, пока весь город бы не перевернул, чтобы быть с тобой. Ты что-то себе придумала!

– Правда?! – неуверенно, но с такой надеждой посмотрела она.

– А ты ещё и сомневаешься?!

Она улыбнулась:

– Знаешь, что мне вчера Люда перед сном сказала?

Я пожал плечами.

– Она специально звала тебя с нами, хотела устроить тебе испытание, проверить, на что ты готов пойти ради меня. Кстати, ты ей понравился. Она сказала, что, если ты опять придёшь к нам, значит, это по-настоящему, и чтобы я не бегала от тебя, – Даря заулыбалась.

– Люда дело говорит! – улыбнулся я, наконец-то заключил девушку в объятия и поцеловал.

Мы целовались ненасытно, быстро, не зная, сколько у нас времени. Даря даже губы мои покусывала от нетерпения и почти сразу увлекла меня на кровать, попутно раздевая. Я не отставал – руки забрались под её свободное платье, а сиреневые трусики я мечтал снять ещё на кухне. Стеснения не было – мы хотели друг друга, и я был жаден, может, излишне торопился в ласках и поцелуях, но то, что в любой момент могут вернуться её родственники, добавляло остроты.

Даря не позволила мне перейти к делу без защиты, и я умилялся, как она, обнаженная, в одних шерстяных носках лихорадочно роется в ящиках, но презерватива девушка так и не нашла, зато мы услышали, как открылась входная дверь, и в коридоре раздался шум. Даря подскочила как ошпаренная, за секунду натянула на себя платье, подняла с пола мою одежду, швырнув её в меня:

– Одевайся! Бегом! – и вылетела из комнаты.

От спешки я путался в джинсах, пуговицы рубашки выскальзывали из рук. Я оделся и замер, снова почувствовал себя тайным любовником. Прислушался к голосам в квартире, в комнату вернулась Даря. Она подняла с пола свои трусики.

– Дарь, пошли ко мне? – я обхватил её за талию, притянул к себе.

Мне было так хорошо, я чувствовал прилив сил, жаждал поцелуев девушки и мог любоваться Дарей вечно. Она выглядела счастливой: улыбалась, в глазах ещё был блеск, а волосы взъерошены. Подозреваю, Люда могла догадаться по её виду, что происходило за дверью комнаты в их отсутствие.

Я отпросил девушку у Люды в кино, но пообещал к десяти вечера вернуть работника на объект. Мы ушли ко мне, сделали небольшой крюк в аптеку и, забывшись у меня дома, чуть не опоздали кино, я бы, конечно, предпочел вообще пропустить сеанс, но Даря вспомнила.

Ночь мы тоже провели вместе – за поклейкой обоев. Даже это занятие рядом с ней доставляло мне удовольствие. Обои клеились легко, а мы с Дарей так и норовили каждую свободную минуту спрятаться в укромном уголке и поцеловаться.

* * *

Эти новогодние каникулы я никогда не забуду. Мы проводили вместе все дни напролёт. Даря попросила обучить ее шахматам, и мы стали играть в них на раздевание: никогда я ещё не испытывал такого удовольствия от выигрыша. Но если я поддавался, Даря от радости победы кидалась на меня с поцелуями, про игру мы быстро забывали. И после такого «утешения» мне всё больше нравилось проигрывать. Я специально научил её детскому мату в три хода, чтобы партия не затягивалась.

Обои с каждым днём я клеил всё лучше и лучше, Люда даже стала предлагать мне деньги за работу. Но лучшей наградой, как и в первую ночь ремонта, для меня оставались поцелуи, ласковые взгляды и улыбки Дари с одной милой ямочкой на щеке.

Её мать не зря дала дочери такое имя: девушка умела искренне и бескорыстно дарить себя, свою любовь и радость.

И для меня Даря стала настоящим подарком судьбы!