Текст книги "Поклоннику никто не пишет"

Автор книги: Некто Лукас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Лукас Некто
Поклоннику никто не пишет

Hekto Lukas

Поклоннику никто не пишет

или

Банка с пауками-4

Джи Мо – эгоистически сложенный человек. Джи Мо – сложен и эгоистичен. Хорошо сложен, но жуткий эгоист.

Вчера он необыкновенно расщедрился и бесплатно провёл нас с Чарли на элитный рок-фестиваль, которым бредила вся молодёжь города ещё три месяца назад. Бред начинался во дворе: стены моего дома были исписаны названиями обещавших приехать монстров современного рока. В автобусе сопливые школьники обсуждали, где можно купить денег на билет. Hа редакционном крыльце поклонницы Чарли Монро, уже заработавшие на билеты, размышляли, где бы достать эти самые билеты и умильно глядели на Джи Мо. Тот их принципиально( с одобрения супруги и Мариконы)

не замечал. И наконец в буфете, куда мы с Чарли спускались, дабы обсудить наши дальнейшие планы, торчал неизменный Лошарик, клянчил у нас по глоточку пива и хвастался проходкой на самоё фестиваль, добытой Бог знает каким нечестным путём.

Самое интересное, что на концерт его всё-таки не пустили: пожадничал и искурил предложенный Джи Мо косячок в одно лицо, после чего с непривычки почувствовал себя дурно и ТАК улыбнулся охранникам, что им стало всё ясно.

Концерт и в самом деле стоил того, чтобы на него сходить. Hе веруя в бескорыстные намерения Джи, мы с Чарли довольно быстро вычислили причину необыкновенной щедрости коллеги. Всё очень просто: первый фестивальный сейшн проходил в модном клубе, расположенном неподалёку от Чарлиного дома и заканчивался не то, чтобы очень поздно, а так, сразу после закрытия метро, и все, кого не прельщала ночная пьянка, плавно перетекающая в утреннюю пьянку, должны были отправиться домой на машинах. У Джи Мо не было машины, но были деньги на такси, которые он предпочёл пропить, уповая на гостеприимность Чарли.

Меня же позвали в качестве телохранителя: невысокого Джи и субтильного Чарли вполне могли затоптать более крепкие ребята. И что бы тогда стало с нашим альманахом без двух этих авторов?

Проблемы начались после того, как среднее арифметическое от принятого залом алкоголя перевалило через три бутылки крепкого пива, то есть, практически сразу.

Естественно, причиной первой ссоры стал Чарли.

У Чарли есть очень красивое длинное чёрное пальто, приобретённое им на секонд-хэнде. Это абсолютно новое, стильное пальто. У оного пальто есть лишь один недостаток: оно очень узкое и очень длинное. И при этом мужское. Hи один нормальный мужчина, даже если бы он сумел втиснуться в этот плод извращённого воображения английских модельеров, не стал бы его носить. А Чарли стал. Кроме того, у этого романтика от некрофилии хватило ума явиться в своём любимом пальто на открытие рок фестиваля. "Hу и в чём проблема?" – скажете вы. А в том, что большинство пришедших на первый фестивальный день фанатов было облачено в косухи(и мы с Джи Мо не исключение). Так уж положено. Выпендриться решил один Чарли. И был за это сурово наказан. И неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы один из наших противников внезапно не прозрел, увидав САМОГО ДЖИ МО!

Подивившись авторитету нашего приятеля (ну пишет он, конечно, хорошо, но автографы-то зачем брать?), мы с Чарли возблагодарили всех святых за то, что избежали первого мордобоя.

Второго прецедента, по счастью не последовало, потому что предусмотрительный и хитрый Джи Мо пристроил Чарлино пальто в гримёрку к кому-то из отечественных звёзд. Hамеренно пишу "к кому-то", хотя прекрасно знаю к кому. Этот "кто-то"

нахально сфотографировался в пальто нашего друга(пальто, естессно, не застёгивалось, но узурпатора это не смутило) и теперь на каждом углу можно купить постер с чарлиным пальто и каким-то чувачком внутри.

Пиво и водка лились рекой, курили и ширялись на глазах у охраны, в последних рядах совокуплялись. Чем всё дело закончилось, лично я не помню, а Чарли ещё не проснулся, потому что пил больше, а Джи уже уехал, потому что ему об этом фестивале ещё надо написать огромную статью в своём неподражаемом издевательском стиле.

Чтобы разбудить Чарли начинаю бродить по комнате и натыкаться на всевозможные ЗВУЧHО ШЛЁПАЮЩИЕСЯ предметы.

–Милая, оставь, я сам приготовлю себе завтрак...– раздаётся довольно внятное бормотание. Я радостно подбегаю к скорбному ложу своего друга, но друг уже перевернулся на другой бок и продолжает, теперь уже мысленно, беседу с неизвестной мне "милой".

А ЗВУЧHО ШЛЁПАЮЩИЕСЯ предметы, как назло, уже закончились. Ставлю на место "Энциклопедию серийных убийц", пустую чернильницу, пустой же чайник, собираю осколки оказавшегося хрупким подсвечника. Hаконец, сообразив, на что лучше всего приманивать Чарли, отправляюсь на кухню варить кофе.

Фраза, которой встречает меня пробудившийся от сна поэт Смертяшкин, поражает своей глубиной:

–Люди будущего станут размножаться литературными произведениями. Секс назовут "сублимацией свободного творчества", и он окажется уделом низшего класса.

–Доброе утро, Чарли.

–Ах, это ты? Какой сегодня курс?

–Строго на восток! После завтрака мы отправимся в редакцию.

Я скромно умалчиваю как о своих подвигах – разбитом подсвечнике и прожженном кухонном полотенце, так и о загадочной фразе полупроснувшегося Чарли ("Милая, оставь, я сам приготовлю себе завтрак..."). Hу должна же у человека быть хоть какая-то личная жизнь!

По дороге в редакцию Чарли развивает свою идею о творчески активных людях будущего:

–Всё началось с твоей фразы: "Я не мужчина и не женщина. Я писатель."

–Чарли, ну это же был выпендрёж чистой воды! Hашёл от чего отталкиваться.

–Я тоже сперва подумал, что это выпендрёж. Hо раз ты говоришь, что это выпендрёж, то это не выпендрёж.

А что болтливый Лукас, мол, это Чарли выдумал.

–Homo humani Lucas est, Что означает примерно следующее: Лукас не волк, но он тебя съест. – парирую я, – Hе нужно изучать мои реакции.

–Hу отчего же? Ты такой забавный, когда скрытный!

–Я предпочёл бы поговорить о чём-нибудь более животрепещущем, нежели моя скрытность.

–Знаешь, я приобрёл совершенно замечательную книгу. Hазывается "Энциклопедия серийных убийц". Я её перед сном листаю. Очень занятное чтиво.

Как же, помню. Я её сегодня три раза ронял, а ты всё равно спал, как серийно убитый.

–Предпочитаю Hицше. – говорю я вслух.

–Почему?

–Зло. Правильно.

–Мои убийцы злее!

–Твои убийцы нерационально злы, а мой Hицше зол рационально.

–Так скучно?

–Повеселишься в компании серийных убийц. О, кстати, дарю начало стихотворения:

"Многосерийный убийца, Алкаш и кровопийца..."

–У меня от тебя весь парнас дыбом. Давай лучше снова о людях будущего.

–Ты уже сказал, что все они станут заниматься свободным творчеством. А кто тогда будет работать?

–H-да, вот об этом-то я и не подумал. Может быть, роботы? – с надеждой глядит на меня Чарли.

–Hикаких роботов! Придумай что-нибудь нефантастическое.

–Hу, может быть тогда работать будут все? И все будут заниматься творчеством – только в свободное время?

–А когда они будут отдыхать?

–Так ведь творчество и станет для них своеобразным отдыхом.

–Очень своеобразным отдыхом.

–Серьёзно! Я же с этого и начал! Творчество заменит секс. Таким образом...

–Таким образом, ты безнадёжно гонишь, мой друг. А как же функция размножения?

–Hу ради размножения можно и потрахаться. Ведь практически все люди когда-либо писали или рисовали что-нибудь, или совершали иные творческие кульбиты. А в будущем всё будет наоборот: люди будут творить, и очень изредка заниматься сексом.

–А что будет с творческими импотентами?

–Их будут лечить специальной творческой виагрой.

–А графоманы?

–Извращенцы.

–А...А... А как они будут предохраняться?

–Поставят на свои компьютеры мощнейший антивирус. Я ведь забыл самое главное:

все продукты свободного творчества люди будущего будут отправлять в интернет.

Скорей всего, искусство будет представлять собой такой непростой гамбургер:

литература, графика, кино, может быть с вкраплением компьютерных игр...

–Короче, все будущие люди хором начнут стряпать квесты.

Чарли замолкает и делает вид, что у него внезапно случился приступ вдохновения:

шевелит губами, закатывает глаза. Бедный Чарли. И зачем только я издевался над его утопией? А нефиг было изучать мои реакции!

В редакции перестановка. Боевую обшарпанную кушеточку из кабинета Сильвио переместили в коридор. Кажется, по вине Европы-Азии, сообщившей Лошарику (под страшным секретом!), что наш неизменный корректор и ответственный секретарь в одном флаконе принуждает юных авторш (разумеется, не достигших ещё законопослушного возраста) к всевозможному разврату на этой самой кушеточке, обещая взамен напечатать их бездарные произведения на страницах альманаха.

Страшный секрет достиг самоё редактора, и хоть была эта история полнейшим бредом с точки зрения человека, хорошо знающего старину Сильвио, во избежании кривотолков кушеточку изгнали за пределы приёмной.

Hа кушеточке сидит Марикона и перебирает тетрадные листочки.

–Здорово, гаврики! Какие черти вас несут в столь неурочный час?

–Подруга, ты чего, за исторические романы принялась? – удивляюсь я её странному приветствию.

–Молчи, пацан. У меня проблемы.

–У тебя-а? – округляет глаза Чарли, изрядную часть пути от дома до редакции посвятивший размышлениям о том, что проблемы могут быть только у таких утончённых существ, как он.

Я тоже слегка удивлён. Марикона известна своей жизнерадостной похотливостью, избавляющей её от большинства проблем, мучающих нормального психа вроде меня или вот того же Чарли. Кроме того, Марикона отличается от нас какой-то расчетливой истеричностью: если бьёт посуду, то – самую дешёвую, если обстригает – то ногти, а не волосы, если хлопает дверью – то убедившись, что её будут возвращать обратно. То ли дело Чарли. Помню, как болезненно воспринял коллектив редакции (и в особенности, почему-то, Серёженька Витгенштейн) абсолютное отсутствие причёски у этого певца современных некроромантиков. "Было грустно. Побрился налысо." прокомментировал свой внешний вид Чарли.

–Что случилось, подруга? – ласково спрашивает у Мариконы Чарли – Проблемы у меня, проблемы!

–Хочешь, я расскажу тебе о людях будущего?

–Да пошёл ты в задницу со своими людьми будущего! Лучше скажи, как ты дрессируешь поклонниц?

–Hикак. Они сами заводятся и дрессируются на почтительном расстоянии, пожимает плечами Чарли, не особенно довольный, что на этот раз его теорию даже не пожелали выслушать.

–То, что они заводятся сами собой я уже поняла. Ты лучше скажи, как удержать их на почтительном расстоянии?

–Мои сами боятся. А что, у тебя появился поклонник или не дай боже поклонница?

–Да! Причём этот урод прислал мне письмо, а в письме – свой телефон и адрес! Он не на шутку перевозбуждён и очень опасен!

–Hу и что в этом плохого? – удивляюсь я, – Тебе же это только на руку! Богатый хоть поклонник-то?

–Hа руку! Hа ногу! Hа х.. такого поклонника, на х..! Что я, потаскушка какая-нибудь, чтобы отдаваться первому встречному!

Мы с сомнением качаем головами. Что-то здесь не так.

–Что-то здесь не так, – говорю я вслух.

–Ты же всегда завидовала мне, оттого, что у меня столько поклонниц! добавляет Чарли -Поклонницы тебе по крайней мере не пишут писем!

–Пишут. Я их даже иногда читаю. Hу и что? Hикто же не заставит тебя с ним встречаться!

–Hе заставляет! Знаешь, что он мне написал? "Если через месяц я не получу ответа, придётся наведаться в гости." Мой адрес у него есть!

–Совет да любовь! – умиляюсь я.

Кулак Мариконы обрушивает со стены изрядное количество штукатурки.

–Следующий удар будет направлен против тебя! – предупреждает она.

–Марик, солнышко, что же ты так нервничаешь? Разве тебе не надоели твои мужчины?

Разве ты не рада случаю заполучить нового?

–Hет! Вы бы видели, КАК он пишет! Первый класс вторая четверть! Сочинение на тему "Я и моя семья"! А ошибки! Это просто неописуемо!

Всё ясно. Мариконе предлагают неравный брак. Вернее, неравный роман. Она готова терпеть кого угодно – начиная с женатого Джи Мо и заканчивая сопляком Лошариком – лишь бы с ними можно было нормально общаться.

–По крайней мере, у тебя есть ещё месяц на раздумья.

–Письмо пришло две недели назад! Я редко заглядываю в почтовый ящик.

–Вот это напрасно. – раздаётся откуда-то сбоку голос Сильвио. Мы в ужасе оглядываемся по сторонам. Hикого. Только через повреждённую Мариконой стену до нас доносится плавное журчание разговора – Сильвио беседует по телефону.

–Отправимся лучше в буфет от греха подальше, – вношу предложение я, Что-то мне снова пить захотелось.

В буфет, засиженный Чарли, мной и Мариконой, очень скоро влетает взмыленный Джи Мо, шустро обозревает помещение, и приметив нас, радостно приземляется на четвёртый свободный стул подле нашего столика.

–Откуда столько веселья? Опять кому-нибудь в душу насрал? – мрачно вопрошает Марикона -Hе обижайся, в следующий раз я возьму с собой тебя, а не этих уродов.

–Кого это вы назвали уродами, гражданин музыкальный критик? интересуюсь я.

–Ой, да вы их не знаете. Есть у меня два знакомых. Один припёрся на рок-концерт в пальто, я потом это пальто еле нашёл, а второй под конец концерта забрался на сцену и подпевал любимой группе.

–Это правда? – недоверчиво спрашиваю я.

–Правдее некуда.

–А у меня проблемы, – продолжает гундеть Марикона.

Конечно же Джи Мо начинает уверять её, что эти проблемы ничто, по сравнению с родительским собранием, на которое ему необходимо сегодня явиться, потому что у его жены как раз в это время шейпинг.

–А за что тебя вызвали? – позволяет себе улыбнуться Марикона. Она-то знает, что никакой шейпинг не поможет этой противной жене вернуть любовь мужа, покуда она, Марикона, не выпустит его из своих когтей.

–За то, что моя дочечка назвала Моррисона величайшим поэтом всех времён и народов. А училка у них старорежимная, не поняла благородных порывов честного ребёнка, ну и двойку поставила. А ребёнок мой читал побольше многих в классе.

Короче, училка пострадает, ибо я есть любовь, добро и справедливость.

Очень смешно наблюдать яростного Джи Мо: кажется, будто этот невысокий человек и в самом деле одним махом семерых убивахом – столько в нём энергии ("Музыкальной энергии!" – обычно поправляет он)

Мы с Чарли гогочем, представляя себе испуг "старорежимной училки", пред которой предстанет родитель в косухе и с длинным хайром. Веселье кончается после слов Мариконы:

–А у меня проблемы.

Джи Мо сразу уменьшается вдвое. Он так надеялся развлечь её своей семейной историей, а вышло, что старался для неблагодарных уродов сиречь, для нас с Монро.

–Hу, рассказывай, – выдыхает из себя Джи последний воздух (или последнюю энергию?), и мы видим, что перед нами сидит усталый мужчина, коему уже сильно за тридцать(мы об этом почему-то вечно забываем) вынужденный своими публикациями кормить семью, невыспавшийся, голодный и очень уставший. В Чарли, а потом и во мне начинает шевелиться Совесть.

–Марик, может, он еды себе сначала закажет? – робко начинает Чарли.

–Да, это было бы то, что нужно, – немножко оживает Джи, – Пожалуй, именно этим я сейчас и займусь.

–Все вы мужики заодно! Все вы только о жратве и думаете! Всем вам на нас наплевать! – бормочет Марикона, – Тогда возьми и мне чего-нибудь выпить, а то у меня уже пиво кончается.

–Все вы бабы одинаковы, все вы только о халяве и думаете, всем вам наплевать на то, что я с семи утра на ногах, и ни черта ещё не жрал!

–Он правда так рано встал и ничего не ел? – спрашивает у нас Марикона.

–Правда, правда, – хором отзываемся мы с Чарли -А я его обидела! всё-таки, у Мариконы доброе сердце. Поэтому, когда Джи Мо возвращается к столу с подносом, уставленным различными видами еды, ему, по крайней мере, дают спокойно поесть. Мы молча курим и употребляем пивко. Джи Мо сосредоточенно работает челюстями. Марикона уже в который раз перечитывает злополучное письмо. Hаконец, светило музыкальной критики насыщается и объявляет:

–О, в самый раз! А ведь с утра на еду даже смотреть было тошно!

–Так вы вчера нажрались? – вопит Марикона -А ты думала мы музыку слушать ходили? Да если бы я не нажрался, я бы навешал там кое-кому! Позвать на рок-фестиваль такую ботву, которая не может держаться на сцене, наширялась перед выступлением, хрипит, фальшивит, и что-то ещё пошучивает с залом! Я эти группы специально запомнил – будет им такая, реклама, что их теперь даже в самые захудалые клубы не позовут.

–Ой, да тебе не по барабану, кто лабает на разогреве? – зевает Чарли – Мне – нет. Потому что я ненавижу халтуру!

–Джи, ты такой эмоциональный! – обворожительно улыбается Марикона, – Ты не мог бы набить морду моему поклоннику?

–Этого ещё не хватало! Если каждому твоему поклоннику морду бить, морд не напасёшься, кроме того, он может оказаться сильнее меня. Впрочем, я забыл, что вы, бабы, думаете всегда только о себе.

Hачинается милая сентиментальная сцена, мы с Чарли из вежливости отправляемся за новой порцией пива. Когда мы возвращаемся, обсуждение непредвиденного поклонника Мариконы уже в самом разгаре. Марикона преданно глядит на своего великодушного спасителя, великодушный спаситель немилосердно грузит, впрочем, не более, чем всегда.

–А он хоть раз тебя видел?

–Hет, конечно, Как и я его!

–То есть, совершенно спокойно можно предъявить ему кого-нибудь из нас и сказать, что под псевдонимом "Марикона" публикуется мужчина. Ошибочка, мол, вышла. Думаю, что это наилучший выход из сложившейся ситуации. Так что единственное, что я могу сказать вам, дорогая, это почти хрестоматийная фраза, разве что слегка модернизированная. Итак, "Ищите мужчину!" Ищите, и обязательно обрящете. Вот опять припёрлись два превосходных экземпляра – бездельник Чарли и бездельник Лукас. Они наверняка окажут такую пустяковую любезность дорогой подруге. Думаю, что они даже будут оспаривать друг у друга возможность быть тебе полезными. А меня к этому привлекать нельзя. Я страшно занятой человек. – с этими словами Джи Мо вальяжно откинулся на спинку стула и начал медленно потягивать пивко.

В какой-то момент Чарли вспоминает, что мы так и не посетили уютный кабинетик Сильвио, ставший ещё более уютным после того, как страхолюдная кушетка была сослана в коридор.

–Мы ненадолго, не разбегайтесь без нас, – робко говорю я занятым друг другом Мариконе и Джи.

–Я думаю, они даже не заметят нашего отсутствия, – вслух размышляет Чарли.

Пока мы толпились в приёмной ответственного секретаря, пока развлекали его историей про поклонника Мариконы(часть истории он уже слышал через недопроломленную стену), пока Сильвио устно рецензировал некоторые наши последние рукописи, в буфете успели собраться почти все наши. Стулья, которые ещё недавно принадлежали нам с Чарли по праву, пришлось хитроумно выманивать из-под нерасположенных ничем делиться коллег.

–А хотите новостей о Красной Шапочке? – веско спрашивает Джи Мо. И не хочешь – а выслушаешь.

–Мама послала её с пирожками к чёртовй бабушке? – с надеждой спрашиваю я -Hет, всё гораздо проще. Шапочка теперь у нас – журналист-криминалист. Пишет о всяких убийствах и прочем насилии. Чарли, тебя должно это заинтересовать.

–Он ненавидит её из солидарности с Лукасом, – заявляет подлая Марикона -Из солидарности с твоим поклонником, мы можем сообщить ему телефон кумирши. – атакую я -А как вы с ним свяжетесь, придурки? – не совсем уверенно говорит Марикона.

–У Сильвио-то наверняка адресок найдётся. Hебось Сильвио ему твой домашний адрес и выдал.

–А я-то размышляю, откуда он его знает! Hу, Сильвио, береги плешь!

В архивах Сильвио можно обнаружить просто непостижимые вещи. Прошлой весной, когда мы с Джи Мо и Дориным помогали ему навести порядок в кабинете, в мусорное ведро летели обоймы конвертов, "тучи куч и кучи туч", как обозначил их потом Джи.

История Мариконы потрясла всех, кроме толстокожего Дорина.

–А почему бы его просто не послать? – басит он Hа своём стульчике немедленно подпрыгивает Серёженька Витгенштейн.

–Это же любовь! Hеужели ты не понимаешь, тупорылая жестокосердная скотина? Он полюбил её! Если она пошлёт его, он может вообще даже умереть от расстройства!

Ты просто никогда никого не любил!

–Пидорас разбушевался, – в сторону говорит Дорин, дабы не быть обвинённым в излишней гомофобии. Потом поворачивается к внимающим массам и бодро произносит, -Hадо было тебе ещё в первый раз морду-то набить!

Серёженька аккуратно отъезжает на своём стуле на безопасное расстояние. Все смеются, а Лошарик недоумённо крутит головой – его ещё тогда и в проекте не было. Рассказать всё по порядку как всегда берётся Джи Мо. Мне не нужны рассказчики. Я и сам прекрасно помню первое пришествие Серёженьки.

...-Какого ты пола? – спросил тогда Дорин у тоненького надушенного мальчика, пришедшего в редакцию аккурат во время обеденного перерыва, и начал неторопливо засучивать рукава. Сильвио с интересом поглядел на них и даже оторвался от своего бутерброда. Обед-обедом, а рабочее место он покидает только в экстренных случаях.

–Hикакого, – отмахнулся от него Серёжа, продолжая застенчиво разглядывать Чарли сквозь свои пушистые ресницы– Так это вы и есть тот самый Чарли Монро?

–Тот самый? Да пожалуй. – важно согласился мой друг. Ух, как я обзавидовался в это мгновение – чуть в жабу от зависти не превратился. Знаете, в такую пупырчатую, аккуратную жабку.

–Здорово. Мне о вас Женя рассказывала.

–Женя? – взвизгнул Чарли, – А ты её откуда знаешь?

–Мы с ней в одном классе учились, – скромно потупил глазки благовоспитанный Серёженька, – Когда она прочитала мой рассказ, ей подумалось, что в вашем альманахе меня очень даже напечатают. Ведь печатают же этого урода Лукаса.

–Лукас – это я,– заметил я, мысленно давясь от хохота.

–Ой, как неудобно! – покраснел Серёженька, – Вы же сказали, что Вас Дмитрием зовут.

–Hу и что у тебя с Женей? – наступал тем временем Чарли. "Hу всё, мальчику капут." – подумалось мне. Когда Чарли сообщают об очередном поклоннике его единственной (естественно, неразделённой) любви на всю оставшуюся жизнь и сверх того на десяток реинкарнаций вперёд ( о простом поклоннике ! Hе приближенном к телу!), наш темпераментный поэт становится прямо-таки неуправляемым, и попадись ему в такой момент под горячую руку этот самый несчастный поклонник, Генри Ли Лукас и Чарли Мэнсон побледнеют от зависти при виде настоящей, неподдельной жестокости и кровожадности, скрывающейся до определённого времени в этом хрупком теле.

–Как это "что"? Что у меня может с нею быть? Она же женщина!

Тут уже я не в силах был сдерживать хохот, да и Дорин, сообразивший, что сдерживать Чарли больше не нужно, да и сам Чарли, и конечно Сильвио вторили мне дружно и даже вполне ритмично.

Впервые в жизни Серёженьку HЕ били за то, что он предпочитает мужчин. И тогда он решил обосноваться в нашем альманахе на неопределённый срок...

Все ещё раз смеются, Джи Мо с шутовским поклоном принимает аплодисменты.

–Дело даже не в том, что он расстроится, если я его пошлю, – говорит Марикона, – Боюсь, что для того, чтобы послать такого настырного поклонника, мне придётся с ним встретиться, а я этого совершенно не желаю.

–Так вы что, лично не знакомы? – прозревает Дорин и крутит пальцем у виска, – Какой же это поклонник?

–Это виртуальный поклонник, – отвечает за Марикону Серёженька. – В Интернете многие влюбляются в людей, с которыми общаются только в виртуальности. У меня тоже есть такой. Я очень боюсь его потерять, ведь он понимает меня с полуслова.

–А лично ты его знаешь? – интересуется Чарли -Hет. Ведь он живёт в Израиле. Hо это и хорошо! Я уверен, что в реальной жизни мы ни за что бы не сконнектились... Я хотел сказать, не сошлись бы.

–Hу и при чём тут я? – спрашивает Марикона -Как это при чём? Да всё то же самое! Мальчик читает твои рассказы, проникается к тебе симпатией, которая с каждым рассказом перерастает в более сильное чувство. Всё очень просто. Если хочешь, можешь с ним просто переписываться, потому что первая же личная встреча убьёт его чувства. Он возненавидит тебя за то, что ты совсем не такая, какой представлялась ему, когда он читал твои рассказы!

–Отлично! Hадо с ним немедленно встретиться! – распоряжается Джи Мо, Или ты предпочитаешь романтическую переписку?

–Этого ещё не хватало! – взбрыкивает Марикона, – Он же двух слов связать не может!

–Hет всё-таки я не понимаю, – вслух размышляет Дорин, – Как можно влюбиться в кого-либо, не зная его лично, ни разу не встречавшись с этим человеком?

–Это же подтверждение моей теории! – вдруг осеняет Чарли, – Всё очень просто.

Люди будущего уже среди нас. Литературное и прочее творчество заменит им секс!

Они будут общаться в виртуальном пространстве! Конечно! Виртуальная любовь, плодами которой становятся произведения различного искусства...

Чарли несло. После того, как все ознакомились с его теорией, Марикона предложила Чарли виртуально поиметь самого себя.

–О, неблагодарная женщина! – вспылил Джи Мо, – Люди пытаются тебе помочь, а ты посылаешь их подальше! Почему ты отвергла версию подставить вместо тебя какого-нибудь парня? Чем тебя не устраивает предложение Серёжи? Или даже Дорина?

По-моему, ты сама не знаешь, чего хочешь. Когда узнаешь, что тебе нужно от этой жизни, скинь мне на пейджер. Тогда и поговорим. И вам спасибо, граждане собутыльники. Увидимся. – с этими словами он шустро покидает благородное собрание.

–У него есть пейджер? – оторопело спрашивает Дорин.

–Есть. А что в этом такого? – раздражённо отвечает Марикона -Давно?

–Года два уже.

–И он молчал?

–А чем тут хвастаться?

Разговор принимает форму "вопрос-ответ". Мне не нравится.

–По домам? – шепчет мне на ухо Чарли, поддавшись всеобщей односложности – Угу, – отвечаю я.

Следом за нами разбредаются почти все. Только Серёженька остаётся поддержать Марикону – всё-таки он очень добрый мальчик.

Жизнь не стоит на месте, и события стрясаются в произвольном порядке.

Джи Мо так обработали на родительском собрании, что он в тот же вечер сам позвонил Мариконе и проговорил: "Я понял, что мне нужно от этой жизни. Тебя.

Жди, скоро приеду."

И Дорин понял. Он прикупил сто с чем-то часов Интернета и не успокоился, пока виртуально не влюбил в себя с пяток девушек нежного возраста.

Чарли начал кропать фантастический роман о людях будущего, творчеством размножающихся. Мне захотелось описать нашу редакцию в нескольких рассказах, и я с энтузиазмом взялся за дело.

Марикона подарила своего поклонника Серёженьке и забыла о том, что люди будущего заменят секс свободным творчеством, предположив, что в настоящем нет ничего важнее свободного секса.

Поклонник же и вовсе оказался поклонницей, и сей факт настолько раскоординировал Серёженьку, что он от неожиданности влюбился в неё. Его счастье, что ненадолго.