Текст книги "Стенограмма протокола слушаний в сенате США (1919 год) о событиях русской революции"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Автор неизвестен
Стенограмма протокола слушаний в сенате США (1919 год) о событиях русской революции

Стенограмма протокола слушаний в сенате США (1919 г.)

о событиях русской революции

Предисловие

Некоторое время назад мне попалось в руки любопытное издание стенограмма протокола слушаний в сенате США (1919 г.) о событиях русской революции, слушаний, известных также под именем комиссии Овермана (по фамилии председательствовавшего сенатора). United States. Congress. Senate. Judiciary Committee. "Bolshevik propaganda. Hearings before a subcommittee of the committee on the judiciary. United States Senate. Sixty-fifth congress. Third session and thereafter pursuant to S. Res. 439 and 469. February 11, 1919 to March 10, 1919", Washington, Government Printing Office, 1919; U.S. Supt. of Docs. No. Y 4.J 89/2:B 63/40

Не совсем юному поколению эти слушания могут быть известны также под именем "суда над революцией" – так (или примерно так) назывался спектакль в ленинградском БДТ (с участием, помнится, молодого и красивого Кирилла Лаврова), в котором производился ответный "суд над судом" и революции выносили, разумеется, оправдательный приговор. Так или иначе, эти стенографические материалы представляют значительный интерес для исторического понимания происходившего и "механизма" установления коммунистической диктатуры, а стало быть – и ее внутренней природы; тем более, что показания давались непосредственными очевидцами (американскими дипломатическими работниками, сотрудниками миссии YMCA, правительственными представителями, банковскими служащими, промышленниками, священнослужителем и т.д.) и по горячим следам. Из слушавшихся – только 2 или 3 человека русских, остальные – американцы. Это представляет особую ценность, благодаря некоторой отстраненности свидетелей от событий, из-за чего они не только "неангажированны", но и способны дать в своих показаниях более целостную картину происшедшего, чем обычно можно найти в воспоминаниях русских участников. Отдельные выдержки из показаний были напечатаны в СССР в книге, вышедшей ок. 1990 г. (называлась "Революция перед судом американских сенаторов" или примерно так). Все сноски, курсив и комментарии – добавлены. Все показания давались под присягой. Сергей Обогуев

Из показаний м-ра Томаса Тунни, полицейского инспектора департамента полиции города Нью-Йорка. М-р Тунни: Мы собрали доказательства против Эммы Голдман{1} и Александра Беркмана{2}, и они были позднее осуждены за нарушение закона о призыве. "..." Леон Троцкий,{3} до того как он покинул Нью-Йорк, был большим другом Эммы Голдман и Александра Беркмана. – 1) Эмма Голдман – основательница анархистского движения в США. Родилась в Ковно (Каунасе). В 1885 г. иммигрировала в США, где работала с Александром Беркманом. В 1893 г. была арестована и заключена в тюрьму в Нью-Йорке за противоправительственную пропаганду и подстрекательства к бунтам. После освобождения в 1894 г. занималась агитацией в Европе, и позднее опять в США. В 1914-1917 гг. занималась пацифистской агитацией. В 1917 г. была вместе с Беркманом арестована и осуждена за "заговор с целью нарушения законов США о призыве". Голдман и Беркман были заключены в тюрьму на два года и оштрафованы на 10.000 долларов. После освобождения в 1919 г. депортированы в Советскую Россию. Первоначально Голдман была страстной поклонницей советского режима, но позднее в нем разочаровалась и переехала в Англию. 2) Американский анархист. Родился в Вильне, в 1887 иммигрировал в США. С 1889 г. связан с Эммой Голдман. Был заключен в тюрьму за нанесение (во время беспорядков) телесных повреждений известному промышленнику Г. Фрику; находился в заключении с 1892 по 1906 г. В 1917 г. заключен в тюрьму вместе с Эммой Голдман. В 1919 г. депортирован в Советскую Россию. Позднее переехал во Францию. 3) Троцкий въехал в США 14 января 1917 г. До того он был выслан последовательно из Австрии, Франции и Испании. Еще до Троцкого, в 1915 г., в США из Копенгагена приехал Бухарин, начавший выпускать в Нью-Йорке газету "Новый Мир", соредактором которой и стал прибывший Троцкий. В 1917 г. расхождение во взглядах между Троцким и Лениным существенно уменьшилось; Троцкий в основном сходился с Лениным. Троцкий, в свою очередь, оказал существенное влияние на многих еврейских социалистов, например на Мориса Винчевского, "дедушку" социалистической литературы на идиш и А. Сакса, преподавателя и социолога, хотя последний не стал коммунистом. Троцкий обратил в коммунизм Людвига Лоре, редактора нью-йоркской социалистической New Yorker Volkszeitung. Еврейская иммигрантстская молодежь пристально следила за статьями Троцкого и Бухарина. (Epstein, 1959, pp. 27-28) Сенатор Оверман: Это русский вождь? М-р Тунни: Да. Он созвал митинг немецких социалистов и русских в Гарлем Ривер Парк Казино, на углу 122-й улицы и 2-й авеню, вечером 26 марта 1917 года, после разрыва дипломатических отношений между Соединенными Штатами и Германией и произнес речь по-немецки и по-русски. "..." Он сказал: "Я отправляюсь назад в Россию" – он уехал на следующее утро с 35 или 40 своих сотоварищей, имена которых, я думаю, есть в военной разведке. Мы подали отчет генералу Черчиллю и ранее полковнику Ван-Деману. Он сказал: "Я отправляюсь назад в Россию, чтобы свергнуть Временное Правительство и прекратить войну с Германией и не допущу вмешательства со стороны постороннего правительства". И он сказал: "Я хочу, чтобы вы организовались и продолжали организовываться пока у вас не станет сил, чтобы сбросить это проклятое, гнилое, капиталистическое правительство этой страны [США]". Он уехал на следующее утро, со своими последователями, на [пароходе] Норвежско-Американской Линии; и с этого дня по 1-е июня уехало 450 русских, с разными вожаками. "..." Двое из людей, которые сейчас там [в России] в правительстве, были связаны с изданием [пропагандистских] газет в Нью-Йорке. Имя одного их них – Уильям Шатов, он комиссар железных дорог. "..." И насколько я понимаю, он также новый палач там вместо Урицкого, который был недавно убит в Санкт-Петербурге. Другой приятель, Валлен, был связан с изданиями "Новый Мир" [газета Троцкого в Нью-Йорке] и "Голатруда" [Голос Труда?], русскими изданиями.{1} – 1) На этом митинге Троцкий также заявил, что каждый колеблющийся социалист должен быть расстрелян. (Szajkowski, 1972, p. 197) Сенатор Стерлинг: Кто еще, инспектор, поехал с Троцким в это время? М-р Тунни: Я не могу назвать вам имен, сенатор, но в военной разведке есть полный список. Я могу запросить копию из Нью-Йорка, если у них нет. Сенатор Стерлинг: Поехал ли с ними Линкольн Стефенс? М-р Тунни: Нет, никто из американцев с ними не поехал в тот раз. Это все были русские, все известные анархисты, хорошо известные моим людям. Сенатор Оверман: Не могли бы вы повторить, что Троцкий сказал им перед отъездом? М-р Тунни: Он сказал, чтобы они продолжали организовываться здесь и что они должны сбросить правительство этой страны [США]. Сенатор Нельсон: И вышибить капиталистов? М-р Тунни: Да. Он сказал "проклятое, гнилое, капиталистическое правительство". Это слова, которые он употребил. Сенатор Оверман: Капиталистическое правительство? М-р Тунни: Да. Сенатор Оверман: Известно ли вам, последовали ли они его совету, и собираются ли они продолжить это дело? М-р Тунни: Да. Не скажу, чтобы очень эффективно, но между его последователями сейчас идут обсуждения, иногда публично, а иногда на секретных заседаниях, которые они устраивают. Сенатор Нельсон: У вас там что, гнездо анархистов, в НьюЙорке? М-р Тунни: Да, сенатор; их там еще много. "..." Сенатор Оверман: Что делал Троцкий в этой стране раньше? М-р Тунни: Он всегда говорил с русскими об организации. Он был связан с этой газетой, "Новый Мир", и часто произносил речи русским и немцам об анархии, пока он был здесь – радикальный социализм. Он верил в свержение всех правительств. Сенатор Нельсон: Он говорил по-немецки и по-русски? М-р Тунни: Да, свободно. Сенатор Нельсон: Какой он национальности? М-р Тунни: Он русский. Сенатор Нельсон: Славянин или немец? М-р Тунни: Он русский. Сенатор Нельсон: Русский? М-р Тунни: Русский еврей; но они не исповедуют какой-либо религии, разумеется. Они так же против еврейской религии, как и против любой другой. Они называют себя "интернационалистами". Сенатор Нельсон: Сколько лет Троцкому? М-р Тунни: Я бы сказал, на вид, около 35. Сенатор Нельсон: Как он выглядит? М-р Тунни: ТИПИЧНЫЙ РУССКИЙ. ТЕМНЫЕ, ГУСТЫЕ, КУЧЕРЯВВЫЕ ВОЛОСЫ, И ОЧЕНЬ РАДИКАЛЬНО ВЫГЛЯДИТ И ГОВОРИТ. Сенатор Оверман: Кто сейчас владеет газетой, с которой был связан Троцкий? М-р Тунни: Вайштейн один из редакторов, и парень по фамилии Брайловский. "..." Вайнштейн издавал газету вместе с Троцким, когда тот был здесь. "..." Мне известно, что Троцкий был снят с парохода в Галифаксе [Англия] и задержан на пару недель. И пока его там держали, в Нью-Йорке были митинги протеста с требованиями, чтобы его отпустили, и я думаю они послали телеграмму в Государственный Департамент в Вашингтоне. Сенатор Оверман: Большие ли были митинги? М-р Тунни: От 400 до 500 [участников]. Это было в месте, называющемся Лицей, 64 Восточная 4-я улица, Нью-Йорк. Это было в апреле 1917 года, после объявления войны. Но на митинге в ночь перед тем, как он уехал, в Гарлем Ривер Парк Казино, было около 1000 человек. Эмма Голдман и Беркман тоже присутствовали и слушали его речь. Сенатор Оверман: Кто председательствовал на митинге? М-р Тунни: В точности не знаю, но думаю, человек по имени Абрахамс, который был позднее приговорен к 20 годам тюрьмы за шпионаж. Но я это могу установить, у меня есть имена тех, кто там был. Сенатор Оверман: Случалось ли вам расследовать деятельность IWW? IWW, Industrial Workers of the World – Промышленные Рабочие Мира, леворадикальная профсоюзная организация в США, основанная на марксистских революционных принципах. Проводившиеся ей стачки часто заканчивались кровопролитием. Основана в 1905 г.; объединяла неквалифицированных рабочих, рабочих-иммигрантов и цветных, которых не принимали в профсоюзы квалифицированных рабочих (АФТ). Конституция IWW (изданная 1908 г.) говорила во вступлении: "Рабочий класс не имеет ничего общего с классом работодателей. "..." Между этими двумя классами должна идти борьба, пока рабочие всего мира не организуются как класс, возьмут в свои руки землю и средства производства и отменят систему заработной платы. "..." Вместо motto консерваторов, "честная зарплата за честный труд" – мы пишем на нашем флаге революционный призыв: "уничтожение системы заработной платы". Историческая миссия рабочего класса – уничтожить капитализм". Хотя число платящих взносы членов IWW никогда не превосходило 100.000, IWW потряс Америку вне всяких пропорции по отношению к своей численности. IWW был централизованной партией с жесткой дисциплиной и безусловным подчинением решениям центра "партией нового типа". По организации, по характеру деятельности и приемам ее ведения IWW напоминал РСДРП(б), только радикализованную. В сентябре 1917 г. Министерство Юстиции США арестовало 200 виднейших деятелей IWW, из которых около 100, практически весь первый и второй эшелон современных и будущих вождей, были приговорены к срокам заключения в федеральной тюрьме от 10 до 20 лет, с сопутствующими штрафами от 10 до 20 тыс. долларов (по тем временам – огромные деньги). IWW подвергался гонениям не только со стороны властей. Например, в 1919 г. группа членов Американского Легиона{1} в городе Централия, штат Вашингтон, устроила погром в здании местного IWW. Член IWW Уэсли Эверест, пытавший оказать сопротивление, был кастрирован и линчеван. Семь других сопротивлявшихся членов IWW были осуждены к срокам заключения от 25 до 40 лет и оставались в тюрьме до 1933 года. В 1920 г. IWW начал переговоры о вступлении в Коминтерн, но события в Италии и подавление Кронштадтского восстания оттолкнули их; IWW сместился в анарходемократическую сторону. Деятели IWW являются "революционными героями" для американской левой и либеральной литературы: Аптона Синклера, Джона Пассоса, Юджина О"Нейла, Б. Травена, Джеймса Джонса и др. (см. ed. Buhle, 1990, "Industrial Workers of the World") – 1) Американский Легион – организация ветеранов США 1-й и 2-й мировых войн, корейской войны и войны во Вьетнаме. Деятельность направлена на поддержку политики правительства США и стратегии армии и флота (в том числе и во время войны во Вьетнаме). Располагает значительным политическим влиянием. До некоторой степени эту организацию можно охарактеризовать как "Союз Американского Народа" – вспомним расправы, которые чинили будущие черносотенцы с вожаками-революционерами, когда подавлялась революция 1905 года (революционеры этого не забыли). В справочниках и энциклопедиях обычно указывается на демократический характер Американского Легиона, на поддержку им "программ по обучению молодежи принципам американского самоуправления" и поддержку формирования "интеллектуальной и политической элиты [scholarship and leadership] среди школьников начальной и старшей школы". М-р Тунни: Да. В начале европейской войны они делали бомбы, чтобы убить здесь нескольких человек – трое из IWW, которые были также связаны с анархистским движением. Их имена – Каррон, Берг и Хэнсон. Когда они делали бомбу, она взорвалась и убила их в квартире, на 144-й улице. "..." Я могу добавить, что у этого приятеля Берга была сестра, Луиза Берг, которую называли также Динамитная Луиза. Она отправилась назад в Россию вскоре после Троцкого, с одной из русских групп, чтобы взорвать какого-нибудь правительственного чиновника в России. Сенатор Оверман: Берг был одним из трех заговорщиков, изготавливавших бомбы? М-р Тунни: Да. Был заговор убить трех видных людей в этой стране одновременно, и потом столько, сколько у них получится. Сенатор Оверман: Знаете ли вы, кого они имели в виду? М-р Тунни: Знаю. Сенатор Оверман: Кого же? М-р Тунни: Джона Д. Рокфеллера старшего и Джона Д. Рокфеллера младшего. Между ними также обсуждалось, что чтобы уничтожить семью, недостаточно убить одного или двух ее членов, что они должны убить всех, даже детей, и они говорили в то время, что лучший способ – использовать слуг, чтобы узнать про всех членов семьи. Сенатор Оверман: Носят ли они красный флаг в Нью-Йорке? М-р Тунни: Нет, они перестали его носить. Там приняли местный закон, запрещающий его носить. Но раньше они носили его на всех митингах. Сенатор Оверман: Какое впечатление красный флаг производит на толпу? М-р Тунни: Среди американцев он вызывает такое чувство, что они убьют всякого, кто понесет красный флаг. По крайней мере, большинство так чувствует. Сенатор Нельсон: Вы полагаете, ношение красного флага нарушает мир? М-р Тунни: Нарушает. Он вызывает вражду у американцев, которые его не любят, и, конечно – сразу конфликт. Американцы говорят, они хотят, чтобы здесь был только один флаг – звезднополосатый. Сенатор Стерлинг: Красный флаг обычно понимается как символ анархии? М-р Тунни: Да, это символ анархии. Иногда они называют ее интернационализмом. Есть некоторые современные социалисты, которые не верят в красный флаг. Радикальные социалисты не верят в какую-либо форму правительства. Их motto: "делай, как хочется". У них нет уважения к закону, и они не верят в закон. Сенатор Оверман: Их вера – "долой капитал"? М-р Тунни: "Долой капитал и правительство". Они говорят, что все правительства – из-за капитала. Они винят всякую церковь, за то, что она стоит у них на пути. Они иногда говорят, что они хотят разрушить церкви. Я говорил с одним из них недавно, и он сказал, что единственный способ разрушить все здания – взорвать их динамитом. Другой, присутствовавший при этом, возразил, что не нужно уничтожать те здания, которые имеют художественное значение или используются для науки. До этой степени между ними были отличия. Сенатор Нельсон: Сколько этих анархистов и этих радикалов, IWW-истов и анархистов, у вас в Нью-Йорке? Насколько вам известно, сколько их там? М-р Тунни: Вы имеете в виду, сенатор, членов организаций и ассоциаций? Сенатор Нельсон: Нет, тех кто принадлежит к организациям или симпатизирует этому евангелию. Сенатор Оверман: Кто им симпатизирует. Сенатор Нельсон: Да, кто им симпатизирует. М-р Тунни: Я думаю, 12.000 или 15.000 в Нью-Йорке. Тех, кто симпатизирует радикальным движениям. Я бы сказал, есть 50.000 таких, кто симпатизирует более или менее. Сенатор Нельсон: Они в основном иностранцы? М-р Тунни: В основном иностранцы. Сенатор Нельсон: Из какой страны? М-р Тунни: Главным образом – русские, испанцы и итальянцы, некоторое количество немцев. Сенатор Нельсон: Много ли среди них американцев? М-р Тунни: Очень мало. Из показаний Уильяма Чапина Хантингтона, служащего Министерства Торговли США, коммерческого атташе при посольстве США в России. Находился в стране с июня 1916 по 2 сентября 1918 года.

Сенатор Оверман: Можете ли вы рассказать нам о характере этих жестокостей и о том, что происходило, пока вы были там – и степени их? М-р Хантингтон: Да, в подробностях. И чтобы вы поняли это, позвольте зачитать вам официальное постановление большевистского правительства. [Читает постановление о введении красного террора.] "Убийство Володарского и Урицкого" – Урицкий был одним из террористских комиссаров, который был убит студентом, пришедшим в его ведомство – "покушение на Ленина и убийство множества наших товарищей в Финляндии, на Украине и в Чехословакии, продолжающееся раскрытие заговоров за нашей спиной, открытое подтверждение своего участия в этих заговорах правыми эсерами и другими контрреволюционными канальями, вместе с слабостью серьезных репрессий и расстрелов масс белогвардейцев и буржуазии со стороны советов, все это показывает что несмотря на частые призывы к массовом террору против эсеров, белогвардейцев и буржуазии, настоящего террора нет. Этому должен быть положен решительный конец. Должен быть положен конец слабости и мягкости. Все известные советам правые эсеры должны быть немедленно арестованы. Из классов буржуазии и офицеров должны быть взяты многочисленные заложники. При малейшей попытке сопротивления или малейшем движении среди белогвардейцев, должны немедленно производиться массовые расстрелы заложников. Инициатива в этом должна принадлежать в особенности исполнительным комитетам. С помощью милиции и чрезвычайных комиссий, все органы правительства должны принять меры к разысканию и аресту всех, скрывающихся под ложными именами и расстрелять всех, связанных с деятельностью белогвардейцев. Указанные меры должны быть приняты немедленно. О нерешительности местных советов следует немедленно сообщать народному комиссару внутренних дел. Ни малейшего колебания, ни малейшей нерешительности в применении массового террора!" Это приказ советского комиссара внутренних дел. Сенатор Оверман: Объясните, кто такие белогвардейцы. М-р Хантингтон: Белогвардейцы – это все, кто не красноармейцы. Красной считается лояльная армия, собирающаяся вокруг большевистского правительства, чтобы вести так называемую классовую борьбу за социальную революцию. Сенатор Уолкотт: Красноармейцы – это большевики, а белогвардейцы – это все остальные? М-р Хантингтон: Практически так. "Если ты не с нами, ты против нас". Сенатор Оверман: Тогда это приказ убивать всех, кто не с ними? М-р Хантингтон: И убивать заложников, если что-то случится с любым из их людей. 11 сентября, через 10 дней после нашего отъезда из России, было получено следующее письмо от майора Аллена Уорделла, руководителя американского Красного Креста в России. Из-за убийства большого количества людей в Петрограде, майор Уорделл отправил, как офицер Красного Креста, письмо большевистскому правительству, именно комиссару внутренних дел Чичерину, протестуя во имя человечности против убийств, совершавшихся не в бою, а расстрелов около кирпичных стен. Сенатор Уолкотт: Бойня, убийства? М-р Хантингтон: Да. Вот ответ на письмо.

Republique Russe Federative des Soviets Commissariat du Peuple pour Les Affaires etrangeres Le 11 Septembre, 1918, Moscow

М-ру Аллену Уорделлу Главнокомандующему Красного Креста

Милостивый Государь, только потому что представляемая вами организация на является политической, я нахожу возможным не откинуть немедленно ваше неуместное вмешательство в дела другого государства, но ответить в дружественном духе, соответствующем духу вашей организации. "..." Вы говорите о казни 500 человек в Петрограде как об особенном случае актов подобного характера. Это единственная цифра, которую вы приводите. Из этих 500, 200 были казнены по решению местных организаций, которым они были известны как активные и опасные контрреволюционеры, а 300 были намечены уже давно как принадлежавшие к авангарду контрреволюционного движения. "..." Только естественно, что "..." когда происходит ужасная и страстная битва одного мира с другим, когда наши враги со смертоносным оружием скрываются за каждым углом, "..." казни о которых вы говорите, казни подлинных и смертельных врагов, незначительны по сравнению с ужасами, которые эти враги готовят для нас, по сравнению с ужасами системы, с которой мы боремся не на жизнь а на смерть. Ваш, Г. Чичерин

Сенатор Оверман: Видели ли вы сами эти жестокости? М-р Хантингтон: Я видел множество арестов. Я был в тюрьмах. Я сам никогда не был арестован. Я не присутствовал на расстрелах. Я знал людей, которых уводили расстреливать. Очень немного людей присутствует при расстрелах. Есть достаточно сведений, что они обычно производятся ночью в подвалах, как говорят, с глушителями Максима. Мои друзья были в тюрьмах и видели как людей каждый день уводят расстреливать. Они никогда не возвращались. Я видел депортации целых поездов людей, набитых в вагоны, взятых из дома. Сенатор Оверман: Дети и женщины тоже? М-р Хантингтон: Мужчины, женщины и дети. [дальше рассказывает о терроре] Майор Хьюмс: Доктор, вы дали нам некоторое понятие о соотношении сил и базы различных партий в России, из которого следует, что нынешнее правительство представляет менее 10 процентов населения. Если это правда, как они удерживаются у власти? М-р Хантингтон: Во-первых, у них есть пулеметы. У них оружие. Майор Хьюмс: Как они используют пулеметы? Где они их взяли, и как они их используют, для чего? М-р Хантингтон: Пулемет – это оружие для использования преимущественно в городах, на дорогах и в крестьянских деревнях, если происходит крестьянское восстание; и также для получения зерна; и у них не только пулеметы, но и транспорт. И еще немецкие офицеры – они победили не раз благодаря немецким офицерам. У них печать, потому что в течении уже нескольких месяцев в России нет свободы печати. Они не позволяют выходить так называемым буржуазным газетам. Майор Хьюмс: Позволяют ли они газеты других социалистов или групп, иных чем их собственная? М-р Хантингтон: Нет, таких нет. В советской России выходят только органы так называемого советского правительства. Имея печать, оружие, имея железные дороги, хотя железнодорожники, особенно высших классов, водители локомотивов, кондукторы, машинисты и начальники станций не за них, они могут контролировать страну очень хорошо. У них есть, конечно, телеграф. Майор Хьюмс: Заложники используются в их управлении? М-р Хантингтон: Они берут заложников, чтобы контролировать тех, кого они хотят использовать. "..." Отец молодой девушки, бывшей моим секретарем, англичанин, который жил в России много лет, гулял одним вечером в саду у храма Христа Спасителя, куря сигару. Он был арестован со всеми находившимися в саду. Об этом узнали случайно. Девушка пошла в Кремль "..." где ей сказали, что отец уже расстрелян. Ей было сказано, что только представителю Красного Креста будет позволено узнать что-либо о нем "..." Представитель Красного Креста пошел по моей просьбе узнать об этом несчастном человеке, против которого не было выдвинуто никакого обвинения, он встретился с помощником Петерса, который принял его очень тепло и сказал: "Я сделаю все что могу, я сделаю себе об этом заметку, но просто не знаю что я могу сделать. Мне приходится приговаривать к смерти столько человек каждый день, что к вечеру я сильно устаю." "..." Петропавловская крепость в Петрограде была наполнена заложниками подобного рода. Майор Хьюмс: Каково отношение нынешнего правительства к церкви? М-р Хантингтон: На практике крайне враждебное "..." хотя бы потому уже, что вожди движения, разумеется, резко враждебны к православному христианству. Сенатор Уолкотт: Одобряют ли они какую-либо религию? М-р Хантингтон: Не вожди этого движения. Вожди, я должен сказать, на примерно две трети – русские евреи, и примерно на одну шестую или более – других национальностей, как латыши или армяне. Потом грузины. И оставшееся число – славяне. "..." Но лучшие из евреев "..." не одобряют этого всего и никогда не одобряли, и они боятся последствий для своего народа. Майор Хьюмс: Что стало с церковной собственностью в России? М-р Хантингтон: Теоретически собственность национализируется. Практически, где они считали, что она им нужна, они ее захватили, что в глазах верующих было, конечно, поруганием. В Иркутске теологическая семинария была захвачена, и им было мало обычных помещений, они осквернили часовню. В Кремле был древний монастырь, очень почитаемый русскими, древняя цитадель, и оттуда монахи были изгнаны. Священников часто арестовывали. Иногда казнили. Преследования постоянны. Из показаний д-ра Джорджа А. Симонса, пастора методистской церкви в Нью-Йорке. С осени 1907 по 6 октября 1918 года Симонс находился в России в качестве настоятеля методистской церкви в Петрограде.

М-р Симонс: Керенский проводил много времени в поездках по фронтам, стараясь поднять дух русских солдат, и он, в общем, считался хорошим оратором, и я не сомневаюсь, что он смог бы поддержать своих людей дольше, чем они иначе продержались бы, но нам сообщили, что появились сотни агитаторов, приехавшие по стопам Бронштейна-Троцкого; люди, приехавшие из Нижней Восточной Части Нью-Йорка (lower East Side). Я к своему удивлению обнаружил десятки этих людей, разгуливавших по Невскому Проспекту. Некоторые из них, узнав, что я – американский пастор в Петрограде, подходили ко мне, обрадованные что кто-то может говорить по-английски, и их ломаный английский выдавал, что они не настоящие американцы. Многие из этих людей обращались ко мне, и нас поражал сильный еврейский [Yiddish] элемент во всем этом с самого начала, и скоро стало очевидно, что больше половины агитаторов так называемого большевистского движения были евреями [Yiddish]. Сенатор Нельсон: Евреями? [Hebrews?] М-р Симонс: Они были евреями [Hebrews], евреямиотступниками [apostate Jews]. Я не хочу ничего сказать против евреев как таковых. Я не сочувствую антисемитскому движению, никогда не сочувствовал и не буду. Я против него. Я питаю отвращение к погромам любого вида. Но я твердо убежден, что это явление еврейское [this thing is Yiddish], и что одна из его баз – на Восточной Стороне Нью-Йорка. Сенатор Нельсон: Троцкий приехал из Нью-Йорка тем летом, так? М-р Симонс: Да. Сенатор Нельсон: Вы думаете, он привез этих людей с собой? М-р Симонс: Я не могу сказать, что он привез их с собой. Я полагаю, многие из них приехали вслед за ним, но он ответственен за их приезд. Сенатор Оверман: Известно ли вам, снабжали ли их немцы деньгами? М-р Симонс: Широко считалось, что Ленин и Троцкий финансировались немецким императорским правительством. Позднее были опубликованы документы, показывающие, что вожди большевистского движения финансировались немцами. М-р Николай А. Зорин, мой личный друг, вице-президент общества по укреплению дружественных связей между Россией и Америкой, опубликовал исследование, показывающее, что за этим всем стояло немецкое правительство. У него были определенные документы. "..." Я полагаю, их содержание должно быть известно Государственному Департаменту, ибо я передал копии нашему посольству и нашему консульству. Сенатор Оверман: Вот было бы мило, если большевистское движение началось в этой стране [США], финансируемое немцами. М-р Симонс: Я не думаю, что большевистское движение в России имело бы успех, если б не поддержка, полученная им со стороны определенных элементов из Нью-Йорка, с так называемой Восточной Стороны. Майор Хьюмс: [задает вопрос о прежней деятельности Ленина] М-р Симонс: Я не уделял внимания этой фазе карьеры Ленина. Я знаю только, что он получил привилегию со стороны немецкого императорского правительства на срочный проезд через Германию, и что они старались как можно скорее доставить его в Россию. Я хочу добавить, что перед началом войны – то есть перед тем, как Россия вступила в войну – мы были извещены, и это факт, что сотни тысяч рублей были переведены на счета некоторых трудовых лидеров в С.-Петербурге, как затем стало известно, для организации забастовок на фабриках. Большое количество заводов в Петрограде, Москве и других центрах России контролировалось британским и немецким капиталом. Было очевидно, что Германия пытается ослабить Россию экономически, бросив ее в спазмы ужасной забастовки. Я разговаривал с людьми, занимавшими высокое положение в Петрограде в государственной жизни, и они сказали, что у них есть доказательства. Дело потом всплыло в русской печати и, конечно, вызвало сильные анти-немецкие чувства.{1} Но та забастовка не оказалась успешной, потому что прежний режим имел столько силы, и он смог погасить ее. – 1) ###ref Agursky, Бразоль Я замечал все время, что в России очень силен немецкий элемент. Я передал нашему послу, губернатору Фрэнсису, копию так называемой Немецкой Годовой Книги, которая была запрещена, а также немецкую ежедневную газету, старейшую, как они провозглашают, которая была запрещена после вступления в войну. А когда большевики пришли к власти, все это появилось снова. Не только печатались немецкие газеты, не только все немецкое и пронемецкое поддерживалось, но нам стало известно, что перед началом или после начала большевистской революции в октябре 1918 года, в Смольном, месте нахождения так называемого большевистского правительства, было несколько немецких офицеров. "..." Одна из старейших учителей Смольного Института пришла по необходимости в здание, где большевики теперь держат свое оружие и откуда ведут деятельность по агитации пролетариата. Эта дама, в возрасте более 50 лет, преподававшая в институте, я полагаю, свыше 20 лет, и посещавшая нашу церковь около 10 лет и связанная с некоторыми из наиболее выдающихся русских. Она пришла ко мне и сказала: "У меня была возможность, как у преподавателя Смольного Института, посетить некоторые комнаты в здании, занятом сейчас так называемым большевистским правительством. Я видела собственными глазами немецких офицеров, сидевших у длинного стола, вокруг которого сидели руководители большевиков. Я слышала, как разговаривали на немецком. Поскольку они доверяли мне, я имела разрешение проходить через некоторые комнаты, чтобы взять вещи для наших учителей и учеников, и несколько раз я видела немецкие документы на столе, с немецким штампом." Однажды она сказала мне, что в Смольном ее поражает, что по-немецки говорят больше, чем по-русски. Может быть, она слышала идиш, потому что идиш близок к немецкому. Мне это кажется странным, но когда вы говорите с типичным человеком с нижней Восточной Стороны, он будет говорить не по-немецки и не по-русски, но на идиш. Может быть она слышала идиш и приняла его за немецкий; так или иначе, вот ее свидетельство.{1} – 1) Если свидетельство достоверно, то оно может относиться либо к разговаривавшим на идиш, либо к настоящим немецким офицерам. Последнее, как будет видно из дальнейших показаний, не представляется невозможным. Сенатор Нельсон: Идиш отличается от иврита? М-р Симонс: Это немецкий. У него смешанный состав. Сенатор Нельсон: Это смесь еврейского и немецкого, не так ли? М-р Симонс: Есть некоторые славянские слова, некоторые русские, и некоторые польские. В нем могут быть слова английские. Идиш, на котором говорят на Восточной Стороне Нью-Йорка, содержит довольно много из английского языка, а тот, на котором говорят в Петрограде, Москве, Варшаве и Одессе, содержит довольно много из русского. Сенатор Оверман: Этот институт был гнездом, началом этого правительства, не так ли? Там оно началось? М-р Симонс: Да. Сенатор Уолкотт: Вы сделали одно заявление, которое мне очень интересно, потому что оно может быть значительным. Вы сказали, что по вашему мнению, если бы не эти элементы, приехавшие с Восточной Стороны Нью-Йорка, большевистское движение потерпело бы провал. Для меня это очень интересно, потому что если так, то это очень значительно. "..." Ввиду исключительной значимости этого, могли бы вы рассказать нам в деталях, что приводит вас к убеждению, что присутствие этих людей с Восточной Стороны внесло вклад в успех большевистского движения? М-р Симонс: Позднейшая поразительная информация, переданная мне одним человеком – но эти сведения должны проверить компетентные органы – утверждает, что в декабре 1918 года в так называемой северной коммуне Петрограда – так они называют эту часть советского режима, находящуюся под управлением м-ра Апфельбаума [Зиновьева] – из 338 членов [правительства] только 16 были настоящими русскими, остальные евреи, за исключением быть может одного человека, негра из Америки, называющего себя профессор Гордон; и 265 членов правительства этой северной коммуны, которое заседает в Смольном Институте, прибыли из нижней Восточной Стороны Нью-Йорка 265 из них. Если это правда, а они собираются проверить это для меня – некоторые русские, которые были в Нью-Йорке и исследовали факты – я думаю, что это то, что вы имеете в виду. "..." Вернувшись сюда [в США] я обнаружил, что некоторые большевистские пропагандисты почти все евреи – евреиотступники. Я был в так называемом Народном Доме, по адресу 7 Восточная 15-я улица, Нью-Йорк, который называет себя также Рэндовской Школой Социальный Исследований [Rand School of the Social Sciences]. Я посетил ее по меньшей мере шесть раз за последние 12 недель или около того, покупая их литературу. Это наиболее подстрекательская литература, которую я видел против нашего правительства, и 19 из каждых 20 человек, которых я там встретил, были евреи. "..." Сенатор Уолкотт: Вы сказали, что вы встретили многих из этих жителей Восточной Стороны Нью-Йорка в Петрограде? М-р Симонс: Я встретил заметное их количество [a number of them] на Невском Проспекте в Петрограде. Я говорил с ними, и некоторые приходили ко мне. Сенатор Уолкотт: Когда это было? М-р Симонс: Где-то в июне и июле. У меня все это записано, но багаж сейчас находится в посольстве... Сенатор Уолкотт: Приблизительно. М-р Симонс: Я бы сказал, незадолго до того как они предприняли свою первую попытку, в июле 1917-го, устранить Керенского. Но тогда у него оказалось достаточно сил удержаться. Сенатор Уолкотт: Можете ли вы сказать, было появление этих агитаторов из Нью-Йорка там неожиданным? Появились ли они все сразу, стаей, или они были вокруг все время, но просто стали проявлять себя? М-р Симонс: На меня произвело впечатление, сенатор, что вскоре после великой революции зимы 1917 года появились десятки евреев, стоящих на скамейках, ящиках и всем, что попадется, и говорящих пока рот не пересохнет. Я часто замечал моей сестре: "К чему это все идет? Все это выглядит так по-еврейски." До того евреев было очень мало, потому что было, как вы знаете, ограничение на проживание евреев в Петрограде, но после революции они там просто роились. Большинство агитаторов было евреями. Я не хочу быть несправедливым к ним, но я обычно могу отличить еврея, когда я его вижу. Сенатор Оверман: Вы имеете в виду, что они – евреиотступники? М-р Симонс: Евреи-отступники, да. Сенатор Уолкотт: Вы имеете в виду крещенных евреев? М-р Симонс: Нет, сэр. Сенатор Уолкотт: Что вы подразумеваете под термином "отступник"? М-р Симонс: Еврей-отступник – это еврей, который оставил веру своих отцов и предков. Сенатор Уолкотт: Но не принял никакой другой? М-р Симонс: Не принял никакой другой, кроме большевистской веры или анархистской веры, что бы это ни было. Сенатор Оверман: Были ли какие-либо из людей, которых вы встречали, позднее продвинуты по службе [в советском аппарате] Троцким или его людьми в кабинете? М-р Симонс: За несколько недель перед тем как я покинул Петроград, я близко познакомился с одним членом советского правительства, министром почты и телеграфа. Его звали Сергиус Зорин и я пытался узнать от него, что со мной будет, если я останусь. [Советское правительство издало указ, по которому все иностранные граждане в возрасте от 16 или 18 до 45 лет, не покинувшие страну, должны считаться военнопленными. Консул Пуле издал распоряжение, что все американские граждане должны немедленно покинуть Россию. Симонсу было 44 с половиной, и он отправился узнавать у властей, что с ним будет, если он не сможет уехать.] Президент северной коммунны не пожелал меня принять. Они сказали мне, что он не принимает никого, сильно охраняется и никогда не спит дважды в той же самой комнате. Сенатор Нельсон: Как его зовут? М-р Симонс: Апфельбаум. Это его настоящее имя, но его русский псевдоним, как и у многих из них – Зиновьев. "..." Его второй и третий секретари – они там все были евреи – отослали меня довольно туманным образом к любому другому комиссару, которого я смогу увидеть. Были угрозы убить не только Ленина и Троцкого, но и Апфельбаума. "..." [Тогда] я отправился к комиссару почты и телеграфа, Сергиусу Зорину. Я узнал, что он прибыл из Нью-Йорка, где он провел 8 лет. Сенатор Нельсон: Каково было его настоящее имя? М-р Симонс: Я никогда его не спрашивал, но когда я обратился к нему "..." он сказал мне, что пока американские войска не ведут боевых действий на русской территории, американцы пребывающие в России не будут считаться военнопленными. Сенатор Нельсон: Он разговаривал с вами по-английски, этот человек? М-р Симонс: Он разговаривал по-английски. Его английский был довольно хорош. Сенатор Нельсон: Он был в этой стране [США]? М-р Симонс: Он был в этой стране. Сенатор Нельсон: На Восточной Стороне? М-р Симонс: Полагаю, так. Сенатор Уолкотт: Как пишется его имя? М-р Симонс: Сергиус Зорин, комиссар почты и телеграфа. "..." Зорин сказал мне, что ждет-не-дождется вестей от своего брата, некоего Александра Гумберга, служащего, как он сказал, секретарем полковника Раймонда Робинса. Сенатор Оверман: Вы знали человека, о котором вы говорили – негра из Соединенных Штатов по имени Гордон? М-р Симонс: Я знал его. Он приходил ко мне, чтобы жениться на так называемой русской даме, которая была эстонкой. Он жил с ней очень недолго. Сенатор Оверман: Откуда он прибыл? Вам это известно? М-р Симонс: Он прибыл из Америки. Он был боксер [борец], и рекомендовался как профессор физической культуры, бокса, и так далее, и некоторое время он был привратником в американском посольстве в Петрограде. Сенатор Оверман: Он был с большевиками? М-р Симонс: Это последнее, что мы о нем слышали. Сенатор Нельсон: Вы считаете, что Троцкий и Ленин были под немецким контролем и готовы делать, что пожелают немцы? М-р Симонс: Я пришел к мнению, что большинство из состоящих на большевистской службе, из тех, кто настоящие, убежденные большевики – некоторые из них не таковы большинство из них открыто настроено против союзников, ощущают ненависть к Англии и симпатии к Германии. Это проявлялось все время. Сенатор Нельсон: Где вы находились, когда произошла революция Ленина и Троцкого, в ноябре 1917? М-р Симонс: Я был в Петрограде. Сенатор Нельсон: Можете ли вы нам рассказать, как это произошло? М-р Симонс: Это длинная история. Чтобы изобразить происходившее, нужны часы. Сенатор Нельсон: Обрисуйте нам. М-р Симонс: Я могу только сказать, что в воздухе зрел самый дьявольский терроризм. "..." Я одевался снова и снова как русский рабочий, надевал русскую рубашку, которая свисает почти до колен, надевал фетровую шляпу с широкими опущенными полями и никелевые очки, так что моя сестра говорила, что я выглядел как большевик. Я выходил на улицу и я ходил среди этих людей и слушал их разговоры. Я заходил в казармы. Я хотел собрать как можно больше сведений, ибо я собирался писать книгу. Я чувствовал, что творится история, и я верил в Россию, я любил Россию, но я не верил во все это дело, и я хотел посмотреть, что оно сделает России, в которой я собирался жить. Я пытался собрать сведения из первых рук, среди простонародья. Эти агитаторы появлялись и говорили о Ленине и о Троцком, и в толпе говорили: "Это верно. Полностью верно." И потом, после того как агитаторы уезжали на своем грузовике, появлялся другой грузовик с другими агитаторами. Сенатор Нельсон: Кто были эти агитаторы? Рабочие или солдаты? Из какого класса или общины? М-р Симонс: Это были профессиональные агитаторы. Некоторые были одеты в русскую военную форму, некоторые – как рабочие, в черную робу или рабочую рубашку. Сенатор Кинг: Были ли некоторые из них в Соединенных Штатах, а затем приехали назад? М-р Симонс: Некоторые были. Сенатор Кинг: С Восточной Стороны [Нью-Йорка]? М-р Симонс: С Восточной Стороны, насколько я могу судить. "..." У нас не могло не образоваться впечатления, что большевистская революция обязана успеху в основном благодаря террору. Сенатор Оверман: Каков был характер этого терроризма? М-р Симонс: Практически все их люди были вооружены. Рабочие были настолько захвачены жаром своего дела, тем, чтобы убить капиталистов и возвести на трон пролетариат, что они чувствовали себя как в крестовом походе за священные идеалы человечества. Они так об этом говорили, и этим людям давали оружие. У меня есть здесь одна бумага с их лозунгом, он переводится примерно так: "Уверенность в деле пролетариата – в винтовке в руках рабочего". Без вооружения пролетариев революция, я думаю, не победила бы. "..." Было очевидно, что убийства были их – как бы сказать? – козырем, и многие из их прокламаций дышали не только накаленной дьявольской классовой ненавистью, но и убийством; и целыми неделями они прочесывали Петроград – и Москву – пытаясь выловить офицеров, которым удавалось скрываться. Многие из офицеров бежали, ища спасения, и переходили к союзникам. Сенатор Нельсон: Вы имеете в виду офицеров армии? М-р Симонс: Офицеров армии. Они перебегали от одного дома к другому. Некоторые из них даже приходили к нам и спрашивали, могут ли они остаться с нами на ночь. Они просили "только на одну ночь", но мы никогда не соглашались, по той простой причине, что мы не хотели быть обвиненными в таком деле. Десятки этих офицеров – и некоторые их них занимали высокое положение в командовании армией при старом правительстве и при временном правительстве – обращались ко мне, когда посольство уже уехало, с просьбой дать им карточку или письмо в наше посольство в Вологде. Это я делал. Эти люди также давали мне много сведений. У меня есть записи этих разговоров, но все это находится в багаже в посольстве. Сенатор Нельсон: Вы говорили о терроризме, который они устанавливали, будучи вооруженными. Можете ли вы рассказать нам, что они делали? М-р Симонс: Вот один из случаев, который я видел. Это было в декабре или в январе 1918. Я был в своем кабинете, разговаривая с несколькими дьяконицами, и я услышал выстрелы и крики, и выглянул из окна. Прямо напротив нашего дома была толпа людей, встревоженных, кричащих, и за ними бежали два солдата и несколько красноармейцев. Я видел как они стреляли в этих людей, и после того как они падали – стреляли три или четыре раза в голову. Я сразу же позвал церковного уборщика, и попросил выяснить, что произошло. Он выяснил, что эти люди были в чайной, ниже по улице, и были обвинены в попытке кражи, но украли они или нет – это не было выяснено. Красноармейцы никогда не выясняли, виновен человек или нет – они просто расстреливали на месте. Я видел это много раз. В одном известном мне случае, они пришли за человеком, которого не было дома, и они расстреляли по ошибке другого – его брата. [рассказывает об убийствах и грабежах, "законных" и самодеятельных] У меня было впечатление, что в большевистском режиме было много уголовного элемента. Весной 1917 года все суды и их документы были уничтожены, то же случилось с полицией. Мы видели тонны документов, которые носило по улицам. Из тюрем, разрушенных огнем, из домов заключения, из других учреждений, где люди держались по приговору суда, вышли тысячи преступников худшего вида. Правительство Керенского пыталось снова арестовать некоторых их, и некоторых они схватили. Но летом 1917 года большевики, с участием анархистов, кружили вокруг тюрем, пытаясь вызволить своих товарищей, и к тому времени когда началась большевистская революция, преступников в местах заключения практически не было. И мы знаем, что некоторые из худших личностей занимали должности у большевиков. Те, кому такие должности не были даны, использовались как агитаторы; или были вооружены и составили часть большевистской армии. Имея связь с большевиками, и пользуясь их защитой, они ходили по домам и грабили; и затем банки были конфискованы, социализированы и национализированы – эти три слова мы слышали все время при их проклятых грабежах – были люди, известные преступники, приходившие в банки и помогавшие там это делать. Это хорошо известный факт, и вы можете получить имена. "..." Я могу говорить часами и доказывать что это дело – дьявольски террористическое, и что они были резко враждебны ко всем, не относящимся к классу чернорабочих. Как владельцу собственности и главе нашей церкви, мне пришлось иметь с ними много административных дел. К нам приходили каждый час, требуя представить всяческие документы, по их схеме, и нам приходилось бегать взад и вперед. Они почти все были евреями, среди тех, с кем нам приходилось иметь дело, и они разговаривали оскорбительно с людьми другого класса. Иногда они приходили в дом и начинали с топотом расхаживать, пока им не давали понять, что я не русский гражданин, а американский. "..." Двое вооруженных пришли однажды ночью, по причине подозрения, что я анти-большевик. "..." Эти двое были не русскими, а латышами. По тому, как они говорили по-русски, я могу сказать, что они не были настоящими русскими, а латышами; а латыши, пожалуй, – самый жестокий элемент, который был в революции 1905 и революции 19171918 годов. Сенатор Кинг: Латыши составляют около 25 или 30 процентов большевистской армии, как она была шесть месяцев назад, китайцы – от 50.000 до 60.000, и преступники{1} – около 100.000, с некоторым количеством русских, немцев и австрийцев рассеянных между ними. Не так ли выглядела ситуация шесть месяцев назад? – 1) Имеются в виду уголовные преступники, освобожденные большевиками из тюрем, а также выпущенные по амнистии Керенским; они были привлечены в красную армию возможностями грабежа, хорошей оплатой и усиленным продовольственным снабжением в голодающем Петрограде. М-р Симонс: Я думаю, это довольно точно. Мне известно, что были тысячи немецких и австрийских военнопленных, которые заразились большевистской идеей в лагерях военнопленных. Я знал нескольких русских, которые расследовали это дело, и они сказали мне, что еще в прошлом августе эти люди говорили: "Нам плевать на большевистское правительство. Нам нужно много еды, хорошая одежда и" – я прошу прощения за эти слова – "все женщины, которые нам понравятся". Мне очень трудно повторять это в этом обществе, но я христианский священник и я знаю, вам нужны показания. Аморальный элемент исключительно сильно присутствует во всем этом. Сенатор Нельсон: Кто такие латыши? Чем они отличаются от русских? М-р Симонс: Латыши – из области вокруг Риги, и они составляют большую часть населения Риги. Когда немцы вошли и подавили революцию большевистского пролетариата в балтийских провинциях, эти латыши "..." были изгнаны и перешли в центральную Россию. Ленин и Троцкий использовали их, предлагая большие суммы денег; и хотя эти латыши никогда не имели симпатии к немцам и очень мало симпатий к русским – тут появилась пища в изобилии, хорошее жилье, теплая одежда и – я повторяю то, что они сказали сами – право делать что они хотят на улицах Петрограда и Москвы. Ленин и Троцкий оба заявили, и сдержали свое слово, что они не будут полагаться на русских для своей защиты, но будут полагаться на латышей. И русские, в целом, не имеют симпатий к латышам. Я полагаю, в глазах русского латыш – ниже любой национальности и расы. Сенатор Кинг: Китайцы составляли значительную часть красноармейцев, не так ли? М-р Симонс: Китайские кули, в большом числе, были в это время в Финляндии, работая там при старом русском режиме, срубая деревья и выполняя другую ручную работу. Когда красное движение в Финляндии было подавлено, тысячи этих китайцев, которых также называли кули, хлынули в центр России. Мы видели их во множестве в Петрограде. Сенатор Кинг: Доктор, из ваших знаний, считаете ли вы, что китайцы и немецкие и австрийские солдаты, которые не утверждали своего гражданства где-либо, люди которые были заключенными в России – составляют большинство в большевистской военной организации? М-р Симонс: Я скажу так: без этих элементов никогда не образовалось бы ядра Красной армии. Сенатор Кинг: Стало быть, эти бывшие немецкие пленники и бывшие австрийские заключенные, и китайские кули, и латыши, с некоторым количеством русских, составляли большую часть армии? М-р Симонс: Да; и, конечно, они брали тысячи русских рабочих. Это мы видели своими глазами, что они не могли больше найти работы, потому что почти все фабрики были закрыты; и с этим связана длинная история, включающая немецких агентов много станков было разрушено только затем, чтобы Россия была ослаблена экономически и стала зависима от Германии в отношении разных продуктов. И мы также знали – и я подчеркиваю это особенно – что во время заключения Брест-Литовского договора тысячи коммерческих агентов из Германии разгуливали по улицам Петрограда и Москвы и других крупных городов, принимая заказы. Сенатор Нельсон: На немецкие товары? М-р Симонс: На немецкие запасы. Все это выглядело так, как будто бы Германия имела в уме подорвать Россию экономически и большевистский режим ей в том очень помог. Сознательно или нет, этого я не знаю, не могу сказать, но для нас, очевидцев, это выглядело очень подозрительно. Я знал управляющих заводами, и они говорили: "Только подумайте! Рабочие ворвались, расколотили ценнейшее оборудование в куски, и когда мы пытались объяснит им, что это их хлеб и масло, они ответили: "Ха! Наш хлеб и масло! Мы разрушаем капитализм!". Это было вложено им в головы. "Мы отменяет капитализм", но они резали гуся, который нес золотые яйца. Они не видели связи между тем, чтобы иметь работающую фабрику и обеспечением достатка. Сенатор Кинг: Вы говорили о жестокостях и убийствах. Как это отразилось на буржуазии? М-р Симонс: Это отразилось так, что тысячи лучших людей в Петрограде, Москве и других местах теряли свою собственность, и часто членов семей арестовывали. Я видел это во множестве. Было одно желание – выбраться из России. Но большевики не выпускали людей из России. Труднейшим делом было получить разрешение на выезд из России. Но они бежали всякими способами. Я не буду останавливаться на подробностях. Многие смогли спастись, и мы помогали им нашими способами, потому что многие из них говорили: "Если мы не уедем, нас наверняка убьют – наши имена в списке буржуазных заложников". Сенатор Оверман: Заложники? Что это значит? Это слово используется не в обычном смысле, как я понимаю. М-р Симонс: Попросту говоря, идея в том, чтобы держать некоторых людей из класса буржуазии, имена которых им были известны, готовыми к аресту или расстрелу, если что-то случится с большевистским правительством. Сенатор Кинг: Чтобы понять – они держат в качестве заложников жен и семьи некоторых русских офицеров, которых они заставляют работать в своей армии? М-р Симонс: Держат. Сенатор Кинг: И если они не будут управлять армией, как большевики думают они должны, они угрожают убить их семьи? М-р Симонс: Во всяком случае десятки таких людей приходили ко мне и говорили, что это разрывает их сердце. Они говорили: "Нас заставляют делать это, но вы и другие должны знать, мы надеемся, что вы примирите нас с союзниками." Некоторые из лучших людей, которых я знал, говорили: "Если мы не пойдем, они убьют нас на месте". Некоторых убили; другим удалось бежать; третьи месяцами скрывались, никогда не спя в одном месте более раза подряд.{1} – 1) Думается, это сообщение проливает новый свет на причины и характер сотрудничества некоторых русских офицеров в красной армии. Сенатор Кинг: Доктор, я старался понять масштаб террора и его влияние на буржуазию и высшие классы. Замаривают их до смерти или нет? М-р Симонс: Да. Мы видели их – как ходячие тени – на улицах Петрограда. Я видел своими глазами, как люди падают замертво. Перед тем как они умирают, у них распухают лица. "..." Я припоминаю человека в генеральской форме, с белой бородой, стоявшего на Большом Проспекте и со слезами на глазах просившего: "Христа ради, подайте несколько копеек". Некоторые люди второй, третьей или четвертой категорий подавали ему по несколько марок – монет больше не было. Я был в домах, где не было хлеба несколько недель... Сенатор Кинг: Это буржуазия? М-р Симонс: Но они сдавливали также людей, которые не были буржуазией, но которые были – я думаю, можно назвать их средним классом – людей, которые пользовались носовым платком или у которых было золотое кольцо – они оказывались буржуазией. Я нередко разговаривал с людьми, которые работали и которые не были буржуазией. Я беседовал с сотнями и спрашивал их: Ну, что вы обо всем этом думаете? "Ну, мы знаем, что во-первых это все немецкое, а во-вторых еврейское. Это совсем не русское дело." Это стало настолько популярным, что ходя по улицам Петрограда в июле, августе и сентябре, вы открыто слышали от встречных: "Это не русское правительство. Это правительство немецкое и еврейское." Подходили другие и говорили: "И очень скоро будет большой погром". В результате, сотни большевистских начальников, которые были евреями, отправляли своих жен и детей из Петрограда и Москвы, боясь погрома. Я сообщил обо всем этом нашим властям, и это дошло до них через Государственный Департамент. Сенатор Уолкотт: Из того что вы говорите, Доктор, у меня создается впечатление, что этот режим поддерживается крохотным меньшинством, которое не испытывает никакой симпатии к великому русскому народу, и что они навязывают свою волю нации силой и террором. Верно ли я понимаю? М-р Симонс: Совершенно верно, и я видел собственными глазами как они вели сотни людей по Большому Проспекту, на котором находился наш дом, к Небесному Саду и оттуда – в Кронштадт, где их помещали в крепость; а затем через Норвежскую дипломатическую миссию, через Датскую или Шведскую, мы узнавали, что их убивают десятками. Сенатор Уолкотт: Это происходило все время? М-р Симонс: Все время, сенатор, после покушения на комиссара Урицкого. Сенатор Кинг: Что вы можете сказать о голоде, о его степени среди буржуазии и высших классов? М-р Симонс: У них была система, делящая все население на четыре класса. Они называли их "категориями". Первую категорию составляли чернорабочие. Они должны были получать все имеющиеся продукты. Сенатор Кинг: Солдаты были первыми? М-р Симонс: Да, и красная армия. Сенатор Кинг: Затем чернорабочие? М-р Симонс: Я говорю об этом конкретном постановлении. У меня здесь есть копия, и я могу дать вам перевод. Первой категорией был класс чернорабочих. Они составляли, если угодно, аристократию пролетариата. Затем шла вторая категория, служащие учреждений и магазинов. Затем третья, включавшая специалистов, учителей, докторов, адвокатов, священников, художников, певцов и т.д. Я принадлежал к этой категории, как пастор. Затем шла четвертая владельцев собственности и капиталистов. Третья и четвертая категория, они писали об этом открыто в большевистской прессе и прокламациях, и говорили в речах, должна была быть задушена голодом, выморена. Я встречал это утверждение десятки раз, и у них даже были рисунки, изображающие культурных и образованных людей в виде собаки, глядящей на стол, не упадет ли с него подачка. Наиболее бесчеловечные рисунки я видел в августе 1918 года. В своей категории, мне полагалось на месяц хлеба – восьмую часть фунта [50 гр.]; и то же – моей сестре. С нашей главной дьяконицей обращались таким же образом. Мы занимались благотворительной деятельностью, но это все не имело значения – и то, что мы пытались доставить продовольствие в Россию, и то, что они знали, что мы передавали телеграфные сообщения, и все подобное – для них не имело никакого значения. Мы просто были в этой категории. Мы были назначены к голодной смерти. Сенатор Кинг: Уменьшилось ли население Петрограда и Москвы в результате терроризма и удушения голодом? М-р Симонс: Перед войной в Петрограде жило больше 2 млн. человек, около 2.300.000; а теперь – от 600 до 800 тыс. Сенатор Кинг: Заметили ли вы сами большое уменьшение населения? М-р Симонс: Конечно, заметил. Из среднего класса осталось очень мало. А из аристократии – вряд ли вообще кто. Сенатор Кинг: Отчего они так настроены против христианства? Большевики – они атеисты, рационалисты или анти-христиане? М-р Симонс: Мой опыт жизни под большевистским режимом говорит мне, что большевистская религия не только абсолютно антирелигиозна, атеистична, но имеет целью сделать всякую религиозную деятельность невозможной как только они достигнут своей цели. Был митинг, не могу немедленно назвать дату, где-то в августе 1918 года "...", в большом зале конфискованном у YMCA, род религиозного диспута. Главными ораторами были Луначарский, комиссар народного образования, как его называли, и Шпицберг, комиссар пропаганды большевизма. Оба они говорили то же, что говорит Эмма Голдман. Я просматривал ее писания, и меня поразила та же самая линия нападок на религию, христианство и так называемые религиозные организации. "..." Луначарский и Шпицберг говорили то же самое. Вот один из тезисов: "Все, что есть плохого в мире, бедность и страдание – в основном из-за предрассудка, будто есть Бог." Сенатор Кинг: Доктор, вы читали и слышали об IWW, и встречались с людьми из IWW в этой стране. Вы знаете об их разрушительной доктрине, их утверждениях о необходимости разрушения любых форм правительства. По вашим наблюдениям, между IWW и большевиками есть какая-нибудь разница? М-р Симонс: По моим впечатлениям, движение IWW и большевиков – одинаковы. Зорин сказал мне, комиссар почт и телеграфов... Сенатор Оверман: Он был американцем? М-р Симонс: Он был восемь лет в Нью-Йорке, и знал некоторых из руководителей методистской церкви здесь в НьюЙорке. Майор Хьюмс: Он был натурализован в этой стране? М-р Симонс: Нет, не был. Он сказал, что жил восемь лет в Нью-Йорке и участвовал в религиозных диспутах с некоторыми из наших руководителей. Зорин сказал мне: "Мы сделали большое приобретение, Максима Горького, который был против нас, теперь он перешел на нашу сторону. Теперь он с нами и взялся за нашу литературную работу. Вы знаете, что мы покорили Россию. Следующим шагом мы покорим Германию и Америку." Сенатор Нельсон: Крупный замысел. Сенатор Кинг: Известно ли вам, в какой степени они разослали представителей в соседние страны Европы, снабдив их деньгами для пропаганды большевизма? М-р Симонс: Мы слышали много раз, что они отправляли большие суммы денег в разные части Европы. В то время как никто кроме людей из дипломатического корпуса не имел разрешения отправлять что-нибудь, они посылали, день за днем, большие мешки из Петрограда в Стокгольм и Копенгаген. Что было в этих мешках, сказать нельзя, вероятнее всего – большевистская литература и, возможно, деньги. Возможно, также конфискованные ценности, потому что многие из редких старых драгоценностей и исторических редкостей, сохранявшихся десятилетиями, исчезли, и никто не знает где они. "..." Мы знаем, что они отправляли миллионы рублей для пропаганды в Китае, в Индии и других частях света. Это было в их печати. Это все хорошо известно, они не делали из этого секрета. Сенатор Кинг: Чтобы разрушить другие правительства и поставить эти страны под контроль большевизма? М-р Симонс: Да, сэр. И устранить все иные учреждения, которые стояли, если угодно, за класс, который они стремились уничтожить. Луначарский и Шпицберг сказали на этом митинге и это написано в их прокламации: "Величайший враг нашего пролетарского дела – религия. Так называемая церковь – просто камуфляж капиталистического управления, они прячутся за ней. Для успеха нашего дела необходимо устранить церковь". Сенатор Кинг: Еще один вопрос. Заметили ли вы какие-либо изменения в составе советов после того как Ленин и Троцкий взяли власть? "..." Я хочу знать, верны или нет мои сведения, что они часто посылали из Москвы и Петрограда своих представителей, которые подменяли собой советы и вводили туда людей, разделявших взгляды Ленина и Троцкого. М-р Симонс: Да, это известный факт. Такое случалось многократно. Сенатор Кинг: Таким образом, если выбранные вначале советы можно было считать представителями народа, то теперь это просто инструмент Ленина, Троцкого и большевистской администрации? М-р Симонс: Это так. Я знаю, что незадолго то того, как я покинул Россию, 90 процентов крестьян были настроены антибольшевистски; люди, лучше знающие положение, утверждают, что около трех четвертей рабочих были анти-большевиками. Сенатор Оверман: [слушание возобновляется после перерыва] М-р Симонс: Я не хочу быть неверно истолкованным в отношении фактов, которые я приводил в своих показаниях; о еврейском элементе в большевистском движении. Я не антисемит и не сочувствую движениям подобного рода. Некоторые из моих лучших друзей в России и Америке – евреи, и когда я говорил о виденных мной событиях в церквях и на фабриках, многие евреи приходили ко мне и говорили, что лучший класс евреев – а их в Америке сотни тысяч станут плечом к плечу с христианами в борьбе против красного флага. Сенатор Оверман: Насколько я понимаю, вы все время говорили о... М-р Симонс: Об евреях-отступниках. Я хочу, чтобы меня цитировали точно, потому что я не желаю обидеть тех американских граждан, которые являются евреями, ибо они в любом отношении такие же морально достойные люди, как и мы, христиане. Сенатор Оверман: Я думаю, наши газетные журналисты сделают понятным в своих отчетах, что вы говорите только об отступниках. М-р Симонс: Сотни раввинов помогут нам в этом. Спасибо, что вы позволили мне прояснить это. Происходит обсуждение списка комиссаров. Список содержал некоторые неточности и был небольшим. Мы выпускаем этот фрагмент, т.к. выверенные списки гораздо большего охвата и представительности можно найти в книге А. Дикого ("Евреи в России и СССР"). Сенатор Оверман: Как вы думаете, почему эти люди меняли свои имена? М-р Симонс: "..." когда проявилось большевистское движение, мы заметили, что появилось много людей, которые были евреями, и у которых были настоящие еврейские имена, но которые их не использовали. Тому может быть два или три объяснения. Одно состоит в том, что у этих людей было два или три паспорта. Можно было достать русский паспорт, если он был вам нужен, от определенных агентов в России; и нам сказали, что даже в Нью-Йорке есть люди, которые занимаются русскими паспортами. Такие люди были и в Европе, особенно около немецко-русской и австро-русской границы. Они торговали русскими паспортами. Человек получал паспорт подобным образом, и потом он использовал эту фамилию.{1} Другое объяснение в том, что среди русских была антипатия к евреям, и человек с еврейским именем подвергался бы дискриминации. Третье объяснение было предложено одним нашим знакомым, известным русским редактором. Она изложил психологию этого явления так: "Мы хотим, чтобы это дело выглядело русским; а если появятся наши настоящие имена, которые почти все – еврейские, это будет работать против успеха нашего дела, против успеха социалистического эксперимента. Люди – миллионы настоящих русских – скажут: Это дело не русское. Все имена это показывают." – 1) Подобное происхождение имеет псевдоним Ленин. Паспорт для Ульянова был украден у помещика Николая Ленина его сыном, который сочувствовал социалистам. Во время революции отец и сын были расстреляны. Я должен добавить, что когда большевики захватили власть, по всему Петрограду сразу появилось множество прокламаций на идиш. Большинство прокламаций было на идиш, большие плакаты, и все на идиш. Стало ясно, что это будет один из главных языков России, и настоящие русские, конечно, относились к этому без одобрения. Сенатор Нельсон: Как устроена их администрация? Опишите нам ее состав. М-р Симонс: "..." в Москве и Петрограде было много людей, которые не были большевиками, которые работали в министерствах при старом режиме, потом при Керенском, и чтобы сохранить свои жизни и жизнь членов своей семьи, чтобы получить хоть какую-то пищу и защиту, они остались на работе, хотя в течение определенного времени некоторые из них находились в том, что называлось саботажем. "..." Некоторые из этих людей говорили мне: "Мы остаемся на работе в надежде, что большевизм скоро ослабеет и мы окажемся троянским конем." У них еще была надежда, что что-то случится: или союзники помогут или что-нибудь еще, и тогда они будут там. Один из наиболее выдающихся русских людей, с которым я много общался, раньше он был редактором полуправительственного издания, сказал мне незадолго до моего отъезда: "Странно сказать, я пытался выехать в Киев все эти недели "..." и в отделе по рассмотрению заявлений я встретил тех же чиновников за теми же столами, что и при царе. И узнал их, и они узнали меня и улыбнулись". Они совсем не большевики. Я знал это. Я сам получал разрешение на выезд из России, это было в поздний час, я помчался в министерство и там встретил одного из [в прежнем] наиболее активных анти-большевиков, который там занимал важную должность. Он сказал: "Конечно, я для вас это сделаю", и он сделал. Потом он сказал: "Вы знаете, что я не большевик. Я пытался все эти месяцы уехать из России." И таких сотни. Сенатор Уолкотт: Были ли попытки со стороны вождей большевистского движения распространять систематическим образом антиморальные идеалы, о которых вы рассказывали сегодня утром? М-р Симонс: Я часто наблюдал, как такие антиморальные силы поощрялись открытым, очевидным образом. Я постараюсь быть сдержанным в моем изложении, принимая во внимание, что здесь присутствуют дамы. Сенатор Оверман: Не следует ли нам вернуться к этому вопросу позже, и попросить дам удалиться? Сенатор Уолкотт: Доктор знает, что он хочет сказать, и он может это выразить. М-р Симонс: Позвольте привести вам конкретный пример. За несколько дней до того как я уехал, ко мне обратилась председатель нашего Общества Помощи Женщинам, ученая дама, которая более 25ти лет была преподавателем в одном из знаменитых императорских заведений. Я не назову этого учреждения "..." ибо я не хочу, чтобы это попало в печать, а через нее – в Россию. Она, задыхаясь от рыданий, сказала: "Вы знаете, какое большое и прекрасное у нас здание. Я хочу, чтобы вы рассказали женщинам в Америке это" сказала она с сильным чувством, закрывая лицо руками – "лучше бы я умерла, чем видеть это. На первом этаже нашего большого института, который был дворцом, есть большие комнаты. Большевистские комиссары разместили там сотни красных солдат, матросов и моряков красной армии и флота и отдали приказ, чтобы в другой половине этого этажа оставались девочки нашего института, в возрасте от 12 до 16 лет. Лучше бы мне умереть, чем видеть все это. Но я хочу, чтобы вы рассказали об этом в Америке." Сенатор Уолкотт: Постойте... Это не было просто деянием безответственной толпы солдат, солдатской черни? Это было распоряжением, верно ли я вас понимаю, большевистских официальных представителей? М-р Симонс: Это произошло под их управлением. Сенатор Кинг: Это, конечно, означало, что несчастные дети были оставлены скотской похоти красногвардейцев? М-р Симонс: Вы можете делать собственные выводы. Сенатор Кинг: Возможно ли какое-нибудь сомнение в этом, в его целях? М-р Симонс: Я видел этого столько, что должен ответить "да", если вы об этом спрашиваете. Сенатор Кинг: Есть ли какое-нибудь сомнение? М-р Симонс: Для меня никакого. Я несколько переживаю, оттого что здесь присутствуют дамы. Сенатор Кинг: Вы излагаете все подобающим образом. Нет ничего неправильного в утверждении, что вы видели скотство и зверство. М-р Симонс: Это поганейшие псы, которых я когда либо видел за мои 45 лет. Они настолько паршивы, что я не могу выразить словами мои чувства. Некоторые люди спрашивали меня, не преувеличиваю ли я, и я отвечал им: нет, пусть сами поедут и посмотрят своими глазами. Некоторые из наших людей присутствуют там как свидетели. Потом учитель продолжила и сказала: "Это еще не все. В один день заместитель Луначарского, комиссара народного просвещения, был с группой наших девочек в кинотеатре на Невском Проспекте, и он обратился к группе этих девочек 12-и, 15-и и 16-и лет и сказал: "Маленькие девочки, где ваши женишки?" Дети вспыхнули и ответили: "У нас нет женихов". Он сказал: "Отчего же вы не выйдете на Невский Проспект, как делают все проститутки, и не возьмете себе женихов?" Простите меня за повторение этих слов. Сенатор Кинг: По моему мнению, действия индивидуумов касаются нас постольку, поскольку они отражают деятельность организации как таковой. Я не хочу приписывать большевикам преступления отдельных индивидуумов. Только если эти действия действия организация в целом или поддерживаются организацией, только тогда они относятся к нашему рассмотрению. Улавливаете ли вы различие? М-р Симонс: Да. Я могу привести вам конкретные примеры. Характер всего режима был аморальным. Этого отрицать невозможно. Сенатор Кинг: Ну, чтобы быть честным, неужели большевико-гвардейцы и все большевики, мужчины, насилуют женщин и грабят? М-р Симонс: Конечно, они это делают. Нам известно, что латышский полк, который Троцкий усердно охаживал в течение месяцев, отказался ехать на фронт и остался на царскосельском вокзале, около станции, и полковой санитар – я не назову его имени, потому что он мой личный друг и я не имею права подвергать его опасности – сообщил мне, что когда в городе не было хлеба – многие из нас не ели хлеба неделями – у них было 2 фунта (850 г.) в день. Потом приехал Троцкий и сказал: "У вас дополнительно будут блины, два фунта в день, и дополнительная мука; а когда приезжает Троцкий, будет особый пир" – и он у них был. А потом Троцкий сказал: "Все в Петрограде принадлежит вам". Мне трудно говорить это, но они хвалились, что они могут брать всех женщин, которые им понравятся, и они врывались в дома безнаказанно и нагло. Сенатор Кинг: Платили ли они солдатам большие суммы денег, чтобы держать их в армии? М-р Симонс: Насколько я понимаю, красным платили большие суммы, и они имели другие привилегии. Майор Хьюмс: Представительно ли правительство? Состав советов и других их органов – пропорционален по стране или они дискриминируют какие-то области? М-р Симонс: Это случалось все время, раз за разом – они назначали делегатов-марионеток [were putting in dummy delegates] и контролировали разные районы и местности, посылая своих большевистских агитаторов и так далее, и таким образом подавляя анти-большевистское движение, которое выглядело внутренне присущим [immanent] различным областям этой так называемой страны большевиков. Нам известно, что вокруг Петрограда и Москвы были деревни – я разговаривал со многими людьми, которые имели о том непосредственные сведения – где население было антибольшевистским, но большевистские власти представляли все так, по крайней мере на бумаге, будто повсюду правили большевики. Однако были десятки деревней, которые к околице не подпустили бы большевистского представителя. У них были выставлены пулеметы с каждой стороны на главной улице. Я разговаривал с людьми, которые пришли из таких деревней. Они сказали, что у них день и ночь стояла стража, чтобы открыть огонь по большевикам как только они появятся. И у них была рассчитанная [regular] система, с помощью которой они держали большевиков на отдалении. Сенатор Кинг: То есть современное большевистское правительство – это просто диктатура, управляемая Лениным и Троцким? М-р Симонс: Да. Сенатор Нельсон: Большая часть крестьян – не [представлена] в советском правительстве? М-р Симонс: Я не могу назвать вам процент деревней на большевистской территории, не принимающих участия в большевистском правительстве. Но обычно считается, и так полагают все из тех американцев, с которыми я ехал назад, что по меньшей мере 90 процентов крестьян – анти-большевики. Из этого можно заключить, что они не принимают участия в большевистском управлении. И я кажется уже говорил, что по меньшей мере две трети рабочих – тоже анти-большевики. Сенатор Оверман: Известно ли вам, ведут они пропаганду в Германии, Англии или Франции? М-р Симонс: Насколько мне известно из бесед с людьми, которые расследовали это и с которыми я встречался в Стокгольме и Христиании, в Англии ведется очень активная пропаганда. Майор Хьюмс: Сенатор, для вашего сведения – вот перевод одного из декретов большевистского правительства. Это официальное распоряжение, опубликованное 13 декабря 1917 года: