Текст книги "Официантка"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Автор неизвестен
Официантка

Официантка

Триш Амброуз была номером три.

Ее послужной список выглядел хорошо. Она обладала большим опытом работы в ресторанах различных стилей. В основном она работала старшей официанткой. Это была удача. Особенно, если она не будет стремиться проводить рабочий день, демонстрируя свои наряды. Если она имеет подход, и обладает навыками метрдотеля, то окажется идеальным кандидатом.

Триш появилась в очень чистых, сидящих в обтяжку джинсах и клетчатой рубашке. Это был хороший знак – она позаботилась о том, чтобы подходить под стиль ресторана.

Роман сделал все возможное, чтобы разговорить ее, дать ей говорить. Он хотел понять, что она собой представляет и как она говорит, ведь о человеке по его речи можно многое сказать. Слушать ее не составляло труда. У нее был один из тех хриплых голосов – низких, но четких, который обволакивал Романа, как теплое какао, убаюкивая и давая простор фантазии. Рыжие волосы Триш были скорее всего крашеными, но это не имело значения. Ее теплые, шоколадного цвета глаза не таили в себе той темной, горячей страсти, которую излучают некоторые глаза такого цвета.

Роман вернул себя к действительности. Она обладала хорошей фигурой. Ее бюст был не столь высок и горд, как у некоторых женщин, но был более чем пышен – из тех, когда каждая из грудей требует внимания обеих рук. Посетителям-мужчинам это понравится. Но он, конечно-же, не стал оценивать ее на свой вкус. Как отметил Роман, ниже груди, свободно двигавшейся при каждом жесте рукой или пожатии плечами, она была почти худой. Джинсы и рубашка хорошо смотрелись на ней, для работы – именно для работы – это имело большое значение. – Я позвоню вам, – сказал он в конце.

И действительно позвонил. Судя по тому, как она ответила на звонок, она, похоже, ожидала звонка любовника. Возможно, просто ее голос так звучал по телефону, ведь когда не видишь лица, может сложиться неверное впечатление. По той или иной причине, но когда Роман подумал о том, что у нее есть любовник, у него возникло странное ощущение.

На третий день она уже освоила все тонкости дела. Роман мог бы начать отказываться от первой смены, но он этого не делал. Он оставался там и наблюдал, как она распоряжается. Чтобы подчеркнуть отличие Триш от остальных официанток, Роман позволил ей вместо шорт или юбки носить джинсы. Это выглядело солиднее и больше подходило для помощника управляющего, но было не менее сексуально. Носить джинсы Триш умела. Наверное, она покупала их в специальном магазине. Они обтягивали ее ягодицы и бедра, как покрытие из бледно-голубой мази. Шов, проходящий сзади и между ногами к ширинке, был тугим. Роману казалось, что, так врезаясь в нее, шов должен был причинять ей неудобство. Однако, судя по ней, она его, видимо, просто не замечала.

Ее рубашки всегда были белоснежны и скромно застегнуты, но в то же время было очевидно, что бюстгалтера она не носит. Иногда Роман ловил себя на том, что пытается представить, как она выглядит в джинсах, но без рубашки. От этой мысли он поеживался.

В рабочее время Триш скользила по залу ресторана деловая, но женственная. После, когда посетителей уже не оставалось, ее походка становилась иной. Если было тихо, то Роман мог слышать, как ткань трется о ткань, будто бедра Триш были страстно влюблены друг в друга.

Она совсем не обращала на него внимания. Конечно, иногда они касались друг друга, ведь работать приходилось в достаточно тесном помещении, а многоуровневая схема ресторана приводила к тому, что иногда она оказывалась стоящей выше его. Вскидывая глаза – ограждения находились на уровне талии – он видел ее наклонившейся под таким углом, что... пробуждались сомнения в том общеизвестном факте, что обнаженная женская грудь лучше всего смотрится только в воде или когда женщина стоит на четвереньках.

А однажды в пятницу, в конце рабочего дня, показывающая доход красная линия на большом висящем в офисе графике переползла через зеленую расходную линию и рванула вверх. Роману нужно было поделиться с кем-либо своей радостью. Он выскочил из офиса в зал ресторана. Включено было только боковое освещение. Уборка уже закончилась. В зале не осталось никого, кроме Триш. Она сидела, потягивая вино из стакана. После завершения рабочего дня каждому сотруднику позволялось бесплатно выпить стакан вина. У Триш это уже был четвертый, но Роман этого не знал.

Возможно, было душно или она слишком усердно трудилась, но две верхние пуговки ее рубашки были расстегнуты. Крохотная капелька пота блестела меж ее глаз. С легким смешком Триш подняла стакан, и капелька исчезла.

– Нам это удалось, – пробормотал Роман. – Мы достигли цели. Триш, пойдем, посмотришь.

Она последовала за ним в его офис, с торжественным видом уставилась на график, а затем повернулась к нему, опершись руками сзади себя на блестящую доску, пристроилась в тесном промежутке между стеной и столом.

– Роман, это восхитительно, – произнесла она хриплым голосом. Возможно, на тембре ее голоса сказалось обилие работы в тот вечер – он был более хриплым, чем обычно. – Отметим? – И она бросила взгляд на бутылку виски, стоявшую на книжной полке.

– А почему-бы и нет? Но у меня есть только один стакан под виски. Давай я принесу стакан из...

– Мы можем пить и из одного, – предложила она. – Не возражаешь пить из стакана, которого касались мои губы?

– Разумеется, нет. – Роман налил в стакан на четыре пальца, поскольку доза предназначалась для двоих.

– Постараюсь не оставить следов помады, – сказала Триш и сделала большой глоток.

Ее губная помада. У Триш был большой рот, чего Роман никогда до этого не замечал. Щедрый рот. Губы имели сочный алый цвет. Они почти диссонировали с ее рыжими волосами. Это несоответствие цветов указывало на ее слабое место, и она выглядела менее незащищенной.

– Твоя очередь, – сказала она, протягивая Роману стакан. На той стороне, которой она его протянула, осталось маленькое, совсем крошечное пятно губной помады. Ему показалось неприличным поворачивать стакан, и он выпил. Его губы коснулись следов ее помады и чуть дрогнули от этого. Она внимательно смотрела на него, наблюдая, как он пьет. У нее были темные глаза цвета домашней сливочной тянучки, по крайней мере, так ему показалось. Темные, но не горячие, не опасные. Однако то, как она сейчас смотрела на него, могло-бы заставить его изменить свою точку зрения.

Веки Триш стали смыкаться, они были цвета ванильного мороженого, тающего над кипящей тянучкой.

– Давай, подолью еще, – предложила она. – Для двоих там было не так уж и много.

Пока она наливала, Роман уселся в свое вращающееся кресло. Когда Триш оказалась столь близко – а в тесном офисе иначе устоиться было нельзя – он ощутил шедший от нее жар. Покачивая налитым до краев стаканом, она пристроилась на краю его стола и запрокинула голову для большого глотка. Три верхних пуговки оказались расстегнутыми, а он готов был поклясться, что только что их было две.

От нее исходил запах жареного хлеба, пряный аромат корицы.

– Мы должны делать это чаще, – произнесла Триш. Ее обутая нога оказалась стоящей на стуле между его раздвинутых ног.

– Да, – согласился Роман. – Тем временем ее взгляд был направлен то-ли на носок собственного ботинка, то-ли на определенную часть тела Романа.

– Ты ведь переодеваешься вон там, слева, я знаю, – сказала она шепотом, и добавила, – я становлюсь наблюдательной, когда мужчина привлекателен. Понимаешь, девушками в подобных ситуациях овладевает любопытство. – Она слегка подтолкнула его ботинком. – А знаешь, официантки говорят о нем.

– Говорят? О чем?

– Роман, половина из них не прочь переспать с тобой. Они строят предположения, насколько он у тебя большой.

– Как-как, большой?

Она провела ногой по джинсам Романа, но не по бедру, а вдоль предательской выпуклости. Роман покрылся каплями пота.

– Здорово я тебя раздразнила? – Убрав ногу, она рискованно балансировала на краешке стола. Триш доставала-бы кончиками пальцев до пола, если-бы просто вытянула ноги, но она сидела, широко их раздвинув, как будто оседлав невидимую лошадь.

Она раскачивалась так, будто могла в любой момент упасть на Романа, угодив ему между ног. Она, конечно, не упадет, но толстый шов на джинсах должен был причинять ей боль, так как буквально впивался ей между ног в промежность.

– Роман, честно, ты подсматривал за мной?

– Я – э...

– Думал о них? – спросила она, приподняв свои груди ладонями. – Когда четыре пуговицы расстегнуты, то такое движение...

Да. Покажи мне, – прохрипел Роман, стараясь овладеть ситуацией. Разве не этого она ждала от него?

– Хорошо, – она оперлась руками позади себя, запрокинула голову, и два мягких шара ее грудей почти выпали из-под расстегнутой рубашки. Они были нежного розоватого цвета, а ткань рубашки выдавала широкие напрягшиеся соски.

– Если в тебе достаточно мужчины, Роман, то остальное ты сделаешь сам.

Замирая, он провел большим пальцем по натянувшимся джинсам в том месте, где ткань уходила в глубокую складку между ягодицами – и... он сделал.

Сначала он овладел ею на столе, потом на полу, а потом – в зале ресторана. Она заставила его вытащить из кабинки стол, и затем он овладел ею, когда она, широко расставив ноги, встала на две скамейки. Она сташно кричала. Она сопротивлялась, сжимая изо всех сил его ягодицы и вскрикивая: "Ублюдок! Оставь меня! Ты слишком большой! Ты разорвешь меня!". Триш ногтями расцарапала ему спину и бедра: вертикально с задней стороны и поперек – с внутренней. Она заставляла брать ее силой, и казалось, что чем активнее был Роман, тем сильнее был ее оргазм.

Чуть позже он попользовался ее ртом, большим щедрым алым ртом. Ее губы, с которых почти полностью сползла помада, трепетали над его напряженным членом. Перед тем, как принять головку, она замирала и странным взглядом смотрела на Романа, словно хотела сказать: "Могу это сделать, если ты меня заставишь". И Роману – мягкому мужчине – пришлось стать жестоким.

Когда они закончили, то были насквозь в поту – ее, его, их. Они забрались под душ, и когда Роман пытался взять ее там, Триш сказала:

– Оставь что-нибудь для другой ночи. И побольше. Ведь теперь ты знаешь, что я не дразнила тебя? Я даю то, что обещаю...