Текст книги "Наш мир - тюрьма (Чужие 3)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Диагностер издал предсмертный вопль – взвизгнул, проскрежетал, словно только что показанный им Чужой подал голос изнутри. А потом одновременно погасли все огоньки, горевшие на табло.

– Мне очень жаль...– вполне искренне произнес Смит.

Рипли быстро взглянула на него. А потом пружинисто поднялась, словно забыв о только что валившей ее с ног немощи.

Срок ее уже отмерен, но это тело пока что принадлежит ей. И оно еще послужит.

– Идем! – сказала она решительно.

– Куда?

– Отведешь меня к главному компьютеру...

3

Предполагалось, что Смит должен охранять Рипли, но роли незаметно переменились. Даже больше чем переменились: в присутствии Рипли он ощущал себя кем-то вроде арестанта под конвоем. Наконец они дошли до так называемого "компьютерного зала". Теперь там находилась только одна ЭВМ, при помощи которой координировалась вся жизнь тюрьмы и осуществлялась связь с внешним миром.

Рядом с главным компьютером Смит чувствовал себя куда увереннее, чем в медотсеке. По крайней мере, это была привычная ему территория.

– По какому каналу осуществляется связь со спасателями? -спросила Рипли.

Смит не назвал ей этот канал. Сев за компьютер, он сам набрал нужный код и обернулся в ожидании дальнейших распоряжений.

– Ну-ка, подготовь сообщение! – приказала Рипли командным голосом.

И вновь Смит повиновался беспрекословно, хотя происходящее нравилось ему все меньше и меньше. Пальцы его легли на клавиатуру. Теперь достаточно нажать "ввод" – и в космос уйдут первые строки.

– Что сообщать-то? – спросил он достаточно независимым тоном.

– Сообщи им...– Рипли глубоко вздохнула. – Сообщи им, что у нас все здесь заражено... Что Чужих на Ярости несметное количество, что мы забаррикадировались на пункте управления и держимся из последних сил. Но что нам никак не продержаться до прилета спасателей.

Смит, не прикасаясь к пульту, пристально смотрел на Рипли.

– Надеюсь, ты шутишь? – наконец спросил он.

Рипли покачала головой:

– Задача ясна? Выполняй!

Но магия собственной правоты, позволяющая подчинять чужую волю, оставила ее. Аарон различил в голосе Рипли какой-то дальний отголосок неуверенности и тут же, не дав себе времени передумать, ударил по клавиатуре, стирая всю набранную информацию.

– Ты что, с ума сошла?! Я не стану такое передавать! Ведь тогда они, чего доброго, не прилетят вовсе!

– Вот именно,– устало кивнула Рипли. В глубине души она кляла себя последними словами за то, что не догадалась минуту назад запомнить уже набранный код, понадеявшись на покорность Смита.

– Нет, ты, видать, и впрямь сошла с ума! – вскочив из-за компьютера, Смит смотрел на нее с ужасом.– Ты что, не понимаешь, что это наша единственная надежда – спасатели?! Наша – да и твоя, если на то пошло! Только они могут убить эту тварь! Не знаю, но, может быть, они сумеют помочь и тебе. Заморозят тебя, уложат в анабиоз, или сделают операцию, или что-то там еще...

– Ты не понимаешь, Аарон...– Рипли говорила, уже чувствуя, что все ее доводы бесполезны, что все они сейчас разобьются о стену упрямства.

– Ты не понимаешь... Этот организм, если способен к размножению, – а тот, который во мне, способен! – пострашнее ядерной бомбы. Будучи заброшен на какую-либо планету, он за считанные месяцы полностью уничтожит все живое. Вот поэтому Компания пойдет на все, чтобы сохранить его для себя, для своего отдела биологического оружия... Ну, понял теперь? Так что им нельзя сюда прилетать!

– Да иди ты знаешь куда! – Смит отшатнулся от Рипли в ужасе.-Мне, конечно, очень жаль, что в тебе эта штука, но...

– Спасибо и за это! – горько произнесла Рипли.

– Но! Если ты считаешь, что тебе все равно конец и тогда лучше уж умереть красиво, считай это только для себя, ясно?! Тебе, как я понял, плевать на жизнь заключенных. Ну что ж, мне, по правде, тоже. Но меня – спасут! Я поклялся сам себе, что я выйду из этой переделки живым. И эту клятву я выполню, гори оно все ясным огнем!

– Да, я понимаю...– вкрадчиво произнесла Рипли.– Скажи, у тебя есть жена, ребенок?

– Есть! – тут же откликнулся Аарон.– Жена и дочка. Три года.

– Вот видишь...– Рипли тяжело было играть в такую игру, но раз уж она решил отказаться от помощи, приходилось идти на обман. Тем более, что это даже не обман, а лишь некоторое опережение событий.– Я понимаю, тебе на это трудно решиться. Ну что ж, скажи мне шифр, и я сделаю все сама...

Казалось, еще немного – и Смит сдастся. Но тут он встряхнул головой, словно избавляясь от наваждения.

– Нет, нет, прекрати это! Ничего я тебе не скажу!

В ярости Рипли схватила его за отвороты куртки, попыталась встряхнуть...– Ты понимаешь кретин, Восемьдесят Пять, что это необходимо сделать, понимаешь или?!. – Она чуть не плакала от собственного бессилия.

Это была разрядка бешенства, последний его всплеск. Смит освободился без особого труда. Рипли обмякла в его руках, и он бережно опустил ее в кресло.

Стоя над ней, он неуклюже переминался с ноги на ногу.

– Эй, брось ты это... Не надо! Давай лучше думать, как нам со зверем справиться. А вообще, ты не обижайся, я против тебя ничего не имею. Я даже думаю, что ты нормальный человек...

Губы Рипли тронула улыбка.

– Да, нормальный! Несмотря на то, что в тебе сидит эта вот мерзость! – выпалил Смит почти с вызовом.

У Рипли уже не было сил спорить с ним.

– Ну что ж, благодарю...– устало прошептала она.

И снова они замолчали, избегая смотреть друг на друга.

– У тебя есть какие-нибудь идеи? – спросил наконец Аарон.

– Не знаю...– Рипли тяжело поднялась с кресла.– Может быть, поищу, найду его... Посмотрю, так ли он умен, как кажется.

Смиту показалось, что он ослышался:

– Ты что, пойдешь искать его? Одна?!

– Да,– Рипли уже выходила из зала, продолжая говорить на ходу – словно не со Смитом, а сама с собой,– я примерно представляю, где искать его...– Ее уже не было видно, только голос доносился из-за поворота тоннеля.– Он где-то внизу... В подвале...

– Да вся эта тюрьма – огромный подвал! – запоздало крикнул Смит вслед Рипли.

Не получив ответа, он злобно выругался и опять надолго замолк.

Некоторое время Смит бессмысленно смотрел экран, не осознавая, что по нему пробегают строчки. Потом эта информация как-то вдруг дошла до его сознания – и он резко наклонился вперед, впившись взглядом в дисплей.

"Вас поняли...– вещала бегущая стрелка,– информация, касающаяся нейросканирования, принята к сведению... Десантный бот, на котором следуют также врачи и представители административных властей, идя в максимальном скоростном режиме, прибывает уже через два часа после момента сообщения... Крайне важно, чтобы все это время лейтенант Рипли находилась в госпитале... Подтвердите получение приказа... Подтвердите получение приказа... Подтвердите..."

Последняя фраза, без конца повторяясь, заполняла уже всю свободную часть экрана, прежде чем Смит догадался ввести подтверждение.

4

На нижних ярусах еще, оказывается, работала кое-какая автоматика. С натужным скрипом перед Рипли поднялась вертикальная створка двери, открывая запутанный лабиринт ходов. На что же настроен ее датчик: на сотрясение? на массу определенной величины? на тепло человеческого тела?

И реагирует он только на человека – или на Чужого тоже?

...Это был даже не лабиринт, лишенный вообще всякой планировки,– это был хаос. Рипли подумала о пещере: такая же беспорядочная сеть тоннелей, боковых отпорков, скрытых под ногами коварных ловушек в виде замаскированных самой природой вертикальных провалов и трещин... Только вместо сталагмитов от пола до потолка шел частый лес металлических конструкций -столь частый, что местами приходилось протискиваться боком. И словно чтобы углубить сходство, по конструкциям стекала вода, как это бывает в настоящих пещерах.

Луч фонарика прокладывал во тьме огненную дорожку, делая мрак вокруг еще более непроницаемым. Едва ли кто-нибудь бывал здесь последние пять лет, тем более – в одиночку. Рипли тоже никогда не решилась бы пойти одна в эти казематы. Но теперь она искала не жизни, а смерти.

Ей трудно было дать себе отчет в том, почему она ищет Чужого именно здесь. Что-то вело ее на этот уровень, притягивая как магнитом. Быть может, тайную работу выполняло ее подсознание, за столь долгий срок уже присмотревшееся к Чужим и лучше разума знающее, где их легче встретить? Или же теперь между ней и этим странным исчадием Вселенной возникла некая таинственная связь?

Не то, не то... Если эта связь и реальна, то нить ее соединяет не Чужого и Человека – а Чужого и Чужого! Взрослую особь – с тем зародышем, который Рипли носит в себе...

"Где ты... где ты сейчас, именно тогда, когда ты мне нужен?.." – Рипли пыталась прокричать эти слова, но вместо крика с ее губ сорвался шепот. Легкие отказывались повиноваться ей, с затруднением пропуская сквозь себя влажный, тяжелый от испарений воздух. Только ли в одной влажности дело – или дыханию мешает растущий комочек чужой жизни, угнездившийся в ее грудной клетке?

Теперь Рипли уже не обходила участки, затопленные струящейся из неплотно завинченных вентилей водой, а шла напрямик. Ноги ее погружались где по щиколотку, где по колено, плеск далеко разносился по коридорам, но она не слышала ничего, кроме звуков собственного тяжелого дыхания.

Осознав это, она подобрала длинный и тяжелый обломок железного прута и, звонко колотя им по встречным трубам, продолжала путь.

– Где же ты? Не бойся меня! Я ведь теперь, можно сказать, член семьи!

И тут она услышала.

Услышала мокрые, хлюпающие звуки чего-то большого, поспешно перемещающегося по затопленному полу. Но звук этот направлялся не к ней, а от нее. А потом...

А потом где-то далеко впереди, в той стороне, где только что стихло хлюпание, протяжно лязгнув, поднялась решетчатая створка. Точь-в-точь, как она поднялась перед Рипли при входе в подвал.

– Значит, на тебя тоже реагирует автоматика...– сказала Рипли вслух.

Она побежала, задыхаясь от быстрого бега. Только когда сноп света залил желтым сиянием эту самую створку, находившуюся на этот раз под потолком тоннеля, Рипли остановилась, а затем осторожно стала продвигаться вперед.

– Ты так давно заполняешь мою жизнь, что в ней уже ничего, кроме тебя, и не осталось. Все, что я помню,– связано с тобой, зверь. Все, что я делаю,– связано с тобой еще больше... И теперь ты, зверь, должен вернуть мне долг...

И тут в ее груди отчетливо шевельнулось, запульсировало чужое растущее тело.

– Что, чуешь близость своего сородича? Потерпи, недолго уже...

Обращаясь к пожирающему ее изнутри зародышу, Рипли чувствовала одновременно ужас и какую-то стыдную радость и почти облегчение от того, что неопределенности пришел конец и все решится здесь и сейчас, в ближайшие секунды.

Наверное, что-то вроде этого ощущает роженица при шевелении плода в самом конце беременности... Рипли сжала зубы: вот это -то чувство – ей не будет дано испытать.

"Тебе нужно замуж... Нужно рожать детей..." – говорил ей недавно маньяк-убийца. Но не быть ей матерью, и не ребенка она вынашивает...

Луч фонаря высветил впереди что-то приземистое, раскоряченное.

Слизистым блеском сверкнул купол головы в желтоватом свете... Он?!

– Теперь сделай кое-что для меня! Это будет тебе совсем несложно... Просто сделай то, что ты обычно делаешь с людьми!

И, широко размахнувшись, Рипли обрушила свое оружие на куполообразный череп.

И тут случилось неожиданное. Череп со звоном проломился – и из отверстия хлынула ржавая вода.

Потому что это был не череп, а выгнутое колено трубы. И не слизь покрывала его, а капли конденсированной влаги. Причудливая пляска света и теней обманула Рипли, заставив принять какую-то металлическую конструкцию за живого, алчущего крови монстра.

Но как же звук поднявшейся створки? И как же зародыш, бьющийся теперь в груди, словно второе сердце?!

Рипли стремительно повернулась кругом.

Шипя словно тысяча змей, за ее спиной поднялся Чужой. Растягивая щупальца, он вздыбливался все выше и выше, нависая над Рипли, пока не уперся головой в потолок яруса.

Ладонь Рипли разжалась – и прут, грохоча, покатился по полу.

Она шагнула к Чужому с голыми руками, даже без этого импровизированного оружия.

Но Чужой не принял вызов. Точнее, это был никакой не вызов, а пища, которая сама идет в пасть – но и пищи он не принял...

Огромная туша, еще больше выросшая с того момента, как Рипли видела ее в последний раз, повернулась с непостижимой легкостью, словно балерина на пуантах, – и исчезла во тьме.

Несколько секунд еще было слышно мокрое шлепанье, потом и оно стихло.

5

Дилон с пожарным топором на плече расхаживал взад-вперед возле входа в литейный цех. Услышав за своей спиной звуки перемещения, он резко обернулся, занес свое оружие – обоюдоострое лезвие сверкнуло, чертя полукруг... Но так и не опустилось.

Перед Дилоном стояла Рипли.

– Убивать меня вовсе необязательно,– сказала она с непонятным безразличием.

Дилон опустил свою секиру. Он был всерьез рассержен.

– Что ты здесь делаешь, черт возьми?! Ты должна лежать в госпитале.

Рипли отрицательно качнула головой:

– Госпиталь мне уже не поможет. Чужой – внутри меня!

– Что?!

– Ты слышал, что...

Дилону потребовалось всего несколько секунд, чтобы осмыслить эту информацию.

– Ты хочешь сказать...

– Да! – Рипли посмотрела ему в глаза и прочла в них понимание.

– Когда ты обнаружила это? – спросил Дилон резко.

– Только что, во время сканирования.– Рипли говорила медленно, тихо, но это не смягчало жуткого смысла ее слов.

– Я обнаружила еще кое-что, куда более значительное. Это – не бесполая особь и заурядный хищник вроде того, что затаился сейчас где-то в переходах. Это – матка. Я видела ее во взрослом состоянии и ошибиться не могу...

Дилон быстро глянул по сторонам: не подслушивает ли их кто-нибудь из братьев? Никого не обнаружив, он снова повернулся к Рипли:

– Говори.

– А матка, как ты сам понимаешь, откладывает яйца. Скоро у нас будут тысячи таких, как он.

Дилон пристально смотрел на Рипли сквозь стекла очков.

– Если ты раньше рассказывала нам правду, то по-лучается какая-то ерунда. Как она попала внутрь тебя?

– Я не знаю...– Рипли устало прислонилась к стене.– Я говорила вам ту правду, которую знала, а не ту, которая есть. Знание мое неполно... Что мы можем сказать об их размножении, об анатомии их организма? Быть может, у матки, уже лишившейся яйцеклада, еще оставалось два-три яйца в полости тела. И тогда потом, в гиберсне, когда некому было за этим проследить... А возможно... Впрочем, не знаю.

Эта речь потребовала от Рипли так много сил, что снова заговорить она смогла не сразу.

– В любом случае у меня мало времени. Сама я не смогу сделать то, что должна. А ОН – не захотел этого сделать...

Рипли вновь посмотрела прямо в зрачки Дилону:

– Одна надежда, что поможешь мне ты.

– О чем ты говоришь? – переспросил Пресвитер настороженно. Он, похоже, и сам обо всем догадался.

– Ты должен помочь мне... Убей нас!

– "Нас"?

– Да. Меня и... матку. Пойми, я все равно уже конченый человек. Я не смогу с ней справиться – да и никто не сможет...

Дилон опустил взгляд на свою руку – могучую руку, лежащую на рукояти оружия. Конечно, это оружие почти бессильно против Чужого, но против человека...

– И теперь единственное, что в наших силах,– пресечь ее род. Та, что внутри меня, – она должна умереть, чтобы не погибли тысячи людей. А возможно – даже миллионы... Для этого кто-то должен убить меня. Ты сможешь это сделать?!

– Не волнуйся! – с загадочной улыбкой проговорил Пресвитер, снова вскидывая на плечо топор.– Я смогу сделать это. Это у меня хорошо получается!

Рипли огляделась по сторонам и подошла к решетке. Несколько лет назад, когда на Ярости была настоящая тюрьма, это заграждение должно было перекрывать коридор при попытке бунта или побега. Но теперь она была отодвинута в сторону.

Разведя руки, Рипли взялась за холодные прутья и прижалась к решетке грудью. Сзади было слышны шаги Пресвитера. Вот он подошел вплотную, вот отступил, примериваясь...

"Говорят, в древности женщинам, прежде чем отправить их на плаху, состригали локоны, чтобы длинные пряди, падающие на шею, не затрудняли работу палача... Мне ничего не надо состригать".

Рипли говорила сама для себя, чтобы заглушить в себе страх, неуправляемую жажду жизни. Мелкие слезы стекали по ее щекам, но она была уверена, что Дилон этого уже не узнает.

"И еще говорят, что им затыкали уши пробками из свечного воска – для того, чтобы жертва не рванулась, услышав, как палач подходит к ней. Я не рванусь..."

Шагов уже не было – Пресвитер стал рядом. Теперь он, наверное, как раз поднимал топор.

"И не надо речей... не надо проповеди... Ничего теперь не надо!"

Рипли вдруг поняла, что ее жизнь сейчас оборвется – вот именно сейчас, в этот миг. Топор уже занесен, он идет вниз, молнией рассекая воздух.

Боли она конечно же не почувствует. И звук удара вряд ли успеет услышать.

...Она действительно не почувствовала боли. Но удар расслышать смогла – звонкий лязг металла по металлу...

Лезвие топора врезалось в решетку рядом с ней с такой силой, что глубоко промяло железные прутья.

Сначала Рипли посмотрела на топор, потом перевела взгляд на Дилона.

– Что это значит? – спросила она.

Дилон, не отвечая, уставился в пол.

– Ты что, промахнулся? – Рипли была сама удивлена тем, насколько твердо звучит ее голос.

Только после повторного вопроса Пресвитер осмелился посмотреть в глаза Рипли.

Нет, Дилон не промахнулся! Лоб его усеивали крупные бисеринки пота, эбеновая кожа приобрела пепельно-серый оттенок. Рипли никогда раньше не видела, как бледнеют негры. Вообще, он выглядел так, словно мгновение назад ему предстояло не убить, а быть убитым.

– Нет... нет, ты знаешь, сестра... так нельзя,– забормотал он торопливо, каким-то жалко-оправдывающимся тоном, словно и впрямь был виноват. – Эта штуковина... эта тварь погубила уже половину моих братьев. Нет! Во всяком случае, пока он жив – должна жить и ты.

– Мне и самой хотелось бы его пережить, Дилон. Но что же делать...

Шумно вздохнув, Дилон отер рукавом пот с лица. Рипли показалось, что при этом он еще и украдкой промокнул глаза – чего, конечно, быть не могло.

– Пока зверь жив, ты не умрешь,– сказал он уже спокойно.– Это – мое последнее слово!

– Можно подумать, что раньше тебе никого не приходилось убивать.

Рипли все еще сохраняла спокойствие. Но мгновение спустя ей уже не хватило сил на это спокойствие. Дальнейшее ей запомнилось плохо. Кажется, она бросилась на Пресвитера, как в свое время -на Смита. Кажется, она осыпала его градом бессмысленных оскорблений и упреков (запомнился лишь один из них: "Ты, макака черная, почему ты не убил меня, как ты посмел это сделать?!"). Некоторое время Дилон, ошеломленный ее натиском, молча терпел все это, но вскоре рывком освободился – и уже сам зажал ее в стальном захвате, сковав движения.

– А ну прекрати истерику! – крикнул он. И продолжил чуть слышно, щекоча дыханием ухо:

– Слушай меня, сестра... Ты слишком рано сочла себя обреченной. Не рвись умереть красиво! Возможно, твоя миссия еще не завершена.

– Не надо утешать меня, Дилон,– опомнившись, Рипли прекратила сопротивляться и Пресвитер сам отпустил ее.– Я не ребенок, чтобы манить меня пустой надеждой... И я отлично понимаю, что мне конец.

Дилон досадливо поморщился.

– Все-то ты понимаешь... Так пойми еще кое-что: вместо того чтобы отдавать свою жизнь задаром, ты имеешь возможность взять за нее хорошую цену...

– Какую цену? – Рипли попыталась сосредоточиться. Наконец ей это удалось.

– Какую? Жизнь этого ублюдка! Быть может, ты именно в теперешнем своем состоянии поможешь нам расправиться с ним. Если он действительно не может тебя убить – у нас появляется шанс загнать его в ловушку!

Дилон снова вошел в образ Пресвитера. Да он, собственно, и не выходил из него никогда: лишь в состоянии полубреда Рипли могло померещиться, что он превратился в рядового заключенного, озабоченного только спасением собственной шкуры.

Она вдруг поняла, что у литейного цеха Дилон тоже оказался не случайно. Неужели он все еще вынашивает какой-то план?

– Вот ты только что говорила о человечестве, сестра. Пойми же, ты, и только ты одна имеешь возможность оказать ему последнюю услугу! Итак, что ты выбираешь, сестра? Дезертируешь ли ты в смерть – или вместе с нами постараешься избавить мир от Зверя Из Бездны?

Рипли слушала его завороженно. Даже существо, угнездившееся под ее ребрами, замерло, словно ожидая решения.

– Хорошо. Так – я согласна, Дилон. Но давай договоримся сразу же и твердо. Сначала – он. Потом – я. Сразу же, как только мы прикончим зверя, ты убьешь меня. Обещаешь?

– Да! – ответил Дилон с той же загадочной улыбкой.– Никаких проблем. Я возьму твою жизнь быстро и без боли.

Его ладонь с какой-то болезненной нежностью погладила плавный изгиб топорища.

– В конце концов, это – то немногое, что я сумею сделать наверняка,– проговорил он тихо.

6

Когда все уцелевшие начали собираться вместе, постепенно стекаясь к цеху, Рипли окончательно уверилась, что свой план Пресвитер составил загодя.

– Давайте действовать – потому что в бездействии, сидя на собственных задницах, вы все пропадете! А так у нас еще есть возможность спастись...– говорил он.

Смит явился к цеху позже всех и сразу включился в дискуссию.

– Возможность?! Если мы что и можем еще сделать, так это сидеть и не дергаться до прихода спасателей! Может быть, эта тварь наелась и ближайшие часы будет переваривать жратву, может...

– А может быть – она решит переварить кого-нибудь еще, если не всех сразу! – прервал его Дилон.– И никто из нас не застрахован от того, чтобы через час не стать этой самой жратвой. Через четверть часа. Или даже через секунду – вот в этот самый миг!

При этих словах все боязливо сгрудились, озираясь по сторонам. Увы, в этом помещении тоже хватало вентиляционных каналов и незапертых дверей, из которых в любую минуту могла высунуться клыкастая морда.

– Поэтому единственный выход для нас – убить гадину! -выкрикнул Дилон, перекрикивая зародившийся было ропот.

И снова именно Смит прервал Пресвитера:

– Убить? Уже пытались его убить огнем, и что по-лучилось? Вы как знаете, а я не буду в этом участвовать! В конце концов у меня жена и...

– Да на тебя плевать, Восемьдесят Пять. У тебя же нет Веры! -сказал Дилон, даже не повернув головы.– Ты – не брат, ты не один из нас. Ты – работник Компании!

Аарон так и замер с приоткрытым ртом. Но он еще не собирался сдаваться.

– Да? Ну и что же плохого в том, что я работник Компании, а не... Короче – не преступник? Вы говорите, что я тупой? Ну, пускай так... Но я все же оказался достаточно умен, чтобы не попасть сюда!

– Тебе не кажется, что ты все-таки попал именно сюда? -впервые подала голос Рипли. Смит попросту не обратил внимание на ее слова.

– Да! – с вызовом повторил он.– Я достаточно умен, чтобы не получить пожизненное, как все вы! И я, между прочим, вышел в офицерский состав, я командовал вами – пусть и под началом Эндрюса!

Дальше ему продолжить не удалось. Люди вокруг угрожающе зашевелились, и, хотя Смит действительно не был наделен высокими умственными способностями, он все же понял, что замолчать ему будет гораздо полезней для здоровья.

– Ну, хорошо, хорошо,– спокойно продолжил Дилон. Казалось, он заранее предусмотрел такие возражения и ему даже на руку, что их высказывает Смит, а не один из братьев.– Итак, кто хочет, может присоединиться к Восемьдесят Пять в его сидении на заднице...

– Да, я тоже намерен сидеть на своей заднице! – не выдержал Голик.– Я намерен именно сидеть на заднице, а не заниматься авантюрами!

– Я же сказал – хорошо! – теперь Дилон говорил уже опасно спокойным голосом.– Валяй, продолжай беречь свою задницу, раз это лучшее, что у тебя есть. Да, ведь я совсем забыл: у тебя же заключен персональный договор с Господом Богом. Ты у нас бессмертен, ты будешь жить вечно, правда?

Голик потупился.

– Н-ну? – Пресвитер обвел взглядом присутствующих, и всем показалось, что они заглянули в жерло орудия.– Кто еще согласен с мистером Голиком и мистером Восемьдесят Пять?

Все неловко молчали.

– Ладно...– Дилон презрительно сплюнул, попав при этом на ботинок Смита.– Все вы бабы. Не женщины, а именно бабы. Женщина – вот! – широким жестом он указал на Рипли.– Вот с ней мы и пойдем воевать. Вдвоем! Женщина и мужчина. А вы...

В наступившей тишине раздался голос Кевина:

– Эй, ребята, а мы-то что себе думаем? Может, кто-то и впрямь собрался жить вечно? Лично я – нет!

Кевин высказался подчеркнуто расплывчато: он, видимо, и сам еще до конца не определился, на чьей он стороне. Поэтому его слова, наверное, не переломили бы испуганного упорства остальных. Но тут с места вскочил еще кто-то и все посмотрели на него.

– Я с вами, ребята. Я тоже пойду убивать его! – прохрипел он севшим голосом.– Да, у меня есть к этому зверю и личные счеты! Он убил, среди прочих, и моего друга...

Взгляд Рипли упал на перевязанную голову вскочившего, и она с удивлением поняла, что это – Грегор. Ай да красавчик!

– И одного из моих друзей тоже! Значит, и я с вами! – поднялся еще один. Кажется, его фамилия была Морс, но Рипли еще не знала их всех – ни в лицо, ни по имени. Возможно, и не успеет узнать...

Тогда как по команде начали подниматься и все остальные. Голик, мгновенно оценив ситуацию, встал одним из первых. Восемьдесят Пять (на этот раз Рипли не сделала для себя мысленной поправки) некоторое время продолжал сидеть, намереваясь "сохранить лицо". Но вскоре он остался в одиночестве.

– Черт возьми! – воскликнул кто-то.

– Эх, оружие бы нам, братцы! А без оружия – как? Чистое самоубийство!

– И впрямь самоубийство,– осторожно поддержали его со стороны.

– Может лучше действительно подождать, пока прибудут представители Компании с огнеметами, автоматами и прочей фигней? Вот они пусть и убивают его!

Рипли осознала, что наступает критический момент: еще немного -и все вернется "на круги своя". Значит, наступило время вмешаться и ей.

– Все не так просто, как вы думаете... Они-то как раз вообще не собираются его убивать!

Ее слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Даже те, кто был на стороне Рипли, были ошарашены.

– Не мели ерунды, сестра...– недоверчиво протянул Морс.

– Как это – не собираются убивать? А что же с ним делать-то?

– А вот так...– Рипли села, глядя на Морса и остальных снизу вверх.– Дело в том, что он им нужен. Очень нужен. Нужен куда больше, чем вы. Так что если кого они и убьют, так это именно вас – просто за то, что вы видели его. Как нежелательных свидетелей. Ясно?

– Это безумие какое-то! – Смит в последний раз попытался переключить внимание на себя.– Она просто повредилась рассудком! Никто вас не убьет!

– Не "вас", а "нас", Восемьдесят Пять! – тут же поправила его Рипли.– Ты ведь тоже "нежелательный свидетель"! Или ты рассчитываешь, что их растрогает твой рассказ о жене и ребенке? Знаешь, лучше уж Чужому эту историю расскажи!

Увидев, что Смит попросту смят, уничтожен этой фразой, Рипли продолжала:

– Давно, еще на "Ностроме", когда мы только узнали про это существо, мы сразу сообщили все Компании. И что мы получили в результате? "Продолжайте выполнять свое задание!" Оказалось, что ради Чужого можно пренебречь жизнью экипажа. А потом...-Она закашлялась.– потом пренебрегли жизнями всего личного состава "звездных коммандос"...– Кашель все еще душил ее, и она с трудом подавила приступ.– Почему же вы думаете, что для вас будет сделано исключение? Кто вы для них? Жалкая кучка арестантов, ищущих свой путь к Богу где-то вдалеке, в анальной дыре обитаемой Галактики... Вы что, всерьез верите, что фигурируете в их глобальных планах?

–...Твою мать! – потрясенно ругнулся кто-то прямо над ухом. И Рипли почувствовала – ей верят.– Для Компании вы – никто. Меньше, чем дерьмо, меньше, чем мусор. Им плевать на вас. Плевать им и на ваших друзей, которые погибли здесь... Не в первый раз они идут по трупам!

Ее слушали так, как никогда не слушали даже Пресвитера. Сам Пресвитер, впрочем, находился здесь же, и топор в его руке многообещающе поблескивал. Но эта предосторожность оказалась излишней: Рипли полностью владела ситуацией, даже Смит не посмел сказать ни слова против.

Только когда она смолкла, один из слушателей решился подать голос:

– И каков же твой план?

Дилон ответил вместо Рипли, прежде чем она успела открыть рот:

– Все – почти как прежде... У нас все еще сохранился запас олова. Значит, нужно заманить Чужого в ванну, перекрыть вход -и утопить в кипящем металле!

– Хорошая смерть! Ох и покрутится он напоследок! – со злорадным удовольствием произнес Кевин.

– Да... Это все равно, что живьем в ад попасть...– с мечтательным злорадством протянул Грегор.

Инстинкт самосохранения заставил Голика нахмурить лоб, выискивая в этом плане изъяны.

– Ну, выглядит все это хорошо... Но чего ради он туда побежит? Ты что, снова собираешься выкуривать его какой-то адской смесью, преподобный? – наконец сказал он.

Дилон молча покачал головой.

– Ага... И то слава Богу – второго пожара мы не переживем,-сказал Голик с явным облегчением.– Но тогда что же все-таки? Что заманит его в металлоприемник?

Рипли почувствовала, что это надлежит объяснять уже ей:

– Ты сказал – заманит... Вот именно. А что приманивает? Приманка...– она горько вздохнула.

Голик быстро глянул на нее – будто ударил взглядом наотмашь. И продолжал, демонстративно обращаясь не к ней, а к Дилону:

– Так. Ну и что же будет приманкой?

Вместо ответа Дилон все так же молча, неотрывно продолжал смотреть ему в глаза сквозь простую оправу очков.

– А-а-а, дьявол! – буквально взвыл Голик, подпрыгивая на месте. Он догадался.

И все остальные тоже догадались одновременно с ним. А догадавшись – молча переглянулись, скованные ужасом.

7

Приманкой может быть не "что", а "кто". В их условиях -только живое человеческое тело.

– ...Огонь у нас тоже будет,– убеждал Дилон, мерно расхаживая перед своей паствой.– Да, огонь у нас будет, но на сей раз не в виде горящего потока, а в виде факелов. И не позади зверя теперь он будет пылать, а позади каждого из нас, прикрывая отход. Так что...

Дилон выдержал паузу.

– Так что мы выходим отнюдь не на верную смерть. Да, мы отправляемся на опасное дело, и при неудаче каждому и впрямь грозит гибель. Но это, согласитесь, не одно и то же!

– Слушай, преподобный,– не удержался кто-то от вопроса.– Вот бежим мы в сторону ванны, он гонится за нами, остальные братья закрывают боковые проходы, чтобы ему было некуда свернуть, -это все ясно. Но ты мне скажи, как ты думаешь провести последний этап? Кто его заманит непосредственно в тупик, в металлоприемник? Среди нас все-таки есть один смертник, да?

– Это уже не твоя забота, брат,– отвечал Пресвитер с какой-то ласковой угрозой.– Можешь мне поверить – все продумано. Все -до последней мелочи!