Текст книги "Экономика, политика, общество (Новые реалии России, Сборник научных трудов)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Автор неизвестен
Экономика, политика, общество (Новые реалии России, Сборник научных трудов)

ИНСТИТУТ КОММЕРЧЕСКОЙ ИНЖЕНЕРИИ КОНГРЕССА БИРЖ

Экономика, политика, общество. Новые реалии России

(Сборник научных трудов)

О Г Л А В Л Е Н И Е

Н.Г.Левченко, Я.Ш.Паппэ. Предисловие редакторов I. РОССИЙСКИЙ ЛИБЕРАЛИЗМ СЕГОДНЯ. ИДЕОЛОГИЯ, ТЕОРИЯ, ПРАКТИКА + Г.В.Лебедев, В.А.Найшуль, Г.Г.Сапов Либеральная Хартия. + А.И.Липкин Либеральный патриотизм: культурные основания. + Г.В.Лебедев Коммерческая инженерия и муниципальные службы (на примере регистрации предприятий в г.Троицке). II. ПРИВАТИЗАЦИЯ И РАЗВИТИЕ РЫНКА КАПИТАЛА. ГЛАВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ ОБЩЕСТВА + Л.В.Оборотова, А.Ю.Цапин Предприятия и приватизация: проблемы и интересы. + О.В.Григорьев Приватизация по схеме "Management buy out": возможности применения в России. + В.З.Иванов Об одном варианте использования кредитных механизмов в процессе приватизации государственной и муниципальной собственности. + В.В.Агроскин, Г.Г.Сапов Рынок ценных бумаг и попытки его регулирования. + Г.Г.Сапов РИНАКО: первые итоги (опыт работы с безналичными ценными бумагами). III. ДИСКУССИОННАЯ ТРИБУНА + О.В.Григорьев Как делать экономическую реформу, если очень хочется ее делать? + И.Г.Яковенко Общество и предпринимательские ценности (летимизация бизнеса в российской культуре). + В.Л.Каганский Дезинтеграция государства и стратегия негосударственных структур: пространственный аспект (краткое резюме монографии "Анатомия советского пространства", подготовленной по заказу ИКИ КБ).

ПРЕДИСЛОВИЕ РЕДАКТОРОВ

Настоящим сборником Институт коммерческой инженерии Конгресса бирж начинает публикацию теоретических и прикладных работ и методических материалов, подготовленных его сотрудниками и другими стоящими на близких научных позициях специалистами. Институт коммерческой инженерии, являющийся одним из первых частных научных учреждений и начавший функционировать с осени 1991 года, объединяет экономистов, социологов, политологов, культурологов, управленческих и финансовых консультантов, специалистов по информатике, психологов. Они выполняют различного рода научные и научно-практические исследования по собственной инициативе, а также по заказу бизнес-структур, правительственных органов, фракций и комиссий Верховного Совета Российской Федерации. Настоящий сборник составлен таким образом, чтобы по возможности максимально отразить сложившийся на данный момент спектр экономических и социально-политических исследований, проводимых в Институте.

Первый раздел сборника посвящен современному российскому либерализму. В последний год либерализм (иное название – неоконсерватизм) до странности стремительно становится господствующим течением российской общественной мысли. Подавляющая часть интеллектуальной элиты "демократов" объявляют себя либералами. Создающиеся партии и союзы считают, что одно включение в их название этого слова позволяет им претендовать на роль представителей интересов предпринимателей. Хайеком и Фридманом начинают клясться российские министры и замминистры (что не мешает им через пять минут заявлять о том, что они будут ставить различные отрасли в принципиально разные условия хозяйствования, потому что кто, как не они, министры, знают, какая отрасль нам нужна очень, а какая – не очень). Короче, либерализм – это Георгий Победоносец, защищающий собственность, свободу и достоинство от всех иных течений мысли, которые есть не что иное, как перекрасившийся коммунизм.

А как со всем этим обстоит дело на Западе? Вроде бы, не совсем так. В течение более чем столетия в общественной мысли и политической практике там конкурируют либеральная (консервативная) и дирижистская (социал-демократическая, лейбористская) парадигмы. Или, в терминах современной экономической теории, монетаризм и кейнсианство. И конкурируют с переменным успехом. Но спор между ними идет отнюдь не о том, должен ли в экономике главенствовать рынок или нет. Абсолютная приоритетность свободных цен и частной собственности – это естественный порядок вещей, здравый смысл, дважды два – четыре, а вовсе не либерализм или социал-демократизм. Спор идет о допустимых и оптимальных способах государственного регулирования экономики, о пределах вмешательства государства в ход экономической и социальной жизни. Например, о том, может ли государство ставить перед собой какие-либо экономические и социальные цели и добиваться их, могут ли исполнительные органы выполнять какие-либо иные функции, кроме буквально предусмотренных законом. То есть, об оптимальных формах действий государства в тех очень узких рамках, которые ему выделены в рыночной экономике и демократическом обществе, и, в существенно меньшей мере, о допустимых границах этих рамок.

Итак, на наш взгляд, конкуренция либералов (монетаристов) и дирижистов (кейнсианцев) во всем мире – вовсе не борьба сил добра и зла, а скорее "техническая" дискуссия профессионалов. Похоже, что на данном этапе (с 80-ых годов) во всем мире либеральные рецепты оказываются эффективнее, реалистичнее, проще, надежнее и т.д. Но, например, 60-е годы дали очевидные примеры эффективности кейнсианских рецептов. Сравнительные преимущества двух подходов во многом определяются такими факторами, как характер воспроизводственной структуры экономики, легитимность государства и уровень доверия к нему со стороны общества, квалификация аппарата исполнительной власти.

Если вернуться к нашим сегодняшним реальностям, то и с легитимностью, и с доверием, и с квалификацией, пожалуй, все ясно (просим ни в коем случае не воспринимать это как выпад против конкретного правительства и намек на то, что где-то есть кто-то лучше). Поэтому редакторы, относящие себя по теоретическим взглядам скорее к кейнсианцам, с удовольствием открывают сборник разделом о либерализме.

Сборник открывается Либеральной Хартией. В ней предельно концентрированно и категорично сформулированы либеральные требования к правам человека, собственности, государству, законам (настолько категорично, что невольно вспоминается, что еще в Талмуде было сформулировано правило, предписывающее не выполнять никакие религиозные нормы, если при этом возникает угроза для жизни человека). И конечно, в мире нет и, наверное, не будет такой страны, где полностью выполнялись бы требования данной Хартии. Но хартия на то и хартия, чтобы не предполагать буквального ее воплощения. Она может служить "абсолютным нулем" – точкой отсчета, относительно которой очень удобно оценивать принимаемые законы, постановления, нормы обычного права, а также свои собственные теоретические конструкции и действия как социального и коммерческого инженера.

Как можно реализовать либеральные идеи в практической деятельности на уровне местных советов, весьма элегантно показано в статье Г.В.Лебедева. В построении Регистрационного бюро г.Троицка последовательно реализован подход к органам исполнительной власти как к техническому средству, которому запрещено иметь собственные цели и мнение относительно общественной пользы. Заметим, что описанная в статье процедура регистрации в сочетании с рядом других административно-экономических механизмов, сконструированных Советом г.Троицка, снискали городу славу "рая для предпринимателей". Именно практичность и принципиальная тиражируемость описанной Г.В.Лебедевым схемы побудили нас включить в сборник не только статью, но и достаточно обширные приложения к ней.

Либерализм – ни в коем случае не чисто экономическая концепция. Он имеет не менее мощную социальную и культурную составляющие. Одно из подтверждений этого – публикуемая в первом разделе статья А.И.Липкина.

Второй раздел, в отличие от первого, сугубо прикладной. Он посвящен главным экономическим проблемам сегодняшнего дня проведению приватизации и развитию рынка ценных бумаг. Его открывает статья Л.В.Оборотовой и А.Ю.Цапина, в которой дан подробный анализ нормативных актов, касающихся приватизации (в порядке их появления), их соответствия реальным интересам приватизируемых предприятий (точнее, различных групп персонала) и происходящим на них процессам.

О.В.Григорьев описывает один из достаточно широко применяемых в развитых капиталистических странах для повышения экономической эффективности предприятий механизм – выкуп предприятия своими управляющими, и обосновывает возможность применения его при приватизации в России. Важность данной статьи определяется следующим. Все прежние программы реформ, начиная со знаменитых "500 дней", не реализовывались во многом потому, что в них не находилось места высшим управленцам предприятий и объединений. Нынешняя программа приватизации также не отвечает их интересам, законному требованию достойного положения в новом мире. Использование механизма, описанного в статье О.В. Григорьева, может оказаться для "советского менеджмента" удачным выходом из положения и полем для сотрудничества с частным бизнесом, лидеры которого уже вполне осознали, как важно для них и одновременно как трудно выстроить конструктивные отношения с этим слоем.

Президент тверской акционерной финансовой инвестиционной компании "ФИНКОР" В.З.Иванов подчеркивает, что серьезнейшим препятствием для нынешней правительственной программы приватизации будет неплатежеспособность широких слоев населения, из-за которой не будут достигнуты ни фискальные, ни политические цели программы. Для решения этой проблемы им предлагается механизм "приватизации в кредит". Главная роль в нем отводится региональным финансовым институтам, получающим от государства особый статус "банков приватизации". Предложения В.З.Иванова не являются академическим построением. Он утверждает, что существует реальная возможность создать тверской "банк приватизации" на базе компании "ФИНКОР".

То, что для оздоровления экономики России жизненно необходимо быстрое образование масштабного и отражающего специфику ситуации в стране рынка ценных бумаг, признают все, в том числе все государственные органы. И тем не менее, государство, верное себе, стремится сразу же наложить на него как можно больше регулятивов, руководствуясь двумя принципами: "чтобы все, как у них" и "чтобы защитить честного труженника от гада-спекулянта". Попытки такого регулирования и возможные его последствия рассматриваются в статье В.В.Агроскина и Г.Г.Сапова. А в следующей за ней статье Г.Г.Сапова обсуждается один из пока еще немногочисленных примеров крупномасштабного целенаправленного формирования рынка ценных бумаг – опыт Российского инвестиционного акционерного общества РИНАКО.

Последний раздел сборника "Дискуссионная трибуна" объединяет нетрадиционность включенных в него статей -либо по предмету анализа, либо по подходу. В статье О.В.Григорьева утверждается, что для успеха экономических реформ важнее не ограничивать масштабы хозяйственной деятельности исполнительной власти, а заставить ее играть по рыночным правилам, и таким образом сделать заинтересованной не в сохранении и увеличении административных полномочий, а в законных и регулярных источниках собственных доходов. Задача эта возлагается на Верховный Совет. Возможно, такая позиция связана со спецификой деятельности автора в качестве эксперта одной из парламентских фракций, но возможно также, что для него есть и более глубокие основания.

В среде бизнеса и связанных с ним экспертов широко распространено мнение, что специальная работа по утверждению в сознании общества предпринимательских ценностей не нужна и даже вредна, что "лучшая пропаганда – никакой пропаганды". И.Г.Яковенко считает, что с культурологической точки зрения такая позиция крайне близорука и бездействие в этой сфере может привести к непредсказуемым последствиям. Поэтому в своей статье он подробно обсуждает проблемы, связанные с легитимизацией бизнеса в российской культуре.

Нетрадиционный для социально-экономического анализа аспект – пространственная организация структур власти – рассматривается в написанной по заказу Института коммерческой инженерии монографии В.Л.Каганского "Анатомия советского пространства", краткое резюме которой включено в настоящий сборник. Исходя их проведенного анализа, автор предлагает ряд эффективных, по его мнению, стратегий пространственного поведения для негосударственных (в том числе, коммерческих) структур.

–

Либеральная хартия (первая редакция)

Геннадий Викторович Лебедев? Григорий Сапов? Виталий Аркадьевич Найшуль

Данный материал впервые был опубликован в составе сборника научных трудов Института коммерческой инженерии "Экономика, политика, общество. Новые реалии России", 1992г.

В. Найшулем для газеты "Сегодня" была подготовлена другая редакция Либеральной хартии

1. Свобода

Никто не вправе ограничивать ненасильственную деятельность любых дееспособных лиц, заключение и совершение ими любых сделок, образование новых юридических лиц.

Государство не вправе устанавливать ограничения на деятельность дееспособного лица по соображениям защиты его интересов, либо на основании предположений о намерениях или последствиях.

Право дееспособных лиц на свободное владение и ношение оружия не подлежит ограничениям. Законы, однако, могут ограничивать применение оружия. 2. Собственность

Любая собственность любого лица неприкосновенна. Неприкосновенность собственности не может быть нарушена иначе, как путем установленной Законом и известной всему обществу процедуры.

Собственность не может быть насильно отчуждена для государственного употребления по соображениям общественной или иной пользы.

Никто не вправе рассматривать конфликты относительно использования ограниченного блага, не являющегося чьей-либо собственностью (например, чистого воздуха или воды) иначе, как признав это благо вещью и преобразовав обычные права на это благо в права собственности. 3. Равенство

Никто не вправе дискриминировать, устанавливать льготы, поощрения или наказания, уменьшать или увеличивать налоги в зависимости от пола, национальности, вероисповедания, места жительства, работы, видов деятельности, размеров доходов и иных признаков юридических и физических лиц.

Как следствие, государство не вправе взимать никаких налогов, сборов и пошлин, за исключением подушного налога (на граждан) и налога на добавленную стоимость (на деятельность). 4. Государство

Государство является высшей инстанцией, принимающей решения о применении насилия по отношению к лицам и их собственности. Принятие окончательных решений о применении насилия является исключительной прерогативой государства и не может быть передано негосударственным лицам.

Государство не вправе вести деятельность, не связанную с применением насилия.

Государство не вправе вести деятельность, которую берутся и могут осуществлять негосударственные лица.

Государство не вправе владеть имуществом иначе, как прямо предназначенным для осуществления дозволенной ему деятельности.

Любой орган государства является юридическим лицом. Он может преследоваться и преследовать по закону. Государство не вправе иметь такое устройство, при котором ответственность по его обязательствам в целом не может быть вменена конкретным его органам.

Государство не вправе нарушать следующие количественные ограничения на размеры его деятельности:

1. объем действующего законодательства, инструкций и распоряжений (статусного права) ни в какой момент не должен превышать 1 млн. печатных знаков; 2. государственные расходы не должны превышать 10% всех расходов страны (валового национального продукта); 3. государственная собственность никогда не должна превышать 1% всего национального богатства. 5. Насилие

Никто не вправе применять насилие иначе, как путем отправления установленной законом и известной всему обществу процедуры.

Никто не вправе применять насилие иначе, как для защиты прав лиц и только в случае нарушения этих прав.

Никто не вправе применять насилие по соображениям общественной или иной пользы. В частности, никто не вправе принуждать никого, даже и заключенного, к труду; никто не вправе призвать никого на воинскую или государственную службу против его воли.

Никто не вправе принимать решения о применении насилия по соображениям защиты прав дееспособного (на момент принятия решения) лица иначе, как по его обращению. Государство, однако, обязано защищать нарушенные права потерпевшего лица и без его обращения в случае, если это лицо недееспособно или прекратило существование. 6. Верховенство Хартии

Никто не вправе принимать законы или вести деятельность, противоречащие настоящей Хартии.

Никто, в том числе и государство, не вправе заключать договоры и присоединяться к организациям (даже и международным), если это налагает на него обязанности, противоречащие настоящей Хартии.

Любое лицо может обжаловать в суд действия любых других лиц, в том числе и государственных, в случае любого ущемления его прав, гарантированных Хартией.

Закон, нарушающий Хартию, отменяется по решению суда и перестает действовать с момента принятия решения судом. При этом суд обязан определить обычные права лиц, исчезающие с отменой закона, а также величину и порядок компенсации государством отмены этих прав.

–

А.Липкин ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ПАТРИОТИЗМ: КУЛЬТУРНЫЕ ОСНОВАНИЯ.

–Данный материал впервые был опубликован в составе сборника научных трудов Института коммерческой инженерии "Экономика, политика, общество. Новые реалии России", 1992 г. –Нельзя возродить общество, не возродив его дух. В этом суть призыва к ВОЗРОЖДЕНИЮ ПАТРИОТИЗМА, который все громче слышен сегодня. Каждое нормальное общество живо "не хлебом единым" и имеет свои идеалы (для "прагматичного" Запада это, например, идеал свободы, ради которого они готовы отдать жизнь). Но что стоит за словами "патриот", национальное или религиозное "возрождение", "национальное государство" и его "естественные границы"? Не разобравшись с этими вопросами, нельзя адекватно понять происходящие в стране процессы и возможные сценарии ее будущего развития.

Есть общинный "социал-патриотизм", в основе которого лежит деление на "наших" и "не наших" (по принципу этнического происхождения, конфессиональной или другой принадлежности), поиск врага и погром "не наших". Русский (украинец, литовец,...) в этом случае рассматривается как прилагательное к той или иной территории, институту, конфессии, этносу. Распространение русского "социал-патриотизма" автоматически приводит к многократному усилению антирусских "социал-патриотизмов" на Украине (чего, возможно, там некоторые хотели бы) и в других республиках.

Альтернативой является либеральный патриотизм, основанный не на идее великодержавия, не на новой "государственной религии", а вытекающий из традиций российской культуры ХIХ – начала ХХ вв. Культуры, корни которой через нестяжателей Оптиной пустыни тянутся к Сергию Радонежскому и Андрею Рублеву, а плоды в культуры Европы, Америки, Японии. Эта культура нас вскормила и сформировала российский тип личности, давший в конце ХIХ начале ХХ вв. образцы русского писателя, художника, инженера, ученого, офицера, солдата, рабочего, предпринимателя, высоко котировавшиеся во всем мире. За исключением предпринимателя эти образцы (как образцы, наряду с другими), по сути, пережили почти весь советский период и были дискредитированы в культуре лишь в конце брежневского "застоя". Но и сегодня таких людей еще достаточно много.

Говоря о культуре и истории как основе либерального патриотизма, мы имеем в виду главным образом светскую культуру и историю. Безусловно хорошо, что православие и другие "мировые" религии освободились от внешнего гнета и завоевывают новые души, но утверждение, что вера в Бога абсолютно необходима для всех – несколько преувеличено. Не следует считать религию панацеей от всех бед, и, избави Бог, превращать "мировую" религию в религию "государственную" (как в древних восточных деспотиях). Популярный сегодня тезис, что "все наши беды от потери веры в Бога" не выдерживает критики. "Комунистический атеизм" в СССР был, на самом деле, не атеизмом, а характерной для XX в. формой неоязычества (похожее явление имело место и в фашистской Германии). Но вряд ли кто станет осуждать гуманистическую русскую литературу и культуру XIX – начала XX вв., которые в значительной части, если не в основном, были сугубо светскими (как и в Европе).

Другой вопрос (с виду терминологический, а на деле глубокий), который здесь часто возникает – как следует называть эту культуру – российской или русской. Если русской, то как быть с Гоголем, или "великим русским художником, родившимся в бедной еврейской семье" – Левитаном и многими другими творцами этой культуры. По-видимому, правильнее употреблять определение русский к этносу, языку и связанным с ними особенностями. Светская же культура Нового времени, главными центрами которой были Петербург, Москва, а позднее – и города Юга России, полиэтнична в принципе (даже если из нее вычесть все республики, не входящие в РФ и часть автономий внутри РФ). Просторы Сибири, Север и многие другие области были русскими скорее колонизованы, чем завоеваны. А колонизация воспитывает свойство восприимчивости к чужой традиции и культуре. Поэтому по отношению к культуре Нового времени правильнее говорить российская культура, а человека, относящего себя к этой культуре и государству, называть россиянином (похожая ситуация имеет место в США, где американцы могут быть немецкого, ирландского, еврейского, итальянского и др. происхождения, но главное – они американцы). Поэтому можно говорить о русском крестьянине, русском фольклоре, отчасти (поскольку здесь уже существенно влияние российской культуры) о русском характере. Но городская светская культура, которая нас вскормила – это российская (и советская, но ее мы здесь не анализируем) культура, принципиально открытая для всех этносов. Именно российская культура наименее склонна к этническому национализму, а, с другой стороны, этнический национализм смертельно опасен в первую очередь именно для российской культуры. (Этим она отличается от, скажем, украинской, для которой одним из важных моментов формирования всегда было противопоставление "ляхам" и "москалям").

Вообще полиэтничность – типичное свойство очень многих наций, которые являются, по сути, новоевропейским продуктом политической и культурной дифференциации сначала внутри европейской цивилизации, а затем под ее влиянием и у неевропейских народов. Нации, в отличие от этносов и цивилизаций – очень молодые образования. Российская нация, т.е. полиэтническая общность, сформировалась вокруг создания национальной светской культуры (в первую очередь литературы) Нового времени и национальной истории в ХVIII – ХIХ вв. (чуть позже аналогичный процесс пошел на Украине, Белоруссии, Кавказе, Прибалтике, Молдавии). До этого существовали русский этнос, православная цивилизация и российское государство, но не нация. В Европе тоже сначала (к ХVI в.) сложились границы государств, как правило, совпадавшие с языковыми границами, а затем уже (к ХIХ в.) сложились национальные литературы, истории и культуры. Такая картина вырисовывается, если обратиться к истории России и Европы и если выделить "классическое" либеральное понимание "нации" и "национального государства" (государства граждан) ХIХ в., кардинально отличного от общинного (национал-социалистического), советского "номенклатурного" (пятый пункт анкет и т.п.) и "постколониального" – продукта национально-освободительного движения – пониманий "нации", 1  0рожденных ХХ веком.

Россия безусловно принадлежит не только Средиземноморскому культурному очагу, который породил исламскую и христианскую культуры, но и новоевропейской культуре. Россия XVIII-ХХ вв. развивается по европейской логике, проходя те же фазы в искусстве (классицизм, сентиментализм, реализм, романтизм, авангардизм) и в мышлении (эпоха Просвещения, материализм, позитивизм, постпросвещенческий идеализм, феномены массовой культуры). Если же брать допетровскую Русь, то в социальном и культурном плане многое из того, что имело место в нашей истории, происходило и в Восточной, и в Северной Европе. Особенностей, связанных с московским самодержавием, совершенно недостаточно для того, чтобы противопоставлять на цивилизационном уровне Россию и Европу (как это делали евразийцы – течение российской эмигрантской мысли 20-х гг. ХХ в.). Скорее следует говорить о России и США (особенно имея ввиду ХIХ-ХХ вв.) как о двух крайних экспериментах, поставленных европейской цивилизацией.

Как часть Европы мы ощущаем общеевропейский постпросвещенческий духовный кризис, глубина которого пока неясна. Но сегодня больше всего, захватывая широкие слои населения, ощущается "модернизационный" кризис. В этом отношении наша ситуация напоминает японскую, где наш ХIХ век выступает в роли "эпохи Мэйдзи". При этом, правда, имеется существенное отличие – громадные размеры страны и ее этническая, языковая, конфессиональная и прочая неоднородность. Поэтому этот процесс идет не однородно во всей стране. Угрозу для этого процесса представляет сваливание в очередное "народническое" социалистическое доиндивидуальное состояние на державной, этнической, или конфессиональной основе. Но 90-ые годы ХХ в. – не 30-ые. И мир, и мы стали другими. И это вселяет надежду на быстрое изживание этой опасной тенденции.

Но призывами духовному возрождению не поможешь. Мы вступили в эпоху глубочайших культурных трансформаций. Трансформации же на то и трансформации, что "нравы предков" в прежнем виде не возрождаются, ибо меняется нечто фундаментальное – социальная структура носителей культуры или базисные деятельности.

Так, современный кризис Советской Армии связан как с развалом СССР, так и с тем, что главное, чего от нее хочет сегодня народ, – это не защита границ от внешнего врага, а охрана смертоносного оружия от враждующих внутренних группировок и невмешательство во внутриполитические конфликты (как в августе 1991). Это совершенно новые приоритеты. Но в истории подобное бывало. Подобные трансформации в сфере идеалов и деятельности переживал Древний Рим (мужество воина и внешние войны во времена Пунических войн, гражданское мужество и политическая деятельность по предотвращению гражданских войн во времена Цицерона).

Для национал-патриота ("державника", религиозного фанатика) место возрождения духа заменяет экзальтированное чувство консолидации, а отвечающей этому деятельностью является погром "не наших".

А что же может служить полем деятельности для российского патриота-либерала офицера, солдата, ученого, инженера, рабочего?

Главное сегодня – возвращение к построению российской личности Нового времени, процессу, который был сорван Первой мировой войной и последовавшим за ней деиндивидуализированным советским периодом. Конечно, историю России XIX начала XX в. тоже не надо упрощать. Октябрьская революция и советский период не были "навязаны" России "кучкой большевиков". Они естественно вытекали из мощной народнической традиции, рожденной в середине ХIХ в., смявшей либеральную традицию. Искусство "соцреализма" не было "лживой пропагандой" или ширмой. Оно, как и его аналог в фашистской Германии, адекватно выражало общинные умонастроения, в то время как ГУЛАГу в них не было места (он вытеснялся этой культурой из сознания). Только послевоенное сознание хрущевской "оттепели", подхватившее эстафету русской культуры ХIХ -начала ХХ вв., вставшее на путь индивидуализации, смогло ужаснуться ГУЛАГу и отвергнуть "соцреализм". "Сталинизм", "оттепель", "застой", "перестройка" – это различные фазы общественного сознания, имевшие аналоги в истории других культур. И сегодня, как и в начале века, мы стоим перед выбором: община или личность, тоталитаризм или демократия.

Россия должна прорастать в личности, а не подчинять или подавлять ее. Российская общность должна, в первую очередь, задаваться языком, культурой, экономическими связями, т.е. культурными  _центрами . и плотностью коммуникации,  _а не границами . и военной силой. Не военной силой разрушила Германия Берлинскую стену. То же должно произойти с воздвигаемой сегодня номенклатурно-этнической российско-украинской или российско-татарстанской границами.

Сегодня наметился процесс распада уже не СССР, а РФ. Сейчас это распад на административные номенклатурные единицы, и определяется он пока в основном процессами, происходящими внутри властных элит. Но насколько реально велики разрывающие силы, насколько широкие слои населения ими охвачены – большой вопрос, ибо и в официальных заявлениях, и в СМИ мы слышим голос немногочисленной, но громкой части граждан. Очень возможно, что молчаливое большинство за нею не пойдет и "бастанет" национализм и гражданскую войну, как это сделала армия в августе 91-го. Ответ на поставленный вопрос во многом зависит от того, насколько будет задействован интеллектуальный, культурный, информационный потенциал крупных российских культурных центров и в первую очередь Москвы – крупнейшего из них. Но все эти ресурсы, могущие быть поставлены на службу объединения России, не используются. Вместо этого Москва сегодня выступает как пугало – как центр политических дрязг, непродуманных директив, как место толкотни вокруг пустеющей кормушки и как удобный козел отпущения (вместо бывшей КПСС), на которого можно, при случае, свалить вину за свои трудности и неудачи.

Благородная личность, а не община, культурные центры, а не пограничные войны могут и должны стать основой строительства новой России. –

–

Г.Лебедев КОММЕРЧЕСКАЯ ИНЖЕНЕРИЯ И МУНИЦИПАЛЬНЫЕ СЛУЖБЫ (на примере регистрации предприятий в г.Троицке).

–Данный материал впервые был опубликован в составе сборника научных трудов Института коммерческой инженерии "Экономика, политика, общество. Новые реалии России", 1992 г. –Есть два принципиально разных отношения к государству как таковому и к его органам, исходящие, соответственно, либо из примата государства над гражданами (государство устанавливает как гражданам жить, решает, что хорошо, а что плохо и т.п.), либо из примата граждан над государством (государство лишь инструмент для выполнения некоторых необходимых гражданам функций, не могущее иметь даже собственного мнения по вопросам, решение которых граждане ему не поручали). Естественно, любое государство стремится занять первую позицию, абсолютизировать себя. Пример нашего государства прекрасно показывает, что при этом граждане становятся "материалом", на котором паразитирует государство, только мешая развитию общества и нормальной жизни людей. Такое государство можно сравнить с телефоном, который сам решает когда, кому и зачем должен звонить человек, как и о чем он должен разговаривать (пример Г.Сапова). Телефон в данном случае служит примером "взбесившегося" инструмента, решившего "регулировать" жизнь людей. Увы, люди редко отдают себе отчет, что наше государство и его органы – такой же абсурд, как "регулирующий" телефон.