Текст книги "Замок Альберта, или Движущийся скелет"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Гнусный Губерт мог вечно продолжить бесстыдные свои рассказы, ибо герцог не в состоянии был его слушать. Но на что же, скажут некоторые, имел он столь мало рассудка, что верил словам злодея, о качествах которого довольно уже был известен? Он, конечно, не совсем прав; но не должно ли извинить его родительскую чувствительность? В течение двух дней Альберт насмотрелся и наслышался столько отвратительных деяний, душа его столь была возмущена и воображение расстроено, что совершенно заглушен был в нем глас рассудка. Между тем как все окружающие старались его успокоить, Гильдегарда является с сыном Гродерна в ту минуту, когда рассудок Альберта начинал одерживать верх, и он стал было сомневаться о истине слышанного им; но прибытие его дочери в последствии молодого поселянина показалось ему явным доказательством своего бесчестия. Гнев Альберта достиг такой степени, что он пребыл несколько минут подобно окамененному от сего явления, и, оставаясь неподвижным в том же положении, как увидел их, хотел говорить, но не мог произнести ни одного слова. Наконец, собрав все силы свои, вскричал:

– Вероломная, разве пришла сюда искать смерти, тобою заслуженной? А ты, негодный, – говорил Эдгару, – как дерзнул явиться предо мною? Исчезни, – продолжал он, выхватив меч, – или эта рука омоет в крови твоей свое оскорбление.

Смущенный Эдгар выходит с поспешностию, и Гильдегарда последует за ним; но Альберт, увидя, что они бегут вместе, гонится за ними и конечно бы, их достигнул, ежели бы встреча графа Рихарда не заградила ему на несколько времени пути.

– Преследуй их, – кричал ему герцог с помутившимися глазами и свирепым тоном. Граф Рихард дает ему дорогу и следует за ним, не понимая, за кем он гнался. Гильдегарда вбегает в свою комнату, а сын Гродерна за нею, не зная, куда она его вела, при том же и не желая ее оставить в такой опасности. Герцог следует близко за ними, и находит дочь свою, распростертую на полу без чувств, а Эдгара пред нею на коленях, преклоняющего голову к груди ее. Сие зрелище наполнило новым свирепством Альберта; он бросился на Эдгара и хотел пронзить его мечом своим, но, будучи ослеплен сильным разгорячением, не успел в том; ибо при сем стремлении поскользнулся, меч вывалился из рук его, и он упал, ударившись головою о мраморный камин, и лишился чувств. Рихард и Эдгар, не возмогши освободишься от удивления своего, взирали друг на друга, не зная, что начать, но Рихард, первым вышедши из сего исступления, призвал служителей и велел отнести герцога в его комнату, где, оставив его, возвратился к Гильдегарде. Она получила было употребление чувств, но воспоминание прошедшей сцены ввергнуло ее в новый обморок. Чрез многие дни не в состоянии она была выходить из своей комнаты, но при всем том известилась от слышавших повесть Губерта о причине гнева ее отца. Герцог выздоравливал очень медленно; сильное смятение его духа, причиненное последним происшествием, а наипаче повестию вероломного Губерта, немало умножали болезнь, причиненную падением. Наконец увещания двух рыцарей и графа Рихарда дали ему почувствовать всю жестокость его поступка и легковерность, с какою внимал нелепым доносам изменника, который, по собственному своему признанию, находил удовольствие терзать его сердце.

– Но скажите мне, – вскричал герцог, – по какому случаю дочь моя встретилась с сим молодым человеком?

– Ежели вы в состоянии перенести новое удивление, – отвечал ему Рихард, – то я докажу вам, что дочь ваша непричастна в проступках, коими ее обвиняют, и Эдгар во всех отношениях достоин ее руки.

Хотя сии последние слова весьма были неприятны слуху Альберта, но он просил Рихарда изъяснить их.

– Я вас оставляю на несколько минут, – сказал ему Рихард. – Прикажите ввесть сюда Губерта, и отец Эдгара уведомит вас о всем, что вы желаете знать.

Рихард вышел, а Альберт послал за своею дочерью. Гильдегарда столь была слаба, что, вошедши в комнату своего отца, упала в обморок; но слабость сия скоро миновалась Альберт обнял ее с нежностию, и взаимная их доверенность совершенно восстановилась.

Около семи часов стучались у дверей герцога; он приказал отворить и увидел привидение или фигуру Брюншильды, поддерживаемую Гродерном и его сыном. Несколько спустя Гримоальд и Раймонд в последствии двух стариков вводили пленника. Герцог велел им сесть, и Гродерн начал повесть свою.

– Вас обманули, Альберт, – говорил он герцогу, – и известие сего чудовища совершенно ложно. Может быть, ожидаете вы, что Рихард придет сюда исполнить свое обещание; но знайте, что не существует другого Рихарда, кроме тою, которого видите пред собою.

Гродерн, выходивший только для того, чтоб сверх кирас надеть поселянскую одежду, сбрасывает ее тогда с себя, и все познают в нем графа Рихарда. Потом, обратясь к Губерту:

– Ты, конечно, удивляешься, – сказал он ему, – что видишь меня еще в живых, но должен знать, что я не проглотил яда, тобою мне поднесенного. Мать твоя соделала двор свой театром распутства, и Брюншильда, воспитанная в таковой школе, должна была необходимо уподобляться своей матери. Я, подобно многим другим, был предметом похотливых желаний Гунильды; но должность и привязанность моя к своему князю, конечно бы, удержала меня от соответствия на ее любовь, ежели бы не довольно было к тому одного моего к ней отвращения. Я сочетался явно браком с одною добродетельною и прекрасною иностранкою. Это было не противно моему князю; но любовь Гунильды превратилась в ненависть и соделала ее неукротимою. Она старалась внушить Людвигу, что мой брак весьма подозрителен, что моя супруга и ее свита были не иное что, как хитрые шпионы, и что мы производим опасные переписки. «Что нам нужды до их переписок, – отвечал Людвиг, – не будем делать ничего такого, что бы должно было скрывать, и шпионам не останется ничего выведывать». Не возмогши раздражить против меня Людвига, клялась она в моей погибели; я отправил свою жену, в намерении сам за нею последовать и оставить вскоре двор, но твоя мать предупредила. Посреди ночи разбужен я был сильным стуком у своих дверей; слуга мой вопрошал о причине и получил в ответ, что принесли ко мне важные и не терпящие ни малейшего отлагательства письма. Я приказываю отворить и, к великому моему удивлению, вижу входящую Гунильду в последствии Губерта, ее сына, в полном вооружении. Первый их приступ был убийство моего слуги, и я остался тогда в полной их власти. Губерт приблизился и, приставляя к груди моей острие кинжала, «вот, – говорил мне, – награда твоего предательства». «Изменник, – вскричала жестокая Гунильда, – муж мой не хотел наказать тебя за злодеяния; но ты не избегнешь от праведного моего мщения». «Скажите мне, – говорил я им, – в чем состоят преступления мои?» «Но прежде этого выпей сей яд», – возразил свирепый Губерт. «Предатель, – продолжала мать его, – не намерен ли ты был обесчестить супруги своего государя? Мой сын будет мстителем; Губерт, принудь его принять напиток». «Государь мой, – говорил я ему, – я никогда не был причастен преступлениям, в которых меня обвиняют, и княгиня известна о моей невинности». Но она, опасаясь, как видно, чтоб я не открыл сыну ее истины, вырвала у него кинжал и готовилась поразить меня. «Остановитесь, государыня, – вскричал я, – я соглашаюсь умереть». Губерт поднес мне сосуд; альков, окружающий мою постелю, был пространен и мрачен; притворяясь глотающим яд, я разлил большую его часть и, увидя, что остается одна густота, которая, к счастию, опала на дно сосуда, и боясь, чтоб они этого не приметили, бросил я его в средину комнаты. Но и малое количество испитого мною яда произвело во мне сильное воспаление; несколько минут почитал я смерть свою неизбежною. Они были также в том уверены и удалились, восхищаясь успехом предприятия своего.

Коль скоро они меня оставили, вскочил я с постели своей, напился чистой воды и принял одного напитка, почитаемого превосходным антидотом противу яда. Почувствовавши облегчение и ободрившись, оделся и на рассвете вышел из замка, не быв ни от кого примеченным, кроме одного привратника, которого щедрым подарком побудил к скромности.

За несколько времени до сей ужасной сцены, открыл я между раскрашенною обделкою моей комнаты поднимающуюся панель и вход в подземелье, которое, продолжаясь под рекою, приводило в монастырскую келью. Выход также был закрыт подъемною панелью, которая изнутри кельи совершенно уподоблялась стене. Пред нею поставлен был налой, а на нем большая картина, изображающая распятие. Не выходя еще из замка, втащил я туда тело моего слуги и, выпросивши у монахинь большой ящик, положил его в нем и оставил в подземелье.

Удалясь из замка, вошел я в монастырь, и сквозь келью ходил очень часто, будучи переодет и вооружен, в отделение оного, мною прежде занимаемое. Я находил все в таком же положении, как было мною оставлено, и как подземелье имело сообщение с другими частями замка, то я поселил такой ужас в виновную Гунильду, что, не осмеливаясь входить в северное отделение, она совершенно его оставила, и разнесли слух, что вся эта часть обитаема духами. Потом я оставил сию страну и соединился с своею супругою.

Несколько часов спустя по выходе моем из замка Гунильда призвала привратника, и побудила его посредством великой награды распространить слух, что видел меня уехавшим того же самого утра. Удивленный привратник взял от нее деньги, не сказав ей, что и действительно видел мой выход. По возвращении Людвига сказала она ему, что будто бы я хотел учинить ей насилие, но сын ее тому воспрепятствовал.

Супруга моя находилась при другом дворе. При соединении с нею переменил я свое имя. Изо всего нашего имущества оставалось только у нас несколько наличных денег и дорогих каменьев. Все мое недвижимое имение перешло в руки Губерта, а супруга моя лишилась своего от военных разорений. Мы распродали все свои вещи и, прибывши сюда в одежде поселян, выбрали для обитания своего малую хижину посреди леса, во ожидании случая к наказанию преступления и к отмщению за оскорбления свои. Труды нашего сына довольны были к нашему пропитанию, и без нынешних происшествий, может быть, провели бы мы всю свою жизнь в кроткой и спокойной неизвестности.

Любопытство приводило меня по временам в замок, в коем известны мне все проходы, и таким образом уведомился я о бесчестных предприятиях Брюншильды и расстроил оные. Теперь ты видишь, Губерт, что я не привидение: здравомыслящий человек не может верить таким нелепостям; при всем том, не иначе как посредством чудесностей надеялся я уничтожить твои замыслы. Идучи в комнату герцога, услышал я крик Гильдегарды и вышел из своей панели, между тем как ты оборотился ко мне спиною. Ужас представил меня в глазах твоих свыше смертного: новое доказательство, что привидения или мертвецы есть одна мечта виновной совести или слабоумия.

Скелет, толико удививший герцога Альберта и двух его сотоварищей, был не иное что, как иссохший труп моего слуги; посредством проволоки и пружин мог я легко производить им виденные вами действия. Теперь сниму личину с так называющейся тени Брюншильды.

Когда лицо ее было открыто, тогда все с удивлением познают в ней игуменью, и сия игуменья была принцесса Эмма, которая видом своим много уподоблялась Брюншильде.

Тогда встал Гримоальд.

– Вы слышали, – сказал он, – повесть графа Рихарда; приготовьтесь же теперь к новому удивлению. Вы видите во мне сына Людвига и Аннефледы. Другого младенца вместо меня умертвили, а меня спасли. Провидение вспомоществовало покровителям моим в содержании меня, и долгое время пребывал я не известным о тайне своего рождения; но наконец, сочли они за нужное открыть мне ее, и коль скоро о том уведомился, то прибыл сюда под предлогом искания приключений. Итак, я объявляю, что все сии поместья мне принадлежат.

Удивленный и раздраженный Альберт хотел было ему ответствовать, как предупрежден был в том графом Рихардом.

– Гримоальд, – сказал он ему, – ты не что другое, как дерзкий обманщик: я один могу представить истинного и законного наследника; Эдгар, приведи моих друзей.

Эдгар вводит двух стариков, которые объявляют, что они есть те самые, которым Гунильда велела учинить убийство; но, по согласию с графом, имея в виду другие намерения, спасли они принца и подложили умершего младенца на его место; пятно же на шее его сделано было нарочно, чтоб обмануть Гунильду.

– Тобою самим, Губерт, в том свидетельствуюсь, – говорил граф. – Скажи, эти два человека те ли самые, коим мать твоя препоручила умерщвить юного принца?

– Так, это справедливо, и несказанно меня удивляет; но должен признаться, что я не согласился бы в сей истине, ежели бы не приносила она мне удовольствия видеть Альберта, лишенного поместьев своих. Уже давно поражало меня сходство Эдгара с отцом его, и тем большую вселяло в меня к нему ненависть.

Альберт, безмолвный от удивления, казался погруженным в глубокое размышление, а граф Рихард продолжал повесть свою:

– Я бдил над ним с величайшим старанием, и могу сказать, что он достоин рода своего. Уже долгое время он любит вашу дочь и взаимно ею любим; но при всей своей горячности, никогда они не преступали правил добродетели. Работая в садах замка, имел он частые случаи с нею разговаривать. Гильдегарда нередко посещала мою супругу; она знала, что сын мой не был простым поселянином. Я называю его своим сыном для того, что всегда ощущал к нему нежность родительскую. Она намерена была пожертвовать любовию своею должности и забыть Эдгара; но опасности, которым недавно он подвергался, возбудили и придали новые силы страсти ее.

Алберт воздыхал и казался нерешимым, но коль скоро граф престал говорить, встал он, взял за руку дочь свою и, представляя ее Эдгару, наполнил сердца их радостию, удивлением и признательностию.

– Дети мои, – говорил он им, – эти поместья ваши; я вам их возвращаю и желаю вам счастливых дней.

– Нет, государь, – отвечал Эдгар, повергаясь пред ним на колени, – доколе будем иметь счастие наслаждаться продолжением дней ваших, сии поместья принадлежат вам; я ничего не желаю, кроме вашей дочери; дозвольте нам пребывать в замке под вашим покровительством, и от одних вас желаем мы всегда зависеть.

Гильдегарда приняла то же положение, и просила отца своего склониться на требования Эдгара. Альберт обнял с нежностию детей своих и согласился на их желание. Потом, обратясь к другим действующим лицам сей интересной сцены, увидел, что одного из них недоставало: Гримоальд-мститель рассудил скрыться неприметно; он, конечно, пошел искать новых приключений и какого ни есть другого замка, где бы мог с лучшим успехом оказать свои требования и неустрашимость.

Губерт осужден был к вечному заключению; раздали его поместья, оказав в сем разделе преимущество достойнейшим. Жакмар получил порядочный удел для детей своих. Эдгар сочетался с Гильдегардою и замок герцога Альберта учинился жилищем согласия, мира и благоденствия. Сир Раймонд несколько спустя возвратился в Англию, и в бумагах, оставшихся после его смерти, нашли подробности сей истории.

КОНЕЦ

ПРИМЕЧАНИЯ

Анонимный роман «The Animated Skeleton» (с подзаголовком «Count Richard, or the Animated Skeleton») был впервые опубликован в 1798 г. в лондонском издательстве У. Лейна «Минерва-пресс», где вышли в свет многие произведения эпохи расцвета английской готики.

Уже в 1799 г. в Париже появился французский перевод романа, озаглавленный «Le Chateau D’Albert, ou Le Squelette Ambulant». В 1803 г. за ним последовал и русский перевод И. Павленкова; роман – как и многие другие готические произведения той поры – был приписан переводчиком знаменитой А. Радклиф. Некоторые исследователи готического жанра, к слову, считают «Движущийся скелет» одним из самых удачных подражаний Радклиф, не лишенным к тому же определенной оригинальности. В свою очередь, в XIX в. роман послужил предметом подражаний; известно также о существовании позднего итальянского перевода.

Об авторе романа не имеется никаких сведений, однако в 1799 году французский «Journal général de la littérature de France» сообщал, что он был написан женщиной.

Текст печатается по изданию 1803 г. Орфография и пунктуация приближены к современным нормам; в случае диалогов, как правило, введено деление на абзацы.