Текст книги "Алый путь (СИ)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Алый путь

– Смотри сюда, Ингрид.

Йозеф достал позолоченные часы на цепочке, и принялся раскачивать ими из стороны в сторону. Я всматривалась в круглый корпус.

– Я досчитаю до трёх, – голос мозгоправа был тихим и вкрадчивым, – и ты погрузишься в сон. Будешь слышать только мой голос. Один… Два… Три…

Вокруг сплошная темнота, и, как всегда, поначалу мне немного страшно. Я слышу Йозефа:

– Ингрид?

– Да.

– Расскажи, где ты.

Я чувствую, как хмурю брови. Снова это место.

– В лесной хижине. С Ульфом. У него разбита голова, все руки в крови. Я перевязываю ему раны. Несмотря на боль, он улыбается.

– Что происходит дальше?

– Я слышу шум. Ульф настораживается. Он встаёт и велит мне спрятаться. Прошу его никуда не ходить, но он говорит, чтобы я залезла под кровать. Неохотно подчиняюсь.

Ульф берёт бердыш[1]1
  Бердыш – старинное оружие – топор на длинном древке с лезвием в виде полумесяца.


[Закрыть] и выходит наружу. Сначала я ничего не слышу, и от этой тишины мне становится по-настоящему страшно. Затем кто-то кричит: «Хватай его!», и до меня доносятся звуки борьбы.

Я закрываю руками уши. Думаю о том, что очень хочу послушаться Ульфа, но не могу. Мне кажется, что если я не выйду, они убьют его. Глупо, конечно, но в тот момент я была абсолютно в этом уверена. Поэтому я выползла со своего убежища, схватила вилы, стоящие возле двери, и выбежала наружу.

Теодор и Айкен окружили Ульфа и буквально рвут его на части. Они выпускают в него стрелы, они…

Слёзы текут по лицу, я не могу сдержать стон. Мозгоправ ласково дотрагивается до моего плеча.

– Когда я щёлкну пальцами, ты проснешься.

Я слышу щелчок и открываю глаза. Беспомощно оглядываюсь по сторонам, словно мои невидимые враги могут быть в этой комнате.

– Думаю, на сегодня достаточно. – Говорит Йозеф, и я поднимаюсь с мягкого кресла. Этот человек единственный в деревне, кто имеет подобную роскошь. – С каждым разом ты открываешься всё больше. День, когда я услышу историю целиком, можно будет считать началом твоей новой жизни, ведь тогда ты полностью освободишься от груза воспоминаний.

Я вымученно улыбаюсь. Прощаюсь с Йозефом, его женой Кларой, которая уже разделывает свиной огузок, принесённый мною в качестве платы за сеанс, и выхожу на улицу.

Воздух чист и свеж, осенняя прохлада немного успокаивает меня. Кутаюсь в плащ, и бреду, опустив голову. Поначалу идея о походах к Йозефу казалась безумием, но тёте Улле удалось меня уговорить. Она сказала, что её сердце обливается кровью, когда она видит, как я мучаю себя, а, следовательно, и тех, кто мне дорог. Ох, тётя Улла, знала бы ты…

С тех пор прошло пять лет. Правда в том, что я никогда не расскажу Йозефу о том, что случилось.

***

Первое, что вы должны знать, это то, что Ульф волк. Точнее оборотень. Был им.

Мы познакомились, когда я была совсем юной. Бабушка заболела, и тётя Улла, обложившись лечебными травами, наварила снадобья на целый полк. Вдобавок, нагрузила меня пирогами, и отправила к старушке короткой дорогой через лес. Я надела свой любимый красный плащ и отправилась в путь. Бабушка всегда была эксцентричной женщиной, поэтому, когда после смерти моей матери, она захотела перебраться в старую хижину на лесной опушке, никто не удивился такому решению.

В лесу мы и повстречались. Сначала он предложил проводить меня, но я отказалась. Ещё бы: волосы до плеч, щетина, рост под два метра – в нашей деревне редко таких увидишь, поэтому его вид не внушал мне доверия. Но Ульф всё равно тишком шел за мной, прячась за деревьями, как он сам потом говорил, чтобы удостовериться, что мне ничего не угрожает.

На обратном пути я сжалилась над ним и предложила идти рядом со мной. Вот так всё и закрутилось.

Мы начали встречаться незаметно ото всех, по вечерам я выбиралась к нему в лес, и каждая встреча распаляла всё больший жар в моём сердце. Я сама не заметила, как со временем он превратился в настоящий огонь. Ульф рассказывал, что живёт в соседней деревне, и, вместе с братьями и отцом, выращивает пшеницу на продажу. Я думала, что мы знаем друг о друге всё, до тех пор, пока главная тайна моего возлюбленного случайно не всплыла наружу.

Как обычно, в один из лунных вечеров, мы гуляли в лесу, и внезапно из-за кустов показался огромный медведь. Он шел прямо на нас. Я испугалась, но Ульф закрыл меня собой, велев не шевелиться. А следующее, что я увидела, это как громадный дымчатый волк вцепился в медвежью морду, разрывая зверюгу стальными челюстями… Вот так я и узнала, что Ульф оборотень.

Долго ещё после этого я не могла прийти в себя, но, в конце концов, смирилась с истинной сущностью Ульфа, и всё пошло своим чередом.

До тех пор, пока в наших окрестностях не начали находить изувеченные трупы молодых людей, сугубо юношей и девушек. Раны на их телах свидетельствовали о том, что оставило их какое-то хищное животное, скорее всего, волк. Люди переполошились не на шутку. Ульф клялся, что он здесь ни при чём, хотя я даже и мысли не допускала, что мой возлюбленный может быть как-то к этому причастен. Из его рассказов я знала, что он не один такой, и в лесной местности водится достаточно оборотней. Вполне возможно, что кто-то из них решил полакомиться человечинкой. Похожая история имела место лет двадцать назад во Франции – никогда бы не подумала, что наши края станут вторым Жеводаном! [2]2
  Имеется в виду история волкоподобного зверя-людоеда, терроризировавшего север французской провинции Жеводан в 1764-1767-х гг. Жеводанский оборотень совершил нападение на 250 человек, 119 из которых скончались.


[Закрыть]

Жители боялись выходить из своих домов, но раз в месяц нас стабильно сотрясала весть об очередном выпотрошенном трупе. Тогда наш голова, Бенедикт, прибег к отчаянным мерам. Он вызвал из города двух братьев, охотников Теодора и Айкена.

Эти два грубых великана принялись за дело с рвением поисковых собак. Они были похожи на натасканных ищеек, которым плевать на всё, кроме задания, и это одновременно пугало и вызывало уважение. Несколько недель они выслеживали убийцу, исследуя лес вдоль и поперёк, но зверь был осторожен. Он затаился.

Однажды ко мне прилетела ручная сова Ульфа, к её лапе была прикреплена записка с просьбой встретиться на лесной окраине. К тому времени мы не виделись уже около месяца, и я безумно соскучилась. Дождавшись, пока тётя Улла уснёт, я незаметно добралась до леса, где меня ждал возлюбленный. Если бы Ульф не был волком, я бы, может, никуда не пошла, но тогда мне не было страшно, я знала, что он меня защитит.

Он сказал, что знает, как опасно сейчас выходить из дому, но не мог больше ни минуты без меня. Стоит ли говорить, что я думала так же. В ту ночь, под звёздным небом, я отдала Ульфу самое сокровенное, что у меня было – своё тело, сердце и душу.

Мы лежали на влажной зелёной траве, расстелив мой алый плащ, в объятьях друг друга. Неожиданно Ульф навострил уши.

– Ты слышала?

Я оглянулась по сторонам.

– Нет. Что?

Он вскочил как ужаленный и начал одеваться.

– Женский крик. К северу от нас.

Я посмотрела в ту сторону и ахнула.

– Ты думаешь…

– Не знаю. – Ульф подошел ко мне и быстро поцеловал в губы. – Иди домой, Ингрид. Быстрее, я выведу тебя.

Я вцепилась ему в руку.

– Нет, Ульф, не ходи туда. Пожалуйста.

Он устало посмотрел на меня. Голубые глаза светились нежностью и любовью.

– Я должен.

Мы собрались и быстрым шагом направились в сторону деревни. Убедившись, что до дома идти всего ничего, Ульф оставил меня. На ходу превращаясь в волка, он скрылся в лесной чаще.

Скорей всего, вы скажете, что это глупо или безрассудно, но я не пошла домой, а отправилась вслед за Ульфом. Вот так я его любила. Я побежала на север, подгоняемая неведомым чувством: смесью страха и предвкушения. Неужели зверь вернулся? Знают ли об этом Теодор и Айкен? Может, стоило послать за ними?.. Вопросы роились в моей голове, не находя ответа.

Теперь и я услышала, как кричит девушка. Где-то совсем близко. Спрятавшись за коренастым дубом, я увидела двух волков. Несомненно, один из них Ульф, но второй… Он был просто исполинских размеров, его чёрная шерсть в лунном свете лоснилась и переливалась. Девушка притихла, а волки ожесточенно боролись между собой.

Вдруг в дерево, за которым я пряталась, врезалась стрела, и я невольно вскрикнула. Оборотни остановились и посмотрели в мою сторону. Я прикрыла рот рукой, наивно надеясь, что меня никто не заметит. Огромный волк рыкнул, двинулся было ко мне, но ещё одна стрела рассекла воздух, и пронеслась в паре дюймов [3]3
  1 дюйм – 2, 54 см.


[Закрыть]  от его уха. Это заставило его отступить. Сомнений не осталось, к нам направлялись охотники.

Зверь услышал приближение и спустя секунду скрылся в зарослях папоротника. Ульф снова обернулся в человека и склонился над телом девушки. Я подбежала к нему. При виде меня, его глаза расширились от удивления.

– О боги, Ингрид, что ты здесь делаешь? – Голос его звенел от бессильной злобы.

Я приложила палец к губам, показывая, что сейчас не время, и присела возле несчастной. Со вздохом сожаления поняла, что ей уже не помочь.

– Ульф, нам нужно бежать. Охотники уже близко.

Он опустил голову.

– Ингрид, я…

– Ни с места!

К нам подбежали братья. Естественно, они подумали, что мы причастны к убийству. Они что-то кричали, нацелив на нас арбалеты.

Всё случилось в одну секунду – я схватила Ульфа и утащила в глубь леса. Мы бежали, пока не набрели на одинокую хижину. В нашем лесу таких немало. Внутри было достаточно чисто, мы нашли бердыш за печкой, и я немного успокоилась.

Оторвав от юбки кусок ткани, я перевязала Ульфу раны, полученные в схватке со зверем. Что было дальше, вы уже знаете. Охотники выследили нас, Ульф ушел, а я спряталась. Но долго это не продлилось, я не могла сидеть сложа руки. Поэтому я схватила вилы, выбежала наружу, и увидела ужасающую картину схватки волка и двух мужчин. Ульф не смог остаться в своём облике, слишком велико было напряжение и злость.

В этот момент я окончательно поняла, что именно моего любимого обвинят во всех смертях. Теодор и Айкен скажут, что это он безжалостно убивал всех тех людей. Бедный, бедный мой Ульф…

Ничего не видя перед собой, я бросилась на одного из охотников, Айкена, и проткнула его вилами. Секунду стояла гробовая тишина, затем Ульф спохватился и прыгнул на Теодора.

Вдали показались десятки горящих факелов, наверное, добровольная группа, которая занималась поиском пропавших жертв. Человек и зверь боролись, я видела, как челюсти оборотня сомкнулись на лице Теодора – он вопил как резанный.

– Ульф! – Крикнула я. – Беги, сюда идут.

Охотник упал как подкошенный. На месте его лица было сплошное кровавое месиво. Он ещё что-то хрипел, когда послышались приближающиеся голоса. Я подошла к волку и опустилась на колени, обняв его за шею.

– Беги, милый. Иначе они убьют тебя.

Голубые волчьи глаза светились в темноте, и от этого взгляда у меня защемило сердце. Я знала, что мы прощаемся, возможно, навсегда. Я просто это чувствовала. Секунда – и Ульф убежал вглубь леса, а я осталась сидеть на влажной земле в окружении двух тел, укутавшись в свой алый плащ…

Стоит ли говорить, что после этого наша с Ульфом история превратилась в легенду. Народ всё придумал сам, а я не стала их разубеждать. Ещё бы, хрупкая девушка в одиночку смогла противостоять ужасному зверю, убившему стольких людей, одного охотника, а другого навсегда оставив калекой. Да, Теодор выжил, но лучше бы он умер – спустя две недели после происшествия в лесу, он пришел в себя, но повреждения оказались непоправимы – наверное, его до сих пор кормят с ложечки.

Убитых больше не находили, но Ульф так и не вернулся. Он ушел, как мне казалось, насовсем, и я бы не смогла пережить его исчезновение, если бы не одно обстоятельство, навсегда связавшее меня с ним. Это обстоятельство – моя дочь Анна.

***

Теперь вы понимаете, почему мой мозгоправ никогда не узнает правду? Я не боюсь проговориться, потому что знаю, что этого не будет. Сеансы Йозефа немного успокаивают меня, только и всего.

Когда я подошла к дому, навстречу выбежала малышка Анна. Она была необычайно хорошенькой в своей красной шубке – щечки румяные, упругие светлые кудри выбились из-под шапочки, и глаза, совсем как у отца, небесно-голубые. Я подхватила её на руки и закружила в воздухе.

Из хижины вышла тётя Улла, вытирая перепачканные мукой руки о передник. Она жила по соседству, но постоянно присматривала за Анной в моё отсутствие.

– Ингрид, дорогая, а я пироги пеку.

– Отлично, Улла. – Сказала я, опуская Анну на землю. – Обожаю твою стряпню.

И это правда – Улла готовит лучше всех в деревне. Если вдруг в наши края заезжали важные гости, тётя была первой в ряду поварих, которые занимались угощением.

Меж тем, она подошла ко мне и шепнула на ухо:

– А у нас гости.

В дверях показался Стефан, один из местных дроворубов. Не покривлю душой, если скажу, что этот мужчина меня преследует. Я знаю его с детства, но только год назад, на ярмарке, когда я помогла ему усмирить Понтуса, новоприобретённого каурого жеребца, он обратил на меня внимание. С тех пор Стефан вбил себе в голову, что мы созданы друг для друга, и я никак не могу отвязаться от его назойливого внимания.

– Здравствуй, Ингрид.

Я отвела взгляд.

– Стефан.

Малышка Анна с любопытством разглядывала нас. Дроворуб неуверенно мялся на пороге, перебирая в руках деревянные чётки, служившие ему оберегом.

– Я привёз вам дров. На целую зиму хватит.

– Спасибо, очень любезно с твоей стороны. Только вот мне нечем тебе заплатить.

Стефан простодушно улыбнулся.

– Обидеть хочешь? – Он подошел ближе. – Один поцелуй – всё, чего я прошу.

Я повернулась к дочери.

– Анна, детка, иди помоги тёте Улле накрыть на стол. Я скоро приду.

Девочка безропотно последовала моей просьбе. И почему, когда не нужно, она становится такой послушной?

Стефан взял меня за локоть и привлёк к себе. Горячее дыхание обожгло кожу, и я посмотрела на него. Честно говоря, он был вполне ничего: высокий, жилистый, с копной угольно-чёрных волос и милыми ямочками на щеках, но стоя рядом с ним, я не могла отделаться от ощущения, что меня домогается собственный брат. Теперь представляете, каково мне было?

Я чмокнула его в щёку.

– Спасибо, Стефан. Ещё раз.

Он нехотя отпустил меня и обиженно отвёл глаза.

– Ты никогда меня не полюбишь, верно? – Тихо сказал он, обращаясь в пустоту.

Мне нечего было ему ответить.

– Ну ничего, Ингрид. Стерпится – слюбится – я не намерен отступать. Улла пригласила меня к вам на ужин. Так что до вечера.

С этими словами он прошел мимо меня и был таков. Я опрометью кинулась в хижину, устраивая нагоняй своей милой тётушке. Конечно, я понимаю, Стефан столь добр, что притащил нам столько дров, что дождём не смочишь, но это совершенно не значит, что нужно приглашать его ко мне в дом – в конце концов, что люди подумают?! Хотя кого я обманываю – мне наплевать на их мнение, я просто не хочу быть хоть чем-то обязанной этому дроворубу. Да и вообще кому-либо.

До вечера мой праведный гнев почти утих, но разгорелся с новой силой, когда Улла сказала, что ей нездоровится, и она пойдёт домой от греха подальше. Врать она никогда не умела, но я решила, что умолять её остаться – ниже моего достоинства.

Около восьми вечера мы с Анной сели за стол, предварительно помолившись. Я стушила свиное жаркое, и приготовилась уплетать за обе щеки. Но во дворе послышалась непонятная возня, и я со вздохом опустила ложку. Кажется, Стефан всё-таки пришел, хотя я до последнего надеялась, что у него хватит ума не появляться на ночь глядя в доме одинокой женщины.

– Сиди здесь, я сейчас вернусь. – Сказала я Анне, и вышла на морозный воздух, кутаясь в пуховую шаль.

В небе витали одинокие снежинки, и я на миг засмотрелась на прекрасные творения природы. Шум повторился снова, заставив меня вздрогнуть от неожиданности.

– Стефан!

Никто не ответил. Я подошла к сараю и заглянула внутрь, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь в вечерней мгле. Повеяло залежавшимся сеном и почему-то мокрой собачьей шерстью. Я поёжилась, и, нащупав около двери керосиновый фонарь, вернулась в дом, чтобы зажечь его.

– Мамочка, что там? – Спросила Анна, разламывая хлеб, и макая его в подливку.

– Не знаю, детка. Кажется, дядя Стефан решил с нами поиграть, и спрятался в сарае.

Дочка захлопала в ладоши.

– Я тоже хочу!

Я сурово поглядела на неё.

– Нет уж, милая. Сначала поешь. – С этими словами я ступила на крыльцо и прикрыла за собой дверь.

Возня в сарае прекратилась, и я вошла внутрь, не ожидая увидеть что-либо необычное. Но мои надежды рассыпались в прах, когда взгляд наткнулся на растекающееся красное пятно в углу. В мозгу что-то щёлкнуло, и я бросилась туда. За дальней кипой сена лежал Стефан. На нём места живого не было – всё указывало на то, что здесь орудовало дикое животное. Из раны на животе хлестала кровь. В руке мёртвой хваткой зажаты его счастливые чётки.

Подавив крик, я опустилась на колени. Я уже видела подобные увечия, поэтому быстро оправилась от первого шока. Стефан не дышал, и я, прикрыв ему глаза, прошептала:

– Прости меня.

И опрометью кинулась в дом. Скорее, скорее… В голове вертелся единственный вопрос: неужели история повторяется? Зверь вернулся, каждая клеточка моего тела кричит об этом.

Я наспех собрала кое-какие вещи, укутала Анну с головы до ног, надела свой красный плащ, и, закрыв дом на все замки, отправилась в путь. Единственное место, где мы могли быть в относительной безопасности – хижина знахарки Магдалены, которую все считали ведьмой. От жилища старухи хищники шарахались как чёрт от ладана – ходили слухи, что территория вокруг заговорённая. Я знала, что это правда – Ульф сам мне рассказывал, как неведомая сила отбросила его назад, стоило только близко подойти к дому Магдалены.

Старуха жила отшельницей вот уже лет тридцать, и её давно никто не видел. Но я знала, что дорога моя лежит к ней, шестое чувство вело меня в лес. Спасаться от хищников в лесу – глупее не придумаешь!

Мы с Анной шли быстрым шагом, почти бежали, но очень скоро девочка устала, и мне пришлось взять её на руки, что, в свою очередь, замедлило и меня. Сначала я подумала, что нужно было оставить малышку с Уллой, но этот вариант мгновенно отпал, только я представила, как хищник добирается до моей дочери, а меня рядом нет. Даже думать об этом невыносимо.

Плащ развевался на ветру, дыхание образовывало облачка пара, но я наплевала на холод и шла вперёд. Полная луна, нависшая над лесом, освещала нам путь. Анна уснула, спрятав личико в шарфе, и это необъяснимым образом успокоило меня.

В моей голове рождалась литания[4]4
  Литания – в христианстве молитва, состоящая из повторяющихся коротких молебных воззваний.


[Закрыть] против страха, и я знала, что, если придётся, я жилы себе вырву, но останусь сильной до конца. Нервный смешок сорвался с губ – кого я обманываю! Хоть я приказываю себе держаться, но сердце всё равно бьётся как у загнанного зайца.

Громкий хруст веток заставил меня оглянуться. Рядом кто-то есть. Я прибавила шагу. Нужно идти на запад – осталось совсем немного. И вдруг огромная чёрная фигура преградила мне путь. Я испуганно вскрикнула, но в следующую секунду зажала рот рукой.

Ульф.

Глазам своим не верю. Это он, из плоти и крови. Анна проснулась и сонно потёрла глаза.

– Мам?

Наконец, я переключилась на неё, стараясь скрыть, насколько потрясена.

– Всё хорошо, детка. Постой пока. Я встретила давнего друга.

Анна с любопытством уставилась на отца, ничего не подозревая.

– Здравствуйте. – Вежливо произнесла она, делая неуклюжий книксен.

Ульф улыбнулся и присел, чтобы быть с ней на уровне.

– Здравствуй, принцесса. Ты настоящая красавица – вся в мать.

Дочка прижалась ко мне, обхватив за ногу. Стесняется.

Ульф поднялся и посмотрел на меня. Его глаза светились в темноте.

– Ингрид. – Он провёл рукой по моей щеке, заложив выбившуюся прядку за ухо.

Я так много хотела у него спросить, но сейчас было не место и не время. Вместо этого я сказала:

– Я ищу Магдалену. Проведёшь?

Он кивнул. Как будто и не было пяти лет разлуки. Всё это было дико и безумно, но в тоже время казалось единственно правильным. Спустя минуту Анна уже спокойно сопела на плече у Ульфа, а мы пробирались дальше, в глубь леса.

– Я знаю, зачем ты здесь. Магдалена может тебе помочь. – Он вздохнул. – История повторяется, и поэтому я вернулся. Хотя не должен был.

– Ульф, я…

Он перебил меня.

– Нет, Ингрид, послушай. Всё намного хуже, чем ты думаешь. В окрестностях появился зверь, но на этот раз им управляет человек. Это чёрная магия, и нам с ней не совладать. С трудом, но мне удалось выяснить, кто его хозяин. Его зовут Кеннет, и он – младший брат Теодора и Айкена.

Я шумно втянула воздух. Третий брат! Теперь всё встало на свои места. Наверное, Теодор нашел способ поведать обо всём младшему брату, и тот поклялся отмстить за них. Как ни старалась, но я не могла винить Кеннета за черноту, поселившуюся в его сердце, ведь я сама приложила к этому руку.

– Побудешь у Магдалены, пока опасность не минует. Потом я приду за вами. – Помолчав, Ульф добавил: – Ингрид, не думай, что я бросил тебя. На то были причины, и как-нибудь я тебе о них расскажу. Всё это время я следил за твоей жизнью. Ты лучшее, что было у меня. Ты подарила мне дочь, которую я не имел радости узнать. Ты…

– Хватит, Ульф. Я этого не вынесу. – Я со всей силы сдерживала подступившие слёзы.

– Все эти годы у меня никого не было. – Тихо сказал он.

Это признание заставило меня улыбнуться.

– У меня тоже.

– Я знаю. Я бы разочаровался в тебе, выбери ты того дроворуба. – Ульф дразнил меня, но его слова стёрли улыбку с моего лица.

– Стефан мёртв.

Молчание.

– Прости, я не знал. – Ульф плотнее укутал спящую Анну, и после этого спросил то, чего я боялась больше всех оборотней, вместе взятых. – Она уже превращалась?

Я онемела. Ульф, видя моё замешательство, остановился.

– Прости, я думал, ты знаешь.

Я знала. Но отказывалась верить до последнего. Отец моей дочери оборотень, глупо было надеяться, что её минует эта участь.

– Нет, я… Всё в порядке. Конечно, я догадывалась, что это возможно. Ей недавно исполнилось пять, и… Нет, она не превращалась. – Слова путались в голове, и я с трудом могла составить их в предложения.

Ульф посмотрел на полную луну.

– Тогда не исключено, что это может произойти сегодня.

Только этого мне не хватало! Должно быть, я выглядела, как человек на грани помешательства (что было недалеко от истины), потому что Ульф взял меня за руку и сжал ладонь.

– Всё хорошо, я рядом.

Он потянулся ко мне, желая поцелуя. В этот момент, мы, должно быть, выглядели как настоящая семья. Гуляющая ночью по лесу. Я чувствовала его дыхание, он был так близко, но нашим губам не суждено было слиться – к нам кто-то приближался. С такой необыкновенной скоростью, что через несколько секунд Ульф повалился на землю, прикрывая собой перепуганную Анну.

Я выхватила малышку у него из рук, и отбежала в сторону. Только тогда я отпустила её, проверяя, всё ли в порядке. Она была цела и невредима. Наконец, я смогла сфокусироваться на том, что происходило в двадцати футах[5]5
  1 фут – 30, 48 см.


[Закрыть] от нас. И снова они – два волка. Один дымчатый, с голубыми глазами, другой непонятной чёрно-белой расцветки, со страшным звериным оскалом. Зверь Кеннета.

По взгляду, брошенному на меня Ульфом, за секунду до превращения, я поняла, что нужно бежать. Бежать, не оглядываясь назад. Тем более, что между деревьев, по другую сторону от меня и дерущихся оборотней, я рассмотрела человеческий силуэт. Это он, третий брат. Стоит и молча наблюдает. Его одинокая фигура в длинном плаще выглядела намного более зловеще, чем разъярённые волки, убивающие друг друга.

– Анна, детка… – Я посмотрела туда, где секунду назад стояла моя дочь, и никого не обнаружила.

Неожиданно раздался пронзительный вой, и маленький дымчатый волчонок в три прыжка преодолел расстояние, разделяющее нас и Кеннета. Я похолодела от ужаса – это было первое полнолуние после того, как Анне исполнилось пять, и, кажется, Ульф не случайно объявился в лесу именно сегодня. Он знал, что это должно было случиться.

Ещё секунда и я упаду в обморок. Но эту секунду я ни за что не преодолею, поэтому остаюсь стоять на месте, лихорадочно соображая, чем могу быть полезна. Анна расправилась с Кеннетом в считанные минуты, он только и успел, что вытащить пистоль да прокричать «Какого дьявола?!», никак не ожидая наткнуться на двух оборотней сразу. Осознание произошедшего пришло довольно быстро – моя дочь-волк убила человека.

Кажется, убила. Потому что его зверь не отпустил Ульфа, а наоборот, принялся нападать с удвоенным остервенением. Ульф заметно слабел, но я ничем не могла ему помочь, разве что своей верой в него. Медлить нельзя, и я крикнула «Анна!», надеясь, что мои слова дойдут до дочери. Она обернулась на мой зов.

– Беги за мной.

И я пустилась со всех ног, периодически оглядываясь и проверяя, не пропал ли мой волчонок. Через десять минут, когда мы почти добрались до хижины Магдалены, и я уже начала переживать, как смогу провести Анну через защитное поле, сзади послышался слабый голосок:

– Мама.

Я обернулась, и увидела свою дочь, обнаженную и до смерти испуганную. Чёрт бы побрал это оборотничество! Подбежав к ней, укутала холодное тельце в свой плащ, и удвоила темп, умоляя про себя, чтобы знахарка оказалась дома. Желательно, живая.

Она хныкала, не понимая, как оказалась в таком виде посреди леса. Воспоминания о последнем часе стёрлись, что не могло не радовать. Для первого раза это нормально.

– А где человек, который нёс меня? – Неожиданно спросила она. Я подумала о том, что сама бы не отказалась получить ответ на этот вопрос.

Наконец, в густой роще я увидела хижину, небольшой деревянный домик с перекошенной дверью. Видно, что им давно никто не занимался. Но, несмотря на запущенность, внутри горел свет. Слава Господу, Магдалена! В том, что это её жилище, я ни капельки не сомневалась. Воспоминание пронзило меня – это та самая хижина, в которой мы с Ульфом укрывались от охотников пять лет назад. Круг замкнулся.

Заколотив в хлипкую дверь, я кричала не своим голосом, кажется, ещё больше испугав Анну. Она закрыла лицо руками. Мне стало жаль её настолько, что я почувствовала физическую боль, но сейчас нам во что бы то ни стало нужно попасть внутрь, и я не отступлю, пока знахарка нас не впустит.

Послышался скрип напольных досок – кто-то плетётся, чтобы нам открыть. На пороге показалась старуха с торчащими во все стороны седыми космами. На её лице столько морщин, что непонятно, как они все там помещаются. Я её такой и представляла.

– Магдалена, я… – Я задыхалась после бега, и не могла нормально говорить.

– Я знаю, кто ты, дитя. Входи, не стой на холоде.

От этих слов на глаза навернулись слёзы, но я сдержалась. Мы вошли, и старуха сразу принесла одежду для Анны, затем укутала её в овечью шкуру, и, предварительно напоив тёплым молоком, уложила спать у печки.

Мы же сели по другую сторону, и я, прихлёбывая странного вкуса отвар, рассказала Магдалене обо всём, что случилось. Старуха только кивала головой.

– Я знала, что ты придёшь. Духи предсказали твоё появление, поэтому я подготовилась.

– Духи? – Удивилась я.

Она кивнула.

– После всего, что ты видела, поверить в духов не составит особого труда. – Знахарка, видя моё согласие, продолжила: – Они велели помочь тебе, что я и намерена сделать. Но прежде, ты должна узнать, что твой друг, волк, мёртв.

Я приложила руки к груди.

– Что? Откуда ты знаешь? Он не мог…

– К сожалению, мы не всесильны. – Магдалена сжала моё колено в сочувствующем жесте. – Вот и любимый твой оказался не достаточно сильным чтобы выжить, но он сумел защитить тебя. Теперь ты обязана не подвести его.

Ощущаю солёный вкус на губах – начинаю горевать по Ульфу. Почему судьба так несправедлива: я только-только обрела его, и потеряла снова – теперь уже навсегда.

– И ему никак оттуда не вернутся?

Магдалена с минуту молчала, и я подумала, что она не будет отвечать, но старуха произнесла:

– Я могла бы это сделать, но с царства мёртвых возвращаются иными, не такими, как были раньше.

– Что для этого нужно?

Тяжелый вздох.

– Я заберу десять лет твоей жизни.

Я бы сделала это. Сделала, не задумываясь, но знала, что Ульф не простит меня, если я верну его, обрекая на вечную жизнь в темноте. Выбор был очевиден.

– Нет.

***

Мы проговорили полночи, пока меня не сморил сон. Магдалена велела защищать Анну ценой собственной жизни, потому что моя девочка – необыкновенный волчонок. В будущем она обещала стать великим воином. Я не особо поверила, глядя на хрупкое тельце, укутанное по самый нос, но спорить не стала. Всё-таки, ей виднее.

Знахарка снарядила нас всем необходимым, и на рассвете мы ушли. Мы больше никогда не вернёмся в деревню, но я знала куда идти – в новые земли. Туда, где можно будет начать всё сначала. Туда, где нет зверей, идущих по нашему следу, нет кровной мести и былых врагов. Туда, где нет Ульфа.

Видимо, я не заметила, как слёзы покатились по моему лицу, потому что, когда Анна взяла меня за руку, невольно вздрогнула от неожиданности. Она внимательно смотрела мне в глаза.

– Ты думаешь про Ульфа, мама? – Спросила она.

Мой шаг замедлился.

– Откуда ты знаешь, что его зовут…

– Слышала, как вы разговаривали в лесу. А ещё, когда вы говорили о нём в доме той милой старушки.

Я ахнула.

– Как? Неужели ты не спала?

Что ещё она слышала? Поняла ли, что Ульф – её отец? За одно мгновение всё усложнилось настолько, что я не могла ручаться за последствия. Разве так бывает?

Мысли всё ещё лихорадочно вертелись в голове, когда сквозь них пробился тонкий голосок:

– Не волнуйся, мама, ты скоро его увидишь.

Я горько усмехнулась.

– Это невозможно, дётка. Вчера ночью Ульф умер.

Она замотала головой, отчего её белокурые кудри смешно подпрыгнули.

– А вот и нет. Он вернётся. Ты же любишь его, ведь так?.. После того, как ты уснула, я уговорила старушку забрать десять моих лет, чтобы воскресить его. Она сказала, что я всё равно умру, когда буду очень старой, поэтому мне было не жалко.

Я рухнула на колени и тряхнула её за плечи, закричав:

– Что? Что ты сделала? Да ты… Да ты…

Вспышка злости сразу прошла, и мои руки безвольно повисли вдоль тела. Как я могла это упустить? Почему не доглядела? Во всём виновата лишь я одна, ведь Анна, в конце концов, всего лишь ребёнок. Я даже на Магдалену не злилась – она сделала то, о чём её попросили, и, видимо, не нашла причин для отказа маленькой девочке. В той заброшенной лесной хижине ничего не делалось просто так.

А может, она ошиблась, и Ульфа не коснётся тьма. И в то же время я почувствовала предательский холодок, ползущий по спине – кого ты обманываешь, Ингрид? Он побывал за чертой, и больше никогда не будет прежним.

Поднявшись, я взяла дочь за руку, и пошла вперёд. Алый плащ кровавым пятном окутывал меня с головы до ног.

Я была полна надежд. Но каждый раз, когда опускались сумерки, я гадала, действительно я вижу ледяной блеск голубых глаз, наблюдающих за нами из лесной чащи, или это всего лишь плод моего больного воображения…