Текст книги "Да упокоится с миром (СИ)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Да упокоится с миром

Ах, вот и кто меня сможет отогреть?

Ах, вот и кто приготовит ложе?

Где те двери, что открыты для меня,

Кто ждет меня за ними, кто же?

Башня Rowan "Черный Самайн"

Самый наглый кот на свете сидел на потертом подоконнике, поджав под себя лапы и нахохлившись, как обиженный нежданными холодами воробей. Изредка подергивал нервно ушами. И вглядывался в наступающую ночь.

– Помяните моё слово, Сигизмунд, сегодня к нам обязательно кто-нибудь заявится! – Донесся откуда-то из сумеречных глубин комнаты знакомый голос, круто замешанный на вездесущих сквозняках, замогильной сырости и запахе можжевельника. Голос звучал подозрительно бодро и невыносимо радостно.

Кот с трудом подавил саркастическую усмешку и лениво скосил глаз в сторону говорившего.

– Вы только гляньте, какой кошмар на улице творится! – Не унимался голос. – Штормовой ветер, дождь вперемежку со снегом и бездомными привидениями, темнотища как в... на... под... неважно! Канун Всех Святых! Уверен, что даже капитальный ремонт в Аду выглядел бы не столь ужасно, как сегодняшняя ночь! Короче говоря, самое время, чтоб кого-нибудь из смертных непременно потянуло навестить нашу скромную обитель.

Кот снова уставился в окно, постаравшись отныне всем своим видом выражать одно большое сомнение.

– Ах, Сигизмунд, Сигизмунд,– вздохнул за его спиной всё тот же голос, заметно растерявший энтузиазм и плотность. – Вы неисправимый пессимист. И циник. Однако ж, имея девять жизней, вы можете себе это позволить.

Говоривший ещё раз шумно вздохнул. Жалобно скрипнуло престарелое кресло, и по стенам взметнулись неясные тени. Кот широко и вкусно зевнул, потом оглянулся. Комната выглядела совершенно пустой и заброшенной.

"Какая занятная разница между "выглядеть" и "действительно быть", – хмыкнул про себя он, – пожалуй, подумаю об этом в следующей жизни."

Между тем, погода развеселилась не на шутку, и пейзаж за окном всё больше напоминал какое-то сомнительное варево, которое от души помешивает в огромном котле нездоровая на голову ведьма. В снежном вихре то и дело проносились корявые ветки, прошлогодние листья, вымокшие обрывки газет и привидений, беззвучно подвывающих на лету.

На фамильном кладбище, тоскливо скрипнув, рухнул подгнивший крест, погребя под собой кого-то, как раз в этот момент пожелавшего ненадолго покинуть родную могилку. Гуляка издал какой-то неопределенный звук и напрочь потерял всякий интерес к путешествиям.

Безголовый Джек задумчиво топтался на огороде. По традиции, его горящая "голова" очень ненадежно крепилась к туловищу (если вообще крепилась), дабы сподручнее было пугать прохожих. Но на таком небывалом ветру удержать её на плечах более получаса было практически невозможно. И вот почти всю праздничную ночь старина Джек был вынужден время от времени штурмовать местный огородик. Там, ползая на четвереньках и проклиная свою нелегкую долю, он пытался на ощупь отличить добротную тыкву от какого-нибудь непонятного баклажана.

Кот, отчаявшись увидеть что-нибудь действительно интересное, со спокойной совестью погрузился в приятнейшую дремоту, старательно заурчав. На душераздирающие вздохи, нервные шаги и расстроенные восклицания, периодически раздающиеся за его спиной в совершенно пустой комнате, он не обращал решительно никакого внимания.

И тут на выложенной замшелым камнем дорожке, ведущей мимо фамильного кладбища к дому, появилась женщина.

Где-то в затерянных во мраке комнатах старинные часы пробили полночь. Впервые за несколько сотен лет.

***

– Как я выгляжу, Сигизмунд? – уже в который раз поинтересовался сэр Кендрик. Теперь к обычным сквознякам и можжевельнику в его голосе ощутимо примешивалась некоторая нервозность.

"Как привидение, сэр," – подумал кот, не скрывая сарказма, и продолжил задумчиво вылизываться.

– Ах, ну да, – спохватился сэр Кендрик и даже попытался шлёпнуть себя по лбу, но у него ничего не получилось по причине абсолютной бесплотности. Оставив безуспешные попытки, призрак снова заметался у входной двери, отвратительно грохоча на бегу ржавыми цепями и время от времени подвывая от нетерпения. Несколько раз он просовывал голову сквозь дверь и вглядывался в ночь, кипящую за ней непогодой.

– Решительно ничего не понимаю! – Возмущался он, – я совершенно определенно видел женщину на подъездной дорожке! Куда же она подевалась, ей-богу?! Ох уж эти женщины! Дай им волю – и они не смогли бы появиться вовремя даже на собственных похоронах!

– Черт возьми! Где я видела тебя раньше, красавчик? – произнес приятный во всех отношениях женский голос откуда-то из глубин коридора. Призрак в ужасе подпрыгнул на месте и взвизгнул так, что в соседней комнате пошла трещинами каминная полка (натуральный гранит, между прочим).

Сейчас женщина выглядела собственной тенью, которую в течение нескольких суток хорошенько вымачивали в предельно противной холодной воде. Дурная погода постаралась на славу. Но и теперь по лукавому блеску глаз, характерной осанке и ещё каким-то, не поддающимся определению признакам, можно было с уверенностью сказать, что гостья относилась именно к тому типу женщин, которых приснопамятная Инквизиция с удовольствием отправила бы на костер без всяких, совершенно лишних, доказательств. Она могла и не быть настоящей ведьмой. Но встреча с ней ничего хорошего всё равно не обещала.

– Как вы... это... сюда?.. – призрак с трудом приходил в себя.

– А у вас там задняя дверь открыта, – женщина звонко чихнула и, решительно прошлепав в комнату, рухнула в кресло. Вода стекала с неё бесконечными ручьями, и на полу довольно быстро образовалась внушительного вида лужа.

Когда сэр Кендрик, вернув себе душевное равновесие, объявился бесплотной тенью в той же комнате, он был немало озадачен. Гостья, завернувшись в его любимый плед, устроилась в его любимом кресле и деловито стаскивала с себя промокшие туфли, не забывая время от времени прикладываться к бутылке рома из его личных запасов, припрятанных в свое время так, что их не отыскали даже после его смерти.

– Чувствуйте себя как дома, – запоздало предложил сэр Кендрик. Гостья охотно кивнула и игриво спрятала босые ноги под плед.

Смущенно откашлявшись, призрак начал светскую беседу:

– Как странно, сударыня, мне почему-то кажется, что вы совершенно меня не боитесь! Смешно, правда?

– Напомни мне заняться этим завтра утром, когда я высохну, высплюсь и, может быть, даже согреюсь, – ответила она и мило улыбнулась.

– Ни в коем случае! – Несказанно оживился призрак, – я ждал кого-то вроде вас не одну сотню лет!

– Ну, начинается!.. – женщина закатила глаза.

– Тьфу ты! Да нет же! Вы не так меня поняли!

Привидение заметалось по комнате, то и дело чертыхаясь, когда обрывки цепей застревали в полуразвалившейся мебели.

– Сударыня, я несчастная душа, обреченная на вечные блуждания по этому треклятому дому в наказание за все свои ужасные злодея... хм... недоразумения! И не обрету я покоя до тех пор, пока хоть кто-нибудь не соблаговолит меня оплакать. Но согласитесь, довольно странно просить о подобном одолжении людей, которые от одного моего вида впадают в кому? Поэтому я и ждал человека, такого бесчувств... бесстрашного, как вы, все эти годы. Ну, так как – вы согласны?

– Немного поплакать? О тебе?

– Угу. Здесь всё равно, по правде сказать, и заняться-то больше нечем, – призрак небрежно кивнул на унылую обстановку. В полупрозрачных глазах его всё ярче разгорались шальные огоньки.

– Всё не могу понять, мне-то какая с этого выгода? – гостья очаровательно подмигнула призраку и сделала ещё один глоток. Сэр Кедрик, разрываемый самыми противоречивыми чувствами, наблюдал, как обжигающий ром струится по почти ненавистному горлу.

Затем, справившись с раздражением, подобрался поближе и произнес замогильным шепотом:

– Специально на такой случай у меня завалялась парочка фамильных кладов.

– Ну, вот, теперь совершенно другое дело! – Воскликнула женщина, хлопнув в ладоши, – сразу как-то невыносимо захотелось о тебе поплакать.

***

– Ро-о-одненький ты мой! Да на кого-о-о же ты меня оставил?! Да зачем же ты меня-я-я-я покину-у-у-ул?! – оборвав душераздирающие причитания на пару секунд, женщина глотнула минералки, прокашлялась и многообещающе вдохнула, видимо, решив продолжить.

Сигизмунд, свернувшийся в клубок на надгробии, стоически продолжал дремать.

– Не верю! Ни единому слову не верю! – воскликнул призрак, прикорнувший было на собственном могильном камне, – сударыня, вы не могли бы завывать чуть более искренно? Мы уже битый час пугаем тут соседей, и всё без толку.

– Какая, к черту, искренность?! – Возмутилась женщина, – да кем вообще нужно быть, чтоб оплакивать такую скотину, как ты, на полном серьёзе?!

Она ткнула пальцем в его видавшую виды могилку. На надгробии старинным шрифтом, заметно потертым непогодой и временем, красовалась надпись:

ГОСПОДИ, ПРИМИ ДУШУ СЭРА КЕДРИКА С ТАКОЙ ЖЕ НЕУДЕРЖИМОЙ РАДОСТЬЮ, С КАКОЙ МЫ ЕЁ К ТЕБЕ ОТПРАВЛЯЕМ!

К тому же по дороге на фамильное кладбище сэр Кедрик коротко поведал ей историю своей жизни, дабы немного ввести в курс дела. Но даже краткого описания его подвигов и уже упомянутых "недоразумений" гостье вполне хватило, чтобы тихо-мирно начать седеть и познать первые симптомы паранойи.

– Черт бы вас побрал, душа моя! – взорвался призрак и попытался пнуть треклятый могильный камень, – ей-богу, вы так говорите, будто уверены в том, что уж на вашу-то могилку соберутся толпы желающих вас оплакать!

– И соберутся! – рявкнула женщина.

– С чего бы это, если вы сами никогда ни о ком не плакали?! – неприкаянная душа оставила дурацкие попытки хоть что-нибудь пнуть, порвать, разбить и, взбешенная донельзя, унеслась в сторону дома.

– Это я-то никогда ни о ком?! – взвизгнула женщина ему вслед, – да я!.. Да как ты вообще... Думаешь, если умер, так теперь тебе всё можно?!

И она тут же принялась вспоминать все-все похороны, на которых когда-либо присутствовала. Дабы отыскать в этих воспоминаниях неопровержимые доказательства своей искренности, чувствительности или хотя бы неугомонной слезливости. Ничего подобного! На похоронах она обычно умирала от скуки. И не только на похоронах. По правде сказать, она всю жизнь только и занималась тем, что умирала от скуки.

– Вот зараза! – рявкнула женщина, обратившись к оставленной Кедриком могиле, – чтоб ты сдох!

Резко развернувшись, она помчалась к дому, поминутно поскальзываясь и оступаясь на раскисшей от дождя дороге.

Как только шаги её стихли, Сигизмунд неохотно приоткрыл один глаз и подумал:

"Безнадежная затея! Слепому видно, что у неё нет и никогда не было души. Ох, сидеть нам тут ещё триста лет..."

***

Вокруг было всё ещё темно, но в окне уже можно было разглядеть самый краешек рассвета. Старинная, пропахшая пылью и небывалыми историями библиотека была не самым часто посещаемым местом в доме. Прямо скажем, семья Кедрика во все времена не сильно интересовалась литературой. Многие родичи вообще не подозревали о её существовании (библиотеки или литературы). Кедрик пользовался этим в детстве, удобно устроившись в дальнем углу, между вычурными книжными шкафами и небольшим арочным окошком с частым переплетом. Здесь уж тебя точно никто не достанет! Сиди себе, разглядывай старинные карты, на которых всё ещё так замечательно много мест, обозначенных словами «Здесь живут чудовища». Чего ж лучше! Никто не знает, где тебя искать.

– А я вспомнила, наконец, почему ты с самого начала показался мне ужасно знакомым, – сказала гостья, неожиданно появившись из темноты так, будто это она была привидением с многовековым стажем. Бесшумно присела на пол рядом.

– Я тоже тебя вспомнил, – кивнул Кедрик.

– Вот ты, значит, какая, моя душа? – хихикнула она в темноте. Тепло и немного смущенно.

– Угу, – снова кивнул призрак, почему-то тоже смутившись, и уши его замерцали как-то особенно ярко.

– Где ж тебя носило, зараза ты эдакая? – улыбнулась женщина задумчиво. Было ужасно непривычно и странно разговаривать с собственной блудной душой.

– Нигде, – Кедрик неопределенно пожал плечами, – бродил по дому, тебя ждал. Я же говорил...

– Ро-о-одненький ты... – продолжала она, всё вглядываясь и вглядываясь в темноту, – да на кого же ты меня оставлял... да зачем же ты...

И по щеке её покатилась слеза, самая что ни на есть настоящая.

Кот неслышно запрыгнул на подоконник. За окном, бледно-розовый и тихий, плескался рассвет.

"Чепуха какая-то! Я ж, вроде как, в переносном смысле про душу-то говорил!" – растерянно думал кот, но призрак уже исчезал, растворялся в первых лучах солнца, покое и мире.