Текст книги "Парламент дураков"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
30. Считаем мы также весьма удобным, чтобы кое-кто принимал соседскую постель за свою, слугу – за хозяина. Если свечки смогут рассказывать сказки, пусть многие думают на своих родичей, что это – блохи. Полагаем мы также необходимым, чтобы многие птицеловы стали бы, вместо жаворонков, ловить деревенских мужланов. Те же, у кого мозги в недостатке, могут продавать свои земельные наделы за табачные трубки да нижние юбки. Много также должно быть принимателей – кое-кто станет принимать глупцов за умников, другие будут принимать от своих должников подпорченных ангелов, а в придачу еще и кварту мальвазии, раз уж им не раздобыть целого галлона.
31. Но давайте прервемся: к чему же мы придем, ежели не станем объявлять широкой публике самые наиважнейшие законы? Постановляем мы поэтому и приказываем, что непременно должна разразиться борьба между солдатами и лучниками. И коли не разрешится спор между бочонком эля и черным пудингом, не миновать жестокого кровопролития. Ибо некоторые станут думать, что турка можно побить двенадцатью булавочными уколами. Ergo ,быков одолели лук и стрелы. Некоторые будут говорить, что печной горшок – опасное орудие против глиняной стены и главный враг малярных трудов. Среди всех этих разногласий, полагаем мы, следует обратиться к богу Купидону. Он тоже лучник, он разрешит все сомнения и споры и докажет, что стрельба из лука – занятие, достойное небес, ибо в размышлениях на эти темы он утратил зрение.
32. О любезные солдаты! Оставьте же свое противоборство, если, речь идет о любви к женщине. Ибо я способен доказать, что сладкий пирожок – более действенное оружие, нежели мушкет. Тот же, кто рискнет усомниться в моей правоте, пусть приходит в «Кинжал подешевле» да прихватит с собой коробочку оловянных ложек. Я тогда все ему объясню. Если же я не сумею доказать, что сладкий пирожок во всем превосходит воинский мушкет, согласен в наказание обедать дважды в неделю у герцога Хамфри.
33. Постановляем также, что всем четырем валетам полагается выпрыгивать из колоды, после чего носиться сломя голову по всему заведению в поисках своего старого хозяина, капитана Рваное Ухо. Считаем также полезным, чтобы некоторые были изворотливы без меры и чтобы, написав один только посыл, не могли разобраться в нем годами.
34. Некоторым полагается заняться глубоким изучением того, куда именно им следует направляться в поисках пропитания. Тогда как другие соблюдают чрезмерную осторожность, отправляя пищу в свой желудок. Следует также объявить строжайший надзор по всем кухням, чтобы некоторые отчаявшиеся женщины как следует бы варили, парили и заготовляли свечное сало для повсеместного употребления всей честной компании прожигателей свечей.
35. Увы! Увы! Как тяжело нам приходится, когда посвящаем мы себя столь опасным предметам! Согласно решению парламента, портным позволяется изобретать новую моду. Тем же, кто пинтами поглощает ирландское виски, можно брести спотыкаясь, падая и разбивая лицо, не нарушая при этом закона. Удобным полагаем также, чтобы некоторые, достигнув крайней нужды, имели полное право являться без ножа и без шпаги в кладовые лорда мэра, где хранятся полные бочки всякого добра. Кое-кого же обуяет такой азарт и храбрость, что они отправятся в самую глубь Петтикот-лейн, откуда выйдут целыми и невредимыми.
36. Подобным же образом реке Темзе разрешается очищать своей водой все, как это делалось и в старые времена. И если случится лондонским пивоварам закупить запас доброго солода, бедным лодочникам их Куинсхайта полагается за один пенни продавать целую кварту. В Биллинсгейте положено по закону лук продавать связками, а ткачам на бирже стать такими совестливыми, чтобы продавать отложные воротнички всего за двенадцать пенсов.
37. Кузнецам законом предписывается любить добрый эль. И, если такое окажется возможным, людям следует предоставлять трехнедельный мороз в июле, так чтобы они не пугались хорошего огня и разгар лета. Корзинам носильщиков надо разрешить вмещать в себя гораздо больше того, что смогут унести. А на Варфоломеевской ярмарке в Смитфил-де следует устроить такой сквозняк, чтобы бочки никогда не стояли полными.
38. Фигуры святых в церкви Тампль, коли случится так, что они опять поднимутся, должны раскопать Чаринг-Кросс своими мечами. Мельникам полагается не иметь большого расположения к утренним молитвам, если в воскресный день ветер дул для них в нужную сторону. Те, кто, отправившись на войну, не сумел ничего завоевать, имеют полное право возвращаться домой бедняками. Те, кто ловко обходится с женскими завязками, могут предпринять поход за винчестерским голубем. Дабы избежать болезни, следует по утрам принимать настойку мимозы (noli me tangere [18] [18]Не тронь меня (лат.).
[Закрыть]), каковая мера спасет человека от издевательств лекарей.
39. Булочникам полагается процветать за счет двух вещей: оплачиваемых по совести счетов и честности мельников.
40. Лекарям положено процветать за счет мучений других людей, церковникам же – за счет частых похорон.
41. Считаем мы также, что для содружества будет выгодно, если на Фиш-стрит станут продавать больше лосося, чем пива на Биллинсгейт.
42. За сердечный покой знахарки могут взимать какую угодно плату, и это будет не противно закону.
43. Вменяем также в обязанность человеку, пробежавшему в зимний день четырежды по двадцать миль, к семи часам вечера испытывать жгучую жажду.
44. Склонных к водянке можно законно излечить, если бы только лекари знали, как это сделать.
45. Мы также приказываем и объявляем, что, если не будет достаточного количества бурь, хлебцы за два пенса следует продавать в Уайтчапеле по одному пенсу.
46. Книги Чосера постановлением нашего парламента следует сегодня рассматривать как наимудрейшие и остроумнейшие, ибо столько в них разбросано, а лучше сказать, рассеяно умных мыслей, что и мелкая блоха не проскочит без их комментариев.
47. О, какие жуткие неурядицы ожидают женщин, перешагнувших порог четырежды по двадцать да еще десяти лет! Ибо те из них, кто имеет больше зубов, чем в состоянии использовать, умрут от старости, разве только не выживут они каким-нибудь чудом.
48. Считаем мы также необходимым, чтобы те, кто имеет два глаза во лбу, могли бы время от времени спотыкаться. Те же, кто не знает ни чтения, ни письма, могут столь же смело нарушать клятвы, как и те, кто грамоте обучен.
49. Законом допускается, что составители альманахов могут больше уделять внимания разным басням и выдумкам, нежели правдивым историям.
50. Те же, кто выходит в море, не прихватив с собой запасов, имеют полное право умереть с голоду.
51. Подобным же образом полагаем мы, что любой человек имеет право носить при себе больше золота, чем железа, если только сумеет он столько раздобыть.
52. Те, кто склонен к унылости духа, особенно если это женщины, должны быть весьма осторожны. Ибо если они слишком горько оплакивают свои тайные грехи, то могут оказаться на небесах во время родов.
53. Поэтому следует девицам самим смотреть за тем, как именно они ложатся на спину, чтобы не подцепить себе сороканедельную благодать.
54. Когда случится кому жениться на сварливой карге, а потом, по счастью, ее похоронить, должен он крайне осмотрительно ввязываться в новые чулочные сети.
55. Далее, тот, кто богат, должен по закону иметь много друзей. Тот же, кто беден, может надежно хранить свои деньги, если только сумеет их добыть честным путем.
56. Повелеваем мы также, чтобы те, у кого нет совести, не старались бы в своих делах чрезмерно, а то они могут умереть, сделавшись должниками дьявола. Что же до остальных, то те, у кого денег больше, чем им самим нужно, могут, имея на то желание, помогать своим срседям.
57. Законным полагаем мы для тех, кто страдает от ревматизма, пить холодное питье. Те же, кто поставил себе целью обогащать докторов, никогда не должны оставаться без болезни.
58. Солдаты, если они не имеют шанса обеспечить себе процветание честным делом, должны по закону принимать каждое утро по унции сахарного сиропа. Если и это средство не поможет, то следует им, как мы полагаем, четыре раза в год рыбачить на равнине в Солсбери.
59. Далее, для усиления и процветания всеобщей глупости полагаем мы необходимым, чтобы те из наших дорогих друзей, кто принес клятву верности в своем служении женским прелестям, учредили для себя такой порядок. В день праздника полагается как следует принарядиться и отправиться на прогулку. И если между собором Св. Павла и Стретфордом не повстречается тебе ни одна прелестная девушка, то положено тебе купить для себя новый атласный наряд.
60. Что же касается наших любимых друзей-ученых, такое мы им оказываем благорасположение, что дозволяем на обед питаться лишь своим умом. И если станут они исправно платить хозяйке, то ничего страшного, если и наедят на кругленькую сумму.
61. Лучшим средством для отмороженных пяток следует считать молоко любимой, равно как чашку белого вина перед сном – первейшим лекарством от ревматизма.
62. Те, кто весной болен, имеют полное право принимать лекарство, те же, кто мерзнет, могут, не преступая закона, надеть на себя что-нибудь потеплее.
63. Чтобы ноги не устали от долгой ходьбы, в дальние поездки следует отправляться верхом на лошади. И более прилично ходить в рваных чулках, нежели вовсе босиком.
64. Некоторым законом дозволяется быть тощими, раз уж они не в силах потолстеть.
65. Некоторым следует любить говядину, ежели они не признают никакого иного мяса. Другие же, по своему вкусу, могут к обеду добавлять еще к мясу яйцо, а в вечернюю трапезу – лакомиться телячьей лопаткой.
66. Тем, кто испытывает нужду в деньгах, позволяется быть печальными, а также влюбляться во вдов, скорее ради их богатства, нежели честности.
67. Необходимо также, чтобы некоторые с подозрением относились к тому, чем их жены занимаются дома, поскольку сами они, выходя за порог, позволяют себе вольности.
68. Некоторые люди любят кегельбан больше, нежели церковную службу.
69. Самое важное состоит в том, что около полуночи сон ваш будут смущать привидения в передниках.
70. Для тех, кто женится, не имея на то средств, окажется вполне законным, если им нечем будет прикрыть в кровати свою наготу, те же, кто исключительно преуспел в трате денег, умрут в нищете.
71. Полагаем мы законным, что если кто женится ua сварливой карге, то его голова будет разбита четырежды в год – столь же часто, как он вносит плату за жилье.
72. Те же, кто получает удовольствие от тонкости обращения, может по закону начинать играть с валета. Тому же, кто растратил все свое мужество и доблесть, разрешается по постным дням кушать баранину.
73. В заключение, поскольку следует соблюдать десять заповедей в искусстве ругани и перебранки, мы смиренно покидаем пир герцога Хамфри и отправляемся в часовню дурных советов. Где, вооружившись парой кварт отличнейшего табака из Тринидада, мы сможем противостоять пушечному обстрелу железных языков и уберечься от нападок сэра Джона Придиры. Vale, дорогие друзья, покидаю вас до следующих встреч.
Показательное разоблачение самых отвратительных обманов и шулерства при игре в кости, другие хитрости игры: Полезное руководство для всех молодых джентльменов и прочих честных граждан
Любезный читатель, когда ты будешь держать в руках эту книгу, написанную для того, чтобы изобразить во всей правдивой полноте бесчестные уловки, к которым прибегали и, весьма вероятно, еще будут прибегать в заведениях, где практикуется игра в кости, не думай, что написанное здесь призвано опорочить или обидеть честных людей. Цель этой книги – обличить тех, кто под яркой и притягательной завесой дружбы стремится вовлечь многих молодых джентльменов в свои сомнительные махинации. А также научить тех, кто еще не вкусил сего горького угощения и не попался на хитрую наживку (которой все прельстившиеся рано или поздно поперхнутся), избегать опасности благодаря знаниям о неблаговидных порядках и весьма искусных приемах, с помощью которых обманщики заполучают в свои сети новую добычу. При помощи этой книги вы увидите как в зеркале, к каким плачевным последствиям может привести это занятие некоторых очаровательных джентльменов, которые из-за недостатка знаний склонны приписывать свои несчастья невезению. Пояснив в нескольких словах, с какой целью, раскрываемой далее на этих страницах более подробно, была написана эта книга, я прощаюсь с вами.
Собеседники Р. и М.
Говорит Р.: – С того времени прошло уже около двадцати дней. Как-то раз я неспешно прогуливался в церкви Св. Павла, ожидая своих знакомых, с которыми должен был встретиться, когда заметил, что мимо меня прохаживается один джентльмен, разодетый в шелковые одежды, расшитые золотом и изукрашенные каменьями, в сопровождении трех или четырех слуг в ярких ливреях. Я посматривал на него с благосклонностью, давая тем самым понять, что мне приятен его облик, в особенности же его наряд. И он тоже, проходя мимо меня, всякий раз бросал на меня полные значения взгляды. Не хмурился, как будто затаил какое-нибудь зло или же презрение в мой адрес. Скорее по его взглядам можно было заключить, что я ему чем-то весьма понравился и он был бы не против завязать знакомство, если бы нам представилась такая возможность. И пока я размышлял, как следует мне понимать его поведение и что он за человек, – вам ведь известно, какова человеческая натура в делах подобного рода, сколь мы любопытны, особенно если дело касается проявленного к нам внимания, – он повел со мной разговор, чем, признаюсь, несколько меня разочаровал. «Сэр, – сказал он, – сдается мне, что нас привели сюда схожие обстоятельства, ибо вот уже более получаса, как вы ходите взад и вперед в полном одиночестве, и иногда ваше лицо становится таким печальным и грустным, будто вас снедают тайные страдания, а одиночество вы больше не в силах переносить. О себе же могу сказать, что, хотя и сохраняю внешнее спокойствие, вовсе не испытываю его в душе. Ибо если бы все обещанное исполнялось, я бы прямо здесь, вот у этой чаши со святой водой, получил бы немалую сумму денег в долговых договорах, облигациях и прочих бумагах, скрепленных печатями, составление коих стоило мне дважды по сорок шиллингов. Но ничего не поделаешь, это уже не моя печаль, и, если в этот раз меня проведут, я сумею взять свое при другом случае. Пусть угли раздувают те, кто продрог. Хотя должен признаться, что неверность слову ранит меня сильнее любой другой обиды, так противна она моей природе. Вам же, если ваше недовольство промедлением так велико, как мне представляется, могу посоветовать умерить свою печаль. Вы ведь, как мне кажется, не из тех, кто полезет в воду, не зная броду, но их тех, кто всегда может найти хорошую и надежную переправу. Поэтому спешу вам предложить – давайте же оставим нашу ненужную печаль и поговорим о приятных предметах, которые взбодрили бы наш дух, ведь день уже в самом разгаре и скоро наступит час обеда. Может статься, нам представился случай завязать новое и приятное знакомство». «Сэр, – ответил я ему, – что касается причины, побудившей меня провести здесь так много времени, на не слишком важна, да и не имеет ни малейшего отношения к тем материям, о которых вы недавно рассуждали. Однако же одиночество способно любого привести в весьма мрачное расположение духа».
«Что же, – сказал он тогда, – если ваш дух не отягощен никакими иными заботами, ваше бремя будет не трудно облегчить, ибо неглубокая печаль быстрее забывается. Однако скажите же, сэр, состоите ли вы при дворе? Кажется мне, я уже где-то вас встречал, но не могу только припомнить, где именно».
М.: – Клянусь святой Марией, ловкий парень! Прекрасно представляю себе, что было у него на уме. Однако же продолжай.
Р.: – Я ответил ему, что состою при дворе совсем недавно, всего несколько месяцев как окончил учебу, и поступил теперь на службу к лорду канцлеру Англии. Что моя цель – набраться опыта и умения, дабы применять их в дальнейшей жизни, а также приобрести опору и поддержку, при помощи которой я мог бы строить свою жизнь. А он снова пустился в пространные рассуждения на тему о том, как многие замечательные люди по незнанию совершают опрометчивые поступки, сбивающие их с верного пути, подрывающие их твердое положение и в конце концов повергающие их в пучину самой жестокой и безысходной бедности. А также о том, как другие люди, наделенные разумом и привыкшие с усердием трудиться, но не имеющие в жизни такой надежной опоры, вынуждены терпеть страдания от тиранических нападок.
«И поэтому, – говорит он, – я не могу не восхищаться вашим усердием, проявляемым на придворной службе. А я уж постараюсь сделать для вас все возможное, чтобы вам помочь, и не нарушу при этом интересов милорда вашего господина. Ибо хотя повидал я многих знатных господ (некоторые из них частенько приглашали меня к себе отобедать и быть товарищем в их развлечениях), однако его одного ценю я превыше всех остальных. Должен сознаться вам со всей искренностью, что и своим положением я во многом обязан его дружескому участию. Теперь, когда я провел здесь столь долгое время и много успел повидать, я не стану скрывать от вас правды. И если мы решим продолжить паше знакомство и благодаря частым встречам укрепим пашу дружбу, я непременно смогу преподать вам кое-какие ценные уроки. И с этими намерениями, дабы нам принести друг другу обоюдную пользу, прошу вас, если у вас нет других обязательств, отобедать нынче со мной. И хотя трапеза вас ожидает весьма скромная и умеренная, стакан доброго вина я вам обещаю, а прочие недостатки кухни окупятся теплым дружеским приемом».
«Благодарю вас, сэр, – ответил я, – я не заслуживаю такой любезности. Но раз уж я провел здесь столько времени, мне следует остаться еще на один час и посмотреть, сдержат ли те, кого я жду, свое обещание. По этой причине позвольте мне избавить вас от своего общества до следующего, более подходящего случая».
«Нет, нет, – возражал он, – я не пожалею и двадцати фунтов, лишь бы милорд, ваш хозяин, увидел, какое почтение я питаю даже и к последнему пажу из его свиты, что отношусь к нему как к своему самому дорогому родственнику. А посему забудьте все ваши отговорки и готовьтесь отобедать нынче со мной. А наши слуги пробудут здесь до двенадцати часов, и, если ваши друзья появятся, они приведут их ко мне домой. Мне нравится, когда благородные люди держатся вместе, как репейные колючки».
М.: – Ну и как? Вы пошли вместе?
Р.: – А что еще мне оставалось? Ты думаешь, я смог бы отказаться от такой теплой дружбы и такого полезного знакомства?
M.: – О нет! Увы, увы! Как легко поддается кроткий ягненок, когда его ведут на бойню! Как быстро неопытные юнцы попадаются в искусно расставленные силки прожженных негодяев!
Р.: – В его доме, когда мы туда прибыли, я увидел стол, покрытый узорчатой скатертью, буфет, заставленный отличной посудой. Вскоре к нам вышла благородная дама, его супруга, облаченная в вышитый шелковый наряд. Голову ее венчал убор, расшитый золотом и жемчугами. Шею украшало не менее роскошное колье, в котором сверкал целый букет замечательных бриллиантов. Ее пальцы унизывали многочисленные дорогие кольца.
«Бесс, – обратился он к ней, – поприветствуй этого джентльмена».
При этих словах она любезно поцеловала меня, после чего повела приятный разговор обо мне, откуда я родом, поинтересовалась, когда почил мой батюшка, а также женат ли я, и украшала свою речь изысканными оборотами, и я подумал тогда, что никогда еще в жизни не встречал столь любезной и восхитительной женщины. Хозяин тем временем отправился на кухню. Вскоре он воротился и стал недовольно упрекать жену за то, что обед еще не подают. Когда же она удалилась, оставив нас вдвоем, чтобы самой позаботиться об обеде, он сказал:
«Пойдемте, я пока покажу вам свой дом. Он не такой большой, как ваши огромные деревенские хоромы. Комнаты в лондонских домах тесноваты, зато мебель в них дорогая. Провизия же здесь стоит так дорого, что деньги расходуются мгновенно, особенно у неразумных хозяев. Тем не менее примите мои самые искренние заверения, что вы всегда желанный гость в этом доме».
Итак, мы прошли по огромному множеству изысканно убранных покоев, даже самые скромные из которых украшала зелень. В нескольких комнатах стены пыли завешаны богатыми гобеленами, повсюду стояли кровати и кресла, на которых были сложены разноцветные яркие подушки, искусно расшитые шелком и золотом.
«Смотри же! – воскликнул он. – Вот мое скромное жилище, и если оно пришлось тебе по вкусу – а хуже лондонских гостиниц во всем свете не сыскать, – пожалуйста, милости прошу. Оставь только одну комнатку для милорда кузена, родственника моей жены, которого мне бы не хотелось огорчать, а то, если он разгневается, нам всем житья не будет».
Я тепло поблагодарил его, как и положено в таких случаях, но уклонился от прямого ответа на его любезное приглашение. Мое собственное жилье было, конечно, грязновато, да и слишком густо заселено, но, однако же, я не чувствовал себя вправе воспользоваться его гостеприимством. После этого мы спустились в гостиную, где нашли троих джентльменов, коих я видел впервые в жизни. Что еще можно добавить кроме того, что мы сели обедать.
М.: – Рассказывай же, о чем вы беседовали во время обеда и как проводили время, прежде чем ваше общество распалось.
Р.: – Это я и собираюсь сейчас сделать. Я помню всепрекрасно, ведь это совсем недавние события. Что касается угощения, то куропатки и перепела не слишком-то изысканные яства, но виноградные вина лились рекой. Не буду, однако же, останавливаться на еде подробно, поскольку ты спросил меня о другом. И вот вскоре после того, как мы насытились, не знаю точно, как именно, но речь зашла о недавних событиях, в том числе и о Буллене. Мы говорили о том, какой дорогой ценой далась эта победа, какую тактику применяли в военных действиях и как проходила осада. Вспомнили и о том, что по мере того, как королевские войска продвигались вглубь страны, они теряли обозы с провиантом и вынуждены были сами заботиться о своем пропитании, так что в запасе у них было не больше, чем у последнего бродяги в тех краях.
От этой темы хозяин перевел разговор на приятные стороны домашней жизни. Он так усердно расписывал красоты Лондона и веселое времяпрепровождение, что мне подумалось: он, видно, сам имеет богатый опыт в таких делах.
«Мне кажется, – сказал он, – что наша простая трапеза, вкушаемая в тишине и покое, без ружейной стрельбы, значительно лучше, нежели королевское угощение на театре военных действий. Потому что тогда каждый проглоченный кусочек был бы отравлен неизменным чувством страха перед внезапной бедой или же вражеским нападением. И хотя может показаться, что в военном лагере знатные и благородные люди становятся более доступными и открытыми для встреч, я, со своей стороны, не могу ни на что пожаловаться – так эти люди со мной любезны. Не было еще случая, чтобы лакей не пустил меня на порог, если мне захотелось нанести кому-нибудь из них визит. Высочайшие из принцев сами иногда посещают мое бедное пристанище, чтобы отобедать в моем обществе. Должен сказать без хвастовства и чванства, что это обходится мне порою в двадцать фунтов ежедневно. Уверен, что кое-кто из собравшихся здесь помнит, какое изысканное общество лордов ужинало со мной в прошлом месяце. Думаю, вам также известно, что кое-кто из них заработал на этом два или пять фунтов».
За такими разговорами прошел наш обед. Когда стол убрали, один из слуг принес великолепное серебряное блюдо, наполненное игральными картами и костями.
«Прошу вас, – обратился к гостям хозяин, – выбирайте, кому что по вкусу. Вот мои двадцать фунтов, выигрывайте, и они ваши».
Все присутствующие разделились. Кто-то стал играть с хозяином в кости, другие же принялись за новую игру, которая называется «примеро».
М.: – А ты чем занимался в это время?
Р.: – Они стали убеждать меня сыграть в кости, говоря, что не пристало джентльмену сторониться общества игроков и не поставить свои двадцать – двадцать пять крон. Но я сослался на неумение. И хозяйка дома сказала, что я не должен оставаться без дела, тогда как все другие заняты, и мы принялись играть в сонт, что обошлось мне значительно дешевле.
М.: – И как же дальше развивались события?
Р.: – Проиграв около двадцати или двадцати пяти шиллингов, я вышел из игры. Игроки в кости продолжали без устали, начиная все новые и новые партии. Один или двое уже получили полное причастие, и у них больше не осталось денег, поэтому они тоже выбыли. В конце концов, когда пришла пора прощаться, меня никак не хотели отпускать, чтобы я не нарушил компанию, и мне пришлось оставить хозяину дома кольцо в залог того, что я приду к ужину. Одним словом, с той самой поры, как я познакомился с этим человеком, я мало времени проводил в каком-нибудь ином месте, кроме его дома. Мне так по вкусу пришлись и угощение, и питье, и комната, что я не спешу менять их на что-нибудь другое.
М.: – И что же, все это бесплатно? Ты даже не платишь за стол?
Р.: – Совершенно бесплатно. У нас, однако, есть такое правило, что каждый, сдавая карты в первый раз, должен опустить в общую копилку одну крону. Эти деньги идут на хозяйственные нужды.
М.: – За эту цену можно получить хорошую порцию старого доброго жаркого.
Р.: – Воистину, для того, кто готов сорок фунтов пустить на развлечения, такая плата за хороший стол вовсе не обременительна. Кому суждено проиграть сотню-другую крон, не станет печься об одной лишней, те же, кто выиграет, должны быть сущими скрягами, чтобы пожалеть такую малость.
М.: – Все ли из тех, кто там собираются, участвуют в игре или же кому-то удается откупиться?
Р.: – Те, кто не хочет делать ставки в азарт, играют в мам-шанс на свою крону [19] [19] Азарти мам-шанс– игры в кости.
[Закрыть]. Одни выигрывают, тому же, кто проиграл, приходится платить вдвойне. Мы никогда не забываем внести свою лепту в хозяйственные расходы, да это и понятно, потому что средства тратятся не только на закупку припасов, на содержание изрядного числа слуг, на бой посуды и на столовое белье, но, кроме того, нашему хозяину приходится платить двадцать или даже сорок фунтов за то, чтобы составить нам компанию.
М.: – А ты как проводишь время? Ты что же, так поднаторел в азартных играх, что можешь составить им достойную компанию?
Р.: – Почему бы и нет? Какая трудность в том, чтобы сделать свою ставку или запомнить два-три шанса? Но, откровенно говоря, сам я играю немного, разве что в карты, а в остальном я всегда предпочитаю составить пару с нашим добрым хозяином, чтобы наши интересы совпадали.
М.: – И каковы же твои успехи?
Р.: – Меньше чем хотелось бы. Ты мне друг, и я буду с тобой откровенен, за последнюю неделю я проиграл сорок фунтов. Должен сказать тем не менее, что совершенно не жалею об этих деньгах, ибо получил от игры истинное удовольствие. И скажи, кто бы ни согласился рискнуть двадцатью фунтами ради такого пристойного общества, где грубого слова не услышишь? А если повезет, из сорока фунтов может получиться и вся сотня, мне такие случаи известны. А еще я видел, как один человек начинал играть с пятью сотнями земельных марок. И вскоре, не успел еще кончиться год, как он был готов продать все, что имел, хотя бы и земельные наделы, если бы они у него были.
М.: – Да, всякое бывает.
Р.: – Этому человеку очень не повезло, едва ли такое невезение случается чаще чем раз в сто лет.
М.: – Это всего лишь одна возможная точка зрения. Я вижу подобные происшествия ежедневно, хотя, вероятно, и не столь ужасающих размеров. Ты же, как я погляжу, еще совсем новичок в таких делах и самый гнусный обман готов принять за проявление чистейшей искренней дружбы. Ты уже попался на удочку, и не пройдет и нескольких дней, как все твои старания и труды последних лет пойдут прахом. Из дружеских чувств, кои я к тебе питаю, а также из глубокой ненависти к обманщикам я не могу не открыть тебе глаза на те хитрости и фокусы, к которым обманщики весьма часто прибегают при игре в карты или кости. Я покажу тебе всю подноготную, но не для того, однако, чтобы ты перенимал этот пример, но для того, чтобы знал о расставленных силках и ловушках.
Р.: – Я тебе искренне признателен за столь любезное предложение и буду рад узнать про возможные трюки на тот случай, если вдруг злая судьба когда-либо приведет меня в общество нечестных людей. Но в то место, где бываю я, являются лишь люди весьма почтенные и уважаемые. Одни приезжают на богато запряженных мулах, других привозят удобные наемные экипажи. Такие люди, сдается мне, и за сотню фунтов не согласятся прибегнуть к шулерству.
М.: – Знаешь, давай об этом предмете поговорим после, когда тема разговора сама приведет нас к интересующему вопросу. Пока могу только сказать, что едва лишь ты заговорил о своем новом знакомстве в соборе Св. Павла, как я сразу понял, что сети, в которые должны попасться твои денежки, уже расставлены.
Р.: – Если это так, то я уже и в себе самом должен сомневаться, настолько честный и благопристойный вид имеет все происходящее.
М.: – Послушай же, что я тебе расскажу. Во всем мире, пожалуй, не найдется человека, который имел бы подобный опыт в собственной жизни, но благодаря книгам мы можем сравнить наши дни с более древними временами и легко заметить многие перемены. Так же как время сейчас стремительно бежит вперед, набирая скорость, так и разум, в старые времена свойственный лишь немногим, сумел с течением лет пустить столь обширные корни, что сегодня мы видим все новые и новые его ростки в самых неожиданных уголках. Чтобы доказать свою мысль, приведу лишь один пример из множества подтверждающих верность моего предположения. Возьмем латинскую и греческую историю. Известно немало случаев, когда добропорядочные правители запрещали в своих странах игру в когти как незаконную или же подвергали ее приверженцев жесточайшим гонениям. И это притом, что в дни наших прадедов и слыхом не слыхивали о таких хитростях и плутнях в игре, которые в наше время стали повсюду обычным делом. Также и Ходж Сеттер, человек, по имени которого видно, какого мнения придерживались о нем те, кто его знал, сорок лет назад был столь сведущ и искусен в хитростях и коварстве игры, что, как говорят, не имел в этом деле себе равных. Теперь же, на закате лет, он сильно уступает молодым соперникам, и я лично знаком более чем с двадцатью из тех, кто легко его одурачит, кто и в мыслях своих не станет называть его искусным игроком. Еще двадцать лет назад тех, кто добывал себе средства к существованию игрой и шулерством, можно было перечесть по пальцам, их не хватило бы, чтобы составить команду и для небольшой потасовки. А по своему богатству и положению все они, как и Ходж Сеттер, недалеко ушли от нищих и бродяг. А в наши дни так низко пали нравы и так разгулялась несчастная братия, не ведающая истины и правды, что из одних только игроков в кости легко составится целая армия. При этом все они нарядно разодеты, богаты и без стеснения навязывают свое общество тем, кто стоит по положению значительно выше их, при всякой удобной возможности стремясь проникнуть в частные владения и в личную жизнь благородных джентльменов. Поэтому можно с уверенностью заключить, что на одну только помощь своих высокопоставленных друзей эти люди не могли бы вести столь роскошную жизнь, к коей они имеют привычку, они и сами зарабатывают своим ремеслом немалые средства. Они всегда щегольски разодеты, сияют, как звезды на небе. По ночам они предаются разгулу, кутят под звуки фанфар, днем же выманивают у джентльменов их фамильные богатства. Одним словом, их процветание можно сравнить с развитием порядочных и либеральных наук, которые произросли из весьма грубых и неблаговидных занятий. Потом же, через старания и усердие честных людей, занятия эти мало-помалу облагораживались и достигли наконец совершенства. Так и в нашем случае, обыкновенное воровство и обман, основывающийся на парочке-другой немудрящих приемов, в течение нескольких лет вырастают в особую область истинного искусства, коему свойственны свои специальные понятия и правила и коему служат многие и многие, все равно что грамматике, логике или любой другой почтенной науке. И пусть не покажутся тебе мои рассуждения странными, потому что подобные истины не очень-то широко известны. Ибо в этом ремесле есть одно непреложное правило: если обман или плутовство раскроется хотя бы однажды, урон будет нанесен всему шулерскому цеху. Главный их закон – держать свои занятия в строжайшем секрете, добиваясь тем самым той же цели, что и какой-нибудь прохвост, набившийся в попутчики к простофиле в дальнем путешествии, – разбойник всю дорогу его развлекает баснями, а потом, добравшись до уединенного и глухого места, с легкостью набрасывает сзади ему на шею удавку. Также и шулеры в любом обществе, скрывая от посторонних свои истинные намерения, стараются вести себя любезно и сохраняют пристойный вид, тогда как сами заняты при этом весьма неблаговидными тайными делишками. Для своего хитрого ремесла они выбрали название «мошенники», переняв это слово от адвокатов, разбирающих дела о помещичьем имуществе.
