Текст книги "Пророчица святой горы"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

КЛАУСЪ ШТЕРТЕБЕКЕРЪ,
могущественный Владыка Морей
Выпуск 12
Пророчица святой горы

ГЛАВА I. Роковое падение

После того как Штертебекер освободился из клетки на башне Касбы в Марокеше и хотел спуститься по веревке, привязанной к клетке, преследовавший его яничар пересек веревку, и он полетел в зияющую под ним пропасть.

Крики разочарования и триумфа последовали за этим страшным падением.

Видя сначала, что пленник бежит, минуя ожидавшей его страшной кары, яничары яростно заревели. Но тотчас же последовал ликующий крик победы, яничар перерезал веревку, отправляя беглеца на верную смерть в бездну.

Верный Самбо ни секунды не спускал глаз с своего повелителя, висевшего между небом и землею.

С ужасом заметил он, как палачи Мулей Сулеймана, эти тигры в лице человеческом, осыпали его любимого господина градом стрел и пуль.

Сердце его сжималось от страха; он молился Штертебекеру как высшему существу и с радостию заметил, что последний миновал опасность со стороны яничар.

Вдруг он увидел, как один из отважных яничар пролез в клетку и с ловкостью кошки просунулся сквозь прорезанное в ней отверстие.

Сабля сверкнула в воздухе… крепкий удар… веревка рассечена… Штертебекер потерял точку опоры и летит в бездну…

Но Самбо, несмотря на это страшное видение, которое другого повергло бы в оцепенение, ни на секунду не потерял присутствие духа. С неимоверной силой он так сильно рванул конец веревки в сторону, что падающее тело описало полукруг, вместо того, чтобы упасть по вертикальной линии.

Штертебекер также не терял духа. Чувствуя этот мощный толчок в сторону, он посмотрел под собою вниз и заметил что-то блестевшее при лучах солнца; это была поверхность воды, простиравшаяся до подножия Касбаской скалы.

Теперь ему стало ясно, зачем Самбо отвлек его в сторону. Он, Штеребекер, должен упасть в воду, которая смягчила бы тяжесть его падения. Вода значит была глубокая, потому что падение происходило с колоссальной высоты.

Нужно было только попасть в воду прямо. Для этого Клаус вытянулся в струну, ноги вниз, голову немного назад, а руки поднял над головой кверху.

Так он прошумел вниз.

Само собою понятно, что все это совершилось гораздо быстрее, чем это возможно описать; все падение продолжалось только несколько секунд.

Виталийский король попал в воду и поднял целую тучу брызг, через некоторое время он опять всплыл на поверхность, не потерпев никаких повреждений.

Самбо со сдержанным дыханием следил за всем этим. Этот умный мальчик, предвидя, что с Касбы начнется погоня, когда бегство будет обнаружено, приготовил все необходимое.

Бегство должно было возможно скорее начаться, и нужно было возможно больше препятствий поставить преследователям в дорогу, – по тому соображению, что собаки Мулей-Сулеймана представляли здесь опасных врагов.

Во-первых, они бы наверное догнали беглецов; и во-вторых, нагнав свою добычу, их кровожадность не знала бы границ.

Вода, омывавшая подножие Касбаской скалы и оказавшая Штертебекеру такое чудесное спасение, было озеро большой глубины, образовавшееся от реки Вади Тензифт, которая брала начало в ближайших горах, протекала около Марракеша и вдоль западного берега Африки и, наконец, впадала в Атлантический океан.

На это Самбо рассчитывал. Через Тензифт был мост только далеко внизу. Если же кто-нибудь хотел перейти на другой берег, должен был употребить лодку, которых тут было много.

Но умный мальчик ночью всех их отвязал и погнал от берега.

В озере также было достаточное течение, чтобы отвести лодок, которых Самбо провожал еще сильными толчками.

Только одну из лодок, самую легкую, мальчик оставил, и в ней он теперь со всеми силами летел к плывшему в воде Штертебекеру.

– Великий повелитель вступит в каик (лодку), Самбо должен скоро грести, Самбо некогда целовать ноги повелителя. После целует ноги – много очень! Теперь грести! Также повелителю грести – много очень! Лягавые собаки придут, много очень собак!

Штертебекер понял всю опасность положения. Он понял, что у них должна быть только одна мысль – бежать.

Поэтому он схватил лежавших в лодке двух весел и так сильно рванул ними в воде, что Самбо покатился на дно лодки и с удивлением смотрел на могучие удары весел своего господина.

– Го! великий повелитель много очень грести умеет, много, много очень, больше Самбо. Великий повелитель все может! Великий, великий господин!

Клаус улыбался.

– Ты бравый парень, Самбо, – сказал он, – и я эту твою услугу, конечно, не забуду; потому что без твоей помощи эти кровожадные негодяи там наверху тешились бы теперь моими муками и вдыхали бы с наслаждением запах моего жареного мяса. Пока прими мою словесную благодарность. Но теперь давай грести, тут дело жизни.

– Го, яничары не поймают, если повелитель так много очень гребет. Каик очень скоро, много скоро.

– Но лягавые собаки, Самбо! Негодяи пустили их по нашему следу, слышно уже их лая. Смотри, там несется вся свора!

Самбо посмотрел по указанному направлению и действительно увидел всю свору собак, гнавшихся за ними с Касбы. Однако, расстояние было еще слишком велико, потому что дорога пересекалась отвесными скалами и приходилось их обойти, что страшно увеличило путь.

Поэтому потребовалось бы еще много времени, прежде чем собаки настигли бы их. Между тем лодка, гонимая Штертебекером, летела стрелой и выиграла уже очень большое расстояние.

Клаусу только жалко было, что лодка не была немного крепче устроена. Он не мог употребить всю свою силу, потому что иначе весла его, и так уже гнувшиеся каждый раз, как хлыстики, совсем бы разлетелись на куски.

Теперь можно было видеть также и яничаров, вылетевших из ворот крепости. Хотя они гнались бурным галопом, какой только позволила крутость скалы, однако догнать собак им было невозможно.

ГЛАВА II. Погоня лягавых собак

С некоторым удивлением Штертебекер заметил теперь, что побег Самбо направил не по течению, а против него.

Прорезали уже поперек все озеро и теперь входили в реку Вади Тензифт, впадавшую тут в озеро. Течение было довольно сильное и нужно было напрягать большие силы, чтобы преодолеть напор воды.

Если бы поехали вниз по течению, то гораздо дальше ушли бы. Против врагов, преследовавших на суше, это много значило.

Когда Штертебекер обратился к своему верному другу, работавшему в поте лица, с вопросом относительно этого, тот ответил:

– Вади Тензифт выше много лучше. Там узкие ущелья; ни человек, ни лошадь, ни собака не могут подойти к Вади. Скалы крутые, у самой воды. Люди не могут видеть каик с берега.

– Это очень хорошо, – возразил Штеретебекер. – Но таким образом мы углубляемся все более в материк, вверх в горы. Куда поведешь ты меня? Разве ты думаешь, что там мы вне опасности?

– Если достигнем Тизи-у-Телует без лягавых собак, тогда – да, великий повелитель.

– Тизи-у-Телует? Что это такое?

– Тизи-у-Телует это…. Тизи-у-Телует это есть… Это такое, что Самбо не знает по-испански.

– Это дуар (деревня)?

– Нет, это не дуар, не город, не лес.

– Может быть – река, озеро, гора?

– Нет, другое от горы! Между горами, направо горы, налево горы, посередине Тыаи-у-Телует.

– Понимаю. Ущелье значит, прорез между горами?

– Да! Ущелье! Ущелье! Верно! Тизи-у-Телует – это ущелье. И по этому ущелью течет Вади Тензифт. Идет с святой горы Джебль Сагру.

– Ах, ты туда хочешь, к Мудрой Мириам?

– Да! Там хорошо, великий повелитель. Мулей-Сулейман не идет туда. Собаки тоже не идут туда, там горячая вода. Вода кипит.

– Ты хочешь сказать, вода так горяча, как кипяток!

– Да, великий повелитель. Много очень горячая. Нехороший человек упадет и умирает в горячей воде; много очень мучается. Только кости остаются.

– Разве нехорошие люди сами падают в горячую воду? Или их может быть вталкивают туда? – спрашивал Клаус.

– Злые духи! Много очень злых духов, называются джинс, хватают нехорошего человека за ноги, бросают в воду, должны умереть.

– А кто говорил тебе, что я также не злой человек? – плутовски спрашивал Клаус. – Если вот меня джинсы схватят за ноги и бросят в кипящую воду? Что тогда скажешь?

– Ах! Великий повелитель не злой человек, никогда не злой человек! Великий повелитель хороший человек, много очень хороший человек! Джинс ничего не делает хорошему человеку!

– Ты имеешь доверие ко мне, мой мальчик. И ты не обманешься. Меня злые духи за ноги не схватят. Но меня очень радует, что ты имеешь столько самоуверенности в себе самом. Если бы ты не чувствовал себя безвинным, ты не осмелился бы приблизиться к святой горе. Ты добрый, верный мальчик.

Самбо улыбнулся во все лицо. Оно положительно вытянулось в ширину, как будто оно было из каучука и было прижато снизу и сверху. Его глаза, своим белком резко выделявшиеся из черного лица, подернулись влагой. От заявления Штеретебекера, которому молился, он был глубоко тронут и, почти всхлипывая, сказал:

– Самбо верный, Самбо хороший, Самбо не злой человек. Самбо любит великого повелителя.

Оба беглеца во все это время напряженно гребли и ни разу не прервали свою работу.

Вади Тензифт образовал много изгибов и имел весьма сильный спад. Нужно было поэтому напрягать неимоверные усилия, чтобы двигаться вперед.

И все эти мучения перенес неутомимый Штеретебекер, хотя он уже в течение более двадцати четырех часов ничего во рту не имел, за исключением глотка воды, которым воспользовался при своем падении с башни.

Верный Самбо и этого не упустил.

Теперь въезжали в теснину, глубокий прорез в скалах, окруженный с обеих сторон вертикально спускающимися к воде стенами.

Тут невозможно было достичь с берега, и Самбо, который от чрезвычайно напряженной работы почти задыхался, направил теперь лодку в маленькую бухту и прикрепил ее веревкой к выступу скалы.

Теперь мальчик достал из задней части лодки мешок, в котором Штеретебекер нашел не только обильное количество плодов, но также кинжал и Бог весть откуда взявшаяся, заржавевшая сабля; она не была африканского производства.

Для первого шага это все таки было некоторое вооружение, а обед из плодов был даже больше чем достаточный.

– Мы долго тут не должны оставаться, – сказал Штеретебекер к Самбо, в большом душевном спокойствии, с открытым ртом осматривавшему своего нового господина.

Все на Штертебекере вызывало изумление негритянского мальчика. Он глядел на белого великана в пестрой рубахе, несколько потерпевшей уже во всех этих приключениях, и он казался ему существом иного мира.

– Должны здесь ждать, великий повелитель! Собаки придут. Потом плохое место! Лучше здесь! Можем тут хорошо защищаться. Всех убить! Великий повелитель силен, всех много очень убьет!

Самбо был прав. Издалека доносился уже лай своры.

Лягавые собаки, значит, очень быстро пробежали это громадное расстояние. Но объяснилось это просто тем, что собаки не везде следовали по изгибам реки, а по суше миновали их и бежали прямым путем.

Плывя в воде, они бы так скоро не успели.

Клаус испытующе осмотрелся кругом.

Действительно! Место избранное Самбо, для защиты, было прекрасное. С трех сторон лодку окружали крутые стены скал.

Только четвертая сторона оставалась свободной для нападения. Но здесь вода была очень глубока и гонима сильным течением, так что нападавшие должны были плывя бороться с напирающей водой.

Что их боевая сила от этого много теряла, было ясно, как день.

Клаус решил поэтому ожидать тут быстро приближавшихся собак.

Вот показывались они уже в воде. Они плыли, работая передними лапами и держа головы с кровожадными глазами и оскаленными зубами над водой.

Их было около сорока штук. Остальные почему-то остались; все-таки это тоже значительная сила.

ШІтертебекер решил сам драться с этими зверями и запретил Самбо участвовать. Он не хотел поставить мальчика в опасность быть вытащенным этими яростными животными за борт.

Видно было, что Самбо нелегко было оставаться пассивным наблюдателем. Но против воли «Великого повелителя» он не смел идти.

Он только приготовил кинжал и саблю, потому что Штертебекер схватил в руки весло и стал в носу лодки.

Теперь приближалась первая собака настолько близко, что можно было достать ее веслом.

Страшный удар Штертебекера разбил животному череп, так что оно без всякого звука погрузилось в глубину.

В следующий момент, однако, было уже их большее число около лодки.

С поднятым веслом Штертебекер отразил животных, в то время как Самбо защищал себя мечом.

Градом падали тяжелые удары виталийского короля, и куда он ни ударил, там оказалась кровавая голова.

Однако число подплывавших псов становилось все больше и больше. Сколько не убивал Штертебекер, все таки подоспевшие другие собаки добрались уже до самого края лодки.

Теперь Самбо не мог уже так хладнокровно относиться к этому. Схватив по примеру Клауса весло, он грянул на свору псов.

Оба борца все-таки не были в состоянии отразить такое число животных, некоторые из которых полезли теперь в самую лодку. В момент Клаус почувствовал нападение и сзади.

Собаки яростно напирали и вскоре причинили Штертебекеру несколько значительных ран. Счастье Штертебекера, что он носил такие высокие сапоги. Они были из толстой кожи и оказали упорное сопротивление зубам бешеных псов.

От налезавших в лодку собак первая начинала погружаться в воду. В этот момент Самбо направил чрезвычайно тяжелый удар на одну собаку, бывшую в воде.

Тут мальчик потерял равновесие и упал в воду.

– Великий Боже! – вырвалось невольно у Клауса, – Несчастный погиб!

Однако, ни минуты не задумавшись, хотя в него самого вцепились уже пять зверей своими острыми зубами, прыгнул в воду, захватив с собою, вместо весла, меч.

Самбо был уже потащен зверями под водой, и Штертебекер опустился за ним.

Страшная борьба разыгралась теперь в этой водяной глубине.

Не обращая внимания на вцепившихся в него псов, он сперва ударами кинжала освободил Самбо от его мучителей.

Вскоре вода кругом окрасилась в пурпурный цвет: Штертебекер своим мечом образовал много бьющих кровью фонтанов под водой. Исполненный святым гневом, он только думал об одном, чтобы чтобы возможно скорее освободить Самбо от его бульдогов.

Один за другим эти опасные псы погружались в глубину. Но наступление все новых продолжалось, как бы не было этому конца.

Хотя Штертебекер уже отправил около шестнадцати этих упорных животных ко дну, но все-таки около тридцати все же осталось.

Ему нужно было каким-нибудь способом освободиться от этих врагов.

Самбо лишился чувств; это Штертебекер сразу заметил. Это имело свои преимущества, он мог оставаться дольше под водой, так как не дышал.

Штертебекер схватил мальчика под левую руку и, задержав дыхание, опустился под воду. Псы были поражены, видя, как оба их врага бесследно исчезли.

Как известно, собака не может плыть под водой и также ничего не может там видеть. Но очень скоро они почувствовали своего врага, но тогда, когда было уже поздно.

Штертебекер, плывя под водой, ударял собак кинжалом между ребер, после чего они моментально погружались в воду, не увидев даже, откуда удар.

Он нарочно плыл вниз по течению и только на большом расстоянии от лодки всплыл на поверхность, чтобы запастись воздухом.

Как только собаки его заметили, все бросились в его сторону. Но Клаус снова исчез под водой и, плывя теперь против течения, снизу убивал одну за другой собак, пришедших ему навстречу.

Этим он выиграл то, что освобожденный от собак, он еще успел вернуться с бесчувственным Самбо обратно в лодку.

Из собак осталось немного в живых. Но они отказались уже нападать. Плывшие по течению убитые животные как нельзя понятнее говорили им оставить эту опасную игру своей жизнью.

Оставшиеся звери обратились в бегство. Теперь Штертебекер мог беспрепятственно заняться Самбо. Он получил много кусанных и царапанных ран, но вскоре однако открыл глаза.

Со слезами в глазах он схватил руку Клауса и покрыл ее жгучими поцелуями.

– Великий повелитель Самбо спас жизнь! Самбо никогда не забывает, никогда! Самбо верный великому повелителю до самой смерти, до много очень смерти!

Штертебекер погладил храброго мальчика по его курчавым волосам и, против обыкновения, оставил мальчику свою левую руку, потому что он видел, что для него это большая радость суметь выразить свою благодарность Штертебекеру, которому он считал себя очень обязанным.

ГЛАВА III. В борьбе с яничарами

Самбо очень скоро оправился от своих ран, на которые он не обратил внимания. Клаус удивлялся мужеству негритянского мальчика, не издававшего ни малейшего стона, хотя некоторые раны были довольно значительны и наверное причинили ему весьма чувствительную боль.

Негритянский мальчик, однако, сейчас же схватил в руки весла и сказал:

– Нужно много очень спешить, великий повелитель. Придем к плохому месту, очень… очень… очень… не могу на испанском. Вода не глубокая, вода малая, много малая вода.

– Ты думаешь, мелкое место, где на нас могут нападать.

– Да! мелкое! Место мелкое! Много мелкое! Вода мелкое, берег мелкое! Яничары могут лодку войти. Яничары едут скоро, много скоро!

Штертебекер не терял ни минуты. Лодка летела снова вверх с новыми силами. Во многих местах река была настолько узка, что даже не могли работать веслами.

Тут приходилось толкать веслом о скалистые стены.

Снова оба друзья работали отчаянно. Дело шло тут о жизни, кто раньше достигнет опасное место.

Теперь река выступила из скалистой теснины, в которой до сих пор текла. Здесь приходилось бороться с сильным течением, с водопадом, усеянным большими камнями, между которыми вода с шумом прорывалась вниз.

Неимоверных усилий стоило нашим героям преодолеть этот напор воды.

Самбо выказал при этом необыкновенную ловкость. Прыгая с одного камня на другой, он ловко направлял лодку вверх с большим искусством.

Клаус помогал ему.

– Яничары! – внезапно вскрикнул Самбо.

Его черное лицо не позволяло видеть, побледнел ли он, но голос его дрожал.

– Не лучше ли сделали бы мы, если б оставались в нашей теснине? – спрашивал Клаус, не прерывая своей работы.

– Нет, великий повелитель! яничары бросали бы сверху камней, много большие, и разбили бы лодку. Много очень опасно.

– Гм! – бормотал Штертебекер, поняв всю верность этого. – Ты прав. Но если яничары догонят нас на этом месте, тогда мы погибли. При моем плохом вооружении я могу повалить десять из них, но тогда я должен пасть. Сила очень большая. Их также трудно победить потому, что они все носят панцыри, почти защищающие их от ударов.

– Яничары еще далеко! Только один далеко впереди всех, комендант дворца. Имеет лучшего коня. Мы должны много очень грести, тогда мелкое место за нами, прежде чем яничары нас догонят.

– Но мелкое место ведь тянется далеко вперед! Невозможно, чтобы мы достигли ту теснину прежде, чем яничары. Смотри! Они носятся, как бешеные!

– Потому знают крайний момент! Иначе не поймают. Опасное место не так далеко, как смотрит, потом ил! Яничары утонут до горла в… в… не знаю на испански.

– В болото?

– Болото? Да, да, болото, болото!

– Ну хорошо, понимаю. Теперь вперед что есть силы!

Оба друзья гребли теперь, напрягая невероятные усилия. Вода хотя была мелка, но позволяла однако работать веслами.

Последние под страшным напором гнулись, как соломинки, и лодка летела стрелой.

Оба гребца хорошо видели со своего места гнавшихся за ними яничар.

Всадники были еще довольно далеко, и трудно было еще различить их. Они поднимали целое облако пыли, из которой время от времени блеснул шлем, изогнутая сабля или чешуйчатый панцырь.

Впереди всех летел единственный всадник, В нем можно было узнать начальника дворцовой охраны, потому что его шлем и панцырь блестели желтей; они были позолочены.

По-видимому, начальник яничаров решил во что бы то ни стало догнать беглецов. Хотя бы пришлось замучить коня до смерти, лишь бы не вернуться в Касбу без белого пленника.

Последнее все равно значило для него смертью.

– Должны грести! Должны грести! – задыхался Самбо, по-видимому терявший последние силы.

Штертебекер был того же мнения и всеми силами налег на весла.

– С дворцовым комендантом мы уже справимся, – утешал Штертебекер своего черного друга, – и прежде чем остальные догонят, мы достигнем уже болото, где мы в безопасности?

Самбо только кивнул головой. Он не мог больше отвечать. Все свое дыхание он употребил для работы.

Яничары начали теперь отставать, что беглецы не замечали. Их лошади были измучены этой адской кавалькадой.

Один только начальник, сидевший на очень дорогом коне, продолжал погоню со страшной быстротой. Он ни разу не оглянулся к своим, а все шпорил своего вороного.

Кровь целыми ручьями лилась теперь с боков этого благородного животного, так глубоко всаживал всадник свои шпоры в мягкое тело.

– Опусти весла, Самбо! Я буду работать за двоих! – крикнул Клаус мальчику, видя, что тот не в состоянии больше грести. От потери крови он ослабел больше, чем ожидал.

Самбо слушался. Больше он не мог. Истощенный, он бессильно опустился на дно лодки.

– Еще немного грести, повелитель, много мало, тогда болото. Самбо больше… не может; Самбо верный… но больной.

Штертебекер удвоил напряжение.

Трах! – вдруг сломалось одно весло.

Клаус бросил оба куска весла в воду, кто знает, к чему они могут пригодиться.

Он схватил одно из весел Самбо, желая заменить сломанное. Но это оказалось гораздо короче, и ему пришлось и другое весло заменить.

Драгоценное время между тем терялось. Ход лодки теперь также замедлился, так как с короткими веслами нельзя было развить прежнюю быстроту.

Поэтому всадник все более приближался.

Штертебекер увидел, что дальнейший побег невозможен, и решил тут же встретить врага, хотя условия были весьма неблагоприятны.

Все его вооружение состояло из старой полузаржавленной сабли и меча. Соперник же имел с собою целый арсенал оружия; потому что кроме могучей сабли, рукоятка которой была украшена драгоценными камнями, за поясом у него заткнуты были два замечательной работы пистолета и за спиной у него висел стальной лук и большой запас колоссальных стрел.

Штертебекер направил лодку к берегу; он желал иметь под собою твердую почву.

Тут и начальник яничаров успел подлететь.

Однако он остался на почтительном расстоянии от берега.

– Сдавайся, христианская собака! Брось свое оружие и ползи в прахе к моим ногам, жаба! – ревел африканец Штертебекеру. – Ты погиб!

– Хвастун! – загремел Штертебекер. – Подойди поближе, тогда я отвечу тебе. К сожалению, не имею оружия, с которым мог бы сражаться с тобою на том расстоянии, которое ты избрал себе.

– Разве считаешь меня ослом, кормящимся чертополохом? На колени падай, или мое оружие научит тебя быть послушным.

– Трус! – скрежетал Штертебекер, видевший, что араб не пойдет на рукопашную схватку.

Ничего не вышло бы, если б он выпрыгнул из лодки и напал бы на араба. Тот просто завернул бы коня и убежал бы.

Но начальник яничаров не медлил начать бой. Он вынул из-за пояса свои пистолеты и выстрелил из них на Штертебекера.

Но без успеха. Пули просвистели над головой того, в которого были направлены.

Это нисколько не раздражило араба; он также не стал теперь снова заряжать пистолет, а снял с большой ловкостью лук с колчаном со спины.

Вот зажужжали одна за другой стрелы, и Штертебекеру оставалось только быстрыми движениями миновать смертоносных стрел.

Оказалось, что начальник искусно прицеливался, и потому Штертебекер решил бежать лодкой отсюда, так как яничары между тем стали приближаться.

С силой он уперся веслом в берег и не обращал внимания на стрелу, которую араб целил в него.

Лук зажужжал от спущенной стрелы и резкий крик огласил воздух: комендант попал в цель. Левая рука и плечо Штертебекера были пронизаны стрелой. Кровь забила фонтаном из ран, куда она засела.

Стрела, так сказать, крепко прилепила руку к телу.

Самбо тоже вскрикнул.

С ужасом заметил он, как его «повелитель», обливаясь кровью, рухнулся на дно лодки.

Утомление вдруг исчезло у него. Гнев за поранение своего господина возвратил ему прежние силы.

Он нагнулся в дно лодки и взял оттуда какой-то предмет – это был кусок кожи. Он схватил ее известным приемом правой рукой, вложил туда камень, все вместе завертел над головой с поразительной быстротой и вдруг выпустил один конец кожи из руки, он остановил ее в вертикальном направлении.

Начальник яничаров зашатался в седле и грузно упал на землю, обливаясь потоком крови. Камень, брошенный негритянским мальчиком, попал ему в лоб.

– Он отправляется в Джегенну! – ликовал Самбо. – Но теперь вперед, много скорей! Яничары приближаются!

– Ломай стрелу посредине и вытащи оба конца из ран, – сказал Штертебекер вместо всякого ответа.

Самбо повиновался. Скоро исполнив приказание, он затем схватил весла и заработал ими, как совершенно свежий человек.

Клаус так же помогал. Вооружившись своим уцелевшим веслом, он становился на задней части лодки и здоровой рукой то и дело толкал в мелкое дно реки.

Теперь яничары нагрянули с шумом.

Увидев утопавшего в крови своего начальника, они издали страшный крик ярости, по пока они носились около предводителя, они теряли драгоценные секунды – лодка с беглецами успела тем временем порядочно удалится.

– Они идут, – бормотал Штертебекер, когда черная банда двинулась, чтобы продолжать погоню.

– Придут поздно! – улыбался Самбо, с которого пот крупными каплями катился по лицу. – Придут поздно! Здесь болото!

Он указал по обе стороны реки, где было болото, но мало отличалось от остального берега.

Самбо, прекрасно знавший свое дело, перестал теперь грести и стал в лодке. Он делал это для того, что бы сманить яничаров, не хорошо знавших эту местность, в свою западню.

Яничары галопировали всеми силами. Раздался крик триумфа, они верили, что беглецы теперь уже не уйдут от них. Ведь они были недалеко от них, а река в этом месте так мелка.

У-у! как они бросились в реку за манившей их лодкой. Замечательную картину представляла собой эта хорошо выезженная, богато вооруженная кавалькада, панцыри и шлемы которой блистали на солнце.

Слишком рано ликовали они.

Первые всадники, достигшие обманчивую почву берега, сразу утонули в это болото.

Лошади их в страхе заржали; они знали, что тут уже нет спасения.

Но чем сильнее они действовали ногами, чем скорее они хотели освободиться от этой массы, тем скорее они тонули в глубь.

Дикие проклятия раздались теперь, громкие угрозы и ругательства посыпались.

Но это ничего не помогло яничарам. Кто раз попал в это болото, безнадежно погиб. Почти половина этих всадником погибла в этом месте.

– Жаль красивых животных! – бормотал Клаус Штертебекер. – Эти черные негодяи, сидящие на них, давно уже заслужили смерть похуже.

– Много очень! – подтвердил Самбо, крепко кивая головой.

Несколько яничаров прыгали в реку, в надежде таким образом достигнуть до беглецов, но страшно ошиблись и поплатились за это своей жизнью потому, что дно реки тоже было болотное. Яничары потонули на глазах своих более осторожных товарищей, стоявших на берегу и поднявших при этом яростный рев.

Им осталось только ни с чем вернуться обратно. Из всех своих товарищей они могли взять с собою только одного коменданта. Он был мертв.