Текст книги "Утомительно помнить, что солнце заходит"
Автор книги: Автор Неизвестен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
89
Не бросайте на пол грязные носки!
90
Бывает или будет На то и Смерть с очаровательной улыбкой
Так долго ли мне на часах стоять Подпрыгивая пропуская стрелки
Может быть прогресс Швейцарский опыт он меня научит
91
Неровности
В равнинной местности оптимизм Заводится в гроздьях спелых, Но мы, снующие вверх и вниз, Привыкли в каменных стенах.
И обитателям впадин и Равнинного Тель-Авива От ясности и перезрелых дынь Приходится некрасиво.
Совсем не то в Иудейских горах, Где вечно, как заяц, скачешь, Где из окна – или просто страх, Или ничего не спрячешь,
Где все обидчики налицо И сами себе мешают, И молодое еще винцо Три года не разрешают.
x x x
Да даже и с сутью вовсю борясь, Мы строимся по рельефу, Как белый свет, образуя вязь Потертостей, – по вельвету.
В конечном счете, уже в трубе, Но помня, откуда дует, Мы дышим, хрипло твердя себе Проблемы не существует.
Так точка зрения, вредный тон, А может, и угол зренья, Влияют, как мало иное что, На наше мировоззренье.
И чья бы то ни была вина И/или же дурь тем паче, Проблема, пока не разрешена, Сама себе неудача.
И мы навряд ли пойдем на дно От тяжести лишних знаний В прозрачной морской воде, равно В прозрачности толкований.
92
Стансы (из Байрона)
Коль дома ты дела себе не найдешь Дерись за свободу соседей. В компании римских и греческих рож Прибьют, как героя трагедий.
Стараться за всех – куртуазнейший жест! Поймут и оплатят сторицей: Не мыльный шнурок – значит, рыцарский крест С улыбкой проденут в петлицу.
93
Край ледяных отрицательных бурь Не позволяет отделаться кашлем, Тут и чихнуть безрассудно и страшно Там через хворь вышибается дурь.
94
Что ж! Замечая в себе, что привычка – почти натура, Все же не сдаться совсем так уж на милость ее. А потому-то весьма полезны лесные прогулки, Цвет зеленый – для глаз, воздух хвойный – душе.
Плохо, что мы привыкли к твердым материалам. С детства биясь о них, твердеем и мы душой. Да и из города в город, не вдумываясь, поспешно, Плохо переезжать в два или три часа.
Зря мы дороги мостим и кичимся выплавкой стали. Дерево в голову входит, но не свинец и не дым, И на земле мы живем, и зерна в землю сажаем, А вот металл в нее можем лишь закопать.
95
Держался, как древний оплот, И верен был царскому дому Неужто от местных забот Я стану писать по-другому?
Великое дело насест, Будь это квартал или спичка Но и перемена сих мест Не стоит хорошей привычки.
96
Как на случайный свой ночлег Бродяга хилый и безродный, На старый снег ложится снег, Невозмутимый и холодный.
97
Затмение 11.11.86
Нечто новое в полумраке В этот час, по словам газет, Тень Земли по Луне. Нет, враки! Либо есть она – либо нет!
Ибо – логика или случай Разве видели вы хоть раз, Чтобы что-то плотнее тучи Отделяло ее от нас.
98
Уныло качаясь в седле Однажды от Падуи к Лидде, Решил я зачем-то себе, Что Бруно меня ненавидит.
Любя себя в эти часы, Я и не внимал подозренью, А ехал, кусая усы И мучаясь легкой мигренью.
И, вскоре вернувшись домой, Услышал, что волей момента И Бруно – усопший герой И Тассио – мне конкуренты.
99
Я ей представил сорок алиби, – Мог, – говорю, – и не жена. – До вас, как Каину до Авеля Мне дела, – говорит она.
100
Возможно ли – и все еще живой, И просто сбрендил, или сон приснился Я в отдаленном прошлом до такой Невозбранимой степени влюбился?
К стене прильнув, живот в себя вобрав, Морщинами и пальцами – без пыла, Но весь кошмар недавно испытав Чего еще, чтобы ты меня любила?
Проснуться, чтобы снова портить кровь? Три плодотворных вздоха или шага Я все на свете знаю про любовь, И более того – снесет бумага.
Сгораешь – и не знаешь, кто кого, Как будто встретил для второй попытки. Пускай она не стоила того, Я все равно нисколько не в убытке
Но сам не свой, и не о том ли речь, Что и не сбывшись, прошлое привьется. Но стоит ли теперь себя беречь? Ведь так обычно правда познается.
101
Кто ты
Как в длительный сумрак, в кусочек кожи Щекой и носом уткнулся я, И кто, как ты, раззадорить может, И кто ты, как не душа моя!
102
Писать На чистой, не последней, Беспредельной оттого странице,
А не на оставшейся Случайно в середине Чистой на две трети,
Ибо пишем мы вперед и впрок, Не как вода, Что, как известно, расширяясь,
При четырех примерно градусах тепла Свои внутри себя места Пустые заполняет
Поскольку человек От этого весьма Переживает, грустит И чувствует ужасно неуютно.
103
Я бы не признался, что это так Больше часа мрак и сон. Солнце взошло полчаса назад, Я вспыхнул и вел себя как дурак.
И я заметил, что снег пошел, Что только не рвется, где тяжело, И проще всего, я не знаю как, Повел бы себя живой осел.
104
Господь Бог – законодатель мод в любви, Но сегодня так, а завтра сяк не заставляет, И от усталости я не различаю, Кто справа от меня.
Чья идея Утром узнавать, Как провел ночь? Моя?
Каково! Мода на нижнее белье Не должна отставать От изяществ поз.
105
Я не заметил лето И осень прозевал, Но поменял квартиру.
В стекло уже стучито (Он зелен был и желт) Холодный тихий воздух.
Я помню снег в апреле, Как будто Бог отдал Команду канониру.
106
Что это, если не обман? Такая ноша рук не тянет, И парижанку не обманет Опаснейший из парижан.
107
Я еду домой, и меня везут. Поезд ли сонный, я ли сонный, И очень ли скучно считать вагоны, Но я забываю, зачем я тут.
Что же, усталость, тяжелый день, Вечер и масса другой работы, До или после. Ужасно лень Ехать. И тут застревает поезд.
108
Время стоит три рубля В час и даже больше. Поболтай о пустяках И не станет Польши.
109
Белесый столб трагического дыма, Порывом ветра сброшенного с крыш, Порывом ветра брошенного мимо Создание, которому ты мстишь.
Ты и сама отчаявшийся призрак, Висящий над кирпичною трубой. Твой громкий смех – одновременно признак Неважного владения собой.
110
Любить тебя по доброй воле, Страна, огромная страна, Одна из многих, где я не был.
111
Две строчки из Водтсворта
Сожалею о сказанном всуе, Но уверен, что встречу в раю Ту частицу мою, что ликует С песней, что превосходит мою.
112
Те, кто легко переносит жару, Мало страдают от скверной погоды. Я, как всегда, на работу беру Яблоки и минеральную воду.
Сколько часов у меня впереди! Сколько ни спи, я не справлюсь со всеми, Душно – и как его ни проводи, Скучное и неприятное время,
Но превосходно для пробы пера И вообще для смирения плоти. И вообще – отпускная пора Лучшее время в году на работе.
113
Довольно поздний час, но вовсе не темнеет, Волненье наряду с тоской мешает спать. И зеркало мое меня не разумеет, И кто еще придет меня поцеловать.
Легонько шевельнуть ногой под одеялом Неужто это все – и где мой прежний пыл? И те, кого я жду, появятся едва ли, А если бы пришли – как я бы их любил!
113
Сложишь старательно несколько строк, Вот они – насыпи и тротуары, Сядешь, вздохнешь, передвинешь листок Это, простите, уже мемуары.
Выйдешь на улицу с новой женой, Вишню сорвешь с нависающей ветки, Кончишь корпеть над последней главой Это уже путевые заметки.
Сонный пейзаж преломляет стекло, Сытый голодного не разумеет Значит, быстрее и лучше стареет То, что проходит быстрее всего.
114
Тут мы с тобою когда-то и жили, Что бы такое с собой унести... Выбор простой – унижение или Жуткую тяжесть с любовью в смеси.
115
Врезать ей как подобает Не поднимется рука, Ибо в ней души не чает Родственник издалека.
Вежливый и жадный с детства, Должен сдерживаться впредь. Ради видов на наследство И приходится терпеть.
116
Что доносит до нас перевод? Двуязычный, я в поле не воин. Несомненно, поэма живет, Но я ах как ее недостоин!
117
Исповедь
Что сам я в череде своих потерь? Ведь даже великан Пантагрюэль Ничтожен тем не мене – рядом с кучей Дерьма, произведенного за год.
Но он-то утешается хоть тем, Что много ест и много производит, И этот донельзя несчастный вид Расплата только за великолепье, Невзрачная изнанка, так сказать.
Но что я в череде своих потерь? Что мог бы съесть, и все-таки не съел, Что мог приобрести и зазевался? Ну, а о прочем лучше умолчать.
Чему, скажите, это монумент, Как именно не совести нечистой?..
А ну, представьте, как Пантагрюэль Стоял бы и безмолвно угрызался Над праздничной благоуханной кучей Другим произведенного дерьма.
118
Когда меня возьмут, и что со мною будет? Бесспорно, я умру от радостных вестей, Но только дай мне Б-г не обмануться в людях, А на худой конец поцеловать детей.
119
Мы до сих пор ущемлены В своих обыденных привычках И в мелких повседневных стычках Без объявления войны
Не прошлому – тому, что нам Дарила здешняя природа, И долгого тугого года Отсутствующим временам.
Я кое-как усвоил суть Загадочного окруженья, Но месяцев передвиженья И не пытался обмануть.
120
Я чужую телеграмму поневоле прочитал;
Если не перед собою, перед кем я виноват?
Если он меня увидят – что, посмеет упрекнуть?
Дьявольски терзает совесть, неужели я забыл?
То ли ничего не сделал, то ли что-нибудь не так...
121
Твердокаменное
1. Как пыль
Как пыль, или так, как мы Поверхностностью грешить. Грустя от любви и тьмы И страха – холмы мостить.
С улыбкой, боясь чумы, Ты в спальню приходишь ныть Ни осени, ни зимы, А армию распустить.
Не в прошлое, а назад, Все поисками корней, Изустланы рай и ад Помыслами о ней.
2. Сонет 48 (Война и мир)
Почто же он – ни мира, ни войны И повторял мне по дороге к дому: – С чужой чумы – и не достать Луны? А я учил все это по-другому.
И нипочем посольский дом в дыму, И просто лицемерие без счета. Он подыскал бы к этому всему Цитату подходящую из Гете.
Ни то ни се – мы зазубрили их, Одно себе, другое для других Не очень-то мы в этом преуспели. Клубящийся залив и горный кряж Неблизкий, но отчасти и не наш Бесценно-стратегические цели.
122
Нам, взращенным в почтении к силе, Как в почтении к деньгам – Сюлли, Странно видеть, что делает с миром Тот, кто правит им вместо любви.
123
Мемуары
Цензура – благородный пережиток, Давить – обычно значит вспоминать. Мне все равно отравленный напиток По капле приходилось выжимать.
124
Сонет 49
Обеих Индий толстый властелин И нет ему ни золота с наперсток, Ни хлебных, ни лимонных продразверсток И радости с того, что он один...
Ах, если бы другие времена, Он жил бы, а не лапал желтых рыбок, Но опыт и богатая страна Нисколько не страхуют от ошибок.
Ведь маленький смурной Эскуриал Америкой своей повелевал, Хотя она была его богаче. А мы и наш амбициозный друг Работаем не покладая рук И все равно живем с ее подачек.
125
Снег в небесах, в земле и ночь, И мерзнешь – скажут – ностальгия, Тоска – одни, любовь – другие, А мне – хоть город обесточь.
126
Декабрь наступил, а снег не выпал, Нет снега, но есть мороз и лед, И я не тот, кто воздух выпил, Хотя и он уже не тот.
127
Мне наверх, к принявшемуся дереву, Не домой, а все-таки сюда.
