Текст книги "Кровавое родство"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

ГЛАВА IV. Адское мошенничество

Кено-том-Бреке еще не успел подписать договор, как двери с шумом распахнулись и в залу влетел Штертебекер.

– Что здесь такое? – загремел он на сенаторов, которые страшно перепугались.

Альберт Шрейе, однако, не потерял присутствие духа; он ожидал этого.

Он смело выступил против короли виталийцев и сказал:

– Князь фон Эмден-Аурих заключил с свободным ганзенским градом Гамбургом союз, по которому вы, Клаус Штертебекер, начальник банды разбойников, передаетесь в наши руки.

– Это предательство! Позорная измена! – вскричал Штертебекер, как разъяренный лев, – Кено-том-Бреке мой кровный брат. Это вы его принуждали так позорно поступить. Но погодите, подлые мерзавцы, за это неслыханное мошенничество я с вами рассчитаюсь!

С этими словами он бросился на сенаторов, чтобы задушить их своими железными руками. Как гость в крепости, он не носил оружия.

Но Альберт Шрейе угрожающе выступил против Штертебекера и сказал:

– Остерегись, наглец, задеть послов. Ты поплатишься за это!

Сенатор сразу заметил, что Штерребекер безоружный. Двери, через которые послы вошли, он нарочно велел не закрыть. Теперь, по условленному знаку, в залу моментально ворвались вооруженные люди.

Прежде чем Штертебекер успел броситься на своего противника, он был окружен. На голову накинули ему пальто, и дюжина крепких рук повалила его на пол.

Через минуту он был связан по рукам и ногам, так что не в состоянии был шевельнуться.

Кено не двинулся с места для спасения Клауса. Он знал, что это бесполезно.

Правда, Фризский князь мог с помощью виталийцев из Эмдена взять все посольство в плен.

Но какая же польза? Конечно, он бы победил, Но тотчас же Гамбург пошел бы на него, чтобы наказать за измену против неприкосновенных послов, и лишил бы его трона.

Он допустил, чтобы Штертебекера запирали в самую крепкую башню, заковали в цепи. Он так далеко ушел в своей «дипломатии», что даже благодарил гамбуржцев за освобождение от Штертебекера, которого он вынужден был принять.

Альберт Шрейе был слишком хитрый, чтобы верить князю, Он знал, что Кено в душе верен Штертебекеру, но, боясь гнева Гамбурга, вынужден был примириться с этим. Однако он притворился верящим и сказал:

– Вы сдержали договор с Гамбургом, князь Кено-том-Броке. Поэтому и мы теперь подпишем этот договор. Печать нашего города, как видите, уже есть.

Все сенаторы подписали договор, после чего Альберт Шрейе, передавая его Кено, сказал:

– Теперь вопрос, как перевозить Штертебекера в Гамбург. Говорят, что он обладает геркулесовой силой и разрывает цепи как нитку.

– На дворе крепости я видел большую железную клетку, служащую, видно, для перевозки диких зверей, – вмешался Иоганн Нанне. – Может быть, князь одолжил бы союзному Гамбургу эту клетку. Она хотя слишком большая, но зато надежное это место для Штертебекера.

– Так ли? – обратился Шрейе к князю.

– Да, – ответил тот. – Это клетка четырех львов, которых крестоносцы привезли с собой с востока. Львы тут издохли. Эту клетку можете взять.

Кено говорил это весьма охотно. Он беспрестанно думал о том, каким образом освободить своего кровного брата, не причинив себе этим вреда.

С львиной клеткой открылась возможность помочь другу. Хитрый, как лисица Кено, дабы не возбудить подозрения у сенаторов, устроил для них роскошный пир, на котором вино лилось ручьями, и Кено все время уверял сенаторов в своей искренней радости по случаю заключения договора.

Но лишь только послы удалились на покой, как Кено в строжайшей тайне отправил гонца в Эмден известить Годеке Михаеля о случившемся.

Виталийцы должны были напасть на гамбуржцев, когда эти перейдут на свою территорию.

Годеке Михаель, узнав о случившемся, впав в такую ярость, что хотел тотчас грянуть на крепость Аурих и взять все посольство в плен.

Но гонец возразил, что Кено-том-Бреке именно это строго запретил, потому что оно навлечет подозрение за него.

– Этого ни в коем случае не должно было случиться. Гамбуржцы никогда не должны узнать, что Кено побудил виталийцев к нападению.

– Ладно! – ворчал Годеке Михаель. – В таком случае мы освободим нашего льва из клетки, и тогда горе вам, лавочники! Однако, эта история на руку мне: теперь отплачу моему Клаусу долг за свое освобождение из рук этих же проклятых гамбуржцев.

ГЛАВА V. Штертебекер расчитывается

В то время как виталийцы сделали первые шаги к освобождению своего короля, последний вовсе не бездействовал. Он все обдумывал планы, как освободиться из темницы, в которую его так позорно заманили.

Он заметил, что ключник всегда сам приносит ему скудную пищу. Видимо, он поручился Альберту Шрейе своей головой и потому очень усердно исполняет свою службу.

Он являлся не только с пищей по несколько раз в день нарочно для того, чтобы удостоверить, что пленник не убежал еще.

На этом-то он и строил свой хитрый план. Он заметил, что ключник носит при себе все ключи; если овладеть ими, тогда он выиграл эту партию.

Ключник же был очень осторожен и, войдя к пленнику, всегда оставался на таком расстоянии, которое было длиннее, чем цепи, сковавшие Штертебекера. Нужно было в этом перехитрить ключника и так его заманить, чтобы можно было схватить его руками.

Вскоре Клаус составил план, которого к вечеру решил привести в исполнение.

Услыхав знакомые шаги, Штертебекер стал производить в одном углу равномерный шум посредством двух звеньев своих цепей, которых тер одно о другое. Казалось, будто пилят железо. По временам Клаус постукивал цепями, как бы пробуя их крепость.

Ключник тотчас услыхал этот «подозрительный» шум и от ужаса чуть не уронил миску и кувшин с водой, которых носил. Поставив их на пол, он подкрался к двери, чтобы слушать. Шум продолжался.

– Он пилит свои цепи, – бормотал ключник. – Чорт знает, как он добыл напильники, ведь я же его обшарил везде. Какое счастье, что я тут. Меня так скоро не обманет, знаю их штуки.

Лукавая улыбка показалась на его лице. Как можно осторожнее и тише он повернул ключ в замке дверей и отодвинул засовы. Штертебекер, угадавший, что происходит за дверью, усердно продолжал свою работу, как бы уверенный в своей безопасности.

Теперь ключник был вполне уверен в своем предположений и внезапно распахнул двери.

Штертебекер, как бы настигнутый на месте преступления, притворился пораженным и спрятал обе руки за спину.

– Что вы там делаете? – закричал ключник, заметивший это движение.

– Странный вопрос! – ворчал Штертебекер, словно старающийся казаться невинным. – Вы хорошо знаете, что со скованными руками ничего нельзя делать.

– Но вы хотите перепилить эти оковы! – упорствовал ключник.

Штертебекер принужденно засмеялся.

– Откуда мне взять напильник, чтобы перепилить цепи, – возразил он нерешительно.

– О о, меня не проведете, – сказал ключник. – Я хорошенько слыхал. А ну, давайте-ка сюда инструмент, что держите за спиной.

Клаус снова ненатурально засмеялся. При этом он сделал движение телом, как бы желая лучше что-то скрыть.

– Го-го! вы хотите меня одурачить? Но нет, это вам не удастся; сейчас покажите цепи на руках – они напилены или нет.

Штертебекер еще больше засунул руки за спину и упрямо сказал:

– Не хочу показывать вам мои руки. Вы разве можете меня заставить?

Теперь подозрение ключника еще больше увеличилось, и он решил сам удостовериться. Поэтому стал приближаться к пленному.

Этого только и ожидал Штертебекер. С быстротою молнии схватил он ключника левой рукою за горло, а правой так крепко ударил его в висок, что тот снопом повалился на землю.

Тотчас схватил он связку ключей, освободился от цепей и надел их на бесчувственного ключника, чтобы тот, придя в себя, не выдал бы его, он еще затыкал ему рот, чтобы он не мог кричать.

Сделав это, Штертебекер сделал несколько движений и расправил свои онемевшие члены, затем осторожно выбрался из своего заключения.

Между тем наступила ночь. В крепости царствовала мертвая тишина. Штертебекеру пришлось отпирать посредством отнятых им ключей много дверей, пока он достигнул двора крепости.

Он направился к львиной клетке, в которой должен был проехать в Гамбург. Ключ к клетке он также нашел.

– Превосходно! – улыбнулся Клаус. – Роскошная зала. В этой клетке поместятся все достопочтенные сенатора. Правда, здесь не совсем удобно, запах также не особенный. Но ведь они же назначили ее для человека, для меня, пусть сами испробуют теперь!

Клаус направился к покоям посольства. В каждой комнате спали по два посла, только глава посольства Альберт Шрейе пользовался отдельной комнатой.

Постового у двери входа Клаус, прежде нежели тот успел понять, в чем дело, схватил за горло, вырвал его же саблю и приставил ее к груди гамбуржца.

– Ни звука, или убью! – зашипел виталийский король.

Солдат от этой неожиданности растерялся и не оказал ни малейшего сопротивления. Штертебекер связал ему руки ремнем от сабли, заткнул рот и приказал не двинуться с места, иначе убьет.

Теперь Клаус тихо открыл дверь в комнату Альберта Шрейе.

Лунной свет озарял комнату.

Штертебекер стал как раз в лунном свете и приложил острие сабли к голой груди спавшего.

Вскоре, Альберт Шрейе, вероятно, видевший прекрасные сны о своем триумфальном въезде в Гамбург с своей добычей, предполагая назойливую муху на груди, стал рукой чесаться.

Когда же Клаус чувствительнее заводил острием, он быстро поднялся и с криком ужаса повалился снова на подушки.

Широко открытые глаза его с ужасом уставились на ясно видную фигуру с голой саблей в руке, острый конец которой находился на его груди. Он заметил также кровь на своих руках.

– Что вы от меня хотите? – не своим голосом сказал он. – Вы Штертебекер, или только тень его? Не сон ли это? Нет, вы не из плоти и крови, потому что Штертебекер сидит за крепким замком.

– Ошибаешься, сенатор Альберт Шрейе, – возразил холодно Клаус. – Я свободен и пришел свести с тобою счеты. Ты отправишься в Гамбург в той самой клетке, которую назначил для меня.

– Я! в львиной клетке? Сенатор? Член верхней палаты в Гамбурге? Вы хотите наложить руку на посла? Знаете ли, что по всеобще принятым правилам посол неприкосновенен? – стонал сенатор, поняв весь ужас его положения. Он понял, что находится в руках страшного Штертебекера.

– Замолчи, мошенник! Разве это в обычае у народов нападать за гостя своего союзника и коварно бросить его в темницу? Разве это по правилам, пленника везти в клетке, служащей для транспорта диких зверей? Теперь попробуй сам, каково там живется; советую, однако, затыкать ноздри, иначе упадешь в обморок.

Шрейе хотел против этого протестовать. Но Штертебекер с резким «молчать» оборвал его, засунул ему оторванный кусок простыни в рот, дабы он не мог кричать.

Тогда он схватил его, как он был в одной рубашке, и понес его в клетку и запер за ним дверь. От холода и ужаса Шрейе дрожал всем телом, клубок во рту мешал ему стучать зубами.

Штертебекер же язвительно сказал:

– Потерпи малость, Альберт Шрейе. Сейчас теплее станет. Я тебе составлю общество из твоих коллег. На досуге сообща обсудите, стоит ли связаться с Штертебекером.

Угрозы Клауса фон Винсфельда не были понятыми, тотчас в клетке оказались и остальные шесть сенаторов.

– Все туда же, в клетку, – говорил он при этом, – дабы послание Сенату было полное.

После этого он отправился наверх и узнал от связанного постового, где гамбургский конвой почивал.

Они спали в большой зале того же флигеля. Клаус запер все выходы из залы. Остался только один выход через трубу камина, но эта оказалась узкой.

Итак, Штертебекер не только сам освободился, но взял в плен своих врагов. Этим он хотел отомстить за грубое насилие.

ГЛАВА VI. Ночь приключений

В этой знаменательной ночи Кено-том-Броке не мог засыпать. Мысль о заключении Штертебекера не давала ему покою. Конечно, он не хотел изменить своему другу, поэтому он все думал, как загладить совершенное.

Как сказано, он уже отправил гонца к виталийцам. Теперь он хотел также пред Клаусом оправдаться.

С этой целью отправился он к ключнику, которого дома не застал. От жены его узнал, что тот давно уже отправился к пленному в темницу.

Но как он был изумлен, когда вместо виталийского короля нашел в тюрьме своего же ключника.

Фризский князь вынул клубок изо рта ключника и узнал, в чем дело. Несказанный ужас обнял его. Штертебекер на свободе; он наверно страшно отомстил своим мучителям.

Кровь ударила ему в голову. Вдруг он, помешанный, побежал в те комнаты, где жили послы.

Он был бесконечно поражен, узнав от постового, что Штертебекер вынес всех семь сенаторов в одном белье, куда – не знает, но полагает, что вниз во двор.

Бледный, как мертвец, поспешил он туда. Он ожидал чего-то страшного. Предчувствие говорило ему, что посольство находится в львиной клетке, которую выбрали для Штертебекера.

Быстро спустился он во двор, и там он увидел все гамбургское посольство в западне!

Напрасно он пытался открыть клетку, – ключи Клаус забрал с собой. Кено был в отчаянии. Тысячу раз извинялся он пред послами, доказывая свою безучастность в этом преступлении.

Однако сенаторы были злы. После того, как Кено вынул клубки у них – единственная услуга, которую он был в состоянии им сделать, – они набросились на него, обвинили его во всем и требовали немедленно известить своих людей и поймать Штертебекера.

Князь обещал делать все возможное и побежал в помещение гамбургского конвоя.

Он так потерял голову, что в темном коридоре налетел на кого-то. Это был Штертебекер.

– Гей, кого Бог несет! – крикнул Штертебекер и мощно схватил незнакомца за шиворот.

– Святая сила, спаси меня! – вскрикнул Кено в страшном испуге. – Клаус Штертебекер, это ты! Я узнаю тебя по голосу и по твоему кулаку. Никто еще так крепко не схватил князя фон Ауриха и Эмден!

– Га, это ты, Кено! Тем лучше! Я вот хотел тебя отыскать; ты должен дать отчет.

– Это я тотчас сделаю дорогой Клаус, – стонал Кено. – Но сперва отпусти меня.

– Не раньше, чем дашь отчет. Пока я подозреваю в тебе низкого изменника и подлеца.

– Ты прав, Клаус, это кажется. Но ведь это только кажется. Слушай, или за мной в кабинет.

– Нет, это я отклоняю; не верю тебе. Ты большой интригант. Язык у тебя раздвоен. Сперва удостоверимся, какая половина правду говорит, та ли, говорящая к виталийцам, или же говорящая к гамбуржцам.

Штертебекер ввел старика в комнату, которую заботливо запер ввиду возможного нападения.

– Ты напрасно боишься Клаус. Я вовсе не хочу изменить тебе. Иначе я не мог поступить. Скажи, разве желаешь, чтобы я и мое владение погибли без всякой для тебя пользы? Поверь, Клаус, в союзе с Гамбургом я принесу тебе гораздо больше пользы.

– Не люблю твоей дипломатии, – мрачно ворчал Клаус. – При таких отношениях, не знаешь где и против кого измена. По-моему, и собственная гибель не служит причиной изменить кровному брату.

– Клянусь, Клаус, я также думаю! Но поверь, в этой проклятой жизни хитростью иногда уйдешь гораздо дальше, чем храбростью. Сильный всегда подпирает слабого.

– К сожалению, правда то, что ты говоришь, хотя я против твоего учения. Итак, ты пришел к сознанию, что нужно выдать меня гамбуржцам для казни на эшафоте? – загремел Штертебекер. – Ты ведь прекрасно знаешь, что страстное желание Гамбурга – это лишить меня головы?

– Я это знаю, Клаус! Но послы не довезли бы тебя до Гамбурга. Я уже позаботился, чтобы тебя освободить.

Штертебекер удивленно посмотрел на него.

– Ты? Меня? – спрашивал он недоверчиво. – Это говори пожалуйста кому иному, Кено-том-Броке. Я потерял к тебе доверие. Ты мне изменил, чтобы связаться с более сильным. Но это мы посмотрим. Отныне мы чужие.

Штертебекер подошел к окну. Показались первые лучи восходящего солнца. Клаус тоскливо смотрел на видневшееся вдали море, окрашенное пурпуром зари.

Оттуда видны были также башни Эмдена, мачты кораблей в гавани, где были также и его.

Но что это? По дороге из Эмдена двигался быстрым маршем отряд воинов, видимо, к крепости Аурих.

Оружие блестело на утреннем солнце. Но отряд был еще слишком далеко, чтобы различить краски его знамен.

– Ты ожидаешь военных гостей из Эмдена, Кено-том-Броке? – спросил Штертебекер холодно. – Сюда спешит вооруженный отряд. Прикажи запирать ворота. Может быть, это враги.

Фризский князь одним прыжком был у окна. Вздох облегчения вырвался из его груди.

– Это не враги, Клаус, – вскрикнул Кено радостно, – а друзья! Мои лучшие, вернейшие друзья, это виталийские братья.

– Виталийские братья? – ликующе закричал Штертебекер, и его глаза засверкали. – Да, теперь узнаю их. Это флаги бронированного кулака. Они приходят вовремя. Кто это говорил им, что я нуждаюсь в них?

– Я, – гордо сказал Кено. – Я позвал их сюда, чтобы спасти тебя, но теперь вижу, что они уже не нужны, потому что ты уже спасен.

– Ты их позвал сюда, ты? – повторял Штертебекер. После недавних событий этот шаг был ему непонятен.

– Да, я! Я хотел загладить то, что бездействовал, когда гамбуржцы тебя арестовали.

Лицо Штертебекера пояснело, сдвинутые брови раздвинулись.

– Ты ведь честный товарищ, Кено-том-Броке, сердце твое доброе, дай я обниму тебя.

Страшно взволнованный, не в состоянии удерживать всхлипывания, бросился Кено в объятия своего друга.

В эту минуту от отряда отделилась черная точка, и вскоре можно было узнать, что это всадник, в диком галопе спешивший к крепости.

Его вооружение блистало на солнце. Конь вскоре покрылся весь белою пеной.

Как на воздушных крыльях взбирался всадник по крутой горе.

– Годеке Михаель! – радостно вскрикнул Клаус. – Он считает меня в опасности и опешит впереди всех братьев!

Клаус быстро раскрыл окно, сложил руки коробкой и закричал львиным голосом:

– Друг Годеке, не гони так коня, я свободен, я приветствую тебя!

– Урра! Да здравствует виталийский король! – послышалось снизу.

Тотчас послышался топот коня по подъемному мосту, и через секунду взмыленный конь влетел во двор.

Годеке Михаель спрыгнул с своего измученного коня и попал прямо в объятия приспешившего Клауса Штертебекера.

ГЛАВА VII. Спаситель Эмдена

Солнце взошло в особенно красном виде.

Но Штертебекер не ошибался, хотя Годеке очень обрадовался солнцу и сравнил его с кровью, Клаус же сказал:

– Надвигается гроза. Нам нужно возможно скорее быть в Эмдене. Наше присутствие на кораблях во время бури необходимо.

Кено также становился серьезным.

– Если ветер будет с севера, тогда плохо будет. Дай Бог, чтобы все прошло благополучно.

Штертебекер смочил пальцы языком и держал их в воздухе.

– Через полчаса подует северный ветер, а потом разразится страшная бура. Скорей, Кено, мне лучшего коня. Я должен ехать к флоту!

В то время как фризский князь отдавал приказания, прибыли также и виталийцы. Они были утомлены непривычным и при том быстрым маршем.

Только желание спасти своего предводителя погнало их в этот тяжелый и далекий путь. Для моряков это было трудно. На воде борьба с ураганом им была ни по чем, но на суше было совсем иначе.

Штертебекер не мог ожидать, пока виталийцы отдохнут. Его присутствие во флоте было необходимо, а, ожидая товарищей, он мог прибыть слишком поздно.

Виталийский король передал наблюдение за пленными гамбуржцами Годеке Михаелю и велел ему быть очень осторожным с этими отъявленными мошенниками, сам же, наскоро простившись, бросился в седло и ускакал.

В миг прогремел он по подъемному мосту вниз по дороге.

Штертебекер положительно вбивал свои шпоры в бока лошади, которая неслась, словно гонимая тысячью злых духов. Но Штертебекеру все казалось медленно.

Вот он приближается к морю.

Оттуда донесся теперь страшный шум. Небо, недавно еще пурпурно-красное, теперь как бы по волшебству покрылось сплошь иссиня-темными тучами, нависшими низко над землею.

Ужасные порывы ветра, носивший тучи песку и камней, ударяли прямо в лицо одинокому всаднику. Порывы урагана были такой силы, что Штертебекер не в состоянии был подвигаться вперед, хотя и шпорил коня и ударял шашкой, но ничего не помогало. Он решил загнать лошадь до смерти, лишь бы во время достичь гавани.

Вдруг яркая молния ударила перед самым носом коня в землю. В то же мгновение послышался страшный удар грома, и буря разразилась.

Конь круто бросился в сторону, но Штертебекер удержался в седле, животное же, испуганное и ослепленное молнией, понеслось теперь быстрее ветра.

Штертебекеру оставалось теперь только управлять конем, как гонимым ветром судом. Ураган же все увеличивался. Черное небо превратилось в сплошное море огня от беспрестанных молний. Страшные удары грома, казалось, собирались разрушить земной шар.

Между тем Штертебекер все более приближался к гавани. Он уже различал издали свои корабли.

Он пережил уже много бурь, но то, что представилось ему теперь, наполнило его ужасом.

Все море, насколько достигал взор, представляло вид кипящего котла воды.

Всюду была только белая пена. Волны поднимались до облаков. Дамба берега была залита волнами и частью разрушена.

Даже в самой гавани бушевала буря. Вода поднялась выше берега и хлынула по улицам города.

Вой ветра, бушевание буря, треск ломающихся мачт и падающих труб были ужасны.

Раздавались крики обезумевших людей.

Колокола начали звонить! Кто это сделал? Неужели пономари сами от страха стали звонить в колокола?

Нет? Это буря; она приводила колокола в движение и она сама стала издавать звуки.

Вот достиг Штертебекер города. Лошадь свалилась под ним, но он шел дальше. Уже в первых улицах он очутился по колено в воде.

Но он шел вперед, в гавань. Он должен был спасти то, что можно было спасти. В гавани корабли сорвались с якорей и гнались на набережную на верную погибель.

Страшный вихрь гнался по морю и поднимал целый столб воды.

С неба также спускался воронкообразный темный столб.

Он соединился с нижним водяным столбом, образуя одно целое. Небо и вода соединились, и эта разрушительная колонна направила свой путь как раз через гавань Эмдена, и всё на пути её непременно должно погибнут.

Колонна шла теперь как раз на маяк, стоявший у входа в гавань.

Один момент она окутала его в свою белую фосфорическую пену и пошла далее. Маяк же бесследно исчез. Он был раздроблен на мельчайшие части. Зато балки и камни его полетели теперь из облака вниз на город, неся за собою гибель и смерть.

Чудовище это направилось теперь на самый город. Через несколько секунд оно достигло первые дома и разнесло их в щепки. Оно шло навстречу Штертебекеру. Заметив это, последний решил ухватиться за близь стоящее очень крепкое дерево и ждать, пока минет опасность.

Но тут он увидел качающуюся на воде колыбель с ребенком, ничего не знавшим об угрожающей опасности.

Улыбаясь, протягивал он вверх свои ручонки, довольный колебанием. Водяной столб приблизился. Еще момент, и ребенок бы погиб.

Но тут Штертебекер одним прыжком был у колыбели, схватил младенца и сунул под свое пальто, в ближайший момент он был уже у дерева и обхватил его руками и ногами.

Вот и водяной столб. Клаус чувствовал, что какая-то адская сила рвала его от дерева.

Дерево было вырвано из земли, но Клаус удержался за него. Оно поплыло теперь по поверхности воды, и Штертебекер был на нем со спасенным ребенком в руках.

Разрушения водяной колонны в той улице, где она прошла, были ужасные. Улица выглядела, как обстреленная днем и ночью неприятелем.

Вода была очень высока, и потому Клаус воспользовался деревом как судном. Его сильные руки сумели управлять и этим.

Немного далее увидел Штертебекер убитую горем женщину, которая с душу раздирающими криками рассматривала обломки детской колыбели.

Было вполне ясно: женщина не нашла в колыбели свою малютку. Штертебекер узнал сейчас, что обломки эти той самой колыбели, откуда он выхватил ребенка.

Когда Клаус показал его женщине и спросил, ее ли он, она вскрикнула от радости и не знала, как его благодарить. Он спас ей самое дорогое в жизни.

Однако он должен был идти вперед. В гавани корабли сталкивались один с другим, грозя разбиться и пойти ко дну.

Езда на древесном стволе показалась ему медленной. Недолго думая, бросился он в волны, пролагая путь своими сильными руками. Вдали он увидел «Буревестника», гонимого ветром прямо на каменный мол.

Не подоспей сейчас помощь он разобьется на щепки, потому что находящиеся на нем не в состоянии были управлять им.

Тут Штертебекер увидел на волнах обломки мачты. Он решил воспользоваться им; на мачте он лучше сумеет озирать окружающее, нежели плывя в воде.

С богатырской силой прорезывал он волны. «Буревестник» все более приближался. Штертебекер оставил мачту, потому что она грозила ударить в судно, и с неимоверной силой оттолкнул ее в сторону.

Громадины-волны горами подымались то тут, то там, и одной такой водной горой Клаус был подхвачен и понесен в сторону «Буревестника». Тут он выжидал удобный момент и с нечеловеческой силой сделал прыжок вверх и попал прямо на палубу «Буревестника».

Матрасы были поражены; им казалось, – в мраке и бушевании волн они не узнали Клауса, – что этот человек упал прямо с неба.

Моряки и без кого суеверны, в особенности во время бури, когда они бессильны против стихии.

И в самом деле, этот человек казалось, прямо из ада явился, тем более, что на вершинах мачт и за реях показались бурящие огоньки святого Эльма (электрическое явление, тогда еще не изученное).

Всегда дикие матросы теперь бросились на колени и стали молиться; они полагали, что корабль находится во власти дьявола.

Но теперь Штертебекер свистнул своим серебряным свистком. Свист заглушил на минуту вой урагана.

Но какое действие имел свист. Справа матросы со страхом посмотрели в ту сторону, откуда он раздался; и вдруг ликующий крик вырвался у них, увидя на шканце своего любимого предводителя.

Штертебекер приложил рупор к устам и прогремел в рупор:

– Зарядите пушки! вытирайте дула, чтобы порох не смок! Двойной порциею пороха и бомб заряжайте «Морского дракона»!

Как? Не ослышались они? Зарядить пушки? С какой целью? Неужели бомбардировать Эмден?

Нет, Штертебекер этого не хотел, он хотел сражаться с бурей и ее явлениями.

– Исполнять приказ! – гремел Штертебекер замедлившим. Экипаж был весьма незначительный, потому что большинство ушло на Аурих.

Но Штертебекер не знал пощады. Он потребовал еще больше. Он приказал теперь натянуть небольшой трехугольный парус, специально приготовленный Клаусом для особо важных случаев. Теперь парус должен оказать свои услуги.

С этим парусом оказалось возможность управлять кораблем. Был крайний момент, потому что судно уже приближалось к каменному молу.

При том надвигался новый вихрь с еще большим водяным столбом.

Это разрушительное явление неслось прямо на «Буревестник». Попав в этот водоворот, судно погибло бы.

Матросы с ужасом заметили это роковое явление, носящее собою смерть, от которого не могли бежать.

Умоляюще взглянули они на своего начальника. Он был их спасением, их надеждой.

Казалось, «Буревестник» погиб. Он был не более ста шагов от мола, к которому буря его гнала.

Тут, видно, и погибать «Буревестнику», видели же они не одного из своих торговых кораблей, разлетевшихся в щепки у этого мола. Видно, «Буревестника» постигнет та же участь.

Парус был только что натянут и под страшным напором урагана моментально вздулся.

Шгергебекер схватил руль и медленно стал его крутить. Корабль также медленно, но твердо повернул в сторону и, наконец, минул опасность.

Ураган дул теперь в нос корабля, который управлялся теперь рукой, более мощной, чем он сам.

Штертебекер приказал зарядить пушки двойным количеством пороха.

Чудовищный водяной столб приближался. Штертебекер направлял судно так, что нос пришелся как раз на самый столб.

Он указал рулевому с помощью трех матросов удержать корабль в этом направлении.

Четыре коренастых моряка ухватились за руль, но они направляли все усилия, чтобы только удержать его.

Клаус же спрыгнул с шканца на среднюю палубу и вихрем понесся к большой пушке.

– Теперь, «Морской дракон», покажи твою силу! Только ты можешь спасти нас и город от гибели!

Он осмотрел девятнадцатифутовое дуло этого колоссального орудия. Затем быстро осмотрел палубу. Канониры стояли наготове с горящими фитилями у своих орудий.

Раздался пронзительный свист серебряного свистка Клауса.

– Стрелять по команде и все – разом!

Он повернулся к водяному столбу.

Как бронзовая статуя, стоял он у своего орудия, несмотря на лихорадочное качание судна.

Зорко смотрели его глаза на светящуюся в темноте фосфором водяную колонну, и стал прицеливаться. Фитиль медленно поднимался, затем внезапно опустился к дулу «Морского дракона».

– Пли! – послышалась громовая команда, и в один момент все орудия разом извергли из своих жерл красные пламена огня.

Бомба прогудела навстречу водяному столбу. Следствием этого было то, что столб воды был разорван. Последовало также странное сотрясение воздуха.

Таким образом уничтожена была водяная громада, только что вертевшаяся со страшной силой.

Сила урагана была сломлена, и хотя волны и теперь бушевали, но уже не с прежним бешенством. Сотрясение воздуха обезвредило ураган, и буря мало-помалу утихла.

Понемногу вода на улицах Эмдена стекла обратно в море.

Штертебекер спустился в свою легкую «Чайку» и летел из одной стороны гавани в другую, отдавая всюду приказания.

Таким образом он спас много не только своих, но и других торговых судок.

Разрушения урагана были ужасны. Никогда еще Эмдена не постигла такая катастрофа.

Четверть города превратилась в развалины, улицы размыты волнами, дамбы и целые дома снесены, маяк совсем разрушен и обработанные поля залиты. Большинство кораблей в гавани были разбиты.

Многие из них загнаны были волнами далеко на сушу и лежали теперь, как беспомощные раненые.

Гораздо хуже было бы, однако, если бы Штертебекер не подоспел во время в гавань.

Граждане и магистрат города устроили своему отверженному спасателю грандиозные овации.

Случилось тяжелое неучастие, но еще более тяжелое предупреждено.

Однако Штертебекер этим не довольствовался.

Ураган лишил многих всего их добра, и они остались без крова и без куска хлеба. Штертебекер распорядился тотчас выгрузить несколько своих кораблей и раздавать съестное нуждающимся. Также дарил он деньгами.

После этого он пожертвовал семь великолепных оконных стекол, вместо разбитых бурей, в память этого страшного дня.

Когда через несколько дней население Эмдена отслужило благодарственный молебен, пастор назвал Клауса Штертебекера – ангелом Неба.

Память об этом и других подвигах этого смелого моряка и теперь сохранилась в этом красивейшем городе на берегу Немецкого моря, и в наши дни жителя Эмдена с благодарностью вспоминают своего спасителя, великого Клауса Штертебекера.

КОНЕЦЪ.

Следующий выпуск № 10. Клад потонувшего города.