Текст книги "Звёздная пыль под лисьими лапами (СИ)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Пыль, взлетающая в воздух при каждом шаге, практически сразу оседала на босые ноги, отчего они уже давно стали похожи цветом на серые валуны, попадающиеся по обеим сторонам дороги. Другой человек, может быть, и не обратил бы на это внимание, а может и брезгливо морщился бы, мечтая добраться до ближайшего водоёма и смыть пыль. Но Аристу нравилось смотреть под ноги, ощущать, как сухая лёгкая земля, растёртая колесами телег, оседает на коже. Штаны он носил закатанными до колен, а в мешке за спиной болталась пара изношенных ботинок, на тот случай, если в очередном городе понадобится выглядеть более менее прилично. В деревеньках, которые чаще всего попадались на пути, таких требований не было, там почти все ходили босыми, и на чужака если и глазели, то только потому, что новое лицо в деревне, а не потому, что он выглядит как побирушка.

Арист остановился и с наслаждением почесал правой ногой икру левой. Похоже, что жара только раззадоривала слепней, которые, словно задались целью следовать за путником до самого города.

Парень опустил ногу и слегка пошевелил ею, тревожа дорожную пыль. Стопу окутала приятная мягкость, а несколько пылинок поднялись в воздух, блеснув на солнце.

До города было ещё топать и топать, по его расчетам в Фирган он доберётся не раньше завтрашнего вечера, а значит, сегодня придётся ночевать под открытым небом. Для него это было не впервой, гораздо хуже остаться с пустым желудком. Это тоже было не впервые, но гораздо печальнее.

Арист вздохнул и потопал дальше. Неплохо бы найти удобный ночлег до темноты, где-то впереди должна быть деревенька, может кто-нибудь позволит заночевать на сеновале. Если он конечно успеет туда добрести.

* * *

Не прошло и получаса, как Арист понял, что не один на дороге. Первой до ушей донеслась тихая брань, следом за ней поскрипывание телеги, а там уже он не выдержал и обернулся. На вершине холма, с которого он только что спустился, показалась телега, запряжённая гнедой лошадкой. Правила лошадью, судя по всему, женщина, она же и ругалась, яростно размахивая длинной хворостиной.

Арист пошёл медленнее, надумав навязаться в попутчики. Периодически он оглядывался, с интересом пытаясь рассмотреть невидимого собеседника женщины.

Когда телега оказалась ближе настолько, что можно было расслышать о чём идёт речь, Арист окончательно остановился.

Женщина, сидящая на козлах, оказалась дородной румяной бабой, с толстой косой пшеничного цвета, лежащей на правом плече. Из под длинного вышитого платья виднелись пыльные стопы, обутые в кожаные плетёнки. Лицо у неё раскраснелось, непонятно, то ли от жары, то ли от переполнявшей её злости. Вот блестело оно точно от жары.

Бранилась женщина на кого-то скрытого высокими бортами телеги. Периодически её голос взлетал чуть ли не до визга, потом вдруг опускался почти до шёпота, создавая тем самым, сильную угрозу для ушей слушателя, который, судя по молчанию, уже привык к подобным атакам.

Арист не привык, а потому уже начал сомневаться в собственном желании попроситься в телегу.

– Ишь ты, проснуться изволил! – вопила тем временем баба. – Утро доброе, пьянь! И когда только нахлестаться успел, только я поросей сторговала, а он уже всё – готовенький! Говорила мне мать, наплачешься ещё с ним, Изольда, ох, наплачешься...

Из глубины телеги донеслось довольное похрюкивание и шуршание.

– Где ты пойло-то своё взял, ирод? – баба обернулась назад, но ответа не последовало. – У-у, так бы и придушила!

От души размахнувшись, она хлестнула хворостиной невидимый и по-прежнему бессловесный груз. Из-за борта по всей округе разнесся сначала пронзительный поросячий визг, а потом и отборная ругань. Спустя минуту, не раньше, мужской голос перешёл на приличный человеческий язык:

– А-а-а, дура! Ты ж по самому главному попала! Все вокруг люди как люди, а ты корова злоязычная, чуть мне бутыль не раскокала!!

В поле зрения изумленного Ариста появилась смуглая рука, уцепившаяся за край борта, следом за ней из телеги показался всклокоченный тощий мужик с сивой козлиной бородкой, из которой торчали соломинки. На голове у него красовалась сдвинутая вбок холщовая шапка, ворот у серой рубахи расшнуровался, а плечо было измазано чем-то подозрительно коричневым.

– Так у тебя и с собой пойло есть?! – завопила пуще давешнего порося Изольда. – Ах ты скот, да я тебя сейчас...

Она развернулась на козлах, явно ещё не решив, какую расправу применить, и мужик успел этим воспользоваться. Решительно перекинув босую ногу через борт телеги, он потряс ею в воздухе и громогласно сообщил:

– Всё! Я от тебя ухожу, видеть тебя мои глаза больше не могут. Всю плешь ты мне проела, за каждый глоточек пилишь и пилишь, сил моих терпеть тебя больше нет!

– Куда? Куда ты пойдешь, пьянь? – не слишком впечатлилась баба.

– А вот к соседке нашей и пойду, к вдовице. Ей всяко мужик в хозяйстве пригодится, хоть какой. Что, съела?

Боевой пыл у Изольды поугас, но она поджала губы и упрямо качнула головой:

– Ну и проваливай, посмотрим, как ты у чужой бабы приживёшься, выпивоха и лентяй! У неё же работать надо не покладая рук, и забор поправить, и крышу, и баня вся облезлая стоит. Прямо как ты!

Невооруженным глазом было видно, что мужичок вовсе не желает спрыгивать с телеги и выполнять свою угрозу, а баба тем более не хочет его прогонять. Но оба не желали признавать поражение в ссоре.

Лошадь, тянущая повозку, невозмутимо шагала вперёд, несмотря на вопли хозяев, и на то, что поводья лежали на козлах, она уже почти дошла до Ариста, разве что снизила скорость и уже еле плелась. Похоже, подобные концерты супруги закатывали частенько.

– Ладно, знаешь что, раз уж бутыль ты не разбила – предлагаю пойти на мировую, – начал мужичок, которому явно было неудобно сидеть на борту телеги. – Я остаюсь, но допью всё, что осталось.

– Тьфу ты, пропойца! Да чтоб тебе пусто было, пей! – баба в сердцах взмахнула хворостиной, и, схватив поводья, отвернулась, судя по всему будучи вполне довольной таким разрешением ссоры. – Смотри только поросей не подави, Тристан, а то мигом к соседке отправишься.

Мужик с довольным видом подмигнул Аристу, с которым как раз поравнялась телега, и скрылся в её недрах. Через мгновение из недр донесся смачный звук от вытащенной пробки и бульканье.

Изольда смерила невольного зрителя подозрительным взглядом, и цыкнула на лошадь, наклонившуюся за высокой травинкой на обочине.

Пару минут Арист молча смотрел, как они уезжают, а потом тихо посмеиваясь отправился следом.

* * *

Местность по которой двигался Арист не зря называлась Фирганскими Холмами. Через пару часов он уже еле шёл, устав шагать то вверх, то вниз по жаре. Холмы были не слишком высокими, и уж точно не крутыми, но ноги просто вопили, моля о пощаде и отдыхе. Единственным облегчением было то, что уже вечерело, и жара пошла на убыль.

Покорив очередную возвышенность, и остановившись на её вершине, он осмотрелся. Дорога серой змеёй скользила далеко вперёд, на ней маленькой точкой виднелась давешняя телега с любящими супругами. На горизонте что-то едва виднелось, похоже деревенька близ Фиргана, но до неё сегодня он точно дойти не успеет. Вот если бы попросился в телегу... Хотя лучше уж ночевать под открытым небом, нежели ехать в компании ругающихся супругов и свиной вони. Да его, может быть, и не взяли бы, уж больно суровая женщина эта Изольда.

Вздохнув, Арист перевёл взгляд на местность поближе, надеясь высмотреть ночлег. Вдалеке, среди бескрайнего поля, по правую сторону от дороги росло несколько деревьев. Прикинув расстояние, парень обрадовался: возможный ночлег располагался примерно на полпути между ним и далёкой деревней. Уж до него-то он успеет добраться!

Довольно насвистывая, он потопал вниз по холму.

* * *

Шагов за пятьсот до цели Арист понял, что «его» стоянка занята. Сначала он разглядел стоящую чуть в стороне от дороги крытую телегу. Потом увидел серый дымок, столбиком уходящий в небо. Когда он подошёл ещё ближе, то заметил человека, сидящего спиной к дороге и подкидывающего в костер ветки. Ещё один вышел из-за жиденьких деревьев на ходу завязывая пояс штанов. Он заметил фигуру одинокого путника на дороге и что-то сказал сидящему у костра. Тот обернулся. Из телеги вылез третий и они принялись рассматривать приближающегося Ариста.

Парень же, не мешкая, свернул с дороги и смело направился к компании. Другого, более удобного ночлега, он всё равно не найдёт, сумерки уже вступили в свои права, постепенно погружая местность во тьму. До лагеря незнакомцев было около пятидесяти шагов, видимо, им тоже приглянулись эти деревья, раз они погнали лошадь с телегой прямо по высокому разнотравью. Лошадь, которая раньше была скрыта от взгляда парня телегой, теперь показалась во всей красе. Воронная, лоснящаяся и ухоженная, она никак не походила на тягловое животное. Вместе с обшарпанной, крытой рваной холстиной телегой, она смотрелась, как именинный пирог рядом с заскорузлой потрескавшейся кружкой. Неправдоподобно и странно, одним словом.

Арист понял, что люди, к которым он направляется, не простые работяги-крестьяне, возвращающиеся с городской ярмарки, а скорее всего разбойники, коих в этих местах пруд пруди.

Рука, которая уже потянулась было к голове, упала. Парень решил, что раз уж звезды сегодня сложились таким образом, то он им немного подыграет. Можно прикинуться недалёким деревенским простачком, красть у него нечего, а у воров вроде есть свой кодекс чести, вряд ли они решат его убить. А значит, лист лопуха, лежащий на его голове, и защищающий весь день от солнца, сыграет на руку. Арист знал, что с этим лопухом на светлых волосах он выглядит не просто недалёким, а даже слегка придурковатым.

Он широко улыбнулся и сделал последний шаг к стоянке, вступая в круг света от костра. Трое мужчин настороженно наблюдали за ним, не пытаясь при этом ни напасть, ни заговорить.

– Здоров, путники! – парень сдернул с головы лопух, словно шляпу и повёл им вокруг. – Смотрю иду, костерок горит. Так к огоньку захотелось, аж поесть-попить нечего! Не прогоните? Могу и голодным пересидеть, лишь бы от волков-вурдалаков далече быть.

– А ты кто такой будешь? – подал голос самый высокий разбойник. Одежда на нем была не в пример остальным, парусиновая рубашка, добротные домотканые штаны, плотная кожаная жилетка, все это явно указывало на его статус в этой компании. А пояс с ножнами, в которых угадывался длинный кинжал заставлял немного взгрустнуть. Лицо тоже соответствовало представлениям Ариста о разбойниках: почти лысая голова, шрам, пересекающий правый глаз, со лба на щеку, и взгляд. О, от этого взгляда наверное, многие испытывали ужас. Как у цепного пса, который молча смотрит и не лает, словно говорит, что будь он свободен, то порвал бы на части. Тяжёлый и злой взгляд был. Неприятный.

Арист мысленно поёжился, но глаза не отвёл, зная, что отступать поздно и бессмысленно.

– Я Арист, друзья кличут просто Рист, для жёны же любимой-единственной буду – Ари. Следую в славный град Фирган, работу искать по душе да по совести. А вы люди добрые, торговать али покупать едете?

– Мы уже с Фиргана едем, – сообщил тот, что следил за костром. Высокий грозно глянул на него и тот втянул голову в плечи, замолкая. Он был чернявым, кудрявым и, скорее всего, мог бы быть любимцем женщин, если бы у него были оба уха, а не уродливая, кое-как прикрытая волосами дыра, на месте левого.

Третий разбойник, как успел заметить Арист, отличался очень маленьким ростом и густой чёрной бородой, которая, казалось, срасталась с бровями, полностью скрывая черты лица. Только глаза зыркали из-под всей этой растительности.

В общем, доверия они у парня не вызывали совсем. Типичные тёмные личности, коих он уже успел повидать в своей бродяжной жизни. Будь у него хоть что-то ценнее драных ботинок в мешке, он бы уже драпал от них по темноте, да по полю, да всё равно в какую сторону.

Но он беднее их кобылы, устал и оголодал, а значит будет стоять на своём.

– Ну так что? Не прогоните бедного путника в ночь, петь волкам-упырям песни пустого брюха? – парень отлично умел изображать из себя тех, кем не являлся, стоило ему лишь представить нужный характер и правильные слова начинали литься из него словно доброе вино из кувшина. Мелодично и неотвратимо.

Вот и сейчас, высокий разбойник пару секунд с прищуром его разглядывал, в то время, как двое остальных помалкивали, ожидая его решения.

– Я смотрю, ты весьма говорлив, братец, – наконец заговорил он. – А помимо болтовни пустой, что ещё сказывать умеешь?

– Да что угодно! Истории былые-небылые, легенды красивые аль кровавые, случаи разные смешные, да не очень! Я сказителем в Фиргане хочу зарабатывать, много чего уже услышал да узнал, теперь с людьми поделиться хочу, за плату умеренную, – Арист так затораторил, что у самого голова едва не заболела, но зерно интереса он заронил. Сказителей везде любили и привечали, а уж если сказитель хороший, то всегда себе на кусок хлеба наболтает. Ему уже приходилось зарабатывать подобным образом. Ворочать языком намного проще и приятнее, чем, например, чистить свиные хлева, рыть котлованы под будущие заливные пруды или бегать с хворостиной за стадом коров.

– Ну что же, коли не брешешь – оставайся. Ты нам истории, мы тебе миску похлёбки, да вина кружку не пожалеем, – постановил главарь, хлопнув себя по бедру.

– А звать-то вас как изволите? – радостно спросил Арист, сбрасывая с плеча мешок. Лопух он давно выкинул, и до сих пор вспоминал взгляды разбойников, которыми они проводили злосчастный лист.

– Меня можешь звать Маргатом, а это Морда, – высокий указал на бородача, – и Ухо, – кивок в сторону чернявого.

– Ага-ага, – парень бочком продвинулся к костру и бросив мешок на землю, уселся на него. Он сделал вид, что каждый день встречает людей с кличками вместо имён и ничего плохого в этом не видит. Морда и Ухо, подумаешь.

– Эй, парень, барахлишко-то своё не помнёшь? – с хитрой ухмылкой спросил Ухо, и с хрустом сломал ветку об колено.

– Да, у меня там только ботинки предсмертные, да рубаха исподняя, – простодушно ответил Арист.

– Что за предсмертные? – заинтересовался Морда, тоже усаживаясь к костру.

– Ещё раз их надену – и всё, смерть ботиночкам придёт! – хохотнул парень. Маргат ещё раз окинул их взглядом и, развернувшись, направился к телеге, в которую и со скрипом залез. Скрипела телега, явно доживающая свои последние деньки.

– А кошель-то, поди на поясе таскаешь? – если Ухо и пытался скрыть свою воровскую натуру, то у него это получалось довольно плохо. Он не просто задал вопрос, при слове "кошель" глаза у него масляно заблестели, а чуткие пальцы ловко пробежались по вороту рубашки, явно не зная куда себя деть.

– Таскаю, – "будущий сказитель" горестно сорвал с пояса интересующий вора предмет и развязав тесемку, потряс им над землёй. Из кошеля вылетел сухой листик осины и медленно спикировал в костёр.

– М-да... – разбойники были явно разочарованы представшим зрелищем.

– То ли сказитель ты неважный, то ли покутить любишь, – постановил Морда.

На этом интерес разбойников к персоне Ариста иссяк и они принялись за приготовление ужина. Маргат довольно быстро вернулся к очагу и принёс бутыль в которой оказалось вино.

С участием напитка готовка пошла быстрее, и вскоре похлёбка уже кипела в чёрном засаленном котелке, вино булькало в желудках, а Арист рассказывал очередную байку. Давно стемнело, воздух из жарко-давящего стал прохладным, вокруг стрекотали насекомые, а аромат будущего ужина буквально сводил с ума.

У всех поднялось настроение, сказитель перешёл на не самые приличные истории, миски с едой опустели раз, другой. Пустая бутыль из под вина откатилась к телеге, но на неё никто не обратил внимания.

– А скажи-ка мне, Арист, – довольно благодушно начал Маргат. – Знаешь ли ты истории посерьёзнее? Без всех этих юморков, такую, чтоб не оторваться было?

Парень на мгновение задумался.

– А то! Есть у меня в запасе легенда, которую вы точно не слыхивали. Берег её для слушателей городских, но раз вы уже из Фиргана едете, то так и быть, расскажу!

– Постой. Морда, слазь в телегу, там ещё бутылка есть, – Маргат повелительно махнул рукой.

Бородач подорвался с места и через пару минут новая порция вина была разлита по кружкам. Главарь, когда Морда вернулся с бутылкой, вопросительно посмотрел на него, тот в ответ кивнул. Наблюдающий за ними изподтишка Арист, уже подумал было, что его собираются отравить, но Маргат, едва в его руках оказалась полная кружка, тут же приложился к ней, ни на кого не обращая внимания.

– Давай, заводи шарманку, – разрешил он и громко рыгнул.

Парень тоже хлебнул вина, глянул на взошедшую луну, сияющую и круглую, и заговорил:

– В детстве отец рассказал мне одну легенду. Легенду о богах другого мира. Этот мир почти такой же, как наш, но у него много богов. Главный среди них Бог-Отец, бог Солнца Сорэль. Супруга его – богиня Природы Милада. Они любили друг друга, но у них не было детей, Сорэль же хотел наследника.

Однажды, путешествуя по миру людей, он встретил девушку и не устоял пред её красотой. Когда он вернулся к Миладе, та сразу всё поняла, но простила супруга. Так сильна была её любовь.

Спустя некоторое время, ничтожное по божественным меркам, Сорэль узнал, что его мимолётная возлюбленная родила дочь, но умерла при родах. Девочка, получившая имя Майя, унаследовала от отца самое главное, что может подарить бог. Силу и могущество. От матери же ей досталась красота, которая вместе с божественной сущностью стала поистине ослепительной.

Бог Солнца забрал девочку и воспитал вместе с Миладой. Та хоть и делала вид, что любит девочку, однако не оставляла попыток извести её. У божественной пары появились собственные дети, мальчики-близнецы, но Сорэль души не чаял в девочке и это приводило богиню в ярость. Она пыталась отравить Майю, нанимала убийц, подкладывала ей в обувь ядовитых пауков, но ни одна из этих попыток не увенчалась успехом. Девочка выросла и превратилась в прекрасную девушку, богиню Луны.

Сорэль, который давно понял о ненависти супруги, ничего не мог при этом с ней поделать. Он одинаково любил и Миладу и дочь. И тогда он собрал звёздную пыль, что окружала Луну, и создал из неё юношу. Юноша, несмотря на кажущуюся хрупкость, был сильным и бесстрашным воином, он стал тенью Майи, её охраной, самым преданным человеком.

С тех пор они везде появлялись вместе – прекрасная среброволосая богиня Луны и юноша-охранник, чьё тело было соткано из звёздной пыли, а дух был верен Майе.

Но случилось то, чего Сорэль не предусмотрел – он подарил юноше слишком много человеческих эмоций, и тот полюбил Майю. Она ответила ему взаимностью. Настал день, когда они пришли к отцу богини, и рассказали ему о своей любви. Сорэль был совсем не рад такому повороту событий, но дочь была дорога ему, и он не стал спорить с влюблёнными. Но поставил одно условие. Майе оставался год до совершеннолетия по божественным меркам, после чего она могла покинуть отчий дом и жить собственной жизнью. Юноша должен был сберечь её до истечения этого срока, не дать Миладе извести Майю, и если он сделает это, то тогда его служба закончится, они смогут быть вместе. Сорэль знал, что когда дочь покинет их дом, Милада оставит свои попытки, ведь ненавистная ей девушка больше не будет докучать ей одним своим видом.

Юные влюблённые с радостью приняли эти условия, они думали, что строгий отец будет против, и такая малость не показалась им чрезмерной платой.

Шло время, Милада, казалось, смирилась с существованием девушки. Майя и юноша тосковали, не имея возможности проявить свою любовь, но не смели перечить воле бога-отца, и ждали окончания года, сначала казавшегося таким коротким.

Но Милада не отступила, она лишь выжидала, когда все потеряют бдительность, расслабятся и не будут ожидать удара. Решив, что нужное время пришло, она взяла виноградную лозу, оплела её серебряным волосом Майи, и зачаровала. Лоза приняла вид юной богини не отличимый от девушки. Милада отвела её в коридор, ведущий к покоям, охраняемым юношей, и с напутствием отправила на встречу. Лоза, под личиной Майи не могла говорить, а потому, плавно выйдя из-за угла коридора лишь игриво поманила пальчиком увидевшего её юношу. Он удивился её появлению, но беспрекословно последовал за ней, оставив дверь в покои без охраны. Лоза, наученная Миладой звала его за собой, но не давала приблизиться, стоило юноше подойти ближе, как она со смехом отбегала прочь и снова звала. Она увела юношу в сад, где и продолжила эту игру среди пряно цветущих деревьев.

Милада же тем временем, пробралась к Майе в спальню. Боясь гнева мужа, она давно передумала убивать неугодную падчерицу, а потому решила избавиться от неё по иному. Девушка так и не проснулась, когда на неё, ярко блеснув кровавыми искрами, осыпался заговорённый порошок. Фигура под одеялом начала уменьшаться, пока совсем не скрылась под ним. Милада отдёрнула покрывало. На пуховой перине спала серебристо-белая лисица.

Открыв переход в первый попавшийся соседний мир, Милада, взяв зверька за шкирку, безжалостно выбросила туда, и покинула опустевшую спальню.

Юноша, наконец-то догадавшись, что что-то не так, бросился в покои Майи, но опоздал. Он видел, как по коридору быстро уходит Милада, а на постели своей возлюбленной обнаружил только мелкую россыпь алого порошка и короткий серебряный волосок.

Сорэль, узнав, что произошло, разгневался. В тот день бури и грозы бушевали над землями людей, но самая грозная буря разыгралась в его замке.

Едва снова не развеяв юношу в звёздную пыль, бог-отец всё-таки выслушал его. Тут же вызванная Милада, испугавшись гнева мужа, во всём призналась, но на требование вернуть Майю, ответила, что отправила девушку, обращённую лисицей, в первый попавшийся мир, и дороги туда не знает. Вернуться же сама, она не сможет, так как сознание у неё теперь звериное, и хоть божественное бессмертие осталось при ней, вспомнить свою жизнь она сможет только если встретит кого-то, кого знает. Тогда Майя обретёт прежние воспоминания и сможет возвратиться в родной мир.

Отослал тогда Сорэль Миладу прочь, и задумался, как же вернуть любимую дочь. Покинуть свой мир и отправиться на поиски сам, он не может, доверить это кому бы то ни было, тоже. Его тяжёлый взгляд пал на скорбящего от своей оплошности юношу. И решил Сорэль отправить его. Объяснил, что чужих миров множество, и будь юноша обычным смертным человеком, то не было бы у него ни единого шанса. Но он соткан из звёздной пыли, смерть не имеет над ним власти, а значит, будет он бродить по мирам до тех пор, пока не отыщет серебряную лисицу, и как только найдёт её, сможет вместе с ней возвратиться.

Юноша согласился с радостью, ибо не мила ему была жизнь без возлюбленной, пропавшей из-за его недосмотра.

Открыл Сорэль проход в первый из миров, сказал юноше, что на поиски в каждом из миров даётся ему ровно год, по истечение этого срока пред ним откроется новая дверь, и так до тех пор, пока девушка не найдётся, даже если придётся возвращаться в один и тот же мир снова.

Шагнул юноша в ярко сияющий проход, и тут его настигло проклятие Милады, подслушавшей их беседу. Не готова была богиня к тому, что муж отправит кого-то на поиски, как и не готова была к тому, что поиски увенчаются успехом. А потому, соткала она вокруг острого шипа розы чары забвения, да такие сильные, чтобы всю память забрать, до последнего. Дунула на шип, и когда юноша шагнул в новый мир, тот вонзился ему в шею. Сорэль ничего не заметил, закрыл проход, да отправился печалиться по пропавшей дочери.

С тех пор прошли года, а может и века. Живут в разных мирах юноша и богиня Луны, обращенная серебряной лисицей. Ищет юноша что-то, чувствует, что сердце не на месте, но не помнит ничего, кроме странной легенды о лисе с серебряным мехом и звёздной пыли, сияющей кисеей, следующей за ней. Когда пред ним открываются странные двери, радостно идёт он в открывшиеся неизведанные миры, надеясь найти в них свою память.

– И это всё? – разочарованно спросил Ухо. – Что это за сказка – без хорошего конца?

– Ну может быть, у этой сказки ещё будет хороший конец, – беспечно ответил Арист, ковыряя палочкой в затухающем костре. – Ведь Милада не рассчитала с силой своих чар, они начали слабеть, и юноша вспомнил большинство деталей произошедшего, но посчитал всё это просто странной легендой, услышанное в далёком детстве, забытой, но всплывшей в памяти.

Маргат задумчиво смотрел в свою опустевшую кружку, потом поставил её на землю и молча поднявшись на ноги, полез в телегу.

– Чего это он? – удивился Арист.

– Расчувствовался наверно, – хрюкнул Морда, с разочарованием заглянув в бутылку.

Вернувшись через пару минут к костру, Маргат, всё так же молча уселся на своё место и уставился на сказителя.

– Так откуда ты говоришь родом? – мрачно спросил он наконец.

– А... – Арист махнул рукой куда-то на север, потом вдруг стал серьёзным. – А вы не слышали про недавнее ограбление королевского зверинца?

Вся троица замерла, навострив уши.

– Представляете, какие-то отчаянные люди влезли в зверинец и украли самых ценных животных. Некоторых зверюшек нашли, но несколько пропали безвозвратно. Вот так история!

В повисшей тишине раздавался только стрёкот ночных цикад и потрескивание костра.

– Говорят, в том зверинце даже единорог был, – продолжил парень, зачарованно глядя на языки пламени.

– Да враки это! Не было там никакого... – начал возмущенно Морда, но Маргат оборвал его звонкой оплеухой, отчего бородач едва не повалился в костёр.

Арист оторвал взгляд от костра и бандитская троица замерла. Глаза у парня светились бледным серебристым светом.

– А ещё, в зверинце по слухам жила лисица, мех которой белее снега, а в солнечные дни он сверкает словно жемчуг, и на кончиках волосков вспыхивают серебряные звезды. Тоже враки?

– Ну всё! – Маргат вскочил на ноги, выдернул из-за пояса кинжал и выставил перед собой. – Ты кто такой?

Ухо и Морда тоже поднялись, но соображали явно не так резво, как вожак. Они встали по обе стороны от него и беспокойно переглянулись.

– Я? – Арист доброжелательно улыбнулся. – Пару часов назад я бы сказал, что понятия не имею.

– А сейчас?

– А сейчас скажу, что это не ваше дело. Лови! – В воздух, разбрасывая искры, взвилась тлеющая головешка. Пока Арист говорил, он не переставал ковырять прогоревшие дрова в костре, и когда пришло время, резко поддел одно из них палкой и швырнул в собеседников. Одновременно с этим, он кувыркнулся спиной назад, перекатился, и оказался на ногах так быстро, что успел досмотреть полёт головешки.

Ухо, единственный из троих, последовал его крику и выставив руки, схватил тлеющее полешко. Тут же громко завопив, он отшвырнул его прочь, и попал в Маргата, не ожидавшего такой подлости от подельника.

Поляну затопил новый вопль, более сочный и басистый. В разные стороны разлетелись кинжал и головешка. Морда и Ухо тоже отскочили подальше от вожака, а потом испуганно уставились на Ариста. Тот в свою очередь, криво улыбнулся и пожал плечами.

– Взять его! – проревел Маргат, судорожно колотящий себя по животу и груди. Потушив последнюю искру, он присоединился к Морде, обходящему костёр справа. Ухо обходил слева, и, похоже, не замечал, тлеющего рукава рубахи.

Арист сделал шаг назад и остановился, всё с той же улыбкой глядя на приближающихся воров. В тот момент, когда все трое решили, что настал удачный момент для нападения и бросились к нему, парень присел и ловким движением скользнул вперёд, прямо под руками незадачливых противников. Перекатившись, он вскочил на ноги и оглянулся. Морда держался за расквашенный нос, Ухо тёр лоб, а вот Маргат, успел среагировать и уже несся к нему, состроив яростную гримасу. Не останавливаясь, он схватил с земли палку и с размаху ударил Ариста.

Точнее рассёк воздух в том месте, где тот только что стоял. Маргат в недоумении оглянулся и тут же получил тычок в спину, не удержался на ногах и рухнул в опасной близости от костра.

Арист двигался нечеловеческие быстро, в то время как троица воров, привыкшая промышлять тихими грабежами вообще слабо представляла себе искусство драки. Спустя несколько минут они окончательно выдохлись, а Арист даже не запыхался. Он гонял их по поляне, уворачивался, сбивал с ног, но сам ни разу не ударил. Его глаза по прежнему мягко сияли в темноте, а улыбка становилась всё шире. Именно эта улыбка с каждой минутой пугала воров всё больше и больше. В очередной раз скользнув в сторону от тянущихся рук, парень неожиданно оказался за спинами Ухо и Морды и схватив их за воротники, смачно стукнул лбами. Они обессиленно повалились на землю и погребли под собой Маргата, не успевшего встать после последней подсечки.

Убедившись, что больше никто не торопится в бой, Арист направился к телеге. Одним текучим движением он перемахнул через задний борт, и скрылся внутри. Мгновение спустя он выпрыгнул обратно, держа в руке небольшой ящик, накрытый бесформенной тряпкой.

К этому моменту Маргат начал подавать признаки жизни, и опираясь о спину Морды, как раз пытался встать на ноги. Арист, уже собравшийся заняться своей добычей, с досадой качнул головой и осмотрелся. От пришедшей в голову идеи его лицо снова озарилось улыбкой. Он выпрямился, потом подпрыгнул, вскочив на край заднего борта телеги, и поставив ящик на крышу, залез сам. Крыша стонала и скрипела под ним, вот-вот норовя развалится. Дуги на которые была натянута холстина явно доживали свои последние дни, но Аристу нужно было всего пару минут. Он встал так, чтобы ноги оказались на дугах и перехватив ношу поудобнее, стянул с неё тряпку.

Под тряпкой оказался вовсе не ящик, а обитая тонкими металлическими пластинами клетка. Вместо одной из стенок было окошко, забраное толстой проволокой. Арист заглянул внутрь и радостно рассмеялся.

– Эй, сказитель! – Маргат нашёл в траве кинжал, и, оскалившись, метнул его в парня. Мигом спустя он пожалел, что не бросил оружие молча. Арист изящно качнулся в сторону, пропустив клинок мимо, а потом рывком сорвав с клетки тяжёлый навесной замок, вернул его хозяину одним метким броском. Подобной ловкости и изящности у Маргата не было, потому увернуться он не успел. Замок ударил его туда, куда он совсем не ожидал, и вожак, охнув, опустился на колени, а потом и завалился набок, прижимая руки к пострадавшему достоинству.

Арист открыл клетку и сунув внутрь руку, вытащил наружу бешено извивающегося зверя. В слабом свете костра и далёкой луны белый зверь казался тякуче-серебряным, словно вместо меха он был покрыт расплавленным металлом, переливающимся в лунном свете.