Текст книги "М В Фрунзе - Военная и политическая деятельность"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

М. В. Фрунзе много внимания уделял подготовке командных кадров для Вооруженных Сил. По его определению, красные командиры вместе с политработниками – это становой хребет армии. Опираясь на ленинское учение о вооруженной защите социалистического Отечества, Фрунзе разработал стройную систему подготовки высокообразованных, преданных партии и народу командных кадров. Составными частями этой системы были военно-учебные заведения, различные курсы, командирская и самостоятельная подготовка.

М. В. Фрунзе явился инициатором использования для подготовки командных кадров гражданских учебных заведений. Реально оценив обстановку, он сделал вывод: "Армия не может, да и не должна внутри себя подготовлять то огромное количество руководителей всех специальностей и областей военного дела, которое потребует большая война". Значит, военных специалистов следует готовить "...во всех наших гражданских учебных заведениях, открывая в них добавочные сокращенные циклы военных наук"{436}.

Обосновывая необходимость введения единоначалия в Красной Армии, Фрунзе детально рассматривал вопрос о возможных формах его осуществления. Он указывал: "У нас будут три типа единоначалия..."{437} Командиром-единоначальником первого типа, по мнению М. В. Фрунзе, мог быть командир, являющийся единоначальником не только по строевой и административно-хозяйственной линии, но и в вопросах политического руководства и воспитания личного состава. М. В. Фрунзе отмечал, что требования к такому командиру-единоначальнику предъявляются чрезвычайно высокие и сложные и что "далеко не всякий, даже партиец, может претендовать на вручение ему функций партруководства. Здесь требуются совершенно особые данные и свойства, которые не всегда окажутся у командира, во всех других отношениях стоящего на высоте своих задач"{438}. Поэтому "этот тип широкого распространения сейчас у нас иметь не может"{439}.

Наиболее подходящим для армии того времени он считал второй тип единоначалия, когда командир-единоначальник был таковым в области строевой, хозяйственной и административной. Такими единоначальниками, по мнению М. В. Фрунзе, должны были в ближайшем будущем стать все партийные и беспартийные командиры Красной Армии. Вместе с командирами-единоначальниками второго типа работали комиссары, которые твердо проводили в армии политику партии и правительства, воспитывали у красноармейцев преданность социалистической Родине, патриотизм и пролетарский интернационализм и другие высокие морально-политические качества. Фрунзе особо подчеркивал, как важно, чтобы командиры-единоначальники и комиссары работали в тесном контакте.

Третий тип единоначалия М. В. Фрунзе считал возможным ввести в управлениях и штабах. При этом, отмечал он, "...функции полит – и партпросвещения должны будут перейти к партийным ячейкам под контролем и руководством ближайшего политоргана"{440}. Для введения такого тина единоначалия не требовалось много времени, как и специальных органов для проведения политработы. Эти функции могли выполнять партийные ячейки.

К концу 1924 г. укрепилась диктатура пролетариата, значительно возросли влияние и руководящая роль Коммунистической партии, увеличилась рабоче-крестьянская и партийная прослойка среди командного состава. Повысилась его подготовка, особенно комиссаров, которые направлялись на командные должности. Все это создавало необходимые условия для перехода к единоначалию. 28 июля 1924 г. Оргбюро ЦК РКП (б) приняло Постановление о введении единоначалия в Красной Армии{441}.

Этот вопрос был рассмотрен на пленуме Реввоенсовета СССР, который проходил с 24 ноября по 1 декабря 1924 г, Были намечены перспективы дальнейшего строительства Красной Армии, определены формы, методы и сроки осуществления единоначалия и утверждена Инструкция по практическому осуществлению единоначалия в Красной Армии. "Сущность намеченной линии, отмечал М. В. Фрунзе в речи на торжественном заседании военной академии 7 декабря 1924 г., – заключается в твердом решении последовательного перехода к осуществлению принципа единоначалия"{442}.

2 марта 1925 г. М. В. Фрунзе подписал приказ Реввоенсовета СССР о введении единоначалия в Красной Армии и на Флоте. При его введении М. В. Фрунзе требовал соблюдать последовательность, учитывать особенности родов войск, войсковых соединений или учреждений. Он отмечал, что единоначалие оправдает себя, приведет к новому подъему инициативы командиров, повысит у них чувство ответственности за выполнение своего партийного и служебного долга.

На современном этапе развития Советских Вооруженных Сил роль единоначалия еще более возрастает. Как указал на совещании руководящего состава Вооруженных Сил Маршал Советского Союза Д. Ф. Устинов, "укрепляя и дальше единоначалие – а это мы должны проводить неукоснительно, – следует иметь в виду, что единоначалие не только дает право командовать. Оно обязывает руководителя быть для подчиненных примером безукоризненного служения Родине, Коммунистической партии"{443}.

Теснейшим образом с проблемами единоначалия связаны вопросы дальнейшего укрепления воинской дисциплины. Из самого существа военной организации, ее целей, назначения и характера М. В. Фрунзе делал вывод о том, что "сила армии – в дисциплине, в решимости точно и беспрекословно выполнять распоряжения соответствующих командных инстанций"{444}. Он подчеркивал, что никакие новые условия не означают необходимости пересмотра принципиальных положений, разработанных В. И. Лениным. "Только идя этим ленинским путем, говорил М. В. Фрунзе, – мы сможем получить настоящую, крепкую, железную дисциплину в рядах Красной армии"{445}.

Объясняя смысл советской воинской дисциплины, Фрунзе подчеркивал, что суть ее состоит в неукоснительном выполнении указаний Коммунистической партии и Советского правительства, приказов и распоряжений командиров и начальников. М. В. Фрунзе показал непреходящее значение ленинских положений о коренном отличии высокосознательной советской воинской дисциплины от дисциплины буржуазных армий, основу которой составляет принуждение. "Дисциплина Красной армии, – отмечал он, – строится не на классовом подчинении, а на необходимости правильного разделения труда, правильного руководства и правильной ответственности"{446}. Только сознательное выполнение требований армейской жизни, приказов и приказаний командиров и начальников, указывал М. В. Фрунзе, делает дисциплину действительно железной.

М. В. Фрунзе обосновал основные условия, обеспечивающие высокую воинскую дисциплину. Он указывал на прямую зависимость состояния воинской дисциплины от личных качеств командиров и политработников, которые должны служить образцом безупречного выполнения воинского долга. Выступая перед выпускниками Военной академии РККА, он говорил, что "наихудшим образом на дисциплинированность рядового состава действуют мельчайшие случаи недисциплинированного поведения начальствующих лиц. ...> Всякий недисциплинированный поступок того или иного командира или политработника должен встречать самую жестокую отповедь и ни в коем случае не проходить безнаказанно. Только в таком случае можно линию подтягивания дисциплины провести сверху донизу"{447}.

Важным условием крепкой дисциплины, по мнению Фрунзе, является безусловный авторитет командира, как политический, так и военно-технический. Для каждого руководителя Красной Армии, говорил он, должно быть предельно ясно, что "...крепкая дисциплина может быть создана лишь на основе морального и служебного авторитета комсостава и сознательного понимания красноармейцем требований воинского долга. Если нет наличия этих двух элементов, то той дисциплины, которая нам нужна и на основе которой наша армия станет непобедимой, мы не создадим"{448}.

М. В. Фрунзе указывал на недопустимость увлечения дисциплинарными взысканиями. "К наложению дисциплинарных взысканий, – говорил он, – следует относиться с чрезвычайной ответственностью. Всякие злоупотребления в этом отношении должны рассматриваться, как нарушение основных требований в системе дисциплинирования армии, и должны решительно осуждаться"{449}. Он подвергал резкой критике тех, кто подменял воспитательную работу взысканиями. "...Не надо забывать, – говорил М. В. Фрунзе, – что основой нашей дисциплинарной политики является вовсе не система карательных воздействий, а правильно и умело поставленная работа по политико-моральному воспитанию красноармейца"{450}. Вместе с тем Фрунзе требовал не оставлять без воздействия ни одного проступка, умело сочетать в дисциплинарной практике убеждение и принуждение.

Призывая партийные органы и партийные организации проводить целенаправленную работу по формированию у личного состава высоких морально-боевых качеств, воспитанию воинов в духе беззаветной преданности Коммунистической партии и Советскому правительству, М. В. Фрунзе сам показывал пример в этом деле. Каждое его выступление, каждый приказ были пронизаны глубокой партийностью, отличались огромным оптимизмом, верой в победу, правдиво раскрывали обстановку, вызывали ненависть к врагу и готовность победить его.

После завершения гражданской войны в войсках стало наблюдаться ослабление партийно-политической работы. Такое положение вызвало тревогу командующего войсками Украины и Крыма. В телеграмме войскам М. В. Фрунзе обратил внимание на политическую опасность отрыва командного состава от красноармейских низов. Он поручил УкрПУРу разработать и разослать в войска инструкцию по проведению политработы среди комсостава.

Во многом способствовали активизации партийно-политической работы и усилению партийно-политического аппарата в Красной Армии утвержденные ЦК партии директивные указания, выработанные комиссией пленума Реввоенсовета под председательством М. В. Фрунзе. Эти указания наряду с другими мероприятиями позволили оживить партийно-политическую работу в армии, приблизить ее к широким армейским массам, привлечь к ней командный состав.

Возглавляя военную академию, М. В. Фрунзе настойчиво проводил линию на усиление политического воспитания командных кадров. Он считал, что подготовка командира как военного специалиста – это лишь одна сторона дела. Нам нужен командир, который был бы не только техником, говорил он, но и общественником во всем высоком значении этого слова. В отличие от буржуазных армий, исповедующих принцип "армия вне политики", мы всю силу Красной Армии, всю ее мощь строим как раз на широко и глубоко развитой политпросветительной и политвоспитательной работе.

По инициативе Фрунзе в академии была образована кафедра партийно-политической работы. Задача ее, считал он, дать слушателям необходимые знания о задачах, содержании, формах и методах партийно-политической работы в войсках.

М. В. Фрунзе высоко ценил и ставил в пример тех командиров, которые умеют правильно подойти к солдатам и матросам, расположить их к себе, разъяснить им наболевшие политические вопросы. От правильного подхода к их разъяснению, говорил он, зависит дальнейшее укрепление союза рабочего класса и крестьянства как основного фактора политической жизни Советского Союза в целом.

Большие и сложные задачи по усилению влияния партии в армии, по укреплению дисциплины и порядка ставил М. В. Фрунзе перед политработниками. "Наш политический работник, – говорил он в речи на гарнизонном собрании в Тифлисе 15 апреля 1925 г., – как представитель коммунистической партии, должен быть всегда носителем идеи порядка и дисциплины, которая наиболее присуща именно коммунистической партии. Политработник должен быть как раз тем элементом, который лучше, надежнее и прочнее всего содействует укреплению дисциплины, укреплению внутреннего и внешнего порядка"{451}.

М. В. Фрунзе рекомендовал политработникам поддерживать постоянную живую связь с красноармейцами. Искусство политического руководителя состоит в том, отмечал он, чтобы обеспечить интересы партии, интересы государства на любом участке военной работы. Интересы партии и государства для него должны быть превыше всего. Политический руководитель отвечает перед партией не только за то, как он сам непосредственно работает, но и за то, что делают руководимые им лица.

Важную роль в формировании высоких морально-политических и боевых качеств у воинов Фрунзе отводил партийным и комсомольским организациям. Задача партийной организации состоит в том, говорил он, чтобы своим партийным влиянием, партийной работой обеспечить все мероприятия командования, направленные на повышение уровня боевой и политической подготовки, а следовательно, боеготовности частей и подразделений. Качество партийной работы должно определяться степенью решения этой важнейшей задачи.

Коммунист, подчеркивал Фрунзе, должен уметь вести за собой беспартийных воинов, увлекать их своей энергией, настойчивостью, своей непреклонной убежденностью в победе великого дела Коммунистической партии. Задача армейских коммунистов состоит в том, говорил он, чтобы вокруг всей массы беспартийных, которая была, есть и будет гораздо большей, чем партийная, создать такую атмосферу коммунистического влияния, чтобы беспартийные теснейшим образом связывали свою работу с работой и судьбами Коммунистической партии.

Большое значение придавал М. В. Фрунзе работе среди комсомольцев. Тот факт, что большую часть коммунистов в частях составляет командный, политический и административно-хозяйственный состав, говорил Фрунзе, "...выдвигает на первый план роль комсомола. Его значение все больше и больше растет. ...Он становится той организацией, которая является массовым проводником нашего влияния в красноармейскую массу"{452}. Задачей армейского комсомола он считал подготовку образцовых солдат, матросов, которые по дисциплинированности, культурному развитию и политической подготовке служили бы примером для всех остальных бойцов.

М. В. Фрунзе уделял постоянное внимание военной печати. Военная пресса, отмечал он, является могучим средством подготовки и воспитания умелого бойца, являющегося в то же время сознательным гражданином своей страны. Она должна добиваться такого положения, чтобы каждый красноармеец полностью использовал время своего пребывания в армии для учебы и подготовки, чтобы сознание крепкой, революционной дисциплины пронизывало весь состав армии снизу доверху, чтобы каждый красноармеец отчетливо понимал свои задачи как воина Союза Советских Социалистических Республик, воспитывался на героических традициях и был достоин этих славных традиций.

Идеи М. В. Фрунзе о роли и значении партийно-политической работы не только не потеряли своей актуальности, но в современных условиях приобретают особую значимость. Это связано с усложнением задач подготовки и боевой готовности Вооруженных Сил, с социально-политическими и военно-техническими особенностями современной войны, предъявляющей, как никогда, высокие требования к морально-политической и психологической закалке личного состава.

М. В. Фрунзе настойчиво добивался, чтобы марксистский диалектический метод творчески применялся в военной науке. Он подчеркивал, что "нужно ко всему... подходить с классовой оценкой, надо взвешивать все с точки зрения интересов пролетарского революционного движения. Это и есть высший критерий... Это первое требование, исключающее всякий догматизм и схоластику"{453}.

Практически занимаясь оценкой военно-политической обстановки на основе ленинских идей о характере начавшейся новой эпохи, ее основном противоречии и неотвратимости новой полосы войн{454}, Фрунзе показал высокие образцы конкретно-исторического подхода к анализу международного положения Советского государства после гражданской войны, сделал из него верные и далеко идущие выводы для советского военного строительства. Тем самым он определил теоретическую базу и методику правильной оценки военно-политической обстановки страны.

Выступая на общем собрании представителей Московского гарнизона, Фрунзе говорил, что, несмотря на признание Советского Союза большинством капиталистических государств, определенное экономическое, культурное и политическое укрепление внутри страны, опасности для Советской страны не уменьшились, а, наоборот, именно благодаря этому укреплению, они увеличились, потому что эти факты звучат погребальным звоном для буржуазно-капиталистического мира{455}. "...Мы знаем, – подчеркивал он, что объективный ход развития международных отношений будет толкать враждебные буржуазные группировки на вмешательство в наши дела, толкать на путь политики, враждебной интересам Советского Союза. Вот почему, в полной мере и целиком осуществляя нашу политику мира, будучи готовы пойти на любые мало-мальски приемлемые предложения, мы не должны оставлять заботы об укреплении нашей военной мощи. Больше того, только усиление нашей военной мощи сможет удержать наших врагов от нападения на нас"{456}. Он указывал, что задача, вытекающая из теперешней обстановки, заключается в том, чтобы военную мощь Советского Союза поднять на неизмеримо большую высоту по сравнению с нынешним положением. Он считал, что необходимо создать такие условия, при которых бы возможность керзоновских ультиматумов была исключена{457}.

Эти положения М. В. Фрунзе не потеряли своего значения и в наше время. Происшедшие после разгрома германского фашизма и японского милитаризма коренные изменения в соотношении сил на международной арене в пользу социализма, отсутствие в связи с этим фатальной неизбежности новой мировой войны, появление возможности ее предотвращения вовсе не означают устранения военной опасности, исходящей от империализма. Ныне, как отметил XXVI съезд КПСС, резко возросла агрессивность политики империализма – и прежде всего американского{458}. Располагая ядерным и другим новейшим оружием, империализм представляет самую серьезную угрозу для социализма, мира и всего человечества. Правящая верхушка США объявила "крестовый поход" против социализма как строя и как системы. Ведущиеся переговоры ею блокируются или срываются, а мирные советские инициативы замалчиваются или объявляются "пропагандистскими". Раздуваемая буржуазными идеологами психологическая война достигла крайних пределов. Поэтому высокая бдительность, упрочение оборонной мощи и готовность к отражению агрессии и теперь остаются наиболее эффективными средствами в борьбе с империализмом. Исходя из реальности капиталистического окружения, опираясь на накопленный опыт борьбы с интервенцией и контрреволюцией, М. В. Фрунзе целеустремленно занимался теоретическими и методологическими вопросами войны как общественно-политического явления. Он внес значительный вклад в творческое применение и пропаганду ленинских взглядов на сущность и содержание войны, показал характер возможной войны, дал решительный бой буржуазным и троцкистским извращениям этих проблем.

Марксизм учит видеть в войне диалектическое единство политики и вооруженной борьбы, подводит к осознанию материалистического положения о том, что война насквозь есть политика, продолжение осуществления господствующим классом тех же целей другим путем{459}. Часть же старых военных специалистов отрицала определяющую роль политики в происходящих войнах, идеалистически истолковывая сущность войны как борьбу между волями различных народов. Война, по их мнению, представляла для человечества такой же закон природы, как и борьба за существование, и поэтому мечты о ликвидации войн в будущем – это утопия{460}.

В одних рядах с противниками подлинно научного понимания войны оказались и военачальники-троцкисты. Прикрываясь революционными фразами, они выступали с прагматических и метафизических позиций, утверждая, что война это или "захват чужого рынка", или "уничтожение противника, соперника". А троцкист Д. Петровский на совещании командного и комиссарского состава войск Украины и Крыма прямо заявил: "Принятие формулы Клаузевица, утверждающей, что "война есть продолжение политики, только иными, насильственными средствами", есть жестокая ошибка"{461}. Тем самым не только отбрасывалось значительное достижение военно-теоретической мысли прошлого, но и отрицалось марксистско-ленинское раскрытие данной формулы.

М. В. Фрунзе подверг резкой критике эти вредные взгляды. В статье, посвященной вопросам высшего военного образования, он разъяснял: "Положение, установленное еще 100 лет тому назад Клаузевицем и гласящее, что "война просто продолжение государственной политики другими средствами", получило особенно яркое и наглядное подтверждение в нынешнюю эпоху пролетарской революции..."{462}. Правоту ленинского учения о сущности войны как продолжении политики определенных классов или государств насильственными средствами, подчеркивал Фрунзе, самым наглядным и убедительным образом доказал весь опыт империалистической войны и еще больше – опыт гражданской войны, опыт эпохи пролетарской революции{463}.

Проблема сущности войны является чрезвычайно актуальной и в наши дни. Современные буржуазные исследователи этой проблемы считают, что если бы произошло глобальное военное столкновение между двумя мировыми системами с применением ракетно-ядерного оружия, то эта война была бы лишена всякой политической сущности.

На самом же деле политика обусловливает самые существенные черты и мировой ракетно-ядерной войны, глубоко влияя на вероятность как ее возникновения, так и предотвращения. Касаясь политики заправил НАТО, в первую очередь США, XXVI съезд КПСС отметил, что "пытаться победить друг друга в гонке вооружений, рассчитывать на победу в ядерной войне – это опасное безумие"{464}.

Агрессивная политика милитаристских сил может привести к ракетно-ядерной войне; миролюбивая политика социалистических стран, а также широких демократических движений способна эту войну предотвратить. В случае возникновения такая война была бы самой "политической" из всех воин, известных истории. Такая война сохранила бы в своей основе общую социальную сущность войны как продолжение политики иными, насильственными средствами. С одной стороны – политики агрессивных устремлений империализма, с другой политики защиты завоеваний социализма{465}.

Хотя война неразрывно связана с политикой классов и государств и имеет специфическую форму проявления в виде вооруженной борьбы, ее корни уходят в экономические отношения эксплуататорского общества. Лишь с их революционным изменением исчезнут и истоки, порождающие саму войну. "Капитал... ненасытен, – указывал М. В. Фрунзе. Пока он силен, он готов грабить без конца, готов заливать кровью, опустошать огнем весь мир, лишь бы росли его барыши. Капиталисты – это те же разбойники. Внутри своей страны они пьют соки подвластных им детей труда, а вне – стараются как можно больше увеличить количество своих владений. Отсюда столкновения и войны. И этот порядок до тех пор будет продолжаться на земле, пока трудящийся люд не сбросит со своих плеч паразитов-капиталистов и не установит царства труда"{466}.

Большое внимание М. В. Фрунзе уделял проблеме содержания войны. При этом он руководствовался ленинским положением о том, что "с марксистской точки зрения необходимо в каждом отдельном случае, для каждой войны особо, определить ее политическое содержание"{467}. На основе осмысления первой мировой и гражданской войн, войн в Марокко и Китае М. В, Фрунзе пришел к выводу, что политические цели этих войн, их политическое содержание определялись экономической и политической заинтересованностью буржуазии в новых прибылях и рынках сбыта, в разделе и переделе сфер влияния в мире, в подавлении революции и всякого демократического движения, что и определило несправедливый характер этих войн.

М. В. Фрунзе отмечал, что главный специфический элемент содержания войны составляет вооруженная борьба. Война начинается тогда, указывал он, когда все другие формы борьбы исчерпаны и наступает кризис, который разрешается вооруженной борьбой{468}. В то же время в ряде своих работ он убедительно показал, что понятие "содержание войны" нельзя сводить только к вооруженной борьбе. Оно охватывает широкий круг явлений и процессов, связанных с вооруженным Василием. "Но одна армия, конечно, не могла бы много сделать, – писал М. В. Фрунзе, – если бы попутно ее борьба не облегчалась рядом экономических и политических мероприятий, направленных к ослаблению противника"{469}. В его высказываниях последовательно проводится мысль о том, что современные войны ведутся не одной армией, а всей страной в целом{470}.

Мысли М. В. Фрунзе о содержании войны имеют важное методологическое значение для исследования современных войн. В настоящее время содержание войн еще более расширилось. Вооруженная борьба не исключает, а предполагает и требует для своего успешного хода и исхода использования и других форм борьбы – экономической, дипломатической, идеологической, разведывательной, научно-технической и т. д. Считается, что только при умелом сочетании и единстве всех форм борьбы может быть достигнута победа в современной войне. Определяющее значение при этом имеет ее социально-политическая направленность.

Взгляды М. В. Фрунзе на сущность и содержание войны органически связаны с его воззрениями на армию, в том числе и на армию нового типа, как на инструмент проведения политики определенного класса средствами вооруженного насилия.

В произведениях и выступлениях Фрунзе последовательно проводится мысль о том, что армия является составной частью политической надстройки общества, важным органом государства. Она создается стоящим у власти классом и проводит его политику специфическими средствами и способами. Он развивал марксистско-ленинское положение о том, что армия является непосредственным отражением природы государства, его экономического и социально-политического строя, что экономические интересы господствующего класса, выраженные в политике государства, определяют социальную природу и назначение его вооруженных сил{471}.

М. В. Фрунзе разоблачал буржуазных идеологов, пытавшихся объявить армию вне политики государства и правящего в нем класса. Он отмечал, что армия всегда и во всех классовых обществах, в том числе и буржуазном, является основным инструментом политики. Лозунг "армия вне политики" есть буржуазный лозунг, который извращает действительность, служит средством идеологического воздействия буржуазии на солдатскую массу в интересах сохранения и упрочения капиталистических общественных отношений.

М. В. Фрунзе подверг уничтожающей критике спекуляции буржуазных теоретиков на понятии "народная армия". Во всех государствах, основанных на общественном неравенстве и раздираемых внутриклассовыми противоречиями, писал он, исход борьбы всегда решался и решается вооруженной борьбой. Поэтому господствующие классы всех времен и народов всегда уделяли особое внимание такой силе, как армия, и постоянно следили за тем, чтобы руководство ею целиком и полностью находилось в их руках. "В результате такого подхода фактическое руководство военным делом и монополия на военное знание принадлежали сравнительно очень ограниченной группе лиц, представлявшей замкнутую касту. Так было прежде, так и теперь во всех крупнейших буржуазных странах"{472}.

Отсюда следовало, что, несмотря на провозглашение буржуазией своих вооруженных сил "народными", никогда такой армии – ни в прежние времена, ни теперь – в капиталистических странах не существовало и быть не могло. "Так называемые народные армии любой эпохи, – писал М. В. Фрунзе, – по существу являлись армиями, представлявшими интересы не народа, а господствующих классов. Слово "народный" было лишь проявлением политического лицемерия этих классов, которым нельзя было открыто сказать, что, например, армия царская была армией царей и помещиков"{473}.

Из этих положений М. В. Фрунзе вытекает, что никаких сомнений относительно подлинной природы и предназначения капиталистических армий или недооценки их быть не может. Опыт второй мировой войны и последующих локальных войн, развязанных империализмом во Вьетнаме, Ливане, Гренаде, в Заире, на Арабском Востоке, в Чаде, на Мальвинских островах, учит, что Советские Вооруженные Силы должны быть готовы в любой момент отразить нападение агрессора, располагающего первоклассной в техническом отношении и обработанной в идеологическом и морально-психологическом плане армией. В этой связи и сегодня остаются актуальными слова М. В. Фрунзе о том, что "...в анализе характера будущих столкновений мы должны внутри собственной военной организации уделить главное внимание не надеждам на политическое разложение своего противника, а моменту фактической возможности активно, физически его раздавить"{474}.

Глубокий теоретико-методологический анализ войны и армии, знание тенденций развития военного дела оказались той необходимой базой, которая позволила Фрунзе определить характер возможной войны на подлинно научной основе. Он раскрыл важнейшие особенности такой войны: ее классовую природу, ожесточенность борьбы; усиление влияния народных масс на ход и исход грядущей войны; возрастание роли тыла и укрепление его связи с фронтом; технический характер войны и повышение роли человека в ней. Подразделяя эти особенности на политические и военно-технические, он в то же время рассматривал их в тесном диалектическом единстве.

Опыт первой мировой и гражданской войн убедительно свидетельствовал, что в характере войны произошли существенные изменения. В общем виде они были сформулированы М. В. Фрунзе следующим образом: "В то время как прежде исход боевых столкновений зависел от сравнительно небольших групп населения, или образовывавших постоянные отряды, считавших войну своей профессией, или же временно привлекавшихся в ряды войск для этих целей, теперь участниками войны являются почти поголовно целые народы, сражаются не тысячи или десятки тысяч людей, а целые миллионы, – самые войны втягивают в свой круговорот и подчиняют себе решительно все стороны общественного быта, затрагивают все без исключения государственные и общественные интересы. Театром военных действий теперь являются не узко ограниченные пространства, а громадные территории с десятками и сотнями миллионов жителей; технические средства борьбы бесконечно развиваются и усложняются, создавая все новые и новые категории специальностей, родов оружия и т. д. и т. д."{475}. Каждая мысль этого определения обращена была не столько в прошлое, сколько в будущее.

Опираясь на итоги работы советского командного и политического состава по теоретическому осмыслению опыта первой мировой и гражданской войн, а также на собственный опыт, Фрунзе сформулировал главную особенность возможной войны: "Первым элементом, который определяет собой характер будущей войны... является ее особая социально-классовая природа"{476}. Вопрос о классовом характере войны Фрунзе считал решающим в оценке возможных военных столкновений между социалистическим государством и капиталистическим миром. "Та война, которую мы будем вести, не будет являться войной национальной, – говорил он, выступая на I Всесоюзном совещании Военно-научного общества. – Она будет революционно-классовой войной"{477}.