Текст книги "Слово о полку Игореве (перевод Д.С. Лихачева)"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ

Дословный перевод Д.С. Лихачева

Слово о полку Игореве. М.: Просвещение, 1984.

Пристало ли нам, братья,

начать старыми словами

печальные повести о походе Игоревом,

Игоря Святославича?

Пусть начнётся же песнь эта

по былям нашего времени,

а не по замышлению Бояна.

Ибо Боян вещий,

если хотел кому песнь воспеть,

то растекался мыслию по древу,

серым волком по земле,

сизым орлом под облаками.

Вспоминал он, как говорил,

первых времён усобицы.

Тогда напускал десять соколов

на стаю лебедей,

и какую лебедь настигали -

та первой и пела песнь

старому Ярославу,

храброму Мстиславу,

что зарезал Редедю

пред полками касожскими,

прекраcному Роману Святославичу.

Боян же, братия, не десять соколов

на стаю лебедей напускал,

но свои вещие персты

на живые струны воскладал,

а они уже сами князьям славу рокотали.

Начнём же, братья, повесть эту

от старого Владимира до нынешнего Игоря,

который скрепил ум силою своею

и поострил сердце своё мужеством,

исполнившись ратного духа,

навёл свои храбрые полки

на землю Половецкую

за землю Русскую.

Тогда Игорь взглянул

на светлое солнце

и увидел, что оно тьмою

воинов его прикрыло.

И сказал Игорь дружине своей:

"Братья и дружина!

Лучше убитым быть,

чем плененным быть;

так сядем, братья,

на борзых коней

да посмотрим на синий Дон".

Страсть князю ум охватила,

и желание отведать Дон Великий

заслонило ему предзнаменование.

"Хочу, сказал, копье преломить

на границе поля Половецкого,

с вами, русичи, хочу либо голову сложить,

либо шлемом испить из Дона".

О Боян, соловей старого времени!

Вот бы ты походы эти воспел,

скача, соловей, по мысленному древу,

летая умом под облаками,

свивая славу обоих половин этого времени,

рыща по тропе Трояна

через поля на горы.

Так бы пришлось внуку Велеса

воспеть тогда песнь Игорю:

"Не буря соколов занесла

через поля широкие -

стаи галок несутся

к Дону Великому".

Или так запел бы ты,

вещий Боян, Велесов внук:

"Кони ржут за Сулой -

звенит слава в Киеве.

Трубы трубят в Новгороде,

стоят стяги в Путивле!"

Игорь ждет милого брата Всеволода.

И сказал ему буй тур Всеволод:

"Один брат,

один свет светлый -

ты, Игорь!

Оба мы Святославичи!

Седлай же, брат,

своих борзых коней,

а мои-то готовы,

уже оседланы у Курска.

А мои-то куряне опытные воины:

под трубами повиты,

под шлемами взлелеяны,

с конца копья вскормлены,

пути им ведомы,

овраги им знаемы,

луки у них натянуты,

колчаны отворены;

сами скачут, как серые волки в поле,

ища себе чести, а князю славы".

Тогда вступил Игорь-князь в золотое стремя

и поехал по чистому полю.

Солнце ему тьмою путь заграждало,

ночь стонами грозы птиц пробудила,

свист звериный поднялся,

встрепенулся Див, кличет на вершине дерева,

велит послушать земле неведомой,

Волге,

и Поморью,

и Посулью,

и Сурожу,

и Корсуню,

и тебе, Тмутороканский идол.

А половцы непроторенными дорогам

помчались к Дону Великому.

Кричат телеги в полуночи,

словно лебеди вспугнутые.

А Игорь к Дону войско ведёт!

Уже беду его подстерегают птицы

по дубравам,

волки грозу накликают

по оврагам,

орлы клёкотом зверей на кости зовут,

лисицы брешут на червлёные щиты.

О Русская земля! Уже ты за холмом!

Долго ночь меркнет.

Заря свет зажгла,

мгла поля покрыла,

щекот соловьиный уснул,

говор галочий пробудился.

Русичи великие поля

чевлеными щитами перегородили,

ища себе чести, а князю славы.

Спозаранок в пятницу

потоптали они поганые полки половецкие

и, рассыпавшись стрелами по полю,

помчали красных девушек половецких,

а с ними золото, и паволоки,

и дорогие оксамиты.

Покрывалами, и плащами, и кожухами

стали мосты мостить по болотам

и топям,

и дорогими нарядами половецкими.

Червлёный стяг,

белая хоругвь,

червлёный бунчук,

серебряное древко -

храброму Святославичу!

Дремлет в поле Олегово храброе гнездо.

Далеко залетело!

Не было оно в обиду порождено

ни соколу,

ни кречету,

ни тебе, чёрный ворон,

поганый половец!

Гзак бежит серым волком,

Кончак ему след указывает к Дону Великому.

На другой день спозаранку

кровавые зори свет возвещают,

чёрные тучи с моря идут,

хотят прикрыть четыре солнца,

а в них трепещут синие молнии.

Быть грому великому,

идти дождю стрелами с Дону Великого!

Тут копьям преломиться,

тут саблям побиться

о шеломы половецкие,

на реке Каяле,

у Дона Великого.

О Русская земля! Уже ты за холмом!

Вот ветры, внуки Стрибога, веют с моря стрелами

на храбрые полки Игоря.

Земля гудит,

реки мутно текут,

пыль поля прикрывает,

стяги говорят:

половцы идут от Дона

и от моря

и со всех сторон русские полки обступили.

Дети бесовы кликом поля перегородили,

а храбрые русичи перегородили червлёными щитами.

Ярый тур Всеволод!

Бьёшься ты впереди,

прыщешь на воинов стрелами,

гремишь о шлемы мечами булатными.

Куда, тур, поскачешь,

своим золотым шлемом посвечивая, -

там лежат поганые головы половецкие.

Расщеплены шлемы аварские твоими саблями калёными,

ярый тур Всеволод!

Что тому раны, братья, кто забыл честь и богатство,

и города Чернигова отчий золотой престол,

и своей милой жены, желанной прекрасной Глебовны,

свычаи и обычаи!

Были века Трояновы,

Минули годы Ярославовы,

были и войны Олеговы,

Олега Святославича.

Тот ведь Олег мечом крамолу ковал

и стрелы по земле сеял.

Вступил в золотое стремя в городе Тмуторокани,

а звон тот же слышал давний великий Ярослав,

а сын Всеволода Владимир каждое утро уши закладывал в Чернигове.

А Бориса Вячеславича похвальба на смерть привела,

и на Канине зелёный саван постлала

за обиду Олега,

храброго и молодого князя.

С такой же Каялы и Святополк полелеял отца своего

между венгерскими иноходцами

ко святой Софии к Киеву.

Тогда, при Олеге Гориславиче,

засевалось и прорастало усобицами,

погибало достояние Дажьбожьего внука,

в княжеских крамолах сокращались жизни людские.

Тогда по Русской земле редко пахари покрикивали,

но часто вороны граяли,

трупы меж собою деля,

а галки по-своему переговаривались,

собираясь полететь на поживу!

То было в те рати и в те походы,

а такой рати не слыхано!

С раннего утра до вечера,

с вечера до света

летят стрелы калёные,

гремят сабли о шлемы,

трещат копья булатные

в поле незнаемом

среди земли Половецкой.

Черна земля под копытами костьми была посеяна,

и кровью полита;

горем взошли они на Русской земле!

Что мне шумит,

что мне звенит

издалёка рано перед зорями?

Игорь полки заворачивает:

жаль ему милого брата Всеволода.

Бились день,

бились другой,

на третий день к полудню пали стяги Игоревы!

Тут разлучились братья на берегу быстрой Каялы;

тут кровавого вина недостало;

тут пир закончили храбрые русичи:

сватов напоили,

а сами полегли за землю Русскую.

Никнет трава от жалости,

а древо с тоской к земле приклонилось.

Уже ведь, братья, невесёлое время настало,

уже пустыня войско прикрыла.

Встала обида в войсках Дажьбожьего внука,

вступила девой на землю Троянову,

восплескала лебедиными крылами

на синем море у Дона, плескаясь,

прогнала времена обилия.

Борьба князей с погаными прервалась,

ибо сказал брат брату:

"Это моё, и то моё же".

И стали князья про малое

"это великое" молвить

и сами на себя крамолу ковать,

а поганые со всех сторон

приходили с победами на землю Русскую.

О, далеко залетел сокол, птиц избивая, – к морю!

А Игорева храброго войска не воскресить!

По нём кликнула Карна, и Желя

поскакала по Русской земле,

горе людям мыкая в пламенном роге.

Жёны русские восплакались, приговаривая:

"Уже нам своих милых лад

ни в мыслях помыслить,

ни думою сдумать,

ни глазами не повидать,

а золота и серебра и пуще того в рук

...

конец ознакомительного фрагмента