Текст книги "Борец в маске"

Автор книги: Автор Неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

   Теперь только, когда он напрягал все свои силы, выступили наружу железные мускулы человека в маске.

   Вдруг незнакомец проворно перевернулся и, схватив Тома Билля за затылок, с железной силой придавил его к земле. Билль вырвался и снова поднял противника, который в свою очередь повлек его за собой. Так положения менялись в течение получаса, пока продолжалась борьба. За все время незнакомец не показывал и вида усталости, но движения Билля, становились все медленнее и медленнее, его дыхание все больше и больше учащалось. Только благодаря его массивному сложению незнакомец не мог положить его так скоро, как рассчитывал, но выдержки у человека в маске было гораздо больше, чем у американца.

   Председатель жюри прекратил, наконец, борьбу и сделал небольшую передышку. Служители с простынями подбежали к борцам и принялись обтирать их вспотевшие тела. Следующая схватка оказалась так же безрезультатной, и судья заявил, что решительная борьба откладывается на следующий день. – При третьей схватке, – сказал Холмс Гарри, – незнакомец положил бы Билля на обе лопатки. Американец уже устал, а человек в маске все еще сохранил всю свою силу. Это теперь только уловка, что они прервали борьбу.

   – Билль не мало будет злиться, что согласился на эту борьбу, – ответил Гарри, – завтра он наверно, будет побежден и потеряет таким образом и звание всемирного чемпиона и сто тысяч крон...

   Подобные же отзывы раздались и среди публики, которая приветствовала незнакомца восторженными криками "ура".

   Противники удалились со сцены.

   Для директора театра это был приятный исход. Вся почти публика поспешила запастись билетами на следующий день. Многие держали пари за отважного незнакомца, но никто не знал, кто скрывался под маской. Самые ярые спортсмены, видевшие уже всех чемпионов, ни как не могли открыть тайны, кто боролся под маской. Шерлок Холмс дал немедленно Гарри знак. У выхода толпилась публика, чтобы видеть, кто это человек в маске. Холмс и Гарри направились к другому выходу, через который, обыкновенно, выходили рабочие, занятые на сцене. Там никого не было.

   – Ужасно глупая публика, – сказал сыщик, – ведь не выйдет же человек, который хочет сохранить свое инкогнито, через те двери, где выходят все! Здесь же мы его, наверно, увидим.

   Он вместе с Гарри спрятался так, чтобы оставаться для выходящих незамеченными.

   Через некоторое время дверь бесшумно открылась, и оттуда вышел Том Билль. Он оглянулся по всем сторонам и дал потом человеку знак, следовать за ним.

   Это был человек в маске.

   Лицо его все еще было закрыто маской, почему его и нельзя было узнать. По фигуре своей и походке он был похож на Шерлока Холмса. Гарри тотчас заметил это. Том Билль не видел спрятавшихся сыщиков.

   – Идите спокойно, – сказал он, – здесь никто вас не увидит. Ведь не грех же, если люди, которые так честно боролись, как вы, выпьют вместе бутылочку вина.

   – Совершенно верно, – ответил тот, – вопрос только, куда нам пойти, так как я не хочу обращать на себя внимания.

   – Это мы найдем, – сказал Том Билль, – я Будапешт знаю хорошо, а вы надвиньте шляпу на лоб, чтобы ваша маска не бросалась в глаза. – Незнакомец так и сделал, и оба борца направились на окраину города, оживленно беседуя. Последние их слова не были слышны.

   – Скорей, – шепнул Холмс Гарри, – пойдем за ними, чтобы не потерять из виду.

   Сыщик и его помощник подвигались вперед с величайшею осторожностью, все время укрываясь в тени домов.

   Борцы пошли к Дунаю, прошли по набережной Рудольфа, Франца-Иосифа, перешли через мост Клятвы и, минуя цитадель, скрылись в одной из узких улиц между политехническим институтом и железнодорожным мостом.

   Сыщику и его помощнику темнота, царившая в этой местности, оказала большую помощь при преследовании борцов.

   Билль на пути несколько раз поворачивался и, наверно, заметил бы сыщиков, если бы не темнота, их скрывавшая,

   У одинокого дома у самого берега Дуная борцы остановились. Внизу между мелочной лапкой и пивной помещалось нечто вроде кабачка. Днем это, может быть, был трактир, но ночью при закрытых ставнях он производил довольно мрачное впечатление.

   – Вы сюда хотите спуститься? – спросил человек в маске своего соперника,

   Холмс и Гарри находились от борцов на расстоянии десяти шагов и, чтобы не быть замеченными, легли на землю. Билль улыбнулся.

   – Да, здесь я завсегдатай; не беспокойтесь, старик Ниари – славный человек, с которым легко можно ладить. Не забудьте, что скоро час ночи и не стоит возвращаться в город искать другой ресторан...

   Незнакомец ничего не сказал, но Том Билль по его лицу видел, что тот неохотно спускается в эту трущобу.

   – Но, в конце концов, ведь все равно, – услышал Холмс из уст человека в маске, спускавшегося в грязный подвал.

   – Странно, – пробормотал Холмс, вскакивая и подходя ко входу в погреб.

   Сыщики ощупью опустились вниз, пока не дошли до двери. Холмс бесшумно открыл ее. Он вошел в темное помещение и хотел уже пойти дальше, как услышал сзади себя крик.

   Это был Гарри, стоявший ступенек на шесть или семь выше его. Через минуту тот полетел вниз и ударился в плечо Холмса.

   Сыщик моментально вынул из кармана револьвер.

   – Мы попали в засаду, начальник! – проговорил Гарри, упавший к ногам Холмса.

   На минуту подвал осветился электрическим фонарем сыщика, и в это же время Холмс увидел, как из стены высунулась какая-то рука.

   Фонарь Холмса освещал эту ужасную руку, бросившую Гарри с лестницы? Был ли этот кусок мяса, на котором торчали, как прутья, два пальца, человеческой рукой?

   Холмс не стал долго об этом думать. Он поднял Гарри, который, стоная, опирался на него.

   В ту же минуту сыщика схватили за правую руку. Тщетно пытался он стрелять: Какая-то неведомая страшная сила стиснула ему руку так, что он не мог освободить своей руки. Вдруг в руке почувствовалась острая боль, как будто она вырвана была из сустава. Какая-то массивная вещь с шумом упала на его фонарь и разбила его вдребезги, так что он потух.

   Холмс, вне себя от злости, все время махал левой рукой по темному подвалу, надеясь схватить невидимого врага, но напрасно. Его втащили на одну ступень выше, причем левой рукой он все время хватал пустоту. Потом дверь закрылась, и слышно было, как в замке повернулся ключ.

   Холмс не быль в состоянии действовать правой рукой, а Гарри был ранен; у него на голове было несколько зияющих ран, из которых струилась кровь.

   Сыщику ничего не оставалось делать, как втащить своего помощника наверх. Правая рука его болела. Взбираясь по лестнице, он услышал вдруг отчаянный крик и последовавший за ним выстрел, потом – продолжительный стон и все утихло.

   – Черт возьми, – воскликнул Холмс, которого, обыкновенно, в других случаях хладнокровие не покидало, – все произошло так, как я ожидал! Там внизу совершается преступление, а мы должны спокойно на это смотреть? Гарри, соберись с силами! Посмотрим, мы, может быть, еще и справимся с этими негодяями!

   Гарри от раздирающего душу крика как бы очнулся. Он поплелся за Холмсом, который выстрелил три раза из браунинга в дверь. Потом он сильно ударил ногой в нее и через минуту очутился в темном подвале.

   Как только он открыл дверь и выстрелил еще четыре раза в различные стороны, на них никто уже не осмелился нападать. Холмс наскоро стал ощупывать стены, надеясь найти дверь.

   Вдруг он увидел луч света. Одним прыжком Холмс очутился около двери. Открыв ее, он попал в небольшой двор. Против него в заборе была калитка. Открыв ее, сыщик к своему удивлению увидел протекавший перед ним Дунай.

   Он вместе с Гарри поспешил выйти на улицу, при том во всем доме не встретили ни единого признака живого существа.

   Гарри указал на небольшой огонек, который, покачиваясь, удалялся в темноту ночи.

   Холмс устремил свой взор на Дунай.

   – Это лодка, – сказал он, – у них около двора была привязана лодка, на которой они и удрали. Теперь нам ничего не остается, как известить полицию и обыскать этот таинственный дом. Благодаря этому можно будет, пожалуй, раскрыть некоторые загадочные происшествия прошедших недель. Но ты ни слова не говори о том, каким образом мы попали сюда. Тома Билля я хочу лично схватить, а полиция, пожалуй, только напортит.

   – Неужели вы думаете, начальник, что Том Билль еще вернется? – спросил Гарри. Холмс улыбнулся.

   – Почему же нет? Ведь ему бояться нечего? Мы ведь не можем ничего доказать. А он не будет таким дураком, чтобы бросить приз в сто тысяч крон. Сейчас мы поедем домой и сделаем необходимые приготовления к следующему дню. Тебе надо сделать перевязки, а моя рука, надеюсь, завтра уже не будет болеть.

   С этими словами Шерлок Холмс повел своего помощника, из ран которого струилась кровь, по улице. После получасового путешествия они нашли извозчика, который и отвез их в гостиницу.

   На следующее утро Гарри проснулся с сильной головной болью. Ему ночью была сделана перевязка, но мысли его все еще не пришли в порядок.

   – Мне кажется, что все это был кошмар, – сказал он сыщику.

   Холмс уже сидел за завтраком. По усталому лицу и по одежде видно было, что он эту ночь совсем не спал.

   – Вы ночью совсем не раздевались, мистер Холмс? – спросил Гарри.

   – Нет. У меня сначала было много возни с тобой, так как пока врач промывал тебе раны и делал перевязку, ты каждую минуту терял сознание. Изрядно отделали они тебя. Уложив тебя, я отправился в полицию и велел окружить этот дом и обыскать его.

   Гарри с любопытства поднялся на постели.

   – Имеете ли вы уже какие-нибудь известия о результатах обыска?

   – Я сам был при обыске так что знаю результат по собственному наблюдению.

   – Как, вы еще раз отправились в эту трущобу?

   – Да. Я и шесть полицейских.

   – Что же вы нашли?

   – Ничего.

   – Ничего? Ни единого следа преступников?

   – Ничего. Этот, трактир уже много лет содержится одним венгерцем, который сегодня ночью удрал вместе со своими сотоварищами. Ни в трактире, ни в подземелье я ничего не нашел. Вся добыча состоит из трех пальцев, найденных мною завернутыми в пергамент в ящике комода.

   Гарри вытаращил удивленно на сыщика глаза.

   – Удивительные штучки, – продолжал Холмс, – три коротких, костлявых пальца. Они обогатят мою интересную коллекцию. Теперь мне ясно, кто тот таинственный незнакомец, который тебя так знатно отделал. В истории преступления наступила, так сказать, новая эпоха. Оружие как будто отходит на задний план, и даже личная физическая сила ничего теперь не значит. Ну, я пойду, чтобы встретить своих таинственных противников во всеоружии.

   Гарри не понял значения слов Холмса, который тем временем вынул из кармана небольшой пакетик. Развернув пергамент, он показал Гарри содержимое его. Последний увидел три костлявых пальца. Вид этих мертвых, как-то странно скрученных пальцев, был действительно страшный. Гарри содрогнулся от ужаса.

   Цвет пальцев был какой-то странный, как будто они были не человечьи, а принадлежали какой-нибудь породе обезьян.

   Это было более всего странно. Гарри вспомнил, что он когда-то и где-то видел такой цвет.

   Он задумался, а потом обратился к Холмсу.

   – Это не человеческие пальцы, начальник, я теперь вспоминаю, где их видел. Им уже много сотен, а может быть, и тысяч лет. Это останки какого-нибудь египетского фараона, жившего в доисторическое время. Пальцы эти отрезаны от какой-нибудь мумии.

   Сыщик уже одевался, чтобы уходить.

   – Я не согласен с тобой, Гарри; ты, вероятно, забыл таинственную руку в подвале. Но мы еще вернемся к этому. Я тебя оставлю на некоторое время, так как у меня одно важное дело. Надеюсь, к вечеру ты будешь уже на ногах. Мне бы хотелось, чтоб ты пошел в Орфеум смотреть на борьбу Билля с человеком в маске.

   – Через несколько часов, мистер, я встану, – вскрикнул Гарри, – я ведь должен быть большим трусом, чтобы при вашем героизме и энергии дать себя побороть. Мы разве не вместе пойдем в Орфеум?

   – Нет. Я вечером занят и не могу никак отложить это дело. Достаточно, если ты один будешь следить за ходом борьбы.

* * *

   Сыщик вышел из гостиницы и отправился в редакцию газеты: "Ллойд Песта".

   Он поместил следующее объявление

ИЩУТ НАСЛЕДНИЦУ.

   Умерший несколько времени тому назад поручик Первого Гусарского полка граф Надаши оставил завещание, по которому все его имущество переходить к той молодой даме, с которой он был в интимных отношениях. Душеприказчик покойного, мистер Холмс, просит эту даму явиться к нему в гостиницу «Константинополь» для совершения некоторых формальностей.

   Из редакции Холмс поехал к начальнику полиции. Там его встретил судебный следователь, элегантный молодой человек лет тридцати пяти.

   – Вы пришли очень кстати, мистер Холмс, – сказал он, забирая свои бумаги, палку и шляпу. – Вместе с нами отправляется еще несколько юристов, так как ваши сообщения вызвали сенсацию. Если бы вы не были Холмсом, то директор, полиции никогда бы и не поверил. Разве это возможно? Эвелина Гульд, одна из самых богатых девушек в мире и вдруг преступница.

   – Заключение, которое вы делаете из моих слов решительно ни на чем не основано, – возразил Холмс спокойно, – и я решительно настаиваю, чтобы в этом деле вы до поры не заходили слишком далеко. Я ведь мог своих наблюдений вам и не говорить, но я считаю долгом действовать рука об руку с полицией. Пока следует только установить, ради чего Эвелина Гульд была в тот вечер в квартире ее жениха.

   Вы подумайте, граф Надаши исчез бесследно, в его комнате нет и признака крови. Но в то же время ясно, что молодая девушка одна не могла ничего сделать. Очень важно иметь показания мисс Эвелины Гульд, так как это может служить нитью для раскрытия целой серии подобных преступлений.

   Судебный следователь остановился у двери.

   – Что вы этим хотите сказать, мистер Холмс? Мы в данное время имеем перед собой только этот один случай с графом Надаши.

   – Я вам, господин следователь, потом как-нибудь объясню, – ответил Холмс, выходя.

   К сыщику и следователю присоединилось еще четверо господ. Все они подъехали к дому американки, занимавшем апартаменты в самом роскошном пансионе Будапешта.

   Лакей был не мало поражен, когда прочитал пять визитных карточек. Чиновников проводили в роскошно убранный салон и попросили здесь минут десять подождать.

   Потом вошла мисс Гульд.

   На ней было роскошное утреннее платье, сшитое по последней моде в японском вкусе. Шелк красиво облегал ее прекрасную фигуру. Сыщику показалось будто американка бледнее обыкновенного. Ее большие черные глаза скользили по лицам присутствовавших.

   – Не угодно ли, господа, садиться? – проговорила она на французском языке, которым владела в совершенстве.

   Следователь стоя сказал:

   – Простите, мисс Гульд, если мы пришли не во время, но мне кажется, что цель нашего посещения вам ясна и я просил бы вас облегчить нам нашу задачу.

   Эвелина Гульд откинулась на спинку стула. Она сжала губы и мгновенье ничего не ответила. Потом сказала:

   – Вы предлагаете мне решить какую-то загадку, милостивый государь. Одновременное посещение стольких людей меня удивляет, но я абсолютно не знаю, чему я обязана такой ###честь.

   Следователь смутился и стал рыться в своих бумагах.

   Его взгляды на спутников просили о помощи. Он кашлянул.

   Его смутили красивые глаза мисс Гульд, хотя он и решил оставаться все время в рамках официального лица. На помощь ему явился Холмс и спросил:

   – Где вы, сударыня, изволили быть в девять часов вечера 23-го апреля?..

   Вопрос был поставлен ребром и, хотя он был сказан очень мягким тоном, но каждое слово ударяло, словно молот.

   Мисс Гульд обернулась и посмотрела на говорившего.

   Следователь и присутствующие были выведены из неловкого положения. Все смотрели на хозяйку дома в ожидании ответа. Глаза Холмса уловили растерянный взгляд мисс Гульд. Он стоял против нее, опираясь лениво на свою тросточку.

   Так смотрели они друг на друга: мисс Гульд, желавшая проникнуть мыслью во взгляд Холмса и он, не спускавший также ни на минуту с нее своих глаз.

   Наконец, мисс Гульд поднялась и, глубоко вздохнув, сказала:

   – Ведь вы, сударь, не можете от меня требовать, чтобы я еще помнила, где я ровно четыре недели тому назад была в девять часов вечера. У меня в течение моего пребывания здесь столько различных визитов, что я должна была бы для этого вести специальный дневник. Впрочем, я и не знаю по какому праву вы меня допрашиваете. Я просила бы вас выяснить мне это.

   Судебный следователь вынул из кармана карточку и положил на столик, стоявший перед мисс Гульд.

   – Я, мисс Гульд, судебный следователь и занят теперь делом графа Надаши.

   Мисс Гульд при этом имени и глазом не моргнула, спросив холодным тоном:

   – А меня это разве касается?

   Такого ответа никто не ожидал. Следователь очутился опять в затруднительном положении и хотел обратиться к Холмсу. Но, к его величайшему удивлению, место где стоял Холмс, было пусто. Чтобы это означало?

   Следователь собирался уже предложить мисс Гульд вопрос, но она прервала его:

   – Вы меня, господа, должны понять. Граф Надаши был моим женихом и таким образом я связана с ним некоторыми узами. Но я вас уверяю, что это только внеш ### так что отношения мои к графу не дадут вам ответ на то загадочное положение, в которое попал молодой граф.

   – Вы ошибаетесь, мисс Гульд, – ответил следователь пришедший уже в себя. Его возмутил тон, каким эта американка говорила о молодом венгерском аристократе. О своей помолвке она говорила с оттенком презрения. Его, как венгерца, оскорбили слова американки.

   – Я вам ясно все расскажу, мисс Гульд, – сказал он. – Дело вот в чем:

   – Граф Надаши каким-то образом исчез. Нельзя установить даже жив ли он или нет. Он самовольно или по принуждению кого-то покинул квартиру, не оставив после себя следа. Когда нам удастся установить, кто последним был у графа, мы сделаем уже большой шаг вперед к тому, чтобы напасть на его след. Теперь из достоверного источника утверждают, что в указанное время вы были у графа. Не хотите ли объяснить нам это?

   Мисс Гульд при последних словах побледнела. В ее глазах появился какой-то неспокойный огонек. Она стала терять самообладание и начала барабанить пальцами нервно по столу.

   – Это неправда, что вы говорите, – ответила она неуверенным голосом. Никто из присутствующих ей, конечно, не поверил.

   Следователь перебил ее, возвысив тон.

   – Доказано, мисс, что кучер отвез вас в тот вечер на улицу Андраши. Вы были покрыты густой вуалью и вошли в квартиру графа. Поэтому не советую вам прибегать к отговоркам, чтобы нас ввести в заблуждение. Я вам должен заявить, что обстоятельства для вас складываются очень неблагоприятно и вы ведь знаете, что значит в культурной стране быть под подозрением в участии в тяжком преступлении, если вы не сумеете опровергнуть этого подозрения. Нам всем, конечно, весьма желательно не превращать это дело в скандал и не хотелось бы принимать против вас какие-нибудь предупредительные меры.

   Эти слова, сказанные энергичным тоном, оказали на мисс Гульд сильное действие. Она схватилась руками за стул.

   – Как? Дело дошло уже до того, что вы мне угрожаете? Хорошо, я была 23 апреля в 9 часов вечера в квартире графа Надаши.

   Следователь подал молодому юристу, стоявшему рядом с ним, знак. Тот вынул бумагу и стал записывать.

   – Вы условились с графом встретиться в его квартире? – спросил следователь.

   – Что вы думаете? Я полагаю, имя мисс Гульд служит достаточной гарантией противоположного?

   – С этим мы здесь не можем считаться, – сказал следователь, – вы забываете, мисс Гульд, что перед нами дело совершенно необыкновенное. Я указываю на то, что дамы общества обычно не посвящают своих женихов в такой поздний час. Я вас спрашиваю и прошу отвечать мне по чистой совести: знали ли вы, что граф Надаши дома?

   После минутного молчания, она сказала:

   – Да, я знала.

   – Но граф Надаши вас не ждал?

   – Нет.

   – Как же вы попали в его квартиру?

   – Как-то в шутку я выпросила себе второй ключ от квартиры. Этим ключом я и воспользовалась.

   – Видел ли вас граф или нет?

   – Нет, он меня не видел, но приказал меня немедленно вывести из квартиры.

   Последние слова были ею сказаны мрачным голосом: с ужасом, должно быть, вспоминала она этот момент.

   Все присутствующие были удивлены. Следователь посмотрел на своих коллег, а потом сказал:

   – Расскажите, мисс Гульд, нам несколько подробнее это обстоятельство: оно для нас величайшей важности. Как было дело?

   Мисс Гульд сказала:

   – Из описания моего жениха я знала расположение комнат в квартире. С улицы я увидела, что средняя комната освещена, увидела тень моего жениха и знала поэтому, что он дома. Я поднялась по лестнице, открыла бесшумно дверь и вошла в комнату, лежащую против комнаты графа. В этой комнате горела лампа. Я на цыпочках вошла и остановилась посредине ее. Граф неспокойно шагал взад и вперед в своей спальне.

   Вдруг он остановился.

   Я услышала, как кто-то всунул ключ в замок. Он прислушался; потом открылась дверь его комнаты, и он спросил:

   – Неужели это ты?

   Лишь только он проговорил это, как ме### двое мужчин. Я хотела было кричать, но человек в черной маске заткнул мне рот, так что я не могла произнести ни одного слова. Другой, пололин неб ### часть лица которого была покрыта белым платком, схватил меня за руку, которой я доставала из-за пояса небольшой револьвер. Я почувствовала ужасную боль и, хотя он едва только дотронулся до моей руки, она повисла у меня, как мертвая. Я не была в силах оказать ни малейшего сопротивления. Двое нападавших схватили меня и вытолкнули на лестницу.

   Все это произошло с такой скоростью, что мой рассказ может быть отнимает больше времени, чем это нападение.

   Я сбежала с лестницы, вырвала платок изо рта и после того, вскочив в карету, чуть живой доехала домой.

   Она умолкла. Следователь несколько раз глубокомысленно покачал головой.

   – Странные вещи вы нам рассказали, мисс Гульд. Я, конечно, допускаю, что это все правда. Но вы раньше сказали, что граф велел вас выбросить из своей квартиры. Откуда у вас явилось такое предположение, когда вы графа почти и не видели?

   Мисс Гульд устремила свой взгляд на пол. Она хотела что-то сказать, но остановилась и снова уставила свои глаза на ковер. Потом она сказала:

   – Я ничем не могу этого доказать, но я уверена, что это так.

   – Тогда у вас есть какая-нибудь причина предполагать это, мисс Гульд?

   – Такая причина есть, но я не могу ее вам сказать, – ответила она.

   – Это не говорит в вашу пользу. Но отвечайте теперь только на последний вопрос: почему вы тайком вошли в квартиру графа?

   – На этот вопрос я не могу вам ответить.

   Следователь рассердился.

   – Но, ведь вы должны же понять, мисс Гульд, что мы, таким образом, ничего не добьемся. Вы рассказываете нам здесь историю, которая столь же невероятна, как и скомкана. Я вам верю, но многое стало бы более ясным, если бы вы передали нам причину вашего посещения квартиры графа. Вы отказываетесь передать нам эту причину? Не кажется ли вам, что этим самым вы навлекаете на себя подозрение?

   Молодая дама встала.

   – Думайте, господа, что хотите. Я, в виду сложившихся обстоятельств, сказала вам больше, чем я когда-либо в жизни сказала бы. Никогда тайна, касающаяся меня и графа Надаши, не будет мною обнаружена. По каким соображениям я это делаю, дело мое. Какое-то несчастье привело меня в Европу. Пусть вам эти намеки скажут все, а тайну моей любви я унесу с собой в могилу.

   Она сухо поклонилась и, открыв дверь, ушла. Следователь смотрел на своих спутников. На лицах всех царило одинаковое недоумение.

   – Теперь мы знаем, ровно столько же, сколько знали и раньше, – заявил товарищ прокурора.

   – Этого даже мало, коллега, – добавил сердито следователь. – Теперь история до того запуталась, что ни один черт ничего не разберет.

   В это время открылась дверь, и в салон вошел Шерлок Холмс.

   – Ну, господа, у всех вас лица, как будто вы присуждены к виселице, – сказал смеясь сыщик. – Вы, должно быть, недовольны результатами допроса.

   – Ваше предположение правильно, мистер Холмс, – сказал следователь. – Настолько я сначала был доволен ходом дела, настолько теперь я разочарован. Как тут найти верную нить в этом хаосе всяких противоречий?

   Он рассказал сыщику весь ход допроса. Холмс внимательно слушал и когда, следователь упомянул о человеке в черной маске, посмотрел на дверь, куда исчезла мисс Гульд.

   – Человек в черной маске? Странно, продолжайте, пожалуйста.

   Следователь кончил рассказ. Холмс все это время смотрел в окно и, наконец, сказал:

   – Я, думаю, лучше всего будет, если мы сейчас же покинем этот дом, куда мы явились столь нежеланными гостями.

   Все с этим согласились и вышли. Внизу у подъезда Холмс вынул из кармана письмо.

   – Вы, наверное, удивились, что я так внезапно исчез?

   – Да, я думал, что вам надоело, – ответил следователь.

   Холмс засмеялся.

   – Куда вы махнули? Разве вы не поняли, что весь этот допрос я устроил вовсе не для того, чтобы добиться каких-либо сведений со стороны мисс Гульд?

   – Что? – воскликнули все в одни голос. – Но это с вашей стороны очень мило!

   – Я иначе не мог поступить. Сознавалась ли мисс Гульд или нет, в сущности все равно: я уверен в своих силах и без подтверждения моих предположений со стороны мисс Гульд.

   – Зачем же вы нас привели сюда?

   – Потому, что я рассчитывал, таким образом, иметь возможность осмотреть всю корреспонденцию мисс Гульд, не опасаясь, что меня могут застать при этом ни мисс Гульд, ни ее лакеи. Как только начался допрос, я вышел из салона и, убедившись, что лакеи, как я, впрочем, и предполагал, подслушивают у дверей, я удалился в кабинет мисс и подробно все осмотрел.

   – Имеет ли это какое-нибудь значение? Нашли ли вы что-нибудь ценное? – спросил следователь.

   – Сначала я, вопреки правилам приличия, прочел все письма графа к своей невесте и убедился, что он мисс Гульд искренно любил. Она, очевидно, тоже его любит. Потом я нашел вот это письмо.

   Он передал следователю письмо. Заголовок письма был печатный и гласил:

   Австро-венгерский Банк.

   Затем следовало письмо:

   Многоуважаемая мисс Гульд!

   Согласно существующим у нас правилам, имеем честь сообщить вам, что чек на 50.000 гульденов, выданный вами на имя графа Надаши, вчера вечером был им лично предъявлен, и ему была выплачена эта сумма.

   С почтением

   Правление банка.

   Внизу рукой мисс Гульд было приписано: "Все в порядке".

   Следователь посмотрел вопросительно на Холмса и сказал:

   – Я из этого письма могу заключить только то, что мисс Гульд дала своему жениху большую сумму в долг. Но насколько это имеет связь со всем предыдущим, мне совершенно непонятно,

   – Вы забыли посмотреть число и месяц, господин следователь.

   Он развернул письмо и прочел:

   – 25-го апреля.

   – Вы помните, – продолжал Холмс, – что граф исчез 23-го апреля. Письмо написано 25-го и сообщает мисс Гульд, что днем раньше был предъявлен чек. Значит, 24-го граф был в банке и получил 50.000 гульденов, т.е. днем позже, чем он исчез.

   Сыщик посмотрел с торжеством на окружавших его чиновников. Лицо следователя вдруг прояснилось, и он воскликнул:

   – Тогда я нашел решение загадки, мистер Холмс: молодой граф скрылся вместе с деньгами!

   – Эта мысль делает честь вашему остроумию, господин следователь, – сказал сыщик, улыбаясь, – но, я, к сожалению, не могу с вами согласиться. Однако я спешу домой, господа, у меня еще есть кое-какие дела. До свидания!

   Он поклонился и, оставив чиновников в недоумении, исчез в толпе.

   Когда сыщик вернулся, Гарри уже был на ногах. Он был очень бледен, а белые повязки на голове придавали ему еще более болезненный вид. Он осыпал сыщика вопросами, так как, живо интересуясь этим делом, он ужасно жалел, что не мог сопровождать повсюду Холмса и следить за событиями.

   Холмс рассказал ему ход дела и Гарри, прошедший уже хорошую школу у великого сыщика, спросил:

   – Зачем же вы поместили это таинственное объявление?

   – Ты сразу попал в точку, – сказал Холмс, смеясь, – я скажу тебе правду. Я уверен, что, помимо мисс Гульд, здесь замешана еще одна женщина.

   – Откуда вы это знаете, начальник? – спросил Гарри удивленно.

   – Мисс Гульд рассказала всю правду. Но, ты, вероятно, помнишь, что я в комнате у графа Надаши нашел волос золотистого цвета. Этот волос остался на щетке. Вот отсюда я это и знаю. Женщина или девушка причесала свои волосы, растрепавшиеся по какой-то случайности. Но так как мисс Гульд не заходила в эту комнату, то волос этот принадлежит не ей.

   – Но какая странная случайность, что эта вторая женщина имеет такие же волосы, как и мисс Гульд, – сказал Гарри.

   – Это еще совсем не доказано, – ответил сыщик, – она одинаково может иметь и черные, как смола и вообще темные волосы

   – Но, ведь, волос, который вы нашли, был золотистого цвета?

   – Да. Но один его конец, как я теперь вижу, завязан, отсюда я заключаю, что он взят из парика.

   – Из... парика? – Гарри несколько секунд молчал. – Какой вы гений, начальник! Вы с самого начала, значит, знали больше, чем те предполагают теперь.

   – Да, это одна из моих слабостей, – ответил улыбнувшись сыщик.

   В это время швейцар доложил о приходе какой-то дамы, которая желает поговорить с Шерлоком Холмсом. Сыщик велел проводить ее приемную и сам вместе с Гарри отправился туда же.

   По середине комнаты стояла молодая девушка, лет девятнадцати. Она была среднего роста и поражала своею бледностью. Черное платье придавало ей еще более болезненный вид. Смотря прямо в глаза Шерлоку Холмсу, она сказала:

   – Я пришла по поводу объявления, которое только что прочла. Я случайно купила вечерний выпуск "Будапешт Гирлап" и обратила внимание на ваше объявление. Так как мне кажется, что это касается меня, то я и пришла к вам.

   Шерлок Холмс смотрел некоторое время на девушку. Гарри заметил, что он немного смущен этим обстоятельством. Но через минуту он уже совершенно овладел собою и, пригласив посетительницу садиться, спокойно произнес:

   – Будьте добры, объяснить мне, каким образом вы считаете себя в праве рассчитывать на наследство покойного молодого графа?

   Она села. Ее глаза наполнились слезами, и она сказала подавленным голосом:

   – Разве он умер, мистер Холмс?

   Сыщик ответил уклончиво.

   – Вы давно знали графа?