Текст книги "Танские новеллы"
Автор книги: Автор Неизвестен
Жанр:
Классическая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Сяо-э из семьи Се, родом из Юйчжана, была дочерью странствующего торговца. Когда ей исполнилось восемь лет, мать ее умерла. Девочку выдали замуж за Дуань Цзюй-чжэна, благородного юношу из уезда Лиян. Это был надменный, но справедливый человек, водивший дружбу со смельчаками и искателями приключений.
Накопив большие богатства, отец Сяо-э скрывал свое настоящее имя под прозвищем Купец; нагрузив джонку товарами, он вместе со своим зятем Дуань Цзюй-чжэном часто занимался контрабандой.
Когда Сяо-э исполнилось четырнадцать лет и она впервые собиралась сделать прическу взрослой женщины, разбойники убили ее отца и мужа и похитили все деньги и товары, находившиеся в джонке.
Они утопили братьев Дуань Цзюй-чжэна, племянников Се, несколько десятков слуг, а Сяо-э со сломанной ногой и раной в груди унесло течением реки. Ее спасли люди с какой-то джонки, и только утром она пришла в себя.
Поправившись, Сяо-э стала просить подаяние. В уезде Шанъюань монахиня Цин У из храма Мяогэ приютила ее.
Вскоре после гибели отца Сяо-э приснилось, будто отец явился к ней и сказал:
– Убивший меня – «обезьяна в повозке, трава, растущая восточнее ворот» [40]40
«Обезьяна в повозке, трава, растущая восточнее ворот» – одна из распространенных в Китае иероглифических шарад, основанных на том, что большинство иероглифов состоит из сочетаний нескольких простейших знаков, имеющих самостоятельное значение.
[Закрыть].
Через несколько дней ей приснился муж.
– Убивший меня – «идет меж колосьев, муж на один день», – сказал он.
Сяо-э не могла сама разгадать смысла этих слов и часто писала их, умоляя сведущих людей помочь ей; прошло несколько лет, но никто так и не мог найти ключ к разгадке.
Весной восьмого года правления «Юаньхэ» [41]41
«Юаньхэ»– девиз правления танского императора Сянь-цзуна (806—820).
[Закрыть], оставив службу в Цзянси, я ехал в джонке на восток; пристав к берегу в селении Цзянье, я зашел в буддийский монастырь Вагуань. Был там один монах, некий Ци У, человек мудрый и ученый, мой близкий друг. Он рассказал мне:
– Есть тут одна вдова, зовут ее Сяо-э; каждый раз, приходя в монастырь, она показывает мне загадку в двенадцать слов, которую никто не может разгадать.
Я попросил его написать загадку на листке бумаги и стал сосредоточенно думать, чертя в воздухе комбинации из иероглифов: гости Ци У еще не успели соскучиться, как я раскрыл им смысл фразы.
Мальчику-послушнику было приказано немедленно привести Сяо-э. Когда она явилась, я стал расспрашивать ее. Она долго плакала и наконец сказала:
– Мой отец и мой муж были убиты разбойниками. Как-то раз отец явился мне во сне и сказал: «Убивший меня – «обезьяна в повозке, трава, растущая восточнее ворот». В другой раз явился мне муж, сказавший: «Убивший меня – «идет меж колосьев, муж на один день». С тех пор прошло уже несколько лет, но никто не сумел понять эти слова.
Тогда я ответил ей:
– Если так, то я подробно объясню тебе, в чем дело. Твоего отца убил некто, по имени Шэнь Лань, мужа твоего убил тот, кого зовут Шэнь Чунь.
Напишем одним иероглифом слова «обезьяна в повозке», откинем верхнюю и нижнюю черты у знака «повозка», получится знак «Шэнь». Знаку «Шэнь» [42]42
«Шэнь»– циклический знак, которому соответствует иероглиф «обезьяна».
[Закрыть]соответствует «обезьяна», поэтому и было сказано «обезьяна в повозке». Теперь под знаком «трава» напишем знак «ворота», а в «воротах» поставим знак «восток», получится знак «Лань».
Далее: «идет меж колосьев» – это ведь все равно что «проходит через поле», но ведь если через знак «поле» провести черту, то будет тот же знак «Шэнь». Теперь, что же значит «муж на один день»? Напишем знак «мужчина», поставим сверху знак «единица», а снизу «солнце», – получится знак «Чунь». Вот и выходит, что твоего отца убил Шэнь Лань, а мужа – Шэнь Чунь; это совершенно ясно.
С этих пор Сяо-э, переодетая в мужское платье, нанималась в работники к мелким бродячим торговцам. Через год с лишним, попав как-то в округ Синьян, она увидела на бамбуковых дверях клочок бумаги с надписью: «Требуются работники». Сяо-э спросила, кто хозяин, – оказалось Шэнь Лань. Он привел ее в свой дом; сердце Сяо-э было полно гнева, хотя она ничем не выдавала себя. Вид у слуги был кроткий и послушный, он полюбился домашним Шэнь Ланя. Золото и драгоценности, попадавшие в его дом, всегда проходили через руки Сяо-э. Больше двух лет прошло, но никто не узнал, что она женщина. Вещи семьи Се – золото, драгоценности, вышивки, одежды, утварь, – украденные когда-то Шэнь Ланем, хранились в его доме, и Сяо-э, дотрагиваясь до них, всякий раз не могла удержать слез.
Шэнь Чунь, брат Шэнь Ланя, в это время жил на берегу бухты Душу, к северу от Великой реки [43]43
Великая река– река Янцзыцзян, самая большая река на юге Китая.
[Закрыть], и часто встречался с братом. Иногда они уезжали вместе на целый месяц и, возвратившись, привозили с собой много награбленного добра. На время отъезда Шэнь Лань всегда оставлял Сяо-э вместе со своей женой и дарил «верному слуге» вино, мясо и одежду.
Как-то раз Шэнь Чунь принес Шэнь Ланю карпа и вино. Сяо-э, вздыхая, сказала про себя: «Господин Ли разгадал загадку, заданную мне во сне, значит небо открыло ему глаза, и желанье мое сбудется».
Вечером все сообщники Шэнь Ланя и Шэнь Чуня собрались на пирушку. Когда они разошлись, мертвецки пьяный Шэнь Чунь улегся во внутренних покоях, а Шэнь Лань остался лежать под открытым небом во дворе. Сяо-э заперла Шэнь Чуня в доме и мечом, снятым с его пояса, отрубила Шэнь Ланю голову; затем позвала соседей. Стоимость имущества, награбленного братьями, достигала миллиона. У Шэней было несколько десятков сообщников, имена которых Сяо-э потихоньку записала; всех их поймали и казнили. В то время правителем Синьяна был Чжан Гун, человек энергичный и решительный; он доложил о случившемся высшему начальству, выставив Сяо-э в самом лучшем свете, и она избежала смертной казни. Произошло это летом двенадцатого года «Юаньхэ» [44]44
818 г.
[Закрыть].
Отомстив убийцам отца и мужа, Сяо-э вернулась в родные места. Все местные богатые семьи наперебой засылали к ней сватов, но она дала клятву не выходить больше замуж. Сяо-э срезала волосы, надела грубое платье и отправилась на гору Нютоу к настоятельнице монастыря Цзян искать прозрения истины. С охотой и усердием она выполняла все поручения: молотила при заморозках, собирала хворост под проливным дождем, сил своих не щадила и в четвертую луну тринадцатого года в городе Сычжоу приняла все обеты в монастыре Кайюань, сохранив и в монашестве имя Сяо-э, дабы не забыть о том, что случилось с нею в миру.
Летом того же года я возвращался в Чанъань. Проезжая через Сыбинь, заехал в храм Шаньи, чтобы посетить настоятельницу Лин.
Там было несколько десятков только что принявших обеты монахинь; с бритыми головами, в новых плащах, суровые, спокойно-задумчивые, стояли они рядами по обеим сторонам от настоятельницы.
Одна из монахинь спросила ее:
– Этот господин не тот ли судья из рода Ли в Хунчжоу – двадцать третий в семье?
– Он самый! – ответила настоятельница.
– Он дал мне возможность отомстить убийцам моих родных, смыть кровную обиду; и все это благодаря милости господина судьи. – И монахиня, устремив на меня взор, заплакала.
Не узнав ее, я спросил, что она хочет этим сказать.
– Меня зовут Сяо-э, совсем недавно я была нищенкой. – ответила она. – Вы разгадали имена двух разбойников, Шэнь Ланя и Шэнь Чуня; неужели не помните?
– Вначале не припомнил, а вот теперь узнаю вас, – ответил я.
Сяо-э рассказала мне подробно, как она отомстила Шэнь Ланю и Шэнь Чуню и как потом решила до конца своих дней жить в лишениях и страданиях. Затем она прибавила:
– Настанет день, когда вы получите воздаяние за вашу милость.
Я угадал имена двух разбойников, а Сяо-э сумела отомстить убийцам. Нет, не напрасно все это было! Путь святой истины ясен, можно его постичь.
Сяо-э была пряма, искренна, умна и чиста, наставляла заблуждающихся и сумела сдержать свою клятву. Став буддийской монахиней, она не носила шелков, не ела ничего острого и жирного, не говорила того, что не отвечало бы правилам образцового поведения и законам буддийской веры.
Через несколько дней я получил предписание вернуться в Нютоу.
На лодке я переправился через реку Хуай и поспешил на юг. С тех пор мне не приходилось встречаться с Сяо-э.
По поводу этого благородный муж сказал бы: «Не изменить своей клятве отомстить убийцам отца и мужа – вот пример верности. Служить в людях как мужчина, но не показать, что ты женщина, – вот пример целомудрия. С начала до конца во всем быть верной и чистой – так ведут себя только истинно добродетельные. Примера Сяо-э достаточно, чтобы наставить тех, кто идет по ложному пути и нарушает порядок в Поднебесной; Сяо-э может служить образцом супружеской верности и дочерней почтительности».
История, которую я подробно рассказал, загадки, встреча мертвых с живой – все это выдумано для нравоучения.
Знать о хорошем поступке и не увековечить его – это значит пойти против основных положений «Чуньцю» [45]45
«Чуньцю»(Летопись царства Лу) – историческая хроника, приписываемая великому мыслителю древнего Китая Конфуцию.
[Закрыть], поэтому-то я и записал эту историю, чтобы воздать должное Сяо-э.
НЮ СЭН-ЖУ
ПУТЕШЕСТВИЕ В ДАЛЕКОЕ ПРОШЛОЕ
В середине правления «Чжэньюань», потерпев неудачу на экзаменах на степень цзиньши, я возвращался в родное селение, находящееся между Юань и Е. Когда я добрался до подножья горы Мингао, что к югу от Ицюе, уже стемнело, и я решил заночевать в местечке Даань, но заблудился и, проплутав еще ли с десять, выехал наконец на хорошую дорогу.
Выглянула луна. Внезапно я почувствовал какой-то странный аромат и поспешил вперед, не зная даже, далеко ли я заехал. Блеснул огонек. Я решил, что это хижина какого-нибудь крестьянина, подхлестнул лошадь и быстро доехал до большого строения. Судя по воротам и двору, это была богатая усадьба.
– Зачем изволили пожаловать, сударь? – спросил меня привратник в желтой одежде.
– Я – Ню Сэн-жу. Потерпел неудачу на государственных экзаменах и еду домой. Направлялся я в Даань, но сбился с дороги и попал сюда. Пустите меня переночевать, больше мне ничего не надо, – ответил я.
Из дома вышла молоденькая служанка и сердито спросила привратника:
– Кто это?
– Гость, – ответил тот и пошел доложить, а через минуту вышел и пригласил меня: – Прошу вас, сударь, войдите.
– Чей это дом? —спросил я.
– Входите и не спрашивайте, – ответил привратник.
Миновав с десяток дверей, я оказался у входа в большой зал, отгороженный жемчужным занавесом. Несколько сотен людей в красных и лиловых одеждах стояли на ступенях, ведущих в зал. Те, что были вокруг меня, сказали:
– Падите ниц!
За занавесом раздался голос:
– Я – мать ханьского государя Вэнь-ди [46]46
Вэнь-ди– император Западной династии Хань, правивший с 179 г. по 157 г. до н. э.
[Закрыть], государыня Бо. Этот храм для вас, сударь, место неподходящее. Зачем пришли осквернять его?
– Мой дом в Юанься. Я сбился с пути. Боясь быть растерзанным волками и тиграми, осмеливаюсь просить приюта на ночь. Молю великую государыню не отказать мне.
Приказав поднять занавес и встав с места, она сказала:
– Так как я являюсь матерью ханьского императора Вэнь-ди, а вы – знаменитый ученый династии Тан, то между нами не может быть тех отношений, какие существуют между государем и подданными. Мы с вами можем пренебречь этикетом. Прошу вас подняться сюда!
На ней было лиловое платье без всяких украшений. Хотя она и не была причесана и напудрена, внешность ее была величественна и прекрасна.
– Вы, наверно, устали с дороги, – обеспокоилась она и предложила мне сесть.
Вскоре послышался звон посуды и какой-то шум.
– Погода сегодня прекрасная, – сказала государыня. – Ко мне случайно заехали две подруги. А тут еще такой славный гость. Ну, как не устроить пир! – И она приказала придворным: – Пусть обе госпожи войдут и познакомятся с господином ученым.
Прошло довольно много времени; наконец появились две женщины в сопровождении нескольких сотен слуг. Одна из них, тоненькая, с овальным личиком и пышными волосами, в темном платье без всяких украшений, вышла вперед. На вид ей было лет двадцать.
Государыня сказала:
– Это Ци – подруга императора Гао-цзу [47]47
Гао-цзу– основатель династии Хань, правил с 206 г. по 195 г. до н. э.
[Закрыть].
Я низко поклонился. Ци ответила мне поклоном.
Вторая – стройная, изящная, с круглым и нежным личиком, спокойными, слегка ленивыми движениями, в нарядных вышитых одеждах – сияла красотой. Она была моложе хозяйки дома.
Указывая на нее, государыня сказала:
– Это Ван Цян [48]48
Ван Цян(Ван Чжао-цзюнь) – знаменитая красавица из гарема ханьского императора Юань-ди. Уязвленный ее гордостью, художник Мао Янь-шу изобразил красавицу на портрете самой уродливой, и обманутый император отдал ее в жены вождю гуннов. Только перед самым отъездом он впервые увидел ее и влюбился, но нарушить слово уже не мог, и красавица всю жизнь провела на чужбине. Печальная судьба Ван Цян стала темой многих произведений китайской литературы.
[Закрыть]– подруга императора Юань-ди.
Я поклонился ей так же, как только что кланялся Ци. Ван Цян вежливо ответила мне. Когда все уселись, государыня обратилась к самым знатным вельможам, одетым в лиловые одежды:
– Выйдите навстречу госпожам из домов Ян и Пань.
Через некоторое время в воздухе появились разноцветные облака, которые начали опускаться. Послышались голоса и смех. Государыня сказала:
– Ян и Пань прибыли.
Внезапно раздался стук копыт и скрип колес экипажа. Заблестели шелка, закрывшие все вокруг, – из облаков спустились две женщины. Я поднялся со своего места и отошел в сторону. Впереди шла женщина лет тридцати, красоты необыкновенной, изящная, стройная, с тонкой талией, в желтых одеждах и с яшмой в волосах.
– Это – танская Тай-чжэнь [49]49
Тай-чжэнь(Великая святая) – прозвище Ян Гуй-фэй, знаменитой наложницы танского императора Сюань-цзуна.
[Закрыть], – сказала государыня.
Склонившись перед ней в почтительном поклоне, я приветствовал ее, как подобает чиновнику, явившемуся к государевой супруге.
– Я навлекла на себя гнев покойного императора Су-цзуна [50]50
Су-цзун– сын императора Сюань-цзуна, правивший с 756 г. по 762 г. Он ненавидел фаворитку отца за то, что двоюродный брат Ян Гуй-фэй благодаря ее протекции правил страной, а родные императора были оттеснены от власти.
[Закрыть], и меня не относят к числу императорских жен. Не понапрасну ли вы воздаете мне такие почести? Не смею принять их! – сказала Тай-чжэнь, кланяясь в ответ.
Вторая была полненькая, маленького роста, беленькая, как чистый снег, с живым взглядом и мелкими зубками. На ней были широкие развевающиеся одежды.
– Это Пань Шу-фэй [51]51
Пань Шу-фэй– наложница Дун Хуня, правителя княжества Ци. В 501 г. она была убита по настоянию министра Ван Мао, считавшего ее виновницей гибели династии.
[Закрыть], любимица правителя княжества Ци, – сказала государыня.
Я поклонился ей, как кланялся Ван Чжао-цзюнь, и она также ответила поклоном.
Тогда государыня приказала накрывать на стол. Через мгновение подали разнообразные закуски, источавшие тонкий аромат. Я не знал даже названия всех этих блюд и, привыкнув к грубой пище, никак не мог насытиться деликатесами. Когда закуски убрали, подали вино в драгоценных сосудах.
Государыня обратилась к Тай-чжэнь:
– Почему ты так долго не была у меня?
Та скромно ответила:
– «Третий господин» [52]52
«Третий господин»– так называли родные и близкие императора Сюань-цзуна, третьего сына в семье.
[Закрыть]все время проводил со мной во дворце Пышности и Чистоты, так что у меня не было возможности прийти к вам.
Тогда государыня спросила Пань:
– А ты почему не приходила?
Пань рассмеялась так, что не могла выговорить ни слова. Взглянув на нее, Тай-чжэнь пояснила:
– Пань говорила мне, что все дело в этом князе Дун Хуне: он целыми днями «охотился» с ней, поэтому она и не смогла найти время для визита.
Тогда государыня повернулась ко мне:
– Какой император теперь на престоле?
– Имя нынешнего императора – Го [53]53
Го– танский император Дэ-цзун (780—804).
[Закрыть]. Он – старший сын императора Дай-цзуна.
– Сын старухи Шэнь стал императором. Чудеса, да и только! – расхохоталась Тай-чжэнь.
– Как он правит? – спросила государыня.
– Ничтожный чиновник недостоин судить о добродетелях государя, – ответил я.
– Не скромничайте!
– В народе говорят, что он мудрый и воинственный.
Государыня закивала головой в знак одобрения. Затем приказала принести еще вина и позвала музыкантш. Когда вино обошло гостей несколько раз и музыка умолкла, государыня попросила Ци, фаворитку Гао-цзу, сыграть на цине [54]54
Цинь– семиструнная лютня.
[Закрыть] .Надев на палец яшмовое кольцо, осветившее ее руку, Ци заиграла печальную мелодию.
– Господин Ню Сэн-жу попал к нам совершенно неожиданно, вы тоже случайно навестили меня, так что веселье у нас должно быть совсем необычным. Господин Ню – талантливый ученый. Пусть каждая напишет стихи о том, что у нее на душе. Согласны? – предложила государыня.
Женщины сразу взялись за кисти и бумагу. Не прошло и мгновения, как все было готово.
Стихи государыни гласили:
Приму владыку во дворце Цветов,
Когда луна заснет, как в колыбели,
Но до сих пор сгораю от стыда
Перед тобой, верховная жена.
В былые дни, при Ханях, был дворец
Приютом звонкой песни и свирели,
С тех пор не раз всходили стебли янь [55]55
Янь– название цветов. До сих пор неизвестно, какие цветы подразумевали под этим термином люди эпохи Тан.
[Закрыть]
И осени на смену шла весна! [56]56
Здесь и далее стихи в переводе И. Голубева.
[Закрыть]
Ван Цян сложила такие стихи.
В занесенной снегом круглой юрте
Взором я весну не отыщу,
Обветшала ханьская одежда
Но конца слезам печальным нет.
Ныне, как и прежде, всей душою
Ненавижу злобного Янь-шу:
Чтоб со мной расстался повелитель,
Исказил художник мой портрет.
Ци, фаворитка Гао-цзу, написала следующее:
С тех пор как рассталась я
С ханьским дворцом
И чуский [57]57
Чу– старое название провинции Хубэй.
[Закрыть]напев
Для меня отзвучал,
Грустна я – и пудрю напрасно лицо,
О вас, господин, безысходна печаль!
Когда б покушался
На золото Шан, —
Люй-ши [58]58
Люй-ши(Люй Хоу) – жена ханьского Гао-цзу, правила после его смерти с 187 г. по 180 г. до н. э. Она расправилась со своими недругами, и жертвами ее пали госпожа Ци и сын последней Жу-и. Имя Люй-ши стало синонимом жестокого правления.
[Закрыть]непреклонна
Была бы душа!
Стихи Тай-чжэнь гласили:
Итак... прощаться с государем – время!
На землю золотая брошь упала,
И слезы, перемешанные с кровью,
Со щек стекали словно жемчуг алый...
Пролился дождь из туч на склон Мавэя
В тот час, когда пришлось им расставаться;
Не слышно во дворце Лигун мелодий
«Одежд из перьев» медленного танца...
Вслед за Тай-чжэнь стала декламировать Пань:
Осенняя луна, весенний ветер —
Уходит все, хотя не без возврата.
Не молкнут реки, неизменны горы,
Но скрылись от очей дворца палаты!
В былые времена Дун Хунь возделал
Прекрасный сад, где лотосы цвели,
Но золотые вспомню ль одеянья,
Что украшали гибкий стан когда-то?..
Все просили, чтобы и я сочинил стихи. Не смея отказаться, я подчинился и написал следующее:
Ароматные ветры
Устремились в небесные дали;
Поклоняюсь святым,
Встав на облачную ступень;
Мир печалями полон.
Чтобы люди при жизни страдали;
И не знает никто,
Что готовит нам завтрашний день.
Была там одна девушка с челочкой, искусно игравшая на флейте, невыразимо прелестная. Когда я глядел на нее, мне казалось, что она сошла с картины У [59]59
У(У Дао-цзы) – знаменитый художник VIII в.
[Закрыть]; приехала она вместе с Пань Шу-фэй. Государыня, радушно усадив девушку вместе со всеми, то и дело просила ее сыграть на флейте и часто подносила ей вино. Указав на нее, она сказала мне:
– Знаете, кто она? Люй-чжу [60]60
Люй-чжу– любимая наложница Ши Чуна, участника заговора восьми князей в III в. После разгрома мятежников Люй-чжу покончила с собой.
[Закрыть]из дома Ши. Дань Шу-фэй воспитала ее и любит как младшую сестру, поэтому она и пришла вместе с ней.
Обратясь к девушке, спросила:
– Люй-чжу, разве можем мы обойтись без твоих стихов?
Поблагодарив государыню поклоном, Люй-чжу прочла:
Когда чтение стихов кончилось, снова подали вино.
– Господин Ню Сэн-жу прибыл издалека, и ему пора на покой, – сказала государыня, – кто же из вас желает быть его подругой на сегодняшнюю ночь?
Первой отказалась госпожа Ци:
– Для меня это совершенно невозможно: сын мой Жу-и уже взрослый. Да и приличен ли такой поступок?
Пань Шу-фэй тоже отказалась:
– Дун Хунь умер из-за меня, и государство его погибло. Я не хочу быть неблагодарной по отношению к нему.
– Господин Ши из императорской охраны был строг и ревнив, – сказала Люй-чжу, – лучше умру, но не поступлю столь недостойно.
Не дав Тай-чжэнь произнести слова, государыня сама ответила за нее:
– Тай-чжэнь – любимая подруга танского императора, – ей-то уж и подавно будет неудобно. – Затем, взглянув на Ван Цян, она сказала: – Чжао-цзюнь, ты сначала была отдана в жены вождю гуннов Ху Ханю, а затем стала женой вождя Чжулэйжоди. Ну, что могут сделать духи инородцев из суровых холодных краев? Прошу не отказываться.
Чжао-цзюнь, не отвечая, в смущении опустила глаза.
Вскоре все разошлись отдыхать. Придворные проводили меня в покои Ван Чжао-цзюнь. Перед рассветом слуги разбудили нас. Чжао-цзюнь оплакивала предстоящую разлуку. Неожиданно я услышал голос государыни за дверьми и выбежал к ней.
– Вам нельзя здесь долго задерживаться, – сказала государыня, – надо скорее возвращаться домой. Сейчас мы расстанемся, но я надеюсь, что вы не забудете этой встречи.
На прощанье поднесли вино. Госпожи Ци, Пань, Люй-чжу заплакали. Наконец я откланялся. Государыня послала придворного в красной одежде проводить меня до Дааня. На западном повороте он вдруг исчез. В это время уже совсем рассвело.
Добравшись до Дааня, я стал расспрашивать местных жителей. Они сказали:
– В десяти верстах отсюда есть храм государыни Бо.
Я вернулся туда и увидел, что храм запущен, разрушен, так что даже войти в него нельзя, – ничего общего с теми хоромами, в которых я был.
Но платье мое хранило аромат, не исчезавший дней десять, и я до сих пор не могу представить, как все это могло приключиться со мной.
ЧЖАН ЦЗО
В годы «Кайюань» жил некий цзиньши Чжан Цзо, который часто рассказывал своему дяде следующую историю.
Как-то, путешествуя на юге страны, Чжан Цзо увидел старика с мешком из оленьей кожи за плечами. Он ехал верхом на черном осле с белыми ногами.
Лицо у старика было веселое, да и во внешности его было что-то необычайное, поэтому Чжан Цзо попробовал заговорить с ним и спросил, откуда он едет, но тот лишь улыбнулся.
Чжан Цзо несколько раз повторил свой вопрос, как вдруг старик рассердился и заорал:
– Такой щенок и смеет приставать с расспросами! Что я – вор, убегающий с добычей? Зачем тебе знать, откуда я еду?!
Чжан Цзо стал извиняться:
– Меня поразила ваша необыкновенная внешность, я хотел бы следовать за вами и учиться у вас. Разве это такое большое преступление?
– Мне нечему тебя учить! Я простой человек, только вот слишком долго зажился на этом свете. Что ты смеешься над моими несчастьями? – не унимался старик и, подстегнув осла, ускакал.
Нахлестывая лошадь, Чжан Цзо помчался вслед за ним и догнал старика у постоялого двора. Подложив мешок под голову, старик улегся, но никак не мог уснуть. Чжан Цзо сильно устал и велел принести гаоляновой водки.
– Не соблаговолите ли разделить со мной трапезу? – нерешительно обратился он к старику.
Тот даже подпрыгнул.
– Как раз то, что я люблю! И как ты узнал, чего мне хочется?
Выпив, старик заметно развеселился, и Чжан Цзо осмелел.
– Я – человек невежественный, – сказал он, – хочу просить вас просветить меня. Ни на что другое претендовать не смею.
– Деяния правителей, мудрецов и невежд, смуты и периоды мирного правления во времена Лян, Суй, Чэнь [62]62
Лян(502-556), Суй(589-618), Чэнь(557—588) – названия династий древнего Китая.
[Закрыть]и Тан, которые мне довелось увидеть, уже записаны в наших династийных историях, – сказал старик. – Но я расскажу тебе о том удивительном, что мне самому довелось пережить. При Северном Чжоу [63]63
Северное Чжоу– название династии, правившей в северном Китае с 557 г. по 583 г.
[Закрыть]я был уроженцем Фуфэна и жил на горе Ци. Фамилия моя тогда была Шэнь, имя Цзун, но из уважения к Шэнь У [64]64
Шэнь У(У-ди) – император династии Лян, правил с 502 г. по 560 г.
[Закрыть], императору династии Ци, я изменил свою фамилию, чтобы она не походила на государеву [65]65
В старом Китае людям строго запрещалось записывать свои фамилии иероглифами, входящими в имя царствующего императора.
[Закрыть]. Восемнадцати лет я сопровождал Яньского князя Цзы Цзиня в поход на Цзинчжоу [66]66
Цзинчжоу– одна из девяти областей древнего Китая.
[Закрыть]против Юань-ди [67]67
Император Юань-диправил с 552 г. по 554 г.
[Закрыть]– императора династии Лян. Поход увенчался успехом, область Цзинчжоу была завоевана, и войска вернулись в родные края. Мне приснился сон – будто явились ко мне двое в синих одеждах и сказали: «Два рта идут к небесным годам, человек склоняется к хозяину, долголетие едва не достигает тысячи». Я пошел к толкователю снов на Цзянлинском рынке, и тот пояснил: – «Слова «Два рта идут» – это части иероглифа «возвращаться»; «человек склоняется к хозяину» – да ведь из этих слов составится иероглиф «поселиться»! [68]68
Большинство китайских иероглифов состоит из двух и более частей, каждая из которых имеет свое самостоятельное значение.
[Закрыть]Значит, если вы останетесь здесь, то будете жить очень долго».
В это время наши войска стояли в Цзянлине, я попросил отпуск у командира Тоба Ле, и тот согласился.
Тогда я снова отправился к толкователю снов и спросил его:
– Поселиться здесь можно, а вот как познать секрет долголетия?
– В вашей предыдущей жизни [69]69
В старом Китае считали, что душа человека после его смерти возрождается в облике другого человека или животного.
[Закрыть] , —сказал толкователь, – вас звали Се Цзюнь-чжоу, и родом вы были из Цзытуна; вы любили нарядные одежды и изысканные блюда, собирали редкие книги и каждый день читали вслух по сто страниц творений Лао-цзы [70]70
Лао-цзы– основатель одной из древних школ китайской философии, главным принципом которой является путь истины – «Дао», абсолютное начало вселенной, порождающее все многообразие мира.
[Закрыть]. Потом вы поселились в уединении у подножия горы Хаоминшань [71]71
Хаоминшань– гора в провинции Сычуань, где жили отшельники.
[Закрыть]в убогой лачуге, перед которой в зарослях цветов и бамбука журчал ручей.
В пятнадцатый день восьмой луны вы пили вино в одиночестве, громко пели и, совсем захмелев, воскликнули: «Я, Се Цзюнь-чжоу, живу в таком чудесном уединении, почему же ни одно сверхъестественное существо не посетит меня?»
Вдруг раздался стук колес, топот копыт, и вам внезапно захотелось спать. Только голова ваша коснулась циновки, как из вашего уха выехала повозка с красными колесами и черным верхом, запряженная рыжим бычком. Хотя экипаж и бычок были в три цуня высотой, но вы не почувствовали боли в ушах. В повозке сидели два крошечных мальчика в синих плащах, с зелеными головными повязками. Они окликнули возницу и, став на колеса, спрыгнули вниз.
– Мы прибыли из страны Доусюань, – сказали они. – Мы слышали, как вы пели при лунном свете и, восхищаясь вашим звонким и чистым голосом, захотели удостоиться чести побеседовать с вами.
– Вы же из моего уха, – воскликнули вы в изумленье, – а говорите, что прибыли из страны Доусюань. Как же это так?
– Доусюань находится в наших ушах, как может ваше ухо вместить нас!
– Да ведь вы ростом цуня в три, как же в ваших ушах может поместиться целая страна? – сказали вы. – Если это так, значит жители этой страны должны быть меньше червячка!
– Почему же? – возражали мальчики. – Наша страна ничем не отличается от вашей. Не верите – едемте с нами. Если вы останетесь у нас навсегда, то покончите со страданиями жизни и смерти.
Один из мальчиков наклонил голову, чтобы вы, Се Цзюнь-чжоу, заглянули ему в ухо. Вы увидели совсем иной мир: буйную зелень, цветы, множество черепичных крыш, чистые ручьи и потоки, горные пики и скалы.
Просунув голову в ухо, чтобы лучше видеть, вы упали вниз и оказались в большом городе. Городские стены, озера, здания и брустверы поражали своей величественной красотой.
Вы стояли в нерешительности, не зная, куда идти. Оглянулись, – а мальчики уже стоят рядом.
– Ну как, сударь, чья страна больше? – спросили они. – Теперь, когда вы уже здесь, не пойдете ли вы с нами к Мэнсюань Чжэньбо?
И они повели вас в большой дворец, стены которого и лестницы сияли золотом и яшмой, пологи и занавеси были отделаны перьями зимородка. В центре сидел Чжэньбо в одежде из туч и радуги, солнца и луны; его газовая накидка спускалась до самых ног.
Четверо красивых отроков стояли по бокам его; один держал опахало из белых перьев, другой – скипетр из рога носорога.
При входе ваши спутники сложили руки в знак приветствия и замерли в почтительных позах, не осмеливаясь поднять глаза. Мужчина в высокой шапке и длинной одежде зеленого цвета прочел эдикт, написанный на серой бумаге: «Когда устанавливается великая простота, в государстве царит мир и спокойствие. Вы попали в мир смертных и занимали там недостойное вас низкое положение. То, что вы прибыли сюда – несомненная удача. К тому же вы необычно чисты в своих душевных устремлениях и поразительно искренни. Вы близки к постижению правды и вполне достойны высоких должностей и почетных титулов. Можете занять место хранителя списка бессмертных».
Поклонившись, вы, Цзюнь-чжоу, покинули зал; четверо в желтых одеждах проводили вас в присутствие; там было полно всяких бумаг и списков; многие из них оказались вам непонятны. Каждый месяц вам без всяких напоминаний выплачивали жалование. Стоило вам мысленно пожелать что-нибудь, как слуги уже знали об этом и тотчас же выполняли вашу волю.
Однажды вы поднялись на башню, чтобы полюбоваться далью. Вдруг вам захотелось вернуться домой, и вы сочинили стихи:
Ветер легкий подул,
Все теплее дыханье весны;
Неземной аромат
Источают пруды и леса;
Я взобрался на башню
И вдаль посмотрел с вышины:
Спору нет, здесь красиво,
Но в сердце родные места!
Потом вы показали стихи тем двум мальчикам, с которыми вы прибыли сюда. Те рассердились:
– Мы думали, что вас тянет к уединению и покою; поэтому мы и привезли вас в эту страну; но вы не избавились от земных вкусов и привычек и все еще вспоминаете о родных краях!
Тут они изо всех сил толкнули вас, и вы почувствовали удар, будто с высоты упали на землю; подняв глаза, вы поняли, что выпали из уха и находитесь на старом месте.
Стали искать мальчиков, но их и след простыл. На ваши вопросы соседи отвечали:
– Вы, господин Цзюнь-чжоу, уже лет семь или восемь как исчезли.
А вам казалось, что прошло всего лишь несколько месяцев.
Вскоре Цзюнь-чжоу умер, а вы родились в нынешнем своем перевоплощении.
К этому толкователь снов добавил еще следующее:
– Я был одним из тех мальчиков, что вышли из вашего уха в первом вашем рождении. В то время вы были приверженцем даосизма, и за это вам была дарована возможность побывать в государстве Доусюань. Не избавившись от земных привычек, вы не смогли остаться там навеки. Однако вам предстоит прожить еще тысячу лет. Я дам вам волшебное средство и вернусь к себе.
Тут толкователь снов выплюнул кусок алого шелка и велел мне проглотить его. После этого он принял облик мальчика и исчез, а я с тех пор оставался молодым и совсем забыл, что такое болезни. В течение двух с чем-то сотен лет я путешествовал по стране и побывал на всех знаменитых горах Поднебесной. Мне довелось увидеть очень много странных вещей, записи о которых находятся вот в этом мешке из оленьей кожи.
Тут старик вынул из мешка две огромные книги, сплошь исписанные мелкими незнакомыми буквами.
Чжан Цзо попросил старика рассказать еще что-нибудь, и тот поведал много занимательных историй, большая часть которых достойна быть увековеченной. Наконец Чжан Цзо уснул, а когда проснулся, – старик исчез.
Прошло несколько дней. Люди видели старика на озере Хойчу. Он просил передать привет Чжан Цзо. Тот искал старика, но его и след простыл.
