Текст книги "Смерть после бала"

Автор книги: Найо Марш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

25. Неподсудность духовенства

Коронерское следствие по делу лорда Роберта Госпелла состоялось на следующее утро, в одиннадцать часов. Самым примечательным в нем было то, что во время слушания дела из зала суда выдворили рекордное для этого здания количество зрителей. Коронер был упрямым, несговорчивым человеком, отличавшимся самым низким мнением об обществе с маленькой буквы и ядовитой ненавистью к Обществу с большой. Он страдал хроническим несварением желудка и необоснованной, но яростной убежденностью, что кто-то пытается обвести его вокруг пальца. Все заседание было скрашено его усилиями приуменьшить значимость всего происшедшего, когда он вспоминал о присутствующих в зале представителях высшего света, и преувеличить его, как только им овладевала мысль, что все случившееся есть прямое следствие образа жизни такого сорта людей. Тем не менее, если не считать этой его особенности, он был неплохим коронером. Сначала он вызвал присутствовавшего на официальном опознании Дональда, который, белый как мел, дал свои показания, удостоверяющие личность покойного. Затем он выслушал таксиста, подробно расспросив его о времени, месте и маршруте, которым он следовал в ту злополучную ночь, после чего был вызван Аллейн.

Аллейн рассказал о том, в каком положении он обнаружил тело, и о результатах предварительного осмотра. Четким официальным языком он описал повреждения, найденные им на теле своего друга. Следующим был доктор Кертис, доложивший о результатах вскрытия. Один из людей Даймитри дал показания о том, в какое время лорд Роберт покинул Марсдон-Хаус. После этого коронер бросил мстительный взгляд в сторону зала и сказал, что не видит смысла продолжать. Он обратился к присяжным со словами, не оставляющими ни малейшего сомнения в том, какого именно решения он ждет от них, и, когда это решение было должным образом вынесено, передал дело на доследование. В заключение, устремив зловещий взгляд на противоположную стену, он выразил соболезнование родственникам. Вся процедура заняла двадцать минут.

– Каково! – сказал Фокс, встретив Аллейна у выхода из здания суда. – По скорости он даст фору любому, верно, сэр?

– К счастью. А теперь, Фокс, мы отправляемся в Барбикон-Брамли. Я позаимствовал машину моей матери, и по дороге мне нужно много рассказать вам. И вообще, похоже, «распутывается клубок забот» [37]37
  В. Шекспир, «Макбет», акт 2, сцена 2.


[Закрыть].

– Сэр?

– Вы совершенно правы, Фокс. Никогда ничего не цитируйте, во всяком случае, из «Макбета».

Фокс и Аллейн сели в машину, которая была припаркована в соседнем переулке, и направились в сторону Аксбридж-роуд. По дороге Аллейн пересказал Фоксу все услышанное от Бриджит, Дональда и леди Каррадос. Когда он закончил, Фокс что-то буркнул, и они замолчали минут на десять.

– Что ж, – сказал наконец Фокс, – все это указывает в одном направлении. Как вы считаете, сэр?

– Вы правы, Фокс, хотя неопровержимых фактов у нас нет.

– Тем не менее мне не совсем ясно, как это может снять подозрение с остальных.

– Мне тоже, если только сейчас мы не раскопаем что-нибудь определенное. Если понадобится, мы отправимся в Фальконбридж и посетим сельскую больницу, но лично я больше рассчитываю на то, что дядюшка мисс Харрис стряхнет с себя бремя лет и мысленно возвратится к тем веселым юным дням семнадцать лет тому назад, когда он был приходским пастором.

– Дай-то Бог!

– Увы, Фокс, шансов у нас действительно немного.

– Если они не могли найти письмо этого О'Брайена семнадцать лет назад, как мы можем рассчитывать напасть на след спустя столько времени?

– Ваши доводы весьма убедительны, Братец Лис, но мне кажется, теперь мы знаем кое-что, чего не знали они.

– Ну ладно, – уступил Фокс. – Может быть. Но я не поставлю и двух пенсов на успех.

– Я настроен более оптимистично. Однако, если нам не повезет здесь, попытаем счастья в другом месте.

– У нас еще есть в запасе исчезнувшие плащ и шляпа.

– Вот именно. Сегодня утром не поступало никаких сообщений от почтовых служащих?

– Нет. Следуя вашим указаниям, я попросил их проверить все вчерашние посылки, идущие за границу. Кроме того, наши люди отрабатывали версию с мусорными баками, но безрезультатно. Мусор из Челси и Белгрейва вывозили сегодня утром, но ни в одном из баков не обнаружили ни плаща, ни шляпы. Конечно, не исключено, что они всплывут в каком-нибудь другом районе.

– Мне эта версия с мусорными баками кажется маловероятной. Слишком рискованно. По какой-то причине убийца хотел, чтобы эти вещи были утеряны безвозвратно. Может быть, из-за того, что на них остались следы помады для волос. Скорее всего так оно и есть. Знаете, боюсь, нам все-таки придется попросить у всех этих людей разрешения произвести обыск в их домах.

– Каррадос наверняка станет возражать, сэр, а вы же не захотите пока подписывать у прокурора ордер на обыск?

– Я думаю, мы можем заставить его согласиться, если скажем, что с такой же просьбой мы намерены обратиться к Даймитри, Уизерсу, Дэвидсону, Холкат-Хэккету и леди Поттер. Если он единственный откажется, то попадет в глупое положение.

– Вы считаете, что плащ и шляпа могут до сих пор находиться в доме у… э-э… у злоумышленника?

– Нет, черт побери. Я думаю, что он избавился от них еще вчера, прежде чем мы успели завершить первую стадию расследования.

– С помощью почты?

– А вы можете придумать лучший способ? В Лондоне? Мы решили, что река не подходит из-за отлива. Мы оповестили всех и вся и выяснили, что эти вещи не были никому подброшены. Наши люди обыскивали и продолжают обыскивать набережную, но я не думаю, что они что-нибудь найдут. У убийцы не было времени, чтобы надежно спрятать их, к тому же, если мы правы в своих подозрениях, у него нет для этого нужного опыта.

– И куда он их послал?

– Поставьте себя на его место. Какой адрес вы надписали бы на посылке, содержащей столь серьезную улику?

– Рядовому Ху Фланг Данг, сорок седьмой батальон, Чоп Суэй, Мах Йонг, Манчжурия, хранить до востребования, – с досадой пробормотал Фокс.

– Именно, Братец Лис, – сказал Аллейн. – Что-нибудь в этом роде.

Всю оставшуюся часть пути до Барбикон-Брамли они ехали в полном молчании.

Деревня, в которой родилась мисс Харрис, оказалась совсем маленькой и весьма живописной. В центре ее располагались несколько стареньких магазинчиков, а ближе к окраине можно было встретить множество домов с деревянной обшивкой стен в стиле псевдотюдор [38]38
  Стиль архитектуры тюдор, конец XV – начало XVII в.


[Закрыть]. Они остановились у почтового отделения, и Аллейн спросил, как найти дом преподобного мистера Уолтера Харриса.

– Насколько я знаю, он брат нынешнего приходского пастора.

– Да, конечно, – подтвердила почтмейстерша, одарив его лучезарной улыбкой. – Весьма уважаемый в здешних местах старый джентльмен. Свернете налево, на Оакэпл-лейн, и до конца. Его коттедж называется «Тростник». Вы не ошибетесь. Это самый последний дом с левой стороны.

– Большое спасибо, – сказал Аллейн.

Когда они отъехали, он заметил, что почта примыкала к агентству по продаже земли и недвижимости, и решил, что почтмейстерша совмещает две должности.

Как она и предсказывала, они без всяких сложностей нашли коттедж «Тростник». К нему примыкала восьмая часть акра [39]39
  Мера земельной площади, равная 4840 кв. ярдам, или 4046,86 кв. м.


[Закрыть], очаровательного, ухоженного сада. Аллейн и Фокс не дошли и до середины выложенной каменными плитами дорожки, когда увидели позади высокой живой ограды из лаванды и розмарина две согнутые фигуры. Обращенная к ним часть первой фигуры была одета в серые брюки с заплатами, второй фигуры – в юбку из темно-синего сержа [40]40
  Шерстяная костюмная ткань.


[Закрыть]. Остальные части тела двух садоводов были скрыты от глаз пышными зарослями благоухающих растений.

– Добрый день, сэр, – сказал Аллейн, снимая шляпу.

Его преподобие и миссис Уолтер Харрис неторопливо приняли вертикальное положение и оглянулись.

– О! – безо всякого удивления отозвались они. – Добрый день.

Они оказались людьми весьма преклонного возраста, и их отличало то странное супружеское сходство, столь характерное для людей, которые проработали бок о бок всю свою жизнь. У них были разные черты лица, но выражение было совершенно одинаковым. У обоих были добрые серые глаза, окруженные густой сетью морщин, мягкая, рассеянная улыбка и обветренные, загорелые лица. На тулье широкополой соломенной шляпы, которая держалась скорее на волосах, нежели на голове миссис Харрис, была большая дыра, сквозь которую торчали несколько седых прядей. Голову ее супруга украшала древняя панама с выцветшей зеленой лентой, съехавшая ему на нос. Его длинную, тощую шею охватывал пасторский воротник, но вместо традиционной серой куртки на его костлявых плечах висел немыслимо ветхий блейзер с гербом Олл-Соулз Колледжа [41]41
  Научно-исследовательский Колледж всех душ в Оксфордском университете. Основан в 1438 г.


[Закрыть]. Он откинул назад голову, чтобы поля панамы не мешали получше рассмотреть Аллейна, и уставился на него сквозь очки, которые были надежно закреплены почти на самом кончике носа.

– Мне очень жаль, что пришлось побеспокоить вас, сэр, – сказал Аллейн.

– Ничего, ничего, это неважно, – ответил мистер Харрис. У него был характерный «пасторский» голос.

– Это всегда крайне досадно, если вас прерывают, когда вы рассчитывали приятно провести день, занимаясь садоводством, – добавил Аллейн.

– Пырей! – с неожиданной горячностью воскликнул мистер Харрис.

– Простите?

– Пырей! Вот что отравляет мою жизнь! Он лезет отовсюду, как зубы дракона, только его гораздо труднее выдернуть. Три полные садовые тележки с прошлого четверга.

– Уолтер, – перебила его жена. – Эти джентльмены хотели бы поговорить с тобой.

– Мы отнимем у вас всего несколько минут, – сказал Аллейн.

– Да, дорогая. Куда мне их проводить?

– В свое логово, – ответила миссис Харрис, словно ее муж был кровожадным людоедом.

– Да, да, конечно. Пойдемте, пойдемте, – мягко проговорил мистер Харрис с традиционным пасторским гостеприимством. – Пойдемте.

Он провел их сквозь застекленные двери в небольшую комнату, где на стене старые, потускневшие фотографии молодых людей в сутанах соседствовали с такими же старыми, потускневшими фотографиями знаменитых кафедральных соборов. Книжные полки были заставлены покрытыми толстым слоем пыли томами с проповедями, книгами миссис Хамфри Уорд, Чарльза Кингсли, Шарлотты М. Янг, Диккенса и сэра Вальтера Скотта. Там было также немало религиозно-философских трудов, потому что в свое время мистер Харрис был очень старательным студентом и серьезно относился к своему призванию. В целом это была довольно обветшалая, но уютная комната.

– Присаживайтесь, присаживайтесь, – сказал мистер Харрис.

Он поспешно собрал с кресел приходские журналы [42]42
  Печатные бюллетени церковного прихода.


[Закрыть], стопки «Черч Таймс» [43]43
  Еженедельная газета англиканской церкви, основана в 1863 г.


[Закрыть], каталоги семян и с охапкой бумаг в руках стал рассеянно озираться по сторонам.

Аллейн и Фокс уселись в кресла, набитые конским волосом.

– Ну, вот и хорошо, – сказал мистер Харрис. Он тотчас же бросил все бумаги на пол и тоже сел.

– Итак, чем могу быть полезен… э-э..?

– Прежде всего, сэр, я хотел бы сообщить вам, что мы офицеры полиции.

– Бог мой, – сказал мистер Харрис. – Надеюсь, это не снова молодой Хокли. Вы уверены, что вам нужен не мой брат? Приходской пастор Барбикон-Брамли? Он принимал большое участие в этом молодом человеке и сказал мне, что, если беднягу не осудят, он найдет ему место у каких-нибудь добрых людей, которые будут готовы закрыть глаза…

– Нет, сэр, – мягко перебил его Аллейн, – мы хотели видеть именно вас.

– Но я на пенсии, – сказал мистер Харрис, широко раскрывая глаза. – Я уже давно на пенсии.

– Я хотел бы поговорить с вами о тех днях, когда вы были приходским пастором в Фальконбридже.

– В Фальконбридже! – Лицо мистера Харриса озарила улыбка. – Ну, это действительно очень приятная неожиданность. Вы приехали из славного старого Фальконбриджа! Позвольте, позвольте, я никак не могу припомнить ваших лиц, но да ведь я вышел на пенсию пятнадцать лет назад, и моя память уже не та, что раньше. Как же ваши имена?

– Мистер Харрис, мы приехали не из Фальконбриджа. Мы из Скотланд-Ярда, мое имя Аллейн, а это инспектор Фокс.

– Рад познакомиться. Надеюсь, в этой славной деревушке ничего не случилось? – с тревогой спросил мистер Харрис. Неожиданно вспомнив о своей панаме, он поспешно стащил ее с головы, обнажив розовую сверкающую макушку, окруженную венчиком из редкого белоснежного пуха.

– Нет, нет, – поторопился успокоить его Аллейн, – во всяком случае, не в последнее время. – Он бросил грозный взгляд в сторону Фокса, чье лицо при этих словах расплылось в широкой улыбке. – Мы расследуем одно дело, сэр, и нас интересует письмо, которое, как мы полагаем, было утеряно в Фальконбридже примерно семнадцать или восемнадцать лет тому назад.

– Письмо! Бог мой, боюсь, если оно было адресовано мне, то найти его нет почти никакой надежды. Только сегодня утром я обнаружил, что засунул куда-то очень важное письмо от старого друга, каноника Уорсли из церкви Всех Святых в Чиптоне. Просто поразительно, куда оно могло деться! Я отчетливо помню, как клал его в карман этой вот куртки, и…

Он сунул руку в боковой карман своего блейзера и вытащил оттуда целую коллекцию веревочек, пакетиков с семенами, карандашей и клочков бумаги.

– О, да вот же оно! – воскликнул он, уставившись на упавший на пол конверт. – Все-таки оно было здесь! Я просто потрясен!

– Мистер Харрис, – громко сказал Аллейн. Мистер Харрис тут же откинул голову назад и уставился на Аллейна сквозь очки. – Восемнадцать лет назад в Фальконбридже, – торопливо заговорил Аллейн, – неподалеку от церкви произошла автокатастрофа. Водитель, капитан О'Брайен, получил тяжелые ранения и был перенесен в дом приходского священника. Вы помните этот случай?

Мистер Харрис приоткрыл рот, но ничего не ответил, лишь продолжал изумленно смотреть на Аллейна.

– Вы пытались сделать все, что могли, тут же послали за помощью, – продолжал Аллейн. – Его перевезли в больницу, где он умер спустя несколько часов.

Он сделал паузу, но выражение лица мистера Харриса не изменилось. Что-то в его неожиданном молчании и во всей его позе вызывало чувство крайней неловкости.

– Вы помните? – снова спросил Аллейн.

Все еще не закрывая рта, мистер Харрис медленно покачал головой из стороны в сторону.

– Но это был такой серьезный случай. Его молодая жена приехала из Лондона на машине. Она сразу же отправилась в больницу, но он умер, не приходя в сознание.

– Бедняга! – произнес мистер Харрис глухим голосом. – Бедняга!

– Ну, теперь вы вспомнили?

Мистер Харрис ничего не ответил, но поднялся со своего места и подошел к стеклянным дверям, ведущим в сад.

– Эдит! Эдит!

– Ау-у! – послышался неподалеку слабый голос.

– Ты не могла бы уделить нам несколько минут?

– Иду!

Он снова повернулся к ним с сияющей улыбкой.

– Ну вот, сейчас все прояснится, – объявил он.

Но, глядя на миссис Харрис, неровной походкой ковылявшую по тропинке, ведущей к дому, Аллейн не мог разделить его оптимизма. Все поднялись со своих мест. Она опустилась на предложенный Аллейном стул и сняла садовые перчатки со своих морщинистых рук. Мистер Харрис смотрел на нее так, словно она была предметом его особой гордости.

– Эдит, дорогая, – громко произнес он, – ты не могла бы рассказать этим джентльменам о несчастном случае?

– О каком несчастном случае?

– Боюсь, что этого я не смогу тебе сказать, дорогая. Я рассчитываю, что ты нам что-нибудь сообщишь.

– Я тебя не понимаю, Уолтер.

– Должен признаться, Эдит, я и сам толком ничего не понимаю. Я крайне озадачен всем этим.

– Что? – спросила его жена, и Аллейн догадался, что она немного глуховата.

– Озадачен! – прокричал мистер Харрис.

– У моего мужа не очень хорошая память, – пояснила миссис Харрис, с мягкой улыбкой глядя на Аллейна и Фокса. – Несколько месяцев назад он попал в аварию, и это явилось для него сильным потрясением. Вы, я полагаю, приехали по поводу страховки.

Очень громким голосом Аллейн снова повторил всю историю с самого начала. На этот раз его никто не прерывал, но, так как ни один из супругов не подавал признаков понимания, трудно было сказать, дадут ли его старания какой-нибудь результат. Когда он закончил, мистер Харрис снова уставился на него в полном замешательстве. Миссис Харрис, однако сказала, обращаясь к мужу:

– Уолтер, ты помнишь кровь на ковре? В нашем милом старом Фальконбридже?

– Бог мой, да. Именно это я и пытался вспомнить. Конечно, конечно. Бедняга!

– Значит, вы все-таки помните? – воскликнул Аллейн.

– Разумеется, я помню, – с легким упреком сказала миссис Харрис. – Бедная молодая жена написала нам потом очаровательное письмо, в котором благодарила за то немногое, что мы могли сделать для него. Я хотела ответить ей, но, к несчастью, мой муж потерял ее письмо.

– Эдит, я нашел письмо дорогого старины Уорсли. Оно оказалось в моем кармане. Ты только представь себе!

– Да, дорогой.

– Кстати, о письмах, – обратился Аллейн к миссис Харрис. – Вы, случайно, не можете ничего вспомнить о письме, которое было потеряно во время несчастного случая с капитаном О'Брайеном? Насколько я знаю, у вас уже спрашивали, не было ли оно обронено в вашем доме?

– Боюсь, я не вполне понимаю…

Аллейн повторил свой вопрос.

– Ну конечно же, – сказала миссис Харрис. – Я отлично помню.

– Вы не смогли тогда ничего сказать об этом письме?

– Напротив.

– Что!

– Напротив, я отправила письмо следом за ним, – твердо повторила миссис Харрис.

– Следом за кем? – взревел Фокс так громко, что даже миссис Харрис подпрыгнула. – Простите, сэр, – поспешно извинился Фокс. – Не знаю, что на меня нашло. – Смутившись, он раскрыл свою записную книжку.

– Миссис Харрис, – сказал Аллейн, – вы не могли бы рассказать нам все, что вы помните об этом письме?

– Да, пожалуйста, Эдит, – неожиданно вмешался ее муж. – Не расстраивайтесь, она найдет его для вас, – добавил он, обращаясь к Аллейну и Фоксу.

– Видите ли, – начала миссис Харрис, – это было так давно, что, боюсь, я помню все это довольно смутно. По-моему, мы нашли письмо под кушеткой в кабинете, когда его уже увезли. Как раз тогда мы и заметили пятно на ковре, помнишь, Уолтер? Сначала я, конечно, подумала, что это одно из писем моего мужа – оно было без конверта. Но, едва взглянув на него, я сразу же поняла, что это не так, потому что оно начиналось словами «Дорогой папа», а у нас нет детей.

– «Дорогой папа», – повторил Аллейн.

– Потом я решила, что, может быть, там было написано «Дорогой Пэдди», но, поскольку моего мужа зовут Уолтер Бернард, все равно это не имело значения. Я сказала что-то вроде того: «О, это, должно быть, выпало из кармана бедняги, когда его осматривали врачи из бригады скорой помощи». А потом – да, я помню это очень хорошо, словно все произошло только вчера, – потом я сказала малышке Вайолет: «Садись-ка на велосипед и отвези это в больницу как можно быстрее, дорогая, может быть, они его ищут». И малышка Вайолет…

– Кто она такая? – затаив дыхание, спросил Аллейн.

– Простите?

– Кто такая малышка Вайолет? – закричал Аллейн.

– Моя маленькая племянница. Третья дочь брата моего мужа. Она проводила у нас каникулы. Она сейчас уже совсем взрослая, и у нее прекрасная работа – она секретарь леди Каррадос.

– Благодарю вас, – сказал Аллейн, – продолжайте, пожалуйста.

26. Аллейн готовит кульминацию

Но она мало что могла добавить к уже сказанному. Очевидно, Вайолет уехала на велосипеде, взяв с собой письмо Пэдди О'Брайена, и, вернувшись, сказала, что отдала его джентльмену, который привез даму из Лондона. Этот джентльмен сидел в машине возле госпиталя. Насколько помнила миссис Харрис, малышке Вайолет в то время было пятнадцать лет, и они тут же углубились с мужем в дебри фамильной истории, чтобы уточнить этот факт. Аллейн записал ее показания, выпустив многочисленные отступления, и она подписала их. В течение всей этой беседы ни она, ни ее муж не проявили ни малейших признаков любопытства. Очевидно, им вовсе не показалось удивительным, что письмо, утерянное восемнадцать лет назад, неожиданно вызвало такой интерес у офицеров из Департамента уголовного розыска, что они даже приехали в отдаленный район Букингемшира, чтобы получить письменные показания.

Они так настоятельно приглашали Аллейна и Фокса осмотреть их сад, что у Аллейна не хватило духу отказаться, к тому же он искренне интересовался садоводством. Миссис Харрис дала им каждому по букетику лаванды и розмарина, сказав при этом, что они более уместны в руках у джентльменов, чем яркие летние цветы. Вид Фокса, торжественно державшего букет в своей огромной руке и с самым серьезным видом разглядывавшего бордюр из анютиных глазок, совсем доконал его начальника. Было уже два часа, когда они наконец завершили экскурсию по саду.

– Обязательно заезжайте, когда снова окажетесь в наших краях, – доброжелательно щурясь, сказала Аллейну миссис Харрис, – и я непременно запомню все, что вы рассказали мне о лекарственных травах, которые выращивает ваша матушка.

– Да, да, – подхватил мистер Харрис. – Всякий раз, когда окажетесь в наших краях. Обязательно. Мы особенно рады всем, кто приезжает из старого доброго Фальконбриджа.

Они стояли у калитки бок о бок и по-детски махали им, пока Аллейн разворачивал машину.

– Ну и ну! – воскликнул Фокс.

– Ни слова, пока мы не окажемся в этом трактире на окраине Барбикон-Брамли! – взмолился Аллейн. – Вы сознаете, что мы с утра ничего не ели? Я отказываюсь говорить о чем бы то ни было, пока не выпью пинту горького пива.

– Хлеб, сыр и пикули, – сказал Фокс. – Пикули, и чтобы в них было побольше лука.

– Бог мой, Фокс, ну и выбор! Хотя, если подумать хорошенько, это звучит чертовски заманчиво. Хлеб, сыр и пикули – это то, что нам нужно. Свежевыпеченный белый хлеб, домашний сыр, пикули и горькое пиво.

– Именно это я и говорю, мистер Аллейн. Вы, конечно, большой гурман, – сказал Фокс, который уже много лет самостоятельно изучал Францию, – и не думайте, что мне не доставляют удовольствия те обеды, которыми вы меня угощаете и в которых все продукты как-то незаметно переходят один в другой. Они доставляют мне удовольствие. Но когда вы умираете с голоду и находитесь в английской деревне, ничто не сможет сравниться с хлебом, сыром и пикулями.

В трактире им подали все эти деликатесы. Четверть часа они ели в полном молчании, затем наконец принялись обсуждать то, что узнали.

– Итак, – проговорил Аллейн.

– Что меня больше всего поражает, – сказал Фокс, вытирая носовым платком свои короткие усы, – так это малышка Вайолет. Мы знали, что она племянница этого старого джентльмена, но, видит Бог, мы не знали, что она гостила у него в то время, когда произошел этот несчастный случай, разве не так?

– Так, Братец Лис, именно так.

– Я думаю, она сама может этого не знать, – продолжал Фокс. – Я хочу сказать, мисс Вайолет Харрис может не осознавать, что леди Каррадос и есть та самая миссис О'Брайен, чьего мужа принесли после автокатастрофы в дом пастора.

– Вполне возможно. Я надеюсь, она помнит, как ездила на велосипеде отвозить письмо. Полагаю, нам придется помочь ей вспомнить это.

– Да. Мне кажется, на основании того, что мы сегодня узнали, можно считать, что это Каррадос взял письмо у малышки Вайолет. Каррадос, который сидел в машине возле больницы, в то время как бедолага, получивший это письмо из Австралии, умирал на больничной койке. А потом, когда поднялся переполох из-за пропавшего письма, что он сделал?

Аллейн знал, что это чисто риторический вопрос, и не стал отвечать.

– Он сказал вдове, – продолжал Фокс, – что навел все возможные справки, но письма нигде не оказалось.

– Да, – согласился Аллейн. – Несомненно, именно это он и сказал ей.

– Верно. А теперь, почему он это сделал? Я думаю, потому, что сэр Герберт Каррадос – так называемый моральный трус с неустойчивой психикой. То, что все эти психоаналитики называют комплексами. Как мне представляется, он не хотел признаться, что письмо у него, потому что он прочитал его. Этот малый из Австралии знал, что капитан О'Брайен женат на душевнобольной, и написал ему, чтобы сообщить, что он теперь вдовец. Если то, что говорит леди Каррадос, соответствует действительности и Каррадос давно питает к ней слабость, это письмо должно было здорово потрясти его. Предположим, что, будучи заносчивым снобом, в то же время сильно увлеченным этой женщиной, он решил, что называется, «не будить спящего пса».

– Похоронить эту историю? Да. Похоже на то. Вполне в его характере.

– Это я и имел в виду, – довольно проговорил Фокс. – Но тем не менее он все-таки не уничтожил это письмо. Или уничтожил?

– Как раз это нам и предстоит выяснить, – сказал Аллейн.

– Да, сэр, но у нас уже есть определенные подозрения на этот счет, разве не так?

– Так. Но я хочу, чтобы еще до наступления сегодняшнего вечера, Фокс, эти подозрения превратились в уверенность.

– Клянусь Богом, мистер Аллейн, если мы сможем это сделать, то мы потрудились на славу. Конечно, цыплят по осени считают, но если мы сможем произвести арест через два дня после убийства, да еще учитывая, насколько это запутанное дело, то мы неплохо поработали, а?

– Полагаю, вы правы, старина. – Аллейн коротко вздохнул. – Но как бы я хотел… – сказал он. – О, Бог мой, Фокс, как бы я хотел, чтобы он был жив. Но что толку говорить об этом? Еще я бы очень хотел, чтобы мы могли найти хоть что-то в этом такси. Но никаких следов!

– Насколько мне известно, похороны состоятся завтра в три часа? – спросил Фокс.

– Да. Леди Милдред попросила меня помочь нести гроб. При данных обстоятельствах это несколько странно, но я польщен. И мне хотелось бы, чтобы к этому времени наш убийца уже сидел под замком. Когда мы вернемся в Лондон, Фокс, нам придется собрать всех этих людей в Скотланд-Ярде. Нам понадобятся мисс Харрис, Бриджит О'Брайен, ее мать, сам Каррадос, Дэвидсон, Уизерс, Даймитри и миссис Холкат-Хэккет. Сначала я поговорю с леди Каррадос наедине. Я хотел бы немного смягчить удар, если это возможно.

– На какое время их вызвать сэр?

– Мы вернемся в Ярд часа в четыре. Я думаю, нужно собрать их сегодня вечером. Скажем, в девять часов. Нам предстоит дьявольски тонкая игра. Я рассчитываю на то, что Даймитри потеряет самообладание. Хотя он очень хладнокровный тип, черт бы его побрал, и будет начеку. Кроме того, не следует забывать про бравого капитана. Будь я проклят, если на основании показаний Дональда Поттера не засажу этого красавца на весьма длительный срок. Хоть какое-то утешение.

До самой Кромвелл-роуд они молчали, а потом Фокс сказал:

– Я надеюсь, что мы не ошибаемся, мистер Аллейн. Я знаю, на данной стадии странно говорить такое, но это дело очень беспокоит меня. Самые двусмысленные улики, с которыми мне когда-либо приходилось иметь дело. Создается такое впечатление, что все наши доказательства строятся как раз на тех фактах, к которым обычно мы относимся с большим подозрением и недоверием.

– Как будто я сам этого не знаю! Нет, Фокс, я думаю, нам все удастся. Конечно, это зависит от того, что скажут нам эти люди сегодня вечером. Если нам удастся подтвердить факты, касающиеся двух портсигаров, потайного отделения, телефонного разговора и украденного письма, то мы правы. Бог мой, это звучит как названия рассказов о Шерлоке Холмсе. Я всегда думал, что часть очарования этих превосходных историй заключается в таких небрежных и таких интригующих ссылках Ватсона на те дела, о которых мы никогда не узнаем.

– Два портсигара, – медленно повторил Фокс, – потайное отделение, телефонный разговор и украденное письмо. Да, совершенно верно. Можно сказать, что наше доказательство подвешено на этих четырех крюках.

– Можно сказать и так, причем слово «подвешено» исключительно уместно, – мрачно заявил Аллейн.

Он довез Фокса до Скотланд-Ярда.

– Я поднимусь с вами и спрошу, нет ли каких новостей, – сказал он.

Их ждали четыре сообщения. Люди, следившие за домом Даймитри, доложили, что Франсуа отправился в местный писчебумажный магазин и купил утренний номер «Таймса». Продавец сообщил представителю Ярда, что обычно Даймитри покупает «Дейли экспресс».

Аллейн отложил донесение в сторону.

– Раздобудьте этот номер «Таймса», Братец Лис.

Фокс вышел из комнаты. Аллейн немного поработал со своими записями, потом раскурил трубку и набрал номер леди Каррадос.

– Ивлин? Я хотел бы попросить вас, вашего мужа и Бриджит приехать сегодня вечером ко мне в Ярд. Это все по поводу того дела. Если это возможно, я хотел бы предварительно поговорить с вами наедине. Вы предпочли бы встретиться со мной в Ярде или мне лучше заехать к вам?

– В Ярде, пожалуйста, Родерик. Так будет проще. Мне приехать прямо сейчас?

– Если сможете. И не нужно волноваться. Мне очень жаль, что приходится снова вас беспокоить.

– Я сейчас приеду, – сказала она слабым голосом.

Фокс вернулся с газетой в руках, положил ее Аллейну на стол и указал пальцем на колонку объявлений.

– Как вам понравится вот это третье сверху?

Аллейн прочитал его вслух.

«Котик, дорогой! Лелеял я глупую надежду, а действительность наказала одинокого дурака. Дядюшка».

– Хм, – сказал Аллейн. – А дядюшка еще что-нибудь сообщал котику в течение последней недели?

– Нет, во всяком случае, не в последние десять дней. Я просмотрел подшивку.

– Больше ничего подходящего в колонке объявлений я не вижу. Остальное все то же, что и обычно.

– Совершенно верно.

– Нужно бы навести справки в редакции «Таймс» по поводу этого дядюшки.

– Я займусь этим, – сказал Фокс, – а потом начну обзванивать всех, кого вы хотели пригласить сегодня вечером.

– Спасибо, Фокс. Я уже говорил с леди Каррадос, и она скоро будет здесь. Если у вас есть время, я был бы рад, если бы вы предупредили всех остальных. Мне еще нужно повидаться с леди Милдред по поводу приготовлений к завтрашним похоронам.

– Вы сможете сделать это позже.

– Да. Кроме того, мне нужно успеть до конца дня доложить шефу о ходе расследования. Пожалуй, я отправлюсь к нему прямо сейчас, может быть, он свободен. Попроси проводить леди Каррадос в мой кабинет, когда она появится, и пусть мне сразу же сообщат.

– Хорошо, мистер Аллейн.

Аллейн отправился к секретарше заместителя комиссара полиции, которая проводила его в кабинет. Аллейн положил на стол папку с делом, но шеф даже не взглянул на нее.

– Ну что, Рори, как продвигается дело? До меня дошло, что половина наших сотрудников роется в помойках вдоль набережной в Челси, а другая половина следит за аристократами. Что, собственно говоря, там у тебя происходит? – спросил заместитель комиссара, всегда прекрасно осведомленный обо всех обстоятельствах любого дела, но любивший прикинуться, будто ему ничего не известно. – Надо полагать, ты хочешь, чтобы я прочел весь этот вздор? – добавил он, положив руку на папку.

– Если вам не трудно, сэр. В конце я написал свое заключение. Если вы не возражаете, я хотел бы собрать здесь сегодня вечером всех причастных к этому делу, и если все пойдет так, как я надеюсь, то я рассчитываю к ночи произвести арест. Я хочу попросить у вас незаполненный ордер.