Текст книги "Синдром разбитых коленок (СИ)"
Автор книги: Наташа Шторм
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
─ Эй, привет! ─ я вздрогнула от неожиданности. Парк, принадлежавший Тулинову, казался необитаемым. Пригревшись на солнышке, я расслабилась, как вдруг… Взъерошенная рыжая голова высунулась из молодой листвы векового дуба, и тут же исчезла. Ещё лишь миг, и передо мной появился обладатель чудесных волос цвета пламени. Я даже зажмурилась, чтобы не ослепнуть. Казалось, стоит прикоснуться к таким кудряшкам, и яркий огнь сожжёт тебя дотла.─ Ты дочь хозяина? ─ странный акцент. А паренёк неместный.
─ Допустим. А вот ты кто? И что делаешь в нашем парке? Вообще-то это частная собственность.
Юноша рассмеялся. Этот звонкий смех разрезал гнетущую тишину.
─ Меня зовут Тед.─ Обладатель чудесной шевелюры сделал вид, что снимает невидимую шляпу и театрально поклонился. ─ Теодор Брендон Аквалла Дуплис младший. И я весь к Вашим услугам, мадемуазель.
Пришлось подняться и присесть в реверансе.
─ Инна Тулинова. Единственная и неповторимая. Так что ты тут всё-таки делаешь?
Тед бесцеремонно повалился на скамейку, вытащил из кармана зелёное яблоко, деловито вытер его об изрядно потёртые джинсы и протянул мне.
─ Тренируюсь, мадемуазель. Видите этот дуб? Он подходит для моих занятий идеально.
─ А… я поняла, месье, вы экстримал. Нашли себе дерево без единого сучка и скачете по нему, как белка.
─ Я философ, ─ в руке парня появилось второе яблоко, ─ а ещё танцор.
─ Это интересно.
Я танцевала с трёх лет. Мама рассказывала, что первые «па» я откидывала чуть ли не с рождения, но именно в три меня повели к педагогу.
─ А у тебя хорошая фигурка. Дай угадаю, ─ Тед переместил гибкое, как у пантеры, тело на угол скамьи и пристально уставился на меня. ─ Ты тоже танцуешь. Но не бальница. Скорее уличный фольклор.
─ Уличный фольклор? Хм… А что? Я перепробовала всё. Не поверишь.
─ Поверю. Слушай, идём ко мне. Я живу во-от там.
─ В сарае?
На краю парка возвышалась весьма странная постройка.
─ Сама ты в сарае живёшь, ─ огрызнулся паренёк, ─ а у меня там собственное государство.
─ Ну ладно. ─ Я поднялась со скамьи и потёрла ладошки.─ Идём, если приглашаешь!
Я любила начало июня, когда воздух не дрожал от нестерпимого зноя, а источал прохладу, свежесть и умопомрачительный запах молодой зелени и влажной земли. Тут, в Руане, запахи оказались такими же, как в нашем Ложкино. Стоило закрыть глаза, и я мысленно возвращалась домой. Но стоило открыть, и я вновь осознавала, что моя жизнь изменилась. В шестнадцать лет трудно поверить, что смерть существует. Разлука с родителями тяготила меня, но где-то глубоко в душе всё ещё жила надежда, что однажды мы встретимся. Я просто существовала, жила по инерции, а прогулка по парку с рыжеволосым пареньком была, каким-никаким, а развлечением.
─ Ты хотя бы понимаешь, где оказалась?
Я посмотрела в карие глаза. Миллионы зеленоватых искр окружали зрачки и разлетались в разные стороны.
─ В доме отца.
Тед остановился и огляделся по сторонам.
─ Это не просто дом. Это мистический особняк одного вельможи. Говорят, он служил при дворе Людовика XIV и имел титул барона. Маршал Жиль де Ре. Слыхала о таком?
Я отрицательно покачала головой.
─ Не слышала? Герцог Синяя Борода. Так понятнее?
Я рассмеялась.
─ Да. В детстве мне читали «Сказки матушки Гусыни» Но почему ты решил, что таинственный герцог жил именно в этом доме?
Тед кашлянул.
─ Я провёл собственное расследование. На основании изученных документов пришёл к выводу, что именно тут, в Руане, находилось поместье барона де Ре. Вот только казнил он не жён. Тут проходили тайные обряды. Много людей погибло в подвалах особняка. Кто-то считал, что барон ставил странные опыты, кто-то думал, что он поклоняется сатане. Граф проклятых.
─ Граф проклятых?
─ Да. ─ Теодор округлил глаза. ─ Так прозвали его местные. Слушай дальше. Когда испуганные люди подали жалобу королю, вельможу призвали к ответу.
─ Его казнили?
Тед побрёл дальше по поросшей изумрудной травой дорожке.
─ Не успели. Говорят, чтобы избежать пыток и мучительной смерти на костре, де Ре выпил какое-то зелье и пропал, превратился в серый туман, который рассеялся в воздухе.
─ Бред!
Парень обиделся.
─ Это произошло на глазах десятков свидетелей.
─ Испуганных суеверных людей?
─ Между прочим, кроме необразованных крестьян, там были солдаты Его Величества!
─ О! Это меняет дело! И что?
─ Ничего! ─ Теодор остановился, скрестил руки на груди и отвернул своё покрытое веснушками лицо в другую сторону.
─ Ладно. Не дуйся. Что же было дальше? Уверена, это ещё не конец истории.
Теодор вздохнул.
─ Верно. А дальше, примерно в одно и то же время, раз в столетие, тут появляется новый хозяин. Думаю, это сам борон возвращается в проклятый особняк, чтобы в очередной раз отреставрировать его и пропасть ровно на век.
Мы сели на тёплое бревно возле жилища Теодора.
─ Я вот что думаю, миледи. Твой папочка чертовски подходит под описание барона.
Нервный смех вырвался из моей груди.
─ Думаешь, напугал? Лично мне всё равно, кем является мой отец. Можешь звать меня дочерью Синей Бороды, если захочешь, историк хренов. ─ Последнее я произнесла по-русски, но рыжий философ понял смысл.
─ Ладно, милости прошу, миледи. ─ Он вытянул руку в сторону двери.─ Тут раньше находились конюшни. Потом местная школа, которую, как теперь принято говорить, спонсировала церковь. А со временем постройку переделали под домик для прислуги.
─ И что, много прислуги вмещает в себя столь крошечный объект?
Теодор пожал плечами.
─ Желающие работать в проклятом доме в очередь не выстраиваются. Ну а нам с Пьером тут вполне комфортно.
Мы поднялись по деревянной лестнице на второй этаж.
─ Пьер. Он твой родственник?
Двери широко распахнулась, и я оказалась в довольно светлой и… пустой комнате. Впрочем, назвать это комнатой язык не поворачивался. Помещение, узкое и длинное, выкрашенное в слепящий белый цвет больше походило на школьный класс или больничную подсобку.
─ Нет. Я путешественник. Иногда где-нибудь останавливаюсь дух перевести и деньжат заработать. Старик уже в почтенном возрасте. Ему тяжловато пилить сучья, взобравшись на лестницу. А мне раз плюнуть.
─ И ты… ты сам не боишься жить в поместье, которое пользуется весьма дурной репутацией?
Теодор пожал плечами.
─ Я бродяга. Сегодня здесь, а завтра там. Призраки всего мира дерутся за право сожрать меня. Но дудки! Теодор Брендон Аквалла Дуплис младший, потомственный охотник за привидениями, вооружён и очень опасен.
Я рассмеялась.
─ Болтун ты, а не охотник. Лучше расскажи, как можно жить в пустоте?
─ В пустоте? ─ Тед взмахнул рукой. ─ Миледи! Напрягите воображение! Это же тронный зал самого короля. Вон, смотри, ты видишь? У самого окна сидят венценосные особы, а вокруг нас собралось великое множество вельмож. А теперь прислушайся. Разве ты не слышишь музыку, удивительную, величественную, которая задевает потаённые струны души? Закрой глаза. Так лучше видно. Освободи тело, стань свободной, как птица.
Я закрыла глаза и, действительно, услышала тихую мелодию. Она будто рождалась из воздуха, окутывала меня и наполняла необъяснимой лёгкостью. Забыв, где нахожусь, я сделала несколько плавных движений, поворот, ещё поворот. С каждым тактом музыка звучала громче, ритм становился чётче, темп быстрее. И вот, я уже мчалась на резвом скакуне по холмам и долинам, ныряла в глубокие голубые озёра, взмывала прямо к небесам и падала вниз, опалённая лучами яркого солнца. Когда мелодия стихла, и невидимый оркестр дал финальный аккорд, я опустилась на пол, задыхаясь от полноты ощущений.
Аплодисменты вернули меня в реальность.
─ Браво, мадемуазель! ─ Тед стоял у стены и хлопал в ладоши.─ Вы нереально талантливы.
Мои щёки залил густой румянец.
─ А ещё Вы так мило краснеете! ─ он подошёл ближе и, отвесив поклон, протянул руку. ─ Позвольте помочь Вам подняться. Полы в тронном зале нынче холодные.
Я всё ещё тяжело дышала.
─ Что это было?
─ Эпический марш. Под него шотландские воины шли в бой.
─ Вот как? Ты шотландец?
Теодор усмехнулся.
─ Всего лишь наполовину. Моя мать родом из Эдинбурга, а отец ─ стопроцентный англичанин.
Так вот откуда акцент!
Только сейчас я заметила, что стеновая панель под окнами отодвинута в сторону. Ранее она прикрывала мощные динамики и навороченную стереосистему.
─ Мистика.
─ Вовсе нет. ─ Теодор усмехнулся, вынул из нагрудного кармана пульт и вернул кусок стены на место. ─ Немного терпения, немного знаний, плюс найденная на помойке магнитола.
─ Магнитола? Да такое оборудование стоит тысячи баксов. Я видела нечто подобное в студии папиного друга.
─ Ладно, разоблачила. ─ Странный юноша перешёл на шёпот. ─ Скажу тебе по секрету, я великий маг и чародей. Сейчас взмахну волшебной палочкой…
Он поднял пульт над головой, и в то же время другая стена поползла в сторону, выставляя на обозрение совершенно уютный уголок. Диван, два кресла, шкаф для одежды.
─ Это ты тоже на помойке нашёл?
─ А ты догадливая.
Не дожидаясь приглашения, я уселась в кресло и закинула ногу на ногу.
─ Кто ты, Теодор, как тебя, младший? Чувствую, что ты не так прост. Может, расскажешь?
Хозяин тронного зала захлопал длинными рыжими ресницами.
─ С чего ты взяла, что я не я? Я прозрачный, и весь на поверхности, чистый и непорочный, как новорожденное дитя.
Из моей груди вырвался тяжёлый вздох.
─ Интуицию не пропьёшь. Вот развито у меня седьмое чувство, будь оно неладно, и всё тут.
─ Ну, хорошо. ─ Тед скрестил руки за спиной и прошёлся вдоль комнаты.─ Я танцор. Путешествую по стране, участвую в конкурсах и танцевальных шоу. А когда работы нет, забиваюсь в нору и репетирую, оттачиваю мастерство, так сказать. Хочешь, покажу, на что гожусь?
Я кивнула.
─ Валяй.
Теодор вновь взялся за пульт, и огромное полупустое пространство наполнилось удивительной мелодией. «Щелкунчик». «Кода». Я вспомнила балет, на который мы с мамой ходили каждый год под Рождество, и моё сердце радостно затрепетало. Мысленно я вернулась в то счастливое время, которое теперь казалось таким далёким. Из-под полуопущенных ресниц я наблюдала за парнем. Теодор удивительно чувствовал музыку. Нет, не чувствовал. Он жил в ней. Никогда бы не подумала, что человеческое тело могло быть настолько пластичным. Он не танцевал. Он взлетал, словно птица, кружил над грешной землёй, выделывая в воздухе немыслимые па, и опускался лишь для того, чтобы оттолкнуться и вновь взлететь.
Я даже не заметила, как по моим щекам покатились слёзы. Они обжигали щёки, склеивали ресницы и оставляли солоно-горький привкус на губах.
Музыка стихла. Тед замер, обхватив себя руками, с запрокинутой назад головой. Минуту он пытался выровнять дыхание, а потом смахнул со лба мокрые пряди и направился ко мне.
─ Вы плачете, миледи?
Теперь я уже не сдерживалась. Моё тело сотрясалось в рыданиях, а из груди вырывались жалобные стоны.
Теодор обнял меня и осторожно погладил по голове.
─ Не нужно плакать. Слёзы не помогут изменить судьбу, они не решат проблем и не отведут беду.
─ Но они приносят облегчение.
Я, действительно, почувствовала, что боль, разрывавшая меня изнутри эти дни, немного ослабла.
─ Тогда поплачь. Ты девочка. Тебе можно.
Мои всхлипывания стихли, и я с благодарностью взглянула в карие глаза, покрытые зелёными крапинами.
─ Спасибо за понимание.
Тед легонько оттолкнул меня.
─ Всегда к Вашим услугам, миледи. И моя рубашка тоже.
Ещё взмах руки, и стена, отделявшая обитаемый уголок от танцевальной залы, поползла назад. Я подошла к окну. Миниатюрная спортивка истерично-красного цвета объехала клумбу и, выпустив струю выхлопных газов, вылетела на улицу.
─ Проклятая ведьма помчалась в ад.
─ Кажется, ты недолюбливаешь будущую мачеху.
─ Мачеху? ─ я взвизгнула и откашлялась. ─ Только не это. Она надумала сжить меня со свету. И, если не докажет, что я мошенница, решит вопрос радикально.
─ А ты мошенница?
Мне не хотелось врать, но и правду излагать я не собиралась. Не сейчас.
─ Мне пора.─ Развернувшись, побрела к двери.
Тед стоял неподвижно у окна и наблюдал, как закрываются автоматические ворота.
─ Мы завтра увидимся?
Я пожала плечами.
─ Почему нет? У меня каникулы, а единственное развлечение ─ побродить по парку. Пока папочка не вернётся, я не могу никуда выходить. Не провожай.
Спустившись на первый этаж, я нос к носу столкнулась с Пьером. Старик приподнял соломенную шляпу.
─ А! Мадемуазель Инна! Вы пришли к нам в гости? Может, чайку попьёте?
Я отрицательно покачала головой.
─ Как Вам Теодор? Славный мальчик и такой талантливый.
─ Вы правы. Я так танцевать никогда не научусь.
─ Ну что Вы! Танец ─ крик души, который выплёскивается через движения. И, чем громче плачет душа, тем гениальнее танец.
─ Тогда я превзойду всех известных звёзд. До завтра.
─ До завтра, мадемуазель. ─ Старик вновь приподнял шляпу.
─ Ты где была, Инна? ─ Жаклин выглядела весьма обеспокоенной. ─ Я уже решила, что тебя похитили. Хотела Игнату звонить.
─ Похитили? Да кому я нужна?
Домоправительница присела на мягкую кушетку.
─ Возможно, сейчас никому. Но когда обман раскроется…
Я уселась на пол у камина.
─ Меня пригласили в гости. Тед очень милый. А как танцует! ─ закрыв глаза, вновь увидела лёгкие движения удивительно гибкого тела. Грация кошки, лёгкость лебединого пуха, твёрдость скалы.
─ Танцует? Ты не видела, как танцевал Пьер, когда был помоложе. Ему рукоплескал весь Париж. Поклонницы преследовали прохвоста толпами. Не поверишь.
─ А Вы?
Жаклин печально улыбнулась.
─ Мы были парой. Но главную скрипку играл он. Когда Пьер пропал, я долго его искала. Все сбережения потратила на детективов. Тщетно. Пришлось снять пуанты и надеть фартук.
Я подошла к доброй женщине и крепко обняла её за плечи.
─ Не стоит унывать. Пьер теперь рядом. Я уверена, вы сможете вновь стать парой.
─ Нет, девочка. Поздно. Слишком поздно. А ты? ─ она развернулась в мою сторону. ─ Мне кажется, у тебя прекрасные данные.
Я тяжело вздохнула. За окном уже смеркалось. Вот и закончился очередной день моей новой жизни. Я подошла к зеркалу и встала в первую позицию.
─ Девять лет в балетной школе. Я постоянно спотыкалась на ровном месте. Девочки смеялись надо мной, а я пряталась под лестницей и плакала. Потом год бальных танцев. И вновь фиаско. Партнёр переехал в другой город. Потом хип-хоп, хастл, трайбл, контемп, джаз фанк.
─ А ну, встань сюда!
Я подошла к распахнутому окну и взялась рукой за подоконник.
─ Держи спину, не сутулься. Головку выше и чуть набок. А теперь тяни носочек!
Давно забытые воспоминания вернулись. Я у станка. Мне двенадцать. Приятная боль в мышцах и растягивающихся связках. Завтра итоговый концерт. Я в роли Одетты. Сегодня генеральный прогон. В зале собралась целая комиссия. Но я спокойна. Я лучшая. Именно поэтому и танцую королеву лебедей. Почему же так сжимается сердце?
─ Девочки! Пора! ─ Мануэлла Валерьевна, наш хореограф, хлопает в ладоши.
Мы несёмся к дверям, задевая друг друга пачками.
─ Чтоб ты сдохла!─ противный писклявый голос над ухом. Полька Королёва. Моя дублёрша. Я смотрю в подведённые глаза и вижу неприкрытую ненависть. Но я не обращаю внимания. Мне жаль скверную девчонку. Она неплохо танцует, а я не танцую, я порхаю над сценой. Во всяком случае так говорит Мануэлла Валерьевна.
Мы спускаемся по крутой скользкой лестнице. Толчок в спину. Я падаю, и чувствую нестерпимую боль в ноге. Девочки окружают плотным кольцом. Испуганный педагог опускается передо мной на колени.
─ Настя! Где болит? Как это случилось? Танцевать сможешь?
Сквозь пелену слёз смотрю на взволнованную женщину.
─ Смогу.
Куда там! Я не могу даже подняться.
─ Она такая неуклюжая. Постоянно падает. ─ Полинка опять лезет не в своё дело. ─ Мануэлла Валерьевна! Если что, я готова. ─ Она не может скрыть своей радости.
Хореограф думает минуту.
─ Ладно, Полина, сегодня настал твой звёздный час. А тебе, Настенька, мы «Скорую» вызовем.
Именно тогда я впервые столкнулась с человеческой подлостью и нечеловеческим коварством. Прошло четыре года. Боль давно стихла, порванные связки срослись, но привкус горечи остался. В балет я больше не вернулась, да и о Полине Королёвой ничего не слышала. Я простила её всем сердцем, перевернула лист и пошла дальше, своей дорогой.
Глава 6
ОН не любил мрачные цвета, но сегодня вырядился во всё чёрное. ОН ждал этого момента, чтобы насладиться своей победой, думал, будет ликовать, праздновать. Но застывшее сердце ничего не чувствовало. Из человека ОН превратился в робота, в машину, в кусок железа. Странные мысли о самоубийстве посещали всё чаще, особенно по ночам. Голоса жертв взывали к справедливости, а тонкие прозрачные руки тянулись к НЕМУ, чтобы опрокинуть в ад. ОН отбивался, сжимал голову руками, выл и катался по полу до самого рассвета, а утром надевал дорогой костюм, натягивал дежурную улыбку и отправлялся в офис.
─ Милый, мы сегодня увидимся?
Бросив взгляд на «очередную», мужчина скривился.
─ Пошла вон. ─ Достав из бумажника сто баксов, швырнул на кровать и секунду наблюдал за тем, как смятая банкнота кружила в воздухе. ─ Дверь захлопнешь.
ОН вышел, не оборачиваясь, и направился к лифту. Подземная парковка. «Maybach» подмигнул фарами. Думал ли ОН там, на самом краю Сибири, что к тридцати пяти переберётся в Москву? Нет. Тогда он мечтал жить у моря.
Пробки. Чёрт бы их побрал. ОН ехал к Ваганьковскому. Странно, что Максимов не завещал похоронить себя в Кремлёвской стене! Бабок бы хватило. А теперь? Кому всё достанется? ОН знал, деньги и акции перейдут к Игнату. Что ж, хлюпик продаст их по дешёвке лишь для того, чтобы спасти свою шкуру. А потом… потом Тулинов отправится на небеса, вслед за родителями. Возможно, в тот самый миг ЕМУ станет легче.
ОН шёл по дорожке, вдруг вспомнив, что забыл купить цветы. Да чего уж теперь, не возвращаться же. Пройдя сквозь оцепление, отыскал глазами того, кого ненавидел всеми фибрами души.
─ Прими мои соболезнования, брат.
─ Спасибо, что прилетел. Нужно поговорить. Встретимся завтра вечером.
Командный тон. ОН поморщился. Именно так говорил с ним Тулинов-старший, именно такая интонация проскальзывала в голосе Максимова. Для них ОН был всего лишь наёмным работником, ценным, незаменимым, нетребовательным, согласным закрывать собой любые дыры, ложиться грудью на амбразуру.
Но отцы семейств имели все права корчить из себя больших боссов. А этот напомаженный хлыщ? Так хотелось ответить: «Отвали». А лучше съездить пару раз по морде. Взяв себя в руки, ОН кивнул.
─ Конечно. Я задержусь в Москве ещё на пару дней.
Отступив на два шага, ОН осмотрелся. Народу собралось много. Некоторых ОН знал, некоторых видел впервые. Пожилая женщина, стоявшая рядом, всхлипнула и опустила голову на плечо спутника.
─ Поверить не могу, что Настеньки больше нет. Какая девочка была, светлая, ласковая.
ОН машинально перевёл взгляд на простой деревянный крест с небольшой фотокарточкой. Оттуда, из плотного глянца, на него смотрело удивительное создание с огромными бездонными глазами и копной волнистых волос. «Так вот ты какая!» И вновь воспоминания вернули его в далёкое лето. В то самое лето, когда его жизнь перевернулась, и он пообещал, что разобьётся в лепёшку, но прогрызёт себе дорогу наверх.
─ Лиля? Сколько лет! Сколько зим! ─ высокий тучный мужчина обнял его мать, а потом протянул ему широкую ладонь.─ Сынок?
Мать кивнула.
─ Не узнал бы, если б в городе встретил. Сколько тебе, парень?
─ Семнадцать.
─ Как Толик?
Женщина вздохнула.
─ Разводимся. Сил моих больше нет человеческих. Совсем нас загнобил. Вот только ума не приложу, как буду жить дальше.
Толстяк широко улыбнулся.
─ Не вешай нос. Я помогу. Оставь свои координаты. А вон, кстати, наши. Пойдём? ─ он указал рукой в сторону кафе.─ Максимовы ожидают пополнение. Врачи говорят, будет девочка.
─ Девочка? Это хорошо. Только я не пойду. Стыдно людям в глаза смотреть.
Весельчак махнул рукой.
─ Да брось ты! Пусть сынок с парнями пообщается, вольётся, так сказать.
─ Мы завтра уезжаем. Как-нибудь в другой раз.
Рассеянно слушая разговор, ОН во все глаза смотрел туда, где в дорогом открытом кафе веселилась шумная компания. Двух парней, мускулистых, загорелых, ОН возненавидел сразу. Им, москвичам, было доступно всё: спортзалы, репетиторы, развлечения. А что имел ОН? Старый манс Ефим научил стрелять. Но разве этот навык мог пригодиться при поступлении в ВУЗ? ОН очень хотел учиться. Иначе как выбиться в люди? Но в местной школе даже математика толкового не было.
─ Всё, Вась, нам пора.
Развернувшись, мать потянула ЕГО в противоположную сторону.
─ Ма, это кто?
─ Папины компаньоны. Бывшие.
─ Те самые, что разорили его?
Женщина тяжело вздохнула.
─ У каждого своя правда. А пострадавшей стороной оказались мы, сынок.
Хмурый взгляд блуждал по портрету. Что ОН натворил? Она же ни в чём не виновата. Впрочем, кем она могла вырасти? Избалованной стервой, помешанной на шмотках и клубах? Возможно, ОН оказал ей услугу. И теперь этот маленький ангел находился на небесах среди себе подобных.
