Текст книги "Тайна дамы в 'Мерседесе'"

Автор книги: Наташа Колесникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Колесникова Наташа
Тайна дамы в 'Мерседесе'

НАТАША КОЛЕСНИКОВА

Тайна дамы в "Мерседесе"

роман

Аннотация

Редактор Сергей Логинов остался без денег и без работы. Получив очередной отказ в издательстве, он идет по улице, возмущенно взмахивает рукой, видя сверкающие иномарки.Одна останавливается и красивая женщина,решив, что он "голосует", предлагает его подвезти. Логинов нехотя соглашается. Но думает, что это не подстроено, опасается даму и даже выходит из машины за квартал до своего дома, даьы она не узнала,где он живет.

Пытаясь занять хотя бы тыщу рублей у знакомого артиста, он получает неожиданное предложение – побыть за две тысячи тамадой на юбилее хозяйки частного детского сада. Об этом артиста попросила подруга семьи, но тот не смог.Логинов подумав,соглашается. Облачившись в костюм Деда Мороза (другого ничего у артиста не было) и хлебнув для смелости,Логинов приходит в садик и с ужасом видит, что юбилярша – та самая дама, которая подвезла его на "Мерседесе"...

– Оставь надежду всяк сюда входящий, так это понимать, да? – спросил Сергей Логинов.

Он сидел в низком полумягком кресле у стола, за которым возвышалась массивная хозяйка кабинета, женщина лет сорока с тоскливыми светлыми глазами и двойным подбородком. Она то и дело зябко передергивала плечами, старалась поплотнее запахнуть края толстой вязаной кофты. Могла бы и пальто надеть – в кабинете было холодно, отопление ещё не включили, а осень с дождями и сырыми ветрами вовсю хозяйничала в столице. Сам кабинет был таким же тоскливым, как и глаза хозяйки – серые полоски горизонтальных жалюзи покрыты слоем пыли, черный офисный стол, заваленый папками с рукописями, качался от громких слов, да и кресло под Логиновым подозрительно поскрипывало.

Женщина за столом была главным редактором издательства "Софья" Мариной Яновой, некогда они вместе работали в "Литературной России". Логинов не хотел обращаться за помощью к своей бывшей подчиненной, но обстоятельства вынудили – журнал, где сам он был главным редактором приказал долго жить. На "черный день" Логинов не откладывал и скоро с удивлением обнаружил, что деньги стремительно кончаются, а занять не у кого – друзья и знакомые тоже едва сводили концы с концами. Да и надежды на то, что телекомпания купит его сценарий, тоже не оправдались. Тогда он позвонил Марине, ибо казалось, издательство "Софья" крепко стоит на ногах и там хоть что-то можно заработать. Марина сказала – да, приходи, постараюсь помочь, и он пришел.

Теперь сидел и думал – зачем?

– А что ты хотел, Сережа? – спросила Марина.

– Послушай, но это же просто несерьезно! – с тоской сказал Логинов. Двадуать рублей за редактирование авторского листа... За рукопись в двадцать листов, четыреста шестьдесят страниц, я получу четыреста рублей? Да у нас в журнале, даже когда загибались, таких расценок не было.

– Потому и загнулись.

Логинов уже понял, что работать на таких условиях он не будет. Это просто бессмысленно. Если честно редактировать – на авторский лист уйдет не меньше часа тяжелой умственной работы, а при нынешнем качестве текстов – и все два. И за это – двадцать рублей?!

– Но это же... просто несерьезно.

– Ох, Сергей, ну не я же устанавливаю расценки.

– Я понимаю. Но это значит, чтобы заработать две тысячи рублей, я должен отредактировать две тысячи триста страниц черт его знает какого текста? Слушай, кто же у вас работает на таких условиях?

– Да полно... – устало сказала Марина.

– Понятно. Ладно, извини, Марина, что побеспокоил тебя. С такими редакторами вы недолго протянете.

– Ты в своем журнале платил неплохо, ну и что?

– Я редактор, Марина... Да и ты тоже, – усмехнулся Логинов. – Слушай, займи хоть рублей триста. Выкарабкаюсь – отдам с процентами.

– Ох, Сергей...

– Извини, Марина. Спасибо за доброе намерение.

– Ты меня извини. Если что будет – звякну, ты профессионал, такие люди нужны... но не сейчас.

Логинов взглянул на окно, на грязные жалюзи, согласно кивнул.

– И погода какая-то дерьмовая, дождь, ветер, грязь... Ладно, будем думать... Ты на всякий случай не сбрасывай меня со счетов, договорились?

Марина тоже посмотрела на окно и тоже кивнула.

– Конечно.

– Ну ладно, пока.

Логинов поднялся со скрипучего кресла, галантно поцеловал даме ручку, улыбнулся и пошел к двери. Марина вздохнула с облегчением.

В то же время, в здании неподалеку от офиса дышащего на ладан издательства, в большом и теплом кабинете вели неторопливый разговор мужчина и женщина. Мужчина был невысоким, толстым южанином с редкими, черными волосами, приклеенными лаком к смуглой коже лба и огромным розовым носом, а женщина – высокой, стройной шатенкой с холодными зелеными глазами. На ней были черные джинсы, туго обтягивающие широкие бедра и длинные стройные ноги, и белый свитер.

В кабинете жужжал кондиционер, в прозрачной пластиковой трубе шириной с газовую плиту и высотой до самого потолка, плавали золотые рыбки, задевая хвостами позолоченный циферблат водонепроницаемых часов, на полированном столе из красного дерева стояли монитор компьютера и массивный письменный прибор из малахита с позолотой.

– Меня вполне устраивает твоя политика, Васо, – сказала женщина, закуривая длинную коричневую сигарету. Элегантным движением руки разогнала голубой дым, коротко взглянула на хозяина кабинета. – Компания развивается стабильно, мои акции будут голосовать за тебя.

– Спасибо, Ирина, спасибо, дорогая, – взмахнул руками Васо. – Слушай, почему так редко приходишь, а? Я рад тебя видеть, такая красивая... Почему не хочешь коньяк? Совсем ничего не хочешь!

– Я стараюсь не вмешиваться в дела компании, не досаждать тебе своими советами... Да что я могу советовать? Прибыль хорошая, меня это вполне устраивает. О собрании акционеров можешь не беспокоиться. Спокойно работай дальше.

Женщину звали Ирина Петровна Стрельникова, и была она вдовой Ивана Стрельникова, основателя торгово-закупочной фирмы "Стрела-Рос". История их знакомства в общем-то банальна – красивая, но бедная учительница русского языка и литературы встретилась со спонсором, хозяином процветающей компании, да к тому же, бывшим генералом КГБ и холостяком. И не устояла перед его чарами, хотя разница в возрасте была двадцать пять лет. Три года была почти довольна своим положением, занималась в основном частным детским садом, который муж открыл для нее, чтобы не скучала, а потом овдовела. Никто не покушался на жизнь Ивана Стрельникова, он просто сломал шею, катаясь на горных лыжах в Австрии, случилось это год назад. Новым генеральным директором фирмы стал Василий Хандалидзе, бывший полковник КГБ и правая рука Ивана. Он развелся с женой, стал активно ухаживать за Ириной, но особых успехов не добился, из-за чего сильно переживал, но теперь, похоже, успокоился. Иван Стрельников был истинным генералом, никакой рыночной богадельни, он не терпел, пятьдесят два процента акций компании принадлежали ему, остальные были распределены между руководством фирмы и некоторыми частными инвесторами, которые помогали Ивану в становлении фирмы. Для любой западной фирмы это совершенно неприемлимо, ибо акционеры и есть поставщики капитала, который приумножает фирма, принося дивиденды держателям её акций. Но в России после Чубайса ещё и не такое было возможно, генерал Стрельников не нуждался в акционерах, у него было достаточно сил и средств для единоличного руководства, а акции выпустил, чтобы соответствовать, так сказать. Но пятьдесят два процента оставил себе, дабы никто не пытался диктовать ему, как и с кем работать. Их-то и унаследовала Ирина после гибели мужа. Собрание акционеров было просто фикцией, соблюдением формальностей, который так ценятся на Западе. В действительности, кого назовет Ирина, тот и станет генеральным директором и обладателем этого красивого и уютного кабинеты с золотыми рыбками.

– Вах, Ирина! – воскликнул толстяк. – Я жену бросил, слушай! Я все брошу к твоим ногам. Мы с Иваном были лучшие друзья. Когда Иван погиб, кто должен думать о его жене? Лучший друг, слушай! Почему совсем не смотришь на меня, Ирина?

Она усмехнулась. Старая песня, звучит с прежним пафосом, но... уже не с той настойчивостью. И это хорошо.

– Ты не в моем вкусе, Васо. И хватит о глупостях. Развелся – женись снова. Главное, чтобы ты хорошо управлял фирмой Ивана, был достоен его на своем месте.

– Буду, слушай, буду.

– Вот и замечательно, – усмехнулась Ирина. – Ты меня вполне устраиваешь, как генеральный директор. Руководи и дальше, приноси мне прибыль все больше и больше. Иван тебя очень ценил, и я тоже. Это все.

– Слушай, Ирина, у тебя скоро юбилей... Хочешь банкет? Хочешь какой ресторан – весь будет твой. Все куплю тебе.

Ирина недовольно поморщилась.

– Не напоминай, Васо. Тридцать лет – ужасная дата.

– Почему ужасная? Мне сорок три, я не старый еще, совсем молодой, ну! Все сделаю, слушай! Фирма сделает. Какой хочешь банкет?

– Я буду справлять день рождения в своем детском садике.

– Почему, слушай?

– Потому, что Иван открыл его для меня. Я хозяйка, там мой персонал, они тоже готовятся к дню рождения. И обещала им, что день рождения справлю со своими сотрудницами. А ты руководи фирмой. Вот и все.

Она встала с кресла, толстяк тоже вскочил на ноги, с тоской посмотрел на роскошную фигуру женщины.

– Я не могу так, слушай!.. Это нельзя смотреть, хозяйка фирмы и не празднует свой юбилей... восемнадцать лет, понимаешь, с фирмой! Что надо сделать, скажи, умоляю, слушай!

– Ничего. Приноси больше прибыли. Я зарплату увеличу своим воспитателям и няням.

– Принесу, слушай, сколько хочешь – принесу! Ирина, завтра буду ждать тебя у дома, я сам тебя поздравлю, сделаю сюрприз, слушай.

– Я вернусь поздно, – сказала Ирина. – Не стоит тебе ждать у дома.

– Какой поздно, слушай! Буду ждать!

Ирина кивнула, загадочно улыбаясь, и направилась к двери. Васо судорожно облизнулся, глядя на её черные джинсы, туго обтягивающие бедра, а потом поспешил следом.

Они спустились по мраморной лестнице, застланной ковровой дорожкой, прошли мимо охранников, которые вытянулись "по струнке", вышли на улицу. Дождь прекратился, но над Москвой клубились грязные облака, готовые вот-вот окропить столицу холодной влагой, которой и так было много на улицах Москвы.

– Ирина, почему не хочешь, чтобы тебя охрана сопровождала? – спросил Хандалидзе. – Почему сама ездишь?

– Потому, что так хочу, – сказала Ирина, садясь за руль своего "Мерседеса". Пока, Васо. Мы все решили.

– Не все, Ирина, не все! – прокричал толстяк. – Я завтра буду ждать тебя, слушай!

"Мерседес" медленно отчалил от тротуара. Васо поднял руку, приветливо махая вслед отъезжающей машине. Откуда-то сбоку вышел коренастый парень в коричневой кожаной куртке, тоже махнул вслед "Мерседесу", а потом сказал:

– Классная баба, Василь Ларионыч.

– Это верно, – вздохнул Хандалидзе и вдруг встрепенулся.Слушай, почему так говоришь? Она – хозяйка фирмы! Ты кто такой, чтобы так говорить, а?

– Да я просто так... – пожал плечами парень.

– Ты, Федя, просто так – дурак, слушай! Иди, мой машину, чтобы чистая была, понял?

– Да она и так чистая.

– Чтобы ездила, понимаешь! – вскипел босс.

– Да она и ездит, – невозмутимо ответил Федя.

– Иди, слушай, иди отсюда! Надоел, понимаешь! – Васо махнул рукой и побежал в здание.

Федя пожал плечами и пошел к "БМВ", на котором он возил босса. Он знал, что Хандалидзе неравнодушен к этой красавице, новой хозяйке фирме, и хотел ему помочь. Но босс то откровенничал, сожалея о строгости Ирины, то злился и орал, что это его личное дело.

Холодный, сырой ветер поступал с тяжелыми, сизыми тучами так же, как писатель с неудачным текстом – рвал в клочья. И летели сизые клочья низко над землей, вдавливая огромный, сумрачный город в грязную землю, и в просветах между ними не было видно синего неба – только другие тучи.

Логинов до упора застегнул "молнию" своей кожаной куртки и неторопливо зашагал к метро, сунув руки в карманы. Город казался чужим, враждебным, люди – злыми и жестокими. И не погода была виновата в этом, а странный разговор с Мариной, который невозможно было забыть.

"Двадцать рублей! – возмущенно думал Логинов. – И это предлагают мне?! Профессиональному писателю, редактору, на сороковом году жизни?! Выходит, если править каждый день по двести тридцать страниц дерьма, за десять дней заработаю две тысячи, за сто – двадцать тысяч. Да кто ж мне даст столько рукописей? Там же и другие голодные редакторы есть. Но, допустим, дадут, так черта с два заплатят, если самой Марине деньги дают с большой задержкой! Ну и что тут делать?"

По проспекту мчались машины, забрызганные грязью, среди них было много иномарок, и это почему-то ещё больше разозлило Логинова.

"Черт возьми, – думал он, – сколько же мне нужно работать, чтобы накопить на машину? Да не на "Мерседес", на "Запорожец" хотя бы, или как там он теперь называется? И считать бесполезно, невозможно накопить. А люди ездят в иномарках и ездят... Завидую? Какая там, к черту зависть! Просто бешенство берет. А где моя труба нефтяная или газовая? Где мой алюминий, или никель... норильский? Да и хрен с ними, дайте мне возможность делать то, что я умею, это же нужно народу... Ни хрена ему не нужно, этому народу, кроме иномарок..."

Логинов понимал, что народ, едущий мимо, не виноват в том, что его не пустили к "трубе", нефтяной, газовой или другой какой, хоть самой завалящей, и в банкротстве журнала этот народ не был виноват, но надо ж было на ком-то злость выместить? Двадцать рублей за правку двадцати трех страниц! А там, если редактировать честно, по полстраницы переписывать нужно! Принцип современных издателей прост, как правда – купить по дешевке рукописи графоманов, авось, какой-то и попрет, принося большие прибыли. Выиграть "Волгу" за тридцать копеек – вот, что они хотели. Вполне советская психология.

Охваченный злостью на весь этот жестокий и несправедливый мир, Логинов заметил черный "Мерседес" с тонированными стеклами, катящийся мимо, взмахнул рукой и сказал (негромко, правда):

– Что, говнюк, человеком себя почувствовал? Белый господин теперь, да?

"Мерседес" остановился, и Логинов на всякий случай шагнул назад, почти не сомневаясь, что из машины выскочит короткостриженный амбал с низким лбом и в фирменных шароварах, желая наказать неучтивого пешехода. Амбалов он не боялся, мог за себя постоять, но драться в центре Москвы неприлично, да и амбалов в иномарке могло быть сразу несколько. Поди, справься со всеми сразу!

Но из открытой дверцы на него глянула женщина в белом свитере, с длинными каштановыми волосами и насмешливыми зелеными глазами. Кроме неё в машине никого не было. Ну и за то спасибо.

– Вы что-то хотели сказать мне? – спросила она.

– Вам? – удивился Логинов. – Нет.

– Но вы махали рукой, наверное, хотели, чтобы я подвезла вас? Честно скажу – первый раз меня "тормозит" прохожий.

Логинов несколько секунд смотрел на даму широко раскрытыми глазами, а потом засмеялся.

– Что-то не так? – спросила дама.

– Проезжайте, – сквозь смех произнес Логинов махая рукой.Я не "тормозил" вас, я просто... да ладно. Это надо же – дама в "Мерседесе"!

– Вы просто... что? Дурак? – сердито спросила дама.

Логинов вспомнил о своей злости, но её уже не было, исчезла вместе со смехом, и хорошо, что так.

– Наверное, – сказал он. – Извините, но... так обычно бывает в дрянных романах и таких же дрянных отечественных сериалах. Значит, в жизни – невозможно.

– Почему?

Похоже, даме захотелось поговорить, что, больше не с кем?

– Да потому, что по закону жанра вы должны обрызгать меня грязью, а потом в качестве компенсации подвезти, – весело сказал он, не сомневаясь, что дама захлопнет дверцу и уедет.

Однако, она махнула рукой вперед и сказала:

– Встаньте вон у той выбоины, я окачу вас грязью, и все будет, как надо.

– Вам-то это зачем?

– Интересно стало. Впрочем нет, не нужно грязи, вы мне сидение испачкаете. Я хотела зайти в супермаркет, но холодно, лень вылезать... Сделайте одолжение, купите мне две упаковки йогурта и коробку овсяных хлопьев с малиной, – она протянула Логинову пятьсот рублей и добавила. Пожалуйста.

Только теперь он заметил, что стоит напротив гастронома, наверное, чертовски дорогого.

– Я могу, но... вы не опасаетесь, что сбегу с вашими деньгами?

– Не опасаюсь. Вы не похожи на воришку.

– Воришки зачастую тоже не похожи на них, – пробормотал Логинов, и поскольку дама все ещё протягивала ему купюру, взял деньги и, пожимая плечами, пошел в магазин.

Это было похоже на мистику, но Логинов не верил в сверхъестественное и на счастливый случай не надеялся. Но дама в "Мерседесе" была реальностью, и следовало как-то объяснить её поведение. Поговорить захотелось? Вряд ли. Любовник понадобился? Нет, к ней, вероятно, с десяток известных мужиков стоят в очереди, только выбирай, в кого пальцем ткнуть. Или муж такой, что убьет любого, кто к ней приблизится, и даже не задумается. Тогда в чем тут дело?

Скорее всего, решил Логинов, у неё возникли проблемы и нужен человек, которого не жалко использовать для опасных дел. Может подвезти, и даже в постель пригласить, а потом попросит сходить туда-то, взять что-то, или поговорить с кем-то. Пойдешь, а там – бац! И нет Логинова, никто не заплачет. В романах нередко и такие ситуации описываются, но в отличие от счастливых случаев, несчастливые имеют особенность сбываться. И значит нужно держаться подальше от этой дамы. Просто необходимо.

Логинов купил то, что она просила, и вернулся к машине. Дверца распахнулась, и он протянул даме продукты, и сдачу всю, до копейки. Дама бросила коробку с овсянкой и йогурт на заднее сидение, жестом пригласила сесть на переднее.

– Спасибо, могу подвезти вас до метро, или дальше, если нам по пути.

– Нет, не по пути, – качнул головой Логинов. – Я на Мичуринском живу.

Он стал осторожно закрывать дверцу, все-таки, машина дорогая, но дама выставила ладонь, остановила дверцу.

– А я – на Ломоносовском, садитесь, нам по пути.

Теперь Логинов не сомневался, что она задумала как-то использовать его. Но бежать было поздно, да и как это – бежать от красивой дамы в "Мерседесе"? Отнекиваться становилось глупо, и он с досадой плюхнулся на переднее сидение, резко захлопнул дверь, забыв о том, что машина дорогая и требует осторожного обращения, не то – черта с два расплатишься, если что-то сломаешь. "Мерседес" рванулся с места, все же попал передним колесом в выбоину на асфальте, прохожие шарахнулись назад, стараясь увернуться от потоков грязи, но дама и не посмотрела в их сторону, она резко увеличивала скорость.

Логинов ещё больше уверился. что понадобился этой эффектной даме для какого-то поручения.

– Кстати, у меня нет денег, так что...

– Догадываюсь.

– Может, расскажете, как вам это удается? – язвительно спросил Логинов.

– Вы так отчаянно махали рукой, что-то говорили, и выражение лица у вас было страдальческое.

– Да, я страдал... – сказал Логинов.

Объяснять причину своих страданий он не стал. И вспоминать слова, которые говорил, когда махнул рукой, тоже. Минут пять они молчали, Логинов смотрел в окно и незаметно увлекся особенностями езды на дорогой иномарке. Оказывается, другие машины сторонятся чуда техники поверженой державы, и если бы дама свернула на встречную полосу, там возник бы свободный коридор, по крайней мере, так казалось. "Мерседес" плавно скользил по влажному шоссе, будто бы предохраняемый со всех сторон плотной воздушной подушкой толщиной с метр. Дама первая не выдержала молчания, сказала, не глядя на него:

– Я Ирина, а вы?

– Сергей.

– А чем вы занимаетесь, Сергей?

– Занимался... А теперь вот – страдаю, как вы правильно заметили, хоть и еду на "Мерседесе".

– Ну так чем?

– Да неважно. Скажем, так... Был в небольшом городе известный телемастер. Чинил телевизоры и жил в свое удовольствие. А потом в городке отключили свет. На год, или на три, а может, на десять, никто не знает. И что делать телемастеру?

– Это образ, да?

– Вы знаете, что такое образ? – искренне удивился Логинов.

– Я больше трех лет преподавала в школе русский язык и литературу.

– Может, подскажете адрес этой школы? Глядишь, тоже заработаю на "Мерседес", уж преподавать-то я смогу.

– Не подскажу. Вы писатель?

– Кому нужны в этой стране писатели? В настоящее время главный редактор. Бывший.

– Понятно.

– Что вы можете понять? Впрочем... если верить Шопенгауэру, какая-то польза и от вас может быть.

– Поведайте, что сказал Шопенгауэр про меня.

– Пожалуйста. Он сказал "Если бы не женщина, то в первые часы нашей жизни мы были бы лишены помощи, в середине – удовольствий, а в конце утешения."

– Ну и где же я нахожусь?

– В самом конце.

– И на том спасибо, – разочарованно сказала Ирина. – Спасибо, что предупредили.

– Пожалуйста, – сказал Логинов.

И подумал, что она – неплохая актриса, вполне достоверно изобразила разочарование. А чего ждала, комплиментов? Но это же глупо, говорить ему ей – комплименты!

Методист частного детского сада Виктория Юрьевна Голубева читала планы дополнительных занятий всех возрастных групп на ближайшие три месяца. Садик был частный, дорогой, а воспитатели – те же, что и в обычных садиках. Хоть и владели самой современной методикой (жизнь заставила выучить), а не всегда её применяли. Вот и приходилось самой все контролировать.

Виктории Юрьевне было двадцать семь лет. Выпускница Педуниверситета, она была дочерью известных родителей, и намеревалась в ближайшем будущем заняться политикой. Садик – это просто ступень к должности политика. Вот и работала методистом, тщательно следила за собой, благо, было для кого стараться. Высокая, слегка полноватая блондинка с томным взглядом серых глаз очень даже волновала мужчин, особенно, южной национальности.

Дверь в кабинет резко отворилась, без стука вошла воспитательница старшей группы Наталья Андреевна, подошла к столу.

– Юрьевна, собрали. две тыщи двести рублей, – громким шепотом сказала она, кладя на стол конверт с деньгами.

– Не шепчи, она уже умотала, – раздраженно сказала Виктория, отодвигая планы. – А зачем мне принесла деньги? Собрали, ну и купите какую-то фигню. Стол она сама накроет, так и сказала.

– Понимаешь, Юрьевна, мы тут помозговали и решили... – Наталья Андреевна начала громким шепотом, но потом откашлялась, заговорила нормальным голосом. – Мы решили, что надо подарить Петровне клоуна. Она в последнее время злая, развеселить её надо, понимаешь?

Виктория откинулась на спинку кресла, внимательно посмотрела на воспитательницу – они вместе работали ещё в обычном садике в тех же должностях. Но потом Виктория взялась за изучение новейших западных методик, произвела положительное впечатление на хозяйку частного садика, и стала методистом. И, конечно, взяла воспитателем Андреевну. Ей уже сорок пять, мужиков не интересует, дети взрослые, дома все нормально, ну и что ж не взять такую сотрудницу?

– Не говори глупостей, Андреевна, – недовольно поморщилась Виктория. – Купите какие-то чашки-плошки, вазу... Обычный подарок, нечего тут выдумывать.

– Да у неё же все есть! А клоуна нету! Мы с девками посовещались, и коллектив решил – надо клоуна подарить.

– А он ей нужен?

– А то нет? Развеселит её, отличный подарок получится! И учти, Юрьевна, коллектив так решил. У тебя есть знакомый клоун, позвони ему, пускай завтра приедет. Классный подарок!

– Он не клоун, а серьезный артист, – недовольно сказала Виктория. – В театре играет,

Не хотелось ей пускаться в эту авантюру. День рождения хозяйки серьезное мероприятие, и тут главное – сделать все нормально. Хозяйка накроет стол, ей преподнесут подарок... Какой ещё коллектив? Почему без неё решили?

– На прошлогодней елке он был Дедом Морозом. И понравился нашей... Пусть и теперь что-нибудь придумает, – настойчиво продолжала Андреевна. Две тыщи рублей ему, двести я оставила на цветы. Звони, Юрьевна.

– Чушь собачья, – раздраженно сказала Виктория.

– Нет, не собачья, – возразила Андреевна.

– Ну просто чушь!

– Нет, не чушь. Петровна – сама видишь, какая, жутко злая в последнее время. Смекаешь, что я имею в виду?

– Ну скажи.

– А что тут говорить, и так все видно. Не нужен ей этот садик. Закроет его, и где мы все окажемся? В жопе, Юрьевна, в глубокой жопе!

– Андреена, ты педагог, или кто? Выбирай выражения.

– Я педагог, но все мы окажемся в жопе, – упрямо сказала Андреевна. Ты-то не пропадешь, а нам что делать? Но если устроем ей необыкновенный день рождения, развеселим, глядишь, сама уйдет, а тебя сделает заведующей. Садик-то прибыльный. А я стану методистом. С твоим окладом.

– Грамотная ты, Андреевна, дальше некуда! – сердито сказала Виктория.

– Не я, а коллектив! – важно заявила Андреевна. – Между прочим, все это обсудили, и все "за". Ты – заведующая, я – методист. А она... мымра наша, пусть сидит дома и не мешает. Представляешь, как хорошо будет работать? Как спокойно?

– Представляю, – с тяжелым вздохом сказала Виктория.

Коллектив! Они, видите ли, решили, но если что не так получится отвечать придется ей одной. И никто из коллектива не протянет руку помощи.

– Так я скажу, что ты пригласишь этого артиста?

– Попробую...

Когда Андреевна ушла, Виктория долго смотрела на телефонный аппарат. В принципе, она могла отвергнуть мнение коллектива, но тогда, в случае осложнений, а они прямо-таки назревали, она станет крайней. И даже Васо ничем не поможет. А если примет предложение Андреевны – хотя бы в глазах коллектива будет права. Она придвинула к себе аппарат, медленно набрала номер и тяжело вздохнула.

– Але, Оля? Привет. Саня дома? На репетиции? Слушай, Оль, у меня к нему интересное предложение есть. Завтра у нашей хозяйки день рождения, нужно роль тамады сыграть, он это сможет. Две тысячи рублей за вечер. В театре занят? Кажется, или точно занят? Слушай, я часам к шести подскочу к вам, поговорим. Хорошо? Ну, до встречи. Целую тебя,

Виктория положила трубку и задумалась. Не нравилась ей эта идея. Ну вот – не нравилась и все тут.

– Остановите здесь, – сказал Логинов.

– Это ваш дом? – спросила Ирина.

– В общем-то... да.

На самом деле до его дома был целый квартал, но Логинов решил не рисковать и выйти из машины раньше. Спасибо, что подвезла и – прощай, красавица. Других отношений с этой женщиной быть просто не может.

– Почему вы решили подвезти меня, Ирина? – спросил Логинов, когда "Мерседес" причалил к мокрому бордюру. – Только честно. Чтобы дама в "Мерседесе" тормозила перед "голосующим"... такого просто не бывает.

– Иногда бывает, – сказала Ирина. – Внешность человека, его вид, кажется, можешь помочь... Но увы...

– Наворовали, а теперь хотите исправиться?

– Я не воровала.

– Я тоже, но мы имеем то, что имеем. Вы на "Мерседесе", я пешком, Логинов окончательно пришел в себя и говорил вполне уверенно.

Дама, напротив, казалась растерянной.

– Вы интересный пассажир... – сказала она. – Мы расстаемся навсегда?

– Конечно, – без тени сомнения сказал Логинов. – Мы живем в разных мирах, ходим разными дорогами, они не пересекаются.

– А если пересекутся? – спросила Ирина.

Логинов понял, что она имела в виду. Но нет, никаких пересечений.

– Вы дорогая женщина, Ира, – сказал Логинов. – А у меня нет денег на такую. Всего вам доброго, – он вышел из машины, решительно захлопнул дверцу чудо-техники.

– Дурак! – сказала Ирина. – Ну и пошел ты!..

Правда, негромко сказала, он не услышал, но пошел.

Логинов шагал в противоположную сторону, пока "Мерседес" не скрылся из виду, потом круто развернулся и двинулся к своему дому. О прекрасной, но, кажется, опасной незнакомке он скоро перестал думать. Ну, пристала. ну, отделался, и молодец. А как жить дальше? Дома лежат последние пятьсот рублей, а в холодильнике пусто. Согласиться на предложение Марины, отредактировать пару рукописей, чтобы хоть самым необходимым себя обеспечить? Или переждать, занять у кого-то из друзей? Или позвонить на телестудию? При мысли о телестудии настроение совсем испортилось. Три месяца назад сказали, что ищут спонсора, позвонят, когда найдут. Значит, не нашли...

Занять тоже особо не у кого – друзья сами страдали от безденежья.

Дома было холодно и пустовато. Купить бы водки, да напиться – но это ведь ситуацию не исправит. Сегодня купишь, а через неделю на хлеб денег не будет. И где их взять?

Логинов сбросил ботинки, прилег на диван, включил телевизор. Он жил в этой квартире с девяносто девятого года. Тогда, после кризиса, он тоже оказался в затруднительном положении, зарплату не получал четыре месяца, жена не выдержала, потребовала развода и раздела квартиры. И получила то и другое. Роскошная трехкомнатная квартира родителей Логинова на Чистых Прудах (родители к тому времени уже ушли из жизни) была разменяна на двухкомнатную для жены с дочкой и однокомнатную – для него.

После этого он написал и издал два романа, но оба они так и не были замечены главным раздатчиком премий, да и читателями тоже. Но все это особо не печалило Логинова. Ситуация в стране понемногу нормализовалась, журнал, где он работал главным редактором стал приносить прибыль, зарплата увеличилась, гонорары тоже были неплохими. Время от времени помогал дочери, жена от его помощи гордо отказывалась. С женщинами тоже все было нормально, они приходили, когда Логинову хотелось, и уходили. Такая жизнь вполне устраивала его. И вдруг все это кончилось. Журнал опять стал убыточным, хозяева подождали до осени, надеясь, что с концом "мертвого сезона" кончатся и проблемы, не дождались улучшения и закрыли журнал. Деньги стали быстро иссякать, знакомые женщины тоже куда-то разом подевались. И Логинов с некоторым удивлением понял, что на "черный день" он ничего не отложил. Да кто же мог предвидеть, что в издательском деле разразится свой кризис и главный редактор Логинов окажется без работы?

Писать детективы он не хотел, да теперь это было бессмысленно, издательства завалены рукописями графоманов, которых в прежние годы он и близко не подпустил бы к своей полосе в "Лит. России". Но прежние годы прошли... Писать серьезные романы тоже не хотелось – кому это нужно? Вот и получалось... полный абзац. Перспектива редактировать графоманов за двадцать рублей за лист становилась реальностью. Но вот вопрос – дадут ли ещё эти двадцать рублей за лист?

А кто-то в "Мерседесе" ездит, понятия не имеет, что все может быть так мерзко... Интересно, если бы попросил её занять сто долларов, скажем... на полгода? Наверное, бы дала. А потом пришлось бы платить какой-то с виду невинной услугой... Ну нет, лучше он загнется по собственной воле, чем по воле какой-то дамы.

По телевизору начался выпуск новостей,, и были они такими безрадостными, что мысли о деньгах вспыхнули в голове с новой силой. Хоть бы тысячу рублей перехватить у кого-то... Саня Карпенко говорил, что пробовался на роль в телесериале, может, утвердили?