Текст книги "Пробка"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Одинцов. Михаил Одинцов.

Алина была полностью удовлетворена. Алина Одинцова – звучит!

– Но мой брат сюда не пойдет, – предупредила пациентка. – Ни в какую! Такой уж он человек. И потом, вы женщина. Он стесняется. Это из-за плохого зрения. А теперь еще сыпь по всему телу.

– А мы сделаем это осторожно, – сказала Алина. – Зачем нам его раздражать, тем более пугать? У вас не намечается в ближайшее время какое-нибудь семейное торжество?

– Вообще-то у меня скоро день рождения, – с энтузиазмом сказала словоохотливая пациентка. – И дата, можно сказать, круглая: тридцать пять лет!

– Замечательно! То есть вы на столько не выглядите.

– Правда? – обрадовалась женщина откровенной лести.

– Ну, конечно! Брату вы могли бы сказать, что я – ваша подруга, мы вместе ходим в бассейн, а о моей профессии вы ничего не знаете. Я приду к вам в гости, вы нас познакомите, а дальше уже мое дело.

– Знаете, я вам заплачу как за сеанс! А уж если вы нам поможете…

Алина удивилась наивности этой женщины. Святая простота! Если и братец такой же… Это удача.

Но Алина была женщиной осторожной и поспешных выводов старалась не делать.

К Михаилу Одинцову надо бы сначала присмотреться.

– Вот когда я сделаю свою работу, тогда и рассчитаемся, – сказала она пациентке.

– Ой, вы такая милая! И ответственная! Знаете, я всем своим подругам вас рекомендую. А мне говорили: такая молодая… Ну и что?

– Молодость – это недостаток, который со временем проходит, – фальшиво улыбнулась Алина Лепехина.

Банальность в данном случае пришлась ко двору, расстались они лучшими подругами.

А буквально через неделю пациентка позвонила и сказала, что все в порядке. Миша, который обожает свою сестру и племянницу, обязательно приедет на торжество. И назвала адрес.

– Хорошо. До встречи, – сказала Алина и положила трубку.

Если станут родственницами, пыл разговорчивой дамы придется охладить. Выходит, Одинцов обожает сестру и племянницу? Может быть, и маму с папой? С семьей его надо будет разводить. Алина Лепехина деньги делить не собиралась ни с кем.

…На день рождения Алина собиралась тщательно. Ни в коем случае не надо быть ослепительной красоткой – это его отпугнет. Тональный крем скроет недостатки кожи, губная помада матовая, теплого оттенка, Лак для ногтей в тон, светлые волосы, собранные в «ракушку», оставят открытым лицо. Юбка до колена, строгий жакет. Первое впечатление много значит.

Она купила в подарок чайный сервиз и букет цветов. Пришла с опозданием на десять минут. Родители виновницы торжества уже сидели в зале, за накрытым столом. Алина сразу поняла, что они в курсе, кто она такая. Дочка постаралась. У болтливой женщины язык за зубами разве удержится? От будущих свекрови и свекра впечатление у нее осталось неприятное – простоваты. Отец сразу же принялся рассказывать гостье, как двадцать лет проработал водителем на КамАЗе – нудно, с ненужными подробностями, особо подчеркивая, что сын, мол, пошел в него: любит большие машины. Алина сдержанно улыбалась, думая про себя: какая пошлость!

– Ну, кого ждем? – подмигнул будущий свекор, потирая руки.

– Мишу! Кого же еще? – улыбнулась Мишина сестра, ставя на стол вазу с фруктами. Ее белокурая дочка крутилась тут же, тайком поддевая пальчиком и таская в рот икринки с бутербродов.

«Какая пошлость!» – вновь подумала Алина и решила бутерброды не есть. Им-то девчонка не чужая, можно и из-под пальчика, а ей неприятно.

Наконец раздался звонок в дверь.

– Дядя Миша! – взвизгнул ребенок и метнулся в прихожую.

Вскоре там раздался мужской голос. Девочка влетела в зал, высоко поднимая огромную яркую коробку:

– Смотрите, смотрите, что мне дядя Миша подарил! Новая Барби! С каретой! С лошадками!

«Какая пошлость…»

И тут в комнату, щурясь и как-то боком, вошел худой мужчина высокого роста. У него было странное, очень узкое лицо и такие же узкие, пепельного оттенка губы. Щеки впалые, но Алина, как ни приглядывалась, не заметила на них никакой сыпи. От сердца слегка отлегло.

Следом за гостем вошла хозяйка с шикарным букетом в руках. Розы, лилии, хризантемы… Алина тут же подсчитала стоимость. Неплохо! И тут новорожденная сладко пропела:

– Миша, знакомься. Это моя подруга Алина. Мы вместе ходим в бассейн.

– Очень приятно, – буркнул мужчина, не глядя на гостью, и его впалые щеки залила краска.

Алина кивнула, сдержанно улыбнулась и деликатно отвела взгляд. Знакомство состоялось.

Алина старалась быть тактичной. Если кто все и портил, так это хозяйка, которая не умела не только держать язык за зубами, но и скрывать своих чувств. Она почти силой усадила брата рядом с Алиной, велев ухаживать за гостьей, а потом поспешила сказать, что та не замужем.

Она действовала так грубо и примитивно, что Алина досадовала. Невыносимый характер! В порыве сделать все как лучше, такие люди провоцируют у объектов своей мелочной опеки раздражение и желание поступить с точностью до наоборот.

– Ваша сестра наверняка мечтает вас женить, – сказала Алина негромко, приблизившись к соседу справа настолько, чтобы он мог почувствовать терпкий запах ее духов. – Мои подруги тоже. Думают только о том, чтобы выдать меня замуж, и постоянно с кем-то знакомят. И, знаете, уже хочется сделать назло. Вы, должно быть, чувствуете себя неловко? Если не хотите, за мной не обязательно ухаживать. Я посижу немного и уйду.

– Да зачем же? Вон сколько всего! – кивнул Михаил Одинцов на заставленный тарелками стол.

– И в самом деле! – тихо, но заразительно засмеялась Алина. – Хозяйка замечательно готовит! А вы почему так плохо едите?

– Я на диете. То есть… – Он замялся.

– Я тоже не все могу себе позволить.

– Что, проблемы со здоровьем? – сразу оживился Одинцов.

«Ага! Значит, он относится к типу людей, которые тянутся к себе подобным!» – смекнула Алина и тут же пожаловалась на здоровье. Уловив, что собеседник весь – внимание, она стала развивать тему. Михаил Одинцов слушал с интересом, а потом вдруг перебил:

– А разве у вас слабое зрение? Я не заметил! И очки вы не носите.

– У меня контактные линзы.

– Линзы? А что это такое?

И Алина охотно принялась объяснять.

– Я вижу, вы нашли общий язык? – подмигнула хозяйка, ставя на стол заливное.

– Оказывается, есть такая штука, как контактные линзы! – с воодушевлением сказал Михаил Одинцов. – Представляешь? А я не знал!

– Медицина вообще шагнула далеко вперед, – поддакнула Алина. – Вы себе даже не представляете насколько! А какая сейчас анестезия? Недавно тащила зуб мудрости, так даже ничего не почувствовала!

«А вдруг все-таки зуб? Ищи!»

– Да? – жадно спросил ее собеседник. – И ничего? Не ругали?

– Что значит – ругали? – удивилась Алина.

– Ну, кричали на вас. «Как же вы допустили до этого! Врачу надо показываться регулярно! Не занимайтесь самолечением!» – передразнил Михаил.

«Ах вот в чем дело! – сообразила Алина. – Он не выносит, когда повышают голос. Значит, в кабинете врача на него накричали, и замкнуло». Вслух же произнесла:

– Поверьте, за ваши деньги вам будут только мило улыбаться и говорить, что у вас все хорошо. А если плохо, то обязательно скажут, что есть надежда.

– Да? Надо бы и мне… пойти… – промямлил Михаил.

– А разве у вас есть какие-то проблемы? – удивленно сказала Алина. – А на вид такой здоровый мужчина! Должно быть, сами не знаете своего счастья.

– Вы так считаете? То есть я выгляжу здоровым? – с сомнением спросил Одинцов.

– Вы еще больных не видели. Вот одна моя знакомая…

И Алина Одинцова стала рассказывать о тяжело больных людях, которым пришлось пережить не одну операцию, и которые тем не менее ущербными себя не считают. Одинцов слушал все с той же жадностью. Он так увлекся беседой, что даже не отреагировал на очередной тост.

– Миша, ваш отец предлагает выпить за детей, – мягко сказала Алина и тронула его за руку. – За вас, за вашу замечательную сестру.

– Ах да! А подарок? – спохватился Одинцов. – Я ж еще не вручил подарок!

– Вот именно. Я все жду-жду, а он соседкой увлекся, – с намеком сказала сестра.

Одинцов вспыхнул, неловко достал из кармана пиджака обтянутую алым бархатом коробочку и протянул ее сестре со словами:

– Это тебе.

Алина Одинцова замерла: «А ну-ка?» Виновница торжества раскрыла коробочку и, увидев серьги с бриллиантами, ахнула:

– Какая прелесть!

– Михаил, у вас отличный вкус, – мило улыбнувшись, сказала Алина.

«Слишком вызывающие. Ну ничего. Мы его обтешем», – тут же подумала она.

Хозяйка мгновенно нацепила серьги и капризным голосом сказала:

– А тост?

– Да ну его. Не умею, – отмахнулся Одинцов.

– Миша, ты меня не любишь!

– Давайте я скажу, – поспешила на помощь Алина. – За нашу вечно юную, самую замечательную и очаровательную. Чтобы всегда оставалась такой же! И за ее родителей! Всем здоровья и долгих лет жизни!

Михаил Одинцов усилия Алины оценил. Теперь он от нее не отходил. Она же не торопила события. Упомянула только, что живет одна, много работает, а для поддержания формы ходит по выходным в бассейн. Когда же Алина поднялась со словами: «Ну, мне пора», Одинцов тут же спросил:

– А вы на чем поедете?

– На метро.

– Хотите, я поймаю вам такси?

– Право, не стоит.

– Я оплачу, – поспешно сказал он, поняв все по-своему.

– Это неудобно.

– Да почему? Вы мне столько полезного рассказали!

– Всего лишь рассказала, а хотелось бы помочь. Я в субботу еду заказывать новые контактные линзы. Хотите со мной?

Одинцов замялся.

– Врач – моя хорошая знакомая. Очаровательная женщина! Милая и добрая. Никогда голоса не повысит.

– Ну, раз так… Хорошо. Пойдемте, я вас провожу.

Хозяйка с восторгом посмотрела на Алину и шепнула:

– Вы – волшебница!

– Увидите, скоро ваш брат изменится настолько, что все свободное время будет ходить по врачам, так ему понравится лечиться, – с тонкой улыбкой сказала Алина.

О, если бы она знала, к чему это приведет! А ведь как в воду глядела!

Их роман по-настоящему начался в приемной у окулиста. Одинцов заметно нервничал. Алина взяла его руку и стала мягко и успокаивающе поглаживать. Когда все закончилось, она спросила:

– Ну что? Не все так безнадежно?

– Нет, что вы! – с воодушевлением ответил Одинцов. – Я думал, все гораздо хуже! Мне подобрали контактные линзы и выписали рецепт на очки! Послушайте…

Он замялся.

– Что такое? – мягко улыбнулась Алина.

– А знакомого дерматолога у вас часом нет?

– Среди моих подруг много врачей.

– Вот как?

– Дело в том, что я тоже имею некоторое отношение к медицине.

Одинцов насторожился.

– О! Не беспокойтесь! Это уж точно не больно! И люди моей профессии не только ни на кого не кричат, напротив, успокаивают и помогают поверить в себя.

– И кем вы работаете?

«Все равно он узнает, – подумала Алина. – Его сестра долго молчать не сможет, да и все заслуги мгновенно припишет себе. Нет, он должен считать своей спасительницей только меня».

– Я по образованию психолог, – улыбнулась Алина.

– О! – только и смог сказать Одинцов.

– Ваша сестра этого не знала. Она просто подумала, что наше общение будет вам полезно. Я не смогла ей отказать.

– И хорошо! – с энтузиазмом сказал Одинцов. – Знаете, Алина, рядом с вами я чувствую себя… спокойно. Да. Вы первая женщина, с которой я могу общаться больше десяти минут. От остальных у меня просто голова раскалывается. Они без умолку трещат о своих проблемах. Как будто только у них трудности!

– Знаете, я вас понимаю, — кивнула Алина. – У вас свое дело, это большая ответственность и огромный риск. А вдруг не получится? Вы же свои деньги вкладываете. И тут нужна помощь родных, прочный тыл.

– Родных, вы говорите… Моя сестра – замечательная женщина. Но ее муж лезет куда его и не просят, да еще делает непростительные ошибки. А хочет за это половину всех доходов, – пожаловался Одинцов.

«Замечательно! – подумала Алина. – Он уже недоволен родственниками!»

– Отец тоже. – И Михаил вздохнул. – Пенсионер, а туда же! Хочет работать! Я говорю: папа, ну куда тебе на «КамАЗ»? А случись что? Разве я с тебя потребую неустойку? Нет, свои – это свои. Их невозможно заставить работать. А заставлять надо. А вы говорите: тылы! На работе грузят, придешь домой – то же самое. Ругань, споры. Чуть ли не до драки доходит! Устал.

– Да уж, – поддакнула Алина. – А вы что, с родителями живете?

Одинцов кивнул:

– А где? Была бы семья… А так? Кто мне приготовит? У меня желудок слабый, я плохой кулинарии не выношу. А постирать? Конечно, есть прачечные. Но где время, чтобы по ним ходить? Домработницу нанять? А кто будет ее контролировать? И потом, я не привык. Никогда не жил один.

– Миша, но так нельзя, – мягко сказала Алина. – Вы уже не мальчик. Если хотите стать настоящим руководителем, главой компании, надо и жить самостоятельно. Сколько можно ходить на помочах? Надо отделяться.

– Возможно. Но где найдется женщина, которая…

Он вдруг осекся и посмотрел на нее. Алина опустила глаза и сказала:

– Мы друг друга еще так мало знаем.

– Я вам совсем не нравлюсь? – с отчаянием спросил Михаил.

– Я этого не сказала. У меня тоже не складываются отношения с мужчинами. Им нужны юные красотки, секс-бомбы, а я…

– Что вы! Что вы! Да вы очень привлекательная женщина! – разгорячился вдруг Одинцов.

– Мне почти тридцать.

– Ну и что?

– Могут подумать: раз до тридцати никому не была нужна, значит, что-то не в порядке.

– Напротив, – довольно резко сказал Михаил. – Значит, человек думающий. И разборчивый. Что толку рано выскочить замуж? А потом? Развод? Мои. родители вот уже сорок лет вместе. И любят друг друга…

Разговор Алине и нравился, и не нравился. Одинцов говорил то, что она хотела услышать. Это был ее вариант. Но… Какой же от всего этого веяло скукой! Какой замшелой тоской!

«Ничего, – подумала она. – Деньги компенсируют мне все. Я найду, как и чем развлечься».

Что же касается интимных отношений… Михаил Одинцов будет у нее не первым. Алина ничего к нему не испытывала, но так было и с другими мужчинами. Даже с тем, кто лишил ее девственности. Тогда Алина преследовала свою цель: узнать, как это делается, и положить в копилку этот опыт, только и всего. Еще ни разу ее сердце не забилось сильнее при виде чьего-нибудь мускулистого торса или широких плеч. Она не придавала этому значения. Нет так нет.

Алина рассуждала примерно так: патология бывает разная. Фригидность – не самое страшное, что может случиться с женщиной. От этого не умирают. Удовольствие же можно получать и от других вещей: от хорошей еды, вина, путешествий, классической музыки. Самое интересное, что и Михаил Одинцов думал примерно так же. Он боялся оказаться несостоятельным, и этот комплекс Алина побеждать не стала. Если ее жених не думает постоянно о сексе и не тащит ее в постель, пусть так оно и остается. К тому же Михаил был так занят на работе, что накапливающаяся за неделю усталость брала свое.

Словом, они друг другу очень подходили. Через каких-нибудь три месяца Алина Лепехина уже готовилась к свадьбе.

– Я думаю, тебе надо бросить работу и заняться устройством нашего быта, – сказал Михаил. – Твоя квартира слишком маленькая. Нам там будет тесно.

– Согласна. Надо найти жилье побольше и устроить обмен. Я сама этим займусь.

– А я возьму на себя расходы. Это первое. Во-вторых, я планирую расширяться, и мне будет нужна помощь. В банк с документами, а тем более с большими деньгами я не могу послать чужого человека.

– Хорошо, – кивнула Алина. – Ты всегда можешь на меня рассчитывать.

– И еще, я считаю, целесообразнее потратить деньги на свадебное путешествие, чем устраивать роскошное торжество и звать всю родню.

– Это разумно. Зачем нам кормить такую толпу? На дорогие подарки рассчитывать не приходится. Останемся внакладе.

Вот так разговаривали жених с невестой – словно два бухгалтера, калькулирующие выгодную сделку. Нет, Одинцов не увлекся Алиной, так же как она не увлеклась им. Но оценил ее ум, проницательность и умение слушать. Он нуждался именно в такой женщине. Характер же у Алины Одинцовой был сильнее, в нем явно преобладало мужское начало, и Алина все взяла в свои руки. Через какое-то время она полностью подавила мужа и подчинила его себе.

На работе Одинцов был большой начальник. Хозяин. Глава фирмы. Но каждый вечер он по привычке отчитывался жене. Она либо одобряла, либо не одобряла. К ее советам он прислушивался, ее мнением дорожил. И дела на фирме шли успешно.

Их интимная жизнь с самого начала протекала вяло. Супружеские обязанности оба и выполняли как обязанности. Строго по графику: раз в неделю, в определенный день. Надо, мол. Делу нужен наследник. В загородном же доме, куда Одинцовы переехали через пять лет, они по взаимному согласию разошлись по разным спальням. И с этого момента друг к другу заходили только по великим праздникам, потому что уже поняли, что детей у них не будет. Так зачем, если обоим это не доставляет удовольствия?

Удовольствие ведь можно получать и от других вещей. Например, их дом был самым богатым в коттеджном поселке, а участок земли самым большим. Просуществовав десятилетие и преодолев последствия кризиса девяносто восьмого, фирма теперь процветала. Денег было полно.

В чем-то Юрий Греков был прав: стреляться у Михаила Одинцова не было причин.

…– Но последнее время его болезнь обострилась, – сказала Алина, после того как выдала Грекову предысторию своих отношений с Михаилом Одинцовым.

– Болезнь? Какая болезнь? – спросил Юрий.

– Его фобия. Боязнь врачей.

– Но вы же сказали, что успешно ее преодолели.

– Видите ли, Миша подвергался сильным нервным стрессам – он был главой крупной фирмы. Для людей с такой психикой это опасно. И еще… Он ведь лечился от бесплодия, но безуспешно. Получилось следующее… – Алина замялась, но все-таки продолжила: – Тогда, девять лет назад, я сумела убедить мужа, что ничего опасного у него нет, никаких заболеваний с риском для жизни. Но мы ведь тогда не знали, что он не может иметь детей!

– А разве это опасно для жизни? – усмехнулся Юрий Греков.

– Нет, конечно, но это может создать определенный комплекс. Если честно, мне бы не хотелось выносить сор из избы, но последнее время с ним творилось что-то ужасное, – тихо сказала Алина и сделала внушительный глоток «Маргариты». – Особенно последний месяц… Извините. Мне трудно об этом говорить… Я столько пережила…

– А вы попробуйте, – сказал Греков, и в его голосе она вновь уловила иронию.

– Как вы жестоки! У меня муж трагически погиб!

– Обстоятельства его смерти весьма странные. Он застрелился ночью. В своей спальне. Лежа в постели. Проснулся, протянул руку, вынул из тумбочки пистолет и выстрелил себе в висок.

– Вот именно. Так оно и должно было случиться.

– Это почему же?

– Да потому! Именно ночью с ним происходило что-то странное…

ВТОРЫЕ ПОЛЧАСА В ПРОБКЕ

«Жигули»

… – Значит, доктор К° – это моя жена, – после напряженного раздумья сказал Юрий Греков.

– Не совсем так, – поправил его Петров. – Это целый коллектив. Творческая группа. Но Нина играла там первую скрипку: она поставляла идеи.

– Погоди… – Греков наморщил лоб. – У нас дома книг десять, никак не меньше. Экранизация. Тиражи… Сколько же у нее было денег?

– Не беспокойся, не так много. Во-первых, она работала над проектом не одна. Во-вторых, не ее имя стояло на обложке. В-третьих, Нина не умела торговаться…

– Дура! – не удержался Греков.

– В-четвертых, многим помогала. В-пятых…

– Да что там такое?! – взорвался вдруг Юрий. – Почему стоим?!!

– Погоди-ка… Я погромче сделаю.

И Петров протянул руку к магнитоле. До сих пор друзья не обращали внимания на то, что происходило в эфире. Магнитолу Греков включил, но звук приглушил, поскольку разговор складывался самым неожиданным образом и был достаточно напряженным. Теперь же Володя Петров уловил что-то и прибавил звук. И оба услышали голос ведущего новостей.

– …огромная пробка на внешней стороне МКАД. Опрокинулся грузовик и перекрыл движение по всем полосам. Сейчас его пытаются убрать с проезжей части. Но уже скопилась многокилометровая пробка, из-за которой движение будет парализовано в течение нескольких часов…

– Что-о?! – не выдержал Греков. – Нескольких часов?!

– Да что ты так переживешь?

– Выпить я хочу – вот что. У меня нервы.

– У всех нервы.

– Иди ты к черту! – огрызнулся Греков.

– Так мне продолжать? – И Володя Петров вновь приглушил звук. – Ты ведь хочешь знать, куда твоя жена тратила деньги?

– Ах, она их все-таки тратила! – с ненавистью сказал Юрий Греков. – Уж не на себя ли любимую?

– А что тебя так удивляет? Нина любила драгоценности, и у нее был хороший вкус.

– Да они ей шли, как корове седло!

– А вот тут ты ошибаешься. Твоя жена была не только умницей, но и очень красивой женщиной.

– Нинка была о… Ха-ха!

– А ты посмотри на это.

И Петров полез за пазуху, откуда достал пачку цветных фотографий, и кинул их на колени Юрию. Тот с некоторой опаской взглянул на первый снимок:

– Что это?

– Твоя жена. Разве не узнаешь?

– Нет, это не она.

– А ты посмотри повнимательнее.

– Я что, слепой? Или не знаю своей жены? То есть я хотел сказать, не знал. Нина носила очки, и никаких кудрей у нее…

Греков вдруг осекся и внимательнее посмотрел на фотографию: вот это красавица! Тонкая талия, высокая грудь, маленькая голова гордо посажена, длинные русые волосы эффектно рассыпались по хрупким плечам. Определенно, в чертах лица этой дамы есть сходство с его женой. Но эта женщина – не его Нина!

– Это не моя жена, – покачал головой Юрий Греков.

– Она просто сменила очки на контактные линзы и распустила волосы. Только и всего, – тихо сказал Володя. – Остальное – работа визажиста. Макияж, и все такое. Согласись, что Нина была эффектной женщиной.

– Ах, работа визажиста! Работа визажиста…

Юрий жадно схватил фотографии и стал поспешно их просматривать, кидая на колени одну за другой. Пара снимков упала на пол, но он этого не заметил. Греков все смотрел и пытался сообразить: где это она? Зачем так разоделась? И для кого?

Вот Нина в кругу нарядно одетых мужчин и женщин. В руке у нее бокал шампанского. Она улыбается. А вот – у роскошной машины. Откидывает волосы, прежде чем сесть в нее. На другом снимке – Нина под руку с человеком, лицо которого кажется Юрию Грекову знакомым. Ну, конечно! Он видел его на обложках книг! Доктор К°!

У Грекова возникло странное чувство. Какая женщина! Нет, это не его жена, которую Юрий видел по утрам в застиранном халате и которая, выезжая с ним на рынок или по магазинам, надевала старые джинсы и бесформенный свитер. Она не носила туфли на каблуках, предпочитая спортивную обувь. Ее старые потрепанные кроссовки и сейчас стоят в прихожей, в их городской квартире. Та Нина не носила. А эта – в туфельках на высокой шпильке, в коротком платье… Эту Нину он не знал. А если бы знал?

– И… давно она такая? – хрипло спросил Греков. – Давно моя жена ходит по ночным клубам? Тусуется с этими… – он попытался подобрать слово.

– Знаменитостями?

– А что, здесь есть и знаменитости?

– Если бы ты читал светскую хронику, – вздохнул Володя Петров, – ты бы прозрел гораздо раньше. Последнее время там изредка мелькало ее лицо. Разумеется, не то, которое ты знал, а это, – И он кивнул на фотографии. – Она, кстати, надеялась, что ты таким путем все узнаешь, и даже хотела подсунуть тебе журнал. Кстати, один лежит у нее в спальне под подушкой. Ты хоть изредка туда заходил? – усмехнулся Володя.

Греков вновь начал лихорадочно перебирать фотографии. К этой женщине он зашел бы в спальню с удовольствием. Она красива. Она богата. Она чувственна. Так почему все это было не для него?

– Почему? – так и спросил он.

– Ты бы задал неизбежный вопрос: откуда деньги? На дорогое белье, красивую одежду, на украшения.

– Где они? – хрипло спросил Греков – Где Нина хранила свои драгоценности? Ты ведь все знаешь! – с ненавистью сказал он. – Кстати, почему моя жена с тобой откровенничала? А?

– Потому что… я ее понимал, – сдержанно ответил Петров.

– Когда ты все узнал?

– Полгода назад. Я увидел ее фотографию в журнале. Вручали престижную кинопремию, и Нина попала в кадр. А когда спросил, она тут же обо всем рассказала. Да и какой смысл скрывать? Ведь это были честные деньги. Попросила только тебе пока ничего не говорить. Я, мол, сама. Как только наступит подходящий момент.

– А ты видел ее такой, — Греков кивнул на пачку фотографий, – в жизни? Не на снимках?

– Да. Видишь ли… Нина иногда просила меня об услуге. Она не умела водить машину, и когда ей надо было добраться ночью до дома, с надежным человеком, она звонила мне и…

– Ты забирал мою жену из кабаков?! И куда ты ее отвозил? К себе?

– Между нами ничего не было, – тихо сказал Володя. – Я был ее другом.

– Другом… Она вела себя, как…

– Замолчи!

И Петров посмотрел так, что Юрий Греков осекся. Он тяжело дышал и вытирал струившийся со лба пот. Одно открытие за другим! Оказывается, его жена была шлюхой! Домой он ее отвозил! Да кто поверит? Разукрасилась! Туфельки надела! Нет, ты подумай, какая подлость!

– Попей водички, остынь, – посоветовал Володя.

– Ишь, вырядилась! А дома все скромницей прикидывалась! – никак не мог успокоиться Греков.

– Ты так говоришь, будто она у тебя что-то украла.

– Да, украла! Деньги! И удовольствие, если хочешь знать! Я, может, хотел бы лечь в постель с этой женщиной на фотографиях! С законной, между прочим, женой! А мне досталось только это… эта… – Он никак не мог подобрать подходящего слова.

– Ты хочешь сказать, что если б она была и дома такой, твое отношение к ней изменилось бы? – усмехнулся Петров.

– Да!

– А Нина так не считала.

– Оказывается, ты хорошо ее знал, – раздраженно заметил Греков. – Тебе она рассказывала все. Быть может, и о нас? Как мы занимались любовью?

– Об этом нет.

– Да потому что рассказывать было нечего! Кукла деревянная! Вот кто была моя жена! Ледышка! И даже эти шмотки… Ничто бы ей не помогло! Так что, я не жалею, что не заглядывал к ней в спальню, – сделал вывод Греков.

– Это ты себя успокаиваешь. Знаешь, Юра, сегодня ты похоронил совсем не ту женщину, которую знал. То, что Нина Грекова была красавицей, – это не последнее для тебя, открытие.

– Ну, теперь я уже ничему не удивлюсь! Но сначала я хочу знать судьбу ее бриллиантов. Ты наверняка знаешь, где Нина хранила свои драгоценности.

– Не только знаю, но и видел, – Нина мне показывала. Только теперь их там нет. Драгоценности пропали.

– Пропали?!!

– Ты ведь даже не подозревал об их существовании?

– Клянусь!

– Я тебе верю. Но кто-то же знал о том, что у Нины имеются деньги и бриллианты. Видишь ли, на сегодня у меня был намечен ряд мероприятий, а я вот застрял в пробке, – пожаловался Петров. – О, черт! Совсем забыл! Надо ж позвонить судмедэксперту!

– Эксперту?

– Ну да. А что тебя удивляет?

– Но смерть Нины – это же чистое самоубийство!

– Я в этом не сомневаюсь, но, Юра, ты ж знаешь закон. Было сделано вскрытие, и я должен узнать его результаты.

Греков покосился на Володю:

– Постой-ка… Но ведь я же тебя, кажется, просил не трогать Нину?

– Я помню. Но, Юра, пойми меня правильно. В данном случае ты – лицо заинтересованное. И ты не знал о ней того, что знал я.

– И ты посмел… ее…

– Я все сделал, согласно букве закона, – тихо сказал Петров. – И не сказал тебе потому, что не хотел, чтобы ты об этом знал. Щадил твои чувства. Юра, ты ведь хочешь узнать, что случилось на самом деле?

– Да я и так знаю! Вот ты говоришь, что хорошо знал мою жену. Э, нет! Ты-то как раз не знал о том, что с ней последнее время творилось.

– А что такое?

– Видишь ли, я тоже кое о чем умолчал, щадя и твои чувства. Ведь я догадывался, как ты к ней относишься. Но, видимо, пришло время рассказать о том, почему я так уверен, что это было самоубийство.

Петров посмотрел на него настороженно:

– Ну-ка, ну-ка?

– Все объяснимо, – вздохнул Юрий Греков. – Для меня, потому что происходило на моих глазах. Это случалось с ней по ночам…

Автобус

Что в пробке на кольцевой они застряли надолго и выбраться из нее нет никакой возможности, женщины уже поняли. Допив грековский коньячок, подруги покойницы сами себя развлекали беседой. Водитель автобуса, молодой парень со всклоченными рыжими волосами, слушал радио, в разговоры не вступал, смотрел только на дорогу и сквозь зубы ругался. Видно было, как он презирает этот курятник и как его раздражает все происходящее.

– Ишь! Ты глянь на него! – кивнула Татьяна на «Жигули» Юрия Грекова, оказавшиеся вдруг рядом, справа. – Аж в лице переменился, как про Нинкины деньги узнал!

– Что теперь будет? – тихонько вздохнула Галя.

– Нет, почему ж все-таки Пашка не звонит? – заволновалась вдруг Антонина Дмитриевна.

– А что такое? – развернулась к ней всем корпусом Татьяна. Ее лицо выражало теперь живейший интерес.

– Да он сегодня после занятий в школе должен ехать в институт, на подготовительные курсы, – охотно пояснила Антонина Дмитриевна. – А время-то уже – третий час!

– Ну и что? – пожала плечами Татьяна. – Знаешь, сколько у них уроков в одиннадцатом классе? Моя в три, а бывает, что и в четыре приходит. Выпускной класс, тут уж ничего не поделаешь. В вуз надо готовиться.

– Да знаю я все! Только у института со школой договор: вторую половину дня они занимаются там. Пашка сказал: «Ма, заскочу домой пообедать и позвоню тебе».

– Отрапортую, – усмехнулась Татьяна. – Небось контролируешь?

– А ты свою, скажешь, нет? – не осталась в долгу заведующая.

– Моя Ольга ответственная, – с гордостью сказала Татьяна.

– Да уж! Все ты знаешь про свою Ольгу!

– А ты про своего Пашку!

– Опять вы ссоритесь, – покачала головой Галя. – Ну сколько можно? Вы бы, Антонина Дмитриевна, позвонили ему на мобильный! Неужели не сообразите?

– Да я раз пять набирала! Все одно и то же: «Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее».

Заведующая достала из сумочки мобильный телефон и нажала на кнопку.

– Ну вот опять! Попробуйте позвонить позднее! А время-то уже? Ему из дома выходить пора, а то в институт не успеет!

– А ты позвони на домашний, – посоветовала подруге Татьяна.

– Дорого, – пожаловалась заведующая.

– Что ж теперь? Сын все-таки. Мало ли, что могло случиться? А вдруг его в милицию забрали?

– Да ты скажешь тоже, Танька! В милицию!

– Вот ты не хочешь ничего знать о своем сыне, а зря. Все у тебя хорошо, все замечательно. А старший-то где?

– А что – старший? – сразу насторожилась Антонина Дмитриевна.

– Ведь он опять не работает! А Пашка чуть что – шасть к нему! В институт он ездит, как же! Да врет он тебе! Небось не только сигаретами, но и пивком балуется! И водочки старший ему наливает!

– Ты-то откуда знаешь?

Татьяна отчего-то покосилась на заднее сиденье, где, ни на кого не обращая внимания, шушукались Киска с Милочкой, и сказала:

– Сорока на хвосте принесла.

– Неужели?

– Да что ты на меня уставилась! Я лично видела, как он домой шел пьяный!