Текст книги "Айсберг под сердцем"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Ну, продолжай, – предложила она, едва он замолчал.

– Ты решила стать серым кардиналом. Роль не твоя, но все когда-то меняется. Реальная власть у тех, кто стоит в тени. Мистер канадец пришел и ушел, а керлинг в России останется. Так что ты задумала, Лера?

– Ты такой умный, – насмешливо сказала она. – Все знаешь.

– А я тебе говорил, что я умный.

– И хороший психолог, – похвалила она.

– Да, неплохой. Я понимаю, что все тонко, как… Как лед в вашем керлинге! И по этому тонкому льду ты идешь к своей славе. Но ведь это же люди, не куклы. Живые люди.

– А ты, Леша, любишь людей? – вкрадчиво спросила Калерия.

– Да, наверное. Не знаю, – разоткровенничался вдруг он. – Иногда я их ненавижу. Особенно когда сосед сверху врубает телевизор в пять утра. А внизу в семь часов будят двоих детей, одного в школу, другого в садик. И эти дети начинают реветь, а отец на них орать: «Живо собирайтесь! Я на работу опаздываю!» Вот тогда я мечтаю о необитаемом острове, – вздохнул он. – Хотя это просто дети.

– А это просто спортсмены. Которые не понимают, что я делаю все для их же блага. Они думают, что я над ними издеваюсь. Намеренно им врежу. Веду какую-то свою игру. Люди не понимают, Леша, когда им делаешь хорошо, все время ищут некий скрытый смысл, подтекст. Потому что вокруг давно уже одно сплошное вранье. Непонятно, кто хороший, а кто плохой. Воровать – хорошо или плохо?

– Убивать – хорошо или плохо? – подхватил он. – Ведь уголовное дело не завели на того, кто отправил в больницу Лукашову. Потому что победителей не судят. Все ждут до Олимпиады. Если вы выиграете, вам все сойдет с рук. И вы это прекрасно понимаете. Особенно ты.

– Я устала от этой философской беседы, – оборвала его Климова.

– Ты сама выбрала тему, – огрызнулся он. – Я бы предпочел, чтобы мы пошли ко мне.

– И легли бы в постель? – усмехнулась она.

– Лера, мы не дети. Время дорого, потому что мы неумолимо стареем. Я могу, конечно, за тобой поухаживать. Но здесь нет ни винного бутика, ни цветочного киоска. И вообще спортивный режим. Я могу тебе предложить только чашку чая и… себя, – он невольно покраснел. Хорошо, что было темно! – И то ты подумаешь: не велико сокровище.

– А если нет?

– Но ты же сама сказала…

– Да мало ли что я сказала? Если я скажу тебе правду, твое самомнение, и без того непомерное, раздуется до величины совсем уж угрожающей. Поэтому тебя постоянно надо осаживать.

– Что ты и делаешь. Значит, да?

– Я этого не сказала, – лукаво улыбнулась она.

– А мне два раза объяснять не надо.

Он схватил ее за руку и оттащил в тень, где стояла огромная заснеженная ель. Лера не сопротивлялась. Он обнял ее, привлек к себе и приник к губам, оказавшимся на вкус холодно-солеными и влажными. Это потом он понял, что на ее лице все это время таяли снежинки, а губу она прикусила во время одного из его неосторожных высказываний, чтобы не ответить резкостью. И своим языком он попробовал на вкус ее кровь, чуть-чуть, самую капельку, но этого хватило, чтобы рухнуть в бездну. Он стал чувствовать то же, что и она, думать так же, как и она, желать того же, чего она хочет. Отныне он уже не соображал, что делает. Его просто не стало, была одна ОНА, с глазами такими огромными, что в них отражался весь его мир.

Он не помнил, сколько прошло времени. Сколько они с Лерой стояли под огромной елью и целовались. Голова была пьяной, сердце бешено стучало, ноги подрагивали. Хотелось схватить ее в охапку и утащить к себе, он уже предвкушал, насколько эта добыча окажется сладкой. И даже сказал хрипло:

– Идем ко мне.

– По-моему, ты слишком торопишься, – она резко отстранилась.

– Понятно. Это означает нет?

– О господи! Какой же ты все-таки дурак!

Она оттолкнула его и выскочила на тропинку. Он ударился спиной о ствол ели, и с веток ему за шиворот посыпался холодный колючий иней. Он рассмеялся.

Лера обернулась и сердито погрозила ему кулаком.

«Сама еще девчонка», – подумал он со счастливой улыбкой. Мир снова был прекрасен. Алексей с наслаждением вспомнил, что скоро Новый год. И словно почувствовал запах мандаринов и оливье. И маминых пирожков. И сердце сладко замерло в предвкушении праздника, совсем как в детстве.

– Хорошо-то как!

Ему в ответ кто-то рассмеялся. По дорожке шли люди. Он тут же отпрянул обратно в тень и спрятался за огромный ствол.

– А говорят, сухой закон! – насмешливо сказал кто-то.

– Вон, Климова к себе побежала!

– За презервативами небось.

«Вот люди! – поморщился Алексей. – Вечно вам надо все опошлить! Нет – чтобы порадоваться чужому счастью! Словосочетание-то какое! Счастье – и чужое. Неприемлемое. Посему и радоваться этому чужому богатству невозможно».

Он стряхнул снег и вышел на свет. И, насвистывая, зашагал к Ледовому дворцу, где его ждал дядя Гриша.

– Пришел все-таки? – удивился тот.

– Я же сказал, что приду.

– А вдруг передумал? Или она передумала.

– Нет, она пошла к себе. Ну что, я переобуваюсь?

– Смотри только не усни, – насмешливо сказал айс-мейкер.

– А почему мы одни? – спросил Алексей, выйдя на лед в ботинках для керлинга.

– Рано тебя еще в игру выпускать. Сначала ты должен понять, как и что.

– Я готов!

– Точно?

– Подумаешь, наука! Я вообще не понимаю, что это за спорт. Какая от него польза?

– Ты не рассуждай, а бери камень и становись на исходную, – сердито сказал дядя Гриша.

«Зачем ему это нужно?» – с досадой подумал Алексей, подхватывая спортивный снаряд и толкая его на исходную позицию к колодке. Камень оказался тяжелым. «Без малого двадцать килограммов», – вспомнил Алексей и тут только почувствовал, насколько же ноет каждая мышца. Он ощущал их все, в особенности на ногах. То ли еще будет завтра! Самый пик боли приходится на следующий день после того, как организм заставили хорошенько поработать. Это называется мышечная крепатура, когда они забиваются молочной кислотой после непривычной физической нагрузки. Потом, если не бросить занятия, это проходит. Но несколько дней придется потерпеть, а главное, заниматься, превозмогая боль.

Он, сморщившись, взял в руки щетку:

– Командуй, генерал!

– Вот эта линия называется хог-лайн, – указал концом щетки дядя Гриша на красную черту. – До нее ты должен отпустить камень.

– Понял!

– Правую ногу на колодку, – командовал учитель, – в левую руку берешь щетку. Ты, часом, не левша?

– Нет.

– Тогда все правильно. Правой рукой держи за ручку камень. Корпус постепенно сгибается… Рука с камнем вытягивается вперед… Снаряд направляется в сторону дома… Левую ногу отводишь как можно дальше… Скользишь за камнем, контролируя его…

– Я так упаду!

– Для новичка, Леша, самое трудное – удержать равновесие во время броска.

– Я уже понял!

– Ну, давай! Скользи вперед! Толкай!

«Подумаешь, премудрость!» – Он попытался выполнить все, что сказал ему «тренер», но тут же запутался и чуть не грохнулся на лед. Камень полетел не в дом, а по какой-то кривой траектории, по самому краю дорожки, и в конце концов остановился, так и не добравшись до первого круга.

– Типа того, – сказал он, распрямляясь.

– Эх ты! Давай еще!

Второй бросок был немногим лучше. Это напомнило Алексею боулинг. Вроде бы все просто: надо запустить шар так, чтобы он попал в центр и сбил кегли, как можно больше. А желательно все. На деле этот треклятый шар летит куда угодно, только не в цель, особенно если игрок неопытный. А Калерия говорила, что камень при броске еще надо подкручивать и одновременно рассчитывать силу броска в соответствии с поставленной задачей. Алексей же к концу первого часа еле-еле добросил камень до дома, поставив его близко к центру, или, как его называют керлеры, к ти. Если Алексей толкал снаряд слишком сильно, тот летел мимо дома к бортику, если же слишком слабо, то он вообще не долетал до нарисованного на льду круга. И все время норовил вильнуть, сбиться с пути. А ведь это самый простой бросок! Постановочный, дро. При этом Алексей так устал, что готов был растянуться прямо на льду и тут же уснуть.

– Это с непривычки, – сказал он дяде Грише. – Я потренируюсь и научусь.

– Это вряд ли, – вздохнул тот. – Глазомер у тебя хромает. Ты в бильярд играешь?

– Нет, а что?

– Керлинг еще называют ледовым бильярдом.

– Да понял я уже, что керлинг – это все! Но мне-то зачем он нужен?

– А затем. Вес сгонять, глазомер упражнять. Мышцами обрастать, а то на сосиску похож. Ты представляешь, каково это, сохранять баланс в течение двух часов, пока длится игра? А щеткой мести? Иначе свиповать. Нагрузки те еще! А ты говоришь – не спорт!

Дядя Гриша нежно, словно девушку за талию, взял камень за красную ручку. Поставил ногу в колодку, легко оттолкнулся и заскользил, как парусник по воде, подгоняемый попутным ветром. У самой линии он отпустил камень, и тот полетел точнехонько в дом, тюкнул поставленный Алексеем синий, выпихнул его из дома, а сам встал почти в самый центр.

– Вот так-то, – удовлетворенно сказал дядя Гриша. И вздохнул: – Нет, Лешка, не быть тебе человеком.

– Много вы про меня знаете!

– А ты расскажи. Я посижу послушаю. Ты меня сегодня внимательно слушал, уважительно. Вот и я тебе уважение окажу.

Дядя Гриша распрямился и, опершись на щетку, изобразил готовность внимательно слушать.

«Попал, как кур в ощип! – слегка запаниковал Алексей. – Заманил, усыпил бдительность, измотал вконец. А теперь, значит, допрос с пристрастием. Ну, хитрец! Сам, или кто заслал?»

– В моей биографии нет ничего интересного, – начал отнекиваться он.

– Как так? На тебя же Калерия запала! На Мухина не запала, а тебе при всех на шею вешается! Что ты ей такого сказал, да еще по инету? – насмешливо спросил дядя Гриша.

– Что красота спасет мир.

– Так это не ты сказал. Не примазывайся, Лешка, к классику.

– Скажите пожалуйста! Мы знаем, кто такой Достоевский!

– Я-то знаю. А вот тыоткуда знаешь? – спросил дядя Гриша с ударением на местоимение.

– Я, когда охранником работал, много книжек прочитал. Делать все равно было нечего.

– Охранники обычно телик смотрят, – прищурился айс-мейкер.

– Ну, а я книжки люблю читать. Что тут странного?

– Странностей в тебе, парень, хватает. У тебя на лбу высшее образование крупными буквами написано.

– А я и не скрываю.

– Тогда почему в охрану пошел?

– Так надо было куда-то приткнуться.

– После отставки, что ли? – прищурился дядя Гриша. – Так ты – бывший военный?

– Типа того.

– И стрелять умеешь?

– Ну, допустим, – напрягся он.

– И хорошо?

– Неплохо. А ты что, решил меня киллером нанять?

– Я решил узнать, что тебе здесь, у нас, надо?

– Работа нужна, – пожал он плечами.

– Ох, Лешка! – погрозил ему пальцем дядя Гриша. – Не ври мне!

– Ну, хорошо. Я здесь только ради Леры. Согласился на все, лишь бы быть рядом с ней.

– Это другое дело. Любовь, значит. Ну, давай, становись на исходную.

– Может, хватит на сегодня? – взмолился он.

– А человеком стать?

– Это надо делать дозированно, – вздохнул Алексей. – Нам тут еще две недели мариноваться, так что ты, генерал, не лишай себя удовольствия. Снимай с меня, полена, стружку за стружкой, пока я не превращусь в Буратино.

– А что? Похож! Особенно носом. Слишком уж он у тебя длинный.

«Сам нарвался», – подумал он.

– Что молчишь? – нажал дядя Гриша.

– Устал я, – сказал Леонидов чистую правду. – Сейчас бы в постельку лечь.

– Ладно, иди, – смилостивился учитель. – В самом деле, хватит на сегодня.

– А ты? Тоже спать?

– У меня еще работа. Время детское: половина десятого.

– Может, и мне остаться? – спросил Алексей, замирая. Сил не было совсем.

– Толку-то от тебя? Еле на ногах стоишь. Убирайся уже с глаз моих! – рявкнул дядя Гриша.

Алексей не заставил просить себя дважды. Сегодня было столько событий, что неплохо бы сначала переварить эту густую похлебку, прежде чем добавлять туда новые ингредиенты.

Он не помнил, как доплелся до своего корпуса, как поднялся на второй этаж. Не помнил, как умылся и разобрал постель. В десять он уже спал мертвецким сном, не забыв, впрочем, поставить будильник на полшестого.

Боль во всем теле не стала для него неожиданностью. Он был к этому готов. Знал, что, если не остановится, завтра-послезавтра все пройдет. Но все равно было тяжело. Зато на этот раз он не опоздал.

– Молодец, – похвалил дядя Гриша. – Сила воли есть – уже хорошо.

И все пошло по накатанной: нарезка льда, подбор насадки, разбрызгивание капель по дорожкам. Потом учитель указал Алексею приборы, показания которых помощник айс-мейкера отныне должен был записывать сам.

– Полученную информацию изучай, – внушал ему дядя Гриша. – Анализируй.

– Я так и делаю, – пробормотал он. Сегодня был интереснейший день. Команды должны были выйти на поляну в экспериментальных составах. – А мы будем смотреть игру? – замирая, спросил он у дяди Гриши.

– Смотри, коли охота, – буркнул тот. – Лед все одно будет занят, так что делать нам нечего. Наша с тобой работа начнется после. Инвентарь я подготовил, осталась мелкая работа. Она, конечно, всегда найдется, но в то же время надо приобщать тебя к керлингу. Ты должен смотреть и удовольствие получать. Иначе вы с Леркой общего языка не найдете.

– А чего это ты о нас так печешься? – прищурился Алексей.

– Мне не довелось, так я чужому счастью хочу порадоваться. Вы с Климовой неплохо вместе смотритесь. Тебе надо только вес сбросить и мышцы подкачать. Ну да я тебе уже говорил. Недельки через две ты у нас будешь ого-го! Орел! Любая баба на тебя посмотрит и облизнется.

– Вот спасибо! Для нее, значит, стараешься, – ехидно сказал он.

– А для кого? На-ко вот, кофейку глотни. – И дядя Гриша протянул ему термос.

Алексей с наслаждением выпил стаканчик горячего кофе с молоком. И сразу полегчало. Несмотря на мышечную крепатуру, настроение у Алексея было прекрасное. Лера не сказала «да», но не сказала и «нет». По сути, она вообще ничего ему не ответила. Зато позволила себя целовать. При воспоминании об этом его в жар бросало, он чувствовал себя помолодевшим лет на двадцать и словно вернулся в тот возраст, когда постоянно думал о сексе и готов был заниматься им когда угодно и где угодно. Да еще, стыдно сказать, с кем угодно! Но это было еще до Саши. Между первой женой, с которой он сбегал в загс по глупости и быстренько развелся, и второй, которая решила, что Алексей Леонидов вполне созрел для брачных отношений, и попыталась слепить из него образцового супруга. Такого, какого она хотела. Чего при этом хотел он, Сашу совершенно не волновало. На ней он женился по большой любви, надеясь прожить долго и счастливо, пока смерть не разлучит и так далее. Впрочем, в первый раз он тоже женился по большой любви. А лучше сказать, по огромной. Потому что она оглушительно лопнула, как воздушный шар, наскочивший на шпиль Останкинской башни, при первом же столкновении с жестокой реальностью. С отсутствием жилья и денег, а также перспектив их заработать, с появлением горы грязных тарелок в раковине и с исчезновением из шкафа чистых носков.

Тогда и выяснилось, что их объединяет только секс, секс и секс. А разъединяет все остальное. Саша же, надо отдать ей должное, была образцовой хозяйкой и замечательной матерью. А еще красивой женщиной. В ней все было идеально. Настолько идеально, что он, живя с ней, постоянно чувствовал себя виноватым. И вот теперь он встретил Леру…

Это были совершенно новые ощущения. Алексей так увлекся ими, что забыл, с чего все началось. Зачем он здесь, какова его цель и что надо делать, чтобы ее достичь. Алексею казалось, что он и в самом деле в отпуске. Это и стало его главной ошибкой.

После обеда он, сжав волю в кулак, отправился в тренажерку. Это был самый трудный для него момент за весь его «отпуск», как он тогда думал. Боль оказалась невыносимой, особенно в ногах, когда Алексей встал на беговую дорожку, а ведь надо было еще и постепенно увеличивать нагрузку! Ради Леры он решил терпеть. И ради керлинга.

«В конце концов, я мужик, – думал он, обливаясь потом. – Я мужик, а не сосиска, как сказал дядя Гриша. Я должен вытерпеть…»

И он вытерпел. Он знал, что завтра будет легче. И с каждым днем, если он не остановится, эта легкость во всем теле будет накапливаться, пока оно не станет полностью управляемым. И уже никакая физическая нагрузка не будет его пугать. На десятый этаж пешком? Пожалуйста! Тридцать приседаний? Легко! Тридцать отжиманий? Запросто! Да хоть сорок! И после всего этого, после подъема на десятый этаж пешком, приседаний и отжиманий, не одышка и не боль, а лишь приятная усталость и эйфория, когда в висках постукивают серебряные молоточки: я это могу!

Составы команд, выставленных на сегодняшнюю игру, и в самом деле были интересными. В первой играли Зарипова на позиции скипа, Чен ведущей, Майорова второй и, как ни странно, Маркович, причем на позиции вице-скипа. И это после того, как она почти весь сезон просидела в запасных! Алексей был уверен, что после вчерашней стычки Климова навсегда отправит Розу на скамейку. Но в запасе сегодня сидела понурая Дора Давыдова.

Скипом второй команды была, разумеется, Свиридова. Ведущей у нее Тоня Колупаева, новенькая, совсем еще не обстрелянная спортсменка, второй – Юля Иванова, а вице-скипом Настя Болотникова, которую Алексей мысленно называл по первому впечатлению: «унылая блондинка с длинным носом». В запасных числилась Ира Пятова, а совсем уж не у дел оказалась почему-то Танечка Лепесткова. Она была одиннадцатой и на все сто процентов здесь, на базе, лишней. Но Климова из каких-то своих соображений держала при себе одиннадцать игроков и даже поселилась в одной комнате со Свиридовой.

Из всего этого пасьянса должно было в итоге остаться пять игральных карт: олимпийская команда. И то, что Давыдова, Лепесткова и Пятова сегодня не играют, еще ничего не значит. Потому что будет завтра и послезавтра. И послепослезавтра. И новые игры почти каждый день. После несчастья с Лукашовой надо подбирать команду заново, выяснять, кто с кем контактирует, а у кого полная несовместимость. Потому что поначалу сборная подбиралась исключительно под Алину.

Сегодняшняя игра многое должна прояснить.

Такое зрелище Алексей пропустить не мог. Он мало что смыслил в керлинге, но его очень интересовали отношения в обеих командах. Кто с кем и кто против кого? Потому что, как выяснилось, можно намеренно слить матч и выиграть позицию в непростых отношениях с тренером. А можно выиграть матч и проиграть свое будущее в спорте. Все было так сложно и запутанно, что развязка могла получиться самой неожиданной. Все зависело от планов Климовой и ее мастерства.

«Почему вдруг Майорова? – гадал он. – Ведь Климова совершенно точно сказала, что Рита на Олимпиаду не едет. И Лера очень хочет повезти туда Зарипову, причем на ключевой позиции: скипа. Но шансов больше у Свиридовой, ее, скорее всего, предпочтет мистер канадец. Свиридова выиграла чемпионат России, плевать, что его Лукашова нарочно слила. Факт остается фактом. Лере надо очень тонко донести до мистера канадца мысль, что на Олимпиаду надо везти девятнадцатилетнюю Гулю Зарипову. Самый молодой игрок в команде – скип! Это ва-банк. Черт возьми, Лера! А ты азартная! И какая рисковая! Интересная комбинация… – думал он, глядя на поляну, где выстроились игроки обеих команд. – А будет горячо…»

Постепенно игра его захватила. Он уже знал правила, сам попробовал освоить хотя бы простейший бросок и понимал, какие страсти кипят вне поляны. Это не просто игра, это битва за будущее. За шанс оказаться на олимпийском пьедестале.

Сначала уверенно вела Свиридова. В команде с Чен, а в особенности, с Майоровой, Гуля почему-то подрастерялась. Хотя Рита играла вполне достойно. «Идеальный номер два, – думал, глядя на нее, Алексей. – Красавица, но без амбиций. Без спортивных амбиций, имеется в виду. Четко выполняет указания капитана, профессионально владеет всеми бросками, в том числе и самыми сложными. Но никуда не лезет. Зарипова напрасно ее боится».

Видимо, и Гуля это поняла. Постепенно игра стала выравниваться. И тут блеснула Чен. Вот кто был сегодня неумолимо точен! В одном из эндов она выполнила блестящую комбинацию. Поставила два камня, один почти в центр, другой, фриз, прямо перед ним. Такую комбинацию трудно разбить, у Свиридовой и не получилось.

«Ай, молодец, Василиса! – восхитился Алексей. – Вот кто старается показать все, на что способна! Понятно, быть может, это ее единственный шанс! А ее ведь Мухин тренировал, она – его племянница. Чен может играть и вице-скипом. Я мало что смыслю в керлинге, но, насколько я понимаю, чем ближе к концу энда, тем ценнее каждый бросок. Впрочем, сегодня команду Зариповой спасает опыт Маркович».

Он оценил наконец ход Калерии. Маркович чуть ли не дольше всех играет в керлинг. Если ведущая со второй смажут броски, Роза это подправит. Она засиделась в запасных, а потому старается. А у Чен есть возможность себя показать. Майорова – это машина. Робот-исполнитель. Это вне поляны она – секс-бомба. А тут идеальный номер два. Задача ее – не испортить то, что уже сделал ведущий, который задает игре тон, и не создать проблем вице-скипу и скипу. Чтобы им меньше пришлось расхлебывать.

А вот Свиридова к экватору игры сдулась. Это было видно. Тоня Колупаева вовсе не была так же точна, как Чен. Как ни странно это может показаться, есть капитаны, которые не умеют выигрывать. Если он поначалу проигрывает, и проигрывает серьезно, включается некий особый механизм, который запускает в нем победителя. Обычно это упертый человек, который тем упертее, чем неодолимое препятствие между ним и победой. Наверстаю, догоню и перегоню, потому что я не могу не победить! Счет меня не волнует! Я сдамся только с последним очком, на последней секунде, но не раньше! Но если команда, ведомая таким капитаном, поначалу серьезно выигрывает, запускается другой механизм, спусковым крючком в котором служит комплекс неудачника.

Особенно это характерно для женского спорта, там очень многое решают эмоции. Недаром знатоки говорят с иронией: когда на старт выходит слабый пол, результат предсказать практически невозможно. Особенно на крупных соревнованиях. А тем более на Олимпиаде. История знает немало спортсменок, которые легко выигрывали и Кубок мира, и чемпионат мира. Но ни разу – Олимпиаду. Мало того, вообще так и не поднялись на олимпийский пьедестал, даже на нижнюю его ступеньку. Эмоции помешали.

Сейчас они очень мешают Свиридовой. Алексей представил себе ход ее мыслей: слишком уж все легко. Это неспроста. Я играю с такой же сильной командой, они сдадутся только с последним камнем, на последней секунде. Значит, они будут прибавлять и прибавлять. Я-то уже показала все, на что способна! Я-то веду в счете! Но больше не могу!

Стоит только так подумать, наступает переломный момент в матче. «Я не могу прибавить. Я вообще ничего не могу. Я все равно проиграю».

Что-то подобное и видел сейчас Алексей. После трех выигранных почти всухую эндов у Свиридовой натурально началась паника. Похоже, это и было ее слабое место.

«Она же не умеет выигрывать!» Он начинал понимать Климову. Да, тут только ва-банк. Иначе кранты. Но понял ли это мистер канадец? Может, именно эту мысль и хотела донести до него Климова? Посмотри, кого ты хочешь везти на Олимпиаду!

– Уф! – Леонидов перевел дух.

Полтора часа пролетели как одно мгновение! Что-то будет после игры! Хотелось бы Алексею послушать разбор полетов!

Он уже понял, что выиграет Зарипова. С минимальным преимуществом, но выиграет.

«Все, можно уходить», – подумал он и вдруг увидел, как к Лере направляется Мухин. Это Алексею не понравилось. Соперник решил проявить активность. Вчера весь день прятался, и нате вам! Объявился. Видимо, пришел в себя и решил нанести ответный удар. Что ж, на войне как на войне. Алексей стал торопливо спускаться со своей трибуны к выходу на лед.

Самое начало разговора он пропустил, но все равно услышал немало интересного:

– …А как тебе моя девочка? – Мухин, само собой, имел в виду племянницу.

– Хорошая девочка, – сдержанно похвалила Климова.

– То-то, – удовлетворенно кивнул Леонид. – Специально для тебя готовил! Принимай подарок!

– Василиса на Олимпиаду вряд ли поедет, – спокойно заявила Климова.

– Ты с ума сошла?! – взвился Мухин. – Ты что, не видишь, какой у нее талант?! Это она сегодня выиграла!

– Сегодня, как всегда, выиграла Зарипова, – не повышая голоса, ответила Калерия. – Один удачный бросок еще ничего не значит.

– Ты назло мне, что ли, так говоришь? – разозлился Леонид.

– Я никогда не мешаю работу и личную жизнь. То, что происходит между нами, к Василисе никакого отношения не имеет. Да, она хороша. Но на Олимпиаде у нее начнется мандраж.

– Да откуда ты знаешь?!

– Поверь, я в этом разбираюсь. Девочка необстрелянная, еще совсем молоденькая, слишком уж хочет понравиться, и у нее все получается только в отсутствие зрителей. При пустых трибунах. С ней надо психологу поработать. Ты, Леня, молодец, хорошо ее подготовил. Я уверена: она свои медали обязательно выиграет. Но не на этой Олимпиаде.

– Это мы еще посмотрим!

– Да и Свиридова ее в свою команду не возьмет, – насмешливо сказала Калерия. – У них с Василисой психологическая несовместимость.

– По-моему, всем уже понятно, что поедет Зарипова. Она прекрасно играет на позиции скипа.

– Не факт. Женя будет бороться за свое место в команде. Я все это устроила, чтобы слегка ее осадить. Но где мне тягаться с Федерацией? Не я отвечаю за подготовку сборной. И за провал не мне отвечать. Те люди, от которых все зависит, живут по принципу «старый конь борозды не портит», да ты и сам это знаешь. Не первый год в большом спорте. А Женя знает, на какие кнопки надо надавить. У нее огромный опыт, связи. Она сама почти уже тренер.

– Да откуда ты все знаешь? – ощерился Мухин.

– Я понимаю, что тебе очень хочется иметь в семье олимпийскую медаль. У тебя-то их нет.

– У тебя тоже нет.

– У меня еще есть шанс. А вот мужская сборная – мимо кассы. Шансов нет даже на бронзу. И еще, Леня, запомни: от тебя я подарков не приму. Никогда и никаких. Можешь даже не напрягаться. Я устала тебе говорить, что мое решение остается неизменным. Мой ответ: нет.

Алексей стоял, затаив дыхание. Вот это обмен ударами! Это уже не керлинг, а бокс! И Мухин, похоже, проиграл, он в нокауте. Второй день подряд мужику достается! Беда прямо!

Тут Лера оглянулась и заметила его:

– Леша? Как тебе игра?

– Я под впечатлением. Очень красиво.

Хвалил он на самом деле ее тактику. Потому что до сих пор не знал, что именно она задумала. Многоходовая комбинация, но цель? Нет, цель понятна: забраться на олимпийский пьедестал. Но с кем?

– Очень красиво, – передразнил его Мухин. – Лера, да это разве мужик? Почему он? Можешь мне объяснить?

– Я могу объяснить, почему не ты.

– Выходит, кто угодно, только не я?

– Нет, не так. Не кто угодно. Леня, ты мешаешь мне работать.

– Ладно. Я не прощаюсь, – Мухин бросил на Алексея многообещающий взгляд.

– А в самом деле завидный жених, – сказал Леонидов, глядя ему в спину.

– А ты меня никак сватать пришел? – прищурилась Лера.

– Нет, просто спросить: когда мы увидимся?

– За ужином, как обычно. Все, и ты уходи. Мешаете мне работать, – она хлопнула в ладоши: – Девочки, сюда! Сейчас мы будем во всем разбираться! Уходим со льда!

– А у нас, Леха, теперь самая работа, – вздохнул дядя Гриша. – Сегодня точно до полуночи придется здесь торчать. Поможешь?

– Само собой.

«Я не буду ее торопить. Захочет – придет. Да и я еще не в форме. Так что сегодня ночью у меня рандеву с дядей Гришей. Пока игра идет в его пользу…»

…И вновь они с Лерой шли по заснеженной тропинке к ее коттеджу. Погода немного испортилась, подул ветерок, снег начал набухать, словно губка, пропитанная влагой, видимо, к оттепели.

– Как твои девочки после сегодняшней игры? – спросил он.

– Еще не отошли, – улыбнулась Лера.

– Нравится тебе над ними экспериментировать?

– Я не экспериментирую, а готовлю команду к Олимпиаде. Мистер канадец, как ты его называешь, слабо разбирается в психологии русских. У них там все другое. Другое качество жизни, другие установки. Это вообще другой мир. Там все правильно и… скучно. Предсказуемо. Им многое у нас непонятно. Потому что у них законы работают, а у нас нет. Причем никакие. Извини, что я это тебе говорю. Ты же в полиции работаешь.

– Ничего, продолжай. В принципе, я с тобой согласен. Русский может рвануть – и выиграть. У всех. Вопреки законам логики. Даже если он до этого был никто. Но ему нужна серьезная мотивация. А может и слить, имея все шансы на победу, выходя на старт в ранге чемпиона.

– Если все время давить на спортсмена «ты должен, давай, давай», то да.

– Давить нельзя, поощрять нельзя, это расслабляет, а что тогда можно?

– К каждому должен быть индивидуальный подход, не надо стричь всех под одну гребенку. Проще всего с молодежью. С теми, кому нечего терять и от кого, в принципе, никто ничего не ждет.

– Именно потому Зарипова?

– Леша, ты меня допрашиваешь? – мягко спросила она.

– Извини.

– Ничего, это твоя работа.

– А ну ее к черту! Можно, я тебя поцелую?

– Вчера ты разрешения не спрашивал.

– Да, вчера я набрался наглости.

– Мне это нравится.

– Тогда почему Мухину его наглость не помогает?

– Ты же у нас знаток человеческой психологии! – звонко рассмеялась она. – Вот и объясни мне, почему я ему все время отказываю.

– Любовь нельзя объяснить, – серьезно сказал он. – Так же как и нелюбовь.

– Все правильно.

Она крепко обняла его за шею. Сама. Сегодня они целовались совсем уже по-другому. Многообещающе. Он почувствовал во рту ее горячий язык и сам осмелел.

– Почему ты не зовешь меня к себе? – отстранившись, спросила Лера.

– А ты пойдешь?

Она опять рассмеялась:

– Сегодня – нет. У меня много работы, Леша. Но завтра после обеда у нас выходной. Так что…

– А меня ты отпросишь? – жадно спросил он.

– Мальчишка, – она ласково провела рукой по его волосам. Шапку он не надел, честно сказать, выпендривался с риском простудиться. Но недаром ведь говорят: любовь греет. Сейчас Алексею было так жарко, что он готов был скинуть еще и куртку.

Они снова принялись целоваться.

– Все, Леша, хватит, – она мягко его оттолкнула.

– Ты мне вчера снегу насыпала за шиворот, – пожаловался он.

– Надо же было тебя слегка остудить. Все, я побежала! Не ходи дальше, а то девочки тебя увидят!

– Да и так уже все знают!

– Все равно: не ходи.

Она убежала.

Он какое-то время стоял, оглушенный и ослепленный. Потом подумал: «Черт возьми! Еще и работать!»

Работать ему совсем не хотелось. Но любовное свидание закончилось, он получил положенную дозу ласк и поцелуев, и сегодня они были значительно горячей, чем вчера. Он бы даже сказал, что градус их отношений с Лерой приближается к той точке, когда пора уже переходить к чему-то более существенному. При мысли об этом ему опять стало жарко.