Текст книги "Адам ищет Еву, или Сезон дикой охоты"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Стерва жена все равно не уступит. Ее надо наказать. Время сейчас самое подходящее, вот уже месяц почти нет дождей, на улице стоит сушь. Дом старый, поднеси спичку – вспыхнет, как стог соломы. Но спичку подносить нельзя, если хочешь получить страховку. Надо затопить печку, наверху на чердаке давно уже отошла пара кирпичей. Если пламя будет достаточно высоким, искра непременно проскочит и упадет на пучок соломы, который он предусмотрительно положит рядом. А сам сделает вид, что был пьян, уснул и потом едва успел в одном белье выскочить на улицу из горящего дома. Деревня на отшибе, пока пожарные приедут, все будет кончено.

Мысленно Арсений довольно потирает руки. Он сидит за столом, вяло ковыряет вилкой в тарелке с жареной картошкой, исподтишка поглядывает на жену. Что-то она сегодня подозрительно спокойна! Выпить хочется, сил нет, но пока нельзя. Ему садиться за руль, а потом еще сделать важное дело.

– Ты не передумала? – спрашивает Арсений.

– Ты о чем? – Алиса невольно вздрагивает.

– Подпишешь бумаги на продажу усадьбы?

– Нет. Не подпишу.

– Тогда пеняй на себя! Дура! Я все равно сделаю по-своему! Сегодня же! Слышишь? Сегодня!

Он вскакивает из-за стола, чертыхается, через несколько минут громко хлопает входная дверь. Алиса кидается к телефону.

Антон ходит по комнате из угла в угол, словно лев в клетке. Сын уехал в спортивный лагерь, жена весь день собирает вещи. Бегает в соседний супермаркет за какими-то необходимыми для поездки мелочами, приводит в порядок квартиру, чтобы у него после ее отъезда не было хлопот. Жена. Антон прикидывает: поговорить с ней сегодня или когда она вернется с юга? Разговор будет неприятен обоим, но когда-то надо начинать. Нет, потом. Все равно недели две ее рядом не будет. Если бы не Алешка! Но все как-нибудь решится. Все образуется, фирма откроется вновь, и будут деньги на то, чтобы отправить сына учиться в колледж в Англию. Давно пора, он уже взрослый мальчик, ему надо получить хорошее образование.

А с Региной надо что-то решать. И с Алисой.

Телефонный звонок. Он невольно вздрагивает, потом слышит, как жена снимает трубку. И говорит, но слова разобрать невозможно. И тут Антон делает жест, которого еще вчера стыдился бы. Он снимает трубу параллельного телефонного аппарата.

Регина в спальне. Вещи собраны, все решено. Надо покончить с этим сегодня же. Сделать пару важных звонков, подстраховаться на всякий случай. Надо же, какая дрянь оказалась ее подруга! Какая же дрянь! А она-то думала, что такую дружбу, как у них с Алисой, не предают! Но зависть сильнее дружбы, тут каждый сам за себя. Господи, хорошо, что она, Регина, такая умница! Когда вернулась вчера вечером из клуба, уставшая после длительной тренировки и массажа, Антона дома не оказалось. Подумала было, что он задержался на работе, и позвонила Алисе. Решила обговорить детали путешествия на юг.

Но той дома тоже не оказалось. Регина позвонила на всякий случай мужу на работу и выяснила у задержавшейся допоздна секретарши, что шеф уехал в пять часов. В пять! А уже восемь вечера, любовницы у Антона нет. И Регина вдруг занервничала, оделась, вышла на улицу к машине. В голову пришла неожиданная мысль: а что, если… Вспомнила, как дрогнуло у Антона плечо, когда она заговорила об Алисе. Неужели не остыло за столько лет? Или здесь что-то похуже будет?

Она прекрасно помнила то кафе. Когда-то, давным-давно, обливаясь слезами, следила за тем, как сидят за столиком Антон и Алиса. Было это всего пару раз, потом у них ничего не получилось. Когда, уже после свадьбы, заговаривала с Алисой об Антоне, та делала равнодушное лицо. Он тоже никак не реагировал на упоминание о ее лучшей подруге. Они втроем были несколько раз в одной компании на вечеринках, Алиса частенько заезжала к ним домой, и ничего. Ни-че-го!

И вот вам, пожалуйста! Вчера без пятнадцати девять они вышли из того самого кафе! А это что-нибудь да значит! Теперь там ресторан, нет больше огромной прозрачной витрины, окна наглухо занавешены, и Регине пришлось минут пятнадцать стоять возле дверей, кусая губы. Войти, не войти? А вдруг они там? Их нельзя спугнуть. Алиса немало может наболтать Антону. Конечно, она знает далеко не все, только малую часть, но и этого достаточно, чтобы потянулась длинная цепочка ее, Регининых, грехов. Антон – человек очень умный, ему ничего не стоит выяснить все до конца. Зачем было доверяться подруге?

И Регина дождалась: они появились в дверях. Тут же нырнула за ближайший киоск, пытаясь по их лицам прочитать свой приговор. И поняла: нет, не остыло.

Регина прекрасно изучила мужа, тот никогда не будет принимать скоропалительных решений. Значит, во-первых, не надо говорить Антону, что видела его с Алисой, во-вторых, решить проблему с деньгами. Если на ее счете окажется нужная сумма, все обвинения сразу же потеряют почву. «Что вы такое говорите? Это все клевета, потому что деньги на месте!» А очной ставки у них с Алисой не будет.

Регина открывает сейф, встроенный в стену спальни, достает оттуда пистолет. Маленький дамский пистолет, подаренный мужем, когда она попросила средство защиты. Все-таки молодая красивая женщина, хорошо одета, в ушах бриллианты, на пальцах тоже, ездит на дорогой машине. Мало ли что? Время сейчас опасное. До сих пор Регине везло, никто не покушался на ее драгоценную жизнь. И ей приходилось упражняться только в стрелковом клубе. От скуки и одиночества она переболела и этим увлечением.

Регина прячет пистолет в сумочку и вздрагивает от неожиданного звонка. Кто бы это мог быть? Неужели Алиса?

– Да?

– Багира? Это я, Лиса.

– Что-то случилось?

– Да. Сенька, по-моему, окончательно спятил. Кажется, он сегодня хочет спалить дачу.

– И что?

– Там сумка с деньгами! Спрятана в подполе, как ты не понимаешь!

– Ты что, другого места не нашла?!

– А где?! Дома?! В нашей однокомнатной? Где у него по всем углам бутылки запрятаны? Спрятать четыреста тысяч долларов? Чтобы он на них наткнулся в любой момент? Ты же мне сама посоветовала спрятать деньги на даче!

– Извини, забыла. Надо было отвезти сумку на ту квартиру. К Ирине, – уже спокойнее говорит Регина.

– В чужой дом? Ну уж нет! Это мои деньги! Я сейчас еду туда.

– На дачу?

– Да. Не будет же Сенька палить дом средь бела дня! Он пошатается где-то еще часа с два, а потом только решится. Я хочу успеть забрать сумку.

– Может, тебя отвезти?

– Нет, только время потеряем. Если я сейчас рвану на электричку, то буду там уже через час. Здесь близко. Ты к этому времени тоже подъедешь. Если пробок на дороге не будет. В это время на электричке получается быстрее, чем на машине. Я в любом случае буду там раньше Сеньки и успею забрать деньги.

– Потом мы сядем в машину и поедем на юг, – решительно говорит Регина.

– Ночью?

– По дороге есть кемпинги. Переночуем где-нибудь, а завтра уже будем в море купаться. У меня хорошая машина.

– Я знаю.

– Значит, увидимся, подруга?

– Да. Через час.

– Целую.

– Целую. Пока.

Что такое? Щелчок в трубке или Регине это только послышалось? Как будто положили трубку параллельного аппарата. Нет, только не Антон! Муж не способен на такие поступки. Регина идет в соседнюю комнату:

– Дорогой?

– Да, Регина?

Он абсолютно спокоен. Сидит, смотрит телевизор. Лицо безмятежное.

– Я уезжаю, дорогой.

– Куда?

– На юг, с Алисой.

– Как? Уже?

– Да.

– Я думал, что вы поедете утром, пока солнышко не взошло. Все так делают.

– У Алисы изменились обстоятельства.

Регина внимательно смотрит в его лицо. Ни один мускул не дрогнул! Делает вид, что увлечен фильмом.

– Что-нибудь интересное, дорогой?

– Да. Кино.

– Ну, я пошла?

– Я тебя провожу. До дверей.

Они в прихожей, Антон заботливо интересуется:

– Ничего не забыла? На юге тоже бывает прохладно, ты бы взяла кожаный жакет. У тебя слабое горло.

– Я взяла.

– Удачи тебе, дорогая.

– И тебе.

Традиционный поцелуй в прихожей. Регина слышит, как муж запирает за ней дверь. Потом спускается вниз, к своей машине, новенькому голубому «Пежо-206». Уже собираясь сесть в машину, поднимает голову. В ее квартире, в одном из окон отодвинута занавеска. Антон смотрит, как уезжает на юг его жена. Регина приветливо машет рукой:

– Пока, дорогой! Пока!

Когда машина жены отъезжает, Антон тут же решительными шагами идет к дверям спальни. Кажется, жена гремела дверцей сейфа. Он прекрасно знает, что в нем вместе с деньгами и документами жена хранит пистолет. Так и есть! Коробка, где лежало оружие, пуста! Регина забрала пистолет с собой! Антон уже жалеет, что ее не остановил. Не надо было откладывать важный разговор на потом.

Что там Алиса рассказывала о своей даче? Эта веселая история с дарственной, когда мужу достается дом, а жене земля вокруг него. У Антона отличная память, он легко вспоминает название деревни и дороги, по которой надо туда ехать. Все, что касается Алисы, он не забывает. Никогда.

Акела промахнулся

Волк

Он стоял и смотрел на догорающий дом своих предков. Вот и все, дело сделано. Пожарные не слишком спешат, как он и рассчитывал. Уже сбежались жители всей деревни, стоят, охают, переживают. Кто-то пытался организовать живую цепь и передавать из ближайшего колодца ведра с водой. Но вскоре все поняли: бесполезно. Еще бы! Он специально отнес на чердак канистру бензина, полил старую солому, чтоб уж наверняка. Полчаса назад он выбежал из дома в одних трусах и майке и теперь весьма натурально стонет и раскачивается из стороны в сторону. От него резко пахнет спиртным. Пожарных вызывал кто-то из соседей, Арсений же притворился, что пьян в стельку и только сейчас начал постепенно трезветь от страха.

Дом стоит на краю деревни, на отшибе, но сосед с выпученными глазами бегает, орет, агитирует народ копать канаву, чтобы пламя не перекинулось на его участок. Кто-то не слишком рьяно берется за лопату. Больше суеты, чем дела. Сосед просто на стену лезет, воя от страха. Арсению же весело, ох как весело! Старый куркуль! Так тебе и надо! Попрыгай теперь, попрыгай!

– Милай, как же ты жив-то остался? – охает сердобольная старушка-соседка. Ее дом напротив на другой стороне улицы, пламени туда не перебраться через посыпанную гравием дорогу.

– Горит-то как! Ну и горит! – Мужик в грязной джинсовке, прибежавший с другого конца деревни, не отрываясь, смотрит на бушующее пламя.

«Гори, гори ясно, чтобы не погасло!» – мысленно подбадривает пламя Арсений. Ему весело, очень весело. Ну что, Лиса-Алиса, съела Колобка? Теперь разберемся, кто в доме хозяин. Все проблемы будут решены. Вот так и надо: одних махом!

Наконец раздается вой пожарных сирен. Приехали, милые! Сразу на двух машинах! Ну, давайте, давайте. Пожарные разворачивают шланги, кто-то из них бежит к колодцу. Пламя пытаются сбить водяными струями, но оно так рьяно накинулось на старое дерево, что не отступит ни за что. Арсений с удовлетворением слышит грохот, с которым рушится сгоревшая крыша.

– Ах! – дружно стонут столпившиеся возле места трагедии жители деревни.

– Забор, забор тушите! – надрывается сосед. – Мой дом спасайте! Мой!

Пламя накидывается на сухую траву, оставшуюся с прошлого года.

– Машка! – орет сосед. – Выноси имущество! Люди! Спасайте, люди! Христом Богом прошу!

Народ дружно кидается к соседнему дому. Куркуль сосед раньше никого не пускал дальше порога, а теперь, вишь, люди ему понадобились! Арсений никуда не бежит, делает вид, что удручен горем. Его никто и не трогает, только сердобольная старушка интересуется:

– Милай, дом-то у тебя застрахован?

– Застрахован, бабушка, застрахован.

– А бумаги? Не в доме ли остались?

– Нет, бабушка, в квартире они, в Москве.

– Ну, слава господу нашему, Создателю Всемогущему! – торопливо крестится старушка. – Надо бы и мне бумаги сыну отдать. А на сколь застраховал?

– На двести тысяч.

– Ох, милай! Рази за такие деньги новый дом нынче построишь? А какой дом был! Бревнышко к бревнышку, на дубовых пнях, нынче так не строят!

Знала бы ты, бабка, как долго уговаривал он страховщицу на эту сумму. Она отказывала. Мол, дом старый, без малого восемьдесят лет, двор почти развалился. Уговорил-таки, ссылаясь на новый сарай и баню. Баня тоже горит, это хорошо. Значит, стопроцентное возмещение ущерба, раз все сгорело подчистую.

– Я, бабушка, четыре года страховку платил исправно. И бабка моя всю жизнь платила.

– Значит, с большой скидкой застраховал, – делает вывод соседка. – Теперь-то вся деревня побежит, кто еще не удосужился.

Вот так он завербовал клиентуру страховой компании. Надо бы взять с них проценты. Арсений молча усмехается, усмешка его похожа на волчий оскал. Через час все кончено, пожарные растаскивают дымящиеся бревна. На пепелище одиноко торчит печная труба. Пожарные суетятся, отрабатывают свой хлеб, ликвидируют поспешно очаг возгорания, спасают деревню. Сосед перевел дух: пламя было остановлено у самого его забора. Хорошо, что тот из металлической сетки, не из деревянного штакетника.

Арсений бредет к машине, которую предусмотрительно оставил на шоссе. Не дай бог, пострадала бы она от пожара. Машина ему нужна, хотя и сломалась опять в дороге, пока сюда добирался. Потом объяснит, что к дому не подъехал, потому что спустило колесо. Да и кто будет разбираться? Он копается в багажнике, ищет одежду. Предусмотрительно оставил здесь спортивный костюм. Не в трусах же домой ехать?

Мебели в старом доме было немного, жалеть нечего. Да и какая мебель? Бабкин старый комод, да сундук, да шкаф на подпорках, да древний диван. Иконы он давно уже снял и увез в московскую квартиру. Словом, удачно обтяпал дельце.

Когда Арсений возвращается, он замечает возле сгоревшего дома какую-то тревожную суету. Пожарные косятся на него, их начальник звонит по мобильному телефону, и лицо у него серьезное.

– Что случилось? – подходит к нему Арсений.

– Да. Ждем. Свидетели есть. – Мужик, упакованный в надежный брезент, нажимает на кнопку мобильного телефона. Все, абонент отключился.

– Хотите узнать, как загорелось, что ли? – спрашивает его Арсений. – Ну, выпил я, затопил печь, лег вздремнуть, оно и вспыхнуло.

– Значит, вы хозяин.

– Ну, я.

– Так-так.

Арсений понимает, что происходит что-то странное. Даже старушка-соседка испуганно примолкла.

– Да что случилось-то?

– Полиция разберется, – кивает начальник пожарных. – Уже выехали. Вы задержитесь, пожалуйста.

– А чего мне тут задерживаться в одних трусах?

– Полиция разберется, – упрямо говорит тот.

– Милай, да у тебя ж в подполе убиенного нашли! – не выдерживает соседка. – Али убиенную.

– Что-что?

– У вас в подполе найдено сильно обгоревшее тело, – хмуро говорит начальник пожарных.

– Бред какой! Просто полный бред!

– Полиция разберется.

Вот этого он никак не ожидал!

– Да где труп-то?! Где?! Что вы несете?!

На лице недоумение. Надо кричать как можно громче. Возмущаться и кричать.

Он кидается к пепелищу. Никто ему не мешает. Мужики приехали пожар тушить, они не в свое дело не полезут. Арсений, пачкаясь в саже, перешагивает через огромные обугленные бревна. Метрах в полутора от печки были две широкие доски, прикрывающие лаз в подпол. Этот подпол очень неудобный, с низким потолком, там высокому Арсению приходилось стоять либо на коленях, либо согнувшись в три погибели. Как и все в доме, деревянные доски пола прогорели насквозь и провалились. Арсений наступает на что-то более или менее целое, устойчивое, нагибается над лазом. Там, на дне неглубокой ямы, лежит что-то ужасное. Он чувствует запах горелого мяса и тошноту. Начинает задыхаться и кашлять. Что бы это могло быть? Неужели эточеловеческое тело?

Первые его чувства – ужас и страх. Какое отвратительное зрелище! Потом он соображает, что попал, здорово попал. Пытается успокоиться, прийти в себя. Главное, не говорить правду и не признаваться, что он сам поджог дом. Еще можно выкрутиться. Их с женой не было в этом доме целую зиму. Мало ли кто мог сюда залезть? Какие-нибудь бомжи бродили, бродили, вскрыли дверь, залезли в подпол за соленьями, потом подрались, один другого стукнул по голове и тело закрыл в подполе. Это просто нелепая трагическая случайность. Он, Арсений, здесь ни при чем. Все можно объяснить.

Когда приехала полиция, он уже более или менее пришел в себя. Двое оперативников и следователь не спеша осматривают место происшествия. Судмедэксперт тоже берется за дело, сверкает вспышка фотоаппарата.

Один из оперативников направляется к Арсению.

– Значит, вы хозяин дома?

– Да. Я.

Старший лейтенант тщательно принюхивается:

– Пили.

– Ну, было.

– Отчего начался пожар?

– Я это… того… Затопил печь, выпил и уснул. – Он пытается выставить себя туповатым деревенским мужиком, любителем спиртного.

– А вы не знаете, что нельзя, затопив печь, тем более в таком старом доме, без чувств на постель валиться? Помереть, однако, можно? А?

– Ну, выпил, ну, уснул, – мнется Арсений.

– Кто в подполе?

– А я почем знаю?

– Как это вы не знаете? Ваш ведь дом.

– Да мало ли кто мог в него влезть! Я что, здесь круглый год живу? У соседей спросите.

– У соседей мы спросим обязательно.

Судмедэксперт зовет оперативника. Они втроем вместе со следователем о чем-то негромко совещаются. В это время возле Арсения держатся двое других оперов и участковый из местных. Боятся, как бы не сбежал, что ли? Арсений заметно нервничает, переминается с ноги на ногу. Что они там копаются?

Наконец следователь и старший лейтенант подходят к Арсению. У лейтенанта что-то завернуто в газетку.

– Гражданин Митрофанов? – Следователь роется в папке, достает лист бумаги.

– Да. Я.

– Имя, отчество, год рождения, где прописаны?

– А собственно…

– Очень вас попрошу отвечать на заданные вопросы.

Арсений перечисляет свои анкетные данные. Записав все, следователь кивает старшему лейтенанту:

– Вася, давай.

Тот разворачивает газетку.

– Вы узнаете эти вещи? – спрашивает следователь.

Арсений тупо смотрит на цепочку с крестиком и обручальное кольцо.

– Нет.

– А это?

Еще одно колечко, перстенек с зеленым камушком. У него что-то всплывает в памяти. Шкатулка, седенькая интеллигентная старушка, Алиса в белом свадебном платье…

– Кажется, это… Нет!

– Вещи вашей жены, так?

– Но откуда они здесь…

– Оказались? Эти вещи были на трупе. Значит, в подполе ваша жена. Так, гражданин Митрофанов?

– Нет!

– А где ваша жена?

– Моя жена… Алиса, она дома.

– Вы в этом уверены?

– А где же ей быть, черт возьми?!

– Звоните.

Следователь протягивает Арсению мобильник. Тот дрожащими руками пытается набрать номер домашнего телефона. Пальцы то и дело попадают не на те кнопки. Арсений громко ругается.

– Вам помочь? – участливо спрашивает следователь.

– Нет!

Наконец Арсений справляется с телефоном. Долгие гудки. Он ждет, следователь тоже. Вот сейчас в трубке раздастся голос Алисы. Вот сейчас! Никогда еще Арсений так не мечтал услышать голос жены! Разве что в первый месяц после свадьбы. Главное, чтобы они этого не поняли.

– Ну, что? – интересуется следователь.

– Может, в гости пошла?

– Куда?

– К подруге. У нее есть подруга, Регина.

– Звоните.

– Да откуда я помню ее номер?!

– Что, никогда не искали жену у подруги? Не было повода?

– Я устал. У меня дом только что сгорел, вы что, не видите?

– Надо еще выяснить, отчего он сгорел.

– Что-что?

– Вас придется задержать, гражданин Митрофанов. Пока на трое суток. Но я уверен, что, как только этот срок истечет, вам будет предъявлено обвинение.

– Обвинение в чем?

– В том, что вы, гражданин Митрофанов, убили свою жену.

– Я убил… Да неправда это! Неправда!!!

Птичий двор
^{Из показаний жителей деревни Большие Выселки}

«… – Жили они плохо. Только приедут, и первым делом давай ругаться. Дом на отшибе, и бывало, что на всю деревню слыхать. Больше всего «дура» да «убью». Это, значит, Арсений, Варькин внук. Варвара-то под старость из ума стала выживать. Взяла да и оформила дом, значит, на внука, а землю на Алиску. Сеньке, значит, назло. Он, понятное дело, усадьбу продать хотел. И больше в деревне не объявляться.

– Что так?

– Дак со всеми ж переругался! Тот у него куркуль, эта жмотиха. А сами квартиру в Москве сдают, деньги лопатой огребают. Кто, спрашивается, куркуль? Злой он, будто зверь дикий, Сенька-то. Алиска дом продавать не хотела. Вот они и брехали изо дня в день. Видать, из-за дома.

– Получается, что Арсений Митрофанов постоянно угрожал жене, так?

– Так.

– Он сильно пил?

– Ну, не сказать, чтоб шибко. Как все.

– А как все пьют?

– Ну, вы спросите тоже, гражданин следователь! Опосля работы рюмочку-другую принять – это святое. А уж по выходным можно и бутылку-другую оприходовать. Одно скажу: как Сенька выпьет, так становится бешеный.

– Они вчера приехали вместе?

– Вроде поврозь. Ее я не видал, брехать не буду, видал только, что Сенька бросил машину на дороге, идет к дому своему один пехом и в руках что-то тащит.

– Что тащит?

– Дак далеко ж было, гражданин следователь! Где мой дом, а где его!»

«– … канистру с бензином.

– Так. Вы уверены, что в руках у Арсения Митрофанова была канистра с бензином?

– Да. Уверен. Конечно, в ней мог быть и не бензин, а, допустим, вода. Но это вряд ли. Зачем ему привозить с собой воду, когда рядом с домом колодец?

– Логично. Ну, а хозяйку вы видели?

– Алису? Нет, не видел. Я был на огороде, вышел к колодцу за водой и увидел Арсения. Он как раз подходил к своему дому…»

«… – Милай, дак она ж раньше приехала! На лектричке.

– Вы уверены?

– Я ж напротив живу! У меня, милай, давление, не больно-то на огороде расстараешься, да и вязать врачи запрещают. Вот и сижу целыми днями у окошечка, все сына высматриваю. Да за деревенскими наблюдаю. Все про всех знаю, кто куда пошел, кто с кем дружбу водит.

– Значит, вы видели, как Алиса Владиславовна приехала на электричке?

– Алиска-то? Как же, видала. Бывают и у богатеев свои причуды.

– А с чего вы взяли, что они богатеи? Дом старый, машина не иномарка.

– Дак они ж квартиру в Москве сдают! Все знают. Не пито, не едено, а бешеные тыщи огребают!

– Когда она приехала?

– Дак часиков этак в пять.

– В пять?

– Может, и попозжее. Приехала, головой покрутила, и в дом. Затаилась, как мышь.

– Почему же затаилась?

– Дак кто приезжает, первым делом в огород. Али печь затопляют.

– В такую жару?

– Дак, милай, газ-то никак не проведут! Бывает, и на печке готовят. Лектричество-то, оно нынче дорогое, а дрова за порогом растут.

– Может, она затопила печь?

– Милай, дымка-то над крышей не было! Я ж не слепая! Прошло, может, полчасика или поболе, и подъезжает к дому красивая машина.

– Машина? Какая машина?

– Вот чего не знаю, милай, того не знаю. Иномарка. Говорю же: красивая, голубая. Чисто небо. Выходит из нее баба. Молодая, вся из себя интересная, очки на ей черные, сама черная, куртка красная. Видать, что богатая. Выходит – и прямиком в дом, к Алиске, значит. И сызнова тишина.

– Долго женщина там была?

– Может, с полчасика, может, и поболе. Я, милай, на часы-то не больно смотрю. День прошел, и слава богу. Мне торопиться некуда. На тот свет всегда успею.

– Ладно, бабуля, помирать-то! Глаз у вас зоркий. Значит, к Алисе Владиславовне приехала богатая черноволосая женщина в красной куртке? Приехала на голубой иномарке, пробыла в доме полчаса и после этого уехала. Так?

– Уехала. Ко мне соседка на минутку забежала, постояли мы, поболтали с полчасика, может, и поболе.

– Где постояли?

– Да на огороде на моем! Потом Верка вспомнила, что борщ поставила варить, я ее до калитки и проводила. Глядим – в голубой машине сызнова черноволосая баба. В красной куртке. Уже отъезжает.

– А хозяйка после этого из дома выходила?

– Вот чего не видала, милай, того не видала. Пошла я на дальний огород, кабачки глянуть, что сноха посадила, обратно вернулась, глядь – Сенька топает. В руках канистра. Машину свою на шоссе зачем-то бросил. Ну, думаю, сейчас будет у них! Если порознь приехали, значит, сызнова побрехали. Жди теперича дым коромыслом!

– Вы слышали, как они ругались?

– Дак Верка ж борщ выключила и сызнова ко мне вернулась. Кабачки-то мои не взошли. Ни один, ты подумай только! А Верка пару огурчиков принесла, что выращивает в парнике с апреля месяца.

– Свежие огурцы в начале июня? Подумать только!

– Да какие свежие! Рассаду, милай. Пошли мы с ей эти огурцы в гряду повтыкать. Потому ничего не слыхала, ничего не знаю. Врать не буду.

– Долго вы их втыкали?

– Может, полчасика, может, и поболе.

– Два огурца?

– Дак Марьяна приехала, соседка моя, что слева! Цельную зиму не виделись. Слышим с Веркой, кто-то кричит через забор. Ну, мы и постояли маленько с Марьяной.

– Понятно. А у Митрофановых дальше что было?

– А ничего не было. Дальше, милай, был пожар. Может, часок прошел, может, и поболе, как Сенька приехал. И загорелось у них.

– Но ведь из дома выбежал один хозяин. Почему никто не побеспокоился, где же хозяйка?

– Как где? Если нет, значит, уехала. Первый раз, что ли? Как побрехают они, так Алиска тут же бегом на лектричку.

– Но ведь никто не видел, как она уходила!

– Дак дела все делают, милай! Лето на дворе. Где уж тут друг за другом следить! А когда загорелось, до того ли было? Сенька-то про жену ни слова не сказал. Как не было ее.

– Ну, спасибо вам, бабушка!

– Не за что, милай. А что Сенька Алиску прибил, так того ожидать стоило».

«… – Был еще мужчина.

– Какой мужчина?

– Нездешний, это точно. Никогда его раньше не видел. Мне одного столба не хватило, чтобы сетку сзади натянуть на участке нашем, я взял топор и пошел в лес. Как раз за Варварин дом.

– То есть за тот, что теперь принадлежит Арсению Митрофанову? Вернее, принадлежал?

– Да. Пока я был в лесу, этот дом и загорелся. И иду со столбом, смотрю, сзади с торца стоит подозрительный мужик, смотрит на пожар. Все бегут, суетятся, причем из деревни, а этот никуда не бежит. Просто стоит у самого леса и зырит, как горит. Хотя одет очень хорошо, видно, что богатый и не бандит какой-нибудь.

– Он приехал на электричке?

– Машину я не видел. Мужика видел, а вот на чем приехал, не скажу. Он только посмотрел на меня и отчего-то заторопился прочь».

«… – «БМВ», совсем свеженькая, темно-синего цвета. Номера московские.

– Где вы ее видели?

– Как где? На обочине. Я шел с электрички, а она там стоит. Пустая.

– Кто в нее сел?

– Не знаю. Машина была на сигнализации, в ней никого не было».

«– … синяя иномарка. Я шла с электрички, задержалась немного, расписание переписывала. Смотрю, меня обгоняет машина. Никогда раньше ее не видела. Понимаете, я как замуж вышла, так постоянно сюда езжу к свекрови, всех в округе знаю. Моя свекровь здесь родилась, и она очень общительна. Поэтому об иномарке я сразу подумала: не местный едет. Но мужчина, что сидел за рулем, был очень вежливый. Он притормозил и спросил: «Это деревня Большие Выселки?» Я сказала, да, Большие Выселки. Тогда он спрашивает: «А крайний дом принадлежит Митрофановым?» Я не сразу поняла, какой дом он имеет в виду. В деревне ведь дома по обе стороны улицы, значит, два раза. Тогда он говорит: «Тот дом, что завещан хозяину, а земля вокруг него хозяйке». Ну, тут я сразу поняла, что он имеет в виду Варварин дом. Мы так и зовем его в деревне: Варварин. Я ему и показала дорогу.

– Значит, он искал Митрофановых. Алису или Арсения?

– Ничего больше не спросил. Сказал «спасибо большое», захлопнул дверцу и уехал. Очень воспитанный.

– А во сколько это было?

– Дайте вспомнить… Не смотрела я на часы. Электричка пришла без двадцати шесть. Ну, минут десять я переписывала расписание. Отошла недалеко от платформы, метров пятьсот.

– Значит, было около шести, плюс-минус десять минут. Интересно получается! А другой свидетель утверждает, что мужчина стоял, смотрел на пожар. Выходит, он пробыл в деревне около двух часов! Очень интересно.

– Я его больше не видела.

– Что ж, спасибо вам большое.

– Не за что.

– Да, а про Митрофановых что скажете?

– А что сказать? Арсений – очень неприятный мужчина. Грубый, невежливый. Самый настоящий хам. К Алисе я до недавнего времени относилась хорошо. Считала ее женщиной вежливой, воспитанной. А примерно неделю назад встретила ее на платформе, так она отвернулась, будто со мной не знакома, и заторопилась прочь. Даже идти вместе не захотела, хотя нам в одну деревню! Тоже с гонором. И что странно, в руках у нее была одна-единственная сумка. Небольшая, легкая, сразу видно, что в ней не продукты. Скажите на милость, как можно ехать в деревню с почти пустой сумкой, ведь магазинов у нас нет!»