Текст книги "Любовь.ru. Любовь и ирония судьбы"

Автор книги: Наталья Андреева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 7

В субботу утром Люба проснулась оттого, что почувствовала себя прижатой вплотную к стене, к ворсистому колючему ковру. «Ну, разве можно так спать! Пять сантиметров оставил, а сам развалился, как барин! Как только у него со…»

– Совести хватает, – закончила она вслух и тут только сообразила, что Стас все-таки пришел ночевать.

«Во сколько же, интересно, он появился? И ключ нашел! Даже в дверь звонить не стал! Интересно, это потому, что он боялся меня побеспокоить, или до сих пор злится?»

– Совести? Почему совести? – пробормотал Стас, не просыпаясь.

– Ты где был? – вкрадчиво шепнула Люба ему в ухо.

– Там…

– Где там?

– В этом, как его…?

– В ресторане? С женщинами?

– Угу…

– Может, с Ларисой?

– С Ларисой? С какой Ларисой? – глаза у него по-прежнему были закрыты. Даже всхрапнул слегка после этих слов.

– Брюнетка. Антрацитовые глаза. Или это была блондинка?

– Ага…

– Что ага?

– Ага…

– Ты мне изменяешь?

– Ага…

– Ах, вот оно что!

– Показания, данные во сне, судом не учитываются, – сказал Стас совершенно не сонным голосом и открыл синие глаза. – Ну, что, подруга? Поймала?

– Ты где был?!

– Любовь Александровна, вы повторяетесь. Зачем надо было допрашивать меня сонного?

– Говорят, что в такие моменты люди выкладывают чистую правду. Да подвинешься ты, наконец, или нет?

– А граница? Где граница? – тут же стал он нащупывать середину дивана, где были сдвинуты обе подушки.

– Ну и где?

– Как раз там, где кончается мое туловище.

– Твое туловище кончается почти у самой стены, а я вишу в воздухе.

– Висю.

– Безграмотный занудливый тип.

– Любовь моя, вы не правы.

– Значит, ты не сердишься за вчерашнее?

– Сказать по правде, мне давно хочется изолировать тебя от общества в целях его безопасности… Так мы едем сегодня?

– Куда? Ах, да! В городок, где родилась Снежана Варягина!

– Именно. Что у нас на завтрак?

Завтрак Люба готовила под комментарии лучшей подруги:

– Уважаемые телезрители и гости студии! Сегодня мы поговорим о людях с третьей группой крови! Это кровь текла в жилах…

– Не у тебя и не у меня, – сказал Стас, нажимая на кнопку.

– …депутатов Госдумы, которые приняли вчера новый законопроект, и теперь им необходимо…

– Дай сюда, – схватила Люба пульт. – Тебе не интересно – мне интересно.

– …есть как можно больше рыбы, морепродуктов и других продуктов, богатых йодом. Сегодня мы будем готовить такое блюдо. В основе его лежат кальмары и морская капуста…

– Фи! – он сморщился и потянулся к пульту.

– Не смей!

– У нас звонок, – объявила Люська-Апельсинчик. – Алло? Говорите?

– Знаете, вы даете такие ценные советы в своей передаче! Я перестала есть хлеб, и похудела на три килограмма! В неделю! – раздался жизнерадостный женский голосок.

– А если перестанешь есть остальное, похудеешь на все оставшиеся, – буркнул Стас. – Слушай, психолог, почему женщин настолько волнует их вес?

– Он их волнует настолько же, насколько волнует живущих с ними мужчин. Между прочим, все для вас.

– Какие ж бабки люди на этом делают!

– Ты на Людмилу намекаешь?

– Упаси боже! Она-то вообще диет никаких не соблюдает и выглядит замечательно.

– Она же не худая, и роста маленького.

– Не в росте дело. И не в весе. Она просто… очень обаятельная женщина.

– Спасибо.

– За что?

– За комплимент моей лучшей подруге.

…Люба ехала в машине, смотрела в окно и все никак не решалась попроситься за руль. Без практики любые навыки можно потерять, неужели же он не понимает?

– Сейчас за город выедем, и сядешь.

– Откуда ты узнал, что я хочу вести машину?

– У тебя настолько безразличный вид, что это подозрительно.

– Деревья красивые.

– Что?

– Деревья, говорю, красивые. «Есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора…»

– Короткая, во-во. Вся эта красота на пару недель, и то если дождик не припустит. Слушай, странная складывается ситуация. Почему эта Снежана ушла, как отрезала, а? К телефону не подходит, маму посылает. С мужем – ну полный никак.

– А по-твоему, как люди разводятся? Звонят друг другу каждый день и в любви объясняются?

– Ну, вообще-то я один раз разводился. Имею печальный опыт. В любви, конечно, не объясняются, но отношения выясняют не раз и не два. «Ты через два дня после свадьбы оставил в прихожей грязные ботинки! Ты эгоист!» «А ты не помыла тарелки как-то в понедельник, хотя была твоя очередь! Ты вдвойне эгоистка!» «Ты мне сломал мою жизнь!» «А ты мне своей сломанной жизнью отравила существование!»

– Достаточно.

– Нет, она должна была устроить скандал. Уж свой шанс заявить о сломанной жизни и бесцельно потраченных годах ни одна баба не упустит.

– Значит, не все женщины такие, – Люба старалась говорить, как можно спокойнее. Ха! Обращать внимание на его змеиные уколы! – Послушай, ты не Скорпион по гороскопу?

– Кто?

– Скорпион.

– При чем здесь это?

– К слову пришлось. Можно за руль?

– Раз я скорпион, сиди и смотри в окошко.

– Когда ты в следующий раз напьешься, я не сяду за руль, ссылаясь на отсутствие практики вождения.

– Меняемся местами, – тут же сказал Стас. -У меня есть ее домашний адрес. Посмотрим, что это за фея.

– А почему тебе непременно надо было брать меня с собой?

– Испугался, что ты кинешься задерживать еще одного опасного рецидивиста. И на этот раз испугом не отделаешься. Лучше уж я за тобой присмотрю.

…Городок, куда они приехали, был маленький, тихий, самые высокие дома в нем – пятиэтажки. Новых мало, в основном «хрущебы», из красного кирпича, с покатыми крышами. Почти сто километров от Москвы, по левую сторону шоссе крохотные магазинчики, построенные, бог знает когда, соседствуют с новехонькой современной бензоколонкой. Тут же круглосуточно работающий мини-маркет, там ряды полок, уставленных продуктами в импортных упаковках, автомобильными маслами и прочими атрибутами дорожной жизни. По шоссе проносятся дорогие иномарки, а стоит свернуть с него – тишина, бедность, осенняя какая-то грусть и унылое ожидание зимы. Огородные работы закончились – скука.

– Что-то предчувствие у меня нехорошее, -поежилась Люба. – Это будет тяжелый день.

Женщина в повязанном по-крестьянски платке несет навстречу два пустых ведра. Люба морщится: примета плохая, а Стас останавливает машину, вылезает:

– Здравствуйте.

Она смотрит удивленно:

– Добрый день. Вы вроде, не местные? Наших-то я всех знаю.

– Именно. Извините, где тут улица Луговая?

– Вниз и направо повернете. Там Луговая.

– Дом номер пять, квартиры нет. Похоже, частный сектор, – говорит Стас, хлопая дверцей машины.

Да, это частный дом. Не новый, но покрыт модной черепицей темно-красного цвета, подлатан, где надо, наличники покрашены белой масляной краской. Похоже, что Олег Варягин для семьи своей жены денег не жалел. За металлической сеткой – женщина в перепачканной землей куртке копается в цветнике:

– Хозяйка, можно к вам? – кричит Стас.

Она поднимает голову, распрямляется, разминает рукой поясницу, еще больше пачкая куртку:

– Кого вы хотели?

– Снежану можно увидеть?

Женщина неопределенно машет рукой и снова нагибается к земле.

– Послушайте, мне надо поговорить со Снежаной Варягиной, – подходит Стас вплотную к сетке, прислушиваясь, не раздастся ли заливистый собачий лай. Но злого пса в доме нет. – Это ваша дочь?

– Кто вас послал? – она снова распрямляется.

Тоже приблизившаяся к сетке Люба замечает, что женщина далеко нестарая, и если приодеть, еще очень интересная, глаза большие, голубые, из-под платка виднеется светлая вьющаяся прядь волос.

– Никто нас не посылал.

– Врете. Вы от него, да? От него?

– Вы имеете в виду зятя? Нет, не от него. Я из милиции.

– Из… Ах, это! Я уже все объяснила: это был несчастный случай.

– Что значит, несчастный случай?

– Она не знала, что эти таблетки очень сильные.

– Кто? Ваша дочь? Что с ней?

– Так вы не из милиции?

– Да из милиции! Только из Москвы.

– А что случилось? Неужели его, наконец, убили? – враждебно спрашивает женщина.

– Послушайте, Ираида Иосифовна, может, мы войдем?

Оказывается, он успел узнать имя-отчество варягинской тещи.

– Что ж… Только я сама ничего толком не знаю.

… – Так, где Снежана? – в доме Стас оглядывается, словно подозревает, что девушка прячется под кроватью.

– В больнице.

– В больнице? – удивляется Люба. – Как в больнице?

– Я же сказала. Она отравилась. Но к счастью осталась жива. Я ненавижу его! Это он довел мою девочку!

– А почему вы говорите, что его должны убить?

– Все они так кончают.

– Они?

– Те, которым деньги дороже людей… Она никого не хочет видеть и ни с кем не разговаривает.

– А с чего вы взяли, что это муж ее довел? -спрашивает Люба.

– А кто? Как приехала из Москвы в тот день, никому ни полслова. Легла и лежала полдня, пока я в магазин не пошла. Прихожу – соседи уж «скорую» вызвали. Анастасия Матвеевна за мукой зашла, а дверь открыта. Как я выходила, так она даже не встала, Снежаночка. А потом к шкафчику, где таблетки, и все, что были…

– Ее спасли, да?

– Спасли.

– И что она сказала? Почему?

– Ничего не сказала и не говорит. Кроме одного: не хочет видеть и слышать мужа. Только бы он ничего не знал, и не приезжал.

– А где находится больница? – Люба смотрит на Ираиду Иосифовну вопросительно.

– Поедете? Мучить ее поедете?

– Нет, я психолог, я хочу с ней поговорить. Может быть, местным врачам она не доверяет, а со мной ей будет легче.

– Вы же из милиции?

– Из милиции он, – кивает Люба на Стаса. -А я… Просто хочу ей помочь. Ей и Олегу Валерьевичу.

– Так это он вас нанял, что ли?! Он?!

– Успокойтесь. Он меня не нанимал, и если ваша дочь, действительно, не хочет его видеть, то он ничего и не узнает.

– Что ж. Поезжайте. Мне дочь ничего не хочет говорить. Как будто и не мать. Вниз по дороге спуститесь, там новый дом трехэтажный. Ворота зеленые. Это и есть больница. Может, матери-то потом откроется, наконец? Я-то ей плохого никогда не желала и не делала. И за Варягина этого замуж не пускала. Мне-то за что ж?

Сев в «Жигули», Стас замечает:

– Вот видишь. Я тебе говорю: что-то не то. Или твой Варягин врет напропалую. Довел жену до самоубийства.

– Да любит он ее! Что я, не вижу? То есть, не чувствую?

До больницы метров двести, не больше. Машину они оставляют у железных ворот. Показав удостоверение, удается добраться до дежурного врача. Суббота, выходной день.

– Вам кого? – спрашивает женщина, прочитав удостоверение капитана Самохвалова.

– Снежану Варягину.

– Снежану? Из милиции? Ну, уж нет!

– Почему?

– Во-первых, она не будет с вами разговаривать. А во-вторых…

– Во-вторых? – вопросительно смотрит на женщину Стас.

– Я вас просто не пущу. Она до сих пор между жизнью и смертью. Не из-за болезни, нет. Организм здоровый, таблеток нужных в доме не оказалось. То есть, нужных для того, чтобы отправиться на тот свет. Повезло. Но она жить не хочет. Есть заставляем насильно, под угрозой того, что через катетер будем кормить. Налицо тяжелая душевная травма. Но она молчит, с психологом не разговаривает.

– Почему, интересно?

– Видимо, это настолько личное, что… Или не может сказать. По причинам, признаться, не совсем понятным.

– Послушайте, – Люба пытается уговорить дежурного врача. – Я не из милиции. Я дипломированный психолог, сейчас подрабатываю… работаю психотерапевтом в поликлинике. В Москве. У меня есть лицензия…

– Вот как?

– Может быть, ей будет проще рассказать все мне? Не местному врачу?

– Что ж… Только милиция не пойдет.

– Хорошо, – Стас присаживается на стул.

А Любу проводят в палату. У девушки большие голубые глаза и светлые, почти белые волосы, а лицо… Белое, как накрахмаленная наволочка подушки, на которой лежит ее хорошенькая головка. И, вправду, Снежка. Белоснежка, заколдованная спящая красавица, которая неподвижно лежит в пещере, в хрустальном гробу.

– Снежана, к тебе пришли.

Никакого движения в ответ.

– Вы идите, я посижу с ней немного, – говорит Люба и остается с девушкой в палате одна. Молчит, собираясь с мыслями. С чего начать? И вдруг девушка сама поднимает голову с подушки:

– Кто вы? Ну, сколько можно меня мучить? -она не кричит, спрашивает это очень тихо и жалобно.

– Я врач – психотерапевт.

– И чем вы мне поможете?

– Разве нет другого выхода? Только лежать здесь, ничего не есть, ни с кем не говорить?

– А что? Что мне делать?

– Это большое горе, да?

– Да.

– Но, может быть, все можно поправить?

– Нет. Это не поправишь.

– Может быть, тебе надо выговориться? Не держать в себе? Снежана?

– Выговориться? Кому? Чтобы весь город знал о моем позоре? Здесь же все друг друга знают! Какую тайну можно скрыть? Какую?

– Позоре? Снежана, может то, что ты считаешь позором не так уж и страшно?

– Нет… Это страшно…

– Я не живу в этом городе.

– А где?

– В Москве.

– Правда. Я вас не знаю. А… почему здесь?

– Твоя мама попросила.

– Мама? Не-е-ет. Это не может быть моя мама.

– А откуда я тогда знаю, что ты в больнице?

– Может, это Олег? Да, это Олег, Олег! Только у него есть деньги нанимать психотерапевтов, у мамы нет! Но откуда он узнал? Откуда?

– Успокойся, все в порядке.

– Если я его когда-нибудь увижу, я сойду с ума… От стыда… Мне с самого начала не надо было этого делать. Надо было найти какой-то способ. Но он мне отказал. Еще и посмеялся. Он тоже знает. Это он сказал Олегу! Он!

– Снежана, успокойся. Никто ничего не знает. Твоя тайна – это по-прежнему твоя тайна. И ничья больше.

– Нет.

– Это страшное… Это касается интимной сферы, да?

– Откуда вы…

– Ты, ведь, любишь своего мужа. Раз ты его оберегаешь.

– Да. Люблю.

– Значит, это был мужчина, который… Он тебя оскорбил. Так?

– Если бы это был только один мужчина! Только один! Но я же хотела как лучше, вы понимаете? Но я не знала, что не смогу такого пережить! Что мне будет и больно, и стыдно, и противно, а потом никогда не пройдет ощущение, что от этого не отмыться всю жизнь. Что бы ни случилось, сколько времени ни прошло, все равно не отмыться.

И тут Любу словно осенило. Варягин что-то говорил о машине жены, кажется, «Жигулях», на которых она въехала в автобусную остановку. В остановку… Так неужели же…

– Это был черный «Мерседес», так? – негромко спросила она.

– Откуда вы знаете?

– Ты попала в ДТП. Они стали тебе угрожать. Сказали, что ты должна отработать… девочка, как я тебя понимаю!

– Откуда, откуда вы…

– Не беспокойся, никто не узнает. Только я.

– Вы что тоже?

– Нет. Пока нет. Но их теперь обязательно поймают.

– Нет! Не надо! Тогда они скажут!

– Успокойся. Тебя никто не будет привлекать, как свидетеля. Но ты должна знать, что эти люди будут наказаны.

– Но как с этим жить?

– Жить надо. Ты права: никому не стоит об этом рассказывать. Только мужу.

– Нет!

– Хочешь, я сама с ним поговорю?

– Нет! Вы его не знаете! Он… Он хороший. Он думает, что это я из-за денег. Но ведь человек может ошибаться? Ведь так?

– Ну, конечно.

– Тогда, с его братом… Я подумала, что он, как Олег. Честный, порядочный. Но потом… Потом я все поняла. Я хотела быть хорошей женой, а получилось…

– Все в порядке. Он простит.

– Он теперь все узнает. Я лежу здесь, и только и думаю о том, что он все узнает. Антон… Он не может не рассказать. Он сволочь! Он обязательно похвастается. Я просила денег. Я пыталась… Пыталась не ходить туда, найти какой-то способ. Нет, я не могу об этом рассказать!

– Хорошо-хорошо. Молчи, девочка.

Люба подумала, что для первого раза достаточно. Чистая, хорошая девочка. Вдруг вспомнилась Вера Бабкина. Да, разные бывают женщины. Она улыбнулась девушке:

– Я приеду к тебе еще раз. Хорошо?

– Да. Но вы же никому…

– Нет-нет. Но ты обещаешь, что будешь есть? Что тебя не придется насильно кормить?

– Хорошо.

– И с мамой поговори.

– Мне страшно. Она такая… Хорошая.

– И ты хорошая. Скажи, что это была ошибка. Что у тебя голова болела, и ты выпила все эти таблетки. Маме хочется думать именно так. Она никогда не станет допытываться, что и как.

– Да-да. Я поняла.

– Вернешься ты к мужу, или нет, но жить дальше надо.

– А меня, действительно, не будут допрашивать?

– Никто ничего не узнает. Отдыхай.

– Да. Спасибо.

Люба оставила девушку одну. Какие же мерзавцы! А она лежит здесь, мучается, переживает. Нет, нельзя требовать, чтобы Снежана давала показания.

В коридоре дежурная женщина-врач уже улыбалась, слушая, как Стас рассказывает очередной анекдот. Еще немного, и того пропустят в палату. Ах, он, дамский угодник!

– Поедем, Стас!

– А как же…

– Иди в машину.

– Женщин надо слушаться, – подмигнул он синим глазом оттаявшей врачихе.

– Это ваш коллега? – спросила та, когда капитан Самохвалов отбыл.

– Не совсем. Это мой жених.

– Ах, вот оно что! Очень интересный молодой человек, между прочим.

– Я заметила.

– Так что Снежана?

– Ей получше. Не будет больше отказываться от пищи, только, пожалуйста, не пытайтесь ее разговорить. У девушки тяжелая душевная травма…

– Я заметила.

– Я приеду еще раз.

– Значит, с вами она поговорила? – в голосе женщины послышалась ревность.

– Ей так проще.

– Вот что значит специалист из Москвы!

– Просто так получилось. Мы с вами еще увидимся.

– Что ж. До свидания.

Стас ходил под кленом с огненно-красными листьями и, нагибаясь, то и дело, подбирал их и складывал в букет.

– Что это ты делаешь? – удивленно подняла брови Люба.

– Не надо думать, что во мне не осталось романтики. На, возьми. Красиво?

– Да, конечно.

– А что это ты такая задумчивая?

– Так. Поехали?

В машине он деликатно молчал, ожидая, когда Люба первая начнет разговор. А она сидела, перебирала огненные листья и пыталась собраться с мыслями.

– Хочешь порулить?

– Что?

– Послушай, это все-таки мояработа. Я должен преступников задержать.

– Но без помощи этой девушки.

– Что так?

– Она больна. Тяжелая депрессия на почве… В общем, неважно.

– А что с ней случилось?

– Если я тебе скажу…

– Скажи.

– Послушай, я должна сесть за руль и проехаться по Москве. Может быть, не один раз… Где ты говоришь, была последняя авария?

– Ты это серьезно?

– Вполне.

– Нет.

– А другого способа нет. Конечно, попадаются и такие, как Вера Бабкина. Для нее это просто веселое приключение. Но есть и другие. И поэтому надо, наконец, действовать.

– А ты уверена, что они на тебя клюнут?

– Я так непривлекательна?

– Ну, если приодеть и накрасить…

– К тому же есть еще и Люся. И есть любитель рыжеволосых пухленьких женщин.

– Ее ж вся Москва в лицо знает!

– Ты думаешь, эти подонки смотрят по субботам кулинарное шоу?

– Не думаю, но «Игру на вылет» могли смотреть.

– Ты слишком высокого мнения об их интеллекте. И вообще: мне надо зайти сегодня к Варягину.

– Я Понимаю. Хочешь помирить его с женой.

– Только не думай, что…

– Не думаю. Не трону я эту Снежану. Как она вообще попала в такую историю?

– Не хотела для мужа лишних проблем.

– Значит, к покушениям на Варягина она не имеет никакого отношения?

– Она уже с августа в больнице!

– А причина всех этих чрезвычайных происшествий не та, что я предполагал, когда сюда ехал.

– А что ты предполагал?

– Что у них с мужем произошла крупная ссора и кто-то решил за нее заступиться. Что есть некий мужчина, который хочет и вдову (если Варягин умрет), и квартиру вдовы. Или что там у нее есть?

– Ничего. Ты сам все видел. Снежану мать одна растила, у них дом, далеко не новый, денег, судя по всему, больших нет. А варягинская трехкомнатная квартира… Она уйдет за долги.

– Может, наследство? Мы никогда всерьез не думали о наследстве.

– От кого наследство-то?

– Как от кого? Ты меня удивляешь, подруга! От богатого дядюшки, разумеется! Олег Валерьевич – старший племянник, а кроме него и брата других наследников нет. Черт! Как я сразу не додумался! Его брат!

– Антон?

– Ну да! Вот у кого мотив, так мотив! Надо бы справиться о состоянии здоровья любимого дядюшки. И что в завещании. Деньги – вот за что надо было браться с самого начала! А я, дурак, все отрабатывал версию убийства из мести, потом из ревности.

– Ты забываешь, что подозреваемый уже в тюрьме.

– Ну да. И улик предостаточно. А если завтра этот Варягин на воздух все-таки взлетит? Что там у нас уже было? Яд, нож, бомба в автомобиле. Что дальше? Пистолет? Здесь трудно ошибиться. Похоже, что четвертая попытка будет самой удачной. А эта Лариса…

Он выругался, и Люба поморщилась:

– Можно без мата?

– Ох, какие мы чувствительные! Между прочим, у нее есть любовник. У Ларисы. Смазливый молодой человек с жилищными и материальными проблемами. Может она с ним жить, когда брат, накачанный до одури наркотиками, дежурит ночами под дверью?

– На самом деле ее тоже можно понять. Девушка хочет устроить свою личную жизнь. Как разменять маленькую однокомнатную квартиру на две? Никак. Две комнаты в коммуналке? И то, если повезет.

– Черт бы побрал этот вечный квартирный вопрос!

– У нас-то с тобой все в порядке.

– На что ты намекаешь?

– Тебе все равно неудобно жить с родителями и семьей сестры. Я не настаиваю на браке, но…

– Давай отложим этот разговор. Хочешь за руль? Раз уж ты собралась преступников ловить, разъезжая по городу на машине…

– Значит, ты не против? Если нет другого выхода. Я не о браке, а о ловле преступников.

– Но для начала надо выяснить подробно, как они выглядят. Для этого желательно иметь показания не одной свидетельницы, и не двух. Как минимум трех – четырех, потому что они могут путаться. И хорошо бы иметь свидетельницу с фотографической памятью и трезвым взглядом на жизнь. Минимум эмоций, максимум информации. Кстати, мы воспользовались твоим советом и дали объявление в «Дорожном патруле»… Как думаешь, можно считать поездку удачной?

Люба промолчала, вспомнив Снежану. Стас все равно не поймет. Для этого надо родиться женщиной.

Вечером она звонила в квартиру Олега Варягина, прикидывая, как бы поделикатнее начать разговор с ним. Снежана права: простить такое трудно, даже любимой женщине. И даже в случае полного прощения впоследствии все равно могут возникнуть скандалы. Когда люди раздражены и злятся друг на друга, они, не стесняясь, бьют в самое больное. А Снежана – натура тонкая, чувствительная. Может, им вообще не надо сходиться, Варягину и Снежане? Что было, то было, а любовь… Проходит и любовь. И боль проходит.

Звонок.

– Вы?!

Он стоял на пороге, какой-то расстроенный, или раздраженный? Люба никак не могла уловить настроение Олега Варягина.

– Случилось что-нибудь?

– У меня гости. Заходите.

«Брат?» – тут же подумала Люба. Но человек, сидевший в гостиной, был немолод. Глубоко посаженые глаза, будто выщипанные и почти незаметные брови, череп с залысинами, причем редкие пряди зачесаны так, чтобы это скрыть, но получается еще заметнее. Люба сразу почувствовала неприязнь.

– Варягин Владимир Иванович, – привстал с дивана гость и протянул руку Любе.

– Очень приятно, – она чуть тронула сухие, горячие пальцы.

– Я слышал, вы консультируете моего племянника? У него что, серьезные проблемы?

– Проблемы у него материального характера, -сухо сказала Люба.

– А еще Любовь Александровна занимается расследованием, – усмехнулся Олег Варягин.

– Расследованием? – сразу напрягся гость.

– Любовь Александровна, а, ведь вы скрыли от меня, что ваш муж – опер.

– Он мне не муж, – ляпнула она, застигнутая врасплох. И тут же подумала: «Корова! Еще и биографию свою расскажи!»

– Ах, да! Я вспомнил! – прищурился Олег. -Вы сказали при первой встрече, что есть какой-то Стас. Как же, как же! Станислав Владимирович Самохвалов! Капитан милиции! Беседовали не раз, не скажу, что получил от общения удовольствие.

– Давно вы об этом знаете? – спросила Люба. -О том, что я, что мы…

– Мы же в одном доме живем. Я не собирался наводить о вас справки, но задуматься над тем, почему он так часто заходит в тот подъезд, где… Словом, узнал.

– Почему же не сказали?

– А зачем? Я привык людям верить. Если он читал мои откровения, так что ж. Я ни на кого не клеветал, напротив, старался оправдать. А что касается Ларисы…

– Он не читал.

– Мне все равно. А зачем вы пришли?

– Хотела поговорить с вами.

– Я, пожалуй, пойду, Олег, – поднялся Владимир Иванович.

– Как же? А чаю? А о делах?

– Какие могут быть дела? – махнул рукой Варягин старший. – Квартиру надо продавать. Я хорошую цену дам, Олег.

– Далась вам всем моя квартира! Я сам в ней хочу жить, неужели непонятно?! Сам! Я столько денег сюда вложил!

– Я компенсирую.

– Я жил здесь со своей женой! С любимой женой!

– Лучше тебе об этом не вспоминать, – поморщился дядя.

– А почему? Что такое в моей жене? Что вам всем не нравится?

– Я предупреждал тебя, Олег. Твой брат – он умный человек. Я нашел для него подходящую девушку, познакомился с ее родителями, выяснил, как и что. А твоя красавица Снежана… Ты уж меня прости. Не хотелось бы при посторонних…

«Неужели же Антон все ему рассказал?!» – в ужасе замерла Люба.

– Что Снежана? – неприятно оскалился Олег Варягин.

– Ничего. Надо не по внешности жену выбирать. И женятся по любви одни дураки, ты уж меня прости… – Владимир Иванович еще раз поморщился, потом поднялся с дивана, подошел к одной из полок стенки, где в рамке стояли два портрета. Протянул, было, руку к одному, потом, словно спохватился, отдернул и повторил:

– Да-да, одни дураки. Ты уж меня прости.

– Да что ты заладил: «прости» да «прости»!

– Я пришел с искренним чувством: поддержать тебя в трудную минуту, – напыщенно заявил Варягин старший. Этот человек вызывал у Любы неприязнь все больше и больше. – Мне не хотелось бы говорить об этом при посторонних, но… Надо было слушать старших.

– Идите вы все к черту! – отчаянно сказал Олег Варягин.

– Вот ты всегда такой. С самого детства. Упрямец. И денег я тебе не хотел поэтому давать. И не хочу. Ты сам по себе. Учился, где хотел, женился, на ком хотел. И что? К чему это все привело? Сидишь вот теперь…

– Уходи, – скрипнул зубами племянник. -Меньше всего я сейчас нуждаюсь в нотациях.

– Как угодно. Очень приятно было с вами познакомиться, Любовь…?

– Александровна.

– Любовь Александровна. Извините за вспыльчивость моего племянника. Я подозреваю, что он на меня нажаловался, но… Телефончик ваш можно?

– Зачем?

– У каждого может возникнуть потребность обратиться к психотерапевту.

Он был закрыт совершенно, и фразы из уст этого Владимира Ивановича вылетали какие-то казенные, сухие. И такое самообладание!

– Я не думаю, что вам когда-нибудь потребуется психотерапевт, – довольно сухо заметила Люба.

– Ну, зачем же поддаваться неприязни, которую испытывает ко мне мой племянник, Любовь Александровна! Вы же умная женщина, раз психотерапией занимаетесь! Вы должны понимать, что всегда надо выслушивать и другую сторону. А то я получаюсь со всех сторон жестокий человек, который не хочет помочь ближнему своему. Племяннику родному. А я, может быть, хочу помочь, но не вижу, так сказать, движения навстречу…

– Все. Хватит, – высказался Олег Варягин. -Я сам. Понятно? Сам.

– Ну, как угодно. Может быть, покупателя приискать? Раз не хочешь моихденег?

– Таких не хочу. Я сам.

– Эх, Олег, Олег! А ведь твое упрямство тебя погубит. Я квартирку-то осмотрел. Что у тебя в спальне творится?

– А что в спальне? Ваши подарки.

– Обои не собираешься переклеивать?

– Не собираюсь. Пусть останется, как память.

– Оставь, оставь. Но это все как-то… Неправильно, а? Некрасиво?

– Я тебя провожу. Любовь Александровна, вы подождете?

– Разумеется, – кивнула Люба.

Мужчины ушли в прихожую, оттуда еще несколько минут слышался громкий, раздраженный голос Олега Варягина. Его дядя, напротив, говорил очень тихо и ровно. Эти люди не могли найти общего языка, ну никак не могли! Кто из них был прав? Непонятно.

Олег Варягин вернулся, обессилено присел на диван:

– Не было его у меня полгода, и вот вам, пожалуйста. Что, по-вашему, я не прав?

– Не знаю.

– Ему, видите ли, не нравится моя жена!

Люба поднялась с дивана, подошла к той же полке, у которой недавно стоял Владимир Иванович Варягин, взглянула на портреты:

– Ваши родители?

– Что? Ах, да.

– Мама такая милая. И волосы замечательные. Густые, волнистые.

– Фотография черно-белая, а, вообще-то она была рыжеволосой.

– Что ж. Мне кажется, что разговор сегодня у нас с вами не получится.

– Да, а чаю?

– Нет, спасибо.

– Ну, посидите со мной. Вы же видите, в каком я состоянии!

Люба же думала как раз о его состоянии. Еще и про Снежану заговорить, подлить масла в огонь? Только что его дядя высказался весьма конкретно.

– Хорошо. Я с вами немного посижу, – кивнула она.

На кухне он неумело возился с продуктами, кромсал ножом батон белого хлеба.

– Давайте я, – поднялась Люба.

– Черт! Нервы. Это все нервы.

– Как ваши дела?

– Никак. Сижу дома большей частью, думаю, что делать. Кстати, меня опять к следователю вызывали. Арестовали Ларисиного брата. Какая чушь! Мы с ним виделись-то мельком пару раз. Это не он. Точно.

– Виделись мельком, вы совсем его не знаете. Почему такие выводы?

– Я знаю Ларису. Вам покрепче?

– Да, если можно.

– Вы скажите этому своему…

– Олег Валерьевич, давайте договоримся, что я на ход расследования никак не влияю.

– Да? Ладно. Не влияете. Что, о другом поговорим? Зачем вы пришли?

– Сами же в гости звали.

– Да. Звал. Тоска, знаете ли. Знакомые звонят… Даже язык не поворачивается назвать их друзьями. Да, знакомые. «Ну, как у тебя дела? Ничего не изменилось? Тебе плохо, да? А как плохо?» У меня такое ощущение, что собралась целая стая вампиров, которые, вытягивая из меня подробности о том, как мне плохо, упиваются тем, как им хорошо. На чужое несчастье люди слетаются, словно воронье. И давай клевать падаль. Клевать, клевать…

– Может быть, мне уйти? Вы не в настроении.

– Сидите. Вы же сами пришли. Я не напрашивался. Вас что, этот ваш прислал? Самохвалов? Ах, да! Договорились, помню.

Пауза. Люба пила чай, внимательно к нему приглядывалась.

– По жене соскучился. Странно, да?

– Нет, не странно.

– Может быть, мне туда съездить? Не могу больше. С августа ни слуху, ни духу.

– Почему раньше не съездили?

– Обиделся. Теща к телефону все время подходит, а не Снежка. А где моя жена, где? Видеть ее не хочу!

– Ну а простить вы могли бы ее?

– Простить? За что? За измену? Что, с любовником убежала? Вы что-то знаете? Говорите! Кто он? Убью!

– Я ничего не знаю, – спокойно сказала Люба. -Просто спросила.

– Ах, просто! Да, простить могу. Брата же простил? Я на ней не на девушке женился, другой попользовался. Женился же. Потому что она хорошая. Я знаю. Что бы с ней не сделали, она все равно останется… Чистой, да.

– Я думаю, что у вас все будет в порядке, -осторожно сказала Люба.

– Надо ехать, да?

– Это вам решать.

– Черт, теща там! Видеть ее не хочу! Небось, так и зудит сейчас: «Я тебе, Снежаночка, говорила: не выходи замуж за этого Варягина. Я тебе говорила…» Тьфу!

– Знаете, Олег Валерьевич, я, пожалуй, и в самом деле пойду.

– С неудачниками скучно, да?

– Просто меня ждут.

– Этот ваш… Помню, да. Вы на ход расследования не влияете. Что ж. Тоже бросите меня? Кстати, не хотите прикупить мою квартиру? Вам продам.