Текст книги "Рив Дарт"

Автор книги: Наталья Турчанинова

Соавторы: Елена (1) Бычкова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

РИВ ДАРТ

– Раньше квартира была коммунальной. Всего пять комнат. В одной живет какой-то неудавшийся писатель. В другой – выживающая из ума старуха. Но вы их не увидите и не услышите. Выходы разные. А эти три комнаты ваши. – Маклер пропустил меня вперед.

Едва я переступил порог, как почувствовал, краем глаза уловил легкое движение в глубине коридора. Будто кто-то проскользил, не касаясь пола, стараясь избежать моего прямого взгляда. Маклер не замечал ничего и продолжал говорить, расписывая все достоинства вполне полноценной, отдельной трехкомнатной квартиры, но я уже не слушал его, внимательно осматриваясь. Неужели мне придется столкнуться с привидениями?

– Эта комната немного узковата, но…

Я едва не сделал шаг назад, чтобы отступить перед волной тяжелого удушливого запаха разложения и какой-то болотной сырости. Темная, сырая комната с грязными клочьями обоев на стенах, на потолке подтеки, похожие на плесень. А с крюка для люстры свисал тонкий шнур, на конце которого болталась огромная черная крыса.

– Здесь недавно сделали ремонт.

Маклер шагнул к окну. На мгновение я закрыл глаза, а когда снова открыл их, увиденная прежде картина рассыпалась. Стены оказались оклеены светлыми обоями, потолок белел свежей краской, и только темный крюк угрожающе напоминал о недавнем кошмарном видении. Интересно, как я буду жить здесь? Очаровательная компания – писатель, полусумасшедшая старуха, призрак, дохлая крыса, подвешенная к потолку, и разочарованный в жизни романтик…

– Это самая большая комната.

Наконец я вздохнул облегченно. Здесь не было ничего. Только на окне звонко гудела одинокая муха.

– Значит, мы договорились? Если я вам понадоблюсь, у вас есть мой телефон.

Одна из трех комнат. А я думал устроить в одной спальню, в другой столовую… именно в той, где… Интересно, чья это была шутка с крысой?

– Благодарю.

Маклер с радостным изумлением принял от меня купюру и, довольный, удалился.

Я остался один. В тишине, вернувшейся в квартиру, стали слышны посторонние звуки – как будто приглушенный стук пишущей машинки за стеной, легкое поскрипывание половиц. И щебетание птиц за окном.

Я вышел в коридор. Дверь первой комнаты была приоткрыта – я увидел кусок блестящего ясеневого паркета, проем окна, светло-кремовую стену… и вдруг почувствовал чье-то присутствие там, внутри. Как будто кто-то напряженно ждал, переступлю я через порог или так и не решусь войти. Неприятное ощущение. Мне захотелось немедленно повернуться и уйти к себе, в единственную спокойную комнату, но что-то удержало на прежнем месте. Любопытство, может быть.

– Здесь есть кто-нибудь?

Неизвестно откуда повеяло прохладным ветром, дверь таинственной комнаты приоткрылась еще чуть-чуть, и мне показалось, что я опять вижу какое-то движение прямо напротив окна.

– Я могу вам чем-то помочь?

Напряжение, неподвижно повисшее в комнате, стало еще гуще. Всего один шаг, и я окажусь внутри.

Но ответ был дан мгновенно. Гостеприимно приоткрытая дверь вдруг с шумом и грохотом захлопнулась передо мной. Я едва успел отскочить. Значит, моя помощь не нужна.

Почти с облегчением я вернулся к себе и решил, что больше не стану пытаться завести дружбу с привидением из соседней комнаты. С меня достаточно и живых соседей.

Пройдя по длинному коридору, я негромко постучал в закрытую дверь. Равномерное поскрипывание прекратилось, и после нескольких мгновений тишины прозвучал негромкий старческий голос: «Войдите».

Сделав всего один шаг, я оказался в крошечной однокомнатной квартирке-студии. И попал, как показалось на первый взгляд, на склад старинных вещей или в лавку старьевщика, что в принципе одно и то же.

Маленькая комнатка выглядела еще меньше из-за огромного комода, сделанного из замечательного красного дерева, но непоправимо испорченного длинными глубокими царапинами на боку. Они были отчасти скрыты белой салфеточкой с вышивкой «ришелье», на которой стояли какие-то вазочки, статуэтки, фотографии в рамках и прочая… едва не подумал я – дребедень. Было здесь также кресло с потертой обивкой, стол с овальной столешницей, еще какой-то шкафчик, кровать с медными никелированными шарами на спинке и целой пирамидой подушек и подушечек, лампа под старинным плюшевым абажуром…

– Здравствуйте, молодой человек.

Я отвлекся от созерцания обстановки и заметил наконец хозяйку. Она сидела у окна в кресле-качалке. Маленькая старушка в огромной пушистой шали.

– Добрый день… Я ваш новый сосед. И просто зашел поздороваться.

– Так, значит, это для вас отделывали комнаты? – осведомилась она с любопытством, несколько не вязавшимся с ее почтенным возрастом, – Грохот, я вам доложу, был ужасный.

Я не смог сдержать улыбку:

– Извините, если доставил вам беспокойство.

– Да какое там беспокойство. Большую часть времени я провожу, рассматривая прохожих из окна, а ваш приезд – целое событие… Что же вы стоите?! Садитесь. Вот сюда, в кресло. Оно хоть и старое, но очень удобное.

Я сел и уже через несколько минут был посвящен в события всей ее жизни. Живет одна, муж умер давно, дочь навещает, но не слишком часто. У нее свои проблемы – сейчас так трудно найти работу…

– Вас как зовут, молодой человек?

– Георг.

– Георг… Помнится, когда я была помоложе, знала я одного Георгия. Красавец был, как сейчас помню – высокий, стройный, вроде вас. Все водил меня в парк…

Я честно держал данное себе слово не тревожить больше невидимого обитателя моей квартиры. Время от времени из его комнаты слышались странные звуки, дверь периодически открывалась, и тогда я чувствовал, что за мной наблюдают. Ненавязчиво и не враждебно. Несколько раз я видел тень, скользящую в темноте коридора, но она была такой смутной, что невозможно было разглядеть, как выглядит это существо на самом деле.

Сегодня вечером я вернулся после прогулки по городу далеко за полночь. С внутренним содроганием прошел мимо двери «первой» нежилой комнаты. Так я мысленно стал называть ту… с крысой. Дверь «второй» оказалась приоткрытой, что меня почему-то насторожило. Она находилась как раз напротив моего кабинета, и это беспокойное соседство не доставляло особой радости.

Я вошел к себе, зажег настольную лампу и еще раз с удовольствием осмотрел свою комнату. Все мне здесь нравилось – большое окно с плотными темно-зелеными шторами, письменный стол, книжные полки, неширокий диван, толстый ковер на полу… Я развернул сверток, что принес с собой, и вынул из коробки причудливый кувшин ручной работы со странным рисунком на стенках. Серая необожженная глина, травяной орнамент – тонкие стебли многократно вьются один за другим и сливаются в одну сплошную линию. Сухая, шершавая глина на ощупь почти неприятна, травинки с листьями неестественны, а круговорот их сплетения бесконечен.

Одиночество – плохой компаньон в походах по антикварным магазинам. Покупаешь то, что тебе заведомо не нужно, лишь для того, чтобы убить время и придать значимость и хотя бы видимость цели бесцельным метаниям по городу. Я поставил свою не слишком удачную покупку на полку и отошел к окну. Тоска вдруг с такой силой ударила в сердце, что на мгновение стало трудно дышать. Глубина этого отчаяния, внезапно распахнувшегося в душе, снова испугала меня.

Одиночество… Мое прекрасное одиночество временами превращалось в едва переносимый кошмар…

Тихий скребущий звук, какой-то странный шорох, привлек мое внимание. Я обернулся и вздрогнул. Кувшин на моих глазах медленно ехал по полке все ближе и ближе к краю.

– Эй! Что за шутки?

Я бросился спасать антикварную вещь, но она уже отделилась от полки и, повисев несколько мгновений в воздухе, упала на пол, брызнув мне под ноги мелкими осколками.

– Чертовщина какая-то! Я, конечно, понимаю – полтергейст, паранормальные явления, телекинез, но чужую посуду зачем бить?

Мимо меня пронесся легкий ветерок, явственно прозвучал тихий смех, и все. Тишина.

Я опустился на пол и стал подбирать осколки. Мой невидимый сосед, кажется, обладал странным чувством юмора. Раньше он казался мне недоверчивым существом, которое с неприязнью наблюдало за мной из соседней комнаты, хлопало дверью и дуло холодным ветром в спину. А тут вдруг проявил себя как довольно общительный «парень», который отвлек меня от мрачных мыслей. Похоже, я смогу привыкнуть к нему…

В ответ на мой стук стрекот печатной машинки резко оборвался, что-то загремело, опрокинулось на пол, и дверь распахнулась. Мне открыл небритый худой человек – лохматый, взъерошенный, нервный, одетый в потертые джинсы и черную майку. Он показался мне похожим на воробья с растрепанными перьями, выскочившего из птичьей драки.

Несколько мгновений литератор смотрел на меня плывущим взглядом. Видимо, я не вписывался в тот вымышленный мир, из которого он вынырнул только что.

– Привет, я…

Размытый взгляд наконец сосредоточился на мне.

– …я твой сосед…

– В долг дать не могу, – хмуро заявил парень. – Гонорар еще не прислали. Приходи в пятницу.

Я сдержал улыбку и попытался объяснить, что пока в деньгах не нуждаюсь и зашел просто познакомиться… Лицо его просветлело, писатель схватил меня за рукав и втащил в комнату, радостно сообщив, что я нисколько ему не помешаю, потому что в данный момент его воображение нуждается в некоторой стимуляции, и мое появление очень кстати. С этими словами он полез в небольшой шкафчик, а я принялся оглядываться по сторонам.

Когда-то эта комната была просторной и чистой. Кровать, стол, книжный шкаф, телевизор – разглядеть все это теперь можно было лишь с некоторым напряжением. Казалось, жизнь хозяина комнаты проходила в постоянной борьбе с подступающим изо всех углов хаосом, и временами ему удавалось отстоять кое-что из мебели, но ненадолго.

Постель была убрана, хотя здесь уже валялась смятая рубашка, вывернутый наизнанку свитер и несколько книг. Со стола на подоконник сползали стопки чистых, исписанных от руки и отпечатанных на машинке листов. Все вперемешку. Открытая печатная машинка стояла здесь же. На самом краю стола балансировали грязная тарелка и стакан, присыпанные обрывками бумажек и фантиками. На пыльном телевизоре возвышалась банка с карандашами и ручками, аптечный пузырек и старая газета. Книжные полки пострадали менее всего: верхняя выглядела почти идеально, книги на второй немного перепутались и покосились, но еще сохраняли видимость ровной цветной стены, а вот книжный ряд на третьей был готов с минуты на минуту частично обрушиться на пол, а частично провалиться внутрь шкафа.

Пока я осматривал поле боя, сосед вытащил на стол бутылку, стакан, спихнул часть бумаг на пол, сунул тарелку под кровать, накрыл машинку газетой и кивком головы пригласил меня к столу.

– Давай. За знакомство. Ты портвейн пьешь?

Я неожиданно развеселился. История со стимуляцией воображения портвейном показалась мне настолько забавной, что я без возражений взял стакан с темной жидкостью…

Некоторое время спустя я подробно знал сюжет нового произведения писателя, его взгляды на современную литературу, а также все тайники в комнате, которые собрали уже изрядное количество пустых бутылок.

Расстались мы абсолютными друзьями.

…Я сидел за столом под настольной лампой с желтым абажуром, куртка лежала у меня на коленях, и мне казалось, что совсем скоро придется уходить. Дом у меня есть, и стол, и лампа с золотистым теплым светом, но они не радуют меня – и вот я сижу, положив куртку на колени, напряженно вслушиваюсь в тишину и жду, что меня попросят уйти.

Я отвел наконец взгляд от абажура и вздрогнул от неожиданности. На диване сидел незнакомец и бесцеремонно меня разглядывал.

Но, постойте, как он сюда попал?!

– Как вы сюда попали? – повторил я свой мысленный вопрос вслух.

– Через дверь. – Он прокомментировал ответ кивком в сторону двери. – Решил нанести вам визит… дружеский.

Обаятельная у него улыбка, но улыбаются только губы, в темной синеве глаз плавает далекая печаль.

Я подумал о том, закрыл ли на замок входную дверь, но не успел никак прокомментировать вслух свою мысль. Гость состроил разочарованную физиономию и смерил меня с головы до ног быстрым взглядом:

– Что, и вы туда же? Надо сначала преподнести свою визитную карточку… доставить приглашение на чай… что еще? Тоска! От вас, сударь, я ожидал большего. Ну вот, у вас снова ответ написан на лице, – добавил он, не дав мне сказать ни слова, – Не повторяйте его вслух, я все понял. Лучше скажи те, почему из трех прекрасных комнат вы выбрали одну, и далеко не самую лучшую?! А?

– Потому что…

Но не могу же я сказать ему, что в одной живет привидение, а во второй…

– Ну?

– Потому что мне так захотелось. И я, кажется, не обязан отчитываться перед соседями.

Я почему-то решил, что это какой-нибудь из знакомых писателя, которого он прислал за срочным пополнением бара. Но гость уже не слушал меня. Легко поднялся с дивана, подошел к книжной полке, рассматривая черепок, оставшийся от кувшина.

– Красивая была вещица. Что же это вы, Георг, швыряетесь произведениями искусства?

– Это не… Может быть, хотя бы скажете – откуда вы знаете мое имя.

– Конечно. – Он серьезно кивнул, впрочем по-прежнему не давая никакого внятного объяснения, а я подумал о том, что друзья у писателя, пожалуй, еще более странные, чем он сам. – Я знаю о вас и еще кое-что… Например, что вы уходите куда-то рано утром и возвращаетесь поздно вечером, иногда наносите визиты старушке, но большую часть времени лежите на этом диване и смотрите в потолок. Вы покупаете всякую ерунду, вроде того ужасного кувшина. А еще очень страдаете от одиночества, но никого не приводите к себе – ни девушек, ни парней. Не курите и не пьете, хотя в баре у вас стоит несколько бутылок марочного алкоголя.

Я подавленно молчал, а он улыбнулся загадочной улыбкой сфинкса:

– Что скажете?

– Такое чувство, будто вы не выходили из этой комнаты.

Он взял в руки и снова бросил на полку черепок.

– В некотором смысле это почти так… Хотя вы и думаете, что видите меня впервые.

И, заметив, что я все еще не понимаю, добавил:

– Не так давно вы предлагали мне свою помощь… и… прошу прощения, что разбил вашу антикварную безделушку. Это была подделка. Уверен, я не ошибусь, если скажу, что безупречный вкус подвел вас в этой покупке.

– Вы?.. – Да, наверное, вид у меня был совершенно глупый, потому что он усмехнулся и отвесил мне элегантный полупоклон.

– Рив Дарт к вашим услугам.

– Так вы?..

– Не бойтесь, называйте вещи своими именами. Я не обижусь. Привидение, призрак. Только не говорите, что вы боитесь призраков.

– Значит, в комнате напротив?..

– Да.

Я попытался собрать разбегающиеся мысли.

– И давно вы… в таком состоянии?

Он медленно прошел к окну и, отогнув уголок шторы, выглянул на улицу:

– Достаточно давно, чтобы почувствовать, что значит навсегда остаться одному.

– А… что случилось? – Я попытался, чтобы мой вопрос прозвучал как можно нейтральнее.

Рив резко повел плечом и сказал глухо:

– Убийство, – И тут же бросил, не поворачиваясь: – Только не надо меня жалеть!

– Извини…

– Нечего извиняться. Не ты же меня застрелил!

– Вас?..

– Да!

– В этой квартире?

– Угу…

Я поднялся и подошел к нему.

– Рив, мне действительно очень жаль.

Невероятно – абсолютно живой, реальный человек…

– Ты думаешь слишком громко, – внезапно сказал он. – И вообще, раз я у тебя в гостях, мог бы предложить что-нибудь выпить.

– Да, конечно. Но разве ты?..

Он снова смерил меня своим красноречивым взглядом, и я поспешил к бару. Привидение у меня в гостях, требует вежливого обращения и выпивки.

– Мартини, коньяк, виски или?..

– Коньяк. И рюмку побольше.

Рив схватил бокал, и я успел почувствовать, что руки у него по-человечески теплые.

– Я не пил хорошего коньяка уже лет двадцать пять!

– А плохого?

– Не придирайся к словам!

Он поднес бокал к носу и вдохнул:

– Ах, черт, все бы отдал, чтобы снова почувствовать его вкус.

– Так что же тебе мешает?

С печальной улыбкой он покачал головой и поставил рюмку на стол:

– Я призрак. Ты забыл. Я утратил часть человеческих способностей, взамен, правда, приобрел другие. Например, умение проходить сквозь стены. Но я с радостью отдал бы это за один час прежней жизни. Больше всего в моем состоянии не хватает вина и секса…

– А… за что тебя?

Он опустил голову, так что белые кудрявые завитки волос скрыли его лицо, а потом снова вскинул ее с легкой улыбкой:

– Ладно. Я, пожалуй, пойду. Спасибо за гостеприимство.

– Рив, подожди.

Но он решительно направился к выходу.

– Постой! Как я могу помочь тебе?!

Я подошел к двери в то самое мгновение, когда широкоплечая фигура исчезла, растворившись в воздухе. Я выглянул в коридор, но не успел сделать и шага в сторону «первой» комнаты, как ее дверь громко захлопнулась.

– Это называется «спасибо за гостеприимство»?

Не дождавшись ответа, я повернулся и ушел к себе, понимая, что глупо обижаться на призрака. Залпом выпил содержимое его нетронутого бокала и лег спать.

Я не мог уснуть. Лежал и смотрел на бледный свет фонаря за окном. Он мешал мне погрузиться в уютное забытье сна, мешал думать… В бок впивалась какая-то пружина, и я напрасно ворочался, пытаясь найти удобное положение на диване, а потом еще и одеяло съехало на пол. Я наклонился, чтобы поднять его, как вдруг услышал тихий, тоскливый голос:

– Счастливый ты…

Я подскочил на кровати.

Сказать, что я был удивлен – значит, ничего не сказать. В ночном полумраке я увидел черный силуэт Рива, сидящего за столом.

– Что ты здесь делаешь?! – смог наконец выговорить я.

– Да так. Зашел пожелать тебе спокойной ночи… Тоскливо одному, особенно когда знаешь, что рядом есть кто-то, кто тебя видит и слышит… Послушай! Ты действительно не боишься меня?

– Ты себе льстишь, – ответил я.

– Слушай, все равно ты не спишь. Может, сыграем в шахматы?..

…Нахмурив в глубоком мысленном усилии лоб, Рив наклонился над шахматной доской.

– Ну да, – размышлял он вслух, – если я пойду конем… нет, пожалуй, конем не стоит.

Он сидел, чуть склонив голову к плечу, и машинально постукивал основанием пешки по подлокотнику кресла. Забавно это, наверное, смотрится со стороны для постороннего человека – шахматная фигурка в невидимой руке подпрыгивает в воздухе.

– Так что с конем?

– Подожди, я думаю.

Я был знаком с ним уже несколько дней. После своего неожиданного появления Рив стал часто «заходить в гости», и скоро я понял, что это знакомство доставляет мне очень много хлопот.

Видимым он становился только в хорошем настроении. И тогда охотно беседовал, рассматривал мою коллекцию нефрита, подолгу переставляя с места на место полупрозрачные зеленоватые фигурки, играл со мной в шахматы. Мне казалось, он ждал моего возвращения из города и даже как будто был слегка недоволен, если я задерживался…

В остальное время я чувствовал на себе резкие перепады его настроения. Слышал далекие, отрывистые, довольно неприятные звуки, похожие на скрип железа по стеклу, в воздухе висела какая-то гнетущая тоска, словно Рив приоткрывал дверь из своего невидимого мира в мою комнату, и тот, другой мир был настолько несовместим с моим, что даже легкое его дыхание становилось непереносимым.

Кувшин с травяным орнаментом был не единственной жертвой дурного настроения моего соседа. Пару раз я находил на полу мелкие осколки другой посуды, и всегда казалось, что ее хватали со стола для того, чтобы в страшной ярости швырнуть в стену… Не знаю, зачем он делал это.

Иногда Рив казался мне рассерженным ребенком, обиженным мальчишкой, который швыряет на пол все, что попадается под руку, и хлопает дверью, сам не зная, на кого сердится. Он нравился мне, и я очень хотел понять его. Что он такое? Потерянная душа или слабый сигнал, идущий откуда-то издалека? Мне казалось, что сейчас в нем больше неуправляемых эмоций, чем разума. Поэтому он так непредсказуем и не может удержать бурных всплесков своего настроения и поэтому кажется немного… безумным… Впрочем, в шахматы он обыгрывает меня чаще, чем я его.

Рив быстро взглянул в мою сторону из-под белых волос, упавших на лоб, и тут же опустил глаза:

– Что ты так смотришь?

Я поспешно отвел взгляд и снова уткнулся в доску, на которой за эти несколько минут так ничего и не изменилось.

– Извини.

– Хочешь о чем-то спросить?

Я хотел. Вопросов было много – где и как он живет, что чувствует, почему я вижу его… почему он хочет, чтобы я видел его. И неужели он всегда заперт в этой квартире? Может быть, он и сердится, превращаясь в невидимый ледяной вихрь, зная, что ему не вырваться из пустой трещины между двумя мирами? Может быть, не злоба это, а отчаяние?

– Почему ты захлопываешь дверь, когда я пытаюсь войти в ту комнату?

– Это не я, – ответил он задумчиво, все еще глядя на доску. – Это мои экзоплазматические проявления… Твой ход.

Может быть, и правда не он? Может быть, вместе с ним в этом куске пространства заперто злобное существо, дышащее холодной враждебностью мне в спину? Невидимый страж из невидимого мира, от которого Рив может убежать на несколько часов, дней, а потом должен вернуться обратно?.. Впрочем, все это фантазии, ничего я не знаю о мире призраков и ничего не знаю о парне, сидящем передо мной. Почти не задумываясь, я переставил какую-то из фигур, и Рив тут же укоризненно покачал головой, сделал свой ход, сказал «шах» и рассмеялся.

– Ну что, будем доигрывать или начнем новую партию?

– Давай новую, – сказал я со вздохом и, как проигравший, стал расставлять фигуры, а довольный Рив поднялся и подошел к полюбившемуся ему нефриту:

– Кстати, сюда идет твой сосед – писатель. Слышишь?.. Ну да, ты же не слышишь. Сейчас постучит в дверь… Вот, пожалуйста.

Я еще не привык к его способности видеть и чувствовать сквозь стены в радиусе нескольких десятков метров и поэтому вздрогнул, когда услышал громкий стук в дверь.

Писатель вошел стремительно и свободно, словно к себе домой.

– Привет, Георг. Слушай, не знал, что у тебя здесь так хорошо, а то заглянул бы раньше.

Он с видимым удовольствием огляделся по сторонам, не заметив Рива, сидящего на полу перед столиком с нефритом.

– Отлично, что пришел. Располагайся.

Я указал ему на свое кресло и, стараясь не смотреть на призрака, сел напротив.

– Ты что, играешь в шахматы сам с собой? – Писатель кивнул на шахматную доску.

– Ну… да, – пробормотал я, и мой собеседник засмеялся.

– И кто выигрывает?

– С переменным успехом, – ответил за меня невидимый и неслышимый Рив, поднимаясь, – Георг, не хочешь уступить мне место? Или предпочитаешь, чтобы я сел к тебе на колени?..

Писатель удивленно взглянул на меня, не понимая, почему это я вдруг побледнел, поспешно поднялся и пересел на диван.

– Значит, ты играешь в шахматы… – сказал он после недолгого молчания.

– Играет-играет, – снова ввязался в разговор Рив, вытянув ноги и положив их на край шахматной доски, – Ну давай, парень, не стесняйся, скажи нам, зачем пришел. Занять денег или, может быть, хочешь сделать Георга главным героем своего нравственно-эротического романа?

– Хорошая квартира, – сказал мой сосед, прерывая, как ему казалось, неловкое молчание.

– Да. Неплохая… Не хочешь ли чего-нибудь выпить?

– Обойдется! – вскинулся Рив. – Это мой коньяк. Пусть пьет свой портвейн.

– Нет, спасибо, – вежливо отказался писатель.

– Не хочешь сыграть партию – другую? – повторяя мои интонации, спросил Рив, а потом вдруг снял ноги с доски, наклонился вперед и быстро передвинул белую пешку на одну клетку.

Я вскочил, отвлекая внимание соседа от этих противоестественных передвижений.

– А я все-таки налью… У меня есть отличный коньяк.

– Это мой коньяк, – снова напомнил Рив.

– Ну давай, – осторожно согласился писатель, пристально за мной наблюдая и, наверное, задавая себе вопрос, что случилось за эти несколько дней со вполне нормальным человеком. Почему он краснеет, бледнеет, отвечает невпопад и вообще ведет себя странно.– …А почему три бокала?

Я резко отставил бутылку, сообразив, что собираюсь налить «несуществующему» Риву.

– Да, действительно… три.

– Эй! Один бокал мой! – воскликнул невыносимый Дарт и с грохотом опрокинул несколько фигур. Писатель вздрогнул и уставился на доску, а я поспешил заговорить о чем-то постороннем, сделав вид, что ничего не заметил. Некоторое время сосед оглядывался незаметно, он еще не понял, что происходит, но уже почувствовал, что у меня в комнате «нечисто». К счастью, коньяк был действительно хорошим, и писатель постепенно успокоился. Я же сидел, боясь поднять глаза – теперь Рив стоял за спиной соседа, опираясь на спинку его кресла, и подбрасывал на ладони одну из шахматных фигур. Если он не поймает ее в очередной раз, она упадет прямо в бокал писателю. Что за наказание!

– Ух ты, Георг, это что, настоящий японский нефрит? – Сосед заметил мою маленькую коллекцию и выбрался из кресла, – Можно посмотреть?

– Да, конечно, – подтвердил я облегченно, радуясь, что он отойдет в дальний угол комнаты и не увидит полетов фигурки над своей головой.

Я обернулся к Риву и замер. Что-то странное происходило с ним… с его лицом. Не отрываясь, он смотрел на писателя, присевшего перед стеклянным столиком, и в его темных глазах горела почти… ненависть?

– Это мой нефрит, – сказал он глухо и отшвырнул пешку (к счастью, она беззвучно упала на ковер). – Слышишь, ты! Мой нефрит!

Как будто дрожь пробежала по его телу, и мне показалось, что сквозь это красивое лицо проступают злобные, почти безумные черты другого – чужого и опасного. Это было настолько страшно, что я вскрикнул:

– Нет! Нет, не трогай!

Писатель поспешно отдернул руку и оглянулся с безмерным удивлением. Но я успел справиться с собой и повторил спокойно:

– Пожалуйста, не трогай.

– Ладно, не буду. Не волнуйся. – Видимо, он уже убедился, что у меня не все в порядке с головой, и решил мне не перечить. – Все нормально… Я пойду, пожалуй.

Он осторожно поставил недопитый бокал на столик. Неловко кашлянул, еще раз странно посмотрел на меня и вышел.

Я опустился на диван, чувствуя внезапную усталость, а Рив, прежний Рив, сел рядом со мной. Как только «его нефриту» перестала угрожать опасность, он мгновенно успокоился.

– Ну что, сыграем еще партию? – как ни в чем не бывало спросил он.

Я промолчал и допил свой коньяк.

– Ты что, обиделся? Я всего лишь немного пошутил. Я молчал.

– Брось. Он все равно ничего не понял. А если и понял, то не придет больше. И хорошо, что не придет. Ладно, Георг, перестань… Ты что?.. Я испугал тебя?! Ерунда. Неужели ты думаешь…

Я резко отозвался:

– Отстань от меня! Я ничего не думаю!

– Георг. – При всей мягкости этого негромкого голоса в нем слышалась пока еще отдаленная угроза. – Не надо так со мной говорить.

Я закрыл глаза, чтобы не видеть правильные черты лица, которые могли превратиться в злобную маску, если Риву не понравится мой ответ.

– Да. Я опасаюсь тебя. Я никогда не знаю, что ты сделаешь – разобьешь что-нибудь об стену или бросишь мне в голову! Тебе нравится нефрит? Забирай его, только оставь меня в покое!

Теплая, совсем живая рука прикоснулась к моему плечу:

– Не волнуйся. Я не сделаю тебе ничего плохого… Только не серди меня.

Я ушел из дома сразу после этого разговора и весь вечер, а потом и часть ночь гулял по городу. Даже самому себе я не признавался, почему так не хочу возвращаться, почему боюсь заходить в самую тихую из трех комнат… когда-то она была самой безопасной… «Мой коньяк… мой нефрит». Что будет дальше?! Не этого ли я боюсь? Раньше он был для меня только непредсказуем, и было что-то оригинальное в резких сменах его настроения. Теперь я начинал понимать, что существо, которое я считаю своим другом, может быть опасно. Раньше необычное знакомство приятно интриговало, теперь оно пугало меня. Я видел в Риве только обычного парня, немного дерзкого, немного странного, но, впрочем, довольно обаятельного. Меня обманули его живое тепло, улыбка, голос. Я забыл, что он не человек. Все-таки не человек. Был когда-то тем обаятельным, немного дерзким парнем, которого я продолжаю видеть в нем сейчас. Но его уже нет! Остался образ, тень, маска…

Я вернулся только под утро. Вошел в комнату, быстро осмотрелся. Ничего не разбито, но нефритовые фигурки снова переставлены. Ждал меня и не дождался? И теперь может появиться в любую минуту.

Я включил настольную лампу. Положил руки на стол, подбородок на руки, а перед собой поставил зеленого дракона, любимую «игрушку» Рива. Смотрел на статуэтку и вспоминал…

– Георг!

Я вздрогнул, внутренне напрягаясь. Словно в чем-то провинился перед ним.

– Привет, Рив.

– Почему так долго?! Где ты был?

Рив, как всегда, шагнул в комнату из воздуха. Я улыбнулся ему, пересилив себя.

– Просто гулял.

Он промолчал, пристально рассматривая меня и, видимо, пытаясь понять причину этих долгих прогулок, догадаться, не скрываю ли я чего-то, а потом сказал тихо, с едва заметной угрозой:

– В последнее время ты слишком много гуляешь… Зачем ты опять заходил к… этому?! – Он смотрел на меня так, словно знал, что я солгу, и он сразу же уличит меня в этой лжи.

– Взял новый роман.

– И читал его?

– Да.

– У тебя не было времени для того, чтобы поговорить со мной, но нашлось для романа…

Я невесело усмехнулся и погладил дракона по острому зеленому гребню. Может быть, стоит уехать? Бросить все и сбежать? Но тогда он опять останется совсем один.

Я выпрямился, отодвигая фигурку, и вдруг спиной почувствовал холодный поток воздуха, неожиданный сквозняк. Я обернулся… стал оборачиваться, успел заметить уголком глаза распахнутую дверь, быстрое движение, и тут что-то ударило меня прямо в висок…

Тихий, знакомый голос звучал, долетая до меня из темноты:

– Георг! Георг, вы меня слышите?

Голова болела, в висках тупо пульсировала кровь, и слегка подташнивало. Я открыл глаза и увидел высоко-высоко над собой потолок с бронзовым колокольчиком люстры, стены, ушедшие куда-то вверх, и совсем близко – встревоженное лицо старушки-соседки.

– Как вы себя чувствуете? – спросила она, обтирая мне лоб чем-то мокрым.

– Что случилось? – прошептал я, но даже шепот гулом отозвался в голове.

Старушка ответила, что услышала странный звук. Оказывается, в последнее время она часто слышала «странные звуки».

– Какие звуки? – уточнил я машинально.

Она помогла мне перебраться на диван и положила на лоб полотенце.

– Какие?.. – переспросила она и сунула мне под нос маленький флакончик.

Я отдернул голову, но острый запах нашатырного спирта успел обжечь ноздри.

– Стуки. Хлопки. Знаете, как будто кто-то бегает из комнаты в комнату и хлопает дверьми. Голоса… Понюхайте еще.

– Нет, спасибо. – Я торопливо отстранил заботливую морщинистую руку – Какие голоса?

– Как будто спорят, то громко, то тише, но слов не разобрать. Георг, а вы разве не знаете, кто это был? – спросила она чуть дрогнувшим голосом.

– И сегодня слышали? – не ответил я.