Текст книги "Бесценная награда"

Автор книги: Наталья Турчанинова

Соавторы: Елена (1) Бычкова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава пятая,
в которой мы собираемся в гости

Образ ему мой не нравится, как же! Сам провалялся неделю в чистоте при полном уходе, носится теперь – шерсть блестит, хвост трубой. Он-то пережил ангельский телепорт в бессознательном состоянии! Его никто физиономией по камням не возил!

Так, ворча про себя, я сидел по шею в ледяной воде и отчаянно скребся, смывая с себя остатки лечебной грязи. За кустами плескался ангелок, и я с завистью слышал его восторженные звонкие вопли. Конечно, им, ангелам дай волю – с утра до ночи мыться будут, а мы, демоны, народ консервативный, спокойный, здравомыслящий, ну, раз в неделю морду тряпочкой протер, щеткой шерсть на холке продрал и порядок. Вечно Буллфер со своими дурацкими нововведениями привяжется. Ясное дело, не у него же после этого бессмысленного мытья от сырости блохи заведутся, будешь потом чесаться как придурок. И вообще, интересно, куда это он с самого утра запропастился? Загнал нас с ангелочком в реку, а сам смылся куда-то.

– Гэл?! Ну, как вы там?

Вот тоже наказание! Чистый, сияющий Энджи выпорхнул из-за кустов и завис в воздухе над моей головой, часто взмахивая белоснежными крыльями. Я впервые видел, как он летает, должен признаться, что выглядело это красиво.

– Может быть вам помочь?

Еще чего не хватало! Я вспомнил свою издевку, с которой предлагал ему услуги банщика в первый день нашего знакомства. Конечно, теперь он может с полным правом посмеяться надо мной. Но ангелочек и не думал смеяться. С дружеским вниманием он смотрел на меня сверху и совершенно искренне предлагал свою помощь.

– Давайте, я помогу вам. – В его глазах заблестели лукавые искорки. Или вы меня стесняетесь?

– Вот еще! Глупости какие!

– Тогда вылезайте сюда.

Я слова не успел сказать, как он уже вцепился в меня, принялся тереть, скоблить и делать такие комментарии, что у меня глаза на лоб полезли.

– Забавно, а я и не знал, что у вас шерсть на спине, я думал, вы совсем гладкий… повернитесь. А она у вас не такая как у Буллфера, у него она похожа на кротовью шкурку, очень короткая и мягкая… Наклоните голову… Ух, жесткая какая! Вам летом не жарко?

– Мне зимой не холодно, – пропыхтел я. – Осторожно! Больно же!

– Извините. У вас здесь репей пристал… А хотите, я вас глиной потру? Она очень хорошо грязь смывает.

– Я тебя сам сейчас глиной порту, если ты не прекратишь с меня шкуру сдирать! Больно!

– Терпите! Я не виноват, что вы за собой не следите! Стыдно! Состоите на службе у Хозяина, и так себя запустили!

Я открыл было рот, чтобы наконец, сказать нахальному ангелочку все, что я про него думаю, как вдруг он ловко схватил меня за волосы на макушке и макнул в воду с головой. Чуть не утопил! Отплевываясь и отфыркиваясь, я вырвался, наконец, из его рук, и пулей выскочил из реки. Все! Хватит с меня!

– Гэл! Гэл! – смеясь, кричал Энджи мне вслед. – Куртку забыли!

Но я не остановился пока не добежал до пещеры. Там я повалялся по траве, чтобы высушить шерсть и, закрыв глаза от удовольствия, растянулся на солнышке. Хорошо. Все-таки ангелы понимают толк в мытье.

– Гэл! – голос Буллфера прогремел как всегда неожиданно, я даже подпрыгнул, принимая вертикальное положение. – Ты что здесь делаешь? Где Энджи? Я тебе что сказал?! Ни на шаг от него не отходить! Не оставлять его одного! Ну, если с ним что-нибудь случилось, я с тебя шкуру спущу!

Ну, вот, погрелся на солнышке, называется, отдохнул! Что с его ангелом сделается!? Кому он нужен!? Тоже мне сокровище! Вон, пожалуйста, летит, покоя от него нет!

– Гэл, вы оставили, – он передал мне брошенную одежду.

Естественно, про меня тут же забыли. Буллфер кинул на траву мешок, который притащил с собой и развязал его, ангелок заглянул туда и вытащил легкую зеленую курточку.

– Что это?

– Это тебе. И вот еще. – Он достал брюки такого же травянисто зеленого цвета, мягкие кожаные сапожки, берет с фазаньим пером. – Прими человеческий образ и переоденься.

Глаза ангелочка вспыхнули почти детским восторгом, он схватил свой новый наряд и умчался в пещеру, одеваться. Как ребенок, честное слово! А Булф снова запустил руку в мешок и вытащил одежду побольше размером, поскромнее расцветкой, но с дополнением в виде тонкой кольчуги и широкого серебряного пояса с внушительными ножнами, из которых торчала рукоятка кинжала, украшенная молочно-белым опалом.

– Это тебе, Гэл. Выбери какой-нибудь образ посолиднее, постарше… Ну, сам сообразишь.

Я бережно принял из его рук одежду, ладонью погладил дорогой плотный материал благородного стального цвета, полюбовался кинжалом и сказал растроганно.

– Спасибо, Хозяин. А для себя вы что принесли?

Он усмехнулся как-то странно, в третий раз полез в свой мешок с подарками и вытащил… великолепное глубокое седло, окованное серебром.

– Это что?

– Седло, не видишь, что ли.

– А… понятно, – сказал я, повторяя интонации ангелочка.

– Ничего тебе не понятно. – Ответил Буллфер, извлекая вслед за седлом такую же богато отделанную уздечку. – Давай, иди, переодевайся.

Озадаченный, я направился к пещере и тут же мне навстречу выскочил счастливый, измененный Энджи. Как я и думал, в своем новом образе он сохранил все ангельские черты, только крылья пропали, да лицо стало совсем как у обычного четырнадцатилетнего мальчишки, курносого, без всякого потустороннего сверхъестественного сияния в глазах. Он одел свой зеленый костюмчик и нацепил беретку с пером.

– Гэл, смотрите! Ну, как?!

– Обалдеть! – сказал я честно. – Ни за что бы не догадался, кто ты на самом деле.

Он покраснел от удовольствия и побежал хвастаться перед Буллфером.

Я тоже немного поколдовал над своим внешним видом, приняв облик мужчины средних лет, благородной, суровой наружности, с сединой в волосах и шрамом на щеке. Ежась от прикосновения железа к тонкой безволосой коже, натянул кольчугу, поверх нее серую куртку, штаны, сапоги, туго затянул пояс, навесив на него кинжал, немного походил, привыкая к новому образу и степенной, неспешной походкой вышел из пещеры. Увидев меня, ангелок удивленно распахнул глаза, а Буллфер довольно кивнул.

– Отлично! Именно то, что я хотел. Мужественный воин и его молодой благородный господин. Энджи, – обратился он к ангелочку, – ты умеешь общаться мысленно?

– Да. – Ответил он. – Только сейчас не знаю, насколько хорошо.

– Главное, чтобы ты мог понять хотя бы в общих чертах, чего я хочу.

– Я пойму, но зачем это тебе?

– Сейчас увидишь. Настройся на меня.

Ангелок послушно закрыл глаза, чуть поморщился от боли, когда Буллфер «прикоснулся» к нему сознанием, потом потер висок и сказал вслух.

– Да, слышу… Не так громко… Нет, хорошо. – И уже открывая глаза, спросил. – И все же Буллфер, не понимаю, зачем?

Но Буллфера уже не было. Рядом с ним, переступая с ноги на ногу, потряхивая роскошной длинной гривой, стоял великолепный огненно-рыжий жеребец.

Как и всякий мальчишка такого возраста, Энджи сначала в немом удивлении уставился на коня, потом подпрыгнул от восторга и схватил Буллфера за шею.

– Вот это да! Какой хороший! Какой красивый! Умница! – Лопоча всякую чушь, он гладил жеребца по шее, трепал его гриву и чуть не целовал в морду. – Красавец! Рыжий!

– Энджи. Прекрати, – сказал я строго, чтобы унять щенячий мальчишеский восторг ангела. – Какой он тебе Рыжий!?

– Да знаю я! Знаю! – воскликнул он нетерпеливо. – Конечно, я помню, что это по-прежнему Буллфер, но… нет, ты не поймешь! Теперь это мой конь!

Похоже, в новом облике у ангелочка крыша съехала окончательно.

– Хватит валять дурака! Ехать пора.

Я поднял седло и нерешительно подошел к жеребцу, он покосился на меня горящим черным глазом, и на морде его появилось довольно-таки насмешливое выражение. Забросив седло на гладкую лошадиную спину, я затянул подпругу, надел уздечку, стараясь не встречаться с Буллфером взглядом.

– Значит так, милорд, вы младший сын моего старого боевого друга, который поручил мне заботится о вас, воспитывать и обучать воинской премудрости. Я везу вас домой к папочке, вы с непривычки устали в дороге, и благородная леди Виктория не может не пустить нас отдохнуть после дальней дороги, чтобы узнать, что происходит в соседних землях и посплетничать. Понятно?

– Понятно, – ответил мальчишка, и вытащил из мешка огромное красное яблоко, которое Буллфер припас, надо думать, для него. – А далеко нам ехать?

– Чуть больше суток. А если бы вы запомнили координаты, то меньше часа.

– Не ворчи, – сказал он, с хрустом вгрызаясь в яблоко. – А то я скажу папе, что ты плохо меня воспитывал.

Жеребец громко фыркнул и тряхнул гривой.

– Ну-ка, полезайте в седло, ваша милость, – сказал я хмуро, предчувствуя, каким веселеньким будет для меня это путешествие.

– Я сам! – Энджи оттолкнул мои заботливые руки и самостоятельно вскарабкался на спину коня. Я хотел последовать за ним, но Буллфер так на меня посмотрел, что пришлось поспешно отдернуть руку и осторожно взяться за конец повода. Глупо было рассчитывать, что мне перепадет удовольствие прокатиться на спине Хозяина.

Ладно, мы не гордые, и пешком прогуляемся.

Так мы шли некоторое время. Потом Энджи запустил огрызком яблока в кусты и сказал:

– А знаете что, люди так не ездят.

Я оглянулся на него.

– Как, «так»?

– Ну, я сижу в седле, а ты почтенный старый воин идешь пешком. Это глупо. Во-первых, так мы проедем втрое дольше, во-вторых, просто выглядит подозрительно.

Я пропустил мимо ушей «старого воина», в своем человеческом облике кроме мальчишеской нахальности ангелок приобрел еще и сообразительность. Одно другого стоит.

– Да, ты прав, но…

Жеребец остановился, посмотрел на меня огненными глазами, стукнул копытом по земле и отвернулся. Видимо это следовало считать приглашением. Не без робости я забрался в седло, за спину Энджи и подобрал повод.

– Теперь правильно. – Довольно сказал ангелок. – Можно ехать.

Никогда раньше я бы даже представить не мог, что мне придется путешествовать на хозяйской спине. Надеюсь, Булф не посчитает это унизительным и не припомнит мне потом эту поездку.

Жеребец громко фыркнул, дернул головой, вырывая из моих рук слишком сильно натянутый повод, и побежал вперед быстрой размашистой рысью, так что земля полетела из-под копыт. С такой скоростью можно было бы за несколько суток добраться до форта Виктории, но, конечно, этого Буллферу было мало, через некоторое время, я почувствовал, что пространство вокруг начинает скручиваться, и туманиться.

Глава шестая,
где Энджи совершает чудеса героизма, а Хозяин ведет себя очень грубо

Мы двигались вперед огромными скачками, погружаясь на короткое время в туман телепорта и выныривая обратно. Каждый такой «прыжок» покрывал расстояние в несколько десятков миль. Удобный способ передвижения. Так Буллфер перелетел пустынную часть пути, а когда начались заселенные земли, пришлось умерить прыть, и дальше ехать «по-человечески»…

Дорога стала шире, по обочинам ее появились фруктовые деревья, из-за которых выглядывали белые деревенские домики. Периодически мы обгоняли повозки местных жителей. Лошади шарахались при виде Буллфера, а крестьяне долго смотрели нам вслед.

Помнится, самое первое посещение срединного мира откровенно разочаровало меня. Здесь было чересчур просторно и светло, я чувствовал себя слишком неуютно без надежной защиты каменных стен и потолка над головой. К тому же погода менялась постоянно, становилось то холодно, то жарко, с неба или лился противный дождь, или, что еще хуже, сыпался снег. Но я все-таки оборотень, обладающий расширенной способностью приспосабливаться к любым условиям. К неудобствам я быстро привык, и в следующий раз чувствовал себя на земле вполне комфортно. Конечно, у меня было не слишком много свободного времени для путешествий, поэтому в срединном мире я не появлялся уже давно, и теперь с любопытством оглядывался по сторонам.

Деревеньки, которые мы проезжали, были похожи одна на другую. Маленькие беленькие домики цеплялись огородами один за другой, и прятались от жаркого солнца под высокими раскидистыми деревьями. Телеги, проезжающие по дороге, поднимали тучи пыли, которая не спешила оседать и еще долго висела в воздухе. В лопухах на обочине копошилась домашняя живность, чирикали птицы, и весь этот человеческий мир пах как-то особенно: уютом, беззаботной доверчивостью, едой… Демоны очень хорошо умеют чувствовать такой аромат, впрочем, ангелы, кажется, тоже, но у них он вызывает только умиление, а у нас, желание немедленно напасть, схватить, и съесть…

Изредка я замечал вдали каменные руины. Построенные в незапамятные времена высокие замки были похожи на крепости с узкими щелями-окнами и крутыми скатами крыш. Демоническая архитектура – монолитная кладка, острые зубцы, хищные морды горгулий, украшавшие карнизы. Дух захватывает, когда видишь эти величественные сооружения, пусть даже наполовину лежащие в развалинах. Сколько веков прошло с тех пор, как в них никто не живет, и они стоят разоренные, покинутые, мертвые.

Не останавливаясь, мы ехали до самого вечера. Наверное, Буллфер мог проскакать так еще долго, но Энджи, сидящий впереди, начал дремать, и мне пришлось придерживать его, чтобы он не свалился на землю, да и мое человеческое тело начинало уставать.

Хозяин пару раз оглянулся на нас, и в следующей деревне решительно направился к таверне. Значит, он тоже устал и мечтает о тихом, теплом стойле… в смысле комнате. Ангелок тут же проснулся.

– Буллфер, может быть, не надо?! – Он повернулся ко мне. – Он хочет, чтобы мы переночевали здесь. Считает, что мы утомились, но я не устал. Правда.

– Он прав. – Сказал я. – Нам всем нужно отдохнуть и поесть.

Я широко распахнул дверь и, не обращая внимания на заинтересованные физиономии посетителей, направился прямо к стойке. Энджи скромно держался за моей спиной.

– Хозяин! – Гаркнул я, бросая на стойку золотой. – Вина, жареного мяса, молока, хлеба, в общем, тащи все, что есть, овса для моей лошади и лучшую комнату!

Трактирщик подхватил золотой, угодливо кланяясь, проводил меня с мальчиком в самую спокойную часть зала и даже протер полотенцем стол, что должно было означать его особое к нам расположение. Как только мы сели, перед нами появилась гора провизии, которой можно было накормить не менее пяти голодных человек и одного, слегка проголодавшегося, демона. Посетители с молчаливым уважением наблюдали за тем, как я управляюсь с бараньей лопаткой. Трактирщик смотрел на меня словно на родного, подсчитывая чаевые, которые с нас можно содрать, а хорошенькая служаночка перелетала от нашего стола на кухню с пустыми тарелками, возвращалась обратно с полными, одновременно успевая строить мне глазки. Хорошо, что Хозяина нет с нами, хоть расслабиться можно, не выслушивая едких комментариев по поводу моего обжорства и отвратительных манер. Посмотрел бы на своего Энджи. В человеческом облике он вел себя совсем молодцом. Аппетит у мальчишки был как у голодного щенка, хотя, конечно, он умел управляться с ножом и вилкой одновременно и не ел ничего мясного.

Все-таки человеческий образ многое упрощает, снимает ограничения, помогает расслабиться. Никакой ответственности, никаких условностей. Можно сидеть за одним столом с человеком и ни разу не вспомнить, что тебя вообще-то бесит их слабость и беспомощность. Сам такой же!

Люди вокруг, все еще поглядывая на нас время от времени с любопытством, продолжили прерванный разговор. Я прислушался. Обсуждали будущий урожай, и пришли к выводу, что просо в этом году ничего себе, а пшеница не уродилась, и если Хозяин не снизит налог на зерно, то чего доброго, можно зимой и без хлеба остаться.

– А если ИМ вместо пшеницы овсом отдать… – Говорил маленький курчавый человек, по виду зажиточный, потому как несмотря на жару вырядился в хромовые сапоги. – Демонам-то все равно. Главное – насыпано в мешках чего-то, и ладно. Они только в мясе разбираются, положено к хозяйскому столу столько-то говядины в месяц, так говядиной и расплатись. У НИХ за этим строго следят.

Эх, услышал бы я его во времена правления Буллфера, показал бы ему овес…

– Так ведь у нас, теперь вроде, не Хозяин, а Хозяйка. – Отозвался рыжий шебутной мужичок, который успевал не только принимать участие в разговоре, но и заговорщески перемигиваться с трактирщиком. – Господин Маркус вчера на ярмарке был, так там объявляли, что прежний Хозяин низложен и подвергнут анафеме, а теперь следует поклоняться Высочайшей Хозяйке.

– Нам-то все равно, кому поклоняться, – сказал первый. – Главное, что теперь наверняка налоги вдвое поднимут, или войну какую затеют…

Крестьяне покосились в мою сторону и тот, что предлагал заменить пшеницу овсом, покашлял и почтительно осведомился, не знает ли благородный господин, то есть я, будет война или нет, потому как видно, что господин едет издалека, и наверняка слышал что-нибудь по дороге о грядущих переменах.

Я поморщился и пробормотал с набитым ртом, что войны никакой не намечается, а вот налоги повысят. Собрание успокоилось и радостно зашумело о том, что если налоги повысят, то это ничего, путь повышают, на то они и демоны, чтобы с людей деньги собирать, главное, чтобы войны не было. А там уж они как-нибудь приспособятся.

Мне почему-то стало тошно. Наверное, оттого, что Хул уже везде раструбила о своем счастливом воцарении. Хорошо, что Буллфер не слышит этих разговоров…

Через некоторое время, когда я заглушил первый голод, приступил к осознанной дегустации и стал замечать какие аппетитные формы у крутящейся рядом служаночки, а Энджи начал дремать, дверь в очередной раз распахнулась, и в таверну влетел еще один смертный. Выглядел он так, словно на улице с ним встретился Буллфер во время своей боевой трансформации. А может, и правда встретился. С него станется… Человек подбежал к стойке, навалился на нее грудью и что-то невнятно прошептал. Трактирщик почтительно покосился в нашу сторону и вполголоса забормотал в ответ. Я услышал: «Жеребец это ихний… того господина… и мальчик с ним…»

Так, что дальше!? Энджи мгновенно проснулся, тоже услышав странный разговор, и тревожно посмотрел на меня. Я же на всякий случай незаметно проверил, легко ли достается клинок из ножен. Любитель лошадей, наконец, отклеился от стойки и решительно направился к нам, без приглашения уселся за стол, уставился на меня безумными глазами и спросил:

– Твой конь?

– Мой. – Ответил я спокойно, почти равнодушно.

– Продай!

Энджи едва не подавился пирожком, а я сумел сохранить высокомерно-невозмутимое выражение лица, хотя обомлел внутренне от этого предложения.

– Не продается.

– Хочешь пятьсот?!.. Нет, тысячу?

– Милейший, я же сказал, жеребец не продается.

– Полторы! Полторы тысячи!

А забавно было бы согласиться. Нет, Буллфер убьет меня, если узнает, что я хотел продать его всего за полторы тысячи. Он хоть и бывший Хозяин, но стоит дороже.

– Я сказал, нет.

Любитель лошадей побагровел и заорал, выкатив глаза.

– Да за эти деньги ты сможешь купить себе десяток лошадей!

– А мне нравится этот.

– Зачем он тебе?! Ты же его за год заездишь! Тебе, что деревенская кляча, что скаковой жеребец! Хоть бы подковал его, олух! Или денег на новые подковы нет?!

Я представил себе, как этот несчастный ведет Буллфера в кузницу и вылетает оттуда с новенькими подковами на заду.

– Ну, что, согласен? Берешь деньги? – Заметив на моем лице улыбку, с надеждой спросил покупатель.

– Нет, жеребец не продается. Ни за полторы тысячи, ни за десять.

Лошадник презрительно плюнул, обозвал меня длинным, замысловатым ругательством и выскочил из таверны. Энджи улыбнулся.

– А я уже подумал, что ты не удержишься и продашь ему Буллфера.

– Была у меня такая мысль.

Ангелок рассмеялся, а потом зевнул и потер глаза.

– Гэл, я что-то устал…

– Понятно, ваша светлость. Сейчас провожу вас отдыхать.

Комната наша оказалась просторной, теплой, чистой, с двумя кроватями, окном, закрытым ставнями и большим камином. Энджи добрался до своей постели, забился под одеяло, блаженно вздохнул, сладко зевнул и пробормотал сонным голосом:

– Гэл, ты, пожалуйста, сходи к Буллферу. Может быть, ему холодно, или он голодный…

– Ладно. – Пообещал я, поворачивая фитиль в лампе. – Схожу.

В комнате стало темно, и отсветы камина разрисовали стены багровыми полосами. Почти как у нас… Я вдруг затосковал по дому, по всем нашим длинным переходам, высоким залам, по своей уютной комнатке… даже по бесам. Как они там? Подневольный ведь народ, какой Хозяин будет, такому и служат. Эх! Не снимая сапог, я завалился на кровать и потянулся. Хорошо! В темноте чуть слышно потрескивало пламя, и тихонько посапывал ангельский мальчишка. Меня тоже потянуло в сон, хотя планы на этот вечер были грандиозные, служаночка-то весьма многообещающе на меня поглядывала. Не рассчитал я с едой и слегка объелся…

Разбудили меня странные звуки. Во дворе кто-то вопил, испуганно ржали лошади, истошно лаяли собаки. Режут что ли кого? Потом я услышал лязг, грохот и хруст, словно десяток топоров одновременно врубаются в деревянную стену.

– Гэл, что это? – услышал я встревоженный голос Энджи, вскочил и распахнул ставни.

По двору в свете факелов метались полуодетые люди, ловя взбесившихся лошадей. Двери конюшни были распахнуты, а стены ее дрожали.

– Буллфер! – воскликнули одновременно мы с Энджи.

Я первым выскочил во двор, следом за мной, на ходу натягивая курточку, скатился с лестницы ангелок. На меня тут же налетел трактирщик, схватил за рукав и заголосил:

– Сделайте что-нибудь! Этот ваш чертов жеребец взбесился! Он нас всех поубивает!

Я отпихнул его и помчался к конюшне. Энджи, цепляясь за мой ремень, спешил следом. Растолкав любопытствующих, мы пробились к воротам. На земле, около бочки с водой сидел человек с окровавленным лицом, он стонал и время от времени прикладывался к кувшину с вином. Возле него хлопотала все та же служаночка, и глаза у нее от ужаса и любопытства косили как у зайца.

Я прошел мимо раненого и осторожно заглянул в конюшню…

Буллфер методично разносил стойло в мелкие щепки. Под ударами его копыт деревянные перегородки разлетались на куски, столбы, поддерживающие крышу, ломались как спички, тонкие стены сотрясались. На стропилах, под потолком, уцепившись руками и ногами за брус, висел человек и вопил, не переставая. Похоже, Буллфер подбирался именно к нему.

– Что случилось? – спросил Энджи, стараясь перекричать грохот и треск.

А ничего особенного не случилось. Любитель лошадей, обозленный отказом, решил увести у меня «жеребца». Не придумав ничего лучшего, он нанял двоих не особо отягощенных совестью граждан. Темной ночью они пробрались в конюшню и вместо тихой послушной лошадки, столкнулись с разъяренным демоном. И началась потеха. Одному из конокрадов удалось сбежать, другой, каким-то образом забрался под потолок, спасаясь от гнева Хозяина.

– Уберите его! – Орал несчастный. – Это дьявол, а не конь! Снимите меня отсюда!

Вторым пострадавшим был конюх, который сдуру полез усмирять Буллфера, но «эта злобная скотина», одним пинком вышибла его из конюшни.

В толпе за моей спиной шло бодрое обсуждение происходящего. Те из приезжих, кто успел поймать своих лошадей, сбежавших из разоренной конюшни, давали умные советы, кто не успел, ругались последними словами, трактирщик стонал, хватался за сердце и трагическим голосом вопрошал: «Кто же теперь, господа, возместит мне убытки?!» Мальчишки визжали от восторга. Ценители и знатоки лошадей, причмокивая от наслаждения, обсуждали резвость и стать Буллфера. Цена за «жеребца» возросла до пяти тысяч.

– Какой красавец! Смотрите, мэтр Никола, какие ноги!

– Злобная скотина! Его надо водой окатить.

– С ума сошел! Он еще больше разъярится! Ему надо мешок на голову накинуть!

– А кто будет накидывать. Ты, что ли?

– Еще чего! Трактирщик пусть…

– Да застрелить его надо. Не видите, он взбесился!

– Смотрите-смотрите, господин Освальд, он припадает на левую заднюю ногу. Вот, вот опять!

– Снимите оттуда этого болвана!

– Да застрелите вы его, чтобы не повадно было коней воровать.

– Покалечится лошадь! Такой товар пропадет!

– Нет, вы скажите уважаемые сэры, кто заплатит мне за погром?! В прошлом месяце новые стойла поставил, крышу перекрыл…

– Сделайте что-нибудь, он же убьется!

– Кто, конокрад?

– Черт с ним, с конокрадом, лошадь жалко!

– Гляди-гляди, а у хозяина евойного, аж лицо перекосило.

И вдруг несчастный конокрад не удержался на своей деревяшке и с громким воплем полетел вниз, чуть ли не на голову беснующемуся Буллферу. Толпа ахнула. «Жеребец» взвился на дыбы, и в тот же самый миг из-за моей спины выскочил Энджи. Раскинув руки, он бросился вперед, прямо под копыта коня, закрывая собой человека, и повис у Буллфера на шее. Толпа ахнула вторично. «Ну, вот и все, – подумалось мне. – Сейчас он его растопчет. Один удар копытом и конец глупому ангелочку». Но удивительное дело, Буллфер не отшвырнул мальчишку, не убил и не покалечил его. Все еще стоя на задних ногах, и сохраняя каким-то невероятным образом равновесие, «жеребец» сделал несколько шагов назад и опустился на все четыре копыта. Мордой попытался оттолкнуть от себя ангелочка, но тот, зажмурив глаза, изо всех сил цеплялся за рыжую лошадиную шею. Конокрад воспользовался затишьем и быстро-быстро, на четвереньках, выбрался из конюшни. Буллфер только глянул в его сторону, но даже не пошевелился… Толпа облегченно вздохнула.

– Никогда в жизни меня так не оскорбляли! – Бушевал Хозяин час спустя, уже в своем обычном облике. – Никогда!

Он расхаживал перед костром, пиная все, что попадалось ему под копыта, и огонь освещал его разъяренное лицо.

Мы сидели в чистом поле, решив, что на сегодня с нас хватит человеческого общества.

– Какая наглость! Какое хамство! А ты вообще когда-нибудь соображаешь, что делаешь!?

Энджи сидел, завернувшись в мой плащ, и его трясло от холода и пережитого нервного потрясения. Я подкладывал дрова в костер, стараясь не смотреть на ангелочка. Наконец-то ругают кого-то кроме меня.

– Куда ты полез?! – Орал на него Буллфер. – Зачем ты полез?! Не видел, что я не в себе?!

– Там был человек, – прошептал Энджи, стуча зубами.

– Бросаться под копыта взбесившейся лошади из-за всякой человеческой швали?! Очень по-ангельски! Я мог убить тебя!

– Но там был человек!

– Вор, убожество, жалкая тварь!

– Человек!! – Закричал Энджи. – А ты… ты жестокий, бесчувственный..!

Мальчишка вскочил, сжав кулаки, и мне показалось, что сейчас он бросится на Буллфера и надает ему по физиономии, но ангелок неожиданно развернулся и пошел прочь от костра в темноту. Хозяин в немом бессилье закрыл глаза, задержал на мгновение дыхание, пытаясь сдержать бешеный гнев, и сказал уже спокойно:

– Гэл, пойди, догони его. Еще не хватало, чтобы с ним что-нибудь случилось.

Я кивнул и поплелся следом за расстроенным ангелочком.

Он сидел на поваленном дереве на опушке леса, уткнувшись лбом в колени.

– Энджи, ты… не расстраивайся. Хозяин, он… конечно, бывает… но он беспокоится о тебе…

Ангелок поднял голову. В темноте мои человеческие глаза видели совсем плохо, но я все же разглядел, что он не плачет. Вот и хорошо. Не терплю ангельских слез, так жалобно рыдают, что провалиться куда-нибудь хочется с тоски.

– Я же все понимаю, Гэл, – сказал Энджи тоскливо. – Он демон. Убийство, разрушение это его стихия. Но так тяжело постоянно чувствовать эту ненависть, злобу. Мне больно. Понимаешь, физически больно от его ярости… Ты этого не понимаешь.

– Нет, почему же, понимаю.

– Но не чувствуешь. Конечно, люди они… слабые, беспомощные, они многое делают неправильно, но их надо жалеть, а не презирать. Они же не виноваты! Им нужно помочь… А! – Он махнул рукой и все-таки всхлипнул. Кому я это объясняю! Ты просто не можешь этого понять! Не должен понимать по своей природе. Если людей можно чему-то научить, то демоны… Это ужасно! Я… я не знаю, что делать.

И он снова ткнулся лбом в колени.

– Энджи, послушай… Хозяин конечно бешеный, но ему сейчас тоже не легко. Власть потерял, дома лишился, один остался…

– Не один. – Пробормотал Энджи невнятно.

– Я, правда, не могу понять этого… про людей. Не могу я их жалеть, не знаю такого чувства. А разрушение… надо же кому-то разрушать, чтобы вы, ангелы, потом строить могли.

Энджи вскинул голову и неожиданно улыбнулся.

– А ты философ, Гэл. Это ты хорошо сказал про разрушение. Я запомню.

– Да ладно. – Сказал я довольно. – Скажешь тоже, «философ». Пойдем лучше назад, здесь холодно.

Энджи отрицательно помотал головой и снова нахохлился.

– Нет, Гэл. Я побуду здесь, а ты иди. Не бойся, со мной ничего не случится. Я… я не хочу его видеть сейчас.

Пришлось возвращаться одному. Буллфер сидел у самого огня и прикладывал теплую золу к копыту на левой ноге. Оно действительно было разбито. Наверное, повредил, буйствуя в конюшне.

– Ну, что? – спросил он, не поднимая глаз, когда я присел рядом.

– Ничего. Обиделся.

Буллфер шумно вздохнул и поморщился от боли.

– Хозяин, вам бы подлечиться.

– Не могу. Эта стерва так меня приложила, что до сих пор чувствую себя разбитым корытом.

– Хотите, Энджи позову, он здорово умеет лечить.

– Не надо! – прорычал Буллфер сквозь зубы и так посмотрел на меня, что у меня пропало всякое желание настаивать на ангельском лечении.

– У тебя не осталось целебной грязи? – спросил он минуту спустя уже спокойно.

– Нет, – ответил я с сожалением. – Не догадался взять с собой.

– Ну, конечно, – проворчал Булф. – Как же, догадаешься ты!

Он поднялся, сделал несколько шагов, заметно хромая, и с гримасой боли опустился на прежнее место.

– Ладно. Терпимо… Иди к нему.

– Хозяин, может все-таки…

– Я сказал, иди.

Гордые все какие! Один с демоном общаться не может! Другой помощь от ангела принимать не желает! Надоели оба!

Так я всю ночь и бродил от одного края поля к другому. Как придурок!

Утро было отвратительным. Во-первых, никто не выспался. У Буллфера всю ночь болело копыто, ангелок страдал из-за несовершенного устройства мира, я молча злился. Потом пошел дождь. Промокший, замерзший ангелок выглядел довольно жалко. Буллфер был мрачен и хромал все сильнее. Смена образов далась ему с трудом и теперь «жеребец» шел, опустив голову с намокшей гривой, болезненно поджимая больную ногу, и даже шерсть на нем не блестела прежней яркой медью. Теперь на нем никто не ехал. Мы с ангелом плелись рядом, увязая в грязи. Кусая губы от жалости, Энджи посматривал на Буллфера, потом переводил взгляд на меня и тяжело вздыхал. Я молчал. А что тут скажешь?! Мирить их у меня не было ни желания, ни сил. Так мы прошли еще с пол мили и, в конце концов, ангелок не выдержал.

– Стойте! – крикнул он.

Опустился прямо в грязь у ног Буллфера и осторожно прикоснулся к его больной ноге, теплый свет пролился из его ладоней на разбитое копыто. «Жеребец» оглянулся на него, Энджи тоже поднял голову, так несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом ангелок улыбнулся, а хозяин глубоко вздохнул. Что, помирились?! Буллфер поставил ногу на землю и слегка топнул, потом тряхнул головой и издал звук очень похожий на лошадиное ржание. Энджи рассмеялся.