Текст книги "Янтарная Дама И Молочный Вамп (СИ)"

Автор книги: Наталья Патрацкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

   Наталья ПАТРАЦКАЯ

  ЯНТАРНАЯ ДАМА И МОЛОЧНЫЙ ВАМП

  Глава 1

   По дороге шел человек в потертых джинсах и красной ковбойке с полиэтиленовым пакетом в руке. Его сильная рука была оттянута тяжестью. 'Какая тяжесть может лежать в пакете?' – подумала девушка, идущая следом за ним. Рука мужчины опустилась еще ниже и резко поднялась вверх. На дорогу упал сверток, в котором нечто блеснуло. Мужчина остановился. Остановилась и девушка, слегка задев мужчину и с трудом узнавая в нем некоего Степана Степановича, своего бывшего сослуживца.

   – Проходи, Анфиса, – узнал ее Степан Степанович. – Ничего для тебя интересного нет.

   – Степан Степанович, Вы золотые гири несете? – спросила с насмешкой Анфиса.

   – Не твое дело! Иди своей дорогой.

   Анфиса посмотрела на мужчину. Ей стало интересно, что такое он несет?

   – У меня есть прочная сумка. Я могу ее дать Вам, чтобы Вы донесли свою гирю, – сказала Анфиса наставительным тоном.

   – Не нужна мне твоя сумка! – истерически крикнул Степан Степанович.

   – Зачем кричать? Дарю сумку! – воскликнула настойчивая девушка, протянув пустую сумку, сшитую из ткани.

   Степан Степанович машинально взял сумку. Он поднял сверток с земли и небрежно сунул этот сверток в сумку, предложенную Анфисой. Рука его оттянулась под тяжестью предмета. Сумка стала трещать по швам.

   – Эй, Анфиса! Забери свой подарок! Он рвется!

   Анфиса оглянулась, подошла и забрала свою порванную сумку. Степан Степанович двумя руками держал сверток перед собой.

   – Иди своей дорогой! Не смотри на меня! – крикнул он ей.

   – Чего Вы так злитесь? – спросила она.

   – Ладно, скажу. От тебя не избавиться иначе! Сегодня я обошел старый дом отца, который скоро будут сносить, и нашел самодельный слиток золота! Ты не поверишь, но это слиток моего отца, поэтому он мой!

   – Здорово, Степан Степанович, Вы не украли, а нашли слиток золота в своем родовом доме. Радуйтесь, а я пошла.

   – Нет, Анфиса, не уходи! Мне одному жутко с этим куском золота. Я побоялся такси вызвать, ведь любой таксист, как психолог, быстро узнает, что я золотой слиток везу. Ты вот все узнала, и он бы мог узнать.

   – Понятно. Идемте ко мне. Мой дом рядом. Я недавно переехала в этот район.

   – Идем к тебе. До моего дома еще далеко, – схитрил мужчина. – Анфиса, я отдохну у тебя немного, с тобой поговорю, а ты мне машину вызови по телефону. Я попытаюсь с таксистом не разговаривать.

   – Я видела, что наша соседка ездит на машине. Пусть она Вас отвезет!

   Разговаривая, они подошли к дому Анфисы, поднялись на ее лестничную площадку. Они немного посидели на кухне, чай попили. Анфиса не выдержала тайны и попросила показать ей слиток. Она еще никогда не видела самодельные слитки золота. Слиток ее удивил. Может, это и был слиток золота, но больше похожий на небольшой брусок, а по контуру его окружал янтарь. Янтари так вжились в золото, что трудно их было отделить. Очень слиток напоминал печенье с изюмом.

   – Ничего себе сокровище! Степан Степанович, а почему Вы решили, что это сокровище – слиток Вашего отца или деда? Это надо же было в слиток впечатать янтари! Да как красиво получилось! Очень похож слиток на коврижку, которую смазали яйцом, а внутрь изюму не пожалели. Нет, этот слиток старше Вашего деда! Где Вы его нашли?

   – Я же сказал, что старый дом отца пошел под снос. И отца давно нет, и дом часто пустовал. А тут вдруг объявили, что дом сносят. Я и пошел в свой дом, где родился. Я, когда был маленький, облазил весь пол. Еще в детстве я играл в 'секреты' с соседскими девочками. Они закапывали в землю осколки стекла или посуды, а потом их разыскивали, нежно сбрасывая землю с 'секрета'. Я разложил газеты на полу, лег на них и стал осматривать нижнюю часть комнаты с высоты своего детства.

  Под корочкой головного мозга у меня осталась картинка из детского 'секрета'. Я тогда колупал стенку, покрытую штукатуркой, и в одном месте стены обнаружил золотистый предмет. Мне нравилось его трогать пальчиками. Вспомнил я! Это было под кроватью моих родителей, сверху над головой у меня тогда была железная сетка кровати.

  Я покрутился по полу, нашел место, где стояла кровать. Потом я взял старую кочергу, лежавшую у печки, и стал отбивать стенку. Недолго и искал. Под кочергой блеснула золотистая вспышка. Тогда я стал рукой обдирать штукатурку, лишь иногда применяя кочергу. Из стены выпал золотой слиток с янтарем, завернутый в лоскут из мешковины.

   – Степан Степанович, похоже, что Вы правду мне говорите. Значит, это действительно Ваше сокровище, и оно мне нравится.

   Анфиса повертела брусок в руках и сказала:

   – Это не слиток золота, а скорее железо, покрытое золотом. Вероятно, брусок снят с какого-то предмета. Возможно, что это ножка шкафа или гиря от часов.

   – Еще скажи, что это стрелка из часов.

   – А почему нет?!

   – Не дала мне порадоваться! Я думал, что богатым стану. Нет, умная баба лишила мужика слитка золота!

   – Не обижайтесь. Пакет Ваш порвался. Это чугунное литье, покрытое золотом!

   – Совсем меня бедным сделала, – обиделся большой мужчина.

   Анфиса позвонила в дверь соседней квартиры. Из квартиры вышел накачанный молодой человек:

   – Девушка, Вы к кому? Неужели ко мне? Анфиса – это Вы?

   – Я, Платон, Ваша новая соседка. Необходимо мужчину отвезти домой. Я видела, что в этой квартире живет женщина, у которой есть золотистая машина.

   – Это машина моей мамы. Но ее сейчас дома нет. Она не работает таксистом.

   – Извините, я такси вызову.

   – Правильно, вызовите такси, если мужчина сам не может этого сделать, – иронично ответил молодой человек.

   Девушка резко повернулась к своей двери, но как-то всем своим существом почувствовала, что молодой человек смотрит ей в спину.

   Она резко повернулась к нему:

   – До свидания, Платон!

   – Именно до следующего свидания, Анфиса, – нежно проговорил сосед.

   Анфиса прошла в свою квартиру и спросила грустного мужчину:

   – Степан Степанович, доедете на такси? Хотите, я Вас провожу?

   – Нет, провожать меня не надо. Золота у меня больше нет. Оставь себе эту позолоченную чугунную болванку с янтарем! – крикнул Степан Степанович, но чугунную болванку взял с собой как память о детстве.

   С соседом по лестничной площадке Анфиса несколько раз поднималась в лифте. Они познакомились. Однажды он зашел к ней в квартиру и сделал ей официальное предложение.

   – Платон, мы мало знакомы, – ответила Анфиса. – Не рано ли нам жениться?

   – Я не был женат, детей у меня не было, могу жениться, – невозмутимо ответил он.

   – Чудный предлог для предложения руки и сердца, – заметила она без эмоций.

   – Подожди, Анфиса! Я сейчас свою маму позову! – крикнул Платон и исчез за дверью.

   Вскоре Платон появился в дверях с симпатичной женщиной, представив ее Инессой Евгеньевной.

   Платон внимательно посмотрел на Анфису и сказал более настойчиво:

   – Анфиса, давай поженимся!

   – Сегодня? – засмеялась Анфиса.

   – Немедленно, пока не явился кто-нибудь другой!

   – Анфиса, твоя квартира просто великолепна, – усмехнулась Инесса Евгеньевна, осматривая комнату.

   – Возможно, что у меня еще не так красиво, как хотелось бы. Подождите, к Вам кто-то пришел.

   В дверь Анфисы постучали, а не позвонили.

   Платон открыл дверь:

   – Родион, как ты догадался, что я тебя жду в этой квартире?

   – Услышал твой голос сквозь приоткрытую дверь. Я уже слышал, что у тебя появилась новая соседка. Нетрудно было догадаться, что ты ее не пропустил.

   – Друг, ты пришел вовремя! Я сватаю соседку за себя, но ты ее у меня не отбивай!

   – Я что, такой плохой, чтобы у друга невесту уводить? Я знаю, как ты с ножами управляешься.

   – Прав, Анфиса еще не жена, но очень похожа на мою невесту.

   – Так ее Анфиса зовут? Приятно будет продлить знакомство.

   Анфиса и Платон действительно вскоре скромно расписались. Он всегда и во всем торопился, словно боялся опоздать. Вскоре он стал приставать к молодой жене с вопросом:

   – Анфиса, когда у нас будет ребенок?

   Она смотрела на него удивленно, не понимая, когда бы они успели сделать ребенка? Так получилось, что вскоре они поссорились, но быстро помирились.

  Двадцать пятого июня стояла небывалая жара по местному прохладному климату. Солнце палило с самого утра, Платон и Анфиса договорились идти на пляж. Надели купальники, взяли покрывало, которое им на свадьбу подарили. Анфиса – человек скромный, налила в маленькую полиэтиленовую бутылку кипяченую воду. Он пошел из дома раньше, чтобы купить себе воду. Она долго стояла на автобусной остановке, наконец, он вышел из павильона, в руках он держал какую-то воду и два очень крутых мороженых. Это он купил для себя... Ладно, проехали, она не обиделась, но призадумалась.

   Автобус останавливается рядом с парком, они вышли. Он съел первое мороженое. Навстречу им шла в бальном платье принцесса необыкновенной красоты, за ней шел парень в светлом костюме. Анфиса все же догадалась, что сегодня утро после выпускного вечера. Прошли еще метров пять.

   Деревья в парке за последние годы стали большими, на небольшой площадке с великолепной плиткой в качестве асфальта стоял бюст маршалу. В центре площадки располагалась красивая клумба, стояли четыре скамейки. На скамейках в разных позах сидели вчерашние выпускники в нарядной, но слегка примятой одежде. Они все почти тянули жидкость из различных бутылок. А муж Анфисы ел мороженое. Прошли они утренний вертеп выпускников.

   Каскад фонтана был покрыт остатками вчерашней роскоши, видимо, все пути выпускников заканчивались в этом милом парке. Кто-то из девушек ходил по воде в фонтане, подняв юбку. Кто-то из юношей сидел на парапете и пил или курил. Среди молодых людей виднелись и те, кто стал снимать верх одежды и загорать под утренним солнцем.

   Ближе к реке выпускники шли, как говорят о чертеже, половина вида, половина разреза. Они шли полуобнаженные, можно не уточнять, но можно отметить дивные платья выпускниц и отличные костюмы выпускников, в целом они были несколько переутомленные. На пляже картина была просто уникальная. Жара нарастала, алкоголь звал в речку. Выпускники в платьях, не снимая своих королевских нарядов, оказывались в воде. Оставшиеся выпускники сидели на берегу большими, растрепанными группами.

   Анфиса с Платоном расстелили свое свадебное покрывало. Легли загорать. Она взяла с собой бутылку из-под голубой жидкости, которой мыла окна, в нее она заливала воду и опрыскивала цветы, а теперь она в нее залила воду и прыскала на себя, чтобы не было мучительно жарко. Итак, лежит Анфиса на пляже, опрыскивает себя водой, наблюдая за поведением выпускников.

   Платон тоже наблюдал за выпускницами, девочки слегка под градусом, молодые, красивые, и все вокруг него табунами ходят, правда, со своими молодыми людьми, но одно другому не мешает. Надо сказать, что на пляже Платон лежал раздетый далеко не первый раз в жизни. Первый раз Анфиса его затянула на пляж, но получилось, что последний. Съел он второе мороженое, выпил свою воду, она выпила свою воду. Вот оно, семейное равноправие! Ни он, ни она в воду реки, кишащую от людей, не пошли, но часа через три ушли с пляжа. Выпускники к этому времени стала покидать пляж, парк, фонтан.

   Анфиса никак ничего не могла понять, но именно в этот день он стал на нее зло сердиться. Вероятно, выпускницы выбили его из седла семейной жизни. Жена стала ему противна.

   Анфиса сидела рядом с шефом, слышала их разговор и все больше понимала, что она никто и ничто. Она не имела права на свою точку зрения в работе, вот что главное в этой истории. Шеф сказал, значит, ей надо выполнять приказ на солдатском уровне: 'Есть!' – и без обсуждений, без использования своего опыта. Мозги заснут, а гордость и дышать перестанет. Иногда можно взвыть от очевидных глупостей, которые всегда витают там, где не обсуждают дело, которым занимаются. Вот ей повезло! На работе мозги отдыхают, а дома все желания спят без употребления. В такие моменты и появляются любовники или вторая работа.

   Муж Анфисы ходил на новую работу, взялся за нее со всем своим пылом, а ему начальник сказал:

   – Работай, работай, больше все равно не получишь, за тебя получу я.

   Вот и пришел муж с работы и больше не пошел. Сидит, ест, играет. Такой человек не изменит, это шевелиться надо, а ему страшно лень. Анфиса давно не была в жарких странах. У нее нет дачи, потому что на ее зарплату домик не построить. А ведь у нее специальное образование и она всегда работала художником, но это не повод для получения приличных денег. Она никогда не была в партии и всегда придерживалась правильных взглядов. Не была. Не участвовала. Не знает. Со словарем.

  Платон прошел перед Анфисой по комнате и сказал:

   – Куплю новую машину, тебя на ней не повезу!

   – Почему? – она искренне удивилась.

   – Потому, что ты ничего не делаешь для нее!

   У Анфисы глаза от удивления круглыми стали:

   – Почему я ничего не делаю?

   – Ты не копишь деньги на новую машину!

   Анфиса удивилась еще больше, потому что она получает денег больше, чем он, и она виновата? Ладно, глядит жена, а муж вещи собирает! Платон ходил по квартире и собирал свои вещи! Бритву забыл. На прощание сказал, что он сюда больше не вернется! Вот тебе и день после чужого выпускного! Он ушел к матери, Инессе Евгеньевне. Анфиса все думала, что он шутит. Звонит ему через сутки. Долго никто к телефону не подходил, определитель номера у них всегда работает. Потом трубку взяла его мать и сказала, что он в ванне. Он не перезвонил, но через сутки по Интернету предложил ей развод!

   А такая любовь была в ночь! А может, он ей диссертацию по любви сдавал? Отчет по любви, зачет хотел у Анфисы получить, что у него с теорией и практикой любви все на высшем уровне? Он на самом деле любил по высшему пилотажу, она даже спросила у него, где научился, а он ответил, что телевизор ночью смотрит.

   Шутки шутками, но любовь была что надо! И вообще за короткое время замужества он из робкого паренька превратился в уверенного в себе мужчину. Был скромный, неумелый, стал асом-любовником! И все кончилось раз и навсегда, после того дня на пляже они и десяти слов не сказали, разводились и то молча. Не поймет Анфиса, в чем дело? Или и у него получился выпускной из семейной жизни, сдал последний экзамен любви и получил свободу. Но ей от этого нелегче. Или все равно? Нет.

   Главный упрек бывшего мужа Платона: она не купила ему новую машину. Надо было исправляться. В свое время она учила правила дорожного движения так, словно от них жизнь зависит, хорошо учила. На двадцать вопросов из двадцати ответила. Но по практике вождения дела обстояли хуже, ехать с инструктором было относительно легко, а самой помнить о переключении скоростей мучительно. Следовательно, надо купить дорогую машину с автопилотом. А денег у нее на такую машину не хватало. Права она все же получила, и без доплаты. И захотелось ей маленькую аленькую машину, чтобы самой везде ездить и не стоять пнем на автобусной остановке, когда ее старая машина в ремонте стоит.

   А где деньги взять? Вспомнила она про отца, про его огромную по деревенским меркам пенсию, поехала в деревню. Отец пасеку держит и пенсию придерживает. Поговорила Анфиса с отцом, поскулила о жизни, дал он ей денег на пару колес, все лучше, чем ничего. Стала она посещать сайты, где автомобилями торгуют, к ценам присматривалась, к машинам. До мечты все еще было далеко, нужно было вливание чужих денег. Сказала Анфиса о своей проблеме Самсону, он весьма доброжелательно прореагировал на ее мечту об алой машине. Дал денег, которых ей так не хватало. Она купила машину алую, новую, чисто женскую, на автопилоте.

   – Привет! Я соскучился.

   – Быть не может.

   – Это правда.

   – Платон, ты променял меня на пластиковые окна! Кто из женщин дает тебе больше денег, с той ты и живешь, даже если это собственная мать! Она поставила в квартире окна, и ты послал меня к черту! – воскликнула в сердцах Анфиса – Что молчишь? Купил пластиковую куклу в магазине? Не будешь ведь ты жить со своей мамой за окна?

   Платон легко менял взгляды на все устои жизни и долго на Анфису не сердился. Однажды он принес ей в подарок шесть стульев. Она искренне удивилась подарку: в маленькой квартире один стул поставить было некуда, а он принес целых шесть стульев!

   Да, у нее маленькая квартира, и она так хотела сделать ее красивой! А вместо этого все свободное время у нее уходило на приготовление пищи для Платона, когда он жил с ней. А еще он принес каталог антикварной мебели. Она долго его рассматривала и смутно чувствовала в душе непонятную тревогу. Ей очень понравился журнал, а особенно мебель из этого журнала. Ей захотелось жить среди этой мебели! Да где ее взять? И главное, на какие деньги?

   Минутная музейная слабость к золотым вензелям неизбежно переходила в жизненную потребность. Анфиса всегда жила среди прямоугольных домов или прямоугольной мебели, простой до примитивности. Получалось, что до двадцатого века создавали мебель, радующую глаза хотя бы небольшой части общества, а потом все исчезло и перешло в музеи. Ей так хотелось чего-нибудь золотого и с вензелями! Из-за этой потребности у нее всегда было смутное желание побывать в прошлом веке, и она ходила по музеям. Где еще найти остатки роскошной жизни?

  Глава 2

   Анфиса купила золотистую краску, поставила ее перед глазами, думая, что так она быстрее придумает, как ее использовать. А в душе у нее было пусто до отчаянья и головной боли: у нового благородно изогнутого стула две ножки постоянно выступали вперед. И куда они бежали? А сделан он был так, что в его сиденье можно было сокровища прятать.

   Где их взять? Сокровища. И в голове нет ничего, кроме этой самой головной боли, а когда она сидит на этом стуле, то мысли лучше функционируют. На старом стуле мысли старые или в голове пусто и желания спят. Нет желаний.

   Анфиса коснулась обивки стула рукой. У нее появилась мысль продать этот стул и его братьев за большие деньги. Ее вчера попутным ветром занесло в антикварный магазин мебели, и она увидела цены на очень старую мебель. Цены ей понравились, а дома у нее без толку стояли шесть стульев с изогнутым профилем, обтянутых шелком.

   Она взяла в руки банку с золотой краской, взболтала жидкое золото, задумалась на секунду и полиэтиленовой пленкой обтянула шелк, потом из пульверизатора покрыла дерево стульев золотой краской. Она залюбовалась своей работой и решительно набрала номер телефона:

   – Платон, будь человеком, в твоей фирме есть камеры тепла и холода для испытаний? В камеру стул влезет?

   – Анфиса, ты чего придумала на мою голову?

   – Я что, деньги у тебя прошу? Нет. Я прошу взять новый стул, погреть его и заморозить раз десять – и все.

   – Понятно. Понимаешь, дорогая моя, так поступают с иконами, но не со стульями!

   – Родной мой, я не умею рисовать иконы! Я стул покрасила золотой краской, только олифы у меня нет, чтобы его покрыть.

   – Ладно, возьму стул, погрею, заморожу. Но претензии по его внешнему виду не приму.

   – Спасибо, а шесть стульев возьмешь?

   – Радость моя, у нас солидная фирма! Один стул я смогу оправдать, сославшись на то, что его склеиваю, но шесть стульев...

   – Возьми один стул, склей его. У стула на самом деле передние ножки от задних ног постоянно вперед уходят. Я уже их склеивала.

   – Анфиса, слышу нормальную речь! Склею стул и проведу испытания клеевого шва в дереве.

   – Платон, спасибо! Ты настоящий мужчина!

   Платон принес стул на испытательный стенд. Работница стенда согласилась помочь испытать клеевой шов в стуле. Стул ей очень понравился, и она вполне понимала желание Платона склеить его качественно. Через пару суток Платон вернул стул Анфисе. Она ойкнула и радостно покрутила стул на одной ножке.

   – Анфиса, чему радуешься? На стуле сидеть можно, но обивка несколько сжалась, само дерево слегка потрескалось, верхний слой покрытия вообще стал в мелких трещинах, надо теперь его заново красить.

   – Платон, на этом стуле у меня в голове рождаются славные мысли, спасибо!

   – Тебе видней. Я сделал то, что ты просила. Сиди на стуле и мысли. У меня сегодня много работы, стул я тебе привез. Все, я уехал. Пока.

   – Счастливо, родной! – Анфиса расплылась в радостной улыбке, закрывая дверь за Платоном. Она подошла к стулу, взяла его и понесла к соседке.

   Соседка, пожилая, приятная женщина, встретила ее спокойно. Анфиса высказала свою просьбу:

   – Инесса Евгеньевна, помогите, пожалуйста! Мне от бабушки достался один старый стул. Я его выкинуть хотела, но мне так понравился его изгиб, что рука не поднялась.

   – Конечно, Анфиса, я помогу тебе. Но чем? Почистить его шкуркой?

   – Что Вы, ни в коем случае! Вы его сдайте в свой антикварный магазин, только не трогайте его. Я его сама довезу до магазина.

   – Анфиса, я никогда ничего подобного не продавала. Получится ли у меня продать ваше наследство?

   – Инесса Евгеньевна, бабуля мне рассказывала, что этот стул ей достался от ее бабушки, он у нее стоял в кладовке.

   – Видно, что стул старый, забыли его вовремя выбросить, – усмехнулась Инесса Евгеньевна, но ее глаза хитро блеснули.

   – Ладно, не надо его продавать, я просто хотела Вам показать бабушкино наследство.

   – Анфиса, я думаю, что ты пошутила насчет антикварного магазина.

   – Простите за беспокойство, – сказала Анфиса и спиной, неся стул, вышла из квартиры матери Платона.

   Дома она перевернула стул, оторвала пожелтевшую этикетку, еще раз осмотрела стул, поставила его в угол. Затем она вынесла из комнаты пять стульев и без стульев поехала в магазин на новом автомобиле.

   – Вас что-то у нас заинтересовало? – спросил вездесущий продавец Родион, между прочим, друг ее мужа Платона.

   – Вы мне вчера понравились, а мебель сегодня, – ответила Анфиса, кокетливо улыбаясь продавцу.

   – Меня среди антиквариата и мебели обычно не замечают, – хмуро ответил молодой человек.

   – Что Вы сегодня вечером делаете? – спросила она молодого мужчину.

   – К Вам еду. Я правильно понял? – усмехаясь, спросил продавец. – Рабочий день через полчаса закончится. Только мой визит Вашему мужу Платону может не понравиться.

   – Можно я похожу пока по магазину, а потом поедем ко мне?

   – Ходите, смотрите, это не запрещено, – предложил вежливо Родион.

   Анфиса два раза обошла торговые залы, потом вышла из магазина и села в автомобиль. Она с тоской подумала, что делает глупость. Ей захотелось уехать от магазина куда подальше, но на крыльце показался продавец Родион.

   – Идите сюда, – позвала Анфиса, открывая дверцу машины.

   – Женщины меня еще не возили на машине, – сказал он, глядя на машину.

   – Времена меняются, я давно за рулем.

   – Что мы у Вас делать будем? Я понял, Вы хотите оценить свой антиквариат!

   – Мы уже знакомые, а антиквариата у меня никогда не было. Мебель у меня современная.

   – Хороший ответ, а я подумал, что Вы заманиваете меня в дом как оценщика старой мебели.

   В подъезде Анфиса столкнулась с Инессой Евгеньевной. Пожилая дама улыбнулась и вопросительно посмотрела в глаза Родиона, но промолчала.

   Родион прошел в квартиру и воскликнул:

   – Я прав, Вы меня привезли оценивать этот стул, – он подошел к стулу. – А что, неплохой стульчик! Прямо скажем, неплохой! – засмеялся радостно Родион, глаза его так хитро сверкнули, что Анфиса удивилась.

   – Вы проницательны, – сказала Анфиса с некоторым внутренним раздражением, ей показалась, что афера себя не оправдала.

   – Продать Ваш антиквариат? – спросил Родион, многозначительно покачивая головой.

   – Нет, он мне дорог, как память.

   – Все так говорят и продают, а покупатели эту память покупают. Сказать Вам цену на этот стул? – и он назвал цену.

   – Так мало?

   – Вот видите, из-за стула Вы меня привезли! А мало стул стоит потому, что без легенды и тянет на позапрошлый век.

   – Правда, что ли?

   – А Вы что, не знали что стул восемнадцатого – девятнадцатого века?

   – Нет, на самом деле я его принесла из бабушкиной кладовки. Мне его профиль понравился, изогнутость ног и спинки. Я с детства этот стул помню. Я на нем сидела, когда к бабушке приходила пить чай с вишневым вареньем. Дома у нас варенья никогда не было, – увлеченно врала Анфиса и сама верила своим словам.

   – С какой грустью Вы говорите и так красиво. Вспомнили бы лучше историю стула до варенья с чаем или вспомните, что бабушка говорила о своей бабушке.

   – Не помню, мне это было неинтересно.

   – Тогда дороже не продать. Я сейчас уйду, Вы стул сами привезете, а мы его продадим. Вот и вся любовь – на один стул. Я без обиды говорю, Вы не первая клиентка в моей работе, которая меня увозит на оценку антиквариата под предлогом интереса.

   Родион ушел. Анфиса села на диван, еще раз посмотрела на стул и рассмеялась:

   – Это ж надо! Восемнадцатый век!

   Она позвонила Платону:

   – Платон, спасибо за стулья восемнадцатого века!

   – Анфиса, ты откуда узнала, что они восемнадцатого века?

   – Твой друг Родион сказал.

   – Ты бедствуешь, моя радость? Я купил стулья, а ты их продаешь?

   – Так получилось. Стулья на самом деле из гарнитура восемнадцатого века?

   – А ты вспомни, где я работаю! Я теперь работаю на частной мебельной фабрике. Мы изготавливаем мебель на заказ малыми партиями. Однажды нас попросили сделать гарнитур из восемнадцати стульев, похожих на стулья восемнадцатого века. Я ездил по музеям. В музее великого писателя нашел этот стул. Мы по этому стулу выполнили заказ, а заказчик оплатил двенадцать стульев. Шесть стульев я купил по цене с большой скидкой и тебе подарил.

   – Вот теперь спасибо. А ты знаешь, что я могу один стул продать как антиквариат восемнадцатого века? Ты лучше скажи, где находится музей, в котором ты стул срисовал?

   – Я соскучился. Приеду и все расскажу.

   – Приезжай хоть сейчас, – сказала Анфиса и положила трубку телефона.

   Анфиса спрятала стул, прошедший испытания на стенде. Пять стульев она распределила по квартире так, чтобы их число не сразу определялось. Посмотрела на себя в зеркало и решила, что красивее быть необязательно, и побрела на кухню готовить ужин для любимого мужчины. Дети у них пока не появились. Платон хотел детей, бредил продолжением своего рода. Анфиса упреки на эту тему не выносила. Она привыкла к его дарам. Они ее устраивали.

   Платон был гибким мужчиной, легким на подъем. Вес на его теле так равномерно распределялся, что он казался просто прекрасным, что Анфисе весьма импонировало. Он знал и чувствовал дерево в любом его проявлении, но что касалось техники – тут у него был полный провал. Машину водить он умел, но без особой легкости, хотя имел права на вождение. Вообще он весь был отголоском прошлых веков. Последнее время он вновь воспылал любовью к Анфисе. Она пыталась увильнуть от его назойливой любви, но чем больше она его отсылала, тем настойчивее он становился.

   Если Платон любил Анфису, то кто из них сильнее любил? Непонятно. Она могла бы с ним и на футбол пойти, но он за футболистов не болел. А у Анфисы даже шарфик фирменный был. Не болельщик он футбольный, а наглый молодой муж, поэтому Платон Анфисе и нравился.

   Вечером они были на ночной дискотеке. Музыка гремела, цветомузыка вращалась и посылала импульсы в толпу танцующих людей. Анфиса танцевала так, что от нее постепенно все отпрыгивали в сторону. Она же почти настоящая танцовщица, и на нее интересно смотреть. Платон остановился и посмотрел на ее танец, за ним остановились все, и Анфиса вытанцовывала в одиночку.

   На нее нашло вдохновение танца! Приятно! Анфиса находилась в центре внимания публики, в центре цветовой настройки танцевального поля, в центре музыки. Подошел к ней Платон после танца, и они пошли на улицу. Погода прохладная. Нуль или ноль градусов. И они два нуля. Но сейчас не об этом.

   Нечто подобное вспоминала Анфиса, пока ставила рыбу, залитую майонезом, в духовку. Платон любил картофельное пюре со сливочным маслом и молоком, этим она и занялась. Накануне он привез сетку картошки, сетку свеклы и все остальные овощи. Она открыла дверь своему снабженцу и вновь пошла на кухню. Он сам знал, что ему делать с овощами. В нем не было эксцентричности, но была основательность, в нем не было любовной суеты, но любил он душевно. Анфису устраивала домашняя любовь без особых требований.

   – Анфиса, я смотрю, все стулья на месте.

   – Платон, а куда им деваться, все они здесь, – сказала она, снимая передник, оставаясь в платье, облегающем фигуру.

   – Как ты хороша в платье! А то ходишь в брюках, словно ты не женщина!

   – Я для тебя платье надела.

   – А хоть бы и так, все одно приятно, глаз мой мужской радует. Хочешь знать, где я стул срисовал? Мы можем туда вдвоем съездить, если довезешь на машине. Это старая усадьба, музей писателя.

   – Ой, Платон, вот почему мне на этом стуле хорошо думается!

   – Угодил, стало быть, и то славно.

   Через некоторое время Платон бросил Анфису по неизвестной для нее причине и вернулся к матери, видимо, у нее квартира была больше.

   – Привет! – воскликнул Платон, встретив на лестничной площадке Анфису. – Я соскучился.

   – Быть не может, – без эмоций возразила Анфиса.

   – Это правда.

   'Жесть!' – подумала Анфиса и пошла дальше, у нее не было денег на покупку Платона. Она представила, как он в магазине купил куклу. Платон после очередного своего ухода от Анфисы действительно перешел жить к матери. Поскольку квартиры располагались на одной лестничной площадке, то появление Степана Степановича в квартире Анфисы соседи заметили. Но Инесса Евгеньевна ради сохранения своей внешности мускулом на своем лице не дрогнула. Да и Степан Степанович при встрече спокойно пожал огромную руку Платона.

   – Люди! – хотелось крикнуть Инессе Евгеньевне, когда она одна сидела в большой и пустой квартире. Когда женщина дома одна, ей прислуга не нужна, она влачит ленивое состояние. Она занималась тем, сем, потом ей это надоело. Одним словом – никого дома, надо же было ей придумать себе такой ленивый выходной день!

   Инесса Евгеньевна, директор антикварного магазина, отдыхала от людей и суеты. Она достала обруч и стала крутить его вокруг своей талии. У нее замечательные ногти. Великолепная грива толстых волос украшает ее голову, которую она мыла два раза в неделю, и волосы прекрасно лежали в прическе и жирными не становились. Бог ее не обидел. Иногда она считала себя излишне худощавой. И вот такая женщина с огромными серыми глазами и миловидным лицом сидела дома по собственной инициативе и страдала от безделья, ею же созданного!