Текст книги "Лирика сапфировой оси (СИ)"

Автор книги: Наталья Патрацкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

   – Бабушка, я познакомилась с чудесным парнем, – закричала девушка с порога. – Я покрутила камень самоцветный, яхонт лазоревый. И он оказался рядом со мной!

   – Правильно, внучка! Есть в яхонте сила необыкновенная, исполняет он желания тех, кто обладает этим драгоценным камнем.

   – Бабушка, а когда ты пришла, я думала о тебе. Но у меня в руках яхонта не было.

   – Эх, Катерина, яхонт всегда был у тебя дома.

   – Бабушка, скажи, где яхонт лазоревый в моем доме?

   – Яхонт лежит в этой комнате. Он спрятан в шкатулку, выполненную под книгу, но ты книгу-шкатулку в руки не брала.

   – Бабушка, все книги не прочитаешь.

   – А ты посмотри в шкаф книжный и увидишь книгу-шкатулку.

   Катерина внимательно посмотрела в шкаф. Да, книги дома она не перечитывала, она читала новые книги из магазина, а старые книги дома еще не смотрела и не читала. Внимание остановилось на очень старом переплете. Она взяла книгу – это оказалась шкатулка.

   Открыла Катерина книгу, а в ней лежала еще одна шкатулка. Открыла она шкатулку, а в ней яхонт лазоревый красоты невиданной!

   – Бабушка, я нашла яхонт!

   – Да, внучка, это мой камень. Не теряй его. Теперь у тебя много камней, но перед людьми не хвастай камнями. Береги их. Найдется мастер – отдай в работу три камня, но не больше.

   Дама Недр в сопровождении двух мужчин в зеленых куртках исчезла в проеме двери, а потом и в лесу с редкой листвой.

   Вскоре перед Катериной появился Феофан вместе с Олегом. Они зашли в комнату.

   – Катерина, прощения не прошу. Сам не знал, что нам придется пройти сквозь пятьсот лет, но и это не все. Мы в летающей тарелке лет на сорок отстали от своего времени. Не сразу я понял, что резистор времени не довел до конца на пульте управления.

   – Феофан, а, как Вы объясните то, что мы прыгали галопом во времени в поисках камней из сундука?

   – Вот, родная моя, ты все правильно поняла. Мы будем теперь искать второй сундук. Сундук один был радиоактивный, если ты это поняла, из него и был взят сапфир «Соломенная вдова». Нам надо найти нормальный сундук.

   – А что его искать? Он у меня дома, его дама Недр принесла.

   – Катерина, ты уверена в том, что сундук у тебя дома?

   – Абсолютно! Я сундук открывала и взяла синий сапфир.

   – Открой сейчас.

   Катерина подошла к нише, в которой она оставила сундук дамы Недр, прикрытый небольшим ковриком. Но под ковриком оказалась скамейка на низких ножках.

  Сегодня взгляд твой чуть оттаял, меня в забвенье не оставил, луч солнца землю осветил, и он увидел, как ты мил. Я жду твоих улыбок, слов, не жду любви, а только снов. Да в снах приходишь ты ко мне, как – будто даже не о сне.

   – Девушка, ты в своем уме? Какая дама Недр могла сюда прийти, если прошло пятьсот лет?

   – А почему нет? Мы с тобой за эти столетия очень даже сроднились.

   – Без личных отношений! Мы на работе! Что было давно, то неправда! Нет сундука! Короче, мы сейчас находимся лет на пятьдесят в прошлом. Тебе, как всегда, лет шестнадцать – восемнадцать, действуй.

   – А Олег?

   Вопрос Катерины повис в воздухе другого столетия...

  Теплая осень, есть даже листва, небо сегодня совсем голубое, в нашей природе есть сень естества, та, что красивая нынче собою. Листья слетаются стаей и врозь. Вот, наконец, листопад прекратился. Те, что остались, похоже, всерьез на своем месте к зиме зацепился.

   Стояла поздняя осень, когда Катерину вызвала к себе домой тетя Ксения. Теперь она ходила по ее квартире, не зная, что здесь вообще можно делать. Все казалось чужим, особенно доставали запахи залежалых лекарств. Пока девушка ехала, тетушка умерла. Да еще ее похоронили как-то странно: поставили гроб рядом с глыбами глины, а в могилу не опустили. Только несколько старушек сморкались в платочки. Из молодого поколения на похоронах была только Катерина.

   Старушки поминки организовали у соседки и в квартиру тети Ксении даже не зашли. Катерина к ним тоже не пошла, потому что ей тяжело было находиться среди бедности и затхлости. Она и в доме тети Ксении с трудом находилась, горло сжималось от спазмов брезгливости, скверное, на первый взгляд, чувство спасало ее неизвестно от чего. Она вообще была странно устроена: не любила рестораны и не любила столовые. В ресторанах слишком много вычурности и посуды, а в столовых ложки и вилки излишне примитивные. Катерина любила белый фарфор и нержавеющие вилки.

   Итак, Катерина находилась в квартире умершей тети Ксении, которая не брезговала собирать в парке бутылки. Катерина жила далеко от нее и богатой не считалась. У тети Ксении вообще-то была более любимая внучка Тамара. А вот ее на похоронах и не было.

   У тети Ксении была сестра, мать Тамары, которая постоянно жила в деревне, поэтому тетя Ксения иногда воспитывала Тамару вместо ее матери. Естественно ее основной наследницей считалась Тамара и немного Катерина.

   Интересная картина получалась, зачем тогда именно Катерину вызвали на похороны? Она на эти самые похороны истратила часть наследства, переданного ей перед собственной смертью тетей Ксенией наличными. Девушка ни с чем приехала перед ее смертью, ни с чем и осталась. Ее вообще-то вызвала соседка, сказав, что одинокая женщина при смерти.

   Приехала Катерина, когда тетя Ксения еще дышала и лежала в этой комнате на железной кровати с периной. Запах в однокомнатной квартире стоял жуткий. Тетя Ксения достала пачку денег из-под подушки и умерла, только и успела улыбнуться сухими губами.

   Дверь в квартиру была открыта, то есть двери не были закрыты на замок. Вскоре пришла старушка соседка и громко завыла, узнав, что тетя Ксения скончалась. Когда она выть прекратила, тогда и спросила у Катерины про деньги на похороны. Катерина показала деньги, переданные ей тетушкой перед смертью. Соседка довольно улыбнулась и помогла организовать похороны.

   Тетя Ксения была человеком социалистической закалки и в церковь не ходила, поэтому ее не отпевали. Однако и гроб с ее телом не дали опустить в могилу подошедшие к могиле два мужчины весьма странной внешности. Они показали документы, из которых Катерина ничего не поняла, но послушно вместе со старушками отошла от могилы.

   Два старичка подошли к двум мужчинам, они поговорили. Старички уверенно повели старушек на выход. Катерина была вынуждена пойти с ними. Вскоре ее догнали два крепких мужика с лопатами, ведь за работу им было заплачено. Они сказали, что все сделают, как только им разрешат захоронить покойную, тем более что она еще при жизни купила себе мраморную плиту на могилу.

   На сердце у Катерины остался неприятный осадок от непонятных похорон, и теперь она бродила по квартире, как неприкаянная. Она попыталась открыть окно в комнате, но оно было крепко закрыто на шпингалет, покрытый несколькими слоями старой краски. Между рамами окна лежала запыленная вата. Квартира находилась на первом этаже четырехэтажного кирпичного дома, возможно, именно этим можно объяснить нелюбовь хозяйки к чистому воздуху в квартире. Или она чего-то боялась? Но чего могла бояться пожилая женщина?

   Катерина внимательно осмотрела убогое жилище с мебелью весьма примитивной: шкафом из фанеры, металлической кроватью, круглым столом и одним стулом со спинкой из гнутых прутиков. Она встала на стул и посмотрела на то, что лежало на фанерном шкафу: там лежало с десяток сберегательных книжек. Она подумала, что тетушка хранила старые книжки. Она и подумать не могла, что сберегательные книжки с деньгами!

   Брезгливо взяла Катерина одну книжку, открыла, и глаза ее полезли вверх: денег на сберегательной книжке бедной тетушки было очень много! Она открыла еще шесть книжек: на всех лежали вклады внушительных размеров. Семь сберегательных книжек были оформлены на предъявителя.

   Катерина знала, что квартира достанется Тамаре, на нее все бумаги были оформлены бабкой Ксенией, но о сберегательных книжках речь нигде не шла. А если Катерина сберегательные книжки нашла на семейной территории, то они принадлежат ей и государственной пошлиной не облагаются.

  Тоскливо мне, и нет в движенье воли. Была спортсменка – боли по годам, и думаю я: «Сколько в боли соли? Зачем бежала долго и когда»? Стареет все железо в автоматах. А человек? Он сложный автомат. И если мощь его измерить в ваттах, перегорит он: спорт поставит мат. А почему?

  Все хорошо, но в меру, чем чаще ноги бегали быстрей, тем больше вы истерли ноги, сферы, с годами все и кажется больней. Вот и любовь – износ необратимый, здоровье чахнет часто от любви, пусть человек годами был любимый, но и ему здоровье скажет: «Фи». А где моя вина перед здоровьем? Конкретно я? Так, где моя вина? Я промолчу, но есть одно подспорье: есть воля, воля – силушка моя!

   Девушка собрала все сберегательные книжки, чихнув от пыли. Пыльное облачко поднялось над крышкой шкафа, и она увидела плоский браунинг, покрытый крутой пылью. Тетушка – женщина больная, поэтому пыль не вытирала на шкафу и сбоку за верхней планкой шкафа складывала свои сберкнижки. Когда она туда браунинг закинула?

   В сумке Катерины лежали легкие кожаные перчатки, в них она и взяла браунинг в руки. Он оказался именным! На нем было выгравировано имя тети Ксении! Катерина сняла с головы шелковый, черный платок, положила в него сберегательные книжки и браунинг. Черный сверток она засунула в отдел своей большой сумки.

   В это время позвонили в дверь. На пороге стояли два мужика с кладбища, которые не дали сразу захоронить тетю Ксению.

   – Не волнуйтесь, девушка, Вашу тетушку захоронили. Завтра можете проверить, а сегодня Вам придется ответить на наши вопросы, – сказал первый из мужчин и сел на единственный стул

   – Вы нам не объясните, кто была ваша тетушка? – спросил второй мужчина.

   Катерина посмотрела на странных мужчин и поджала губы в знак незнания.

   – Так дело не пойдет, мы люди серьезные, нам нужны официальные ответы, – сказал первый мужчина.

   – Я ее племянница по линии отца. Тетушка с моей мамой практически не общалась. Мать моя о ней ничего не говорила. Тетушку я видела редко. Больше мне сказать нечего. Да вы посмотреть на бедность ее! Это же ужас какой-то! – воскликнула Катерина в подтверждение своих слов.

   – Стыдно родственников забывать! – воскликнул второй мужчина, обходя убогую комнату.

   Катерина смотрела на тщетные попытки мужчины открыть окно, но теперь у нее закрытое окно удивления не вызывало.

   – Мажор, да что с ней говорить! – воскликнул первый мужчина, – Она ничего не знает о бабке и приехала перед ее смертью по вызову соседки.

   – Сундук, ох уж эта Тамара! Это она страху напустила, что в гробу тетки лежат сокровища! – прокричал в сердцах Мажор. – Мы с тобой ей поверили, гроб проверили, денег и драгоценностей в нем не нашли.

   – Ты чего при посторонних кричишь? – зло спросил Сундук.

   – Эта девушка не посторонняя, она кузина Тамары, которую ты закрыл у себя дома.

   – Так вы еще и мою кузину скрываете от похорон?! – возмутилась Катерина и спросила: – А почему у тетушки в гробу должны были быть деньги?

   – Вот, и эта не в курсе! Значит, Тамара все придумала, – пробурчал Мажор, отходя от закрытого окна.

   – Девушка, есть вероятность, что у Вашей тетушки были большие деньги и пистолет! Дело в том, что этот гроб был заказан ею при жизни, значит, она могла свое богатство с собой унести в могилу, – сказал Сундук.

   – Вы правы, гроб был заказан. Но я не успела этому удивиться, мало того, гранитная плита стояла в ее квартире еще при жизни! Мы все это привезли на кладбище, но вы не позволили ее положить в могилу, на которую уже все было куплено тетушкой при жизни. Она мне и деньги сунула перед смертью, чтобы я все это вместе собрала и сделала так, как подобает в таких случаях.

   – Похоже на правду. Но где деньги?! – воскликнул Сундук.

   – Какие деньги? – на автомате спросила Катерина.

   – Те, что Вы взяли со шкафа, – сказал Сундук, удивительно ловко вскочив на стул, на котором сидел, гладя на нарушенную пыльную композицию на шкафу.

   – В сумке, – ответила Катерина машинально.

   – Нехорошо обманывать старших, – проговорил Мажор, вытаскивая из сумки черный сверток. – Гляди, Сундук, да тут все есть: и деньги, и пистолет! – Он взял сверток и исчез за дверью.

   Катерина села на стул и горько заплакала. В этот момент дверь открылась и зашла сердобольная соседка, она стала успокаивать девушку. Тут набежали ее старушки. Пришли два старичка. Запахло кадилом. Послышался напевный голос человека в черной сутане: видимо, старушки решили отпеть соседку.

   ЛСО. Глава 10. Гималайский медведь

   Когда все покинули квартиру тети Ксении, появилась Тамара. Она села на кровать, взяла в руки подушку и разревелась. По ее щекам текли черные слезы от туши для ресниц. Она легла на бок и уснула.

   Мучительно захотелось спать и Катерине, но в комнате была одна кровать, Катерина села на стул, положила руки на стол, на руки наклонила голову и задремала.

   Через час Катерина разговаривала с Тамарой, которая пояснила ситуацию:

   – Сестричка, все было шито-крыто, и тетя Ксения жила бедно. Она собирала бутылки для большей убедительности и управляла некой монополией недвижимости. Не удивляйся, ты ничего не знала, тебя и твою правдивую маму она оберегала от неприятностей, связанных с большими деньгами. А вас терзала совесть, что вы пенсионерке не помогаете.

   Катерина с этим была полностью согласна.

   – Так вот, сестричка-синичка, тетя Ксения была то, что надо! Ты видела ее браунинг времен царя Гороха? Она была большим партийным человеком и имела право получать бесплатные квартиры для людей. Она их и получала. У меня есть отличная квартира. У нее есть замечательная квартира, а эта убогость – ее официальное пристанище для проверяющих людей, которых хватало во все времена. Мало того, она владела домами. Да что теперь вспоминать! – в сердцах воскликнула Тамара.

   Катерина молчала от неожиданной информации.

   – Катерина, эти мужики вели нашу тетушку давно, они ее вычислили и окучивали со всех сторон, пока не закопали. Думаю, они взяли деньги со шкафа и успокоились. Ты не удивляйся, я знала про эти семь сберкнижек, они нужны были для отвода глаз. Ты главного не знаешь: у тебя есть квартира, она оформлена на тебя. Не строй удивленные глаза, не эта квартира, а другая, в которой тетя Ксения жила. А у меня уже есть квартира, да плюс эта квартира – я ее сдавать буду.

  Странно, милый, мне никто не нужен, и смотрю я на других, чтобы лишь тебя дразнить. Напиши стихи мне, милый, пусть чужие – напиши. Напиши хорошие, плохие, но скажи, что думаешь, скажи. Пусть я хуже, некрасива, и мила не для тебя, часто грустная, как ива, в сердце высохла заря. А возможно есть другая белокурая заря, и, стихи, ей отдавая, про запас не держишь зря. Но решителен твой взор, взгляд таит немой укор. Ты холоден, глуп мой вздор.

   В этот момент посыпались оконные стекла, послышался выстрел. Тамара упала на кровать, на которой сидела. Белая постель покрылась кровью. Катерина подошла к Тамаре, она держала правую руку на левой руке, рана оказалась легкой, но кровопролитной. Пуля прорвала кожу, прошла через мягкие ткани и пролетела дальше, не задев кости. Катерина не нашла бинт и разорвала старую наволочку. Рядом с раной она нанесла йод и забинтовала руку.

   В комнату струился холодный воздух из разбитого окна. Тамара, стиснув зубы, качалась на кровати, держа забинтованную руку. Врача вызывать двоюродные сестры не захотели.

  Осины трепещут в последнем порыве, в безоблачном небе, блистая вдвойне, и листья, как в хоре звучат с переливом, осенней надеждой, до встречи в весне. А встречи не будет, нас жизнь разбросает, а встречи не будет уже никогда. Я стану ходить по надеждам босая, и буду тебя вспоминать иногда.

  И трепетность чувств заиграет мечтами, а, может быть, думами стихнет во мгле. А взгляд мой притянут леса или дали, зимой или осенью с трепетом дней.

  А может весной, вот сейчас, когда почки тюльпаном невинным спокойно весят, мне все ж улыбнется заветная почта, иль только осины мне горько польстят.

   Дверь входная открылась: на пороге стояла тетя Ксения собственной персоной в той одежде, в которой она лежала в гробу:

   – Привет, девушки, не ждали?

   Тамара упала на кровать, а голову закрыла подушкой.

   Катерина с ужасом смотрела на тетю Ксению, а ее зубы ныли от избытка чувств.

   – Ладно, ничего удивительного не произошло, мне надо было сбросить хвост из тех двух мужчин, которые забрали деньги со шкафа. Что молчите?

   – Тетя Ксения, я сомневалась в Вашей смерти, но Вас в гроб положили в морге, а вот захоронить не дали. А позже эти двое сказали, что они Вас похоронили, – первой откликнулась Катерина.

   – Катерина, все нормально. Я за все заплатила, а отсюда я выйду ночью в твоей одежде. Впрочем, если квартира постоит без жильцов некоторое время, то это будет естественно.

   – Тетушка, ты не могла нас предупредить?! – завопила Тамара, сбрасывая с головы подушку.

   – Девушки, дайте мне полежать, я устала от собственных похорон, – сказала тетушка, ложась на постель рядом с Тамарой.

   Тамара вскочила с кровати и выскочила из квартиры, хватая по дороге свои вещи. Катерина осталась в странной квартире с бывшей покойницей и разбитым окном.

   – Катерина, я человек добрый, но не настолько, чтобы все нажитое непосильным трудом оставить Тамаре и двум мужикам, я еще хочу пожить. Твое присутствие меня бы устроило.

   – Тетя Ксения, все так странно, но как нам окно закрыть? – спросила Катерина, уводя разговор в сторону реальности.

   – Отдохнуть не даешь. Хотя ты права: здесь холодно, не теплее, чем в гробу. Достань в шкафу мешок, в нем две норковые шубки – мне длинную, тебе короткую. Там же новые сапоги и два черных платка. Мы это наденем, а на улице нас ждет моя машина с шофером. Детка, ты зайдешь в квартиру напротив, дашь соседке деньги и ключи, она присмотрит за квартирой и вставит стекло.

   Катерина даже не успела удивиться и просто выполнила приказ тети Ксении.

  Вот небо и земля – два разных настроения. Сегодня и вчера, как ты и я – мгновенья. И я уж не грущу, сегодня мир красивый, и я тобой горжусь: красивый и ревнивый. Смотри, как хорошо туманят мысли розы, им не грозят сейчас докучливые грозы. Простор голубизны и реют листья смело, строители дома возводят так умело. И пусть не повезло нам в счастье почему-то, но жизнь тем хороша, что все изменит круто. Мы: небо и земля, нас солнце освещает, холодный бег дождей на время прекращает.

   Они обе вышли из квартиры. Катерина отдала соседке ключи и деньги. Соседка безразличным взглядом глянула на приникшую тетушку, прикрытую дорогим мехом, и промолчала. Умершую соседку в мехах она не узнала.

   На улице стоял огромный темный джип. За рулем сидел весьма приличный мужчина. Он слова не вымолвил и просто ждал, когда женщины сядут в машину, и поехал туда, куда сам знал.

   Катерина подумала, что это он стрелял в Тамару, но сказать о своей догадке не решилась. Тетя Ксения бодренько сидела рядом с шофером. Катерина одна сидела на заднем сиденье и дремала от общей усталости последних дней и особенно часов, поэтому в окно она не смотрела. Бездна бытия обволакивала ее сознание почти осязаемо, опять это странное чувство безысходности нахлынуло на нее. Девушка погружалась в сонное забытье. Очнулась она от резкого торможения.

   Машина остановилась у великолепного дома, расположенного за высоким кирпичным забором. Рядом стояли похожие двухэтажные дома, состоящие из трех секций. Судя по всему, это был престижный дачный поселок не для самых бедных мира сего. Тете Ксении принадлежала одна часть дома, состоящая из двух этажей и нескольких комнат. Шофер имел свою комнату на первом этаже, рядом находилась спальня тети Ксении.

   Спальня Катерины находились на втором этаже. Из окна был виден кирпичный забор, ветви деревьев и кусочек неба. Катерина походила по комнате и вскоре услышала стук в дверь. Она подумала, что тетя Ксения идет, но вошла невысокая женщина, неся в руках поднос с едой. От еды Катерина не смогла отказаться, голод давно давал о себе знать.

   В комнате было все, что нужно: стоял на столе компьютер и висел плоский экран телевизора. Катерина включила компьютер, написала письмо маме, коротко объяснив свое отсутствие на ближайшую неделю. Письмо она не успела отправить, как за дверью послышался очередной стук. Она подошла к двери, открыла. На нее смотрели глаза шофера, вращаясь от ненависти.

   – Вы что-то хотели? – спросила Катерина безразличным голосом.

   – Нет, я хотел вас предупредить, чтобы Вы никому не писали о том, где вы находитесь. Все остальное писать можно, – процедил сквозь зубы мужчина неопределенного назначения. – И еще, тетушку Ксению не ищите, ее здесь нет! Вам придется неделю жить здесь.

   Катерина промолчала, понимая, что события этого дня выходят за рамки ее понимания.

   – Да, здесь есть электронная защита, нажмите на кнопку – и к Вам никто не войдет, даже я.

   И, показав, где находится кнопка, шофер удалился.

   Катерина нажала на кнопку, потом попыталась открыть дверь. Дверь не открылась, теперь она подумала о том, как выйти из помещения. Она обошла место своего заточения, при этом обнаружила двери в ванную, туалет, мини-кухню и продукты на неделю. Все у нее было, но для чего все это было нужно, ей было неведомо.

   Неделю она прожила в заточении, сколько бы она ни жала на кнопку, дверь не открывалась и не пищала. Окна тоже не открывались, но вентиляция работала исправно. Катерина никому ничего не сообщала, понимая, что это лишнее в ее положении. Сотовый телефон молчал, питание в нем закончилось, а блок питания куда-то исчез.

   Поражала тишина поселка. Звуки практически не долетали. Катерина готовила пищу, ела, мыла посуду и мыла полы пару раз. Пыли практически нигде не было, она все вымыла из-за своей брезгливости, чтобы вокруг нее жили ее микробы, а не чужие. Через неделю за дверью послышался шум. В кнопке засветился светодиод.

   Катерина нажала на кнопку и дверь открылась. Перед девушкой стояла тетя Ксения, но выглядела она просто изумительно.

   – Катерина, надеюсь, ты отдохнула и о жизни подумала. Вела себя ты вполне прилично, тебя снимали с нескольких камер, а я в это время сменила немного свою внешность. Так что теперь мы можем с тобой поговорить. Идем на первый этаж.

   Они спустились на первый этаж, где был накрыт стол на троих. К ним присоединился шофер. Катерина продолжала молчать то ли от страха, то ли от внутреннего возмущения.

   – Катерина, да скажи ты хоть слово! – вскричала тетя Ксения.

   – Тетя Ксения, – начала Катерина говорить.

   – Так, меня зовут Ксения Артемовна.

   – Хорошо, Ксения Артемовна, – пролепетала Катерина тихим голосом.

   – И это правильно. Твой имидж претерпит изменения, тебе сделают крутую прическу, и будешь ты что надо. И цвет волос станет немного темнее.

   Катерина вздохнула, но это никого не волновало.

   – Катерина, не вздрагивай, а привыкай! Вскоре приедет твой жених. Вы поженитесь. Ты сменишь ФИО, и у тебя будут новые документы.

   – А он кто? – спросила Катерина.

   – Познакомитесь при встрече! Бежать не пытайся, здесь все схвачено. Живи спокойно, дольше проживешь.

   Катерина вновь замолчала, осознавая, что Тамара в этом доме явно была до своего ранения. Она встала и пошла наверх, ее никто не окликнул, не остановил. Когда Катерина осталась одна, закрыв дверь на электронную защиту, она подумала, что тетя Ксения что-то на себя вообще не похожа, да и знала ли она ее раньше? Скорее нет, чем да. Теперь она понимала, почему ее мать с ней не общалась. Мелькнула мысль, что с ее помощью тетя Ксения проводит очередную махинацию.

  Дождливое мрачное лето. Дождинки, дождища, дожди. На солнце наложено вето, и редкое солнышко чти. Прекрасно, почти невозможно, что этой дождливой порой и все отношения ложны, и модный забыт юбок крой. И в мыслях забытые ноты твоих расчудесных речей, и словно одели их в боты, иль в стук волейбольных мячей. Все милое где-то далеко, и радость, как солнце, ушла, как птичий, не знаю чей, клекот, и только боль в сердце и жгла.

  Твои разговорные трели, объятий забытый уют, когда-то так трепетно грели, теперь только дождики льют.

   Следующая неделя была неделей Катерины. Ее привели в нужный вид, после чего они с тетушкой стали больше походить друг на друга. Надо сказать, что до появления в этом доме Катерина училась, так вот теперь она полностью зависла, не имея контакта с внешним миром. И тут приходит тетушка и говорит, что она может вновь учиться, о работе речь пока не идет. Тетя Ксения протянула Катерине студенческий билет и зачетку.

   Катерина не успела удивиться, как тетя Ксения в очередной раз удивила:

   – Катерина, учиться ты будешь в университете на дневном факультете, тебя приняли по твоим документам. На учебу тебя будет возить шофер. Понятно? И никакой самодеятельности! У тебя хорошая фигура, одежда у тебя будет в нужном количестве и качестве.

   – Ксения Артемовна, как я должна к Вам относиться?

   – Право, называй меня Ксения, этого вполне достаточно.

   – Но у нас разница в возрасте огромная!

   – Детка, кого это волнует в наше время? Мы с твоей мамой хорошо выглядим, а это дает простор для воображения.

   Что удивительно, но учиться в университете на старших курсах Катерина стала лучше. Раньше она трупом ложилась, все учила и учила, а ей все равно ставили «удов», а то и «неуд», и как высший балл ставили «хор». А тут она свет увидела и «отлично» в зачетной книжке. Такое чудо она не могла объяснить. Она ведь не изменилась, и университет был крупнее прежнего, хотя профиль учебных программ сохранился.

   Одеваться Катерина стала настолько лучше, что сама себя в зеркало не узнавала и иногда вздрагивала от неожиданности, всматриваясь в свои утонченные черты лица и фирменную одежду. Сокурсники относились к ней нормально, без эксцессов, особо не заигрывали, но и не игнорировали. Они с пониманием смотрели на джип с шофером, да и сами разъезжали на машинах, а многие просто сидели за рулем своих машин. Ее имя произносили с неким удивлением, потом улыбались, но удивительно быстро запоминали.

   Катерину больше всего волновало предстоящее замужество. Тетя Ксения больше о нем не говорила, но девушка прекрасно понимала, что она ничего зря не говорит.

   В морозное солнечное утро к Катерине в комнату пришла домработница, которая принесла короткую шубу из чернобурки и длинные сапоги. Девушка была уже в макияже, ей осталось надеть предложенные вещи. Она покрутилась у большого зеркала и вышла в холл.

   На первом этаже в гигантском кожаном кресле сидела тетя Ксения, она спокойно осмотрела наряд Катерины и помахала ей ручкой. Шофер ждал у дверей. Слова в этом доме не всегда произносили, все шло по накатанным рельсам неких правил.

  Вы для меня как воздуха глоток, на Вас смотреть могу я бесконечно, но есть лишь взгляд, и он проводит ток настороженно, вовсе не беспечно. Стихия чувств ко мне от Вас идет, на Вас смотрю спокойно, не ревниво, не давит пережитого груз, гнет, а может ситуация ленива. Мы далеки, не знаю почему, и жизнь нас очень изредка лишь сводит, а видеть чаще, то не по уму,

  от частых встреч не высечь будет оды. Пусть будет так, как есть. Вы – без меня. Красивы Вы хорошею красою, и Вы умны. Не надо жизнь менять, пусть будет так зимою и весною.

  Хороший взгляд и вид, и цвет волос, и небо Вас немного оттенило, и есть в Вас даже – поколений лоск, и все мне в Вас пленительно и мило. Все хорошо, но Вы совсем чужой, и дальше от меня, чем даже были, и только взгляд пленительно – лихой, летел ко мне по гардеробной пыли.

   Машина остановилась у старого дома тетушки. Катерина машинально посмотрела на окно: она было новое. Шофер протянул ей ключи от квартиры. В шикарной шубе Катерина зашла в захудалый подъезд. Она открыла дверь ключом и остановилась, нижняя челюсть медленно стала опускаться вниз, она ее закрыла усилием воли.

   Квартира была так хороша! Прошел месяц, а здесь все было просто шикарно! Ремонт и новая мебель сделали свое дело. Белая кожа мягкой мебели и красное дерево мебели поражали своим неожиданным сочетанием.

   Катерина повесила шубу в шкаф, где уже висела для нее новая одежда. В высоких сапогах выше колен она села в кресло и закинула ногу на ногу, осматривая новый интерьер. Но отдохнуть ей не дали, она уже знала, что тетушка время бережет, и свое, и чужое. Через десять минут в дверь позвонили. Она посмотрела на экран монитора, расположенный у двери, и увидела букет.

  Мы завоевываем мир без орудийных залпов. Мы просто огненный сапфир, великий свет на запад. Мы дышим воздухом весны и исцеляем души. Приманкой светимся блесны. И ловим рыб на суше. Мы многоликой красотой спускаемся с туманом. Мы расстаемся с высотой, мы – жизни талисманы.

  Без нас нельзя, мы – эликсир, мы вечный пламень жизни. Без нас не выживет кумир, без нас не едут шины. Мы все, что нам дает земля. Мы все, чем светит космос. Мы просто звуки: ля, ля, ля. Мы даже листьев косы. Мы – океаны и моря, мы – горы, степи, солнце. Пока мы живы: ты и я, пока дуэт и соло. Мы – человечество земли. Мы – вечные изгои. Мы – ласки теплые семьи. Интриги и погони.

   Букет из белых и вишневых роз и мужское лицо соответствовали друг другу. Она открыла дверь. В квартиру вошел молодой человек в черном пальто с белым шарфом.

   «Гималайский медведь», – подумала Катерина и сказала:

   – Добрый день!

   – Добрый день, Катерина! Меня зовут Прохор.

   Она улыбнулась.

   – Мне не до смеха, а букет Вам, – сказал со странным акцентом серьезный молодой человек со слегка загорелой кожей лица.

   Катерина взяла букет, оглянулась и увидела изогнутую вазу из бело-вишневого стекла, точно предназначенную для этого букета. Она налила воду в цветочную вазу, поставила в нее цветы. Когда она вернулась в комнату, то увидела мужчину, сидящего в кресле без пальто, но в блестящих черных штиблетах.

   «О чем нам говорить?» – с тоской подумала Катерина.

   А он сказал:

   – Садись, – и показал на кресло напротив себя. – Катерина, я твой жених, и можно сказать с уверенностью, что я буду твоим мужем!

   – Буднично все так... – пролепетала Катерина.

   – Ты будешь продолжать учиться, но работать до окончания университета тебе никто не даст. Опыт показал, что ты умна, преподаватели тобой довольны.

   Дальнейшие дифирамбы прервал звонок в дверь.

   Катерина посмотрела на экран монитора: за дверью стояла Тамара собственной персоной. Она открыла дверь, не думая о том, как вписывается кузина в новую игру тетки Ксении.