Текст книги "Лирика. Поэмы (СИ)"

Автор книги: Наталья Патрацкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Патрацкая Наталья
Лирика. Поэмы

Наталья Патрацкая

Лирика. Поэмы

***

Где-то в жарком регионе

Среди ветра и песка,

Среди танков полигона,

Он родился для броска

В новый век иных идей,

Среди пары лебедей.

Ездил с папою и мамой

По прекраснейшей стране.

Гарнизоны были домом,

Рос на танковой броне.

И однажды он подрос,

В голове возник вопрос:

Кем же быть на этом свете?

Быть как папа генералом?

Быть ли летчиком как ветер?

Или схем всех адмиралом?

И однажды он решил,

Что достигнет он вершин...

Он поехал в город – лес,

Где МИЭТ краснел боками,

Среди лиственных чудес,

Он был принят в мир Богами.

Он учился, он учил,

И диплом он получил.

Там почти не пахло пудрой,

Изучив науки мудро.

И однажды он на танцах

Встретил девушку одну,

И она женою стала,

Полюбил ее. Да ну?

Да, любил. Родились дети.

Он чертил из схем все сети,

Что на платах, словно карты,

Для диодов, микросхем.

И с женою вместе парой

Создал фирму из дилемм.

Год от года жизнь все круче,

Он идет всегда на кручи,

Новых фирменных проблем,

В мировой системе Блиц

Создавая свой раздел,

Охраняемых им лиц.

Фирму создал, свой удел,

В ней всегда так много дел!

Где-то в лучшем регионе

Среди леса и домов,

На зеленом стадионе

Плат, как вестников веков.

7 ноября 2007

Шалость в пене

Бассейн, мрамор, свет из ниши...

Голубоватый солнца блик.

Под зеркалом, чуть-чуть пониже,

Лежали камни – сердолик.

Русалка, девушка младая,

Блестела каплями воды,

А волосы, ручьем спадая,

По полу сеяли следы.

Она немного утомленно

Накинула халат, идет,

Вот дверь открыла изумленно:

За дверью принц небесный ждет.

Не ожидала видеть гостя,

Мини дворец ее закрыт,

Однако встретила без злости,

Дорожной пылью он покрыт.

– Откуда Вы? – она спросила,

Кто Вас сюда, зачем пустил?

Губу внезапно прикусила...

В халат он руки запустил...

Смешалась пыль и влага.

– Нина...,

Сказал и снова замолчал.

– Ты не сердись, меня помыла...

И от блаженства – замычал.

Вода стонала пузырьками,

И пена шла за валом вал,

Они вошли в нее шажками,

Мужчина просто ликовал.

Любовь в воде, всегда вторична,

Но неизменна чистота,

И в пене, несколько лирично,

И бесконечна пустота...

И из воды выходят двое,

Идут к двери... снаружи шум...

Открылась дверь, вдруг кто-то взвоет...

За дверью их встречает шут.

Он говорит:

– Я третьим буду,

Но не отдам ее всем вам,

От вас, мой принц, ведь не убудет.

В бассейне, этом сколько ванн?

– Так поделитесь, я серьезно...

И меч взлетает из-под ряс...

Событие вполне курьезно,

Шут перед принцем жестью тряс.

Опять вода бурлит, вскипая,

А пена бодростью томит...

Шут полюбил, а страсть слепая,

Кого уж хочешь, утомит.

Их трое плавает страдая,

И меч, как шашка – наголо...

Девица в панику впадает,

Ей право слово нелегко.

Они умны, довольно живо

Втроем встают, идут из волн.

Их сладострастие явно лживо,

И тот, что принц, мужик – не вол.

Однако ладно, трое – голы,

И в полотенцах держат путь.

Но жизнь таит в себе приколы.

Дверь приоткрылась, пусть чуть– чуть...

За дверью дама с нетерпением,

Сказала:

– Шут, идем со мной...

Вздохнули двое с облегчением,

От дамы шел целебный зной.

Однако дама всем сказала:

– Давайте в воду, господа...

Подать шампанского из зала!

Идемте в воду! Все сюда.

Уж сил у девушки осталось

Едва к той пене подойти.

Ее неволили, усталость...

Ей захотелось вдруг уйти.

Она рванулась к этой двери,

А из нее идет борец,

Качает мышцами, вот звери,

Готов идти хоть под венец.

Схватил он Нину крепко, с силой,

И в воду бросил: пусть плывет.

Один разок купаться с милой,

а Нина помощь не зовет...

Еще резвятся словно черти,

Еще одни кошмар души,

Фигуры в пене воду чертят,

А помощи... тут не ищи.

Красива девушка не в меру,

И чтобы выжить без греха,

Ей надо выдумать химеру,

Или простого жениха.

Она согласна хоть за черта,

Чтоб ей остаться бы самой,

Но жизнь в той пене стала черной,

А без той пены жизнь с сумой...

Красив дворец, сверкают окна,

Лежит повсюду сердолик.

И волосы у девы сохнут.

Вид утомлен, печален лик.

14 января 2004

Сказка о трех стрелах

Царь устал кормить весь двор,

Все ленивы, полный вздор.

Надоело хлеб им печь,

Захотелось просто лечь.

Трех сынов своих зовет,

Наставление дает:

– Значит так, берите стрелы.

И стреляйте! Вот прицелы.

Каждый вмиг найдет жену!

Быть сказал я посему!

Братья лук, стрелу берут,

Поклонившись, прочь идут.

Первый тянет тетиву,

В раз проснулся наяву.

Полетела прочь стрела,

До невесты довела.

А она толста, красива.

Улыбается всем льстиво.

Но доволен старший брат,

Есть купеческий уклад.

Средний брат по свету ходит.

Натянул, стрела уходит

Прямо к княжеской пастели,

Фу ты ну ты как успели.

Средний рад: невеста ропщет,

Строгая, сухие мощи.

Но по нраву братцу та,

То ль невеста, то ль жена.

Третий взял свою стрелу,

Прислонил ее к углу,

И лениво стрельнул в воздух.

А стрела упала к возу.

У телеги на беду -

Была лужа, ту, ту, ту.

А невеста – то лягушка.

Нет, стрелял бы у опушки,

Может, в лисоньку попал,

Та хоть больше чем карман.

Брат поднял жену в ладошку,

Положил в карман как блошку.

– Господь, смилуйся! – сказал,

Младший чудо показал.

Братья в смех, царевны то же,

Улыбнулись все вельможи.

Да, напутал младший брат,

Но как люд честной был рад!

Смех идет, бредет по царству,

Все довольны в государстве.

Царь сказал, стоя у чана:

– Я доволен, но венчание -

Будет позже. Должен я -

Угадать: годна ль жена?

Дам я каждой три задачи,

Коль решат, всем терем – дачу.

Ладно, всех невест приводят,

И они к царю подходят.

Одна очень уж толста,

А вторая – то худа,

Третью вовсе не видать.

Да и где лягушку взять?

Царь сказал:

– Всем хлеб испечь,

На него ладошкой лечь!

Коль хлеб встанет, как и был,

Весь красивый, жар чтоб плыл.

Разошлись все со двора,

Ребятишкам спать пора.

Утро встало из-за туч,

Взгляд царя уже колюч.

Принесла пирог толстушка,

А он мягкий как подушка.

Царь пирог слегка нажал,

А он вмялся, как кинжал.

Засмеялся добрый царь,

У второй – то торт и цап.

Руки вымазал в крему,

И сказал:

– Я не пойму,

Где здесь хлеб? Однако вкусно.

Ладно, пусть, не все капуста.

Третья девица подходит,

Царь глаза уж не отводит:

– Кто ты есть? Ведь ты лягушка?

У тебя с собою плюшка?

А девица не смеется,

Лишь луною улыбнется,

А подносит каравай.

Царь кричит:

– Давай, давай!

Смял его что было сил,

Хлеб же стал таким как был.

Царь доволен:

– Хорошо!

Победила, что еще...

Царь опять дает задачу:

– Шаль связать как шелк, чтоб значит.

Жду всех завтра ко двору!

Всех втроем, а не одну.

Утро вскоре наступает,

Царь с крыльца в народ шагает.

Все дивятся: рад старик,

Он стал молод, хоть на миг.

Три невесты в дом идут,

Все с собой в руках несут:

У одной платок как скатерть.

У второй из петель каша.

Третья вовсе без всего.

Царь сказал:

– А ты, того,

Что лягушка без платка,

Очень ноша уж легка?

А девица вдруг взмахнула,

Словно крыльями порхнула,

Подает царю платок -

Очень тонкий как листок,

Кружевом в кольцо прошел,

Видно тонкий словно шелк.

Счастлив царь:

– Вот красота!

А лягушка еще та!

Третью царь дает задачу:

– Всем жениться, не заплачу.

Сжечь одежду у лягушки,

И лишить ее кормушки.

Быть лягушкой во дворе?

Не бывать так при дворце!

И сожгли одежду жабы,

Так решили в доме бабы.

Вдруг исчезла та девица.

А народ стоит, дивится.

Младший брат пошел искать,

Да пропал, не тещин зять.

Долго он плутал в лесах,

Шел в болотах, на холмах.

Но однажды появился,

Он нашел ее, женился.

То – то радость и царю!

Я все правду говорю.

Медовуху там пила,

Сказку вам я подала.

8 февраля 2004

ПОСЛЕДНЯЯ ПОЭМА

Ты мне не снишься, просто рядом,

Твоя улыбка и глаза,

А все проблемы камнепадом,

А все нападки – за глаза.

Но все соседи против пары,

У многих смех и икота,

А ты со мною как с гетерой,

И жизнь вся с нового листа.

Пусть дождь колотит по сусекам,

По крышам местных алкашей,

Судьбы моей видны успехи,

И стуки медные грошей.

А я не буду против пары:

Против себя, против тебя,

И струны дождика – гитара,

И я живу тебя любя.

Мир привыкает к анти паре,

И солнце светит иногда,

Мы не идем в любовь в угаре,

Мы просто рядом как всегда.

Колышет ветер занавески,

Колышет дождь любовь мою,

Но доводы для жизни вески,

О счастье с ним уже молю.

Его я долго отвергала.

Я не пускала просто в дом,

Его гоняла как шакала,

Но не виновен он уж в том.

Он так стучал – я не пускала,

Он так звонил, а я молчок.

И не было зубов оскала,

Но дверь закрыта, я – крючок.

И он ушел ходить по лесу,

Ходил сквозь ели без дорог,

Страдания все были к месту,

Он без любви в лесу продрог.

Был две недели он в метание,

На телефоне лишь слова,

Все о любви почти сказания,

И где-то корчилась молва.

Устал любить березы, ели.

Дрозды в лесу не соловьи...

И мне гонения надоели,

А он устал искать любви.

Он позвонил: "Я скоро буду!"

А я сказала: "Приходи!"

А что сказать соседям, люду?

Но не ему ведь: "Уходи".

И он пришел, как не бывало:

Обид, гонений и звонков.

Он лег со мной на покрывало,

Ушел в любовь. Он был таков.

Забыли вечер, ночь и утро,

Устали сами от себя.

Но встали бодро, и как будто,

Всю ночь не корчились любя.

Вот тут мы вспомнили о загсе,

А он пошел и взял квиток.

Переболели чувством завтра,

Сегодня шел супругов ток.

Вот паспорта, и вот бумажка,

Квиток оплаченной любви.

И наше имя как Ромашка.

Бред помолчи, в судьбу зови.

А после загса снова мысли,

Мы думали одеться где,

Мы от злословия отмыты,

Наряды смотрим мы везде.

Берем журнал, что в загсе дали,

Листаем моду всю подряд,

На счастья судьбы загадали,

Теперь мы ищем лишь наряд.

А кольца мы уже купили:

Два одинаковых кольца.

Торговлю мы не удивили,

А кольца так, для образца.

Проходит день, берем костюмы:

Ему весь черный с полосой,

Себе найти – сплошные дюны,

Нашла пиджак – я в нем лисой.

Все платья против счастья в загсе,

Найти наряд? Нет, не найти.

Пройди хоть все в тряпичных залах,

Спокойно можно мне уйти.

А башмаки – все остроносые,

Их модельерам на носы,

А если носики курносые,

То не налезут на усы.

На полках встала глупость моды,

Она для моды не впервой,

И не найти в коробках брода,

От узкой обуви хоть вой.

Не все невесты – худощавы,

Не все худые и с ноги.

Эй, кто над модою вещает,

Не с той ведь встали вы ноги!

Я пропускаю мысли с модой,

У них худышки на уме,

Помою лучше ложки с содой,

Пора подумать о еде.

А, где нам встретить люд великий?

Куда согнать своих врагов?

Где посмотреть на женщин лики?

Ведь праздник – таинство веков!

Врагом мне стала вдруг подруга,

Она пошла против меня,

И не нашла мой выбор другом,

И говорит: "Он не родня".

Восстала мама против загса,

Чуть не надрала молодца.

Вражды вращают люди вальсы,

А мне не пить любовь с лица.

Решила я позвать поэтов,

Собрать их летом не с руки.

Мы остановимся на этом,

На счастье трудные круги.

Потом прочту для всех поэму,

Потом, потом, но не сейчас,

Останемся вдвоем на схеме,

Пока идет наш трудный час.

А час труднее с каждым часом,

Прибиться плотно нелегко,

В своих болезнях люди асы,

Но от людей мы далеко.

Смириться с чьей-то надо болью,

Он будет муж, почти родной,

Мы проживем ведь рядом столько,

Пока не скажет кто-то: "Ой!"

Его болезни – стали наши,

Его проблемы – груз проблем,

Испить болезней чью-то чашу?

Но человек бывает смел.

Потом нет, нет, мы осмелели.

Мы стали вместе горе пить,

Пока совсем не заболели...

А, может, нам к врачам сходить?

Эй, где вы пары первогодки,

Их в загсе видно за версту,

Им и письмо – перегородки,

В заявлениях грусть прочту.

Все что-то правят, не согласны,

Чужое имя брать – своим.

Его фамильное всем ясно,

А будет скоро уж твоим.

Труднее нет любви задачи,

Но до нее как до луны,

Еще побудешь просто прачкой,

И приготовишь без вины.

Еще поймешь, что кто-то рядом,

Здесь бродит с ночи до утра,

И будешь врать немного складно,

Где путь помойного ведра.

Отчалить можно за кулисы,

Уйти от мужа хоть на час,

Но для того нужны уж визы,

Он должен знать про все подчас!

Муж должен знать про все проблемы,

О ваших взглядах и чулках,

Где ваши спрятались вдруг вены,

О синих пятнах на ногах.

Сто раз подумайте до брака,

Сто раз пройдите жизни путь,

Пусть минут вас: разборки, драки,

До брака все так просто сдуть...

Но жизнь закрутит – не уйдете,

Но жизнь завертит – не сбежать,

И вместе с кольцами пойдете,

И будите ладошки брать.

13-16 июля 2004

***

Где взять балладу строк на тридцать,

В каких просторах, где она?

О, Боже, просто... было тридцать,

Тогда была я не одна.

Их было четверо, простите:

Мой муж любимый. Надо три?

Опять покорно извините,

Тогда в сегодня посмотри.

Мне много больше, три найдется.

Сегодня – в тайне остается.

Я вспомню годы молодые

И восемнадцать полных лет,

С Володей были мы литые,

Всегда в одежде, жизнь без бед.

Друг друга знали только внешне,

Лишь поцелуй на посошок,

Рук не совали под одежду,

И на губах его пушок.

Так получилось, что однажды,

Мы сели в поезд, свой кулон

Я отдала как каплю жажды,

Но оказалась на поклон.

Он вышел раньше. Мой путь дольше,

Меня завез в прекрасный мир,

Где Толя русский как из Польши,

Был для меня всегда Сатир.

Нетерпеливость в нем искрилась,

Хватал меня за все и вся,

Я, правда, вовремя отбилась,

И с ним водилась, но не мстя.

Он так вошел во все, что рядом

Он просто был вокруг меня,

Не отпускал меня и взглядом,

В любовный мир меня маня.

Я им жила, а он жил мною,

Мы друг от друга без ума,

Так было летом и весною,

Такая, стало быть, судьба.

А что же Вова? Он женился,

Но не на мне, всю жизнь звонил.

А в этот год? Он, что разбился?

Он в Волгоград летел без сил?

А как же Толя? Годы вместе

Прожили мы без лишних слов,

И нет его. Кто стал вдруг вместо?

Ушла баллада трех углов.

6 сентября 2004

БАНКЕТ ЛЮБВИ

1. Пройдем по мостовой.

Отметим? Двадцать лет любви

Забытой фразой,

Из памяти ты позови

Любви рассказы.

Пройдем еще по мостовой.

Ты не споткнулся?

Здесь был когда-то постовой.

Ты что замкнулся?

Пройдем по старым пустырям

Любви и быта,

Поклонимся монастырям

Полузабытым.

Ты видишь, там идет трамвай?

Был на подножке?

Тогда иди, быстрей давай!

Подставил ножку?

Кому? Коряге. Корни чьи

глядят сквозь землю?

Да, мы с тобой давно ничьи.

Я мыслям внемлю.

2. Проедем?

Сорок три – тридцать четыре,

И плывет жара.

Душно очень, как в квартире.

В воду, что ль, пора?

Проезжай дорогой этой,

Там ты проезжал.

В светофоре мало света?

Тормоз завизжал.

По оврагам, по корягам,

Пролегла она.

Как ее дорога. Рядом

Леса седина.

Остановка, как парковка,

И лесной пейзаж.

Шины – это не подковка.

Что на счастье дашь?

Сорок три – тридцать четыре -

Это ты и я,

Сорок три – тридцать четыре -

Стали мы родня.

3. Любовь земная...

Ты даешь такую силу,

Что взлетаю я,

Ты становишься мне милым,

Таю, таю я.

Ну, подвинься, опрокинься.

Господи, краса!

Взглядом всю меня окинул,

Словно небеса.

От затменья. От плененья

Радостная тишь.

От любви одни волненья.

Ну, комарик, кыш!

От такого дорогого

Трудно отойти.

Не найду себе иного.

Все, пора идти.

Да куда там, притяженье

до земной коры.

Вновь упала. Есть скольженье.

Рук твоих дары.

4. Пещерный банкет.

Постелем шкуру мамонта,

Умоемся водицей.

В простой пещере каменной

и люди – бледнолицы.

Костер горит. Колышутся

Их тени – от волненья,

Под сводами так дышится,

Как в древних поколеньях.

Тепло здесь или холодно,

Уютно или нет,

И сытно здесь и голодно,

Но здесь москитов нет.

Баран над жаром крутится,

Все меньше, тоньше, ярче,

И шкура точно кружево.

Снимай с углей, Команчи!

И зубы в мясо врезались,

И рвут и мечут губы,

И зубы, точно фрезами,

На части мясо губят.

3 февраля 2003

Царская дама

1.

Царь прикоснулся к знатной даме,

Сказал ей нежные слова,

И намекнул: "Не будь упрямой,

Сегодня стонет голова".

И дама вспыхнула очами,

И повернулась вся к царю:

"Мой царь, я жду лишь Вас ночами!

Коль буду взята ко двору".

Пришел царь к даме без охраны.

Она его в ночи ждала.

К ней прикоснулся, словно к ране,

Он так хотел, чтоб не ушла.

Она прелестна без корсета,

С каскадом огненных волос.

Царь полюбил ее кадетом,

И молодел, почти до слез.

Обнявшись нежно на прощанье,

Оставив огненную страсть,

Царь поспешил на заседанье,

Где он был все, где он был власть.

2.

Ложе утопало в кружевах.

Шелк светился в красном балдахине.

Дама не нуждалась в куче свах,

Бедра были стянуты бикини.

Взгляд, сверкая, плыл из-под ресниц.

За окном гремело. Звук кареты.

Топот лошадей и крик возниц.

Ей хотелось тронуть сигарету!

Царь вбежал, ботфортами скрипя,

Шпага зацепилась вмиг за штору.

Стулья полетели, всех слепя,

Словно бы вулкан ворвался в нору.

Быстро взял красивый бледный стан,

Ослепил улыбкой лучезарной.

Царь был тот в любви слегка педант,

Не терпел на женщине он сари.

Он сорвал случайно ожерелье,

Он порвал всю видимость одежд.

Царь любил с высоким вожделеньем,

В трепете ласкаемых надежд.

3.

Канделябры на камине,

Отблеск зарева свечей.

И царя уж нет в помине,

Тишина сплошных ночей.

Боже, стук коня в подворье!

Ропот слуг и суета.

Дама встала с изголовья.

Без прически. Жизнь проста.

Хрупких плеч прикосновенье

Царь в томленье ощутил,

Вновь впадая в наважденье,

От проблем он с ней остыл.

Встречи час проходит быстро,

Царь седлает вновь коня.

Даме дни глухого быта,

Быть должна всегда одна.

Ставни окон закрывают,

Все задвижки на запор,

К даме прочих не пускают,

Слуги всем дают отпор.

4.

Узнала однажды царица,

От верных подружек и свах,

Что в тереме, словно в темнице,

Живет царя дама. Ах, ах!

К сопернице не было злобы,

А чувство свободы – пришло.

О князе вдруг вспомнила, чтобы

Ей ревности чувство не жгло.

Гонца посылает с нарочным:

"Явись ко мне, князь, на крыльцо,

И чувство мое к тебе – прочно,

Храню я твое лишь кольцо".

Царица и князь развлекались,

Когда появился вдруг царь.

Конечно, они испугались,

И царь вдруг царицу-то цап.

Она притворилась невинной:

"Да князь-то к тебе заглянул".

Дары князь царю шлет с повинной,

И пир на весь мир царь загнул.

5.

Три четверти года прошли как мгновенье,

Царевич у дамы рождается в срок.

Царица отстала без лишних сомнений,

И князь народился, как добрый оброк.

Слегка перепутаны карты столетья,

Истории путы совсем не впервой.

Прошло у двух пар очень бурное лето,

Но каждый считал: "Там, где надо, там свой".

И все-то отлично. Живут, подрастая,

Два сильных парнишки на общем дворе,

И вместе страной они той управляют.

А кто из них главный? Да общий дворец!

И только однажды ребята вцепились,

И чуть не до драки тут дело дошло.

Они, всем понятно, в царевну влюбились.

И все тут смешалось. Ну, значит, дошло.

Все стало похоже на прежние пары,

Все вновь перемешано, словно тогда:

Царь даму любил. И царевна – князь – пара.

Одним словом, стало? Да так как всегда.

20-21 сентября 2003

Жгучая встреча

Желтые гривы роскошных лесов

Ждут заворожено пристальных взглядов.

Жесткие игры как старый засов,

Жизнь защищают и лес от обрядов.

Жадно хватаем от жизни мы все:

Жирный кусок уходящих мгновений,

Ждем или любим, но только свое.

Жаркие взгляды – любовные звенья.

Жгучий брюнет весь пружинисто – гибкий,

В осень идет, раздвигая листву.

Он подчинил тренажеры и гири,

А вот теперь он поднимет и ту.

Где она? Где? За каким поворотом?

Мощно шагает красивый атлет.

Может, он выпил росу с приворотом?

Или травинок насыпали в след?

Яркие гривы лесных великанов

Он зацепил своим торсом. И, вдруг.

Вот она милая! Встал истуканом.

И отступили деревья за круг.

Рыжая грива на женских плечах

Ждет его нежно с лесным вдохновением,

Жарко искрится от чувственных чар,

Жухло трепещется от дуновения.

Медленно, медленно встретились пальцы.

Искорка взгляда. Пьянящий покой.

Рыжие волосы на руки пали,

Словно коснулись до нервов рукой.

Жгучий брюнет приподнял. Закружился

Лес вокруг них весь счастливый, хмельной.

Жгучий брюнет стал вдруг жадным до жизни.

В воздухе терпко запахло смолой.

Жизнь – это сказка, истома судьбы.

Жаркие дни очень часто – мгновенны.

Жалюзи леса – сквозняк без листвы.

Женское счастье – всегда переменно.

Жесткие игры – семейный дуэт,

Желтой судьбой он уходит с экрана.

Жаркие встречи исчезли, их нет.

Желтое солнце встает очень рано.

27 сентября 2002

Летний пыл

Плыл яркий теплый день июня иль июля.

На солнечных полях. На грядках со свеклой.

В купальнике была, шла с тяпкой, звали – Юля.

Ферт на нее смотрел, рот варежку закрой.

И было на полях людей, возможно, сотню,

Но только между двух вдруг искорка пошла.

А грядка со свеклой была сестрою сводной,

Которая всю жизнь девчонке обожгла.

Он сам к ней подошел, сказал: "Я честный Юрий.

Я к дому подвезу, машина рядом есть".

Еще пару людей в нее успели юркнуть,

Да кто подумать мог, что жизнь готовит месть?

Поехали они, других он выпускает,

А девушке уйти он вовсе не дает.

И вот они вдвоем, как август рядом с маем,

И между них уже слегка расплавлен лед.

Привозит он ее на славную речушку,

Был берег одинок и теплая вода.

Он Юлю приподнял как легкую игрушку.

И в воду потянул. В купальнике. Одна.

Как цапли на воде вдвоем они стояли,

Не тронул Юрий ей не рук и не лица.

В машину вновь пошли, она была им ялик,

Не вспомнили они ни мать и ни отца.

Виолончель и альт играли в исступление,

Все струны пели гимн мелодии любви.

И это был фурор! Вот это выступление!

Под сводами лесов успех любви лови!

Настал последний миг, они лишь улыбнулись,

И Юра вскинул вверх красивую главу,

А Юля хочет пить, она уж поперхнулась.

Ей было так впервой. Перевернем главу.

Сиял осенний день, весь в золото окрашен,

Вновь сели на часок в остывшее авто,

И Юрий жал на газ, сам черт ему не страшен,

А с Юли сбросил он осеннее манто.

Что это в них за страсть среди пустого поля,

где по краям стоял осенний, дивный лес?

Они в расцвете лет. Последний выплеск что ли?

Последняя любовь под взглядами небес.

Он ехал по шоссе по самой середине,

Сам Юрий жал на газ к столичным берегам.

Плутал по городам. Она ведь не следила.

И быстро, наконец, подъехали к домам.

А Юрий жил один, он Юлю как хозяйку,

Забросил на часок, а сам опять исчез.

И стало жутко ей: она здесь заяц, зайка,

А за окном краса – чужих кварталов лес.

Какая – то тоска среди чужих предметов,

И чуждым Юрий стал, и хочется домой.

Но вот звенит звонок. И голос слышит: "Где ты?"

Как хочется домой и ей уже самой!

Она идет к двери. Навстречу входит Юрий.

Нахлынул чувств поток. Любовь была зимой.

В нем было много сил, он стал прекрасным, юным.

И Юле спорт-любовь так нравилась самой.

Весенняя любовь прошла, похоже, в Центре.

Огромный чинный дом чиновничьих удач.

Все было как во сне, как у последней цели.

Последняя любовь. Пришла пора отдач.

Он ехал по шоссе по самой середине.

Но выскочил с шоссе по встречной полосе.

Он врезался в авто. Глаза с небес следили.

Любовь оборвалась во всей своей красе...

20 октября 2002

***

Гира карие глаза,

Устремились просто в точку:

Ожиданья, дум... Лоза,

Женских рук просила ночку.

Двое рядом, этим все

Сказано сквозь тайну мыслей.

Им вдвоем опять везет?

Есть вода, шампуни, мыло...

Гира карие глаза...

Не влюбиться в них нельзя.

Гира карие глаза,

Позабыли про подружку:

Пистолет, удар, роса,

Чьей-то крови льет на руки.

Гир отбился, Гир спасен!

На кота направил дуло...

Страхом, взглядом он спасен,

К женщине лицо притулил.

Гира карие глаза...

Не влюбиться в них нельзя.

Гира карие глаза...

Поцелуй, объятья, то-то...

Ласки, стоны, он лобзал,

И она прогнулась что-то...

Гир лежит, она в плечо

Задает ему вопросы...

Пистолет, кулак, мячом

И ответы словно осы.

Гира карие глаза...

Не влюбиться в них нельзя.

Все не просто в мире зла.

Вот идут, в карманах руки...

Зрелище, как хлебный злак,

Оружейные науки.

Гира карие глаза...

Он в прицел опять стреляет.

Стекла, грохот, тормоза...

И огонь, и все пылает.

Гира карие глаза...

Не влюбиться в них нельзя.

Вновь рука. Гир снова жив,

Повернулся, чьи-то ноги...

Снова выстрел, двое в...жи...к...

Крики, визги, смог ли

Кто-то быть таким, как Гир?

Фильмов видела немало.

Гир успех любовных игр,

Он и муж... похож мал– мало.

Гира карие глаза...

Не влюбиться в них нельзя.

14 декабря 2002

Пир

Десятки сумок вышли из машины,

Их взяли в руки. Двери. Лифт. Этаж.

Для входа в дом для них бы двери шире,

Похоже, кто – то входит в дикий раж.

Бутылки вин, воды, консервы, водка.

Свекла, морковь и зелень, и икра.

Торты и хлеб, естественно, селедка,

И мясо, рыба, курицы сестра.

Все это моют, варят, заправляют,

И майонез везде заветный гость,

Шампанским уж потом в гостей стреляют,

Пока готовят, соли ухнут горсть.

И все готово. Сдвинуты все стулья,

Стоят столы под пледом скатертей.

Но вот давно, совсем не варят студень,

Салаты, вина, рыба – для гостей.

Хрусталь бокалов искренно сияет,

Хрусталь салатниц – солнечный магнит,

И на столе, в салатах скрыты яйца,

Салфеток ряд под вилками вдруг сник.

Приходят гости. Радость оживленья.

И каждый гость – подарок для судьбы.

Хозяева за день не знали лени,

Теперь награда в их заветный быт.

Пришли цветы и роза в сарафане.

Пришел альбом, огромный, как портфель.

Пришла цепочка, крестик – эти званы.

Пришла игра, ив детских ручках зверь.

Собрались гости, сели очень чинно,

И первый тост, за крестик на цепи.

И крестный – это все – таки мужчина,

И крестная в семейной есть цепи.

Туда – сюда. Все скромно и спокойно.

Еще часок – и громче голоса,

И вот уже фужер один расколот,

И над столом из рук одни леса.

Все пили, ели. С рокотом – курили.

Смеялись гости. Мусор возрастал.

От чистоты остались лишь руины.

– За крестницу! – последний тост настал...

2002

Скалистая порода

поэма

1.

Сверкали озера в скалистой породе.

А сосны спускались к воде.

Здесь так романтично при летней погоде,

Прозрачность царила везде.

Но были озера с песчаным подходом.

И дачи по всем берегам.

А там, где есть дачи из фруктов восходы,

Свобода разутым ногам.

Еще была речка так близко от дома,

Что видно ее из окна.

А речка – не море, покорна без шторма.

Она не ходила одна.

С торца была школа. И дом, словно город.

На улице Сталина дом...

И рельсы бежали так близко от горок,

А с горки слетал детский ком.

Но нет, был штакетник меж детской площадкой,

И блеском железных дорог.

Местами штакетник был чуточку шаткий,

Но бабушкин голос был строг.

2.

В семь лет от Урала на северо-запад

Поехала с мамой она.

Далек Ленинград, там, где Невские залпы,

Его обошла не одна.

Две длинных косы по спине разбежались,

Фонтаны взмывали, струясь.

Сквозь сны она помнит: под "Солнцем" бежали,

И капли стекали искрясь.

С каким-то азартом, не зная погоды,

Вставал перед ней Ленинград.

Ее восхищали дворцовые своды,

А дома был папа, с ним брат.

Пройдут еще долгие школьные годы

Урала, казахских степей,

И снова она под дворцовые своды

Шагнет, словно бы воробей?

Но нет, это девушка с длинной косою,

Спортивной фигурой и лбом,

Размером в шесть пядей, пройдут полосою

Дворцы и музеи потом.

3.

Поездка на море, где жил Айвазовский,

В двенадцать, как солнечный блеск.

Цветы и каштаны, блины и черешня,

Простого купания плеск.

И память оставила теплые ночи,

И блики огней на волне,

И стук мостовых очень древних и прочных.

Все счастливы были, вполне.

И только одно угнетало немного,

Что мама хотела здесь жить.

Она на работу устроилось. Долго

Здесь ей не хотелось уж быть.

И сразу ей душно здесь стало,

И впору средь пальм захотелось реветь,

Вот так, море, море, но нервы – из стали,

От волн они стали ржаветь.

Она оставаться не хочет на юге,

Здесь душно и воздуха нет.

И мама увидела дочери муки,

Урала сюда проник свет.

Приехала с моря красавица просто,

Стройна, загорела и вот...

Дом моды построен, железная хватка,

Он девочку эту берет.

Жизнь стала ее заполняться делами,

Из школы в Дом моды, домой.

И подиум. Женщины ходят, как лани.

Ходить так приятно самой.

4.

В тринадцать с Урала всей дружной семьею

Уехала в дальнюю степь,

И жизнь становилась не горной – степною.

Впредь песни казахские петь.

А зеркало как-то разбилось в дороге,

И девушка с русой косой

Виднелась в зеркальных надломах, с порога

Накинув пальтишко с лисой.

А лыжные гонки, морозные ветры

Почти по бесснежной лыжне.

Спортивный костюмчик и черные гетры

Вели ее к новой весне.

Весна разливалась меж льдами речными,

Лыжня уходила под лед.

У братика голуби были ручными,

Но редко был полным их слет.

И «Турмана сердце» из книжной новинки

Пленило мальчишек сердца,

На крышах сараев виднелись их спинки,

Не видно их было лица.

5.

Теплейшее лето с казахской природой

Пленили, как брег Иртыша.

Девчонки – подружки ходили в походы,

Где водные лыжи – душа.

И остров по кругу, так в десять км,

Они пробегали легко,

В купальниках просто, без кед если мог,

И редко бывал в горле ком.

На ялах, на шлюпках, байдарках ходили

Они по покорным волнам.

Однажды их ветры в пучине топили,

Но выплыли, горести – снам.

Песчаные бури, и пух тополиный,

И солнца неистовый свет.

В начале июля исчез волос длинный

Но все обошлось и без бед.

Все было так просто, почти прозаично,

Не дрогнула чья-то рука,

Садовые ножницы стригли трагично,

Коса становилась легка.

И так героине отрезали косу,

Упала на грядки коса.

На пойме виднелись трава и покосы,

А в сердце возникла слеза.

6.

Кем будет: строитель, электрик, механик?

Сидела над бланком она.

Но рядом сказали: "Конструктор – механик",

Похоже, что это судьба.

Механикам дали прекрасное здание,

Другие не хуже, и все ж,

Не очень и трудными были задания,

А ум был на что-то и гож.

«Веселая роща» совхоз назывался,

Студентов прислали помочь.

Гоняли с пшеницей в степи самосвалы,

И звездами грезила ночь.

Для девушек домик отдали – правленье,

Студенток всего было семь.

Среди трактористов – они, как явленье,

Но в двери ломились не все.

И все же дверь сняли, и с петель сорвали,

Пришлось всем идти к кузнецу,

И в мощные скобы засовы совали -

Спокойствие было к лицу.

А дни шли за днями. Студентами стали.

Был лекций приятный концерт.

И все инструменты Тата знала, стали.

Станками увлек всех доцент.

7.

Но жизнь не подкупишь, она прозаична,

И практика – это завод,

Знакомились с цехом порой хаотично,

А то походили на взвод.

Дойти до завода, где третья лишь смена,

Тата была в паре не прочь.

А небо похоже на карту иль схему,

Работали в цехе все в ночь.

Подругой по цеху ей стала дивчина,

Она пригласила к себе,

Она все природу хвалила. Кручина

Была не знакома судьбе.

Ей так захотелось в те тихие ночи,

Где "ставок" – "ставок" – это пруд.

Закончили практику, едут, короче,

В ее город красный от руд.

Конечно, руда где-то есть под полями,

И родичи к шахтам близки.

А дома, а дома представились сами

Три брата. Седые виски...

8.

Умнейший мужчина, студент из столицы,

Да, это дивчины был брат.

И письма, экзамены – это, как блицы,

Он встрече немедленной рад.

На зимних каникулах выпала встреча.

Где быть? Ну конечно Урал.

А город к приезжим не очень доверчив,

Мороз до костей пробирал.

И иней ложился на лица, озера,

По ним проходила лыжня,

И снега крупинки похожи на зерна,

И скорость на лыжах важна.

Потом он приехал к ней в город лучистый,

У мая крутой ветерок.

А путь из Москвы к ней довольно неблизкий,