Текст книги "Аквамарин и летучие мыши"

Автор книги: Наталья Патрацкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 19

Осенняя сырость бродила среди редкой желтой листвы, упрямо висящей на мокрых деревьях. Небо цвета серой сырости угрюмо смотрело на остатки цветной осени. Лизка вышла на крыльцо дома, напоминая, не оторванную листву. Она прицепилась к Виталию Ильичу, как банный лист и стала серой, как это невыразительное небо. Настроение нисколько не отличалось от общей атмосферы очередного потепления. Ей захотелось покинуть гостеприимный дом и уйти в прошлую жизнь репортажей о театральной жизни режиссера Панина. Мир изобретателя ее порядком утомил. Поддакивать его техническим мыслям – она была не в силах, не ее это сфера обсуждений, прямо скажем – не ее!

Лизка вернулась в дом, собрала вещи и вновь вышла на крыльцо, под редкие капли дождя. Она решительно вышла за ворота особняка и покатила саквояж навстречу судьбе. Но судьба не спешила посылать ей шикарный лимузин, мимо проехала забрызганная машина, неопределенной наружности. Она замахала рукой. Машина остановилась, в ней сидел мужчина такой же бурый, как поздняя осень. Лизка плюхнулась на сиденье рядом с шофером. Он согласился довести ее до города. Его угрюмое настроение угнетало Лизку, она не выдержала и спросила:

– У вас что-то случилось?

– Не знаю, что и сказать, вы что-нибудь слышали о пансионате ' Здоровый миг'?

– Первый раз слышу.

– Вам повезло.

– А в чем дело? – вполне заинтересованно спросила Лизка.

– Мой отец ради месяца жизни в этом пансионате продал свою прекрасную дачу, я подъехал к даче, а в ней уже чужие люди. А посетителей к отцу не пускают. По телефону я с ним говорил минуту, больше – нельзя. Голос у него молодой и здоровый.

– Если ему хорошо, то вы – то почему горюете?

– Все хуже, чем можно представить, я уже навел справки об этом пансионате. Там лечат новой методикой, человека одевают в ткань, которая собирает в себя остатки здоровых клеток человека, в результате человек становиться здоровым абсолютно, но на короткое время, пока не израсходуется его личный запас здоровых клеток в организме. Никакого чуда, только переадресация здоровья.

– Отец был очень болен?

– Да. На ладан дышал. Ему прислали приглашение в пансионат, обещая полное здоровье, но за определенную цену. Он согласился. Я узнавал – из этого пансионата 'Здоровый миг' никто не возвращается, там живут, пока хватает денег. Цены за жизнь – запредельные. Отец просит еще месяц жизни. Но у меня нет второй дачи, где взять деньги я не знаю, и теперь чувствую себя садистом. Он говорит, что он там молод, счастлив и здоров, что у них всегда тепло.

– И у меня нет дачи, а здесь я гостила, – печально сказала бедная Лизка.

– По вашему виду и не скажешь, что у вас деньги есть.

– А отец уже не вернется из пансионата?

– Нет, таково условие хозяйки пансионата. Человек использует свое последнее здоровье до полного нуля, поэтому он и здоров, что мобилизуются все здоровые клеточки организма, чтобы почувствовать себя напоследок здоровым и счастливым человеком.

– Так, тогда зачем вашему отцу еще деньги, если за месяц его здоровье превратиться в полный ноль? Ему донора прицепят?

– Нет, доноры здесь не используются, это наказуемо в округе Валет. Используют клетки некой биологической массы, есть даже биологические роботы, в виде летучих мышей.

– С летучими мышами я знакома. То есть вместо денег можно дать этих биологических мышей? Я знаю, где они обитают.

– Я и сам знаю, у Нимфы Михайловны этих мышей полно.

– Получается, что прекрасная Нимфа всю частную собственность округа прибирает к своим рукам?

– Доехало! Кстати, мы приехали, вам выходить. Меня зовут Архип Савин, чтобы вы знали…

– Сколько с меня?

– Нисколько, я бы взял биологическими, летучими мышами.

Лизка махнула на прощание рукой и, пройдя сквозь серую пелену погоды, исчезла в подъезде своего дома. Ее никто не ждал, в доме царило запустение. От сырости в углу комнаты проступили пятна плесени. Но это была ее квартира, и она решила ее привести в порядок. Она посмотрела в зеркало. Увидев свое отражение, она решила, что бывало и хуже.

Леонид Ильич сидел в новом кабинете корпорации 'Прибор Z'. Это он придумал пансионат 'Последний миг' со слов женщины микробиолога. Идея принадлежала этой женщине, она на себе провела все испытания нового третьего вещества, но право на изобретение отдала Леониду, поскольку сама стала первой жертвой санатория.

Она прожила три месяца в санатории, не имея сбережений, пока из нее вытягивали все сведения о биологических веществах. Ей не давали умереть, пока она все знанья не передала Леониду, за ситуацией следила сама Нимфа Михайловна. Когда микробиолог касалась стены праха, ее непременно возвращали к здоровым людям, но последний раз ее уже не вернули и она, пройдя сквозь стену, осталась в ней замурованной. С другой стороны выступил ее портрет с ее именем. Нет, она не была замурованной заживо, в ней не было жизни, ее давно уже не было, последние знания ее мозга жили три месяца в биологической массе под видом ее тела. Эта масса не проходила сквозь стену, а сливалась под стеной и использовалась по назначению.

Так, что Леонид жил вовсе не за счет ума Владимира, он и сам кое-что творил в жизни округа. В его кабинет ворвалась Лизка, обтянутая джинсами и свитером.

– Леонид Ильич, вы, что творите! – закричала она с порога.

– О, сбежавшая невеста! Давно я тебя не видел!

– Я о вас такое узнала!

– Могла бы и не узнавать, я о себе все знаю.

– Вы так спокойно об этом говорите?

– Кстати о чем мы говорим? – нарочито спокойно спросил Леонид.

– О пансионате 'Здоровый миг'!

– Прости, но в названии все сказано, мы даем возможность уйти в лучший мир при последних остатках жизни. Человек не страдает, он счастлив, он просто растворяется в небытии. Тебя бы туда просто не взяли, ты бы там всем надоела!

– Я не о себе, я о людях!

– Люди тебя просили о них слово замолвить? Или тебя родственники замучили?

– Да, я разговаривала с человеком, чей отец находиться в пансионате месяц. И этот месяц заканчивается.

– Лизка, я не Бог, я его помощник, не более того.

– Если помощник, то почему ваша услуга такая дорогая?

– Это последняя услуга, люди платят, а мы их деньги пускаем в дело. Так, это я тобой недоволен! Ты – сбежала, а твой жених Феликс пристроился к моей жене Надежде! Это намного хуже! Шла бы ты к нему, и мне бы лучше стало!

Лизка, от услышанных слов, потеряла дар речи и выскочила из кабинета. Она села на трамвай и поехала к Феликсу.

Господин Феликс лежал по обыкновению и смотрел лениво на экран телевизора. Вторжение Лизки не нарушило его благодушного состояния, словно его мозги и чувства были заторможены.

– Феликс, ты нашел себе любовницу?! – завопила с порога Лизка.

– Ой, как громко! Ты чего кричишь?

– Мне Леонид Ильич сказал, что ты у него жену забрал!

– Я Надежду Константиновну в любовницы не брал! Она моя секретарша по связи с Леонидом Ильичем. Слушай, Лизка, ты своего Виталия Ильича куда дела?

– Ушла от него!

– А он об этом знает или не догадывается?

– Это его дело! Ой, Феликс, ты зачем обложился голубыми стекляшками? – удивилась Лизка.

– Это до тебя – меня Марина Ивановна навещала и принесла аквамарины, для того, чтобы они меня от лени вылечили.

– Святая женщина! Тебя невозможно вылечить от лени! Я-то уж это точно знаю!

– Как громко ты кричишь! Тише, пожалуйста.

– А, где твоя секретарша?

– Ее вызвал муж по работе.

– Понятно, мы одни впервые после свадьбы!

– Ты еще бы о свадьбе вспоминала! Лизка, забери эти зеленовато-голубые камни в золоте. Они мне ни к чему.

– А если Марина аквамарины назад затребует?

– Нет, она мне их принесла, у нее только брошь осталась на голубом пиджаке.

Лизка тут же стала надевать на себя аквамариновые украшения, чем позабавила Феликса, он даже с постели поднялся. Она крутилась у зеркала, он закрутился рядом с ней. И они дружно свалились на постель. Свадебную ночь еще никто не отменял. Сначала лениво, потом все азартней они проникали в суть друг друга, сбрасывая лишнюю одежду.

Гоша Винтов проник в общество пансионата 'Здоровый миг'. Люди, как люди на отдыхе. Никто ни на что не жаловался, все вели размеренный образ жизни, они ходили на танцы, плавали, гуляли по парку, и были счастливы. Питание их выглядело несколько странно, но никто этого не замечал. Гоша ходил среди людей и не мог найти себе друга, они ускользали от него, словно призраки первого года существования. Он не мог их подслушать, они ничего серьезного не обсуждали. Заметно было, что эти люди больше любили полулежать, чем что-либо делать. Плавали они лениво, танцевали вообще тихо.

Вся территория пансионата была покрыта лежанками разного вида. Гоша посмотрел на небо и увидел плохую под него подделку, он знал, что сейчас поздняя осень, но здесь было лето обыкновенное. Деревья зеленели, птицы пели, люди ходили без теплой одежды, в каких-то развевающихся одеждах без пуговиц и молний. Ему нестерпимо захотелось выйти на улицу. Он почувствовал приторный запах непонятного чего. Он осознал, что рядом с ним люди на исходе жизни.

Гоша нажал на телефоне вызов Нимфы, она не сразу взяла трубку, услышав, что с ним никто не идет на связь, она не удивилась и разрешила воспользоваться служебным выходом из пансионата, набрав секретный код на двери. Когда Гоша попытался покинуть территорию, к нему прицепился один из контингента. Отвязаться от него Гоша не смог, и они вдвоем вышли из пансионата сквозь герметичное вещество.

Гоша попытался втолкнуть человека в развевающихся одеждах назад, но тот уперся нечеловеческой силой и не вошел назад в сферу. Марина сама вышла навстречу двум прибывшим из сферы. Она посмотрела на человека, сопровождавшего Гоши:

– Савин, ты селен! Тебе осталось жить одни сутки, а ты выскочил из сферы! Тебе сейчас станет плохо!

– Нимфа, не прогоняй назад! Я жить хочу!

– Все хотят! Как ты смог выйти, этого я понять не могу? – сетовала Нимфа.

– Его зовут Савин? – удивился Гоша. – Это он известный биолог округа Валет?

– Да, это он всемирно известный человек. Он был неизлечимо болен и уже не вставал, и вот такой фокус выкинул.

– Я на самом деле здоров! – сказал Савин. – Проведите медицинский осмотр.

– Придется. Гоша, а ты не зря сходил в сферу, вывел интересный экспонат. Савина осмотрят, если он здоров, то его выпустят в мир живых.

Савин захватил при жизни еще женщину микробиолога в этом пансионате. Они вдвоем много беседовали, легко понимая друг друга. На прощание микробиолог подарила ему маленький кристалл аквамарина, и сказала, что если он захочет выйти из сферы, должен всегда держать в руке этот камень, он не даст опуститься и в нужный момент выведет на свободу. Савин изучал входы и выходы, он заметил здоровый румянец на щеках Гоши и решил с ним покинуть пресловутую сферу.

Нимфа знала о беседах Савина и микробиолога, поэтому не включила биологическую пушку на его уничтожение. Савина проверили, он оказался здоровым на самом деле. Все его болезни исчезли чудесным образом, давая надежду на излечение живущим.

Нимфа вызвала Леонида и показала ему Савина. После разговора Леонид решил взять к себе на работу Савина, но без права посещения родных.

Савин не выдержал и позвонил сыну Архипу, который вывез Лизку от Виталия.

Отец и сын поговорили и обещали молчать об этом при разговоре с другими людьми. Архип Савин любил подрабатывать извозом, видимо ум изобретателя остался только у его отца.

Старший Савин знал, откуда берется здоровье для больных на последний период жизни, он силой воли заставил себя удалить с себя ткань, перераспределяющую здоровье внутри него, но он также нашел биологическое вещество, которым с ним поделилась микробиолог. Он пошел дальше, он обвернулся биологическим веществом, которое дало ему необходимое здоровье, но говорить о своей находке Нимфее он не хотел. Где найти следующую порцию биологического вещества – он знал.

Но он не оценил медицинскую службу Нимфы. Савина досконально проверили, и результаты отдали Нимфе. Она поняла, какой рывок вперед он сделал, и приказала прекратить набор в пансионат 'Здоровый миг', переименовав его в 'Здоровый час'. Она прекрасно понимала, что за этим последует. Спасать тех, кто оставался в сфере, в ее планы не входило. Нимфа объяснила прекращение приема – капитальным ремонтом, что соответствовало истине.

Савин оказался умнее Воротникова. Он понял главное из разговоров с микробиологом: как создавать новое биологическое вещество, это не утаилось от Нимфы Михайловны. Савина за удачную командировку в сферу, она наградила его же личной дачей. А Гоше выделила участок рядом с дачей Савина.

Архип почему-то решил, что его отцу помогла девушка, которую он подвез с дачи Виталия Нарышкина и ему очень захотел ее найти. Он ездил по городу и всматривался в пешеходов. Ему повезло, он встретил Лизку, и остановил перед ней машину. Она сверкала аквамаринами. Он вспомнил слова отца, что его спас маленький кристалл аквамарина. Архип Савин влюбился в нее.

Везет Лизке на младших.

Глава 20

Я сидела в кабинете министра нестандартного приборостроения, смотрела на многочисленные телефоны, на расписание дел. Взгляд мой упал на букет лилий в вазе из голубого стекла. Я вздохнула, вспомнив букет хризантем, который сама покупала на рынке. Мне безумно захотелось покинуть официальный кабинет! Мне надоели жалобы населения на изобретения трех Ильичей. Я посмотрела на алмазную брошь, скрывающуюся под названием 'Голубой аквамарин'. Вспомнила, что последнее время вокруг меня кружится фраза 'Ты хочешь ребенка'. Откуда она берется, а может родить ребенка? Эта мысль мне понравилась! Это единственная возможность уйти из этого кабинета непроходимых жалоб на все, даже на пансионат 'Здоровый миг'. В моей голове промелькнул образ Мартина и исчез. Я вспомнила Владимира, свое несправедливое к нему отношение. Подошла к лилиям, и вдруг решительно нажала на кнопку 'муж'.

Владимир услышал соловьиные трели сотового телефона, увидел слово 'жена'.

– Марина, что-то случилось?

– Да! Нам нужен малыш, ему будут нужны голубые вещи, они подойдут к моему алмазу с названием 'Голубой аквамарин'.

– Марина, я последнее время, с тех пор, как ты стала министром, звал тебя мысленно 'Аквамариновая мэм'.

– Как ты меня звал?! – воскликнула я удивленно.

– Никак, – грубо прервал меня Владимир. – Я хочу, чтобы ты стала аквамариновой мамой!

– А я – согласна! – засмеялась я. – Я не хочу быть министром, я хочу хризантемы в вазе и аквамарины, под цвет одежды малыша.

Туман сгладил черные очертания раздетых деревьев, и мило завис среди веток рябины, украшенных красными гроздьями ягод, без признаков упавшей листвы.

Он проник в желтые листья березы, самые стойкие украшения уходящей осени.

Капельки тумана окутали редкие желтые листья клена, оставшиеся там, где ветер не дует.

Я шла и крутила головой, переводя взгляд с одного дерева на другое. Жизнь налаживалась сквозь туман проблем и перегрузок. До этого момента я умудрилась купить теплую куртку странного цвета, что дало мне возможность попасть в серию неприятностей. Куртка притягивала к себе людей, желающих поругаться, поскандалить, унизить. Волшебная вещь, вызывающая в людях антагонизм. У меня появилось ощущение, что я живу в струях осеннего, моросящего дождя, несшего одни неприятности. В этой куртке меня за человека не считали.

Надев пресловутую куртку, я ринулась к своему бывшему молодому человеку, Мартину Филину. Ключей от его квартиры у меня никогда не было. Я шла к его подъезду сквозь чумной ливень, под зонтом. Рядом с подъездом из красивой машины выскочила дамочка, приложила ключ к двери, дверь в подъезд открылась и она проникла в подъезд. Я за ней прошла, как безбилетник проходит через турникет автобуса.

На лифте я поднялась до нужного этажа, нажала на кнопку звонка. Жала, жала, но Мартин мне не открывал. Я притихла. Прислушалась. Услышала, что за дверью кто-то ходит; чувствовала, что на меня из глазка смотрят. Я опять нажала на звонок. Результат тот же. Я нажала один длинный звонок так, как жмут в автобусе, выходя через среднюю дверь. Дверь открылась. Передо мной стоял с недовольным лицом абсолютно чужой молодой человек помятой наружности.

– Ты меня разбудила, теперь у меня будет болеть голова, – сказал он, огладывая недовольно меня с ног до головы.

– Я тебе купила новые шторы, сними старые.

Его лицо стало еще более недовольным. Я уже несколько раз просила Мартина снять тюлевый пылесборник с окон, но он не соглашался. Мы сошлись на том, что он снимет старые шторы, а я поглажу новые, упакованные с картонкой в полиэтиленовом пакете.

Я выгладила шторы на большой гладильной доске на кухне, а он снял пыль с окон в тюлевой упаковке. Мы столкнулись в прихожей: я несла глаженные, новые шторы; он нес огромный клубок тюли, напичканный пылью до отвала. Мы разнесли свою ношу по местам. Я села с ногами в огромное двухместное кресло, закинула ноги на подлокотник, и стала следить за цирковым номером: фигура мужчины, распятого со шторами на окне, была олицетворением гибкости, и мужественности. Его широкие плечи казались еще шире, талия тоньше, ноги длиннее. Со спины он был великолепен. Потом он сообразил, что с компьютерного стола вешать шторы удобнее и встал на стол. Вся красота исчезла. Я перевела взгляд с мужчины на свои ноги, им было удобно на толстом подлокотнике двойного кресла. Мне стало скучно. Я пошла на кухню.

За окном моросил дождь, на окне, на пластиковом белом подоконнике в керамических кашпо стояли цветы, земля в них давно высохла. Я подняла пластиковую бутылку с пола, уже с налитой водой и полила цветы. Земля в цветочных горшках приятно потемнела, цветы улыбнулись, особенно кремовая роза.

У молодого человека отменная кухня. Чисто. Светло. Просторно. Белые пластиковые окна слегка прикрыты дорогими полупрозрачными белыми шторами. Высокий холодильник увенчан микроволновой печью, так, что кроме него никто не может ее пользоваться. В холодильники зачастую стоят забытые продукты, видимо некогда было их съесть, поэтому у него такая тонкая талия. Электрическая плита всегда сияет первозданной чистотой. Поддерживать эту чистоту трудно, но в принципе возможно. Соль таится в белой пластиковой банке вместе с маленькой ложкой. Но на этой кухне у меня даже борщ не вариться, все получается хуже, чем дома.

Я решила не выдумывать и пожарила картошку, тем паче, что котлеты уже остывали в сковороде. Пожарила. Вернулась в комнату, а мужчина все еще вешал шторы. Повесил третью штору, слез со стола. Интересный случай, но между нами в этот вечер не возникало теплых флюидов. Он съел картофель. И все. Вроде двое старых соседей встретились, и поговорить не о чем. Скучно. Вспомнила я, что у меня деньги на сотовом телефоне подошли к концу, оделась…

Мартин посмотрел на меня, и сказал:

– Да, в такой куртке только в дорогой универсам ходить. Ничего, ближе ничего нет, там и деньги на телефон можно положить.

Так вот в чем дело!? В куртке. В этой куртке даже никакой мужчина меня не любит! Так я и ушла от Мартина – не целованная. Вот ведь как бывает, иной раз иду я по улице, и все деревья перед моими глазами играют своими нарядами, а бывает – пройду, и ничего вокруг себя не запомню. Так было сегодня. Все серое, особенно беспросветное небо, и состояние души – без ясного неба. Как-то жизнь застопорилась. И на работе мне сменили систему в компьютере, а пока все программы восстановит для работы, нервы так и летят, как неудачно напечатанные листы, а в прочем – все нормально. И министерское кресло сегодня отдыхает. Оно меня не радует, под внушенье, чтобы я родила ребенка.

Я пришла домой, посмотрела на себя в зеркало. Да, вид весьма затрапезный. Я улыбнулась своему отражению и пошла на кухню, от Мартина я всегда приходила голодной, у него лишнего не съешь, а отсутствием аппетита я не страдала. Худой я никогда не была. Что меня заставило отнести шторы Мартину? Я проверяла свою интуицию на приборы Владимира Ильича. Шторы шторами, картофель картофелем, а я нашла приборы в доме Мартина и в большом количестве.

Поев дома, надев пресловутую куртку, я отправилась к Владимиру на фирму, зная, что он долго работает. Я рассказала ему о приборах в квартире Мартина, их количестве и где лежат. Владимир не очень удивился, но за точные данные, совпадавшие с его интуицией, он выдал мне несколько купюр. Я взяла честно заработанные у мужа деньги и поехала покупать новую куртку, пока на работе меняли программы в моем компьютере…

Ваня Сидоров получил от Добрыни Никитича задание: найти и обезвредить руководителей пансионата 'Здоровый миг'. Ходоки с жалобами дошли и до него. Суть жалоб: человек ушел в пансионат и не вернулся. Как крупный политик и руководитель, Добрыня Никитич не держал крупных сумм денег в местных банках и не имел много домов и квартир. Его счета всегда были на виду проверяющих организаций. Он легко проходил все проверки, и его постоянно переизбирали главой округа Валет.

Жена Добрыни Никитича, Нимфа Михайловна, на высокие посты и должности не претендовала и проверки на себе не испытывала. Она была в сотни раз богаче своего высокопоставленного супруга. Именно она скупала земли под домами в центре города, и в перспективных окрестностях. Также Нимфа уловила простой момент любой жизни – старение организма, но с большой пользой для своих доходов. Естественно огромное число пожилых людей имеют скромные доходы и накопления, но именно среди них встречаются богатые люди, которые ради здоровья, пусть недлительного, готовы отдать свои золотые горы.

Добрыня Никитич за женой и ее деятельностью не следил, если это не касалось их общих детей. Пансионат 'Здоровый миг' к их детям отношения не имел, следовательно, развивался сам по себе.

Нимфа, изучив биологических мышей, имея приличное образование, пришла к выводу, что можно создать биологический материал, усредняющий здоровье человека на непродолжительное время. Известнейший микробиолог округа была ей знакома. Микробиолог переживала в это время острые боли при передвижении. Любой шаг, любой поворот тела вызывал в ее организме дикие боли. Идею Нимфы она поддержала и нашла резервы биологического вещества. Первые опыты она поставила на себе. Микробиолог однажды взяла и опутала себя биологической материей, и почувствовала впервые за последние годы – полное отсутствие болей. Она могла вновь работать!

Нимфа предложила открыть пансионат для предоставления биологической ткани обезболивания под присмотром врачей. Микробиолог дала свое согласие.

Нимфа подключила к работе Леонида Ильича, большого любителя денег. На одном своем участке земли она и построила пансионат 'Здоровый миг' под колпаком, скрыв к нему подходы от посторонних лиц. Время жизни человека в пансионате определялось его суммарным здоровьем. Здоровые клетки замещали больные, но организм человека не восстанавливался, то есть человек жил за счет самого себя и за счет перераспределения здоровья внутри организма под биологической тканью.

Слух об излечивании больных всех категорий разошелся между больными. Люди потянулись в пансионат, не смотря на заоблачные цены. Пациенты подписывали договор с директором пансионата, а дома оставляли завещание и молча уходили в последний миг здоровья, говоря домашним, что уезжают на курорт в далекую страну.

Но домочадцы бывают разные, и некоторые родственники стали прослеживать пути отсутствующих членов семьи. По истечении времени таких людей становилось все больше. Среди жителей округа Валет возникла легкая паника.

Представители от народа дошли до Добрыни Никитича, он и вызвал своего доверенного человека – Ваню Сидорова.

Ваня обладал уникальными способностями внедряться в любое общество, не рискуя своим здоровьем. Он брал с собой подставу. Для выполнения очередного задания он решил взять Лизку журналистку, зная ее дотошность в определении происходящих событий, и именно она слыла знатоком определения местоположения приборов Владимира. Деньги на выполнение ответственного задания выделили их казны округа Валет.

Ваня и Лизка на вертолете облетели округ. Они знали от жалующихся людей, что кое-кто из не вернувшихся людей говорили домашним, что уходят в пансионат, где станут здоровыми людьми. Были сведения, что пансионат находиться в пределах округа Валет. На картах округа и на сайтах в Интернете о таком пансионате ничего не говорилось. Ваня заметил первым огромный колпак неизвестного назначения. В принципе такие колпаки использовались в спортивных аренах, но стадиона в данной местности не значилось.

Местность лесистая, частных дач в этом районе много, никто за заборы не лазил.

Ваня и Лизка, выйдя из вертолета на маленьком аэродроме, проехали часть пути на машине, и вошли в молчащий лес. Лес был напичкан ловушками и страшными существами из коряг, отпугивающих людей. Пару раз они проваливались в ямы, или взлетали на веревках к деревьям, но продолжали свой путь. Они набрели на странный погост, в виде зацементированной площадки, с квадратными плитами в шахматном порядке. На плитах были написаны данные о погребенных людях. Лизка обратила внимание Вани на плывущую в глазах стену. Они решили спрятаться на время, и залезли на раскидистый дуб.

Долго ждать не пришлось. Сквозь плывущую стену на бетонную площадку выпал человек. Тут же из двух завуалированных домиков выбежали два человека, положили выпавшего человека на носилки и унесли в круглую башню. Ваня почувствовал запах горелого существа, а Лизка от страха содрогнулась.

Достаточно быстро из круглой башни два человека вынесли закрытый цилиндр, подняли одну из плит и опустили под нее цилиндр. Раздался приглушенный звон колокола. К свежей каменной могиле подошел священник, он помахал над ней кадилом, пропел молитву и ушел, словно исчез в страшном безмолвии тайны.

Лизка и Ваня переглянулись, они больше не сомневались, что это и есть вторая сторона пансионата 'Здоровый миг'. А, где первая сторона и как в нее попасть они не знали. Руководствуясь принципом 'два раза не везет', Ваня увел Лизку из страшного места. Было ясно, что для проникновения в пансионат они еще не готовы.

Добрыня Никитич, выслушав отчет Вани Сидорова, и посмотрев на карту местности, сказал, что рядом с этим куполом находятся одна из дач его супруги, Нимфы Михайловны. Мужчины переглянулись от неожиданной догадки. Но Добрыня Никитич сразу сказал, что он к родной жене не пойдет, и, что его жена любит принимать очень красивых или холеных мужчин. Ваня к ним не относился. Хотя почему нет?

Не посылать же к ней Гошу? Значит надо преобразить Ваню до неузнаваемости и послать его к Нимфе. Ваня не выдержал и спросил у Добрыни Никитича о странном цементном кладбище. И услышал ответ, что чтобы избежать зараженности земли от паразитов, живущих в покойниках, был предпринят подобный способ захоронения.

– Добрыня Никитич, а откуда вы это знаете? – удивился Ваня Сидоров.

– Работа у меня такая, – ответил уклончиво руководитель округа и направил Ваню к дорогим стилистам на переплавку внешности.

Из Вани Сидорова получился крутой мужчина, заграничной внешности. Его одели по последнему слову моды и под видом человека, желающего поместить дядьку в дорогой пансионат, направили к самой Нимфе.

Нимфа Михайловна почувствовала подвох в красивом мужчине с чужой для него внешностью. Она присмотрелась и узнала в нем любимца своего мужа. Она нисколько не поверила его рассказу о дядьке. Дальше приемной на даче, Ваня так и не проник в тайны Нимфы, чем очень озаботился. Добрыня Никитич, узнав о фиаско Вани, только рассмеялся.

Тем временем Лизка проводила журналистское расследование в районе дачи Нимфы, но тоже терпела поражение за поражением. Она даже встретила Ваню в новом облике, но по виду друг друга они поняли, что оба остались за гранью тайны.

Я, отдав аквамарины Феликсу, на самом деле почувствовала всепоглощающую лень, да еще рядом кто-то постоянно твердил мне о детях. Быть министром мне расхотелось, я и так не понимала, почему мне дали такую должность. Но взваливать на себя детей – мне было тоже лень. Уйдя с поста министра нестандартного приборостроения, я залегла дома в окружении сто процентной лени. Я не занималась своей внешностью, как в то время, когда наша семейная фирма с Владимиром вставала на ноги. Фирма была теперь известна и приносила постоянный доход, что и расслабило меня. Мне ничего не хотелось делать, ровным счетом ничего.

Владимир так был занят работой, что не делал Марине замечаний, зная, что это себе дороже. Дома он даже не завтракал, пил кофе на работе, а питался в профилактории, примыкавшем к его фирме.

Мартин перестал волноваться, что его доходы уменьшаться. Как-то так получилось, что корпорация, объединяющая трех Ильичей, сделала это почти формально, на самом деле в ней прокручивали такие проблемы округа, которые огласке не подлежали, и фирма Владимира была в ней скорее формально, чем реально. Да еще Марина покинула министерство, и должность министра нестандартного приборостроения упразднили.

Феликс, подарив украшения с аквамаринами Лизке, стал ленивее и даже формально перестал вмешиваться в дела корпорации, вследствие чего, Надежда перестала быть его домашним секретарем и покинула его сдвоенную квартиру.