Текст книги "Английские народные сказки"

Автор книги: Наталья Шершевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

ДЖЕК ХЭННЕФОРД

Жил на свете старый солдат. Долго пришлось ему воевать – так долго, что под конец он совсем обносился и не знал, куда податься, чтобы раздобыть деньжонок. Взбирался он на вересковые холмы, спускался в долины, пока не добрался, наконец, до одной фермы. Фермер в то время был в отъезде – он отправился на рынок, – а жена его дома осталась. Была она дура дурой. Правда, сам фермер тоже умом не отличался, так что трудно сказать, кто из них был глупее. Ну, да когда вы услышите весь рассказ, вы сами это решите.

Так вот, уезжая на рынок, фермер сказал жене:

– Даю тебе десять фунтов золотом. Смотри береги их, пока я домой не вернусь!

Не будь, он набитым дураком, никогда бы он не оставил деньги жене.

Только он скрылся из глаз, жена и говорит себе.

– Уж я схороню эти денежки от воров!

Завязала все десять фунтов в узелок, пошла в комнату и спрятала над камином.

«Тут их никакому вору не найти!» – думает.

А в это самое время подходит к дому старый солдат Джек Хэннефорд и стучится в дверь.

– Кто там? – спрашивает фермерша.

– Джек Хэннефорд.

– Откуда идешь?

– Из рая.

– Господи помилуй! Так ты, верно, видел там моего покойного старика?

А надо сказать, что за фермера она вышла вдовой, так что сейчас спрашивала про своего первого мужа.

– Как не видать, видел, – отвечает солдат.

– Ну и как он там поживает? – спрашивает фермерша, а сама уже расчувствовалась.

– Да так себе. Чинит старые башмаки. А ест одну капусту.

– Ох, бедняжка! – говорит фермерша. – А не просил он мне что-нибудь передать?

– Как же! – говорит Джек Хэннефорд. – Сказал, что кожа для починки у него вся вышла и в карманах пусто. Значит, не мешало бы тебе послать ему несколько шиллингов – было бы на что кожей запастись.

– Пошлю, пошлю! Благослови господи его грешную душу…

И вот фермерша побежала в комнату, достала узелок с десятью фунтами и отдала его солдату.

– Передай моему старику, – говорит, – чтобы он взял из этих денег сколько надо, а остальное назад прислал.

Джек забрал деньги и не стал долго раздумывать, а поспешил поскорей убраться с фермы.

Тем временем фермер вернулся домой и спросил жену про деньги. Та рассказала ему, что отослала их с одним служивым на небо, в рай, своему покойному мужу, чтобы тот купил себе кожи – святым да ангелам башмаки чинить.

Фермер очень рассердился на жену и сказал, что в жизни не встречал такой дуры. А жена сказала, что он еще глупей, коли доверил ей деньги.

Однако препираться было некогда; вскочил фермер на коня и пустился в погоню за Джеком Хэннефордом. Услышал старый солдат стук копыт и смекнул, что это фермер за ним гонится. Улегся он на землю, одной рукой глаза прикрыл, другой на небо указывает и сам туда же глядит.

– Что ты тут делаешь? – спросил его фермер, придержав коня.

– О господи! Вот чудо так чудо! – воскликнул Джек.

– Что за чудо?

– Да вон там человек прямо на небо летит, словно по земле бежит.

– Ты и сейчас его видишь?

– Вижу.

– Где же он?

– Слезай с коня и ложись на землю!

– А ты коня подержишь?

Джек охотно согласился.

Вот лег фермер на землю.

– Ничего не вижу, – говорит.

– Прикрой глаза ладонью и сразу увидишь, как человек во весь дух летит.

И правда, фермер увидел, как человек во весь дух летит, только это был Джек Хэннефорд – он вскочил на коня и наутек.

Вернулся фермер домой пеший, без коня.

– Вот видишь, – сказала ему жена, – выходит, ты еще глупей меня. Я только одну глупость сделала, а ты целых две!

БИННОРИ

Жили когда-то в замке близ дивных мельничных плотин Биннори две королевских дочери. И посватался к старшей из них сэр Уильям, и покорил ее сердце, и скрепил свои клятвы кольцом и перчаткой. А потом увидел младшую сестру – златокудрую, с лицом нежным, как цветущая вишня, – и сердце свое отдал ей, а старшую разлюбил. И старшая возненавидела младшую за то, что та отняла у нее любовь сэра Уильяма, и ненависть ее все росла день ото дня, и она все думала да гадала, как бы ей погубить сестру.

И вот в одно тихое светлое утро старшая сестра сказала младшей:

– Пойдем посмотрим, как входят в дивные воды Биннори ладьи нашего отца!

И они взялись за руки и пошли. И когда подошли они к берегу, младшая поднялась на большой камень: хотела увидеть, как будут вытягивать на берег ладьи. А старшая сестра шла за ней следом и вдруг обвила ее стан руками и столкнула ее в бурные воды Биннори.

– Ах, сестра, сестра, протяни мне руку! – крикнула младшая принцесса, когда вода понесла ее прочь. – Я отдам тебе половину всего, что есть у меня и что будет!

– О нет, сестра, не подам я тебе руки! Ты умрешь, и земли твои достанутся мне! Позор мне будет, если я дотронусь до той, что разлучила меня с любимым!

– О сестра, сестра, так протяни мне хоть перчатку, и я верну тебе Уильяма! – кричала принцесса, а поток уносил ее все дальше и дальше.

– Тони! – отвечала жестокая принцесса. – Не коснусь я тебя ни рукой, ни перчаткой! Ты утонешь в дивных водах Биннори, и милый Уильям снова будет моим!

И она вернулась в королевский замок.

А младшую принцессу поток нес все дальше, и она то всплывала наверх, то снова скрывалась в воде, пока, наконец, река не принесла ее к мельнице. А в это время дочка мельника готовила обед, и понадобилась ей вода. Вот спустилась она к реке, увидела – что-то плывет к плотине, и крикнула:

– Отец! Отец! Скорей опусти створки! Что-то белое – лебедь или русалка – плывет сюда по реке.

И мельник поспешил к плотине и остановил тяжелые, страшные мельничные колеса. А потом отец с дочерью вытащили из воды принцессу и положили ее на берег.

Светлая и прекрасная, лежала она на земле. Жемчуга и самоцветы украшали ее золотые кудри, золотой пояс стягивал ее тонкий стан, золотая бахрома на подоле белой одежды скрывала ее нежные ножки.

Но она не дышала, не дышала…

А пока прекрасная принцесса лежала на берегу, мимо плотин Биннори проходил странник – знаменитый арфист. Он увидел ее прелестное бледное лицо и с тех пор не мог его забыть. Долго странствовал он по свету, а лицо это все стояло перед его глазами.

Много-много дней спустя он вернулся к дивным водам Биннори, но принцесса давно уже спала вечным сном, и он нашел лишь кости ее да золотые кудри. И он сделал из них арфу и поднялся с нею на холм, что стоит над плотиной Биннори, и подошел к замку, где жил король-отец.

В тот вечер король и королева, их сын и дочь, сэр Уильям и весь двор собрались в зале послушать прославленного арфиста. И вот запел арфист, перебирая струны своей арфы, и все – то ликовали и радовались, то плакали и печалились, повинуясь его желанию. И вдруг арфа сама запела тихим и ясным голосом; тогда арфист умолк, и все затаили дыхание.

Вот о чем пела арфа:

 
О, там сидит мой отец, король,
Биннори, о Биннори;
А с ним сидит королева-мать
Близ дивной плотины Биннори.

Стоит здесь и Хью, мой брат родной,
Биннори, о Биннори;
И верный-неверный Уильям мой,
Близ дивной плотины Биннори.
 

Диву дались все в зале, а старый арфист рассказал, как однажды увидел он на берегу мертвую принцессу, что утонула близ дивных плотин Биннори, и как сделал из ее костей и кудрей эту арфу.

И вдруг арфа снова запела громким и ясным голосом:

 
А вот и сестра, что топила меня
Близ дивной плотины Биннори.
 

И тут струны лопнули, и арфа умолкла навсегда, навсегда.

СОН КОРОБЕЙНИКА

Жил-был в деревне Софэм, что в графстве Норфолк, коробейник Джон. Жил он с женой да тремя детьми очень бедно, в убогом домишке. Ведь как ни старался Джон, а хорошего торговца из него не вышло – слишком уж он был прост, слишком честен, не умел выколачивать последние денежки из бедняков, когда продавал им свои товары на ярмарках и базарах.

День за днем шагал Джон по дорогам с тюком за спиной; продавал булавки и кружева, ленты и платки всем, кто хотел их купить, а еще пел на деревенских ярмарках старинные песни и баллады.

Но вот в каком-то году весна выдалась поздняя, а когда она, наконец, пришла, задул такой сильный ветер, полили такие частые дожди, что бедняга Джон лишь изредка мог выходить из дома с товаром.

Тяжелое это было времечко для Джона и его жены – им едва удавалось прокормить и одеть своих троих детей. У сына не было башмаков, не в чем было на работу выйти, а дочки выросли из своих платьев – хочешь не хочешь, а доставай новые.

– Ума не приложу, как нам быть! – со вздохом сказала жена коробейника в одно дождливое утро. – Ничего не могу придумать… Видно, придется тебе, Джон, наняться в работники на ферму. В нынешнем году торговлей много не заработаешь.

– В этакую погоду на ферме тоже делать нечего, – ответил коробейник. – Но вот что я тебе скажу, жена! Подамся-ка я в Лондон, как только прояснеет.

– В Лондон?! – воскликнула жена. – А что тебе там делать? Хочешь разбогатеть, что ли? Да лондонские жулики тебя как липку обдерут! Что это тебе взбрело в голову – в Лондон идти?

– Так и быть, скажу, – ответил коробейник. – Прошлой ночью, когда по крыше дождь барабанил, мне не спалось и я все думал да ломал себе голову, как нам быть? А когда, наконец, заснул, приснился мне чудесный сон. Ей-богу, чудесный, жена!

– Ты, верно, видел во сне, что с неба в камин упал шкаф, набитый новой одежей! А когда проснулся, оказалось в камине не шкаф, а всего-навсего старое грачиное гнездо, которое целый год торчало у нас на крыше.

– Вот и нет! – сказал Джон. – Во сне я слышал только голос, – и до чего же ласковый голос! – а чей, не знаю. И будто голос этот сказал мне: «Джон, пойди в Лондон, стань на Лондонском мосту, и ты услышишь удивительную весть».

– Какую весть? – спросила жена Джона.

– Не знаю – тут я как раз проснулся. Но до чего ласковый это был голос, до чего убедительный!

– И ты собираешься тащиться в Лондон из-за какого-то сна? Да ты, должно быть, поел за ужином заплесневелого сыра, вот и приснилась тебе какая-то чушь!

– Нет, женушка, – сказал коробейник. – После твоих ужинов сны не снятся.

– И немудрено! Мне ведь ужин-то стряпать почти не из чего! Ну, а что это за удивительную весть ты должен услышать на Лондонском мосту? Может, надеешься узнать, что помер твой старик отец и оставил тебе состояние?

– Да, что-нибудь в этом роде, хотя моему старику оставлять нечего. А впрочем, глупости все это, и говорить о них больше не стоит.

Но и вторую и третью ночь коробейника мучили сны. Три ночи подряд слышался ему все тот же голос: «Джон, пойди в Лондон, стань на Лондонском мосту, и ты услышишь удивительную весть».

«Уж не ангел ли это говорит со мной? – думал Джон. – А может, сам господь хочет помочь бедняку в трудный час…»

Как ни прост был Джон, но уж если, бывало, забьет себе что-нибудь в голову, никак его не отговоришь, и в конце концов жена согласилась отпустить его. Благословила мужа на дорогу, сказала, что рада будет, если он хоть живым вернется, а больше ей ничего не надо. Заставила его одеться потеплее и отдала ему последние деньжонки. На прощанье Джон расцеловал всю семью и пошел в Лондон. На сей раз он не тащил на спине тюка – вышел налегке, только с палкой в руках.

До Лондона ходу было четыре дня. На Джоново счастье распогодилось, и он мог ночевать в сараях или под-стогами сена. Наконец он добрался до Лондона и без труда нашел знаменитый мост. В те далекие времена на этом мосту стояли дома и лавки и по нему проходили толпы народа.

Дошел Джон до Темзы, остановился на мосту и стал ждать. Глядит на воду, видит – проплывают мимо лодки; глядит на улицу, видит – кареты и повозки катят, всадники едут, пешеходы идут. Но никто с ним не заговаривает, никто его не замечает.

Когда стемнело, Джон улегся, прислонившись к стене какого-то дома, и заснул.

На другой день он стал на другом конце моста. Но опять никто не обратил на него никакого внимания. Проголодался Джон, купил себе небольшой каравай хлеба, немного сыру и кружку пива.

Так он и стоял на мосту день за днем, пока не вышли у него все деньги.

«Вот и конец моим приключениям, – подумал Джон. – Денег больше нет, а толку никакого. Ни одна живая душа мне ни словечка не сказала и никакой вести я не услышал, ни простой, ни удивительной. А теперь придется поворачивать домой да просить на хлеб – у меня, кажется, и двух пенсов не осталось…»

И только захотел Джон в последний разок взглянуть на широкую реку, как подошел хозяин лавки, что стояла напротив, и заговорил с ним.

– Не терпится мне узнать, кто ты такой и что тебе здесь надо! – сказал лавочник. – День за днем ты стоишь тут на мосту, хотя продавать тебе нечего и милостыни ты не просишь. И ни с одной живой душой ты не перемолвился ни словечком: ни с мужчиной ни с женщиной, ни с ребенком. Так скажи мне, если можно, что ты тут делаешь? Спрашиваю просто так, из любопытства.

Джон замялся. Не хотелось ему рассказывать первому встречному, почему он столько времени простоял без дела на Лондонском мосту. Но парень он был простодушный, не мастер выдумывать всякие небылицы да отговорки, ну и выложил все начистоту.

– Эх, соседушка, – начал он, – сказать по правде, я простой деревенский бедняк. Три ночи подряд мне снилось, что если я пойду и стану на этом вот мосту, то услышу удивительную весть. Но никаких вестей я не услышал и теперь надо мне возвращаться домой, потому что все деньги у меня вышли.

Лавочник опешил, уставился на Джона, а потом как прыснет со смеху. Хохотал до слез, чуть не лопнул от смеха.

– Ну и умная же ты голова! – вымолвил он, наконец. – Говоришь – притащился из деревни в Лондон и все это время на мосту простоял только потому, что приснилась тебе какая-то чушь? Да другого такого простачка во всем Лондоне не сыщешь! Будет мне о чем порассказать соседям! Будет чем развеселить мою старуху, чтоб забыла она про свои боли в ногах.

И он опять так и покатился со смеху.

– Вот что я тебе скажу, деревенщина! – продолжал лавочник, человек словоохотливый. – Прошлой ночью я тоже видел сон – ясно, как наяву. Но я не такой осел, чтобы обращать внимание на какие-то сны. Я тоже слышал во сне голос. Будто кто-то сказал мне: «Поди в деревню Софэм в графстве Норфолк…» Да, кажется в Софэм, хотя точно не помню, – никогда не слыхал про эту деревню. Так вот, значит: «Иди в Софэм, копай землю под дубом, что растет позади дома коробейника, и найдешь преогромный клад». Вот что мне приснилось, дружище! Но неужто ты думаешь, что я дурак набитый и со всех ног побегу туда, раз мне такое приснилось? Да я даже знать не знаю, есть ли на свете деревня Софэм!

Но лавочник не успел вволю посмеяться над Джоном – тот сказал «до свиданья» и был таков. Подивился лавочник, подумал: «Куда так торопится этот чудак?», потом решил, что он свихнулся, и скоро забыл о нем.

А Джон бросился бежать домой. Бежал он со всех ног, а слова лавочника так и звенели у него в ушах. Всю дорогу он думал только о дубе, что рос в дальнем конце его сада. Джон хорошо знал этот дуб, да и как не знать – ведь он мальчонкой каждый божий день карабкался на него, а теперь на дерево лазил его сын.

Наконец, усталый и голодный, добрался он до дому. Жена несказанно обрадовалась, когда увидела его целым и невредимым, и не успела с ним поздороваться, как принялась готовить ему завтрак. Но, хотя Джону до смерти хотелось есть, он не стал терять времени на еду.

– Неси скорей лопату, женушка, – сказал он, – какой мы сад перекапываем.

– Вот она, Джон! – ответила жена. – Скажи спасибо, что я ее на хлеб не обменяла. А на что тебе лопата? Лучше поешь! Хотя, по правде сказать, угощать мне тебя почти нечем. Как говорится: хлебай маленькой ложкой.

Но Джон ее и не слышал. Кинулся в сад и принялся копать землю под дубом.

– Вот бедняга! – сказала жена коробейника дочкам, – те как раз прибежали поздороваться с отцом. – Вот бедняга… Лондонским жуликам нечего было с него взять, так они последний разум у него отняли. А много ли в нем корысти?

Но она ошиблась. Не успел Джон немножко покопать, как наткнулся на большой деревянный сундук, весь перепачканный землей и почти сгнивший. Джон отнес его в дом и открыл. И тут все просто онемели от удивления. В сундуке лежали груды золотых монет и разная серебряная посуда, а еще были там драгоценные камни и богатые украшения из чистого золота.

– Выходит, я не ошибся, – спокойно молвил Джон. – Голос меня не обманывал – то был голос самой правды! Ну, что же нам теперь делать со всем этим богатством?

И вот, чтобы не быть в долгу перед богом, Джон пожертвовал большую часть денег на обновление старой деревенской церковки, которая грозила вот-вот обвалиться. А на остальные купил большой красивый дом и зажил в нем припеваючи с женой и детьми.

КОРОЛЬ ИОАНН И КЕНТЕРБЕРИЙСКИЙ АББАТ

В царствование короля Иоанна кентерберийский аббат жил в своем аббатстве не хуже самого короля. Каждый день в трапезной вместе с ним обедали сто монахов, и всегда его окружала свита из пятидесяти рыцарей в бархатных одеждах и с золотыми цепями на груди.

Как вам известно, король Иоанн был на редкость плохим королем. Он не терпел, чтобы кого-нибудь из его подданных – будь то даже святой отец – почитали больше, чем его самого. И он вызвал кентерберийского аббата к себе.

Аббат, а с ним его пышная свита – пятьдесят рыцарей в латах, бархатных плащах и с золотыми цепями на груди – явились ко двору. Король вышел навстречу аббату и молвил:

– Как чувствуешь себя, святой отец? Слышал я, что двор у тебя еще более пышный, чем мой. Это оскорбляет наше королевское достоинство и пахнет изменой.

– Государь, позвольте мне оправдаться, – ответил аббат с низким поклоном. – Все, что я трачу, – это приношения благочестивых людей нашему аббатству. Надеюсь, что ваше величество не прогневается на меня за то, что я трачу на аббатство деньги, принадлежащие аббатству.

– Неладно говоришь, почтенный прелат! – молвил король. – Все, что находится в нашем славном королевстве английском, принадлежит только нам. Значит, не подобает тебе так роскошествовать и тем позорить самого короля! Но по великой своей милости я не отниму у тебя ни жизни твоей, ни имущества, если ты ответишь мне на три вопроса.

– Постараюсь, государь, – ответил аббат, – если это по силам скудному моему разуму.

– Скажи мне, – молвил король, – где середина земли? И сколько мне понадобится времени, чтобы объехать вокруг света? И, наконец, угадай, о чем я сейчас думаю!

– Ваше величество, верно, шутить изволите, – пробормотал аббат.

– Вот погоди, увидишь, что это за шутки, – сказал король. – Не ответишь на все три вопроса до конца недели, голову тебе сниму!

И король ушел.

В страхе и трепете отправился аббат домой, но сначала заехал в Оксфорд. Там он думал найти какого-нибудь ученого мужа, который научил бы его, как ответить на все три вопроса. Однако не нашел никого и в горе и печали повернул к Кентербери, чтобы проститься со своими монахами. И вдруг встретил на дороге пастуха – тот пас овец аббатства и теперь брел в овчарню.

– С приездом, господин аббат! – приветствовал его пастух. – Какие новости привезли от доброго короля Иоанна?

– Печальные новости, пастух, печальные, – промолвил аббат и рассказал, как принял его король.

– Не горюйте, господин аббат, – сказал пастух. – Случается, что дурак разгадает то, чего не знает умный человек. Вместо вас поеду в Лондон я. Только одолжите мне свое платье и пошлите со мной вашу свиту. На худой конец, я умру вместо вас.

– Что ты, пастух! – сказал аббат. – Мне не пристало избегать опасности. И потому ты не можешь ехать вместо меня.

– Могу! И поеду, господин аббат! В вашем платье и клобуке кто меня узнает?

И вот аббат согласился, нарядил пастуха в лучшие свои облачения и отправил его в Лондон. А сам надел простое монашеское платье, надвинул клобук на лицо и вместе со свитой тоже прибыл ко двору короля.

– Добро пожаловать, господин аббат, – сказал король Иоанн пастуху, переодетому в платье аббата. – Я вижу, ты уже примирился с судьбой.

– Я готов отвечать вашему величеству, – промолвил пастух.

– Так, так! Ну, отвечай на первый вопрос: где середина земли? – спросил король.

– Здесь! – ответил пастух и ударил по земле иноческим посохом. – А если ваше величество сомневается, измерьте и тогда сами убедитесь.

– Святой Ботолф! – воскликнул король. – Неглупый ответ! Ты, я вижу, за словом в карман не лезешь. А теперь ответь мне на второй вопрос: сколько времени мне понадобится, чтобы объехать вокруг света?

– Если ваше величество изволит подняться вместе с солнцем и будет ехать за ним не отставая, до следующего восхода, то как раз успеет объехать вокруг света.

– Святой Иоанн! – засмеялся король. – Я и не знал, что так быстро. Ну, с этим покончено. А теперь третий и последний вопрос: о чем я сейчас думаю?

– Это легко угадать, ваше величество, – ответил пастух. – Ваше величество изволит думать, что я – кентерберийский аббат, но, как вы сейчас убедитесь, – тут пастух откинул клобук, – я всего только его скромный пастух и умоляю вас простить и его и меня.

Тут король расхохотался.

– Ловко ты меня провел! – сказал он – Выходит, ты умнее своего господина, а потому назначаю тебя кентерберийским аббатом вместо него.

– Это невозможно, – возразил пастух, – ведь я не умею ни читать, ни писать.

– Коли так, будешь получать шесть червонцев в неделю за то, что остер на язык. И передай аббату, что я его прощаю!

Затем король Иоанн наградил пастуха по-королевски и отправил его домой.