Текст книги "Счастливые (СИ)"

Автор книги: Наталья Третьякова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Да, завтра я буду у тебя. И спасибо тебе, Нина, за все пожелания. И за то, что ты такая понимающая. Знай, ты мне очень дорога.

Марат легко поцеловал меня в щеку и направился к дверям лифта, которые тут же раскрылись и увезли его вниз. А я осталась у дверей. На лице блуждала улыбка. Было очень приятно от того, что человек другой веры попросил меня приобщиться к празднику, и тем самым стать ближе к нему. Я оценила то, что хотел донести до меня Марат.

Конечно, дома, несмотря на то, что ужин у мамы был готов, я, объясняя, почему мне это необходимо сделать, приготовила ароматный азиатский плов: с приправами, нежной морковью, добавив в рис целые головки чеснока и крупные кусочки айвы.

Плов получился на удивление рассыпчатый и вкусный. Пришлось собирать семью на второй ужин за накрытым скатертью столом, чтобы отметить праздник Курбан Байрам, а потом еще отнести в больших кисушках угощение соседям по всем канонам мусульманской традиции.

Утром, когда мы встретились с Маратом, я возбужденно рассказывала, какой плов получился у меня, и как мы одаривали им соседей, и как нам было приятно от того, что и соседи, таким образом, с удовольствием приняли участие в празднике.

– Ты такая молодец, Ниночка, – восхищенно ответил Марат.

А для меня его похвала была превыше всего.

На работе утро началось с застолья. Все сотрудники из дома в честь праздника принесли много сладостей и салатов. Марат сунул мне в руки сверток со снедью. Мне с трудом удалось затащить Марата к нам в офис, где в большой гостиной сотрудницы быстро накрыли стол, и рабочее утро началось с чаепития, на которое были приглашены все члены нашего большого коллектива. И это было здорово. Но, самое главное, за одним столом, хоть и по разные стороны, сидели и мы с Маратом, перекидывались загадочными взглядами, шутили и смеялись. Похоже, это было его первое веселье на виду у людей. И никто его не мог осудить за это.

День пролетел незаметно. Марат вечером ждал меня у выхода, отвёз домой. Мы много разговаривали, делились впечатлениями от кино, музыки, искусства. Нам было очень хорошо вдвоем, но ни разу мы не переступили грань дозволенного. Прощаясь, целовали друг друга только в щечку, долго разговаривали по телефону после того, как он добирался до дома и отзванивался, что благополучно доехал.

Со временем Марат рассказал, что в семье после трех старших сестер он – младший сын, самый любимый и избалованный женщинами с детства. По нему это было незаметно, потому что он всегда был деликатен, внимателен и вежлив, никогда не притязал на большее, и это было удивительно. Я любила его всей душой, всем сердцем, но умом понимала, что вместе мы с ним не будем. Он был единственным сыном – продолжателем рода и фамилии. Его семья, как и многие другие вынужденные переселенцы, оказалась на благословенной азиатской земле в следствие неспокойных времен первой половины прошлого века. Марат, как выяснилось позже, был моложе меня лет на пять, хотя внешне об этом нельзя было сказать: он выглядел взросло, я была моложава. Но дело даже не в возрасте. У меня за плечами был брак. И сын от другого мужчины.

Ты представляешь, Алечка, как была бы довольна его семья, узнав, что единственный сын и наследник вводит в семью, исповедующую ислам, христианку, возрастом старше его, да еще и с ребенком? Я думаю, что его родные женщины, какой бы хорошей я ни была, не обрадовались бы такой невестке.

Сколько было пролито слез в подушку, сколько было похоронено мечтаний. Веришь, я готова была целовать руки его матери и любить ее, как свою, смиренно просить его маму полюбить меня, так как не могла жить без ее сына, если бы наверняка знала, что у нас все получится.

Но, видимо, те же самые сомнения терзали душу моего Маратика. Мы никогда, понимаешь, никогда не поднимали эту щекотливую тему в разговорах, но все было понятно и без слов. Я летала все такая же, одуревшая от счастья любить и быть любимой. Я молилась за него всем богам. Я сгорала от ужаса предстоящей разлуки. Я терзалась в сомнениях. Я привязывала его к себе, понимая, что ради него самого, ради будущего, Марата надо будет отпустить, пожертвовав собственным благополучием. Это была любовь на острие ножа. Знаешь, что будет больно, но продляешь эту сладостную муку, потому что душа не может смириться с потерей любимого человека.

Фаина – его сестра, стала опять приходить к нам в офис. Не догадываясь о наших отношениях с Маратом, она нам, девочкам, стала говорить, как переживает за брата, что он до сих пор не женился, и что у него нет детей. А мать его сокрушается, что не дождется внуков от любимого сына, и что Фаина, оставшись одна, готова помочь Марату растить племянников, отдавая всю нерастраченную любовь, которая оборвалась со смертью Риммы. Я душой болела за всю эту хорошую, добрую, славную семью. Если бы мы встретились лет на десять раньше, все, может, могло сложиться по-другому. Но теперь, в данных обстоятельствах, я мучилась, и не могла позволить себе это счастье – быть с любимым мною человеком одним целым. Я никогда не проклинала свою судьбу. И была благодарна богу за это чувство, чистое в своей невинности, искреннее и глубокое. Я уже прожила жизнь не зря, раз мне была судьбой дана ТАКАЯ ЛЮБОВЬ.

Наступила весна. В один из теплых вечером Марат довез меня до дома после продолжительной прогулки по городу. Уже стемнело. Мы сидели в салоне автомобиля и говорили-говорили ни о чем, и о многом.

Вдруг меня дернул чертик, сидящий во мне, на то, чтобы спросить любимого человека в лоб:

– Марат, а почему ты ни разу за все время, что мы встречаемся, не поцеловал меня?

Надо было видеть его испуганные глаза.

– Ниночка, ты не представляешь, сколько раз порывался это сделать, но меня останавливала деликатность. Я боялся, что ты обидишься.

– Но, почему? – настаивала я. – Что тебя останавливало?

Марат промолчал. А я ответила за него.

– Я знаю, что нам вместе быть никогда не суждено. Ты не хотел давать мне веру и надежду на наше совместное счастье, на нашу дальнейшую жизнь. Ничего не говори, Марат, все сама знаю. Пожалуйста, сделай то, о чем я тебя попросила. И не бойся, что я буду иметь после этого право на тебя. У меня есть только одно желание: любить тебя без права на надежду, осознавая, что нам не суждено быть вместе, что у нас не будет семьи и совместных детей. Я все знаю . . .

Марат печально взглянул мне в глаза. Обхватил мое лицо и, как в замедленной съемке, стал приближаться ко мне. Его лицо расплылось от моих выступивших слез. Я тонула в его глазах. Я предвкушала то, о чем мечтала долгими бессонными ночами. Он прижался губами к моим губам. Я ответила на его поцелуй. Мы слились в этом поцелуе, как в первый и в последний раз, выпивая друг друга без остатка, доказывая, как мы необходимы друг другу и как нежно и трепетно относимся к тому, что происходит между нами. Это не было страстью. Это был поцелуй, который уходит в века, откладываясь в подсознании до тех пор, пока мы не покинем мир земной. Мы плакали и страдали, мы любили и восхищались, мы доказывали, что все не напрасно, и что горечь, которая разобьет нам сердца при разлуке, будет скрашена воспоминанием о том, что мы любили чисто, непорочно, мы тянулись, мы черпали силы и вдохновение, чтобы жить, радоваться и улетать надеждами в высшие миры. Нам не хватало воздуха, слезы душили обоих, а сердце ныло от предстоящей разлуки навсегда. Мы мучили друг друга и находили в этом какую-то сладость, мы сливались в одно дыхание, переплетались душами в одну нить, но были не вместе. Это было больно!

Оторвавшись друг от друга, как пьяные, Марат прошептал:

– Я сделаю все возможное, чтобы мы остались вдвоем, Нина. . .

– Нет, мой любимый, – зажав пальцами его губы, прошептала я. – Не сделаешь. Мы живем порывом, а жизнь – она долгая. Ты еще будешь счастлив. И я, по возможности, тоже. Ты не представляешь, как я желаю принадлежать тебе одному целиком и полностью, но мы на этой земле не одни. Нашу любовь будут терзать. Будут шептаться. Будут осуждать. Я не перенесу, если ты будешь страдать и разрываться между мной и семьей, между условностями и настоящей жизнью. Только потому, что я люблю тебя так, как никого на свете не любила, я отпускаю тебя, милый мой Марат. Это наше с тобой последнее свидание. Я уеду. Может, далеко. Может, выйду замуж, чтобы скорее оторвать тебя от себя. Но знай, что никто и никогда не сможет заставить меня разлюбить тебя, мой самый родной и близкий мне человек. Никто и никогда не вырвет тебя из моего сердца и души. Я останусь твоей тайной невестой на века. И может, на старости лет, ты улыбнешься, вспомнив меня, и проживешь в мыслях заново историю нашей любви. Ведь мы с тобой самые СЧАСТЛИВЫЕ люди на земле, раз нам дано было ТАК чувствовать и любить, нести друг другу только добро. Прощай, мой самый Золотой на свете Человек. Я прошу у тебя прощения за все, что сделала и не сделала, за то, что вольно или невольно причинила тебе боль. Но знай, что я, сознательно идя на разрыв, руководствовалась только любовью, которой переполнено мое сердце, любовью к тебе, Марат. Пожалуйста, больше не звони. Не ищи со мной встреч. Все пройдет. Пройдет и это. И не осуждай, не считай, что я предала тебя. Ты должен жить счастливо. Но . . . без меня.

Я выскочила из машины, как полоумная. Добежала до дверей подъезда, скрывшись за ними. В горле стоял спазм, слезы душили меня, в мозгу свербило одно ругательство: «Дура. Дура! ДУРА!!! Что же ты наделала?»

Но подсознание говорило мне о том, что я поступила правильно, что ради любви я должна была отступиться от этого человека, доброго, золотого, слишком хорошего для меня.

– Потрясающе, – только и смогла выдавить из себя Аля.

А Нина сглатывала слезы, которые норовили скатиться по щекам. Ее трясло, как в лихорадке. Ведь никто, ни одна душа на свете не знала эту историю. И вот теперь, спустя десятилетие, раны на сердце были вспороты, как скальпелем хирурга, эмоции, как поток крови, вырвались наружу.

– Прости меня, Ниночка, что разбередила твою душу, – вскрикнула Аля.

– Это ты меня прости, подруга, что эта тайна, которая так надежно была укрыта в сердце, выпорхнула из клетки на волю. Как ты знаешь, я поменяла место жительства. Я уехала в другую страну. И только воспоминания и случайные набеги на страницу в соцсетях в гости к моему Маратику радуют мое сердце. Причем, он даже не догадывается, кто заходит на его страницу инкогнито, и любуется его фотографиями. Кто радуется его двоим маленьким сыновьям, рожденным в браке с любимой женщиной, и кто молит Всевышнего о его спокойной, неомраченной невзгодами, жизни. Я хочу быть незримым его ангелом-хранителем. Надеюсь, в его сердце теплятся воспоминания обо мне.

– Ты – необыкновенная, Нина. И очень сильная. Ты не только можешь рвать связь, когда тебя перестал устраивать человек, но ты готова принести в жертву свои слезы, свою боль, свои страдания, лишь бы любимый тобой человек был счастлив. Ты . . .

И тут Аля заплакала. Наверное, от того, что Любовь, все-таки, живет на Земле, что бывают сильные, чистые отношения и что Надежда все-таки умирает, и только Вера – спасает душу, исцеляя страданием разбитое сердце.

05.12.2015 г.