Текст книги "Не до драконов (СИ)"

Автор книги: Наталья Ткаченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Наталья Ткаченко
Не до драконов

Ежемесячный приёмный день его королевского величества Дагобера Шестого подходил к концу. Монарх сидел мрачнее тучи: сегодня просьбы были одна другой глупее, а последняя и вовсе довела его до того, что он с трудом поборол желание использовать тяжеленную золотую палку скипетра по первичному назначению любой приличной палки. А ведь пока он здесь общается с на глазах наглеющими подданными, его возлюбленная супруга Эрменгарда готовится в девятый раз стать матерью!

Потому король сидел как на иголках: девочка или… о боги, если вы есть, то есть, конечно же, вы есть, я в этом никогда не сомневался, пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет не девочка!

Наконец последний проситель покинул приёмную залу, и король с облегчением передал скипетр и державу канцлеру, с кряхтением покидая трон, ещё утром казавшийся таким удобным…

– Ваше Величество! – зазвенел под сводами приёмной залы девичий голосок.

Дагобер с мученическим стоном потянулся за ненавистными символами королевской власти, и только вновь обременив себя необходимыми атрибутами самодержца, разглядел, что это вовсе не проситель, а одна из бесчисленных младших служанок.

– Чего тебе? – буркнул король, обычно куртуазный с дамами любого сословия, но сейчас неимоверно уставший и оттого неприветливый.

Его суровость не сбила девушку с жизнерадостного настроя:

– Её величество только что счастливо разрешилась от бремени. Примите мои искренние поздравления!

"Боги, неужели, наконец-то…"

– У вас девочка! – лучась счастьем, выпалила служанка.

Секунду спустя монаршая немилость, вращаясь как бумеранг, миновала испуганно присевшую служанку и отбила кусок штукатурки с колонны за головой глупышки, неожиданно сообразившей, почему новенькой единодушно доверили столь ответственную миссию – объявить о рождении принцессы.

– Восьмая! – простонал король, принимаясь размеренно бить себя в лоб державой.

– Ваше величество, – аккуратно отобрал у него орудие незавершенного самоубийства канцлер. – Соберитесь. Подумайте, каково приходится королеве. И что она вам скажет. Попытайтесь придумать хотя бы пару ответов…

"Которые я успею выпалить до того, как в меня полетит очередная ваза"…

По дороге в опочивальню супруги Дагобер окончательно сник. С каждой беременностью характер его дражайшей половины портился всё больше, и король не мог её за это винить. Но что поделаешь!

– Королевству нужен наследник, – заявил он с порога. – Только поэтому я…

– Сядь, – отрезала его супруга, и король обречённо замолк и опустился на край постели. Роженица выглядела уставшей, но отчего-то вовсе не разочарованной – и Дагобер насторожился.

– Я прекрасно знаю, что королевству нужен наследник, – промолвила Эрменгарда с долей яда, способной убить дракона ("Не более тринадцати футов в холке и принятой натощак", – уточнила бы Бруня). – Запасной наследник, поскольку основной сейчас бродит неизвестно где в весьма сомнительной компании.

– Я ула…

– Неважно, – оборвала супруга королева. – Девятые роды, дражайший мой супруг, позволили мне понять одну вещь… С меня хватит! – рявкнула она, и за неимением лучшего швырнула в мужа подушкой.

Закаленный многолетней практикой монарх ловко увернулся и едва не сделал ответный выпад – но вовремя вспомнил, что он не на фехтовальной площадке, где скорость его реакции уже пару десятилетий как вошла в поговорку.

Если бы соратники узнали, благодаря чему её он приобрёл, то прославленный бретёр умер бы от стыда. Но, на его счастье, Эрменгарда была истинной королевой, и сор из дворца предпочитала не выносить.

– Что ты предлагаешь, солнышко? – на всякий случай готовясь спрятаться за подпорку балдахина, жалобно вопросил король.

– Я больше рожать не буду, – отрезала королева, и на этот раз супруг понял, что её не переубедить. Таким тоном к смертному приговору добавляют: "Обжалованию не подлежит". – За меня это будет делать другая.

– О! – вопреки воле короля, его губы едва не расплылись в мечтательную улыбку.

Но Дагобер был мудрым человеком, и потому задавил непозволительные фантазии в корне и устремил преданный взор на подозрительно следящую за выражением его лица супругу.

– Вы рано радуетесь, дражайший мой супруг, – процедила она сквозь зубы. – Речь не о вас, а о нашем мальчике.

– О Флориане? – хлопнул глазами король.

Дверь за его спиной распахнулась, и Дагобер нервно обернулся – чтобы встретиться глазами со старшей дочерью.

– Как ваше здоровье, матушка? – церемонно поинтересовалась та, закрывая дверь.

– Благодарю, прекрасно, – в том же духе отозвалась королева и, когда принцесса поравнялась с отцом, на тон ниже спросила: – Подслушивают?

– Разумеется, – пожала плечами принцесса, присаживаясь в изголовье.

Король в который раз отметил их несомненное сходство: длинные прямые волосы цвета ореховой коры, идеального цвета кожа и большие глаза (Ах, какие глаза! За эти глаза он когда-то и полюбил свою супругу. Он пропал, когда она подняла на него прекрасные, беспомощные и невинные очи… На то, чтобы открыть собственные и разглядеть истинный характер юной Менечки, ему потребовался почти год).

– Уже поговорили о моём дражайшем безответственном братце? – произнесла принцесса Бертрада ("Да-аа… Такая доза презрения пробьёт даже драконью шкуру!" – авторитетно заявила бы Бруня).

– Как раз говорим, – кивнула королева и перевела взгляд на супруга. – Мы подыскали достойную кандидатуру. Принцесса Сесилия достаточно хороша собой, неглупа, в приданое за ней дают Рыбачье озеро, замок и пару болот – ничего, пригодятся. Королевство у них богатое, на наше зариться не станут. А главное, за исключением её персоны, в их семье рождаются исключительно мальчики.

– Но вдруг она не понравится Флориану, – попытался возразить король.

– Куда он денется. Кто его спрашивает, – едва ли не хором "успокоили" его женщины.

– Но ему и восемнадцати ещё нет!

– Как раз через неделю будет, – убила королева всякую надежду отца на спасение сына.

– Я уже пригласила Сесилию, – кинула принцесса стартовую горсть земли на крышку гроба.

– Но надо дать ему время подумать…

– Это уже решено, – водрузила королева памятник поверх свежей могилки. – Флориан женится.

– Но мы даже не знаем, где он!

– Вот этим вы, дражайший мой супруг, и займётесь, – смахнула с надгробия пылинки королева и ласково улыбнулась.

А тем временем его королевское высочество наследный принц Флориан сидел в прокуренном, пропахшем дешёвым элем и подгорелой картошкой трактире, задумчиво ковырял ножом сучок в столешнице и страдал.

Ибо в какой-то паре шагов перед ним его счастье, его радость, его свет в оконце – суровая воительница Герда – сидела рука в руке со здоровенным громилой (волчья шкура на косой сажени, татуировка и отсутствие половины передних зубов – красавец, что ни говори!) – и на милом лице её застыло выражение абсолютного счастья.

– Ха! – и костяшки правой лапы громилы впечатались в стол, Герда вскочила и радостно рявкнула: – Я победила! Платишь ты!

– Тогда ещё по кружечке, за щедрого меня, – расплылся в щербатой улыбке наёмник.

– Надеешься споить меня и победить? Рискни… здоровьем, – ухмыльнулась валькирия.

Поскольку именно этим он и занимался последние лет десять и при этом умудрился остаться в живых, вояка вовремя сообразил, что всё хорошо в меру.

– Да я чё, я ничё, – прогундосил он. – Скучно чевой-то… Эй, парень, у тебя, никак, музычка с собой? Чего можешь слабать?

– Я трубадур, – хмуро буркнул Фло. – Я не лабаю, я исполняю песни и сказания.

– Ну так сыграй, втрубудуй, сыграй-ка чаво-нить… Весёлое!

Принц тяжко вздохнул и потянулся к лютне.

Ингегерда усмехнулась:

– Что, и эта тебе уже надоела?

Фло покраснел. Петь он обожал, но неблагодарные слушатели не ценили его рвение: лютня была уже третьей за последние полгода.

И была бы двадцать третьей, если бы не Герда.

Вот и сейчас принц оценил мускулы и выражение рож наёмника сотоварищи, и разумно отвёл руку обратно:

– Сожалею, господа кондотьеры, дама моего сердца не в настроении слушать песни.

И громила в волчьей шкуре уже хотел было махнуть рукой на капризного лютниста и на как бы невзначай поглаживающую рукоять фамильной реликвии "даму сердца"… Но его товарищ, подошедший после окончания турнира по рукоборью и потому не способный правильно оценить ситуацию, наморщил низкий лоб и подозрительно уточнил:

– Это как ты сейчас нас назвал?

Звучащее в его голосе сомнение (а не обозвали ли меня чем-то совсем уж нехорошим?) к концу фразы превратилось в уверенность, крепостью могущую поспорить с драконьими когтями (тут наш эксперт лишь покивала бы утвердительно).

– Дама сердца, гы! – внёс лепту такой же недальновидный товарищ.

– Не знаю, что вы имели в виду, но лучше бы вам взять свои слова обратно, господа ландскнехты! – одновременно посуровел Фло: когда дело касалось его возлюбленной, инстинкт самосохранения отправлялся даже не в спячку, а в глубокий обморок.

– Ча-вооо?! – упёршись ладонями в стол, привстал враг культурной речи.

– Быть драчке, – мурлыкнула Герда, любовно расчехляя секиру привычным движением. Хотя как никто понимала противника.

В предсказании она, разумеется, не ошиблась.

Спустив пар, валькирия выискала в круговерти рук, ног, туловищ, оружия, мебели и посуды (причём два последних пункта то и дело переходили в предыдущий) свою неизменную обузу и по возможности бережно поволокла её к выходу.

– Лютня, – спохватился принц уже на пороге.

– В щепки, – не без удовольствия уверила его Герда: принц любил на привале побаловать избранницу песенкой-другой. Из-за чего привалы становились в последнее время всё короче и проходили всё более нервно.

Флориан только вздохнул и отступил, пропуская очередного драчуна, летящего по непритязательному маршруту "трактир-лужа перед крыльцом".

Некоторое время они шли молча, но наконец валькирия не выдержала и заметила:

– По-моему, тебе стоит завязать с музыкой.

– Денег на новую лютню всё равно нет, – понуро согласился принц, не замечая расцветшей на лице воительницы счастливой улыбки.

Настроение его, и без того не лучшее, вовсе упало бы, если б он узнал, какой шанс упустил: впервые за время их знакомства валькирия готова была его расцеловать!

Однако судьба позаботилась о подходящей замене для развития пессимизма: сзади послышались злобные крики. Перегруппировавшийся, подпротрезвевший и приноровившийся глядеть одним глазом противник, в количестве трёх вооружённых до зубов штук, по-прежнему собирался смыть оскорбление кровью.

Или хотя бы синяков наставить – тот, кто здраво оценивал свои шансы.

Впрочем, и Фло, и Герду обе перспективы не прельщали.

Принц вынул меч (тот самый, из пещеры Дигеллока), вспомнил уроки фехтования, преподанные как обычным учителем, так и крылатым, и, как настоящий мужчина, приготовился защищать слабую женщину.

– Прикрой сзади, – дипломатично скомандовала Герда, без труда задвинув его за спину.

"Вот опять, – меланхолично думал принц, глядя, как смысл его жизни без труда расправляется с громилами. – Никакой от меня пользы… И песни мои ей не нравятся. И она не любит меня. И вряд ли когда-нибудь полюбит. И рано или поздно оставит…"

Но вдоволь упиться осознанием своей тяжкой доли ему не дали: неведомо как, один из вояк проскользнул Герде за спину, и Фло, ещё додумывая последнюю мысль, уже нёсся ей на выручку, от страха позабыв всю тонкую науку протыкания ближнего своего большим куском железа.

И поэтому вполне во вкусе Герды с размаху опустил этот кусок на шлем наёмника.

"Дигеллоку было бы за меня стыдно!" – укорил себя Фло и вдруг осознал, что противник не собирается подниматься и продолжать битву: лежит, как упал.

– Я… я его убил, – дрожащим голосом пробормотал принц.

Перед глазами у него всё поплыло, закружилось – и потемнело: рыцарь без страха и упрёка упал в обморок.

И потому не услышал, как наклонившаяся над поверженным противником Герда беззаботно уверила его:

– Оглушил только. Эй, Фло! Ау!

И не увидел, как из подворотен выныривают закутанные в плащи тени – и круг их сжимается…

Очнулся Флориан с улыбкой – в тёплой, непривычно мягкой постели и на несколько более привычно чистом белье*. А открыв глаза, обнаружил, что находится в своей комнате, на собственной, не виденной уже больше года, кровати.

"Это что же, мне всё приснилось? – ужаснулся он. – И Герда?! Нет, не может быть!"

Принц молнией выскочил из кровати и заметался в поисках одежды.

– А, драгоценный братец соизволили проснуться! – заметил довольно-снисходительный голосок.

Фло обернулся и увидел закрывающую дверь старшую сестру. Одновременно он вспомнил, как позорнейшим образом покинул поле боя, свалившись в обморок, и настроение его вовсе испортилось.

Берта была ужасной язвой – хотя так, разумеется, и нехорошо говорить о дамах – и Фло с детства старался видеть её как можно меньше. А тут, только вернулся домой, и такой приятный сюрприз.

Несколько утешило то, что сестрица сразу отправила слугу за родителями, и те появились довольно быстро: Фло уже отмалчивался, но ещё не спешил претворять в реальность назойливое видение: схватить с кровати одеяло, замотать сестрицу с головой (особенно с головой!), связать шнуром от занавески и сесть для верности сверху. "Общение со знакомыми Герды действует на меня разлагающе", – удручённо подумал принц, незаметно для себя самого поглаживая одеяло тем же жестом, которым Герда частенько одаривала секиру.

От страшной участи старшую дочь спасли родители, мгновенно отвлекшие внимание на себя.

– Мы решили, что тебе пора жениться, – тщательно закрыв за собой дверь, вполголоса объявила королева.

– Это ты так решила, дорогая, – кисло заметил король.

– Неважно, – отрезала Эрменгарда. – Флориан, бродячая жизнь не только постоянно подвергает твоё здоровье опасности, дискредитирует правящий дом и разрывает моё материнское сердце – она ещё и может лишить наше королевство наследника. Поэтому потрудись исполнить свой долг перед будущими подданными, а после третьего сына, так уж и быть, можешь возвращаться обратно к своей, как её там…

– Ингегерде, – подсказал король.

Королева раздражённо глянула на него, но было поздно: Фло неожиданно понял.

Это сейчас, когда он бродяга и неудачник и когда ему по большему счёту нечего ей предложить, кроме своей безграничной любви, Герда смотрит на него снисходительно. А вот если он предложит ей стать принцессой…

Воображение уже нарисовало ему мирную картину совместной жизни: чудесным летним днём они сидят в беседке и пьют чай, время от времени Фло берёт лютню и наигрывает что-то, чему Герда благосклонно внимает; где-то в саду бегают дети (не то чтобы в восемнадцать лет Фло особо их желал, но матушка тоже наверняка была где-то в саду), великолепные волосы возлюбленной вместо простецкой косы уложены в высокую причёску, платье подчёркивает роскошную фигуру, наманикюренными пальчиками Герда элегантно подносит кружку к губам…

… залпом её осушает, почти бросает на блюдечко, встаёт, одной рукой стягивая платье, под которым так знакомо поблёскивает кольчуга, другой выдирает из волос шпильки, ногой подтягивает секиру из-под стола и, освободившись от всего лишнего и собрав необходимое (в том числе булочки со стола – в сумку), объясняет Фло:

– Достали эти финтифлюшки. Ну что, пошли?

– Пошли, – радостно вскакивает принц, подхватывает сумку и лютню, и…

Стоп!

Фло помотал головой.

Нет, он, конечно, вполне доволен своей нынешней жизнью, но… но раз есть такая возможность, то почему бы не попытаться?

– Я решил, – произнёс принц, обводя взглядом застывших в ожидании реакции родственников. – Я женюсь на Герде.

Когда венценосная чета вернулась в свои покои после почти двухчасовых попыток переубедить принца, королева прошипела супругу:

– Это всё ты! Надо было вспомнить эту… проходимицу!

– Эта "проходимица" вытащила нашего сына из лап дракона и с тех пор заботится о его безопасности! – встал на защиту глубоко ему симпатичной воительницы король.

Несмотря на то, что она здорово облегчила казну полтора года назад, трудно не симпатизировать той, кто смогла переспорить его супругу – и поколебать его убеждённость в том, что подобное невозможно.

– И сколько она за это берёт! – возмутилась Эрменгарда.

– Зато мы знаем, что мальчик в безопасности, – попытался воззвать к разуму супруги король. – И, дорогая, чем она тебе так уж не нравится? Зато Флориан согласился…

– Ты с ума сошёл? – процедила супруга. – Это даже не обсуждается.

– Действительно, – с неожиданным раздражением произнёс король, резко разворачиваясь к двери. – Браки по любви ничем хорошим не заканчиваются. Кому это знать, как не мне!

И если Эрменгарда и имела что на это сказать, объясняться ей пришлось бы с захлопнувшейся с громким стуком створкой.

Королева постояла недолго в растерянности – уж слишком привыкла, что супруг у неё тюфяк! – но побоялась догонять его и объясняться на столь щекотливую тему, и потому занялась вопросом более насущным: позвонила в колокольчик и приказала вошедшей служанке:

– Приведи мне воительницу.

Затем поманила доверенного слугу и шёпотом отдала ему некое приказание.

Герда, выспавшаяся и плотно позавтракавшая (всё, что воительница съесть не смогла, перекочевало в её сумку – Фло всё же хорошо знал возлюбленную), пришла в покои королевы в весьма благостном расположении духа. Но невольно подобралась, встретившись взглядом с Эрменгардой.

"Снова будет пытаться сбить цену", – мелькнуло в голове у воительницы.

– У меня к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться, – произнесла королева тоном, который не оставлял сомнений: такой возможности она просто-напросто не собирается предоставлять. – Вы должны сказать моему сыну, что не испытываете к нему никаких романтических чувств, не желаете становиться его женой и предпочитаете, чтобы он остался во дворце. За это я готова дать вам полторы тысячи экюдоров.

– Две, и я скажу это так, что он поверит, – не растерялась воительница.

И с удивлением заметила, что в подобном состоянии оказалась её собеседница.

– Он так вам надоел? – тут же взяла себя в руки королева.

– Вы слышали, как он поёт?

Взгляды двух женщин встретились на мгновение, и обе поняли, что впервые в чём-то сошлись. Впрочем, эфемерное родство душ быстро рухнуло, сметённое практичностью королевы:

– Я рада, что вы не питали бесплодных надежд на брак с ним.

– Я, замуж? За Фло? – Герда весело фыркнула. – Нет, спасибо! Вы мне и так неплохо платите!

– Какая вы меркантильная, – прищурилась королева.

– Какая есть, – нахмурилась Герда и встала. – Деньги вперёд.

– Разумеется, – скривила губы королева. – Казначей уже ждёт вас за дверью.

Когда за воительницей закрылась дверь, Эрменгарда постояла некоторое время в молчании, затем подошла к закрывающему тайную дверь гобелену и отвела его в сторону. Слуга поклонился и исчез, оставляя Флориана наедине с матерью.

– Мне жаль, дорогой, – мягко произнесла королева, кладя руку на плечо совершенно потерянному принцу. – Но это было необходимо. Теперь ты женишься на принцессе Сесилии?

Фло молча кивнул.

Две недели до свадьбы прошли как в тумане. Принц на автомате ел, пил, отвечал, когда его спрашивали, и делал то, что говорили, но мысли его были далеко, возвращаясь раз за разом к услышанному разговору, и мучительный вопрос «Почему?!» не давал ему забыться ни днём, ни ночью. Он не стал открывать, когда Герда пришла попрощаться – и услышал уже знакомые слова через дверь. И сейчас отчаянно жалел об упущенной возможности – а вдруг у возлюбленной были какие-то причины так поступить? Какие-то тайные причины? Вдруг она попала в беду?

Но было уже поздно что-то менять: не позволили бы матушка, старшая сестрица и невеста.

С принцессой Сесилией Фло познакомился незадолго до знаменательного дня. Началось знакомство со фразы:

– Фи, ну и обстановочка! Что за дурновкусие! Кто это оформлял?! – произнесённой будущей супругой (при осознании реальности этой перспективы Фло содрогнулся) как только та переступила порог его комнаты.

Тем не менее, Фло честно попытался лучше узнать ту, с которой ему предстоит прожить всю жизнь. Но быстро понял, что терпение его исчерпается ещё до свадьбы: замечания сыпались из хорошенькой, но на редкость противной принцессы как горох из порвавшегося мешка:

– Что у вас за причёска! Мало того, что так не модно, так ещё и слишком заметно, какой у вас длинный нос!

– Прогулка на лошадях? Вы убить меня хотите?! Вам известно, какие лошади глупые животные?!

– Фехтование? Вы что, не знаете, что дамам это неинтересно? Лучше обсудим цвет обивки, которую я выбрала для вашей спальни. Впрочем, нет смысла, я лучше знаю.

С королевой Сесилия была неизменно вежлива и почтительна, но зато Фло у неё постоянно неправильно сидел, стоял, двигался, говорил и вообще существовал. По крайней мере, именно такое впечатление создавалось при общении с её высочеством. Герда тоже делала замечания, однако у них было одно, но существенное отличие: воительница никогда не выискивала фразы побольнее исключительно для того, чтобы задеть принца. Как бы он её временами ни раздражал.

В карете, везущей его в собор, где и должно было состояться венчание, Флориан принял окончательное решение. Ещё во дворце он пытался объяснить принцессе, что совершенно не видит для них совместной жизни (разве что в кошмарах), и потому не собирается жениться. Оба стояли насмерть, на Фло не повлиял даже аргумент "А что скажет ваша матушка?", и тогда принцесса поступила коварно – сделала вид, что плачет, и убежала.

Минутное раскаяние дорого обошлось Фло: он и не заметил, как оказался одет, причёсан, надушен и по дороге к алтарю. К счастью, будущим супругам полагалось прибыть в собор по отдельности, шум радостной толпы за окнами кареты действовал неожиданно успокаивающе – особенно если задёрнуть занавески – и уже на третьей минуте Фло решил: нравится Сесилии быть брошенной прямо перед алтарём – ну так он ей это устроит!

Карету резко тряхнуло и закачало, что-то грохнуло по крыше, будущие подданные совсем уж раскричались, но ничто не смогло отвлечь Фло: он перебирал и отбрасывал одну за другой фразы, наиболее подходящие для того, чтобы кратко и доходчиво объяснить своё решение. Тем более, что карета двинулась дальше неожиданно плавно и в гораздо большей тишине.

После доброго получаса мирной дороги пассажира вновь тряхнуло, а затем экипаж замер.

"Вот и всё, – подумал Фло с неожиданным спокойствием, поднимаясь. – На месте решу, что сказать".

Поскольку никто не торопился распахивать ему дверцу, принц сделал это сам, замер в растерянности, но всё же нерешительно ступил на землю.

Или, вернее, на золотящееся спелой рожью поле.

Ошарашено завертев головой, Фло тут же заметил, что постромки обрезаны, а лошадей нет, как и колеи от неизвестно как оказавшейся посреди поля кареты.

– Ну, что стоишь? – раздался голос с затянутого тучами неба. – Только не говори, что хочешь обратно, в лапы своей наречённой!

– Не хочу, – быстро ответил принц, и поднял голову.

С крыши кареты, скрестив ноги по-турецки и положив на колени неизменную секиру, прищурив один глаз от неожиданно выглянувшего солнца и улыбаясь во весь рот, на него смотрела Герда.

Фло расплылся в ответной улыбке и мгновенно всё ей простил.

– Ну что, – валькирия легко спрыгнула на землю. – Пошли?

– Пошли, – согласился принц.

И только добрых сто шагов спустя вспомнил:

– А как я здесь оказался? Дигеллок?

– Дождёшься от него, – усмехнулась валькирия. – Бруня.

– А где она? – завертел головой принц.

– Обратно полетела – и снова на шее Дига, – усмехнулась валькирия. – Не знаю, как она его уломала, но он тащил её на себе, даже когда она несла сюда карету заклинанием. Сам он не мог вмешаться – тут такое бы началось!

– Да, на этот раз матушка бы вас раскусила…

– Ну а я только столкнула кучера и обрезала постромки, – завершила воительница (и отныне – похитительница принцев, по совместительству).

– Спасибо!

– Да ладно, – отмахнулась Герда. – Я когда шла от королевы, встретилась с твоей суженой. Ей, видно, уже донесли, что ты на мне жениться собрался. Вот она и решила со мной… потолковать. Я ей едва глаз не подбила. А потом решила, что можно отомстить поинтересней… Редкостная стерва!

Принц был настолько согласен по сути высказывания, что даже форма на этот раз не вызвала у него нареканий.

– Ты ведь не думала то, что мне сказала? – сменил он тему.

– Почему? – удивилась валькирия. – Ещё как думала, даже повторить могу. Но привыкла уже, да и бросать тебя с такой гидрой… лучше я тебя дракону скормлю – быстрее и безболезненней!

– А правда, что родители тебе платят за то, чтобы ты меня охраняла?

– Ну, теперь перестанут, – хмыкнула Герда. – Кстати, молодец, что напомнил. Надо в банк зайти, снять деньги и купить тебе вещмещок и разное там… На лютню не рассчитывай!

– Я обязательно заработаю необходимое, – поторопился уверить спутницу принц.

Герда фыркнула:

– Больно надо! Я то, что к концу месяца оставалось, сложила на наш счёт. От твоей музыки доходу, как с дракона – перьев, дом строится, Бруньке пещеру надо было обустраивать – так что счёт у нас тощий, как заначка у тролля. А ещё надо на лапу на границе дать – поживём в Вилларанте, пока тут всё не утихнет. Голодать не будем, но ты, вслуччего, всегда можешь отправляться домой, плакать не стану.

Принц отчаянно покраснел.

– Герда, – еле вымолвил он имя возлюбленной. – Я ни на что не променяю возможность быть рядом с тобой. И если ты когда-нибудь согласишься стать моей супругой…

– Ты первый об этом узнаешь, – оборвала его валькирия. – А сейчас двигай ногами, твоё высочество, а то скоро мы либо под дождь попадём, либо в когти твоей матушки.

Эрменгарда влетела в рабочий кабинет супруга разъярённой фурией:

– Ты будешь что-нибудь делать или нет?! Флориан три дня как пропал! Карету нашли уже перекрашенной чуть ли не на границе!

– Он написал, что с ним всё в порядке, – пожал плечами король. – Пусть попутешествует, это полезно для расширения кругозора. Они-то думают, мы будем их искать – но я этого делать не намерен.

– Но свадьба…

– К троллям подземным свадьбу! – неожиданно рявкнул король. – Пусть идёт, куда хочет! И, кстати, дорогая, – так же неожиданно к монарху вернулся прежний флегматичный тон. – Я только что подписал поправку к закону о престолонаследии. Вернее, вычеркнул пункт об исключении из порядка наследования женщин. Тебе не кажется, что из Бертрады выйдет гораздо лучший правитель, чем из Флориана?

Королева далеко не сразу смогла связно ответить. Отбросив язвительную ремарку, что предпочла бы такое решение ситуации ещё пять-шесть беременностей назад, Эрменгарда обеспокоенно спросила:

– Но что скажут лорды?

– "Ура" – именно это полагается кричать на коронации, не так ли? – приподнял бровь король. – Они поймут, что лучше мудрая женщина на троне, чем безответственный юнец. Другие замечания?

– Нет, – пролепетала королева.

– Что ж, – король поднялся и проследовал к двери.

Уже почти миновав супругу, он остановился, и впервые за короткий, но судьбоносный разговор в его голосе зазвучала нерешительность:

– Я проходил сегодня мимо оранжереи… Кажется, ваши розы зацвели.

– Да… хотите взглянуть? – неожиданно молодым голосом произнесла королева. – Они очень красивы.

– С удовольствием.

– А потом мы могли бы зайти на соколятню, не правда ли? – предложила Эрменгарда. – И вы мне покажете того сокола, про которого рассказывали.

Из покоев они вышли рука об руку. Хотя король искренне не понимал, что такого может быть в кустах, пусть и цветущих, а королева была более чем равнодушна к охоте вообще и охотничьим соколам – в частности.

*Однажды Бруня пыталась объяснить сестре, что значат слова инфекция и гигиена, запуталась, призвала на помощь студентов из соседнего медицинского, и после утроенной ими грандиозной попойки с параллельным посвящением в особенности диагностики различных заболеваний, под утро Герде приснилось нечто такое, что напугало её до холодного пота – почище любого дракона. С той ночи к таскаемому сначала ею, а затем и Фло багажу присоединился полный спальный комплект, а среди своих воительница едва не прослыла эстеткой и сибариткой. К счастью, «джентльмены удачи» таких слов просто не знали, иначе пришлось бы валькирии основательно проредить их ряды.