Текст книги "Три смерти Коломбины"

Автор книги: Наталья Солнцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 14

Франция, XVI век. Париж, Лувр

То, что Маргарита де Валуа увидела во сне, произошло наяву. Она давно забыла жуткий сон, но когда королева-мать и братец Карл явились к ней в комнату, заперли дверь и сообщили, что ей придется стать женой Генриха Наваррского для спасения французской короны, – пол выскользнул у нее из-под ног, поехал куда-то вниз, и она потеряла равновесие, свет перед глазами померк… Очнулась уже в постели. Екатерина брызгала ей в лицо водой и хлопала по щекам.

– Ну, ну, дитя мое, мне думалось, я вырастила тебя твердой. Достойно встречать испытания – удел королей.

Подготовка к свадьбе шла полным ходом, однако Марго, казалось, ничего не замечала. Словно узник, приговоренный к смерти, смотрела она из дворцового окна на залитый солнцем Париж. Ядовитая зелень и желтая городская пыль отравляли ее взор. Сухой ветер дышал осенью. Повсюду ей мерещилась кровь, ее преследовал сладковатый запах тлена. Она перестала мысленно молить Гиза о помощи – лотарингский принц действовал заодно с ее мучителями. Он предал любовь, женившись на богатой и некрасивой Катрин де Клев, а теперь нарушил данную им клятву «быть верным своей дорогой Маргарите если не рукой, то сердцем».

– Жизнь моя принадлежит тебе навеки, – лживо шептал он. – Что бы ни случилось, душа моя пребудет с тобою.

Где же его сердце? Где душа? Неужели не дрогнет, не отзовется томительной болью?

Маргарита равнодушно позволяла фрейлинам и камеристкам делать свое дело – расчесывать ее чудесные волосы, одевать, раздевать, примерять драгоценности, предназначенные для торжественной церемонии. Она чувствовала себя куклой, набитой опилками. Она даже не страдала…

Екатерина Медичи строго следила, чтобы всё было обставлено с подобающей пышностью. Она сама приходила на примерки свадебного платья и давала указания портнихам и златошвейкам. Обращалась к дочери с подчеркнутой вежливостью:

– Возьмите себя в руки, дитя мое. Принцессам крови не дано выбирать мужей по любви. Такова была и моя доля. Вы знаете, сколько горя и унижений я вытерпела. Теперь пришла ваша очередь, Маргарита де Валуа.

– Вы смерти моей хотите…

Королева-мать внутренне вздрогнула, но годы закулисных интриг в этой чужой стране закалили ее, помогли выработать почти сверхъестественное самообладание. Маргарита ни о чем не подозревает – откуда ей знать о готовящейся резне? Только узкий круг доверенных лиц посвящен в заговор против гугенотов. Герцога Гиза королю удалось перетянуть на свою сторону. Ревностный католик, он ненавидел протестантов и в этом сошелся со своими недругами Валуа.

– Постарайся быть приветливой с женихом, – приказным тоном заявила дочери Екатерина, забыв о вежливости. – На вас будет смотреть весь Париж.

– От него разит псиной и конским навозом!

– Зато он умеет постоять за себя. Чем еще должно пахнуть от настоящего дворянина?

С двусмысленной улыбкой королева-мать преподнесла невесте оправленный в золото флакон духов, изготовленных Руджиери.

– Подари это Герниху, пусть сбрызнет одежду и волосы, раз тебе не по вкусу его запах.

«Ну, уж нет! – упрямо подумала Маргарита. – Я сорву ваши планы! Духи, скорее всего, отравлены. Поэтому их следует забросить подальше или спрятать. Вдруг пригодятся?» Флакон напомнил ей о другой вещи – песочных часах астролога. Они тоже ждали своего часа в каменном тайнике Лувра.

Кровавый сон осуществился – брачная ночь Маргариты стала последней ночью для тысяч людей. Кровь несчастных гугенотов несмываемым пятном легла на жизнь и судьбу королевы Наваррской. Отныне всем ее возлюбленным суждено погибать… Ее избранники один за другим будут складывать головы, а она будет хранить их забальзамированные сердца…

Но Маргарита еще не знает об этом. Ей пока неизвестно, что герцог де Гиз будет убит по приказу ее родного брата, что «замараха» Генрих станет королем Франции, что она недолго будет королевой, но проживет яркую жизнь, полную приключений и любовных драм. Что ее назовут «жемчужиной Франции», и потомки будут восхищаться ею, зачитываясь написанными о ней романами. Что «черная магия» ее матери догонит Генриха IV и руками религиозного фанатика завершит начатое в Варфоломеевскую ночь: бывший супруг Маргариты скончается от удара ножом, нанесенного католиком Равальяком… Так замкнется круг.

Все это только ждет прекрасную Марго. А пока ей предстоит спасти своего нелюбимого мужа от обезумевших убийц. Задумывалась ли она, откуда снизошло на нее «предупреждение» и какую роль сыграли в этом песочные часы Козимо Руджиери? Но в ту жуткую ночь ей удалось не поддаться панике и уберечь от смерти себя, Генриха и некоторых дворян-гугенотов.

А вот песочные часы она не уберегла. Во дворце всюду чужие глаза и уши. Кто-то из фрейлин или придворных дам узнал о тайнике и похитил вещицу. Или Марго в суматохе сама обронила часы. Как когда-то обронил Руджиери… У нее совершенно вылетели из головы эти часы. Как будто их и не было. Варфоломеевская ночь все перемешала. При виде мертвых тел, которыми были завалены коридоры Лувра, что угодно забудешь…

И все же главный замысел королевы-матери сорвался – Генрих Наваррский остался жив. Правда, он находился под домашним арестом и перешел в католичество. Ха-ха! Как бы не так! Наглец просто оставил всех в дураках – с помощью сумасбродки Маргариты. Ну ее-то легко будет уломать развестись.

Екатерина Медичи ошиблась.

У дочери хватило мужества отказаться от развода и пойти против воли семьи. Она с ними поквиталась – осталась женой пленника… выбрала его.

Напрасно Екатерина обещала Марго устроить свадьбу с лотарингским принцем. Зачем? Ведь он уже женат, она замужем.

– Я тогда подчинилась вам, а теперь останусь с Генрихом, – заявила новоиспеченная королева Наваррская. – Между нами нет любви, и это к лучшему. Нам не придется лицемерить.

С тех пор много воды утекло. Маргарита и Генрих жили то вместе, то порознь, не стесняя свободы друг друга. Их брак, основанный на расчете, был бездетным. Когда умер последний из Валуа, французский трон достался «великому замарахе». Он в очередной раз стал католиком. «Париж стоит мессы!» Это выражение приписывают Генриху де Бурбону, мастеру компромиссов.

Королю нужен наследник. Маргарита согласилась на развод, а Генрих затеял сватовство к Марии Медичи, дочери герцога Тосканского.

Вторая жена короля была хороша собой, хотя и полновата. Свадьбу отпраздновали торжественно. Итальянка Мария любила представления театра масок. Тристано Мартинелли привез в Париж молодую талантливую труппу. Спектакли разыгрывали прямо в Лувре, привлекая к участию благородных дам и кавалеров. Это отвлекало королеву от невеселых мыслей.

Грубость, безалаберность и распущенность при Генрихе IV достигли апогея. Ко двору допускали любого мало-мальски прилично одетого человека. Король обожал игру и спускал десятки тысяч пистолей – благо приданое Марии позволяло. Дворец походил на дом терпимости. В блуде Генрих не отставал от своих подданных. Он влюблялся и воевал. Воевал и влюблялся…

Между тем песочные часы Руджиери продолжали жить собственной жизнью. Порой люди заблуждаются, думая, будто они владеют вещами. Существуют вещи, которые владеют людьми…

* * *

Москва. Наше время

У Феоктистова весь день было скверное настроение. Болели почки. Холод и затянутое облаками небо раздражали. Весна запаздывала. Ему и так нелегко таскать тучное тело, а тут еще сто одежек! Он с наслаждением облачился бы в просторную пижаму из хлопка… развалился бы на удобном диване… А надо сидеть в душном кабинете, заниматься опостылевшими бумагами, выслушивать лепет бестолковых служащих.

Его бросало в жар, на лбу и над верхней губой выступали капельки пота. Секретарша робко напомнила:

– Пора пить лекарство, Игорь Владимирович.

– Без тебя знаю! – рявкнул тот. – Где Таврин?

– Я ему сообщила, что вы ждете. Он едет.

– Сделай мне кофейку покрепче.

– Так вам же…

– Иди и выполняй, – отчеканил господин Феоктистов, борясь с желанием запустить в голенастую девицу бронзовой подставкой для карандашей.

Та юркнула за дверь, что-то забубнила по внутренней связи.

«Я живу в окружении подхалимов и стервятников, – подумал он. – Одни ждут подачек, другие – момента моей слабости. Я никому не могу довериться… кроме, пожалуй, Таврина. Какие радости мне остались? Прощальная улыбка любви, которой я не знал? Или вожделенное обладание восхитительной, загадочной женщиной… Магда, Магда! Ты меня измучила!»

Секретарша принесла двойной кофе без сахара, лимон и воду в стакане.

– Чертовы лекарства… – проворчал толстяк, отправляя в рот капсулу. – Чертово тело! Почему эта рыхлая жирная туша перестала мне подчиняться?

Он махнул девице рукой:

– Ступай! Что уставилась?

– Таврин в приемной. Позвать?

Феоктистов выругался про себя, кивнул.

– Зови быстрее!

Начальник службы безопасности тоже раздражал его – своей бодростью, свежим цветом лица, отсутствием отеков и мешков под глазами, развитыми мышцами и, главное, молодостью. Тридцать пять лет! Игорь Владимирович охотно поменялся бы с ним – деньги на возраст. Жаль, что сие невозможно. Как невозможно пока и обходиться без этого молодого цветущего мужчины.

– Давай, говори – что там ее муженек? Явился, не запылился? Она ему простила?

Таврин пожал накачанными плечами.

– Бог велел прощать.

– Он один летал в Венецию?

– Похоже, один.

– Похоже… Ты должен точно знать!

– У меня полно других обязанностей, – мягко возразил тот. – Я не могу следовать по пятам за господином Глебовым. А других вы запретили привлекать.

Толстяк хлопнул потной ладонью по столу.

– Запретил! Это дело сугубо конфиденциальное! Только ты и я, понял?

– Как не понять.

– Ну, есть новости?

– Мужик вокруг нее увивается. Слоняется под ее домом, в окна заглядывает. У нее машина – синий «Пежо». Она по магазинам поехала, а он следом увязался. На такси. Я его принял за частного детектива. Подумал, Глебов развод затеял, собирает компромат на жену.

– Если бы так! – с сердцем вымолвил Феоктистов. – Этот выскочка ее не достоин! Такая женщина особого поклонения заслуживает.

– Вынужден вас огорчить, то был не детектив.

– А кто?

– Казаринов, художник по рекламе, бывший однокурсник Магды.

Игорь Владимирович шумно вздохнул, сплел пухлые пальцы. Дорогой перстень с изумрудом утонул в пышной плоти. Его уже нельзя снять – только распилить.

– У них был роман?

– Неразделенная любовь. Казаринов души не чаял в Левашовой, а она не отвечала взаимностью. Должно быть, весна пробудила в художнике прежнюю привязанность. Чувства вспыхнули, и он не утерпел, поддался соблазну хотя бы издалека видеть предмет своего обожания. Кстати, он женат.

Выкаченные глаза Феоктистова налились кровью.

– И что? Вот так издалека и вздыхает? Не подходит к ней?

– Насколько мне удалось узнать, нет.

– Опасный соперник?

Таврин деликатно рассмеялся:

– Ничуть. Долговязый, нескладный, одет кое-как и едва сводит концы с концами.

Босса не успокоили его слова.

– Талантлив? Женщины падки на творческих личностей, их хлебом не корми, дай приголубить нищего гения. Великий Булгаков в «Мастере и Маргарите» достоверно отобразил сей феномен.

– Казаринова гением не назовешь. Малюет разные этикетки, иногда делает иллюстрации к детским книжкам. На досуге пишет слащавые пейзажи.

– Пасторали… – кивнул Феоктистов. При этом его второй подбородок всколыхнулся. – Лужок, зеленая роща вдали, пасущиеся коровки и веселый пастушок воркует с милой пастушкой.

– Вроде того.

Толстяк сердито засопел, нахмурился.

– Каковы мои перспективы, дорогой Гриша?

Перед этим Таврин заезжал на Востряковское кладбище. Жена Глебова изредка наведывалась на могилу родителей, проводила там час или больше. Весной люди обычно приводят захоронения в порядок. Работники кладбища знали дочь Левашовых по щедрой оплате за оказанные услуги. «Случайная встреча» между крестов и памятников – не лучший вариант, но хоть что-то. Важно сделать первый шаг, а дальше видно будет.

– Магда Филипповна скоро посетит усопших родителей, – сказал он. – В годовщину их гибели. Не желаете ли присоединиться?

Господин Феоктистов беззвучно, как рыба, раскрыл рот и воззрился на начальника по безопасности.

– Ты рехнулся, Гриша? Нарочно злишь меня?

– Кладбище – подходящее место для свидания, – как ни в чем не бывало, заявил тот. – Я обрисую вам все выгоды…

Глава 15

Борисов, который относился к Астре, как к дочери, не смог ей отказать. За годы работы на ее отца он привык к семье Ельцовых и считал своим долгом оказывать помощь в любой затруднительной ситуации, но на сей раз просьба молодой женщины повергла его в шок.

– Вы предлагаете мне проникнуть в чужую квартиру, где лежит труп суточной давности? – изумленно переспросил он. – А если там уже побывали криминалисты? И вообще, откуда вам известно о трупе?

– Мне ничего достоверно не известно, – смутилась та. – Просто я подумала, что если там лежит мертвая женщина, кто-то должен сообщить в полицию. Вдруг она и правда там… Тогда вы сделаете анонимный звонок…

Они сидели в кафе. Борисов заказал себе сок, Астре – мартини со льдом. Он помнил ее совсем юной, и с каждой встречей отмечал, как меняется ее внешность: фигура стала более тонкой, черты приобрели выразительность, глаза – темную глубину. Слегка вьющиеся от природы волосы она теперь причесывала на прямой пробор. У висков непослушные кудряшки красиво обрамляли ее лицо. Губы, едва тронутые помадой, блестели. Да, она похорошела…

– Вы меня толкаете на нарушение закона.

– Николай Семеныч, миленький, только ни слова папе! Ладно? Вы же не думаете, что я причастна к смерти той женщины?

– Какой женщины? Во что вы опять влезли, Астра Юрьевна? Когда вы угомонитесь, наконец?

Она взволнованно дышала, передвигая по столу бокал. У нее и в мыслях не было подводить Борисова.

– Мне кажется, трупа в той квартире нет. Иначе бы я вас не просила.

Начальник службы безопасности компании «Юстина» сердито хмыкнул.

– То есть труп, то нету трупа. С огнем играете, сударыня!

– Огонь – моя страсть, с детства. Папа до сих пор от меня спички прячет, – улыбнулась Астра. – Я подумываю о собственном свечном заводике.

Она повсюду зажигала свечи. Их пляшущие язычки казались ей золотыми мотыльками, залетевшими сюда из другого мира – яркого, изменчивого, как в арабских сказках. В том, другом мире жили фантастические существа – жар-птицы, гномы, русалки, единороги, кентавры и антилопы, высекающие копытами самоцветы. Один обитатель этой волшебной страны – мандрагоровый человечек Альраун – жил у нее в кипарисовой шкатулке, завернутый в алый шелковый лоскуток. На ночь она брала его с собой в постель, под подушку…

– …неоправданный риск.

– Что?

– Вы меня не слушаете! – возмутился Борисов.

– А… простите, ради бога. Слушаю! Конечно, слушаю.

– Я говорю, надо сначала навести справки по надежным каналам, а потом уже лезть в чужое жилище.

– Да, да… вам виднее, как действовать.

Она вспомнила, что ей сегодня снилось. Арлекин в черной маске с огромным крючковатым носом, в одежде из бесчисленных ярких лоскутков – желтых, красных, зеленых – тащит ее за руку в гущу танцующих. Вверху рассыпаются огни фейерверка, качаются разноцветные фонарики, отражаясь в воде. От пруда тянет сыростью. Гирлянды цветов издают одуряющий запах. Дамы и кавалеры самозабвенно кружатся в такт музыке. Развеваются ленты и кружева, мелькают парики, плюмажи, ботфорты и атласные подолы. Сверкают драгоценности. Напудренные щеки красавиц рдеют румянцем…

Астра тоже танцует, чувствуя на талии цепкие руки Арлекина. Он хихикает и шепчет ей на ушко скабрезные комплименты. Запах роз, пороха, заморских духов и потных тел заволакивает сознание, смешивается с зеленым туманом…

Арлекин – вовсе не глупый и веселый проныра, обжора и шут. Он демон, изощренный и коварный. Маска на его лице, призванная скрывать истинную сущность, на самом деле говорит: «Вот он я! Смотрите и ужасайтесь! Я среди вас, неузнанный, неуловимый и всесильный. Вы все – мои слуги или мои жертвы. Выбирайте, что вам больше по вкусу!»

Астра кричит, вырывается из его лап, зовет на помощь. Скрипки и виолончели заглушают ее отчаянные вопли. Никто даже не оборачивается, все заняты флиртом. Груди дам возбужденно вздымаются, грозя выпрыгнуть из открытых корсажей. Ноздри кавалеров плотоядно раздуты – улавливая флюиды жаждущих наслаждения красавиц. Мраморные Эроты с увитых зеленью колонн целятся в танцующих из своих натянутых луков. Незримые стрелы поражают сердца мужчин и женщин…

– Куда ты меня тащишь? – тщетно взывает Астра.

Арлекин вцепился в нее железными пальцами, увлекая прочь от пруда, фейерверка и музыки, в заросли темного парка. Трещат ветки, шуршит под ногами трава. Ветер качает верхушки деревьев. В небе – только бледное око луны да отблески цветных огней. Черное лицо Арлекина сливается с мраком ночи. И кажется, что у него нет головы – только туловище и лихо заломленная треуголка с заячьим хвостиком вместо пера.

Астра, спотыкаясь, бредет вниз по ступенькам. Откуда они здесь, посреди парка? Но это уже не парк, а глубокий затхлый подвал. Внизу, на холодном полу, – множество мертвых мотыльков. Их не видно, они только угадываются в рассеянном свете, льющемся из крохотного окошка.

Арлекин хохочет и убегает. Мелькают вверх по ступенькам его ноги, обтянутые пестрым трико, в башмаках с помпонами. Астра больше не может кричать, у нее пропал голос. Она опускается на пыльный пол, устланный мотыльками… Это не мотыльки! Это платье, сшитое из оранжевых, синих и золотистых лоскутов… Это женщина в наряде Коломбины! Неподвижная и безжизненная. Мертвая…

– А-ааа-а! А-ааа-ааа! – отчаянно вопит Астра, отдергивая руку.

Лицо женщины неестественно бледное, с синими губами.

– Не трогай ее! – пищит кто-то прямо в ухо Астры. – Не прикасайся к ней! Бежим, пока он не закрыл тебя здесь. Если не успеешь, останешься в этом подвале! Навсегда!

Маленький человечек, похожий на высохший корешок, карабкается по складкам пышной юбки. Пытается добраться до ее руки.

– Это ты, Альраун?

– Я, кто же еще? За тобой нужен глаз да глаз, – сердито ворчит человечек, протягивая ладошку. – Хватайся! Он хочет запереть дверь!

Они в мгновение ока преодолевают бесчисленные каменные ступени. В кромешной тьме брезжит узкая полоска света.

– Я не проскользну туда, – пугается Астра.

Альраун ее не слушает. Тянет, командует, покрикивает. Щель такая узкая, что через нее и мышь не проскочит.

– Иди за мной! – яростно пищит человечек. – Забудь о том, кто ты!

Какой-то сверлящий звук нарастает, врывается в ее сознание и выдергивает из жуткого подвала…

Она приходит в себя, открывает глаза. На стене – знакомые обои, розовый квадрат окна. Шторы, которые она покупала вместе с Матвеем в итальянском салоне. Ее удобная кровать, ее уютная квартирка на Ботанической. Какое счастье – проснуться!

На прикроватной тумбочке разрывается телефон. Это Матвей.

– Ну что, едем на прогулку?

– В Братцевский парк, – зевая, говорит Астра.

– Я тебя разбудил?

– Не представляешь, как я благодарна… Обожаю тебя!

Он пробормотал в ответ что-то невнятное.

– Ты меня тоже? – улыбнулась она.

– После обеда заеду. Будь готова.

Никогда еще кухня с мягким уголком и круглым столиком не казалась ей такой приветливой, располагающей к отдыху и спокойствию. А запах ветчины и свежего огурчика! А весенняя капель за окном! А звуки города! Какое чудо. Какая прелесть…

Даже пасмурная погода ее обрадовала. Пусть серо, пусть деревья и дома тонут в утренней дымке. Зато мороза нет, и снег тает. Вон, как все звенит, журчит. Живет…

– Я пойду, с вашего позволения? – произнес Борисов, возвращая ее в настоящий момент.

Она молча кивнула.

«Витает в облаках! – подумал тот, расплачиваясь. – Как всякая влюбленная женщина. Каким образом ей удается попадать в истории с трупами?»

Глядя на дочь шефа, Николай Семенович диву давался. Ей бы жить, не тужить… заниматься этим… шопингом, шейпингом, фитнесом, в женских салонах время убивать. Мало ли сейчас всяких развлечений для богатых? А ей опасность подавай, адреналин, работу для «серых клеточек». Может, оно и правильно. От скуки у людей башню сносит…

Астра осталась за столиком допивать мартини, размышлять. Потом созвонилась со старым театральным режиссером, знатоком комедии дель арте. Когда-то он ставил «Арлекинаду» силами студенческого театра.

Старичок обрадовался возможности поболтать, окунуться в прошлое.

Он угощал бывшую ученицу чаем и показывал ей растрепанные альбомы с фотографиями своей молодости. Вот этот милый паренек стал заслуженным артистом, эта застенчивая девушка – кинозвездой. Этот спился, тот не сумел себя реализовать, зачах в какой-то провинциальной труппе. А вот эта красавица выскочила замуж за партийного деятеля, похоронила в себе актрису. Был талант и сплыл.

Стены его тесного жилища были увешаны пожелтевшими афишами и портретами драматургов. Он мечтал ставить Шекспира и Шиллера, а его заставляли репетировать бездарные советские пьесы про металлургов и героев целины. Его жена играла Любовь Яровую, передовых колхозниц и женщин-комиссаров.

– А когда пришла свобода, я уже ни на что не гожусь, – сетовал режиссер. – Жена умерла, сын в Израиль подался. Чтобы не сойти с ума от безделья, я засел за мемуары – хоть что-то оставить для потомков.

Астра аккуратно перевела разговор в нужное ей русло. Успеть бы до обеда выяснить все, что ее интересует. Старичок охотно отвечал на вопросы – в его глазах появились искорки азарта. Итальянский уличный театр, Флоренция, Милан, Венеция, истинный расцвет комедии масок во Франции, в Париже – при самом блистательном королевском дворе Европы…

Она вернулась домой с роем противоречивых мыслей. Достала зеркало… поколебалась и спрятала его обратно в шкафчик. Бесполезно что-либо предпринимать. Нужно ждать ответа Борисова…

* * *

На обед у Астры были припасены отбивные. Она поставила на плиту сковородку, плеснула масла… В сознании чередой проплывали образы Коломбины, Арлекина, купца Панталоне, сентиментального и плаксивого Пьеро…

Она спохватилась, когда запахло горелым. Машинально посолила и поперчила мясо, обваляла в муке… обжарила до румяной корочки с одной стороны, с другой.

Вкус сочных отбивных не доставил ей ожидаемого удовольствия. Она жевала, а в уме, словно в трубочке калейдоскопа, складывались и менялись картинки. Кстати, эффект калейдоскопа основан на зеркальном отражении.

С минуты на минуту должен был позвонить Матвей.

Астра налила себе кофе. Динь-дон… динь-дон… Она схватила мобильник. Черт! Не успела собраться.

– Это Борисов. Я внизу, у вашего подъезда. Разрешите подняться?

Через пару минут он ввалился в прихожую.

– Уф… боялся, не застану.

– Говорите же!

– Вы были правы, Астра Юрьевна. По названному вами адресу никакого трупа нет, слава богу. Похоже, что и не было.

Кусочек печенья застрял у нее в горле.

– Кха! Кха! Вы… ничего не перепутали, Николай Семеныч?

– Вроде нет. Я навел справки – заявления в полицию ни от кого не поступало. Криминалисты на место не выезжали. Соседи, кажется, тоже ни сном ни духом. Я успел опросить только уборщицу и старушку, живущую напротив. Срочность всегда в ущерб нашему делу.

– Ошибочка вышла, – пробормотала она, не зная, радоваться или огорчаться. – А что там, в квартире было? Я имею в виду внутреннее убранство.

– Любовное гнездышко, – усмехнулся Борисов. – Утонченная эротика Востока. Пародия на султанский гарем или опочивальню арабского владыки. Там не живут… там встречаются. Соседи сказали, квартира давно сдается. Хозяева укатили за границу на заработки, а квартиранты постоянно меняются. Последняя дама не поскупилась, затеяла ремонт. Пару месяцев строители докучали жильцам шумом и пылью. Теперь съемщица, похоже, использует квартиру для свиданий. Я назвался инспектором районной администрации, который проверяет состояние жилого фонда. Чего мне только не пришлось выслушать!

– Дверь в квартиру была закрыта?

– Естественно. Я бы сказал, захлопнута. Замок обыкновенный, средней сложности. Видимо, жиличку вопрос ограбления не волнует. Да и что ей прятать? Ценностей я никаких не обнаружил. А мебелью и прочей требухой нынешняя квартирантка не дорожит. Вынесут – новое купит.

Борисов вздохнул. Хорошо, что во время его непрошеного визита никто не явился. А то бы пришлось отдуваться. Риск – дело благородное, но хлопотное. Ему уже не по возрасту.

– Николай Семеныч, а кто-нибудь эту даму видел? Как она выглядит?

– Уборщица говорит, несколько раз мимо нее проходила женщина в платке и в очках. Вроде бы из той квартиры.

– В платке?

– Старушка то же самое подтверждает. Она из любопытства поглядывает в глазок, когда услышит шум на лестнице. Иногда к двери подходил мужчина, звонил, его впускали. И всё.

– Лиц они, конечно, не видели, – разочарованно вздохнула Астра.

– Не видели.

Борисову стало жарко, и он расстегнул куртку. Из кухни доносился запах жареного мяса.

– Ой… хотите, я вас отбивной угощу?

– Спасибо, я уже пообедал.

«Она кого-то ждет, – сообразил Борисов. – Наверное, своего жениха – или они уже состоят в гражданском браке. Нынче свобода нравов необыкновенная!»

– Я, пожалуй, пойду…

Астра замешкалась. Она не могла отпустить его вот так просто, без объяснений. Легко сказать – нет трупа. Куда же он подевался?

– Вы как следует посмотрели? Везде?

– Я за свои слова отвечаю, – обиделся тот. – Мертвое тело – не иголка, а однокомнатная квартира – не стог сена.

Астра всплеснула руками и опустилась на пуфик.

«А я-то, балда, советовала Глебову сделать анонимное заявление, – промелькнуло в ее голове. – Хороши бы мы были… Стоп! Выходит, он опять мне солгал?»