Текст книги "К чему снится кровь (Иллюзии красного)"
Автор книги: Наталья Солнцева
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Я, говорит, до смерти перепугалась. Чего это Николай Алексеевич бродят ночью в потемках? И не отзываются?
Обстановка в доме становится все тяжелее. Барыня то и дело плачет и хворает. Барину стало немного лучше, но речь и подвижность к нему так и не возвращаются. Денег нет. Кредиторы покоя не дают. Как будто черное крыло беды закрыло для нас солнце. Будет ли этому конец?..
Прости, дорогая Полина. Я знаю, что у тебя самой тяжело на сердце, но больше мне не с кем поделиться своими переживаниями.
Любящая тебя, Марго».
…
«Дорогая моя Полина, стоит ли говорить, как я обрадовалась твоему письму и словам поддержки! Я и сама знаю, что нужно быть стойкой к любым невзгодам жизни. Так нас воспитывали, и это правильно.
В очередной раз описываю тебе нашу жизнь и то, что она нам преподносит.
Несколько дней назад две горничных явились к барыне и потребовали расчета. Вообрази себе, дорогая, – они заявили, что по дому бродят привидения, что они до смерти боятся и ни за что не останутся.
Они рассказали, что ночью часто готовят грелки и лекарства для барина, носят наверх по черной лестнице. И несколько раз натыкались там на кого-то, в темноте невидимого.
– Так, может, это Николай в потемках бродит? – предположила барыня. – Неспокойный он стал нынче.
– Нет, матушка. Как будто в монашеском одеянии кто-то, и капюшон на лицо надвинут низко. И будто ледяной холод все тело сковывает, так что ни пикнуть, ни с места стронуться.
Все события, происходящие в последнее время, мне очень не нравятся. А теперь еще история с привидениями! Раньше я никогда не приняла бы всерьез подобных вещей. Но сейчас мне кажется, что за всем этим кроется что-то страшное и опасное, существующее не только в воображении слуг…
Как мне хочется поболтать с тобой, дорогая Полина! Может быть, тогда мне стало бы легче.
Любящая тебя, Марго».
…
«Дорогая Полина, надо ли говорить, как я скучаю по тебе! Как мне тебя не хватает! Как много мне надо тебе рассказать…
Не буду отвлекаться и начну сразу же с главного. Барин выздоравливает, но очень медленно. Знаешь, я так думаю, что хозяину повезло – да-да, не удивляйся. Он не двигается и плохо слышит, благодаря чему все ужасные события проходят мимо него. И это благо, иначе все усилия докторов оказались бы тщетны.
Впрочем, пора сообщить тебе, что я имею в виду.
В прошлом письме я поведала тебе о привидениях, якобы появившихся в нашем доме. Не знаю, что в этой истории правда, но все напуганы. Никто не хочет ходить в подвал. Горничные после долгих уговоров остались. Барыня велела сделать дополнительный запас свеч, чтобы не экономить и всюду зажигать свет. Однако напряжение и страх буквально висят в воздухе.
Моя комната расположена рядом с комнатой Елизаветы Андреевны. Я думала, что барыня давно почивает, но ее дверь оказалась открыта, из проема лился тусклый свет в коридор. Я сделала всего пару шагов, как жуткий крик заставил меня вздрогнуть и застыть на месте. Внизу, в людской, раздался шум: по-видимому, крик вызвал переполох среди прислуги. Не ожидая более ни минуты, я бросилась в комнату барыни.
Елизавета Андреевна, в атласном капоте и ночном чепце, сидела напротив большого зеркала, откинув голову назад и закатив глаза. Я схватила флакончик с нюхательной солью и попыталась привести ее в чувство. Это оказалось не трудно. Она сделала несколько вдохов, глаза ее приоткрылись, взгляд прояснился.
– Ты, Марго? Слава Богу! – она испуганно осмотрелась. – А где… оно?
– Что с вами, Елизавета Андреевна? Кто кричал?
– Да кто ж это мог кричать, по-твоему? Я, конечно! Ты, душенька, если б его увидела, еще не так завопила! – она перекрестилась, глядя на образа. – Я даже о святом кресте охранительном забыла: у меня весь волос дыбом встал, а руки и ноги отнялись напрочь. Что за напасть, скажи мне, происходит?
Оказалось, когда она ушла из гостиной, чтобы прилечь, то вдруг почувствовала себя как-то тревожно, нехорошо. Стало душно, в груди появилась тупая боль. Пришлось открыть дверь в коридор, чтобы впустить воздуху.
– Вообрази, милочка, села я к столику с лекарствами, только руку-то протянула… а там… оно. Или он… Уж я не знаю, как и говорить-то. Ах, душенька, как я не умерла на месте?!
– Где? Кто? – я никак не могла понять, о чем идет речь.
– Ну… оно, привидение… монах, то есть. Прямо в зеркале. Я как глянула… Тут мне и дурно стало. Верно, я закричала, но уже не помня себя от страха. Зеркало-то у меня прямо перед носом. Гляжу – а там он: зыбкий какой-то весь, ужасный, черный…
– Черный?
– Ах, я не знаю, право… Жуткий!
С трудом мне удалось ее успокоить. Пришлось сходить за постелью и лечь у барыни в комнате, на оттоманке [7] . Она ни в какую не желала оставаться одна. Однако уснуть удалось только под утро.
Дорогая Полина, я хочу у тебя спросить совета, как мне себя вести в подобных обстоятельствах? Что ты обо всем этом думаешь? С нетерпением буду ждать ответа.
Твоя Марго».
…
«Душенька Полина!
Рада приветствовать тебя. Ты совершенно права, когда говоришь, что надобно сохранять спокойствие и выдержку. Однако же посуди сама: возможно ли это? Что за призрак бродит по дому? Может быть, это сам боярин Темный охраняет свои сокровища?
В один из дней мы сидели с барыней у натопленной печки. Она хворает, мерзнет. А тут еще непогода разыгралась. Дело-то движется к осени. В доме сырость.
– Елизавета Андреевна, матушка, пирожков отведать извольте! – кухарка вошла, неся большое блюдо, полное румяных пирожков с повидлом и яблоками.
– А где Николаша? Спроси его, может, он тоже покушает?
– Николай Алексеевич с утра встали и в кладовку изволили спуститься. С тех пор все там.
– В кладовку? – барыня несказанно удивилась. – Да зачем же это?
– Мне сие неведомо. Только он там что-то передвигает… Ящики с вином зачем-то от стены отсунул.
А у меня там ларь с мукой. Мне тесто ставить – а к муке не подступишься. Я и спроси, что он ищет? Он на меня как закричит! Не твое, мол, дело, старая! А у самого глаза безумные…
С тех пор Николай словно помешался. Днями и ночами пропадал в подвале. Степан, его слуга, вначале помогал, а потом отказался наотрез спускаться в подземелье и караулил снаружи, за дверью.
Однажды я застала Степана в кухне, – он забирал поднос с едой для молодого барина.
– Степан, а что твой хозяин делает в подвале? – спросила я.
– Да свихнулся он, госпожа Марго! – Степан махнул рукой с досады. – Решил отыскать сокровища боярина Темного, чтоб, значит, с долгами расплатиться. Ну прямо как помешанный стал! То по полу ползает, то стены простукивает. А сколько свеч перевел, не приведи Господь! Никак, его дьявол попутал.
Разговор со Степаном произвел на меня удручающее впечатление. Ночью я долго лежала без сна, слушала, как шумит ливень в саду… Непонятная тоска закралась в мое сердце.
Утром – переполох, гвалт, беготня. Что за оказия? Я наспех оделась, спустилась вниз. В гостиной барыня допрашивала Степана.
– Как ты, негодяй, мог барина одного ночью оставить?!
– Я его не оставлял. Я под дверью сидел, никуда не отходил. А вниз я больше не пойду, хоть убейте! Я и барину говорил, что не надобно… А он только бранился.
– Так ты не отходил от двери?
Елизавета Андреевна была вне себя от беспокойства, в руках она судорожно комкала кружевной платочек.
– Нет, вот вам крест!
Степан крестился и божился, что неотлучно находился при барине, только за дверью. А утром-де хотел барина кликнуть, а тут кухарка Порфирьевна ковыляет, ветчины, говорит, надобно к завтраку отрезать.
– Ну, я ей и поручил, чтоб она, значит, Николаю Алексеевичу доложила, что день белый уже, пора выходить.
– Идол бестолковый! – возмутилась кухарка, которая стояла тут же, призванная барыней для разбора дела. – Поручение он мне дал, черт вихрастый!
– Погоди, Порфирьевна, – вмешалась Елизавета Андреевна. – Ты спускалась за ветчиной?
– А как же, матушка! Вестимо, спускалась. Только молодого барина там не оказалось. Свечные огарки повсюду, темнотища. Я-то свою свечу запалила, гляжу – перевернуто все вверх ногами… а барина нет. Я звать, кричать!.. Никто не отзывается. Только у самой стены – золотой портсигар барина. Вот энтот самый.
Кухарка показала на лежащий на столе портсигар, подаренный Николаю Мишелем. Он этой вещью очень дорожил. А после смерти брата и вовсе не расставался, носил всегда при себе. Немыслимо, чтобы он бросил портсигар на полу в подвале. Правда, тот мог вывалиться из кармана…
Все молча смотрели на портсигар, не зная, что сказать. Елизавета Андреевна вдруг заплакала.
Прошло уже три дня, дорогая Полина, а о Николае ни слуху, ни духу. Как будто он испарился. По городу пошли слухи, что все это специально подстроено Протасовыми с целью избежать уплаты долга. Мы, дескать, его покрываем. Ведь это позор! Карточный долг – дело чести. Люди стреляются из-за этого. А Николай сбежал.
Барыня еще надеется, что произойдет чудо и ее старший сын вернется. Все образуется, все объяснится. Но, знаешь ли, душа моя, я почему-то думаю, что мы Николая больше не увидим и никогда не узнаем, что с ним случилось.
Дверь в злополучный подвал велели заколотить, а продукты хранить во флигеле, на льду. Комнату Николая тоже закрыли, ничего там не трогая. Чем закончится эта история, как ты думаешь? Пиши мне, дорогая Полина.
Любящая тебя, Марго».
ГЛАВА 11
Евгений так и не сказал Валерии о билетах и поездке, – не решился. Вдруг она откажется? Он не был уверен в ее согласии и не стал рисковать. До отъезда оставалось еще пару дней. Евгений хотел доделать все дела, рассчитаться с клиентами, чтобы ни о чем не думать, просто отдыхать, любоваться морем и прекрасными видами Крыма. В обществе Валерии все это будет вдвойне восхитительным.
Последняя покупка, которую он сделал, – рубин в виде серьги, – заворожила его. Он никогда не видел такого камня. На него хотелось смотреть часами. Поздним вечером Евгений доставал рубин и рассматривал его. Камень словно дышал, – внутри него медленно зарождался огонь, который пульсировал и переливался, то распространяясь до самых краев, то сосредотачиваясь в середине нестерпимо горящей точкой. Вокруг рубина появлялось мягкое и теплое сияние. Если бы Евгений не знал, какими свойствами обладают драгоценные камни, он бы утверждал, что рубиновое сияние согревает.
Ювелир давно нашел покупателя, готового заплатить вдвое больше, чем выложил за камень он сам, но все никак не решался расстаться с рубином. А что, если показать камень Валерии? Она будет в восторге!
Так он и сделал. Утром, подвозя ее на работу, он сказал, что хочет кое-что показать ей. Рубин лежал в овальной кожаной коробочке, выложенной изнутри черным бархатом, как светящаяся кровавая слеза.
– Что ты об этом скажешь?
Валерия заметила только слабые розовые искорки и ничего больше. Голова закружилась, к горлу подступила тяжелая судорога, остановившая дыхание, глаза закрылись, и она потеряла сознание. Евгений опешил. Такого он никак не ожидал.
Он открыл с обеих сторон окна, впуская прохладный утренний воздух.
– Валерия! – он легонько потряс ее за плечо. – Подожди секундочку, сейчас я помогу тебе!
Ему все еще не удавалось взять себя в руки. Кажется, в аптечке должен быть нашатырный спирт?
Ситуация развивалась стремительно. В тот же момент Евгений заметил, – странно, что он вообще обратил на это внимание, – как мимо них медленно скользит ярко-красный автомобиль, который на секунду притормозил, и лицо водителя, обращенное на кожаную коробочку с камнем, приблизилось почти вплотную к открытому с левой стороны окну. Евгений очень медленно, как во сне, повернул голову и встретился с неприятно светлыми, прозрачными глазами. Казалось, они были без зрачков. Но разве такое бывает? Что за лицо? Непрерывно меняющееся, бледное, с мелкими неопределенными чертами…
Несколько секунд, и красный автомобиль, рванув с места, исчез за поворотом.
Евгений, наконец, перевел взгляд на Валерию. О счастье – она порозовела и дышала ровнее и глубже! Он налил в пластиковый стаканчик воды и попытался заставить ее сделать глоток.
– Пей же, дорогая. Как ты меня напугала! – от радости он забыл о красном автомобиле и его назойливо-любопытном водителе.
Женщина медленно приходила в себя. Свежий воздух и глоток воды вернули румянец на ее лицо. Она вздохнула и приоткрыла глаза, яркие губы чуть скривились. Внезапно возникшая боль в груди неохотно ослабляла свою хватку.
– Тебе лучше?
– Кажется… Извини. Я очень устала…
Ее глаза потеряли обычный блеск, лицо осунулось. Евгений догадался, что вряд ли она хорошо помнит, что он ей показывал. Разве что смутно… Во всяком случае, Валерия ни о чем не спросила, а он не стал напоминать.
– Так больше нельзя, – мягко сказал он, пряча коробочку в карман. – Ты переутомляешься. Тебе необходимо отдохнуть. Да и мне тоже не помешает.
Он все еще ощущал легкую дрожь в теле.
– Да. Я возьму отпуск на несколько дней. Отосплюсь…
– Это не то. Просто нужно сменить обстановку. Я взял билеты до Симферополя. На послезавтра. Так что собирайся! Море, фрукты, огни вечерней Ялты гораздо приятнее, чем дни в московской квартире, похожие один на другой.
– Крым? Боже, как чудесно! И ни о чем не думать!
Евгений похвалил себя. Все вышло как нельзя лучше. Она согласилась, и даже уговаривать не пришлось.
Остаток дня он провел в хлопотах. Купил продуктов и отвез их маме, – предупредил, что едет отдохнуть на несколько дней.
– Берешь с собой Валерию? Правильно. Настоящая красавица! С такой женой нигде не стыдно показаться.
– Мама! Ты опять за свое.
Софья Иосифовна обожала своего Женечку и переживала, что он до сих пор не устроил личную жизнь. Она не хотела, чтобы сын рано женился, и отговаривала его каждый раз, когда он слишком сближался с какой-нибудь женщиной. Но годы шли, а Женечка привык к не обязывающим связям, и теперь это начало беспокоить Софью Иосифовну.
Она страшно обрадовалась, когда сын познакомил ее с Валерией. Эта женщина – настоящая королева. Она хороша по всем статьям. Пора уже остепениться господину Ковалевскому, обзавестись семьей, как все, вести размеренный образ жизни. Да и ребенка вырастить, хотя бы одного.
Заехав еще в пару мест и сделав кое-какие покупки, Евгений отправился домой. Позвонить или не позвонить Валерии?
«Позвоню завтра утром, – решил он. – Пусть отдыхает. Ужасно, что произошло с ней сегодня в машине. Она изводит себя работой. Зачем это все? Может, мама права, и ему стоит жениться на ней? Денег он зарабатывает достаточно, чтобы Валерия ни о чем не заботилась…»
В этом месте гладкое течение его мыслей натолкнулось на невидимую преграду. Он не хотел признаваться себе, что Валерия может отказаться выйти за него замуж. Многие женщины просто мечтают об этом, но только не она. Все элементарно, – он боится отказа! Евгений терпеть не мог не то что ударов, а даже легких щелчков по своему самолюбию, и старался избегать их всеми возможными способами.
Ему захотелось выпить. Коньяк немного снял напряжение. Рембо приплелся из спальни и улегся прямо ему на ноги. Евгений гладил собаку и никак не мог отделаться от беспокойства. Сегодняшнее происшествие выбило его из колеи. Какая-то деталь сидела занозой и не давала покоя…
В случившемся был смысл, которого он не понимал. Нечто осталось скрытым. Валерия прекрасно себя чувствовала, когда они встретились. Ей стало плохо, когда он показал рубин. Именно с рубином связана ее дурнота! Или это простое совпадение? То и другое могло быть правдой. Но почему-то Евгений больше склонялся к первому.
Вторым «совпадением» был красный «вольво», водитель которого проявил неумеренное любопытство. И его любопытство вовсе не было праздным. Евгения не проведешь, – он в состоянии отличить блуждающий взгляд бездельника от заинтересованного взгляда профессионала.
Итак, эти два совпадения отнюдь не случайны. Но что же может их связывать? Рубин? Валерия? А если драгоценность – краденая? Если кого-то убили из-за нее? Валерия что-то знает, иначе не потеряла бы сознание при виде серьги. Не такая уж она слабонервная. Интересно, она действительно не помнит о том, как Евгений показывал ей рубин? Или это искусная игра?
Есть одна деталь, которая до сих пор оставалась за кадром, вне поля зрения. Как он мог быть таким рассеянным? И на серьге, и на статуэтке Будды – один и тот же знак: квадрат, внутри которого круг и треугольник. Ну да! Тут что-то кроется, а он выпустил из виду такую важную вещь! Но Валерия, – вот хитрющая баба, – обвела его вокруг пальца, как мальчишку…
«Стоп! – сказал он себе. – Если все так таинственно, почему она держит Будду на видном месте? Стоило ей спрятать божка подальше от чужих глаз, и я бы уже не смог связать фигурку, рубин и знак. Что же получается?»
У него голова пошла кругом. За окнами стемнело, а он все не ложился, пытаясь решить нелегкую задачу. С большим трудом, после изрядной дозы коньяка, ему удалось забыться некрепким сном.
Утром он еле поднялся, – с головной болью и полным сумбуром в душе. Первым делом позвонил Валерии.
– Как ты себя чувствуешь?
– Спала плохо. Слабость… Ты знаешь, похоже, я простудилась. Немного кашляю. Вероятно, грипп подхватила.
– Вызвать врача?
– Думаю, не стоит. Температуры нет. На работе я взяла отпуск на неделю. Полежу, и все пройдет.
– Привезти тебе чего-нибудь?
– Нет, спасибо…
Ее голос звучал устало. Евгений подумал о поездке: сможет ли Валерия в таком состоянии отправиться в дорогу? Но спрашивать ничего не стал. Возможно, завтра ей полегчает.
Он позавтракал, повалялся немного на диване, погулял с Рембо. Делать было совершенно нечего. Ему захотелось посмотреть на рубин. Этот камень – словно наркотик!
При дневном свете рубин выглядел по-другому. Как странно он сделан: вроде бы огранен, но так плавно, что кажется гладким. Гладкость эта казалась Евгению неестественной. Утратив контроль над собой, он не удержался и сильно царапнул рубин остро отточенным скальпелем, который всегда лежал у него на столе.
– Что за чертовщина происходит в последнее время? – вышел из себя Евгений. – Испортить такую вещь!
Он схватил лупу и уставился на царапину. Ее было видно и невооруженным глазом.
– Я спятил!
Ему предложили за рубин баснословные деньги, даже не видя камня, а только узнав размеры и вид огранки, а он берет скальпель и… Нет, это уж слишком! Евгений швырнул серьгу в ящик стола и вышел на балкон. Захотелось курить.
*
В Ялте стояла сухая солнечная погода. В воздухе пахло морем, роскошно цвели олеандры и азалии. Где-то далеко осталась Москва с ее пыльными бульварами и потоками машин, жаркая, пахнущая асфальтом и выхлопными газами.
– Пойдем на набережную, – попросила Валерия.
Она немного кашляла, была бледна и рассеянна.
«Не переживай ни о чем, – сказал он ей перед отъездом. – Давай побудем безрассудными! У нас есть деньги, и ты можешь просить все, что захочешь».
Они поселились в хорошем отеле, в номере с балконом и видом на море. Во дворе росли кипарисы, их сладкий запах кружил с непривычки голову.
Они катались на катере, обедали в крохотном ресторанчике, а потом допоздна гуляли, любуясь каменистыми берегами и выветренными скалами.
Вечером, сидя на открытой террасе кафе, Евгений завел речь о серьге с рубином. Валерия долго молчала, любуясь, как разливаются на морской глади алые краски заката. На набережной продавали креветки, мидии, маленькую копченую рыбку. Она покупала все это в невообразимых количествах и щелкала, как семечки. Вот и сейчас, за пивом и креветками, когда Евгений уже решил, что Валерия забыла его вопрос, она вдруг сказала:
– Рубин произвел на меня ужасное впечатление. Наверное, у меня аллергия.
– На драгоценные камни не бывает аллергии! – удивленно возразил Евгений.
– А у меня есть! Больше никогда мне его не показывай. Может быть, он отравлен?
– Отравлен?! Но ведь я десятки раз держал его в руках… а ты даже не прикоснулась.
– Не знаю, но с тех пор у меня кашель. И даже здесь, на море, он не прошел.
– Мы слишком мало пробыли тут. Если хочешь, можешь остаться, я пришлю тебе денег. А мне пора возвращаться в Москву, – дела.
– О да, конечно, дела прежде всего! – неожиданно вспылила она. – Всегда только дела!
Они впервые поссорились. Вернее, это скорее была не ссора, а так… размолвка. Тем более странная, что видимого повода не было.
«Это все игра, – решил Евгений. – У Валерии темное прошлое, так же как и у рубиновой серьги. Они обе опасны. Сколько я потратил на них сил, энергии, денег, и вот – одна со мной поссорилась, а вторую я сам безнадежно испортил!»
На следующий день они вернулись в Москву…
*
Вален изучал письма Марго. Он рылся в Интернете, искал старые карты Москвы, сопоставляя данные и стараясь выяснить адрес особняка, о котором шла речь. Подвал – это то, что нужно. Боярин Темный со своими сокровищами заворожил Валена. Такой мужик дребедень всякую прятать не станет!
Попутно Валену попадались такие сведения о московских подземельях, что он потерял покой и сон. Да это же Клондайк! Если с умом подойти, конечно. Ну, ума-то ему не занимать!
После тщательной теоретической подготовки Вален занялся оснащением: веревки, фонари, ножи, лопатки, металлические крючки. Некоторый опыт у него уже был, – теперь он не ударит в грязь лицом. Клад боярина Темного – дело серьезное, маху дать никак нельзя.
Ник немного успокоился. Он каждый день ходил в церковь, молился, заказывал службу. Ему стало легче. Александра приходила все реже – видно, поняла, что серьги уже нет… Но его волновали намерения Валена, который мог навлечь на них новую беду. Что он опять задумал?
Чтобы быть хоть сколько-нибудь в курсе его планов, придется прочитать «письма». Ник на всякий случай побрызгался святой водой и окурил комнату ладаном. Его дурные предчувствия оправдались…
Прочитав все, Ник пришел в ужас. Вот оно что! Вален опять взялся за поиски, еще, пожалуй, и его потащит в страшный подвал.
– Ну уж нет! С меня хватит!
Вечером того же дня, когда Вален, усталый и довольный, вернулся домой, Ник решил поставить все на свои места.
– Ты с этими мертвецами сам стал как мертвец! – выпалил он за ужином.
Вален удивленно воззрился на него.
– Ты чего? Я думал, ты расстройством пищеварения отделаешься, а теперь вижу – у тебя уже крыша поехала!
– А у тебя мозги давно протухли, как тот труп в подземелье! – завизжал Ник. – Ишь, что задумал! Опять к мертвецам лезть?! Я только квартиру очистил святой водой, только ладаном обкурил все, только грехи отмолил, отслужил! А ты опять за свое?!
– То-то я чую, вонища везде, сил нет! Ты, оказывается, квартиру «обкуриваешь»! Вот же послала нелегкая идиота в напарники! Нету в подвале никаких мертвецов. Это ведь не кладбище и не склеп, а подсобное помещение.
– Как же! Нету! – вопил Ник. – Куда же делись, по-твоему, те люди, которые там пропадали?
Вален только пожал плечами. Перекошенная физиономия товарища вызвала у него брезгливое недовольство.
– Послушай, Ник, – сказал он примирительно. – Мне без тебя в подвале никак не обойтись. Обкуришь все ладаном, водой взбрызнешь, молитву сотворишь, – и бояться нечего. А? К тому же туда наверняка сантехники ходят, дворник за инвентарем, – это ЖЭКовское помещение, понимаешь?
– Ты что, правда нашел подвал? И особняк нашел? Он что, все еще стоит?
– Стоит, родименький, «меж высоких дерев», прямо как в песне! И подвал под ним есть!
ГЛАВА 12
Сосед Евгения по лестничной клетке – господин Эйдельман, профессор медицины и милейший человек – страшно обрадовался, увидев весело прыгающего Рембо, за которым поднимался по лестнице его хозяин.
– Женечка, я должен вам рассказать, – начал, грассируя, профессор. – У нас тут произошла целая история, пока вас не было! Хорошо, что вы, наконец, вернулись. А кто выгуливал вашего очаровательного песика? – спросил он, пятясь к дверям своей квартиры от дога, который намеревался его облизать.
– Рембо, ко мне! – Евгений знал, что сосед боится собак, особенно таких огромных. – Я попросил маму, чтобы она присматривала за ним. А что случилось?
– Ах, Софья Иосифовна, прелестная женщина! Так вот, позавчера у меня как раз был пациент, – очень тяжелый случай, знаете, – но, несмотря на это, я не мог не обратить внимания на лай вашей собаки.
– Что в этом особенного? – спросил Евгений, ощутив неприятный холодок в груди.
Все соседи знали, что Рембо никогда не лает: его спокойствие и дружелюбие были просто патологическими.
– Но… – профессор смешался, – он же никогда не лает! А тут вдруг… Это меня так удивило, что я невольно начал прислушиваться. Лай становился все громче и громче, а потом, извините, превратился в невообразимый вой и визг! Признаться, меня это очень встревожило. И я даже оставил пациента, – чего я себе никогда не позволяю, – чтобы посмотреть в глазок!
– Что же вы там увидели?
– О-о! – Эйдельман поднял глаза к потолку. – Возле вашей двери стоял человек, в чем-то темном. Было плохо видно. Он как будто ждал чего-то… Мне это совсем не понравилось.
– Спасибо, Эдуард Арнольдович, вы очень бдительны.
Профессору показалось, что молодой сосед отнесся к его рассказу с иронией.
– Женечка, я знаю вас давно и прекрасно отношусь к вам и вашей маме. Я не посторонний человек и прямо хочу вас предупредить: подумайте, что произошло в последнее время? Может, э-э… – он замялся, подбирая слова, – вы каким-то образом вторглись в сферу чужих интересов? В любом случае, будьте осторожны.
Евгений не нашелся что сказать. Настроение, и так неважное, было окончательно испорчено. Профессор тоже почувствовал себя неловко.
– Я подумал, что этот бандит пытается открыть дверь, чтобы ограбить квартиру, но… В общем, он просто стоял. Мне до сих пор не понятно, что он делал у вашей двери? Бедняжка Рембо, было жутко слышать, как он лает. И знаете, в этот момент на площадку выглянула Мария Яковлевна. Пережить войну – не шутки, Женечка, нервы уже не те. Вот она и не выдержала. Что тут началось!
И профессор довольно живописно представил Евгению картину происшедшего.
Мария Яковлевна безо всяких правил приличия, самым громовым командным голосом спросила непрошеного посетителя:
– Вам кого?
И когда он посмел ее вопрос проигнорировать, грянула буря.
– А ну-ка, прочь отсюда, ворье проклятое! – завопила старушка. – Никакого порядка не стало! Среди бела дня, наглецы, по чужим квартирам шастают! Нет закона! Бездельники чертовы! Распустились!
Человек тот повернулся и… ушел. Ничего не сказал. Просто спустился по лестнице вниз. Он даже особо не спешил. Очень неприятная история. Я вашу мамочку видел в тот же день, но ничего рассказывать не стал. Пожалел.
Евгений в раздумье вошел в свою квартиру. Рембо сразу побежал на кухню клянчить печенье, он радостно вилял хвостом и пытался лизнуть хозяина.
– Ну, что? Кто тебя тут напугал?
Евгений обошел все комнаты, проверил сейф, окна, ящики стола, – все было в порядке. Он нарочно не ставил сигнализацию, дабы не привлекать к себе излишнего внимания. Мама права, надо оборудовать офис и работать там. Не обнаружив ничего подозрительного, ювелир вздохнул с облегчением и отправился в ванную. Неприятный осадок от разговора с профессором постепенно рассеялся.
После горячего душа Евгений разогрел приготовленное мамой жаркое, поел через силу и прилег.
Ему опять захотелось посмотреть на рубин. Он вспомнил, как нечаянно поцарапал камень, и еще больше расстроился. В принципе, его можно было бы отшлифовать… но оригинальная огранка пострадала бы непоправимо.
Он открыл коробочку с серьгой и включил специальную лампу. Рубин тут же вспыхнул своим теплым розовым сиянием.
– Как я мог настолько потерять самообладание, что испортил камень?
Евгений повернул рубин царапиной к свету… Совершенно гладкая, ровная поверхность! Камень светился изнутри алым раскаленным ядром. Странно, а ему казалось, что царапина именно с этой стороны. Вот что значит волноваться и переживать, – уже забыл! Повернув рубин другой стороной, он увидел все то же горячее свечение, все ту же гладкую алую поверхность…
Ев гений отложил серьгу и задумался. Что с ним? Провалы в памяти? Или галлюцинации? Он вытер вспотевший лоб и еще раз тщательно осмотрел рубин. Прекрасный, девственно гладкий, выпуклый и яркий, он излучал какое-то магнетическое притяжение. Никаких царапин на нем не было.
– Когда я был не в себе? Тогда или сейчас?..
*
Вален складывал снаряжение в большую спортивную сумку. Ник сидел на диване в углу, затравленно поглядывая на приготовления.
– Ну что, ты идешь со мной?
– Вален, я не смогу. Я как подумаю… Нет! Мне и шагу там ступить не удастся. Ты что, хочешь, чтобы я умер?
– Отчего это?
– От разрыва сердца! Ну что я могу сделать, если мне страшно? Иди один. Я тебе буду только мешать.
Вален плюнул от злости и хотел дать Нику как следует по морде, чтобы тот одумался. Но, глядя на его жалкий испуганный вид, трясущиеся от страха руки, белое лицо и бегающие глаза, понял, что от такого помощника толку не будет.
– Ладно, черт с тобой, сиди и жди. К утру я вернусь. И чтобы никому ни слова! Понял?
– Понял, понял, – Ник страшно обрадовался, что ему в подвал идти не надо, и сразу воспрянул духом. – Никто от меня ничего не узнает. Клянусь! Ну, давай присядем на дорожку!..
Когда дверь за Валеном закрылась, Ник вздохнул с облегчением. Кажется, он только сейчас осознал, что на время его неприятности кончились. Он был уверен, что товарищ его детских игр ничего не найдет в злополучном подвале. Да и вернется ли он оттуда? От этой мысли Ника обуял ужас. Он принялся читать вслух молитвы…
Ночь прошла без происшествий. Ник проснулся только к обеду следующего дня.
– Вален? – позвал он дрожащим голосом.
Никто ему не ответил.
На ватных ногах он обошел квартиру. Заглянул даже в шкаф-купе. Пусто. Валена не было. О том, куда он делся, Ник старался не думать. Он ждал до вечера. Потом до следующего утра. Вален так и не вернулся.
Под вечер ему пришло в голову поискать документы Валена. Паспорт и еще пара бумажек лежали в серванте, где Вален их обычно хранил. Там же осталась и довольно большая сумма денег…
*
Хозяин ломбарда ждал звонка от сына. Ник иногда забывал звонить, но так надолго он не пропадал. Отец забеспокоился, тем более что в последние дни голос сына казался ему, мягко говоря, не таким, как всегда. Работу охранника Ник забросил: он перестал испытывать нужду в деньгах.
– Задурил парень, – с досадой подумал Пантелеймон Андреевич. – Может, влюбился?
По дороге в ломбард он заехал к Нику. На звонки никто не открыл.
– Наверное, у подружки, – усмехнулся отец. – Что ж… дело молодое.
Вечером он снова заехал к Нику. С улицы было видно, что в комнате горит свет. Слава Богу! А то уже всякие мысли в голову полезли. Теперь он точно знал, что Ник дома, и звонил настойчивее, а потом просто стал стучать по двери кулаком и кричать:
