Текст книги "Моя чужая жена"

Автор книги: Наталья Шагаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 3

Антон

Минут пять сижу в ступоре и смотрю на Таню. Тело рвется подойти, но я напрягаю мышцы до предела, тормозя себя. Внутри жестокая война. Меня взрывает дикой, необузданной ревностью, на которую я не имею права, но мне плевать. Ревную ее не только к мужу, ревную ее к семье и к новой жизни. К тому, что она живет в своем элитном районе, к тому, что, уверен на все сто, встает рано утром и готовит завтрак, я даже знаю, что конкретно готовит: сырники, блинчики, омлеты. Она шикарно готовит и любит это делать. Ревную к тому, что ее муж смотрит на нее каждый день, вдыхает сумасшедший аромат ириса, прикасается к ней, целует, трахает, бл*ть! Я даже ревную ее к ребенку, к маленькой красивой девочке, потому что у нее есть семья, которую она хотела. Наверное, идеальная семья. Я ревную ее к счастью, которое у нее есть не со мной. И раз она смогла так быстро перестроиться и создать эту чертову идеальную семью, то я сейчас со своей тоской на хрен ей не сдался.

Тело сильнее разума, я поднимаюсь с места и медленно иду к ней. Останавливаюсь позади и, словно маньяк, глубоко вдыхаю запах. Давай Тата, почувствуй меня, ты же всегда чувствовала. Да! Она замирает, боясь обернуться, и сжимает пальчиками чашку кофе. А у меня по венам растекается ее запах, и я вкачиваю его в себя еще и еще. Хочу передоза, как раньше, чтобы сдохнуть. Мои желания с каждой секундой все наглее и наглее, хочется прикоснуться, схватить ее за тонкую шею, сдавить и почувствовать, как трепещет ее пульс. Я боюсь своих желаний, меня клинит. Придушить ее хочется и одновременно зацеловать до одури.

Не выдерживаю, прикасаюсь к родинке на шее. Она такая выразительная и до умопомрачения сексуальная, я любил пробовать эту родинку на вкус. Нас словно током пробивает от легкого касания. И отбрасывает волной друг от друга. Таня шарахается от меня, как от прокаженного, и я матерюсь сквозь зубы. Обхожу стол, со скрипом отодвигаю стул и сажусь напротив. Тишина. Нет, вокруг разговаривают люди, фоном звучит музыка, в открытую дверь врывается шум большого города, а между нами абсолютная холодная тишина. Холодно, сука! А раньше мы горели. Что говорят в таких случаях?

Она смотрит на мои руки на столе, которые я с силой сжимаю в замок, а я смотрю на ее пальчики, сжимающие чашку. Маникюр аккуратный, никаких ядовитых цветов, только бесцветный лак. Проходят минуты, а мы до сих пор в коме, нас оглушила эта встреча.

– Зачем?

Вздрагиваю, когда слышу ее вопрос. Поднимаю взгляд, но она тут же прячет от меня свои глаза, отворачиваясь к окну. Я не принципиальный, мне нравится смотреть и на ее профиль. Изменилась. Моя, но чужая. Такая чужая, что хочется разбить себе голову об этот стол. Волосы собраны в прическу, под кардиганом строгая черная блузка; и чертово кольцо на безымянном пальце. Не простое кольцо, с бриллиантом, который переливается на солнце и слепит меня.

– Что «зачем»? – голос хрипнет, и я пытаюсь сглотнуть ком в горле.

– Зачем ты вернулся? – тихо спрашивает она с огромной претензией.

Есть куча предлогов моего возвращения: родной город, мама, друзья, дела, но не один из них не верен. И я не хочу ей врать, в наших отношениях было достаточно лжи.

– Хотел тебя увидеть.

– Откуда ты узнал, что я здесь?

– Я не знал…

Она хочет задать еще вопрос, но осекается, закусывает губу. А мне хочется кричать, чтобы не смела так делать. Потому что я хочу сам. Грубо стереть эту чертову помаду и искусать ее губы до боли и крови, чтобы наказать за то, что не моя. В моей голове проносились тысячи вопросов, но сейчас я не хочу их задавать. Хочу посмотреть ей в глаза и все прочесть, без слов. А она не хочет такого диалога, пряча от меня взгляд.

– Увидел? – дерзко и немного нервно спрашивает она, дергает рукой, и чайная ложечка со звоном падает на пол. Мы одновременно наклоняемся, чтобы ее поднять, и соприкасаемся руками. Таня вздрагивает и отдергивает руку, словно нас ошпарило от этого касания. Хочется внаглую прихватить ее руку и дернуть на себя. Но я сжимаю чертову ложку, выпрямляюсь и опускаю ее на стол.

– Что ты делаешь в этом кафе? – спрашивает, и я вижу, как ее потряхивает. Тоже тоскует? Или раздражает мое присутствие?

– А ты что делаешь? – так же дерзко ухмыляюсь. – Живешь далеко, и кофе здесь паршивый.

– Откуда ты знаешь, где я живу? – злится, сжимая губы.

Я по-прежнему вывожу ее из себя. И в моей голове вспыхивают все наши скандалы и конфликты. Как она точно также злилась, сверкая глазами, сжимая губы, а я гасил наши конфликты сексом. Мне дико нравилось брать ее силой, преодолевая сопротивление, пока она не сдастся мне. Сколько раз прокусывала мне губы и расцарапывала лицо.

Молчу, внаглую пожирая ее глазами.

– Аверин! – это просто моя фамилия, но внутри все взрывается от восторга, она всегда так меня называла. «Аверин, ты мерзавец!», «Люблю тебя, Аверин»… – Ты следишь за мной? – спрашивает как-то обреченно, затихая.

– Нет, не слежу, вчера был возле твоего дома, наблюдал со стороны. И как тебе семейная жизнь, ириска? – намеренно выделяю последнее слово.

– А не нужно трогать мою семью! И не смей так меня называть! – опять вспыхивает, и я вместе с ней. Как она рвет за семью. За своего адвоката-чистоплюя!

– А раньше тебе нравилось, ириска.

– Это было в прошлой жизни, которой уже нет, – обрывает она, беспощадно обрывает все тонкие нити, не оставляя шансов.

На столике вибрирует ее телефон, и она спешит ответить. А я, как маньяк, наблюдаю за ней, пожирая каждый жест, эмоцию, впитывая в себя.

– Да, – отвечает на входящий звонок, а затем слушает, что ей говорят. – Как уволили? А я? – растерянно отвечает, моргая ресницами. – И что мне теперь делать? Когда вы найдете водителя? Но это может затянуться… Ладно, возьму такси. У меня сегодня только дом на Ордынке и квартира в центре. Но мне нужен водитель, – она скидывает звонок и тут же набирает еще номер.

– Твой муж позволяет тебе работать риэлтором? Ему вроде по статусу не положено? – да, я язвлю, пытаясь ее ударить. Понимаю, что нужно притормозить, но это выливается из меня само собой.

– Аверин, не лезь в мою жизнь! Ты не имеешь никого права! – раздраженно кидает она мне, встает с места, подхватывает сумочку и торопливо идет на выход, заказывая такси.

Сижу с минуту, пытаясь собрать остатки гордости. Мне довольно доходчиво указали место. И вроде некрасиво рушить семью. Но это когда жена – чужая женщина, а она – моя! Я беспринципная сволочь и еще поборюсь. Ты сама бросишь своего ублюдочного мужа, я нагло тебя отберу. Прости, родная, у меня нет другого выбора, когда на кону моя жизнь. Наша жизнь.

Быстро рассчитываюсь за кофе, накидываю кожанку и выхожу на улицу. Таня ждет такси, кутаясь в кофту. Сажусь в машину, подъезжаю к ней и открываю переднюю пассажирскую дверь.

– Садись, довезу куда надо. – Таня демонстративно отворачивается и отходит подальше. Сдаю назад, вновь останавливаясь пред ней. – Я просто подвезу. Не бойся.

– Я не боюсь! – вздергивает подбородок и вновь отходит. Снова сдаю назад.

– А похоже на то, что боишься, – ухмыляюсь я, прикуривая сигарету, выдыхая дым в ее сторону. Татка раньше тащилась от того, как от меня пахнет табаком с примесью туалетной воды. Сама она не курила, да я бы и не позволил, но любила смотреть, как курю я. Она находила это сексуальным.

– Докажи, что не боишься, – провоцирую, хлопая по сиденью. Но она не оценивает шутку. Хмурится, в какой-то момент заглядывает мне в глаза, и я, сука, тону, тону, тону в ее карих омутах. А там много эмоций: тоска, грусть, боль и самые выразительные – это ненависть и неприязнь. Больно, сука! Почти невыносимо считывать это все.

– Не приближайся больше ко мне, – холодно отзывается она и быстро убегает в сторону подъехавшего такси.

Захлопываю дверцу, откидываюсь на сиденье, глубоко затягиваясь едким дымом. Набираю номер Севы и долго жду ответа.

– Бля, Тоха, я на работе, – отзывается друг. – До вечера не подождёт?

– Нет. Сева скинь мне адрес этого агентства, где работает твоя Катюха.

– Скину сообщением.

– А кто там у них главный, не в курсе?

– Ооо, кто-то решил пойти в наступление? – усмехается Сева.

– Да, пробую. Хочу водителям туда устроиться.

– Ее зовут Анжела Витальевна. Разведена и любит мальчиков помоложе. Ну, а дальше сам сориентируешься.

– А не в курсе, что она любит? Ну, там шоколад, конфеты…

– Вискарь она любит пятнадцатилетний, – ржет Сева. – Но можешь зайти с флирта и бельгийского шоколада.

Глава 4

Антон

Подъезжаю к офису агентства. Не хило для риелторов иметь офис в элитном бизнес-центре. Но Сева вроде говорил, что и жилье они продают не простое. Вынимаю из бардачка туалетную воду, совсем немного брызгаю на шею, провожу рукой по волосам, приводя в порядок чёлку, закатываю рукава на кожаной куртке, беру коробку конфет ручной работы из бельгийского шоколада и иду знакомиться с главной риелторшей.

Пока прохожу к зданию и поднимаюсь на лифте, вспоминаю, как ее зовут. Анжела… А отчество выпадает. Анжела, Анжела… А к черту! Будет просто Анжела, а там сориентируемся. Полная импровизация. На втором этаже ко мне в кабину входит шатенка в строгом черном платье, но с алыми губами и таким же маникюром.

– Вам какой? – спрашивает она, зависая над кнопками, и улыбается, осматривая меня, останавливаясь на подарочной коробке.

– Шестой, – ухмыляюсь.

– Ну, тогда это судьба, – смеется она и нажимает на кнопку шестого этажа. – Мне тоже на шестой. Может, и конфеты мне? – заигрывает, кокетливо хлопая ресницами.

– К сожалению, нет, это взятка.

– Ммм, я бы конфетами не взяла, – ведет бровями, продолжая заигрывать. – Только натурой, – а вот это уже лишнее, в каждом флирте нужно знать тонкую грань между флиртом и вульгарностью, особенно девушкам.

– Моя натура давно продана, – ухмыляюсь я.

– Очень жаль, – хихикает она и выходит из лифта. Слава богу, мы расходимся по разные стороны коридора.

Дохожу до двери с табличкой «Гранд Фамилия» и прохожу внутрь. Небольшое помещение, что-то вроде приемной в стиле минимализм. Стол секретаря, кулер, чай, кофе, печенье для сотрудников, диванчики, огромные фикусы и стенд с разными брошюрами. Обычный офис.

– Добрый день, – здороваюсь с секретаршей.

– Добрый, вы к кому?

Подхожу ближе, фокусирую взгляд на бейдж на груди у девушки.

– А я, Оксана, к Анжеле. Она у себя? – блефую, делая вид, что знаю ее начальницу. Главное вести себя уверенно и немного нагло.

– Да, – переводит взгляд в сторону чёрной двери, подсказывая мне нужное направление, снимает очки и рассматривает меня более внимательно. – Вы по поводу… – недоговаривает, ожидая от меня продолжения.

– Повод слишком личный, чтобы я с вами делился, – подмигиваю ей и внаглую иду в сторону кабинета. И пока девушка соображает, хлопая ресницами, стучусь и тут же открываю дверь, быстро проходя внутрь.

Кабинет небольшой, но истинно женский. Картины элитных домов на стенах, преобладают пастельные тона. Мягкие кресла, вазочки на полках, рольшторы с маками, и во главе этой «красоты» за столом сидит женщина лет сорока. Пышная грудь, которой она явно гордится, выставляя, короткая стильная стрижка – пепельная блондинка. Она разговаривает по телефону и внимательно меня рассматривает, удивлённо приподнимая брови. Разговор явно деловой, и тон она не меняет. Но очень внимательно меня разглядывает. Замечательно. На хрен не послали, а значит можно продолжать игру.

Подхожу к столу и сажусь в кресло для посетителей, опуская коробку конфет на стол и нагло ухмыляясь, потому что вижу, как в глазах женщины появляется блеск азарта. Похоже, мы договоримся.

– И кто это у нас такой мерзавец? – хитро улыбаясь, спрашивает Анжела, немного качаясь в кресле.

– Антон Аверин, – представляюсь я.

– Хм, это о многом говорит, – усмехается она. – А поподробнее или будешь держать интригу, Антон Аверин?

– Да ну какая интрига, Анжелочка? На работу я к вам хочу. Говорят, вам водитель нужен, – двигаю конфеты в сторону женщины.

– Правильно говорят. А кто говорит-то, если не секрет? – она немного отъезжает в кресле и закидывает ногу на ногу.

– Секрет, – усмехаюсь в ответ.

– А резюме у вас есть? Документы?

– Документы есть. А резюме я вам и так расскажу. И давайте перейдём на «ты».

– Давай, Антошенька. Можно тебя так называть?

– Как хочешь, главное не в рифму.

Женщина сводит брови, соображая, видимо, подбирая рифмы, а потом начинает смеяться, запрокидывая голову.

– А ты мне нравишься. Машина есть? Нам нужен водитель с собственным транспортом.

– «БМВ Х5» подойдёт?

– Боюсь, мы тебе не подойдём. Зарплата небольшая, а машина у тебя дорогая в обслуживании.

– Не нужно переживать за мою машину. Меня все устраивает.

Плевал я на ее зарплату. Меня ждет более ценное вознаграждение.

– Ну, раз устраивает, то добро пожаловать? Не лихачишь на дорогах?

– Могу и аккуратно водить, – веду бровями. – Я за рулем почти с детства.

– Ну, хорошо, оставь копии документов Любочке, – кивает в сторону приемной. – И утром выходи на работу.

– Хорошо, спасибо, Анжела.

– Проставишься завтра коллективу, – подмигивает она. – Традиция у нас такая.

– Непременно.

***

Татьяна

Сквозь сон звучит песня Рианны, а это значит – мне пора вставать. Нащупываю на тумбе телефон, отключаю будильник, переворачиваюсь на спину, пытаясь проснуться, смотрю в потолок на новую люстру в виде свисающих цветов и понимаю, что она мне не нравится. Красивая, гармонично вписывается в наш интерьер, но мне не по душе. Слишком вычурно, но Захару нравится. Пусть будет.

Не могу проснуться, меня снова клонит в сон, закрываю глаза и морщусь, когда снова звучит песня Рианны. Давно пора сменить чертову музыку на будильнике, но рука не поднимается. Зачем я до сих пор бережно храню эти осколки прошлого?

Хватаю телефон, фокусирую взгляд и окончательно отключаю будильник. Откидываю телефон, поднимаюсь с кровати, поправляю маечку и шорты для сна и выхожу из спальни. Из кухни, как всегда, пахнет свежим кофе и сырниками. Заглядываю в комнату к дочке и усмехаюсь, когда вижу, как она усердно пытается натянуть на себя белые колготки и психует, когда не получается. Стягивает их и пытается снова.

– Привет, Нюся, – прохожу в комнату и сажусь напротив дочери на корточки. Мою девочку зовут Настя. Но она называет себя Нюсей. – Давай я помогу?

– Я сама! – зло надувает губы и выдёргивает из моих рук колготки. Она у нас пытается быть самостоятельной и отстаивает свои права, как может.

– Конечно сама, я просто немного помогу. – Дочь забавно выдыхает и сдается, позволяя мне надеть ей колготки. – Ты умывалась? Зубки чистила? – спрашиваю, подавая ей маечку, с которой она справляется сама.

– Да, – кивает Настя и деловито отбирает у меня платье, пытаясь его надеть, но не через голову, а через ноги.

– С папой?

– Неть, я сама!

У нас новый период, где теперь она все делает сама. Наша «дама» стремится к независимости. Не могу сдержать смех, когда вижу, как она сосредоточенно натягивает на себя платье и пытается справиться с пуговицами на груди, сдувает непослушную русую челку.

– Ладно, пошли завтракать, и я тебя заплету, – беру с полки разноцветные резиночки, заколочки и иду с дочерью на кухню.

Захар, как всегда с утра, собран и идеален. В голубой выглаженной рубашке с высоким воротом, серых брюках, стрелками которых, кажется, можно порезаться, а его пиджак висит на стуле.

Стол уже накрыт: кофе, сливки, сырники, сметана малиновый джем и питьевой йогурт с печеньем для Насти. Она мало ест с утра, но добирает рацион кашей в саду. Ей веселей есть со сверстниками наперегонки, чем с нами за столом.

– Доброе утро, – подхожу к Захару, чмокаю его в щеку, а он в ответ приобнимает меня за талию, несколько секунд поглаживает и отпускает. Помогаю Насте забраться на стул, пододвигаю к ней печенье, йогурт и сажусь сама.

– Я уже думал тебя будить, соня, – усмехается Захар и принимается за сырники.

Я не завтракаю по утрам; максимум, что принимает мой желудок – это кофе со сливками, мне вполне достаточно до полудня. Но Захар любит завтракать, когда семья за столом, и я соблюдаю его ритуал. Потому что этот мужчина во всем лучше, собраннее и ответственнее меня. Он просыпается рано и готовит для нас завтраки не просто из продуктов ближайшего маркета, а из экологически чистых. Захар ведет здоровый образ жизни, не курит, почти не пьёт, только хорошее вино или коньяк по особым случаям. Он следит за питанием и занимается спортом. К чему и нас приучает. Обедаем мы порознь, а вот ужин готовим вместе. По пятницам ходим в любимый ресторан с итальянской кухней.

Я почти ничего не делаю, все дела, вплоть до мелочей, решает он сам. Нет, он не диктатор, Захар советуется и спрашивает мое мнение. У него очень развито чувство опеки. Ему просто необходимо оберегать нас и заботиться, иначе он чувствует себя неполноценным мужчиной. Да он доминирует, но мне так комфортно. Захар дарит мне ощущение стабильности и надёжности, мы защищены от жесткого внешнего мира. И я безмерно благодарна судьбе за то, что свела меня с этим идеальным мужчиной. Кто-то скажет, что я плыву по течению, а Захар направляет меня, пусть так. Я так хочу.

– Пообедаем сегодня вместе? У меня есть «окно» перед заседанием, – сообщает он мне.

– Да, конечно, – киваю, допивая кофе. Захар хмурится, оттого что я не притронулась к еде, но молчит. Это уже пройденный этап, и он знает, что, несмотря на его лекции о том, как вреден кофе на голодный желудок, я все равно не притронусь к еде.

– Заплетай Настю, я отвезу ее в сад. А ты спокойно собирайся, я заеду за тобой после, – говорит он и поднимается с места. Муж надевает пиджак и идет в кабинет за своими документами. Беру Настю и веду ее к зеркалу в прихожей.

– Я хотю так, – капризничает она, прося оставить волосы распущенными.

– Нет, так тебе мешают волосы.

– А я хотю! – она почти топает ногой и трясет головой, не позволяя ее заплести.

– Анастасия! Я тебя жду! – строго говорит Захар, и дочь затихает. Он строгий папа, но справедливый и никогда не обижает дочь. Просто давит ее капризы своим авторитетом. Настя затихает, и я быстро делаю ей прическу, закалывая челку заколками с клубничками. Захар помогает надеть ей шапку и пальто, я параллельно целую дочь, обещая ей на вечер любимое мороженое, и они уходят.

Быстро принимаю душ, подвожу глаза, выводя стрелки, и крашу губы вишнёвой помадой. С недавних пор мне нравятся агрессивные, вызывающие цвета на губах. Потому что за четыре года моей новой жизни я поставила задачу полностью себя изменить, от внешнего вида до характера. Не желаю смотреть в зеркало и видеть наивную дуру, я хочу видеть там взрослую и расчетливую женщину, которая живёт не душеными порывами и чувствами, а здравым смыслом и трезвым умом. Так правильно для меня и для моей дочери. Как мать я давно себе не принадлежу. Правильно рассчитанная жизнь – залог благополучия, спокойствия и стабильности.

***

Захар целует мою руку и отпускает на работу. Улыбаюсь ему в ответ, прошу позвонить перед обедом и выхожу их машины. Быстро забегаю в здание бизнес-центра, прячась от моросящего дождя. Стряхиваю капли с волос и сумочки и ныряю в лифт, на ходу расстегивая пальто. Сегодня как-то резко похолодало – дождь холодный и ветер промозглый.

Пока лифт поднимается, снимаю пальто и поправляю строгое тёмно-бордовое платье. Новые ботильоны на каблуках оказываются очень неудобными. Я еще не успела толком в них походить, а уже болят ноги.

Выхожу из лифта, и уже в коридоре меня накрывает диким волнением, словно вот-вот произойдет что-то нехорошее.

Запах.

Я чувствую его запах.

Такой дерзкий, окутывающий, обезоруживающий. Успокаиваю себя тем, что мне просто кажется, и что любой другой человек может спокойно приобрести такую же туалетную воду. Но как только распахиваю дверь офиса, понимаю, что не ошибаюсь. Аверин здесь, нагло сидит на столе секретаря и что-то ей рассказывает, играя брелком от ключей, а та хихикает, краснея и глядя на него горящими глазами. Я знаю, как он может очаровать за пять минут – взглядом, наглостью, напором и харизмой.

Глава 5

Антон

– Доброе утро, – холодно произносит Таня, обращаясь к секретарше, которой я минуту назад нес какую-то чушь, пытаясь расположить к себе и пробить все о коллективе. Кому как не секретарше знать последние сплетни.

– Приветик, – здоровается Люба, а Тата делает вид, что меня нет.

Именно делает вид. Заметно, как тяжело ей держать лицо. Только пока непонятно: я до сих пор ее волную, или это реальное раздражение и ненависть. Хотя ненависть меня тоже устраивает. Такая эмоция трансформируется из сильных чувств, иначе ей было бы все равно.

Таня снимает пальто, а под ним бордовое платье. Все строго, но облегает ее фигуру, выделяя достоинства. Бедра у нее стали больше, круглее, аппетитнее, ножки стройнее, и грудь прибавила – невозможно не облизнуться. Материнство ее изменило, и мне, сука, нравится. Безумно нравится. Настолько, что хочется сорвать с нее все эти тряпки и посмотреть на обнаженную, а лучше потрогать, заклеймить, еще раз присвоить себе. Но уже навсегда.

– Анжела у себя? – строго спрашивает Тата и вынимает из тумбы черную папку.

– Да, – отвечает секретарша. – Познакомься, это… – Люба хочет меня представить, но Таня демонстративно быстро заходит в кабинет начальницы, делая вид, что не слышит. А вот я наоборот, сжираю ее взглядом.

– Она всегда у вас такая строгая? – спрашиваю у Любы. Милая девушка, смешливая, хочется потрепать по щечке и дать конфетку.

– Нет, Таня довольно приятная. Вы сработаетесь. Настроение, наверное, плохое, – оправдывается Люба. Мы определенно сработаемся, и для этого я здесь. – Может, чаю? – спрашивает девушка, вытаскивая из-под стола большую шоколадку с орехами.

– Нет, Любочка, я не любитель сладкого. Ты мне лучше скажи, как тут у вас проставляются?

– Ой, просто, вечером купишь пару бутылок вина, сыр там, конфеты и хватит. Это же так, чисто познакомиться с коллективом.

Задумчиво киваю ей, а сам думаю о том, как на этом корпоративе тормознуть Таню, чувствую, она явно не останется. А мне очень надо, чтобы она была.

– Антон, зайди! – говорит в селектор Анжела. Я отталкиваюсь от стола и иду знакомиться с моей женщиной. Ну что, Татка, сыграем?

– Знакомься, Таня, это Антон, наш новый водитель, – представляет меня Анжела. И я, ухмыляясь, иду к Тане, а она отступает, но все же берет себя в руки и останавливается, хватаясь за спинку стула. В ее глазах мелькает испуг, но она тут же маскирует его под злость, сверкая глазами. Страшно тебе, родная? Думаешь, разрушу твою идеальную жизнь. Прости, Татка, нет у нас другого выхода. Мне нужна твоя доза, или я загнусь.

– Так быстро нашли водителя? – оглядывается на Анжелу.

– Да, а что тебя не устраивает? Ради вас же стараюсь.

– Приятно познакомиться, Татьяна, – тяну ей руку, а она сомневается, сильнее сжимая спинку кресла. Но я сам хватаю ее руку и пожимаю. Мне просто необходимо почувствовать ее теплую ладонь. Сжимаю немного сильнее и тут же отпускаю. Она молчит, сжимая пальцы в кулак.

– Ну все, можете ехать на Усинское, нужно успеть, клиент не любит непунктуальных. Откат там хороший. Постарайся впихнуть ему этот особняк, будь он неладен. Надеюсь, он не суеверный, – усмехается Анжела. – Можешь скидку ему пообещать.

Таня берет папку и идет на выход, а я за ней в предвкушение долгой дороги. До Усинского полчаса пути, а если еще и в пробки попадем, то целый час.

– Антошенька, ты сегодня проставляешься! – напоминает мне вслед Анжела.

– Обязательно, – кидаю я и выхожу. Ловко подхватываю Танино пальто, чтобы помочь надеть, но она нервно вырывает его у меня из рук и почти убегает в коридор.

– Ох, не нравлюсь я ей, – подмигиваю Любочке и вхожу следом, забыв надеть кожанку.

Иду к лифту, но эта мерзавка намеренно нажимает на кнопку, уезжая без меня. Смеюсь в голос. Дура ты, Таня, ты же уже мне все сказала таким поведение. Небезразличен я тебе. Быстро сбегаю по лестнице вниз и догоняю бывшую жену на улице.

– Ну, что же вы бегаете от меня, Татьяна? – открываю ей переднюю пассажирскую дверь. Садится молча, игнорируя меня. Захлопываю двери, обхожу машину и сажусь за руль. Сдерживаю стон, потому что салон наполняет запах ириса. Такой дурманящий, что я моментально пьянею. Вот она, так близко, но трогать нельзя – чужая.

– Аверин, зачем тебе это надо? – говорит она, пока я устанавливаю телефон на специальную подставку. – Уволься! – требует.

– Не могу, мне, знаешь ли, тоже нужна работа. Не всем же адвокатами быть, – хочется откусить себе язык, но я не могу «не кусать» ее. Ревность, сука, душит – дышать трудно. Как представлю, что он ее, такую красивую… Меня перекрывает.

– Аверин, какая работа? Работать водителем за копейки на «Х5»? Не смеши меня. Просто не лезь в мою жизнь! Я прошу тебя, уволься! Иначе…

– Что «иначе», Тата?

Она глубоко вдыхает и пристегивается, когда я выезжаю со стоянки. Отворачивается и смотрит в боковое окно. А я встраиваюсь в поток машин на трассе и включаю нашу музыку. Плей-лист, который мы когда-то сами составляли. Там наша любимая музыка и парочка моих, как знак дикой тоски. И первая песня, под которую мы любили заниматься сексом. Она оглядывается на меня, кусая губы, и смотрит с огромной претензией. Помнит.

– Что такое? Сделать погромче? – приподнимаю брови и прикуриваю сигарету, приоткрывая окно.

– Отвратительная музыка, выключи, у меня от нее голова болит, – кидает она, откидывается на сиденье и закрывает глаза. Сучка! Бьет в ответ. Значит, будем воевать.

– А что такое? Не выспалась? Купить тебе твой любимый кофе? – выдыхаю дым в окно.

– Не разговаривай со мной. Делай свою работу и прекрати курить в салоне! – такая требовательная, командует мной. Но этот номер никогда не прокатывал. Ухмыляюсь, продолжая курить и вести машину.

Пробки, к моему сожалению, рассеялись, и доехали мы довольно быстро. Но я кайфанул. Машина, она рядом, ее запах наполняет легкие и наша музыка. Почти рай. Я напитался ее энергией и еще какое-то время смогу жить. Хочется всего и сразу. А лучше свернуть в другую сторону и украсть ее у всего мира. Пусть сопротивляется, злится, кричит, ненавидит, я хочу сломать ее сопротивление. Но так нельзя. Если хочу получить ее полностью, нужно найти подход.

На въезде в поселок телефон Тани оживает классической музыкой. Ее любимый Вивальди «Зима». И она спешит ответить.

– Да, – говорит и почему-то оглядывается на меня, сжимая губы, словно я мешаю. – Я на объекте, – говорит тихо. – Да, конечно, к обеду успею вернуться. – Слышу мужской голос и даю сто процентов, что это ее муж. – Ну, ничего страшного, давай тогда пообедаем в «Сицилии». Захватишь меня возле офиса.

Огромный особняк стоит на отшибе, поодаль от поселка, рядом с озером. Здесь связь плохо ловит, и у меня рождается сумасшедший план. Прости, моя Ириска, я еще немного подействую тебе на нервы.

Хрен тебе, а не обед с мужем!

Я сделаю так, что ты не успеешь. Паркуюсь возле главных ворот особняка; клиента еще нет, но Таня буквально вылетает из машины. И нервно нажимает на кнопки охранной системы, вводя код. К дому подъезжает огромный черный внедорожник, полностью затонированный. И не страшно тебе ездить за город к серьезным дяденькам? Напрягаюсь, выхожу из машины. Да ну, на хрен! Если ее муженьку плевать, то я не собираюсь оставлять ее одну с клиентом. Из машины выходит водитель, открывает двери с пассажирской стороны, откуда вальяжно выплывает дама лет пятидесяти, с маленькой пушистой собачкой в руках.

– Добрый день, Танечка. Муж не смог освободиться, – сообщает она, кидая на меня пренебрежительный взгляд.

– Ничего страшного, – Таня тут же меняется в лице, мило улыбаясь. Ух, ты ж! Научилась лицедействовать, носить маски под стать ситуации. А раньше не умела скрывать эмоций. – Дом должна выбирать хозяйка. Пойдемте, – Таня придерживает калитку, и они скрываются внутри.

– Есть зажигалка? – спрашивает у меня водитель джипа.

Киваю, даю ему прикурить, жду, когда отойдет, и открываю капот. Совершаю небольшую диверсию, скидывая проводок, и закрываю капот. Сажусь за руль, откидываюсь на сиденье и делаю музыку погромче. Я сволочь. Наверное, нужно играть честно, но на благородстве далеко не уедешь.

Вскоре я задремал, меня укачала мысль о том, что Тата в этой глуши от меня никуда не денется, и можно на некоторое время выдохнуть, набраться сил перед боем. А воевать, я чувствую, она будет. Лишь бы без крови обошлось. Она, конечно, имеет право меня ненавидеть. Но чтобы так жестко… Мы оба тогда дров наломали, доля моей вины, безусловно, несоизмерима, но и она в тот момент беспощадно била в ответ. Просыпаюсь, когда слышу, как отъезжает внедорожник, но глаза не открываю. Слышу, как Таня открывает дверь машины, как садится и намеренно, со всей силы захлопывает дверь, так, что тачка содрогается. Сделал бы это кто-то другой – убил бы за машину. Усмехаюсь с закрытыми глазами.

– Поехали, я тороплюсь! – кидает она мне и кидает документы на заднее сидение. Выпрямляюсь, закатываю рукава белой толстовки и пытаюсь завести двигатель, который, естественно, не заводится. Для достоверности цокаю и пытаюсь еще раз.

– Что случилось? – недовольно спрашивает она и надувает яркие, сочные губы, в которые мне хочется впиться и целовать, целовать, терзая, лишая ее дыхания так, чтобы нас унесло к чертовой материи из этой реальности.

– Видимо, что-то случилось. Аккумулятор… – недоговариваю и выхожу из машины, чтобы проверить, что у нас «сломалось». А она провожает меня испуганным взглядом. Страшно остаться со мной наедине, без возможности сбежать?