Текст книги "Жена князя Луны"

Автор книги: Наталья Самсонова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Нам не обязательно думать об этом сейчас, – подытожила госпожа Льефф.

– Тебе – да, – хмыкнула Каэль. – У тебя надежная броня. Внутренняя.

Арфель покраснела.

– Ты же ее не потеряла? – тут же нахмурилась подруга.

– Мне просто не нравится, когда ты об этом говоришь. С моей, кхм, «броней» все в порядке. Если я, конечно, ни о чем не забыла, – ехидно пошутила Арфель.

– Первый раз, как правило, незабываем. Либо в хорошем смысле, либо в плохом, – фыркнула Каэль. – А вообще, если вернуться к истории о белых волках, то это могла сработать твоя магия. Сама говоришь, что она вроде как раскачиваться начала. Ты вполне могла внушить им оттащить вещи.

– И не заметить этого? – усомнилась Арфель.

– Ну либо это волки-волонтеры, спасающие травниц, – вскинула брови Каэль. – Я предпочту верить в случайное внушение. Спать?

– Я вначале отмоюсь, потом спать.

И уже в постели, закрывая глаза, Арфель подумала, что не отказалась бы от таких «волонтеров». Это ж в какие лесные дебри она могла бы безнаказанно забраться!

«Хотя медведь был бы предпочтительней. На него сесть можно было бы», – подумала она и уснула.

Глава 5

С самого утра Арфель кружилась по лавке как пчелка на цветочном поле. Во-первых, в садах начали созревать яблоки (начали, но не закончили, а детям это, увы, не объяснить). Так что мамочки дружно брали желудочные капли, уже привычно отмахиваясь от пояснений, как пить, – все знакомо, ничего нового. Все эти страдания – они проходят из года в год, и так до тех пор, пока дети не вырастут. Во-вторых, забегал аптекарь, пытался вытянуть у госпожи Льефф страстоцвет по льготной цене. Но не вышло – Арфель в ближайшее время не собиралась возвращаться в лес, да и особой нужды в деньгах не испытывала. Не стоит оно того, решила травница и выгнала приставучего аптекаря.

Раздосадованный аптекарь ушел, а к прилавку Арфель подошла госпожа Хемм.

– Это просто паноптикум какой-то, – хмыкнула Каэль.

Поперхнувшись смешком, госпожа Льефф повернулась к подруге и удивленно уточнила:

– Кто?

– Не кто, а что, – фыркнула подруга и облокотилась на прилавок, – столичная придумка. У нас же траур был, лет шесть назад.

Арфель замерла и попыталась припомнить, что происходило шесть лет назад. Покосившись на подругу, госпожа Льефф осторожно спросила:

– Это когда королеву-мать хоронили? Я бы не назвала то действо трауром…

– Ну не мог же Его Величество откровенно на всю Империю сказать: "Наконец-то!" Так вот, от нее же осталась коллекция всякой жути: заспиртованные младенцы, зародыши всяких животных, странные скульптуры и прочее. Это все выставили в музее и обозвали паноптикумом. Сама понимаешь, это слово быстро пошло в массы и приобрело несколько иное значение.

– Я не могу сказать, что кто-то из больных похож на заспиртованного младенца, – с сомнением сказала Арфель.

– Иногда с тобой тяжело, – закатила глаза Каэль. – Я пошла пить чай и доедать вчерашние булки.

– С этим есть проблема, – смутилась госпожа Льефф. – Я утром пила чай и как-то…Ну, понимаешь, задумалась.

– И?

– Булки кончились, – тихо вздохнула травница. – Клянусь, я не знаю, как это получилось! Но я поставила тесто.

– Какая прелесть, – отозвалась Каэль. – Пойду попью пустого чая и пожую сырого теста. В этом доме хоть что-то съестное есть?

– Сушеные яблоки, – откликнулась Арфель. – Я сейчас тут закончу, и сходим на рынок.

– Ага, но вначале в банк. Я деньги сниму, а то мало того, что живу у тебя, так еще и объедать буду.

В ответ на это Арфель только выразительно хмыкнула. Она любила, когда Каэль оставалась у нее. Во-первых, не скучно. А во-вторых, не страшно. Маг-практик – это вам не беззащитная травница. Не то чтобы Арфель как-то особенно сильно боялась Трента-младшего, но все же мерзавец несколько раз угрожал ей. Увы, этот паршивец постоянно крутился около дома травницы, чем очень ее раздражал.

Звякнул колокольчик на входной двери, и госпожа Льефф с трудом подавила стон. Ну конечно, стоит только его вспомнить – и нате, пожалуйста.

– Будь столь любезна, три флакона зелья от головной боли, – процедил он и жадно осмотрел травницу.

Она стойко выдержала его взгляд и порадовалась, что ее рабочее коричневое платье не имеет ни малейшего намека на декольте. Начинаясь под подбородком, оно закрывает ее полностью. Да и крой крайне удачный (для рабочего платья) – не дает рассмотреть фигуру.

Так что Арфель коротко кивнула и выставила на стол три флакона:

– Шесть медных монет, господин Трент.

– Шесть медных монет, – протянул он и бросил их на прилавок. – Славно развлеклась с тем оборотнем, да? Будущий вожак, не какой-то человек, да? Только вот ничего-то тебе не светит.

Собрав с прилавка деньги, госпожа Льефф сложила их в кассу и безукоризненно вежливо спросила:

– Что-то еще, господин Трент?

– Ты будешь валяться у меня в ногах, – осклабился тот. – Никто тебя не защитит. И на твою бешеную подружку найдется управа, уж поверь. Не хотела честь по чести, через храм, через запись в магистрате – будешь у меня приживалкой. Или сгниешь в своем лесу.

Сжав зубы, Арфель приказала себе молчать. Не стоит раздувать скандал, хотя до такого еще не доходило. Но на беду (или на счастье?) вниз вновь спустилась Каэль и ласково пропела:

– Я тебя самого вывезу в лес, привяжу к дереву и так и оставлю. Никто не найдет. Да и искать не будет, твой папенька вроде как ублюдка своего признал, к делу приставил. Говорят, именно его наследником объявят, раз уж законный сынок туп и зол, как низший демон.

– Недолго тебе скалиться, – прошипел Трент и повернулся к Арфель. – А ты могла бы быть моей женой! Я бы закрыл тебя за высокими стенами, ни одна лохматая тварь бы не увидела. Но тебе, видимо, нравятся животные.

Арфель злилась сама на себя. Что бы она сейчас ни сказала, это будет звучать как оправдание. А оправдываться перед Трентом-младшим в ее планы не входило. Но и терпеть все эти оскорбления уже не было сил!

– Я очень сожалею, господин Трент, что ваш отец решил столь вероломно с вами поступить, – произнесла, наконец, госпожа Льефф. – Однако ваши личные трудности не повод срываться на окружающих людях. Всего доброго, господин Трент. Полагаю, капли для вашей матушки? Как она справляется с нанесенным ударом? У меня есть прекрасный успокаивающий сбор.

Взбешенный Трент-младший так хлопнул дверью, что Арфель и Каэль даже немного оглушило.

– Да, подруга, вот за что тебя люблю, – восхищенно произнесла госпожа Хемм, – так за твои ласковые оскорбления. И посочувствовала, и дерьмом умыла, и не прикопаться.

Арфель нервно одернула рукава и отозвалась:

– На этой прекрасной ноте предлагаю прикрыть лавку и пойти на рынок. Я хочу гору бутербродов со сливочным маслом, ветчиной и жирным сыром. И кувшин кваса.

– Может, в трактир? В "Белого гуся"? Там подают запеченные лепешки с ветчиной и сыром.

Поколебавшись, Арфель согласно кивнула. В конце концов, оборотни давно уехали. Да и до рынка оттуда недалеко.

– Вначале едим, потом на рынок. Иначе накупим всякой ерунды. Дорогой и несъедобной, – решительно произнесла госпожа Льефф.

– Так в этом и есть смысл жизни, – закатила глаза Каэль. – Купить всякой ерунды и стать счастливой. Хоть на пару часов.

С этой концепцией счастья Арфель была не согласна, но спорить на пустой желудок? Ну уж нет, так в голову ни одного здравого аргумента не придет.

Быстро сменив рабочее платье на «приличное», Арфель переплела волосы, вдела маленькие серебряные серьги и обулась в аккуратные туфельки. Низкий каблук, удобная колодка – просто, красиво и удобно.

***

Уже подходя к трактиру, Арфель вспомнила про тесто. Вот только она была недостаточно ответственна, чтобы вернуться и что-либо предпринять. Вместо этого госпожа Арфель предпочла трагично простонать:

– Оно расползется по всей кухне.

Каэль поднялась на крыльцо трактира и хмыкнула:

– Конечно. А еще оно выйдет из кухни и заполонит собой весь первый этаж, потом спустится с крыльца и поработит город.

Внутри «Белого Гуся» Арфель испытала очень странное чувство, но беспокойство об оставленном тесте не позволило ей зациклиться на неприятных ощущениях.

– Ты просто никогда не убирала сбежавшее тесто, – вздохнула госпожа Льефф.

– Одно заклинание в три пасса, – пропела Каэль. – Пользуйся мной, дорогая.

– Тогда, может, крышу починим? – с надеждой спросила Арфель.

– Починим, – пожала плечами Каэль и села за столик.

Травница всегда подсмеивалась над подругой, потому что та постоянно выбирала места у стены, в углу. Или рядом с окном. В общем, Каэль всегда садилась так, будто ожидает нападения.

«Хотя это может быть разумным», – подумала Арфель и тяжело вздохнула. К сожалению, она ничем не могла помочь своей единственной подруге. Ну, кроме старой, но удобной софы и доброго слова. Как знать, может быть, этого достаточно, а может быть, преступно мало.

Невысокий паренек принес меню, но Каэль сделала заказ за двоих, даже не глядя на потрепанные листы:

– Четыре пряных лепешки, те, что запечены с ветчиной и сыром, кувшин кваса и большой бокал светлого пива. И соленые сухарики.

Подавальщик поклонился, скороговоркой повторил заказ и быстро исчез.

– Середина дня, Каэль, – укоризненно заметила госпожа Льефф. – Какое пиво?

– Светлое, – пожала плечами госпожа Хемм. – Вкусное, с сухариками.

Не прошло и десяти минут, как на столе исходили ароматным парком запеченные лепешки, а счастливая Арфель наливала себе квас.

– Прошу прощения, госпожа Льефф? – К их столику подошел невысокий худой господин.

– Да, это я. Здравствуйте, – чуть удивленно ответила Арфель.

Она не знала этого мужчину и даже не ощущала его смутно знакомым – как это бывало со всеми ее покупателями, даже если они отоваривались в ее лавке всего раз.

– Видите ли, госпожа Льефф, мой сын принес домой вашу подвеску. И я хотел ее вернуть, но как-то не складывалось. – Мужчина вытащил платок и утер вспотевший лоб.

Каэль нахмурилась и, прежде чем подруга успела что-то сказать, ехидно вопросила:

– А теперь вы хотите денег? Думали оставить подвес себе, но случайно встретили нас?

– Вообще-то, мой сын нашел эту цацку в мусоре, – вскинулся мужчина. – Я мог бы и не искать владельца!

– Просто испугались, что на подвес наложено проклятье, – покивала госпожа Хемм.

Охнув, Арфель взмахнула рукой:

– Около трактира нашли? Мне она не н…

Каэль быстро прикрыла подруге рот:

– А вдруг мне нужна? Я люблю украшения. И вообще, прежде чем выбрасывать годные вещи, уточни у близких – вдруг им надо.

– Так что, могу я рассчитывать на скромное вознаграждение? – Мужчина потер руки и заискивающе улыбнулся. – Заклинание распознавания владельца очень сложное.

– На очень скромное вознаграждение, – жестко сказала Каэль и выложила на стол два медяка. – Стоило прийти в лавку, и там можно было бы выручить что-то более ценное. Но!

Госпожа Хемм ловко накрыла монеты рукой и вкрадчиво спросила:

– Распознаватель показывает внешность владельца, но никак не имя. Как ты узнал ее имя?

– Жена сказала, – удивился мужчина. – Она постоянно к госпоже Льефф ходит. Самые дешевые и качественные настои.

– Отдавай подвеску и бери свои два медяка, – жестко произнесла Арфель. – И я даже не буду спрашивать, что твой сын искал в мусоре.

Так и не представившийся мужчина вспыхнул, бросил на стол подвес и сгреб медяки:

– Раз уж так, то и я не буду спрашивать, за какие такие заслуги простая травница получила такой дар.

– За спасение жизни, – отрезала Арфель и перевела взгляд на подругу.

Та вертела в руках медальон. Мысленно Каэль была очень далеко, ее выдавал расфокусированный взгляд и кривая улыбка. Наконец госпожа Хемм отмерла и хмыкнула:

– В прошлом я бы за такой амулет отдала половину жизни. А ты выкинула его в мусор. Иронично. Ты точно все мне рассказала?

Арфель сделала несколько глотков и отставила кружку в сторону. Взяв кусочек лепешки, она спокойно ответила:

– Я не сказала только то, что ты и без того знаешь. Я не люблю оборотней, мне неприятно с ними взаимодействовать. Так что исполняла свой долг я без удовольствия, но весьма старательно. И да, получила в дар подвес. Хотя я бы не назвала это подарком.

– И выкинула. – Каэль покачала головой. – Какая гадость. Я ведь сейчас готова пасть перед тобой на колени, лишь бы ты мне его отдала. И при этом понимаю, что смысла в этом нет.

Промокнув губы салфеткой, Арфель спросила:

– Ты действительно считаешь, что тебе нужно вставать передо мной на колени? Если он тебе нужен – бери. Мне омерзительна сама мысль, что эта дрянь будет со мной.

Каэль вздохнула и убрала подвес в свой кошель:

– Я сохраню его для тебя. Передать ты его никому не можешь, а вещь полезная.

– Вообще-то могу,– возразила Арфель и, не слушая подругу, переключилась на еду.

Раньше «Белый Гусь» ей нравился, но сейчас он казался каким-то неуютным, неприятным и даже местами грязным.

«Может, мне и правда следует пообщаться с целителем душ? Я ведь не должна настолько не любить оборотней», – мысленно вздохнула Арфель и утащила у подруги несколько сухариков. «Даже то, что произошло с мамой… В конце концов, в этом немалая доля вины моего отца и его семьи».

Арфель Льефф очень не любила оборотней, но искренне считала их меньшим злом. Она бы не хотела, чтобы на место оборотней встали демоны. Вот если бы и те, и другие канули в небытие… Травница вздохнула: нет, об этом думать нельзя. За такие молитвы человеческую религию едва не объявили вне закона. И молитву «Об избавлении от тварей» стало запрещено произносить вслух. Но странным образом во время каждой службы священнослужители объявляют молитву тишины. Времени эта молитва занимает столько же, сколько и «избавление». С этим никто ничего сделать не смог.

– Что ж, на рынок? – Каэль допила пиво и встала.

– Да, только расплатимся сначала, – фыркнула Арфель.

– Второй раз? – вскинула бровь госпожа Хемм. – Пока ты витала в облаках, я успела все сделать.

Перед рынком подруги зашли в банк, где Каэль сняла немного наличных. Увы, госпожа Хемм не могла позволить себе носить большие денежные суммы. Странноватое и перекошенное имперское законодательство предписывало женщине отдавать наличные деньги мужу. По счастью, по очень огромному счастью, на момент принятия этого закона банков еще не существовало. Поэтому Каэль снимала со своего довольно внушительно счета сущие копейки.

– Знаешь, всегда любила ходить с тобой по рынку, – со вздохом призналась Арфель.

– Потому что я потрясающе иронична или потому что я выбираю лучшее мясо? – с интересом уточнила Каэль.

Арфель рассмеялась и кивнула на парящие в воздухе корзины:

– Потому что не приходится таскать тяжести. И можно за один раз унести все и сразу.

Каэль рассмеялась и проворчала что-то о том, что ее слишком низко ценят. Ведь она ого-го что может.

Первое, что сделала Арфель придя домой, – бросилась на кухню. Тесто сбежало. Оно выползло из своей миски, вольготно расположилось на столе и даже начало потихоньку перебираться на пол.

– А оно и было такого странного цвета? – напряженно спросила Каэль и чуть подвинула подругу в сторону. – Ну что за привычка замирать в дверях!

– Вообще-то нет, – задумчиво отозвалась госпожа Льефф. – Может, здесь слишком жарко?

– Может, ты просто что-то не то добавила? – поддела подругу Каэль. – Изумительный зеленый оттенок. Интересно, как бы выглядели пирожки после запекания?

– Но оно таким не было, – чуть не плача ответила Арфель. – Я прекрасно пеку. Ты же знаешь!

Каэль безусловно это знала, но госпожа Льефф слишком часто хвасталась своими дивными пирогами, и сейчас маг-практик просто не могла перестать ее подкалывать.

– Как знать, как знать, – пожала плечами госпожа Хемм. – Быть может, ты просто покупала где-то эти прекрасные пышки?

– Я тебя убью и даже плакать не стану, – буркнула Арфель. – И вообще, ты говорила про заклинание в три пасса – действуй!

– Действуй, – передразнила подругу Каэль и одним ловким движением уничтожила тесто. – Все! Только миску надо прохладной водой ополоснуть. А то после заклятья остается противный привкус.

Арфель кивнула и тут же подхватила миску.

– Предлагаю заняться ужином, – бросила она Каэль. – Через пару часов мы будем слишком голодные, чтобы приготовить что-нибудь путное.

Госпожа Хемм согласно кивнула и тут же распределила обязанности:

– Поставь тесто, то, быстрое. А я натру мясо специями и помою овощи.

Вдвоем готовить куда приятней, да и веселей. Каэль поведала подруге несколько презабавнейших ситуаций, в которых побывала во время столичной поездки. Правда, эти самые ситуации госпоже Хемм пришлось немного урезать, потому что смешного было мало, а грустного много, но… Но это довольно привычное действие на самом деле. И Арфель, когда рассказывала про своих подопечных-увечных, тоже многое урезала. Просто потому, что есть вещи, с которыми тяжело смириться и которые тяжело принять. Подруги привыкли щадить друг друга, но при этом не дошли до откровенной лжи. Они никогда не умалчивали о том, что происходило непосредственно с ними. И потому Каэль была немного напряжена, когда решилась задать Арфель прямой вопрос:

– Почему ты выкинула амулет?

– Что? – Арфель накрыла тесто чистым полотенцем и повернулась к подруге. – В смысле?

– От оборотня, – Каэль искоса посмотрела на подругу, – ты ведь не мужененавистница, верно? Чисто теоретически, если бы не вся эта ерунда с Соглашением, ты бы хотела выйти замуж и родить детей. Господи, да даже я этого хотела! И ты берешь и выбрасываешь свой счастливый билет. Почему?

На лице Арфель отразилась нешуточная борьба двух эмоций – раздражение и непонимание. В итоге травница присела на табурет и честно сказала:

– Я не знаю. Но меня просто передергивает при мысли об этом амулете. Я ведь и денег не взяла.

– Ты не взяла деньги? – Каэль отмыла руки от специй и поставила на плиту чайник. – Я не могу сказать, что знаю тебя как жадную до золота сквалыгу, но, дорогая моя, ты всегда берешь оплату за свой труд. Просто потому, что люди имеют свойство наглеть и, один раз получив помощь бесплатно, они приходят с друзьями и родственниками, которые тоже хотят бесплатно.

– Ой, не напоминай, – отмахнулась Арфель. – Но, справедливости ради, я должна заметить, что далеко не все такие. И вот, к примеру, вдова господина Брайса не может заплатить за настойки для своего сына. Нет у нее денег. Но зато она приносит мне мед и варенье. То самое, которое ты сейчас в вазочку перекладываешь.

Госпожа Хемм с сомнением посмотрела на банку в своих руках, принюхалась к содержимому и даже бросила диагностирующее заклинание. Подвоха не было – прекрасное смородиновое варенье, в меру сладкое, в меру кислое.

– Но она богата, – возмутилась Каэль. – Я точно знаю!

– Ага, но до совершеннолетия сына не может снять деньги со счетов мужа, – фыркнула Арфель. – В итоге они живут в большом доме, потихоньку распродают мебель и ткани и развели огород вместо парка. Как она недавно мне сказала: "Великое счастье, что в свое время я убедила мужа посадить несколько плодовых деревьев и ягодных кустов". Это просто кошмар, Каэль, осознавать, что на счетах несколько тысяч золотых, а на руках мозоли от лопаты и граблей. И ребенок, которому требуется квалифицированная помощь, но все, что может дать ему мать, – мои настои.

– А полностью ты его вылечить не можешь? – с острым сочувствием спросила Каэль.

– Ты правда думаешь, что я бы оставила ребенка страдать? – с обидой спросила Арфель. – Я уже прыгнула выше головы и создала несколько абсолютно новых настоек. За которые меня могут высечь на площади, ведь они не проверены и я не имею лицензии на их продажу. С другой стороны, я и не продаю.

– То-то и оно, что не продаешь. А что с мальчиком?

– Одно наложилось на другое, – вздохнула Арфель и поблагодарила подругу за чашку ароматного чая. – Дети – это дети. Он с друзьями отправился в лес, показать свою удаль. Что-то из того, кто дальше всех в лес зайдет, тот и молодец. Там его укусила змея.

– Редкая магическая?

– Да если бы, – вздохнула Арфель. – Обычная гадюка, никто и не всполошился. Дали противоядие и думать об этом случае забыли. Потом господин Брайс заболел и на мальчишку перестали обращать внимание. Сыт, одет, занят – хорошо. В общем, как мы потом смогли установить, он еще и ягод наелся в лесу. Как обычных, так и магических. Сами по себе эти ягоды никакого вреда не несут. Но они вступили в реакцию с ядом, получилась странноватая смесь, которую сверху полили противоядием. И вот теперь эту странную субстанцию нужно вывести из организма ребенка. У наших целителей такого опыта нет, мальчишке всего тринадцать лет – организм вовсю перестраивается, и это усложняет процесс изъятия.

– И сколько нужно денег?

– Триста золотых сама процедура, ну и до столицы добраться. Или сюда вызвать, – Арфель развела руками, – у меня на счету двадцать золотых. И это очень достойная сумма для травницы, согласись.

– У меня двести, – вздохнула Каэль. – Неужели у них не осталось друзей?

– Мы не так близко общаемся, – развела руками травница. – Я знаю, что госпоже Брайс трижды предлагали руку и сердце. Но она не дается. В тот день, когда приехала делегация, госпожа Брайс тоже была в трактире. Надеялась на Соглашение. Вот только ее никто не выбрал.

– Да, если попросить, то оборотень не откажет в деньгах. Это омерзительно. – Госпожа Хемм замерла, потом словно очнулась и продолжила: – Но ради больного сына я бы не то что с одним переспала, я бы десятку дала. Хоть и вымоталась бы, наверное.

Госпожа Льефф согласно кивнула.

– Я делаю, что могу, чтобы помочь им. Но мальчику все хуже и хуже, мне кажется, он не протянет пять лет, – тихо сказала травница и вздохнула.

Каэль тоже вздохнула и аккуратно подобрала варенье ложечкой. Попробовав и восхитившись вкусом, она все же вернулась к изначальной теме:

– Ты мне чего-то недоговариваешь. Я про оборотней.

– Я все рассказала, – обиделась Арфель. – Серьезно. Я понимаю, что такая реакция тебе кажется странной, мне тоже. Но согласись, мне до этого не приходилось с ними близко общаться. Настолько близко.

Травница поежилась. Она не хотела признавать, что на короткое мгновение Илуор нид Энтан ее все же заинтересовал. Заинтересовал и тут же разбил хрупкий флер очарования, ведь благородные волчицы по чужим постелям не скачут, а человеческие девки должны быть довольны и благодарны. Мерзость.

– Я вот подумала, – понизив голос, произнесла Арфель, – неужели никто под ними не плачет?

– Я немного не успела за ходом твоей мысли, – оторопела Каэль.

– Соглашение. Когда оборотень склоняет замужнюю или вдову, неужели не бывает таких, что плачут? Понятно, нам запретили говорить нет. Но слезы – это непроизвольная реакция организма и…

– И им все равно, – грубовато сказала Каэль. – Да и слезы быстро высыхают, остается злость. Которая быстро исчезает.

Арфель уткнулась в чашку и в который раз себя выругала. Ну почему она постоянно делает Каэль больно?

– А ты знала, что императрица была соглашена? – вдруг спросила Каэль, и травница поперхнулась чаем.

– Что?

– Да. Не знаю, зачем это было сделано, но Ее Императорское Величество была соглашена, да еще и не один раз. Первый раз был освещен в газетах, чтобы простые смертные знали, что не только они расплачиваются за защиту. А вот второй раз постарались утаить. Но я в тот момент была во дворце и застала кусочек скандала. Оборотень специально пришел, а она его так же специально приняла. Она кричала Императору, что если он решил в политических целях торговать телом жены, то она планирует получить от этого удовольствие. Император был в ярости, – страшным шепотом поделилась Каэль.

– Но ведь у Императрицы свой дворец. То есть половина дворца. Женская. Как у всех благородных. – Арфель нахмурилась. – Как это могло произойти? Она же никуда не выходит, к ней могут войти только женщины. Ее никак не могли… Ты думаешь, что первый раз Император привел к ней оборотня сам? Специально?

– Я стараюсь об этом не думать, – серьезно ответила Каэль. – Потому что становится жутко. У нас не самый плохой Император, он позволил женщинам обучаться на факультете практической магии. Этого мало, но лучше, чем ничего. Он принял парочку толковых законов и вроде как двигался в очень приятном направлении. И тут бац! Я до сих пор не знаю, как к этому относиться.

Травница только тяжело вздохнула и допила чай.

– И я не знаю. Кошмар. А что ты делала во дворце?

– А, в очередной раз оббивала пороги в надежде получить бляшку боевого мага. – Каэль скривилась. – Не свезло. А что ты делаешь?

Госпожа Льефф как раз в этот момент поставила на большой табурет маленький и пыталась на все это залезть:

– Ищу свои травы. Скоро те самые дни, а они у меня ну очень болезненно протекают. Надо заранее приготовить отвар, иначе я всю неделю буду лежать пластом и плакать.

– А к целителю не пробовала сходить? Я сколько раз тебе говорила, что…

– А он сказал, что это мой организм протестует против нецелевого использования. Мол, дело женщины – ублажать мужа и рожать детей, а я пустоцветка, и потому у меня болит. И она не будет ничего делать, потому что это против природы. А к нашим мужчинам-целителям я сходить не смогла.

– Дорого?

– Стыдно, – Арфель вспыхнула до корней волос, – он же положит руку мне на живот. Голый живот!

Судя по выражению лица Каэль, подруга в этом проблемы не видела. Но спорить не стала – у них все-таки разная жизнь. Но, положа руку на сердце, госпожа Хемм была довольна своей жизнью. Да, были определенные трудности, но, глядя по сторонам… У нее все хорошо.

Илуор нид Энтан

Темная кровь пятнала светлый песок Арены. Шесть часов непрерывного боя, шесть часов выматывающей схватки, и первый круг завершен. Круг Силы.

– Ты с честью выдержал первое испытание, – с изрядной долей пафоса произнес Отец-Ворон, и нид Энтан криво усмехнулся. С честью. Ага, как же.

Сила всегда была на его стороне, от рождения и до сего момента. Кто он? Тот, кому не пришлось выть от отчаянных попыток сменить шкуру. Тот, кто пришел в этот мир сверх меры одаренным – и магия, и первородная сила. Он тот, кто рано или поздно поймет, что где-то свернул не туда. Но сейчас ему просто смешно – они так старались совладать с ним, что нарушили собственные правила. Шесть часов. Шесть. Никогда первый круг не длился дольше четырех. Никогда претенденту не наносили настолько серьезных ран.

– Ты был великолепен. – На залитую кровью арену ступила высокая, статная волчица. – Как, впрочем, и должен был. Только сильнейший способен надеть Рогатую Корону. И выжить.

– Астара рид Аверрим, моя драгоценная невеста, – Илуор чуть склонил голову и оскалился, – разве женщине дозволено наблюдать за кругом испытаний?

– Женщине вряд ли, но кто посмеет запретить мне? – с ледяным изумлением спросила Астара и подошла к нему вплотную.

Тонкие крылья ее носа трепетали, волчица жадно вдыхала терпкий аромат драки и крови. Илуор невольно залюбовался ею. Да и если судить объективно, то Астара рид Аверрим была очень красива. Высокая, почти вровень с нид Энтаном и на голову выше прочих волчиц. Крепкая и выносливая, большеглазая и пухлогубая – она была одной из сильнейших самок в Сером Доле. Несгибаемый характер и осознание собственной ценности изрядно портили характер леди рид Аверрим, но среди волчиц в принципе не водилось кротких и покладистых овечек. Потому Илуор не стал спорить и принял невесту с положенным смирением. Великий Вожак служит Серому Долу, и вся его жизнь подчинена служению объединенной стае. А значит, Аверрим более чем подходит на роль невесты и жены. Тем более что нид Энтан и рид Аверрим уже давно не пересекались, и, быть может, боги ниспошлют им несколько щенков. Быть может, даже больше двух.

"Пусть хотя бы двое будут", – поправил себя оборотень.

– Я должна исцелить твои раны, – холодно произнесла Астара и щелкнула пальцами.

В тот же миг к ней подскочил молодой волк и подал целительскую сумку. Илуор предпочел бы услуги профессионального целителя, но Серый Дол силен традициями. Если леди рид Аверрим решилась прийти на Арену и выстояла под давлением толпы, она имеет право врачевать своего жениха. Правда, раньше волчицы делали это от большой любви. Астарой же двигало что угодно, кроме любви.

Он стоял в центре Арены, на залитом кровью песке, и со смиренным выражением лица терпел неласковые, жестокие прикосновения своей невесты. Волчица давила на глубокие рваные царапины, заливала их обеззараживающим раствором сверх всякой меры и споро, но грубо накладывала швы.

– Благодарю, Астара рид Аверрим, твои руки исцелили мою душу, – задумчиво произнес Илуор и коротко приказал: – А теперь возвращайся в свои покои. Следующий круг не для тебя.

– Никто не смеет мне указывать, – вскинулась Астара.

– Я – смею, – коротко ответил Илуор и посмотрел ей в глаза.

Больше он не сказал ни слова, но рядом с леди рид Аверрим появилось несколько оборотней из отряда нид Энтана. Волчице пришлось уйти, и, кажется, она была в ярости.

– Не стоит ожесточать сердце невесты, – с усмешкой произнес Отец-Ворон, последние несколько минут он наблюдал за действиями Астары. Наблюдал и чему-то улыбался.

Илуор усмехнулся:

– Думаешь, там есть что ожесточать? Астара – сильнейшая среди женщин, и уж ты-то должен знать, через что ей пришлось пройти, чтобы принять и удержать этот неофициальный, но очень манящий и почетный титул. Не удивлюсь, если когда-нибудь она рискнет бросить вызов кому-нибудь из бойцов.

– Например, тебе, – хмыкнул вороний жрец. – Мое время на исходе, но все признаки указывают на рождение новой жрицы.

– Жрицы? – с запинкой уточнил Илуор.

– Жрицы, – торжественно кивнул старик. – Серый Дол вновь ждет расцвет. Ты ведь помнишь время, когда каждая третья волчица владела даром?

– Нет, – удивился Илуор, – не помню. И ты, Отец-Ворон, тоже помнить не должен. Это было почти семь поколений назад.

Старик дребезжаще рассмеялся:

– А свитки-то ты читал? То-то же, знать – это почти то же самое, что и помнить.

Илуор пожал плечами: он не был согласен с вороньим жрецом, но спорить с ним – последнее дело, сам не поймешь, как в дураках останешься.

– Зачем же тебе ученик?

– А если я не доживу, кто передаст жрице знания?

– Как ты ее узнаешь?

Вороний жрец усмехнулся, прищурил не по-стариковски яркие глаза и задумчиво ответил:

– Сдается мне, что ее приведут охранители. Или они приведут ту, что родит нам жрицу.

– Ни в одной из стай охранители не появлялись, – уверенно произнес Илуор. – Они в людских землях, а значит, и привести могут только человечку. От человеческой женщины не может родиться волчица, только волк-полукровка.

Пожав плечами, старик кивнул в сторону выхода с Арены:

– Тебе пора. А что может или не может родиться от выбранной охранителями женщины – не нам решать. К тому же жрицей может оказаться и человечка. Такое бывало в нашей истории.