Текст книги "А звезды падают вверх (СИ)"
Автор книги: Наталья Ручей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
Глава 5
– При всей моей любви к тебе, Натали, но зря ты так! – выговаривала в понедельник Ира.
Не знаю, как она выдержала целых два дня, чтобы не позвонить и не высказаться. И удивительно, как ее запал не прошел за выходные, но я уже минут десять слушала, что совершила непростительный поступок, а подруга и не думала униматься.
Оказывается, она успела выстроить на субботу грандиозные планы с участием меня и Назара, а я взяла и уехала.
– Да, уехала, – в какой-то момент согласилась я. – И что?
– Ты сбежала! – припечатала обвинением Ира.
И… я не стала спорить.
Да, это действительно было бегство. Глупое, которому не было объяснений. Бегство.
Не знаю почему, просто…
Нет, не знаю.
– Я так надеялась, что между вами что-то будет, – с грустью призналась Ира. – А ты… А вы…
– Ты сама сказала вести себя прилично, – напомнила я.
– Можно подумать, ты плохо выучила меня за два года. Это была уловка, намек, пинок, если хочешь, чтобы вы все сделали наоборот. Чтобы смяли простыни, чтобы сломали хотя бы одно кресло под своим весом, а вы…
– Ну, извини, что ни я, ни Назар не подготовились к запланированному тобой мероприятию и не набрали пару килограмм лишнего веса, – притворилась я простофилей.
– Жаль, – вздохнула подруга. – Жаль, Натали, что ты… что вы оба…
– Полчаса назад начался рабочий день, – устав слушать сетования и обвинения, заметила я, и красноречиво посмотрев на часы в офисе, принялась усердно разбирать документы.
Я занята. Не видно, что ли? Занята. Так занята, что и не слушаю совсем. А когда поняла, что Ира не собирается сдаваться, и что ее запала хватит как минимум на день, не выдержала и сказала. То, что думаю. И что было одной из осознанных причин моего бегства.
– Я не хочу сейчас общаться с мужчинами. Они меня напрягают. Понимаешь? Не хочу видеть в каждом взгляде оценку моей внешности, а я сейчас вижу именно это. Даже во взгляде Назара, который совсем не обращал на меня внимания, как на девушку, мне и то иногда мерещилось… Не хочу, Ир. Понимаешь? И, пожалуйста, давай больше не будем об этом.
Признаться в том, что Павел своего добился и изрядно потоптался по моей самооценке, было тяжело. А еще тяжелее было признаться самой себе, что я все еще по нему сохла и мысленно строила планы: что могло бы быть, если бы не…
Даже несмотря на то, что я снова видела его, и он четко продемонстрировал, как без меня счастлив. В эту субботу, когда я выходила из такси, он случайно проезжал мимо, а заметив меня, посигналил и важно кивнул из окна своей иномарки.
Да, я уверенная в себе девушка, да, симпатичная, просто… мне нужно время, чтобы снова осознать это. А еще мне нужно время, чтобы простить себя за неправильный выбор. Вот и все.
Последнего Ире я не сказала, но, скорее всего, она поняла это сама.
Когда люди становятся друг другу близки, они перестают придавать большое значение словам. Они понимают, что есть нечто большее – принятие друг друга, полностью, без оговорок, такими, как есть.
– Прости, – повинилась Ира, подойдя ко мне с чашечкой кофе спустя пару минут. – Я все поняла и больше так не буду. Простишь?
Кофе был вкусным, и я, конечно, простила. Даже несмотря на то, что на этот раз шоколадка не прилагалась. Это тоже привилегия дружбы – прощать просто так.
Жизнь, скрипнув колесами, закрутилась по новой…
Ира сдержала слово, и больше не делала намеков, что мне пора начать встречаться с кем-то другим. Она, как и я, молча пережидала, когда мои чувства пройдут. Казалось бы – это так просто, разлюбить того, кто не достоин твоей любви, и, может быть, то, что я чувствовала к Павлу, уже и любовью не было, но свободно дышать не давало.
Мешали этому воспоминания одинокими вечерами, да и наши случайные встречи с Павлом. Мимолетные, но слишком частые. Как я поняла, дама, приютившая Павла, была хозяйкой нескольких ларьков и пары точек на рынке, а некоторые ларьки находились поблизости от дома, где я жила. Наверное, у одного из ларьков Павел с дамой и познакомился. По крайней мере, я других точек пересечения у них не видела.
Павел курил часто, но сигареты у него всегда заканчивались неожиданно, и он бегал в ларек. Теперь же он подъезжал к местам своей славы на красной иномарке, чтобы снять кассу или подвезти товар. Это ничего. Он хотел карьеры, он ее делал – флаг ему в руки и педаль газа в помощь. Плохо, что к ларьку возле моего дома он подъезжал в основном в то время, когда я либо выходила на работу, либо возвращалась с нее.
Он всегда сигналил или махал мне рукой, но я не отвечала. Его это, видимо, не смущало, потому что при встрече он все равно всячески давал понять, что заметил меня. Но я делала вид, что он пустое место. Поначалу просто делала вид, а потом… потом он действительно перестал вообще что-либо для меня значить, и я была крайне удивлена, когда однажды он соизволил выйти из машины и предложить меня подвезти.
– Куда? – опешила я не меньше, чем продавщица в ларьке, высунувшаяся почти по пояс, чтобы не упустить ни слова.
– Куда скажешь, – Павел пожал плечами и как-то просительно посмотрел на меня. Впрочем, могло и показаться, потому что я как раз возвращалась с работы, и был вечер.
– Я уже пришла.
– Да, – подтвердил он, – я помню. Наташа, а ты…
Голос Павла мне не понравился еще больше, чем взгляд, и я поторопилась уйти.
– Я тоже на память не жалуюсь, – сказала ему, и не оборачиваясь, хотя спину жег взгляд, пошла домой.
После этого он больше не пытался заговорить, и видеть его машину я стала несколько реже, но все равно он периодически появлялся на моем горизонте. Правда, со временем меня это перестало волновать, а где-то через полгода я почувствовала себя полностью свободной от бывших отношений и пошла на свидание со своим коллегой.
Витя – замечательный человек, у которого есть свое обаяние. Мы провели вместе веселый вечер, он вполне удачно шутил, я много смеялась, но, не сговариваясь, мы интуитивно поняли, что ни к чему эти отношения не приведут, и остались просто коллегами.
Я не переживала. Главное – меня больше не тянуло оглядываться, вспоминать и ностальгировать на тему: а что, если бы…
Я приняла случившееся, смирилась с ним, простила себя за неудачный выбор, а спустя время поняла, что даже благодарна Павлу, что он меня бросил. Лучше сразу, на берегу, чем когда у нас было бы двое детей, и он бы довел меня до состояния забитой мышки. А с учетом всего, что он обо мне думал, но скрывал, вероятность такого исхода была весьма велика.
Нет уж. Спасибо, но с меня и этого хватит.
В течение следующего полугода я сходила еще на пару свиданий, парни были не менее замечательными, чем Витя, но эти встречи тоже никуда не привели, кроме приятельских отношений.
– Я хочу погулять на свадьбе! – как-то после очередного моего отчета, что у меня теперь есть новый друг, просто друг, а не ухажер, завела старую песню Ира.
– Если бы я плохо относилась к твоему мужу, – ответила я, – я бы посоветовала тебе развестись с ним и выйти замуж второй раз.
– Неплохая идея, но он не позволит, – загрустила она. – Он у меня такой: увидел, что это его, и взял. Я сама не понимаю, как согласилась за него выйти, он совсем не в моем вкусе.
– Вот когда я встречу такого же, как твой муж, и сыграем свадьбу, – успокоила я подругу.
Она обреченно простонала, я вздохнула, потому что обе мы понимали, что второго такого нет.
А если и был, то мне не встречался.
Прошел еще год…
Который не принес никаких значительных изменений.
Я сходила еще на десяток пустых первых свиданий, со всеми ребятами сохранив приятельские отношения. Двое из них спустя время пригласили меня на свои свадьбы, я в утешение подруги, выдвинула условие, что мы придем только вдвоем. Возражений не поступило, несмотря на то, что это были сотрудники нашей компании, а с нашим главным бухгалтером мало у кого получалось дружить. Но все знали, что подарки она дарит хорошие и потому без проблем соглашались на комплект из двух гостей вместо одного.
Ира, успокоившись малым, снова перестала требовать моей свадьбы. Не знаю, надолго ли ее хватит, но пока ее устраивала такая компенсация.
В общем, год был спокойным, я бы даже сказала вялым и сонным, а потом случился день рождения Иры, и жизнь словно проснулась заново…
Собственно, день рождения Иры, как и положено, был каждый год, просто на этот раз я не уехала из города. С отпуском не сложилось. Раньше график отпусков составлял шеф, и мне, как хорошему сотруднику, перепадало лето, а в этом году инициативу с отпусками перехватила главный бухгалтер, и вот, отдых у меня теперь в январе, а я – приглашенная на день рождения, и без всяческих возражений.
То, как я выбирала подарок имениннице – отдельная и довольно утомительная история. Я объездила множество магазинов, прежде чем нашла то, что подошло бы ей идеально. А когда увидела синее боа из пушистых перьев, поняла, что это мой золотой пропуск в бар, где будет проходить праздник. Золотой в том смысле, что у меня даже сомнений не было – как только я достану боа, меня ждут обнимашки и поцелуи.
Так и случилось.
Когда пришла моя очередь говорить тост, я встала и всем гостям объявила, как рада, что у меня есть такая подруга, Ира благосклонно прослушала мою проникновенную речь, а когда я достала боа, она удивленно ахнула, бросилась меня обнимать, а я…
Я тоже не удержалась от вздоха, заметив в дверях бара Назара.
Глава 6
С появлением Назара, вместительный зал бара сразу стал каким-то тесным и душным.
Да, я понимала, что это лето, а приглашенных достаточно много, что-то около двадцати, но…
Я чувствовала, как взмокла спина, чувствовала, как горят мои щеки и уже устала тайком вытирать капельки пота со лба. Представив, как выгляжу – наверное, и пудра размазалась, и тушь потекла, я пожалела, что сегодня изменила своим правилам и воспользовалась косметикой чуть более чем обычно. Хотелось быть красивой, а получилось…
Посмотреть бы, что получилось. Но, увы, я сидела возле именинницы, в самом начале стола, и встать было довольно проблематично. Поэтому я успокоилась тем, что никто на меня не показывал пальцем, да и вообще никто на меня не смотрел, а значит, все хорошо, и макияж, в отличие от меня, оказался стрессоустойчивым. Я же, изредка позволяя себе поглядывать на Назара, ощущала противную дрожь в коленях и боялась, что он поймет… Поймет то, то я только что с удивлением поняла сама…
Это было странным. Пугающим. И давящим. Я отпихивала от себя тревожные мысли, прячась за тем, что так не бывает. Так не бывает. Нет. Я мысленно повторяла эти слова, они стали моим новым аутотренингом. Так… Не бывает… Повторяла про себя и ждала, когда же сработает? Когда станет легче? Когда я поверю сама себе?
Я пыталась говорить с кем-то другим, я пыталась притворяться, что слушаю песни, я пыталась смотреть на танцующих, когда начали танцевать, но я слишком часто встречалась взглядом с Назаром, чтобы оставаться беспечной. Он лишал меня этой возможности. Он, как магнит, притягивал к себе и поглощал подобно бескрайнему океану.
Аутотренинг не помогал. Увы. Иногда я просто физически не могла оторвать жадного взгляда от некрасивого мужчины напротив, пытаясь себя убедить, что это чушь, и что в нем нет ничего притягательного. Но странный вечер, странная этим вечером я – притягательным в этом некрасивом мужчине мне казалось практически все. И его торчащие в стороны уши, и слишком крупный рот для такого худого лица, и то, что он лысый, и то, как его крупный рот кривится в улыбке…
Он шутил, поддерживал серьезные разговоры, произносил интересные тосты – не с интернета, а свои, от души, и мне казалось, что я с каждым сказанным словом становлюсь все ближе к нему, хотя между нами расстояние не менялось.
Он сидел напротив меня, вокруг нас было много людей, а мне казалось, что мы только вдвоем, и он не напротив, а рядом.
Может, наши взгляды слишком часто встречались, чтобы я была к нему равнодушна? Может, опьянела от бокала вина? Я не знала. Только очень сложно было прятать глаза, и еще сложнее – не искать его взгляда.
Ждать, надеяться, верить и снова обжечься…
Стало страшно до тошноты.
Он следил за тем, чтобы в моем бокале обновлялось вино, и чтобы я попробовала интересные блюда. А я следила за ним и почему-то за временем. Мне казалось, у нас только этот вечер, а потом… Потом разные города, разные жизни…
Мне не хотелось вновь собирать себя по осколкам, но я отчетливо понимала, что если позволю себе то, что хочу, а потом лишусь этого, я разобьюсь, и на этот раз вдребезги.
Я хотела Назара.
Хотела так сильно, что боялась выдать себя даже движением, даже взглядом, даже дыханием.
Я почти разучилась дышать, чтобы он не заметил.
Не могу…
У нас ничего не получится…
Он завтра уедет, а я останусь. Одна… А я не хотела быть без него, узнав, что такое быть с ним.
Лучше так, не зная, не ведая, лишая себя, уговаривая, что этого нет.
Да, я трусила.
Но имела смелость признаться в этом.
Хотя бы себе.
– Потанцуем? – услышав голос Назара, я вздрогнула.
И покраснела, когда поняла, что смотрю на него уже очень давно, и… что, если он понял?
Потанцевать с ним… Ощутить его руки… Я очень хотела, но еще больше боялась. А потому нацепила на лицо пустую улыбку и отмахнулась:
– Позже.
– Уверена?
Я промолчала. Потому что знала, что танца не будет. Если он прикоснется ко мне, я сорвусь.
И я просто сбежала, притворившись, что меня тянет курить. Я вышла на улицу, бесцельно осмотрелась по сторонам – вечер, мимо проходили чужие люди, у бара стояли гости, с которыми я пока не знакома. Что делать мне? Что вообще я делаю здесь, на душной вечерней улице?
Курить не тянуло. А вернуться я не могла. Не сейчас, когда он так рядом, и кажется, что доступен, а потом… Что будет со мной потом, когда он уедет?
Я достала из сумочки сигареты и зажигалку – надо же, больше года болтались, а теперь пригодились. Щелкнула зажигалкой, сделала первую затяжку – голова слегка закружилась, но не от удовольствия, просто давно забытый эффект первой утренней сигареты.
– Не знал, что ты куришь, – услышала рядом с собой мужской голос, и расслабленно выдохнула.
Не Назар. Всего лишь Иркин отец.
– Бросила – ответила я, жадно делая вторую затяжку, – но иногда бывшая привычка меня догоняет.
Он усмехнулся, достал свои сигареты, закурил. Завязался разговор о пустяках, и я забылась, отвлеклась, из головы выветрились странные мысли. Они сдулись благодаря сигаретному дыму, и ладно, и правильно. Я не хотела думать о мужчине, который остался в баре и ждал, когда я вернусь на танец.
Танец с ним…
И все-таки, несмотря на благие намерения не думать о нем, я слишком ушла в размышления о Назаре: я даже не уловила момента, когда наши разговоры с Иркиным отцом из беспечных и безобидных перешли сначала в многозначительные
– сколько нужно красивой девушке для красивой жизни, а потом и в конкретные – сколько нужно именно мне?
– В каком смысле? – я все еще надеялась, что неправильно поняла.
Это ведь отец моей лучшей подруги. Он не мог сказать то, что сказал, верно? Я сидела рядом с именинницей и ее родителями, поэтому видела, как трепетно Иркин папа ухаживает за женой.
Мелькнула мысль – так же, как за мной ухаживал Назар, а значит… значит, это тоже пустое? Так, вежливость. Ну да, на что я надеялась? Накрутила себя, надумала невесть что, а на самом деле…
И, казалось бы, теперь, когда я поняла, что интерес Назара – всего лишь вежливость, мне должно было стать немного легче, а у меня возникло ощущение, что я на ринге, и не только пропустила удар, а проиграла. Совсем. И реванша не будет.
– Подсчитываешь?
– Что?
Я глянула на Иркиного отца, потом припомнила, о чем он спрашивал – деньги, содержание… Тряхнула головой. Да нет, я все неправильно поняла, я…
– Я много зарабатываю, – мужчина взял меня за руку, и неожиданно сделав шаг ко мне, спросил едва слышно. – Тебе хватило бы тысячи долларов в месяц, Натали? Это ведь достаточно, правда? Скажи, тебе бы хватило тысячи долларов, квартиру, само собой, я бы оплачивал сам…
И все-таки я правильно поняла. Увы. Стало неприятно и немного противно, возникло ощущение, что я ступила во что-то липкое, и если сделаю шаг, туда, где проще, и где свободней, обратно уже не выберусь.
– Вы знаете, – сделав вид, что мне срочно что-то понадобилось найти в сумочке, я убрала руку, – я не по этому делу.
В одной руке у меня была сигарета, которой я впервые за вечер была благодарна, второй я все еще бесцельно копошилась в сумке – а вот, взяла влажную салфетку, вытерла лоб.
– Жарковато сегодня, – улыбнулась мужчине.
Он понятливо усмехнулся. А потом расплылся в улыбке питона.
– А, может, ты хочешь моего племянника, а? Натали? Его хочешь? Сосватать тебе его? Ты только скажи, я уж для тебя постараюсь… Надо же, такой мир, такое все вокруг, и вдруг ты… Отказываешься от денег, больших денег, Натали.
– Спасибо, – я качнула головой, давая понять, что не передумала.
– Значит, Назар? – спросила мужчина.
– Нет, – соврала я.
И мне кажется, он понял, что я вру. Понял и принял к сведению. Мелькнул испуг, что теперь он использует это против меня. Пойдет к племяннику, расскажет ему обо мне невесть что, и я не отмоюсь, но… У меня ведь все равно с Назаром нет будущего, так что какая разница, что он будет обо мне думать там, куда скоро уедет? Хуже, если папа постарается настроить против меня свою дочь, подругу мне терять не хотелось. Назара… Не думать… не думать о нем… Назара у меня нет и не было, так что…
– Ты права, Натали, – усмехнулся Иркин отец, – действительно, жарковато.
Разговор плавно вернулся к пустым, ничего не значащим темам, будто и не было ничего, а так, жара, вино – показалось. Я выкурила вторую сигарету, и не хотела доставать третью – в горле и так першило, и было немного противно от дыма, но не могла уйти от Иркиного отца. Интуитивно чувствовала: даже сейчас, когда он говорит ни о чем, я прохожу испытание, и к нему нельзя поворачиваться спиной. Нельзя, потому что ужалит. Он говорил, я делала вид, что мне интересно, поддерживала беседу, смеялась, а на самом деле не могла избавиться от омерзения к этому человеку.
Он думал меня купить. За тысячу долларов в месяц. Плюс оплата квартиры. Противно…
А когда отказалась, попробовал предложить Назара, чтобы что? Вряд ли по доброте душевной и чтобы пристроить племянника. Ох, вряд ли. Не похож этот мужчина на альтруиста. Вполне вероятно, он рассчитывал, что если я буду с Назаром, то и с ним буду видеться чаще, а значит…
В горле образовался ком. Не знаю, сколько бы я еще выдержала эту пытку – стоять напротив того, кто считает меня товаром и делать вид, что этого не поняла, если бы из бара не выпорхнула веселая именинница.
– Куряги! – пожурила она, подойдя к нам.
– Да, – усмехнулся ее отец, – у нас с Натали нашлось что-то общее. Я думал: будет больше, но все-таки у нас слишком огромная разница в возрасте.
Ира намеков отца не поняла, начала причитать, что пусть уже я, но в его возрасте пора думать о здоровье и бросать все вредные привычки.
– Ладно, ладно, я согласен, – он с любовью обнял дочь, и глянул на меня, – тем более, что некоторые вредные привычки меня уже и сами не хотят.
– Замечательно! – обрадовалась Ира. – Ну что, в бар? Там уже все собрались, только вы здесь стоите.
– Можно и в бар, все равно я здесь уже все, что мог, выкурил, – отец Иры бросил на меня упрекающий взгляд, мол, одумайся, пока еще есть время.
Я снова притворилась, что ничего не поняла и достала еще одну сигарету. Курить не хотелось. Но возвращаться в бар вместе с ним хотелось еще меньше. Поэтому я решительно щелкнула зажигалкой и затянулась.
– Ох, пойду к своей любимой старушке, – мужчина со вздохом зашел в бар, оставив нас с подругой наедине.
– Ну? – требовательно спросила Ира, и я на какое-то мгновенье испугалась, что она знает.
Знает, что ее отец сделал мне непристойное предложение!
– Ты-то с чего куришь? – нахмурилась Ира, и я облегченно выдохнула.
Нет. Не знает. А я ничего не стану рассказывать. С ее отцом я, в худшем случае, увижусь через год, на очередной день рождения Иры, да и то вряд ли. Уж я-то постараюсь, чтобы следующий отпуск достался мне летом, а не зимой, и именно в конце июля.
– Да так, – отмахнулась я.
– Ты нервничаешь, – заметила Ира, а потом, услышав шаги, обернулась. Глянула на Назара, который целенаправленно шел к нам, и перевела взгляд на меня. – Натали?
Я качнула головой и ничего не ответила.
– Натали? – требовательно спросила подруга, но я отвернулась в сторону, делая вид, что не хочу дышать на нее дымом.
На самом деле я не хотела смотреть на Назара. А он уже подошел. И стоял у меня за спиной. И дышал чуть слышно, но слишком жарко. Я курила, делая быстрые затяжки и мысленно вздыхая, что четвертую сигарету мои легкие точно не примут, но… я не знала, что делать. У меня не было других методов притворяться. Не было других причин не смотреть на мужчину, который стоял рядом и ждал. И не уходил, хотя я мысленно молила его уйти, оставить меня в покое, и… не уходить, не оставлять меня здесь. Я разрывалась на части от желания и невозможности, от страха и отсутствия даже надежды. Разные города – это не мой вариант. Я не смогу без него, когда он будет моим. Лучше уж так…
– Вы тут поговорите, – чмокнув брата в щеку, сказала Ира, – а я в бар, гостей развлекать.
Поговорите? О чем? Какие у нас общие интересы с Назаром? Нет ни единого. И я уже думала бросить сигарету и мчаться следом за предательницей-подругой, когда Назар неожиданно меня попросил:
– Не уходи, ладно?
И мои ноги послушно приклеились к асфальту, а сигарета тлела сама по себе, как и я. Потому что он стал напротив меня и смотрел прямо в глаза. Не знаю, как у него получилось поймать мой взгляд, но он это сделал. И теперь не желал отпускать. Ни мой взгляд, ни меня. Если я не ошиблась…
– Не уходи, – повторил Назар.
– Не уходить… в бар?
Он улыбнулся. Качнул головой.
– Не уходи этим вечером.
Под его взглядом я покраснела. Я не знала, что ответить ему. И тогда опять заговорил он.
Сказал, что после бара вся родня поедет на дачу, что празднование продолжается, и он хотел бы, чтобы я поехала с ними. С ним. Он говорил, что там будет весело, а я смотрела на него, и с каждым сказанным словом мне становилось грустнее.
Я знала, что не поеду. И даже не потому, что дача принадлежит Иркиному отцу, а я не хотела с ним часто пересекаться. А потому, что там будет Назар, и между нами больше не будет десятка других гостей, не будет моего правдоподобного бегства на улицу. Мы сблизимся. Скорее всего, сблизимся, а потом…
Я устала собирать по кускам свое сердце, а сейчас оно кровоточило, чувствуя, что я сделаю, но было цело. Так лучше. Так можно жить.
Я всматривалась в мужчину, пытаясь запомнить его лицо. Колоритная внешность, с другим не спутаешь, но мне хотелось смотреть и смотреть на него. Да, неприлично и взгляд его напрягается, вбирая в себя темноту, но еще минуту… еще хотя бы минуту, чтобы запомнить надольше…
Я вслушивалась в его голос, впитывая в себя, зная, что от этого потом будет только больнее, но я очень хотела запомнить и голос. Глубокий, ровный, уверенный, как у того, кто не допускает и тени сомнений. В отличие от меня. Как у того, кто ничего не боится. В отличие от меня.
Так много различий, и только одно у нас общее.
Я чувствовала, я видела, я понимала, что Назар меня хочет.
Этот мужчина, от которого как от утренней сигареты, голова идет кругом, хочет меня, а я…
– Останусь, – сказала ему.
– Со мной? – странный вопрос, так некстати.
– Да, – не менее странный ответ невпопад.
Я не могла отказать себе в этой маленькой странности, чувствуя прогорклое сожаление, что он мог быть моим. Ненадолго. На вечер. Моим. Мог… Но не будет…
– Наташ… – он, видимо, почувствовал или что-то заметил.
Я видела мелькнувший вопрос в карих глазах, видела, как на его лбу появилась морщинка, но в этот момент из бара выбежали его племянники, и он не успел озвучить его.
– Назар, пойдем, там без тебя очень скучно! – Старший требовательно взял мужчину за руку, строго посмотрел на меня. – Маркова, а ты что?
– Я курю, – махнула рукой, спрятав за спину потухшую сигарету.
– Надо бросать, – насупился мальчик.
– Брошу, – пообещала ему, думая, что вот уйдут они все, и брошу.
– Назар, – присоединился к просьбам младшенький, – а ты пойдешь с нами? Пожалуйста? Пойдешь! Давай ты пойдешь?
Я встретилась с вопросительным взглядом Назара и улыбнулась.
– Иди, – отпустила его.
– Наташ?
Всего одно слово, но я поняла. Он напомнил о моем обещании. И я кивнула, мол, да, помню. Да, конечно, останусь. Да, да, да… все «да», лишь бы ушел.
Он ушел…
Оставшись одна, я бросила потухшую сигарету в урну и, ни разу не оглянувшись на бар, позорно сбежала.
