Текст книги "Книга ошибок для испаноговорящих"

Автор книги: Наталья Пичугина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Даже со временем возведённая новая городская набережная, сопряжённая с очищением залива, в стиле чудес современной архитектуры, под стать неофициальному названию столицы – “маленький Маями”, не возродило из Леты городской пляж. Для большинства столичных жителей ближайшее купанье в море отстоит за полтора-два часа езды “за мост” – на тихоокеанское побережье, откуда начинается знаменитая череда песчаных пляжей страны вплоть до соседней границы. Несметное количество микроавтобусов, несущихся по Интерамериканскому шоссе в обоих направлениях, делает вылазку на пляж легкодоступной и для тех, у кого машины нет. Даже в трудные времена конца 80-х годов, в предверии американской интервенции, когда замораживали банковские счета и зарплату платили продуктами, завидно неунывающие местные жители наскребали последние несколько долларов и ехали на пляж.

Из-за доступного транспорта и комфортного местопребывания, долгое время многие предпочитали тихоокеанское побережье атлантическому и островам, в том числе, ближайшему из них – Табоге, в двадцати километрах от берега – известной туристической достопримечательности. Пока не появился маленький катер, окрещённый в народе “быстрым”, доставляющий пассажиров на Табогу за пятнадцать минут. Конкуренция расстояний пала.

Как бесплатное приложение к скорости, в непогоду поездка на “быстром” превращается в экстремальный аттракцион: катерок, рассчитанный человек на двадцать пять,  подлетает на гребне и садится на волну с такой силой, что пассажирам, несмотря на их возраст и благообразие, всем одинаково отбивает задницу и из горла вышибает вопль. Все они хватаются намертво за спинку переднего сиденья, чтобы не вылететь со своего места, как если бы речь шла об “американских горках”. Наиболее безрассудные ухмыляются, включая благопристойных престарелых американских дам на отдыхе.

Помимо рулевого, на крыше и по бортам катерка чудесным образом управляется помощник, обвязанный верёвкой, весь мокрый от водопада брызг, и если ему не удаётся удерживать катер перпендикулярно волне, то судно неудержимо клонит перевернуться, и единственное, по-видимому, что его удерживает от катастрофы, так это скорость в шестьдесят узлов в час.

На самом деле, через час после “быстрого” с городской косы Амадор отправится пассажирский двухэтажный паром “Калипсо”. Он степенно дойдёт до Табоги за свои сорок пять минут и  доставит вас на тот же самый пляж, не причинив вам эмоционального криза. Но кто однажды узнал “быстрый”, тому уже не до пресной жизни.

Если вы живёте в центре города, весь путь от двери дома до пляжа Табоги может занять у вас меньше часа. Зачастую это становится решающим фактором в выходной день,– и в начале девятого утра на пляже острова можно увидеть посольского работника, многодетную семью из “красного” (с повышенной преступностью) района, студенческую компанию, туристов-дикарей, владельца белоснежной яхты с гостями, японцев, колумбийцев, американцев, русских, китайцев… пока в солнечно-морских бликах все они не сливаются в однородно-добродушную, улыбчивую массу отдыхающих. По пляжу бегает местный овчар Морган, тёзка легендарного пирата и любимец публики, играет с детьми и временами бросается в воду “спасать” заплывшую далеко хозяйку и её подружек.

В четыре-пять часов гости острова возвращаются на катера, и пляж пустеет. Выходной день закончился. Собирается домой последняя стайка местных. Плывёт  в последних лучах солнца запоздалая купальщица. Тропический вечер наступает стремительно, и в шесть или семь вечера, в зависимости от времени года, уже темно.

Горит свеча, и темнота ей не мешает.

Марк – поэт. Классический гений местного разлива. Тропическая богема. Инфантилизм, неумение делать деньги, отвращение к физическому труду. Несамостоятельность заставляет его хитрить, выгадывать, подворовывать, сочинять, пристраиваться к обеспеченным. Нравственная нетребовательность к себе сочетается в нём со всепрощением других, лишь бы они оставались с ним.

Откровенное и злостное отлынивание от физического труда восполняется ненормированным, неконтролируемым, неуёмным и необъёмным писательским, а так же адвокатским трудом.

Его ревность, зависть (он соперничает только к материнской привязанности) и жадность не имеют контрапункта. Разве только что собственные недостатки в других не привлекают его, напротив – и это поражает – Марк сохраняет себе друзей только высокой человеческой закалки.

Но и неволей положения именно он часами готов массировать мне голову во время приступов мигрени, добивается юридической защиты в опасных для семьи ситуациях, утрясает наши проблемы в школе, университете, на работе и в полиции, организовывает дешёвые переезды и бесплатные поездки во время отпусков, устраивает выгодные для семьи сделки и починки, служит справочником, советником и защитником в учебном процессе детей, в общественных и рабочих отношениях семьи.

Он талантлив с избытком. Выросшую в среде писателей и, казалось бы, привыкшую к чужим литературным способностям, меня искренне восхищает та несравнимая языковая лёгкость, с какой Марк организовывает любую мысль.

Так же, как и лёгкость к экспромтам, когда он сочиняет забавные до слёз сюжеты, смешивая реальных персонажей и их бытовые действия с анекдотической концовкой. Дар речи сочетается в нём с артистическим даром. Когда на сцену выходит Марк, публика просыпается и не расходится, пока он сам не закончит своего шоу. Однажды я стала свидетелем, как он около часа заставлял смеяться собрание из сорока писателей, державшихся за животы.

Поэзия Марка завораживает антропокосмическим мировосприятием. Оно проявляется только в его стихах. Не уверена, что Марк сознаёт, что делает, ибо никогда не слышала, чтобы он об этом говорил. В Марке больше Знания, чем во мне, и это вселяет бесстрашие.

Неординарность наградила Марка безошибочным вкусом к чужой гениальности (которой он восхищается безоглядно) и обширными знаниями, которыми я в избытке пользуюсь: он для меня справочник культуры американского континента. Я доверяю его литературному, музыкальному, живописному и кинематографическому критерию до такой степени, что часто ленюсь познавать сама. В своё оправдание могу добавить, что Марк поступает так же с моими знаниями: для него я справочник европейской культуры. Кроме того, он проверяет на мне все свои произведения и юридические документы, безжалостно зачитывая мне их от начала до конца. Я не могу себе позволить такой роскоши, ибо прозу пишу только по-русски. Впрочем, не прозу, которую я пишу по-испански, неизбежно редактирует он.

Я не устаю слушать Марка всю жизнь. Интеллект в процессе созидания мысли – есть ли что-нибудь более восхитительное, изысканное и притягательное? Авторы блистательных речей навсегда остаются в сокровищнице моей памяти со времен «Опытов» Монтеня и «Сентиментального путешествия» Стерна, прочитанных в учебные годы по программе мировой литературы. Иногда, в своей ненасытной жадности к новизне, я прошу Марка что-нибудь мне рассказать. Иногда вместо рассказа он зачитывает что-нибудь его заинтересовавшее. Мы обмениваемся мировоззрениями. Духовный обмен. Я ценю его за духовные приобретения, которым он меня причастил. Думаю, что именно поэтому я прощаю ему другие его недостатки.

С годами я стала удерживать свой язык от яростного осуждения безответственности Марка: она имеет обратную сторону медали – вера в Бога, вера в судьбу, которая вывезет. Слишком спорная тема.

Так же мне не приходилось видеть человека, который бы так бесстрастно и трезво оценивал ситуацию, как Марк, так бы самоустранялся, лишался бы всяких личных эмоций, даже когда речь идёт о его собственных интересах. Его анализ похож на препарирование скальпелем. Меня восхищает эта способность.Через него я научилась видеть мир иначе, чем это делаю я. И я не уверена, что кто-то сумеет мне его в этом заменить.

Его положительная энергия – оптимизм – помогает мне выстоять в стрессовых для меня ситуациях. Этих качеств у меня недостаточно, и мне пришлось узнать, что мне они необходимы.

Марк входит в любую дверь, как правило без входного билета (как классический поэт, он постоянно нищ), а за ним прохожу и я. Таким образом я побывала в местах, на людях и на представлениях, куда вряд ли бы попала самостоятельно. Впрочем, половину заслуги в этом принадлежит самой стране: здесь доступно практически всё, что не доступно в Москве и других государствах. За это я и люблю наше тропическое далёко – страну открытых возможностей.

И все же. Наступают моменты, когда Марк соскальзывает в родную стихию… и я снова себя чувствую Гулливером в стране лилипутов – ощущение, впервые испытанное при знакомстве с этим народом и уже не оставляющее меня, хотя временами обстоятельства и позволяют его забыть.

VI.

В этот раз мое пребывание в Москве затянулось на несколько лет.

Впервые я наблюдала свой народ непредвзятым взглядом, и он производил на меня не благоприятное впечатление. Атмосфера засилия черни, извращённых критериев и культивированной лжи.

На улице враждебность и хамство. В отношениях между людьми безразличие к ближнему, цинизм и невоспитанность. На телевидении нарушение нравственности и насаждение ложных идей, быдло и уголовщина, невежество и бездарность. И поверх этой гнили – махровый венец великорусского шовинизма, в который каждый несёт цветок собственной кичливости.

Отправная точка национального российского мировоззрения сегодня: оторванность от Вселенной. Мистическая бесчувственность. Неверие в высший разум. Забвение роли человека на Земле.

Отсюда стойкий иммунитет к краеугольной заповеди христианства – любви к ближнему. Преклонение перед государственностью при полной дискредитации правительства. Ложная система нравственных ценностей. Преувеличение роли науки. Беспочвенное самомнение.

После целой эпохи разрушения социалистического мировоззрения современное включает в себя его основные государствополагающие черты. С той разницей, что её пропитала криминальная идеология, получившая власть от эпохи реформ.

Нет сомнения, страна находится на стадии деградации. И, как всегда, глупее всех молодёжь. Ставлю под сомнение величие нации, давшей миру гениев русской литературы и философии. Видимо, гениев даёт не нация (не приходится обольщаться), а человечество – Богу нации безразличны.

В жёсткой атмосфере ложных ценностей ясный голос истины звучит неприлично и смущает. Не надо надеяться, что он привлечёт одобрения общественности. Но нельзя и молчать.

Мысль моих сограждан, изолированная от Вселенной и лишённая духовной чувствительности, уходит вкривь и вкось от пути, ведущего к истине даже в несложных бытовых проблемах.

Договариваюсь о доставке купленного холодильника. Мне говорят: доставка 450 рублей. Спрашиваю: мне его поставят на кухню? Ответ: нет, мы доставляем до подъезда. Немая сцена. Прихожу в себя: а до квартиры как? Ответ: если у вас есть грузовой лифт, за 100 рублей вам доставят холодильник до прихожей. Вторая немая сцена. Снова прихожу в себя: а до кухни? Ответ: вы можете договориться с доставкой сами. В третий раз прихожу в себя: и кто же это придумал, ребята? Ответ: это не я придумал, такие правила.

Как это характеризует народ? Самым отрицательным образом. И вот в таком народе рождаются гениальные идеи, которым не дают хода такие правила. Когда истина извращена, она оставляет грязные следы при каждом шаге.

– Вы говорите, как дилетант!– улыбнулись на противоположном конце провода.

Я не стала возражать, что говорю именно так, потому что в этом вопросе я специалист. Не стала ничего объяснять, потому что меня опять, в который раз, поразило до крайности, насколько высокомерны прежде всего мои сограждане и насколько быстры в унижении другого человека, насколько реактивны в демонстрации неуважения к собеседнику, в особенности к незнакомому, и даже когда улыбаются. И даже когда невежественны – а чаще всего невежественны! – не подозревают о своём невежестве, и сомнение не удерживает их язык. Как легко раздражаются несовпадению мышлений, как любое несовпадение мышлений принимают за глупость, Более того, они оскорбятся, если их уличат в хамстве.

Какой-то театр абсурда, полное смещение ценностей, разрыв с реальностью, нарушение гармонии Вселенной.

В наших непритязательных тропиках, по крайней мере, все без исключения хорошо воспитаны, любезны и в общении на всех уровнях придерживаются здравого смысла. Вот уровень социальной обеспеченности и градостроения, медицинского обслуживания, а особенно образования – увы, сильнейшим образом отстают от российского. Так ведь под крылом дяди Сэма живем. Российским прозападникам этого не понять.

Говорили так: “Ей будет трудно заново привыкнуть к российской действительности”. То есть, имелось в виду, что я уже привыкла к “хорошему” и придётся возвращаться к “плохому”.

В свое время мне не стоило труда привыкнуть к моему новому дому на чужом континенте. Меня пугали трудностями, да я и сама была к ним готова. Но трудностей в моем понимании не оказалось. Меня никто не трогал и не чинил препятствий, и я шаг за шагом выстраивала свою непростую, но увлекательную, жизнь в дружелюбной атмосфере несовершенного государства третьего мира. Дружелюбная атмосфера – вот что, оказывается, мне было необходимо, чтобы не чувствовать жизненных трудностей.

Теперь, на родной стороне, не взирая на трудности житейские, меня угнетает единственное: человеческий фактор по-российски. Он проявляется в каждой мелочи быта, превращая его в проблему… и временами сводя на нет удовольствие и гордость за те нововведения в общественной жизни столицы и страны, которых с каждым годом становится все больше: новостройки жилых комплексов в зеленых зонах и самостоятельной инфраструктурой, расширение современной транспортной системы, усовершенствованное социальное обслуживание и социальные патрули, новые технологии на улицах города, отреставрированные исторические объекты и старомосковские дворы…

Кто-нибудь из вас, мой собеседник, видел обшарпанный Лувр или закиданный мусором тесный коридор парижского метро? Жил зимой в домах Мадрида без центрального отопления? Знаком с писуарным зловонием при входе в Музей Золота в Боготе? Сталкивался взглядом с персоналом многозвёздочного отеля в центре Манагуа, молчаливо, но настойчиво выжидающим от вас подаяния? Платил за начальную школу по 200 долларов в месяц за каждого из троих детей в семье при зарплате в 800? Может быть, слышал, что в США декрет длится восемь недель без содержания? В Панаме, кстати, три месяца с содержанием и на этом исчерпывается социальная помощь роженицам, матерям и детям. Могу продолжить, я очевидец – мне есть, с чем сравнить и что оценить по заслугам в своем отечестве… и за его пределами.

VII.

За полвека столичный город на тропическом перешейке изменился – застроился высотками, автострадами и развязками, линиями метро, заполнился мигрантами из соседних, европейских и иных стран и иностранными компаниями, процессы глобализации и деглобализации оставили на стране свой разрушительный след, неизбежно меняя облик и характер патриархальной страны и его народа.

Менялся характер русских иммигрантов. Радушное местное население всегда с большим уважением относилось к русской истории и культуре и традиционно хорошо – к русским женам, отличавшимся достойным поведением и профессиональной подготовкой. Отдельные неблагопристойные инциденты, вызванные визитерами из «новых русских» в период больших изменений на родине, не поколебало, к счастью, отношение к нашим женщинам.

В первые годы бурных преобразований в Союзе с корабля, проходившего по каналу, бросилась в воду некая союзная гражданка и вплавь добралась до берега, желая остаться в тропиках. Она очень энергично выступала по местному телевидению, взывая к помощи местных властей, с изумлением взирающих на невиданную ситуацию, а местные, немногочисленные еще в те годы соотечественники, с присущей нашей нации иронией, окрестили ее «акулой» – с их легкой руки иначе ту гражданку в стране никто и не называл.

Лихие 90-е вошли в тропический день с экранов уличных телевизоров клубом черного дыма на здании российского правительства: на улицах города на гигантских рекламных экранах, на телеэкранах магазинов и ресторанов целый день без перерыва шла прямая трансляция пожара Белого дома в Москве. С первых же кадров страх, непроизвольный и незнакомый, прокрался в душу и уже не отпускал. В тот день мы, русские дизайнеры маленькой компании в центре города, работать не смогли и наши шефы нас не трогали: мы простояли на улице возле телевизоров, переходя из ресторана в магазин, из магазина к наружней рекламе, и опять в ресторан – в ожидании новостей.

В ту эпоху в стране появились русские предприниматели. По внешнему виду и по поведению это были «братки», известные нашим женщинам по новым кинофильмам на кассетах DVD, привозимых из отпусков, проведенных дома в России – новые реалии новой отчизны. Единственное время, когда мама, всю жизнь сопротивлявшаяся латиноамериканскому зигзагу моей судьбы, сказала – первый и последний раз в своей жизни: «Хорошо, что тебя здесь нет». «Новые русские», впрочем немногочисленные в этих краях, вкладывали деньги в странные для местного бизнеса предприятия, которые вскоре прогорали, а сами владельцы незаметно исчезали с местных широт. Среди таких предпринимателей промелькнули две-три презентабельные пары с какой-то, как позднее оказалось, «пирамидой», оставив звонкий скандал в прессе. Один из героев «нового русского бизнеса» оказался масштабнее прочих. Он очаровал не только местное правительство, но и российское посольство. Открыл русское телевидение и выпускал русскую газету – на широкую ногу, с многочисленным штатом сотрудников, иконостасом своих регалий во всю стену офиса и рекламной кампанией на весь американский континент. Задерживая мне на несколько сроков единственный гонорар, он говорил так: «Ты что – последний раз деньги получаешь?»

Пока его не взял европейский Интерпол.

Но прошли лихие 90-е, прошли и нулевые, и страна очистилась от русской шельмы. Чтобы в новом веке, с новыми потоками иммигрантов, столкнуться уже с действительно серьезной и густой сетью мошенников из соседних братских стран.

Время убежало вперед. Давно выросли наши дети. Старожилы вырастили и внуков, некоторые из которых имеют своих детей – они растут в совсем иной, обеспеченной и полной семье, вместе с бабушками и редкими дедушками, прекрасно теперь знающими когда-то чужую для них страну.

Давно мать четверых детей живет в семье дочери при внучке, в прекрасных условиях, где зять обеспечивает теще ежегодную поездку в родной Краснодар, чтобы при этом по пути она могла заехать в разные города Европы навестить своих сыновей, где подрастают другие внуки.

Давно заросли душевные раны и залечились смертельные недуги, восстановились частично, а то и полностью, собственные профессии, возродившиеся из забвения на уже собственных предприятиях.

Давно русская диаспора из самой бедной превратилась хоть и не в богатую, но достаточно обеспеченную, чтобы вести стиль жизни, похожий на родной. Она стала многочисленной, сплоченной, влившейся в экономическую и культурную жизнь страны, со своими предпринимателями, персонами, активистами, праздничными и культурными мероприятиями, с церковной жизнью, сотрудничеством с посольством – маленькая Россия под жарким тропическим солнцем.

Давно, благодаря интернету, связь с родной стороной стала общедоступной, постоянной и совершенствуется изо дня в день, позволяя не отрываться от своего культурного поля, поддерживать его, сохранять и приобщать к нему своих, народившихся в тропиках, малышей. С распространением русского телевидения и кинематографа по интернету русская речь соотечественников почти освободилась от местного акцента, который до цифровой эпохи неизбежно отличал большинство проживающих на перешейке, особенно старожилов.

В самой России выросли новые поколения российских граждан, более приспособленных к рынку, в том числе, современного зарубежья. Они так же формируют смешанные браки, и результаты их совместной деятельности, в отличие от советского поколения, оказываются более жизнеспособными.

Открылось, наконец, новое российское посольство, строившееся много лет подряд в том же районе, где расположена русская православная церковь. Строилось оно так долго, что сотрудники посольства – а они сменяются каждые несколько лет и, похоже, не заглядывают в посольский архив – дважды закладывали первый камень строительства с разницей в десять лет, вызвав смех среди соотечественников-старожилов.

Теперь это целый посольский городок на холме с жилым корпусом для сотрудников, с бассейном, с просторной площадью перед корпусом посольства, с отдельным крылом для консульства и воротами для посетителей. Правда, некоторые архитектурные решения в процессе затянувшейся стройки морально устарели: приемный зал, расположенный на втором этаже, настолько мал, что не вмещает и половины положенных гостей, создавая головоломку при утверждении списка приглашенных … лифта нет, а туалетные комнаты находятся на первом этаже, затрудняя передвижение гостей в возрасте и с ограниченными возможностями.

Но все эти недочеты охотно прощаются и находят решение при дружелюбном отношении государственных мужей к своим согражданам, проживающим на перешейке.

Церковный приход, волею московской Патриархии сменивший за прошедшие годы с десяток настоятелей, занят строительством первого в регионе русского православного храма. Соотечественники – установкой памятника героям Великой Победы при поддержке местных властей, выделивших под него участок на набережной – рядом с памятниками других землячеств в этой дружелюбной многонациональной стране…

Мир стал един, многоязычен, планетарен. Мои друзья, ученики и коллеги, как и мы сами – все родом из разных стран и ведут жизнь на два, а то и на три государства. Наши выросшие дети с легкостью перебираются учиться и жить в соседние страны Америки, в страны Европы, в Россию – и снова наши семьи оказываются разделенными океаном, который стал неизбежным пейзажем современной цивилизации. Новые технологии средств связи делают путешественников бесстрашными перед расстояниями, которые прежде повергали в отчаяние наших родителей – континенты и океаны встречаются в вотсапах и социальных сетях. Постоянная связь с близкими, даже на расстоянии – не это ли вносит уверенность в нашу жизнь? Не это ли укрощает превратности судьбы?..

Послесловие.

Благодарю всех, кто подарил мне художественный образ для персонажей этой книги. Не сочтите, что я описала кого-то конкретно – такого не бывает в мире искусства. Живые люди случайным жестом, словом, поступком порождают образ-иллюстрацию к идее будущего произведения, зреющего в голове автора. В моей же кружит тема: человеческая жизнь как дисгармония абсурда в гармонии Вселенной.

Однажды мне передали разговор, предметом которого я стала – произошедший за праздничным столом в нашей церкви.

– Она ненавидит Россию!– воскликнул посольский работник, с которым я проработала с полгода в мире и дружбе, как мне казалось, и даже подарила ему свою картину с выставки.

Святой отец опешил, что задержало его ответ на несколько секунд дольше, чем требует беседа.

– Творческие люди ранимы,– пролепетал батюшка все еще растерянно, но, уже придя в себя, увереннее добавил:

– Видимо, просто болезненно воспринимает непривлекательную действительность.

Хочется верить, что превратное толкование обойдет стороной эту книгу и мой читатель будет на стороне отца церкви, чью защиту от абсурда вспоминаю с благодарностью.

Панама, Москва, 1995–2013, 2020 гг.