Текст книги "Ночь святого Христофора"

Автор книги: Наталья Новаш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Так, значит, нечисть боится крыс? – вдруг оживился он чрезвычайно и, удовлетворенно покачивая головой, выслушал с интересом мой долгий рассказ о том, как пришельцы окружили замок кольцом из костров и без жалости сжигают все живое, проникающее из замка: будь то спасающийся от голода беглец или крыса, стремящаяся к реке...

– Да... – задумался он на миг. – Мерзавец твой настоятель... – И тут же перескочил на другое, принявшись уточнять перечень средств, применяемых при антониевом огне... Вновь чрезвычайно порадовался, что твари боятся крыс... Но иные простейшие вещи его почему-то удивляли.

– Как?! Хромоногость не считается красотой? – например, не поверил он, вспомнив о хромоногой дурочке. – Но я же хром! А я – первый красавец! Это всем известно!..

Больше часа длился допрос с пристрастием. Я и не заметил, как пролетело время: вот уж и вправду, всегда доставляет удовольствие разговор с умным и любознательным собеседником!..

Да и он, как мне показалось, остался вполне доволен. К концу же, подобно всем старикам, он неожиданно ударился в воспоминания.

– И в прошлом бывали у вас мудрецы... Да-да-да! Знавал я кое-кого... Сократ, к примеру. Тоже казался весьма неглупым поначалу...

Я решил, что настало время напомнить о моей просьбе.

– Ну вот... – искренне огорчился он, – разве я был не прав? Без глупости нет истинного мудреца... Отделяющий зерно от плевел не знает, что делать с зерном. Подчиняющий законы мира не понимает главного...

– Чего же? – заметил я.

– А того, что ежели в мире возникло нечто, возвысившееся над миром и взявшее в свои руки его законы, как всадник берет узду, то это нечто важнее всего мирского... Такие, как ты, никогда этого не понимали и оказывались в дерьме...

Я снова напомнил о своей просьбе. И впервые не засмеялись в ответ.

– Как знаешь... – смирился громовой голос. – Но пожалуй, я не стану... выполнять твою просьбу буквально. Позволь мне сделать... наоборот.

– Это как же? – удивился я, почувствовав в его словах издевку и подвох.

– Ну, видишь ли... – сперва замялся, а потом снова захохотал голос. Ведь всем известно, что дьяволу свойственны козни... А козни, по-вашему, это делать все наоборот! И потом... стоит просто верить... ибо все, что ни делается вообще – и в самом деле обычно к лучшему... Ну, а если сказать откровенно – нет смысла в выполнении твоей просьбы. Поздно... Доставлять тебя к герцогу с мешком этих дурацких снадобий – занятие абсолютно глупое... Уж поверь.

На сей раз в его словах не было и тени насмешки, и это повергло меня в совершенное отчаяние.

– И настоятель твой – первостепенная сволочь... – добавил он без особой уверенности, что добавлять что-либо стоит. Чувствовалось, он размышлял, говорить ли мне правду, может, я и так уже сам догадался...

Однако я по-прежнему не улавливал хода его мыслей, в чем и признался, как бедный школяр на уроке.

Тогда, чуть помедлив, он все же снизошел, кривя губы в презрительной улыбке:

– Да, я сделаю наоборот, но так, чтобы все получилось к лучшему и ты понял сам, что к чему... Я переправлю не тебя к герцогу, а герцога доставлю сюда. И сможешь всласть полюбоваться на своего ублюдка!.. Ах, да! – спохватился он. – Надень вот это!..

Собственно, мне ничего не пришлось надевать – совершенно прозрачный мешок сам накрыл меня с головы до ног, какая-то сила плотно, но не создавая неудобства, затянула его на шее. Дивиться невесомости этой ткани было некогда – дверь бесшумно раскрылась, и в помещение вплыло по воздуху разряженное тело герцога в роскошном гробу.

– Господи! – вскрикнул я и чуть было не перекрестился. – Он умер?

– Мертв! Скончался. Но не от ран...

Я взглянул на синюшно-багровое, раздувшееся лицо трупа. Даже пышный шелковый бант не мог скрыть одутловатую бычью шею. Смерть неузнаваемо исказила черты, что всегда бывает при страшнейшем из недугов... Невероятная догадка овладела мной. Казалось, герцог вот-вот поднимется в гробу и жадно набросится на меня – в стремлении увести с собой на тот свет, в стремлении столь же бесконечно загадочном, сколь и бесконечно жутком, и свойственном почему-то всем жертвам этой убийственной болезни...

– Чума? – вырвалось у меня.

– Именно так! – согласился мой покровитель. – Ну, разве его преподобие не скотина?.. И вообще, – добавил он с чувством полного удовлетворения, разве я не во всем прав?

Еще бы!.. Я был обманут настоятелем монастыря. Посылать меня без противочумной маски – значило обречь на мучительную смерть. Мне стало ясно, зачем я нес снадобья, бесполезные при антониевом огне, и от чего в действительности требовалось лечить герцога.

– Ведь не от ран же, не от ран?! – с каким-то упоением повторял мой спаситель.

Я кивнул. Вот от чего умер герцог... Чума!

Гроб развернулся и поплыл к дверям.

– Проветримся! – предложил мой покровитель.

Я не сразу понял, чего от меня хотят.

– Подышим воздухом и поглядим на звезды.

Он взял меня галантно под локоток и вывел в свежую ночную прохладу, что оказалось кстати после всех пережитых волнений.

Труп плыл несколько впереди нас. Бриллиантовые ордена блестели в ярком свете луны. Ее серебряный диск висел над рекой, все было видно, как днем. За кустами по речному волнистому зеркалу змеилась мерцающая дорожка.

Гроб подлетел к берегу и опустился на землю.

– Пускай покрасуется! – сказал мой спутник.

Неведомая сила, точно по приказу, поставила гроб на попа и прислонила к дереву, возвышавшемуся на прогалине среди кустов – отсюда, от мельницы, труп был как на ладони, и лунный свет озарял синий, с белыми сердечками, бант на его шее. Мы же стояли полностью в тени деревьев, невидимые с реки, что сделалось весьма немаловажным, когда вновь поплыли плоты.

Они неслышно скользили мимо нас по тихой воде, почти невидимые за черными пятнами ночных кустов. Я подумал об опасности, грозившей трупу, поскольку с воды он был виден хорошо, и сказал об этом. Но спутник мой захихикал.

– И поделом ведь, и поделом! Ах, какой лакомый кусочек! Не похоронят и все дела!

Однако я был удивлен и сказал, что даже грешника следует предавать земле.

– Как угодно! – ответил мой покровитель.

Гроб приподнялся и полетел над водой. На середине реки он повернул к крепости и медленно поплыл над лесом, пока не сделался маленьким черным пятнышком в той части неба, где глаз различал едва заметное зарево.

Речная гладь, залитая светом луны, не шелохнулась. Вереница плотов ушла за поворот. Путь был свободен. И тогда я вдруг почувствовал пустоту и собственную полную ненужность в этом мире...

– Куда же ты намерен идти? – спросил мой спутник.

Где-то далеко в лесу завыл одинокий волк. Надсадный лай собак откликнулся из еще большей дали.

Я хотел сейчас остаться один. Какая-то смутная мысль зрела в мозгу, и я всеми силами желал удержать ту тонкую связующую нить, что ускользала в разговоре... Я слушал вполуха его пространные речи о бессмысленности человеческого существования на этой земле и о том убежище, спасительном для мудреца, которое нельзя найти среди людей, а можно лишь обрести в иных, куда более совершенных мирах, открывающих разуму неограниченные право и возможность познавать. Он звал меня в эти миры, и, убеждая, он обращался к мудрости Соломона и вспоминал подробности скитаний Магомета... Наконец, я поблагодарил его за услуги и попросил милостиво предоставить меня собственной неотвратимой судьбе.

Он исчез так же, как и появился – с саркастическим смешком, лишь сказал напоследок:

– Кто может знать свою судьбу! Ведь даже там, на небе, совершаются ошибки!.. Впрочем, твое будущее для меня открыто. Ты мне симпатичен, у тебя пытливый, смелый ум – ты смог, отринув предрассудки, обратиться к силам истинно великим. И тебе не место в этом мире – кроме горя и забот чем он способен одарить?! И потому даю тебе заветный шанс: еще раз – в последний! – возвыситься над собою, чтобы вмешаться в законы этого мира, чтоб распахнуть врата в мир бесов, и тогда... Запомни, твое будущее для меня открыто, будь к нему готов. До встречи!

Светящийся силуэт его мелькнул за кустами и пропал...

– Чума!.. – прошептал я, словно прозревая. Будто вновь ухватился за конец той прихотливой нити, что, казалось, безвозвратно утерялась. Я опять видел герцога, стоящего в своем гробу, и окровавленную козу, и нечисть, плывшую по реке... Последний шанс... Мысль кружила подле чего-то важного, единственно необходимого, и не хватало только искры, чтоб огонь понимания вспыхнул и озарил все благотворным светом...

Стать выше самого себя... Но в том-то ведь и дело, что быть самим собою я не перестану! Я могу войти в мир бесов, но таким же, как они, быть не смогу и силой их распорядиться не сумею... И потому желание – естественное – разом уничтожить подлую власть нечисти, царящей на земле, спасти мой мир – вряд ли выполнимо. Вряд ли я способен придавить, как вошь в немытых волосах, всех этих тварей, отравляющих нам жизнь. Необходим окольный путь – и для него потребуются силы, коими, быть может, человек не наделен... Но как мне поступить, с чего начать?

О том, что я могу остаться в мире бесов, где меня уже не будут тяготить проклятые вопросы, я, признаться, в эти смутные минуты просто позабыл...

Что-то зашевелилось в кустах и с громким всплеском прыгнуло в воду. Какая-то тварь быстро плыла по течению. Хищная тупая морда. Блестящая в свете луны гладкая шерсть и сильный кожистый хвост... водяной крысы...

Крыса! Вот оно! Нечисть боялась крыс... и всяческой божьей твари там, где была чума. Хотя во всех прочих местах карлики без раздумий использовали и любых животных, и трупы людей...

Я повернулся к мельнице, с укором для себя вспомнив о пользе прописных истин. Даже древние знали, что крысы разносят чуму. И я подумал тогда, что мир, кажется, уже спасен, и спасен потому, что наши враги похожи на нас, нами же вскормлены, на нашей плоти взросли и приняли в самих себя, верша бесчисленные зверства над нами, нашу кровь, нашу сущность и нашу слабость... Они тоже боялись чумы.

Теперь я знал, что следует делать. Мельница была рядом... Луна висела высоко над крышей в зеленоватой мгле. Рассеянный, но достаточно яркий свет проникал в мельничное окошко. Я поднял с пола свой мешок и вытащил другой том в шагреневом переплете. Место, где говорилось об умении видеть за тысячи миль, было заложено веткой сухой омелы. Я внимательно изучил премудрости перемещения далеких тел и особенности управления их полетом. Увы, в книге были указаны лишь те магические операции, что осуществлялись через верхний мир с согласия его хозяев. Я же не смел беспокоить йотунгов, зная, как озлоблены великаны. Хотя и был всегда со мной флакончик с эликсиром, который позволял при надобности сообщаться напрямую с верхним миром, я резонно опасался рисковать. Мне этот эликсир когда-то, умирая, подарил наш прежний настоятель – он любил меня, как сына. Тогда йотунги куда добрее были... Впрочем, мне ни разу не пришлось воспользоваться эликсиром – управлялся сам. Ну, а теперь... Как изменились времена!

Я машинально пролистнул еще несколько страниц. Бесполезно. По неведомой мне причине составитель книги умолчал о каких-либо способах перемещения тел через другие пространства.

Оставалось одно. Я мог действовать, только минуя Йотунгейм. А это означало, что для выполнения задуманного мне придется проникнуть в тот единственный мир, в пределы которого я получил право войти один и последний раз в жизни. Путь к мертвому герцогу, внутрь крепости, лежал через мир бесов – вот оттуда-то для перемещения трупа я уже был в состоянии использовать те удивительные силы, коими располагал лишь верхний мир. Защита, таким образом, была мне обеспечена.

Я вынул нож и, вспоров на груди рубаху, извлек подшитый с изнанки флакончик с чудодейственным эликсиром. Несколько рубиновых капель обожгли мне рот. Я почувствовал необычайную свободу... Оставалось лишь очертить магический круг и последовательно повторить проделанное накануне.

Земля подо мной затряслась, мельница чуть не рухнула под натиском урагана. Грянул гром; и сила, властно вырвавшая меня из окружающего пространства, так и не вернула в привычный мир, пока нечто, проснувшееся во мне, не завершило дела...

Я словно плыл в бреду и слышал, как завывал ветер. Я увидел со стороны склоны лесистых холмов, утыканные черными пиками елей. Я видел крепость в кольце огня и нечисть, кишевшую между огненной и стеклянно-черной рекой, в которой отражалась луна. Я запомнил кладку мощной стены из дикого камня она была так близко, что видна стала каждая трещинка в сыром граните... Сзади пылал огонь, и бурая поверхность камня вошла в меня – или это я вошел в стену? – и тогда вновь замерцали огни... То были факелы, почти не разгоняющие тьму. Но глаз понемногу привыкал и начал различать стену, что была сзади. Впереди... На бесконечно длинных столах горели свечи, и желтые язычки сливались в две огненные вереницы, пересекавшиеся в виде креста. За этими нелепыми столами и восседали трупы, распространяя вокруг запах тления. В сущности, и уцелевшие живые уже были трупами, хотя временами корчились в судорогах и отвратительно хрипели; другие же давно стали разлагаться – в ямах глазниц шевелились черви и едва слышно шуршали, ползая в напудренных париках придворных и парадно разодетых государственных мужей. Сквозняк колебал пламя факелов и сметал со стола разбросанные листы бумаги; свитки сносило на пол, к той части крестообразного стола, где возле дальней стены стоял гроб с телом герцога.

Тело мое пронзил стремительно быстрый поток. И нечто, проснувшееся во мне, вместе с этим потоком легко понеслось в бесконечность.

Я, листавший страницы книги, прочитал заклинание и напряг волю. Я, смотревший со стороны, увидел в факельном свете, как гроб приподнялся и полетел; вихрем взметнуло в воздух белую тучу бумаг. Огни светильников вспыхнули и погасли, задутые сквозняком.

В темноте бушевал ветер, и где-то внизу скрипели и падали сломанные деревья. Я снова не знал, явь это или сон...

Когда слух вернулся и глаза мои смогли различать мельничные стены, я подошел к окошку.

Луна освещала берег. Под деревом я увидел гроб, вертикально прислоненный к стволу. Лицо трупа было обращено к реке.

На горизонте совсем отчетливо сияло зарево.

"Чума для них тоже смерть! – уверенно думал я, спускаясь по шатким дощатым ступеням. – Они жгут костры, они боятся..."

Плоты вновь плыли нескончаемой чередой. Дым и пламя вырывались во тьме из огромных яиц...

Мне не пришлось дожидаться долго. Ловкий двузубец подцепил герцога как раз за то место, где в свете луны блестели многочисленные ордена – уж очень заметно они блестели...

– Вот и отлично! Вот и замечательно! Перезаразить их всех – и нет проблем. Ах ты, ловкач!.. – внезапно раздался за моей спиной одобрительный смех.

Я резко обернулся. Да, это был он, снова он, как будто никуда отсюда и не уходил.

– Ты что же, ждал все это время? – не поверил я.

– Если так угодно. Я всегда дожидаюсь тех, кого зову... До самого конца... Ну разве мне не интересно знать, как ты использовал свой шанс! Ведь ты, надеюсь, не забыл наш разговор?

Стыд охватил меня. И вправду...

– Вот чума, которая спасет весь мир, – попробовал я как-то оправдаться, указав на опустевший гроб.

– Чума... – передразнил он. – Ваша веселая безносая потаскуха... Ей, вероятно, очень скучно? Достойного же лекаря ты подыскал!.. – И продолжал рассерженно: – Нет, ты глупец! Конечно, я предполагал, но все-таки надеялся... Ты мною пренебрег, чтобы спасти все это!.. Пренебрег, в конце концов, самим собой. Мой подарок использовался ради других... А зачем? Неужто ты не знаешь, как встречает мир своих законных благодетелей?! И кого он после за спасителей готов считать? Надеешься установить порядок, справедливость?! Даже в мире бесов... – он вздохнул и замолчал.

И я не проронил ни слова. Мне вдруг вспомнилась хромоножка, и я спросил его, кто появился на свет этой ночью.

– Какая разница! – отмахнулся он. – Как-нибудь назовут. У вас каждая ночь – ночь какого-нибудь святого...

Здесь он ошибся, и я почувствовал маленькое удовлетворение: эта ночь была совершенно рядовой, ничьей.

– Чему ты радуешься? – не понял он. – Ты пренебрег самым главным. Так знай же: ты радуешься слишком рано. Еще тысячу раз придется спасать твой мир! И всякий раз ради его спасения в такую ночь будут бросать на растерзание нечисти труп чумного правителя! Так всегда будет там, где глупцы подлы, а мудрецы безумны! Вот и весь твой шанс... Прощай!

Он исчез.

Сбоку громко затрещали кусты. Я оглянулся.

Из-за дерева смотрела на меня сама безносая... Но косы на плече, к счастью, не было – это оказалась старуха...

– Я все слышала, святой отец, – упала она на колени. – Не прогневайся на нас, спаситель...

– Так ты... шпионила за мной?! – невольно отшатнулся я.

– Нет, нет, святой отец! Как можно? Просто я искала... Шла по берегу... А он оказался таким ужасным...

– Ужасным? – я припомнил недавнего своего собеседника и только усмехнулся.

– Ну конечно! Не успел появиться на свет – и тотчас улетел... А хвост... О, господи!..

– Кто? – вскрикнул я, представивши себе урода, что родился у несчастной хромоножки. – Кто улетел?

– Дракон! Какой вы, право, недогадливый, святой отец!.. Он вылупился из яйца и был таков. Даже нечисть не ожидала. Вот и помчались все за ним. Теперь здесь тихо...

– Ну, а там, в подвале? Только честно мне скажи, – волнуясь, допытывался я у повитухи. – Кого родила хромоножка?

– Мальчика.

У меня отлегло от сердца.

– И еще... – добавила старуха смущенно. – Не прогневайся, благодетель... Бедняжка послала меня вдогонку узнать твое имя. Она просила сказать, что ребенка назовет в честь тебя... Потому что... прости ее, господи, – старуха в смятении замолчала. – ...Она очень благодарна тебе за коз...