Текст книги "Грязная кровь"

Автор книги: Наталья Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Выражение ее лица при этом было настолько выразительным, а взгляд таким глубоким, что в эту минуту мне показалось, что я на секунду заглянула в ее сон. От бабушки не укрылась моя заинтересованность и в уголках ее морщинистого рта мелькнула улыбка.

– Я – маленькая и лежу в своей кроватке. Надо мной склоняются лица, я вижу мать и деда. Того самого купца Снегирева, – помнишь я тебе говорила? – который сгинул невесть куда в восемнадцатом. Я притворяюсь, что сплю и они, кажется, не подозревают, что я наблюдаю за ними сквозь неплотно сомкнутые ресницы. Они отходят от кровати и я их больше не вижу. Только по отблескам понимаю, что мама держит в руке свечу, прикрывая пламя ладонью. И они что-то делают в комнате. Мне очень страшно и я боюсь пошевельнуться, так как знаю, что если они поймут, что не сплю, то будут сильно меня ругать.

– И что же дальше?

– Это все, – с какой-то подавленной грустью улыбнулась бабушка. – Я не знаю, как тебе это объяснить, но сон этот для меня очень страшный. Тени, отблески свечного пламени на чугунных подвесках фамильной люстры под потолком, какие-то шорохи…

– Понять стороннему слушателю, действительно, трудновато, но мне кажется, я что-то смогла почувствовать, – сказала я, с трудом переводя дух, так на меня подействовал рассказ бабушки. – Скажи, бабуля, ты думаешь, что тут кроется какая-то тайна, да?

– Это первое, что приходит на ум, – кивнула Евгения Михайловна. – Да, можно предположить, что этот сон что-то означает. Это может быть какой-то намек, причем зашифрованный, какое-то сообщение моего организма, которое я не могу внятно растолковать.

– А ты пробовала заглядывать в какие-нибудь сонники? – сразу предложила я выход, но бабушка лишь скептически усмехнулась на мои слова.

– Если под пятницу вам приснился присяжный поверенный, то это к свадьбе, – иронически проговорила бабушка. – Или что-нибудь более современное, ведь должны же составители учитывать современные реалии. Например: если приснилось, что у вас завис компьютер, то это к тому, что введут почасовую оплату телефонных услуг.

– Бабуля! – всплеснула руками. – Откуда ты все это знаешь?

– Я читаю газеты, – спокойно ответила мне бабушка. – Это реалии современной жизни, детали, а вкус эпохи можно почувствовать именно в деталях.

– То есть сонники ты сразу отметаешь, – уточнила я. – Тогда что может помочь?

– Видишь ли, внучка, я настроена более рационально, – проговорила бабушка, затушив папиросу в глубокой пепельнице. – Значение этого сна интересует меня постольку, поскольку этот сон мешает мне спокойно спать, как это ни парадоксально прозвучит.

– То есть?

– Я просыпаюсь после него в холодном поту, – спокойно произнесла Евгения Михайловна. – Сон повторяется в последнее время все чаще и чаще, и после него я уже не могу заснуть. В пять утра – не очень приятный подарок от собственного подсознания, правда?

– А лекарства?

– Еще чего! – фыркнула бабушка. – Никаких снотворных! я семьдесят с лишним лет прожила без снотворных и не собираюсь на старости лет заводить дурные привычки. Впрочем, избавляться от уже имеющихся тоже.

И Евгения Михайловна кивнула на пепельницу с аккуратно уложенными окурками папирос.

– А главное ощущение такое, – продолжала бабушка, – кажется, стоит вспомнить, что происходило в комнате – и тревога пройдет.

– И ты решила…

– Совершенно верно, – снова кивнула бабушка. – Когда у меня течет кран, я вызываю сантехника. Когда у меня ломается пылесос, я иду в мастерскую. А тут я обратилась к психотерапевту. Я считаю, что в любом деле есть специалисты, которые могут помочь, если что. Знакомая порекомендовала мне хорошего врача, вот мы и поговорили с ним немного. Пока результат нулевой, но я поставила перед ним проблему и он будет ее решать.

– Знаешь что, бабуля, – неожиданно пришла мне в голову блестящая идея, – а давай немного покатаемся? Давай я свожу тебя посмотреть на «наш» дом? Это ведь у черта на куличках, верно. Ты наверняка не была там сто лет! С твоими-то ногами на транспорте… А там, глядишь, может, что и вспомнишь. Поехали?

«Ниссан» остановился возле двухэтажного особняка, который располагался довольно далеко от центра. Когда-то этот район занимали вишневые и яблоневые сады, среди которых там и сям стояли хорошенькие домики – частные владения богатых людей, которые хотели жить на природе, но и так, чтобы в любой момент можно было быстро оказаться в городе, если этого требовали дела.

От этой было роскоши осталось всего две с половиной постройки, из них жилая – одна, вторая отведена под гараж, третья лежала в развалинах.

– А ведь я помню этот дом свежевыкрашенным, – мечтательно проговорила бабушка, выглядывая из окна автомобиля. – Интересно, что тут теперь располагается? Внизу, вроде бы, как-то погрязнее, а вот второй выглядит очень даже неплохо.

– Так давай выйдем и посмотрим поближе, – предложила я. – Может быть, нас пустят и внутрь, кто знает. Во всяком случае, мы ничего не теряем.

– Н-да, – проговорила бабушка, всматриваясь в фасад и прикрывая глаза ладонью козырьком, – что-то такое смутное мерцает, но точного расположения комнат я сейчас и не припомню. Где же была детская? Внизу – столовая, это точно, вдоль по коридору комната няни… Или это было сначала, а потом ее переселили наверх?

Мы медленно подошли к дому и я дернула за ручку двери. Она легко подалась и чуть приоткрылась, словно приглашая нас войти.

Бабушка первой переступила порог и остановилась в недоумении покачав головой.

– Нет, сейчас, конечно, тут все не так. Перепланировка была, что ли? Веревки какие-то висят, белье. Похоже на коммуналку, правда?

– Может быть, так оно и есть, – пожала я плечами. – Уплотнение и все такое. При большевиках же часто селили кучу народа в дом, который раньше занимала всего одна семья. Так, наверное, произошло и здесь.

– Надо навести справки у краеведов, – резонно заметила бабушка. – О, а вот и лестница. Надо же, перила те же самые, я помню эти чугунные завитки. Слушай, раз уж мы здесь, давай поднимемся?

Пока мы не спеша брели вверх, бабушка философствовала на свой лад:

– Вот, говорят, что есть память рассудка, память сердца… А есть еще и память ног и рук. Да-да, я когда сейчас дотронулась вот до этой шишечки, то вспомнила, как однажды упала с верхней ступеньки – бежала за мячиком и оступилась. Тогда я расквасила себе нос и долго рыдала, мне лед прикладывали… Поверишь ли, никогда об этом не вспоминала, а вот сейчас словно…

– Что вам здесь надо? – раздался пронзительный голос сверху.

Мы подняли головы. Со второго этажа свешивалась женская голова с кудрявыми завитушками – человек перегнулся через перила и недружелюбно наблюдал, как мы с Евгенией Михайловной ковыляем по лестнице.

– Понимаете, – начала я объяснять причину нашей бесцеремонности, – мы…

– Здесь вам не проходной двор, а частное владение! – словно не слыша меня, продолжала кричать женщина. – Вы вообще откуда? Кто вас сюда послал? Снова денег просить? Ни копейки не получите сверх того, что вам причитается по договору. Расписались? Задаток получили? Теперь ждите! Я купюры не печатаю и милостыню не подаю!

– О каких деньгах вы ведете речь, милочка? – с достоинством спросила бабушка.

– О рублях, вестимо, – передразнила ее визгливая женщина. – Долларов не дождетесь!

– Тогда о каком частном владении вы говорите, сударыня? Извольте объясниться? – надменно поинтересовалась Евгения Михайловна.

– Об этом самом! – для пущей убедительности женщина постучала кулаком по перилам. – Мы с мужем весь этаж купили, расселили этот клоповник, который тут устроили и никого на своей территории не потерпим. А что до препонов, которые нам чинят власти касательно первого этажа, так это они взятки хотят! И мы дадим, обязательно дадим! Но добьемся, чтобы расселили и первый этаж! Мы уже покупаем квартиры бедным людям, не в центре, конечно, но все равно условия не сравнить с этими. А никто не ценит! А все хотят невесть чего! Вот вы, например. Есть у вас горячая вода или нет? Отвечайте?

– Горячая вода у меня есть, – с достоинством ответила бабушка.

– А ванная?

– Разумеется, – так же спокойно проговорила Евгения Михайловна.

– Тогда за каким хреном вы сюда приперлись? Вам что, мало, да?

– Мне… – начала бабушка, но тут я заметила, что Евгения Михайловна не может говорить. Не может она и стоять так же прямо, как и минуту назад – ее рука непроизвольно схватилась за сердце.

«Ну вот, стерва, довела старую женщину, – подумала я, подхватывая бабушку под руки и усаживая на лестничную ступень, – Устроила я бабушке увеселительную поездку, что и говорить!»

– Что здесь происходит? Я слышал какой-то шум… – на площадке второго этажа появился молодой человек. Он выглядел очень обеспокоенным.

– Это кто? – ткнула я пальцем в направлении исчезнувшей женской физиономии.

– Это? – переспросил незнакомец и почему-то улыбнулся. – Это моя жена.

– Так вот скажите ей, что могла бы вести себя повежливее с пожилыми людьми, – рявкнула я. – Человек, можно сказать, пришел посмотреть на дом, в котором прошло его детство, а вы…

Молодой человек тут же спустился к нам сверху и остановился возле бабушки. Присев перед ней на корточки он даже умудрился опуститься на одно колено, несмотря на свой безумной дорогой костюм. Так что сейчас он выглядел этаким рыцарем, ни дать ни взять.

– Ради Бога, простите меня… нас, – поправился он тут же. – Мы думали, что это жильцы, которые недовольны условиями расселения. Вы представить себе не можете, сколько хлопот нам приходится на себя брать. Нас, конечно, это не извиняет, но все же…

– Ничего-ничего, – милостиво кивнула ему бабушка. – Считайте, что ничего не было.

Она протянула ему руку как бы предлагая помочь ей привстать, одновременно как бы предполагая рукопожатие, а то и поцелуй. К чести молодого человека надо сказать, что сначала он помог ей подняться, а потом, склонившись, на секунду припал губами к ее ладони. И выглядел этот жест в его исполнении очень естественно.

– Разрешите представиться, – поправил он слегка сползшие очки в золотой оправе, – Владимир Знаменский, нынешний владелец этого дома.

– Евгения Михайловна Снегирева, бывшая владелица этого дома, – с удовольствием произнесла бабушка. – Впрочем, я не успела вступить в права наследования, так что… Впрочем, это уже не важно.

– Ну почему же, – улыбнулся Знаменский. – Просто у нас не приняли вовремя соответствующие законы. Скажем, в Чехии президенту Гавелу пришлось уступить свою резиденцию человеку, который предъявил задокументированные права на строение. Так что, кто знает…

– Нет-нет, у нас это нереально, – покачала головой Евгения Михайловна. – Знаете, я просто хотела бы… Извините, мне как-то не по себе…

– Сердце? – забеспокоился Володя. – Вы что пьете – валидол, корвалол? Даша! Кликни, пожалуйста домработницу, пусть залезет в аптечку, спустится и принесет нам сюда пузырек корвалола!

– Я рассчитала домработницу! Еще вчера вечером! – донесся до меня голос Даши.

– Дорогая, тогда сделай это, пожалуйста, сама, – потребовал Знаменский.

– Право, мне так неловко… – начала зачем-то извиняться бабушка. – Мы доставили вам столько беспокойства. Если бы я знала…

– Это мы перед вами виноваты, – настаивал Володя. – И я настаиваю, чтобы вы поднялись к нам наверх и оказали нам с Дашей честь своим визитом.

Корвалол был доставлен Дашей, которая по-прежнему смотрела волком, но против воли мужа перечить не смела. Бабушка, действительно, быстро «востановилась» и через пять минут мы уже преодолевали оставшиеся ступеньки. Оказавшись на втором этаже, бабушка ахнула:

– О, как вы здесь все отремонтировали! Не сравнить с первым этажом.

– Мы надеемся, что вскоре низ тоже будет нашим, – деловито произнес Володя. – Впрочем, Даша уже вам кажется успела объяснить что к чему.

Даша молчала, сидя в коридоре на кушетке, сработанной «под антиквариат» и демонстративно молчала, уставясь на лепной завиток колонны.

– Чаю? – любезно осведомился Володя. – У нас неплохой десерт. Фрукты, сладости…

– Не откажусь, – улыбнулась Евгения Михайловна. – Только не очень крепкий…

За беседой время пробежало незаметно. Вот уже час с лишним бабушка с Володей гоняли чаи и беседовали о старых-добрых временах. Знаменский, как оказалось, был неплохо осведомлен о судьбе этого дома и рассказал бабушке о всех перипетиях, связанных с этим зданием. Я не вникала в подробности, только запомнила, что дом переходил от ведомства к ведомству, ни разу не перестраивался и не реконструировался снаружи, внутри был перегорожен двойным картоном, который еще сохранился на первом этаже. Последнее время дом представлял из себя коммуналку, которая медленно, но верно разрушалась и дом бы рано или поздно просо бы рухнул, если бы его не прибрал к рукам Знаменский.

Бабушка пила чай, хвалила торт с вишнями (покупной, явно импортный, но и правда очень вкусный), изредка вставляла реплики в рассказ Владимира. Один раз я поймала ее взгляд и поняла, о чем она думает – прямо над нашей головой висела старинная громоздкая люстра с чугунными украшениями, та самая, фамильная люстра, которая фигурировала в мучившем бабушку сне.

Всю дорогу до дома Евгения Михайловна молчала, уйдя в свои размышлениями. Видя задумчивое лицо бабушки, я решила не тревожить ее расспросами.

Дома я наскоро перекусила и решила, что раз утро выдалось у меня бурным, день – загадочным, то пусть хотя бы вечер будет веселым. Хотя какое веселье могло быть у Воротниковых!

Я была приглашена на званый вечер к своей подруге. Наверное, можно назвать ее подругой, хотя Света прошла довольно длинный путь от знакомой, клиентки фитнесс-центра, моей подопечной по аэробике – то есть от отношений сначала вполне деловых до вполне задушевных. Впрочем, таких подруг у меня наберется несколько десятков, и я вряд ли смогла бы из них кого-то выделить.

Нет-нет, не подумайте, я вовсе не собираюсь жаловаться на одиночество, еще чего не хватало! И вообще меня устраивают такие отношения, когда между людьми (некоторые мужчины – не в счет) сохраняется известная дистанция. И в душу не лезут, и помогут, если надо. Есть в этом, наверное, что-то американское…

Света Воротникова была откровенно богата. Она праздновала сегодня свой сороковой день рождения и я предполагала, сколько народу набьется в их гостиную! Но и была польщена тем, что я тоже – в числе приглашенных. «Ты – один из самых дорогих гостей!» – пошутила Светка по телефону, имея одновременно и наши теплые отношения и мои гонорары. Впрочем, за хорошую фигуру надо платить. Французы говорят: если хочешь быть красивым – надо страдать. Они имеют в виду, очевидно, диеты, физические упражнения и все такое. Я бы еще добавила – и платить!

Вечерника у Воротниковых, как и следовало ожидать, была задумана с большим размахом – человек сто приглашенных, вечерние туалеты «от кутюр», длинные кубинские сигары у мужиков, дорогое шампанское, невероятной величины торт, груды подарков.

Дом был обставлен с роскошью, но без наворотов, все очень красиво и функционально. А если и были изыски, то уж настолько забавные, что одним этим искупали свое присутствие. Например, огромный аквариум во всю стену с медленно плавающими в прозрачной воде зубастыми пираньями или резвящийся в тщательно закрытом бассейне крохотный крокодиленок у стены напротив.

Я вскоре почувствовала, как начинаю медленно, но верно расслабляться. Не в смысле бухала, разумеется (я вообще не пью, между прочим), просто напряжение этого дня начало медленно улетучиваться, словно тонкий дымок от догоревшего уже костра.

Разумеется, я повстречала на вечере несколько своих знакомых, кое-кто из которых прошел через мои тренерские руки. Пожурив владелицу кинологического клуба за то, что она снова набирает вес, я переключилась на одну пожизненную домохозяйку, с которой мы тщательнейшим образом обсудили новейшую диету, завязанную на экзотических фруктах и пришли к выводу, что она не для наших широт.

И тут я столкнулась нос к носу с тем самым типом, который навещал сегодня мою бабушку. Я была в самом благостном расположении духа и потому радостно приветствовала его как старого знакомого:

– О, привет! – я едва не хлопнула его по плечу от избытка чувств. – Какой, однако, тесный мир! Не успели расстаться и вот снова…

– Да-да, – деланно улыбнулся мне врач-психотерапевт и собрался слинять.

– Ну так скажите, что вы намерены делать с моей бабушкой! – потребовала я, впрочем, вполне дружелюбно. – Надеюсь, вы не будете выставлять слишком большие счета? А у вас раньше бывали подобные случаи?

– Да, – пробормотал он, – то есть нет. Извините, я должен тут…

И, кивнув мне так, как будто мы с ним уже распрощались, знатный психотерапевт смешался с толпой, делая вид, что приметил кого-то в противоположной углу. Я проследила за ним взглядом, чуть привстав на цыпочки – ни фига подобного! Пристроился в уголке за портьерой возле шведского стола и потягивает свое шампанское.

– Кого это ты там высматриваешь? – тронула меня за локоть подошедшая сзади Света.

– Одного неразговорчивого молодого человека, – повернулась я к ней. – Вроде врач-психотерапевт, а ведет себя, словно стеснительный подросток. Или просто не хочет со мной разговаривать?

– О-о! – загадочно протянула Светка. – А я, собственно, тебе его и припасла.

– Да ты что! – изумилась я. – Он же вялый, как рыба. И, наверное, не только в разговоре. И потом, по-моему, я ему вовсе не приглянулась.

– Нет-нет, мы с ним только о тебе и говорили, – упорствовала Светка. – Пойдем, я тебя официально представлю и, вот увидишь, все сразу же пойдет по-другому. Я тебе говорю, это классный парень!

– Ну пошли! – решительно согласилась я. – Но только под твою ответственность!

Дело в том, что Светка Воротникова давно и упорно пыталась выдать меня замуж, подыскивая среди своих знакомых разнообразные варианты и предлагая их мне на выбор. Не могу сказать, чтобы мне это нравилось, но, во всяком случае порядком забавляло.

«Света, солнышко, – взмолилась я как-то раз, – тебе бы свахой быть – в смысле собственного агентства, – ты бы вмиг миллионершей стала!»

«Зачем мне становиться миллионершей, когда у меня муж… Ну, в общем, ты в курсе, – смеясь, отвечала мне Света. – И потом, для души – это одно, а для денег, дорогая моя, совсем другое!»

– Мишель! – окликнула Света специалиста по психотерапии, который скучал в одиночестве. – Вот мы вас и настигли! Знакомьтесь, это та самая Полина, о которой я вам так много рассказывала.

– Очень приятно, – машинально проговорил врач, пожимая мою руку.

Казалось, до него с трудом доходит, что «та самая Полина» и девушка, с которой он сегодня сталкивался у Евгении Михайловны и здесь, на вечеринке у Светланы, – одна и та же персона.

Я не без удовольствия следила за тем, как постепенно теплеет его лицо. Как-то сама собой исчезла гримаса недовольства и озабоченности, как рожица, наскоро нарисованная мелом на школьной доске исчезает после одного взмаха чистой тряпки. Теперь Михаил весь подобрался, посерьезнел и в его глазах появилось то неуловимое, но такое характерное выражение, его ни с чем не спутаешь – интерес к женщине, которая сейчас стоит рядом с ним.

Теперь мне предстояло загладить неловкость, которую я, надо признаться, испытывала в этот момент. Ведь, окликнув его запросто здесь, на приеме, я, получается, как бы заигрывала с ним. А первой делать такие вещи ни в коем случае не полагается. Поэтому я утянула Светку по направлению к лестнице, ведущей в комнаты на втором этаже, напоследок сказав Михаилу – хоть и через плечо, но с максимальной доброжелательностью:

– Нам нужно немного посекретничать! Я спущусь в зал через минутку-другую, – хочу посмотреть, как будут кормить пираний.

Эта, вроде бы ни к чему не обязывающая, фраза в данной ситуации на самом деле означала следующее: «Ждите меня у аквариума!»

Когда мы поднимались по лестнице в будуар Светланы, то она уже успела забыть, что это я ее сюда утащила и, когда муж окликнул ее снизу, она крикнула ему, что мы, мол, с Полиной должны немедленно посмотреть модели этого сезона в новом номере «Магды» и сейчас спустимся. Но когда мы зашли в ее комнату, то Светлана сразу же усадила меня на кровать и стала, закатив глаза, рассказывать очередную историю о своем любовнике.

Я уже привыкла к таким рассказам за время общения со своей подругой и знала, как на них надо правильно реагировать – вполне достаточно было ограничиваться взволнованными репликами типа «да ты что!», «не может быть!», «ну ты даешь!» или «полный отпад!»

Светлана методично изменяла мужу с одним и тем же типом вот уже десять лет подряд. Если у нее и были в жизни другие мужчины, то проходили «по касательной» и были настолько эпизодичные, что она даже считала пустой тратой времени ставить меня в известность о том или ином романе. Наверное, она заводила их лишь для того, чтобы убедиться: лучше ее партнера нет и быть не может!

Ее избранник (не тот, который законный и с деньгами, а тот, который по зову сердца или чего-то там еще) был немолод, как и сама Светлана. Их роман развивался, рос и креп год от года и Светка каким-то невероятным образом умудрялась скрывать свою связь от мужа, пускаясь на всевозможные хитрости и уловки.

Вообще, если говорить положа руку на сердце, то это был материал как раз для Ольги. Я с сестрой частенько разговаривала на подобные темы и была в курсе всяких скрытых мотивов, которые обычно присутствуют в такой модели поведения. Ольга наверняка объяснила бы действия Светланы исходя из какой-нибудь фрейдистской модели, хотя я видела тут прежде всего элемент игры – любовники со стажем делали все возможное, чтобы не раскрыть свои отношения, но, вместе с тем, постоянно ходили по лезвию ножа, хотя могли бы встречаться втихую. Но, наверное, это было бы им обоим не интересно и «опасная связь» щекотала нервы.

– Это придает мне вкус к жизни, – как-то обмолвилась Светлана.

Выслушав очередной репортаж о том, как они «опять чуть не попались», я плавно перевела разговор на представленного мне Михаила. Света стала уверять меня, что он и такой и сякой, что, по ее мнению, лучше пары для меня не найти и что у нас с ним все будет хорошо.

Уж и не знаю, убедила ли меня в этом Светка или я на самом деле прониклась, но окончание этого вечера мы провели с Михаилом бок о бок. Он, действительно, оказался вовсе не таким занудой, как можно было представить при первом впечатлении. В меру галантен, в меру податлив, в меру обаятелен – что еще надо от мужчины?

И когда мы вышли с ним на улицу и распрощались с хозяйкой, – Светлана провожала нас на пороге, – то как-то само собой так получилось, что мы с Мишей поехали ко мне. Надо сказать, что я была неправа, подозревая в нем непростительную для мужчин вялость…

А наутро был обыкновенный рабочий день. Миша быстро сварил кофе, мы позавтракали и он ускакал к себе на службу. Я осталась досыпать, так как в спортивном комплексе клиенты в этот день были у меня только после обеда. Но поспать мне не дали и, в общем-то, правильно сделали. Около девяти позвонила Ольга.