Текст книги "Территория души. Книга 2. Возвращение любви"

Автор книги: Наталья Батракова

Костя проснулся в одно мгновение оттого, что кто-то коснулся его ноги под одеялом. В комнате уже было достаточно светло, чтобы рассмотреть лежащую на соседней подушке русую голову.

«Когда же она пришла? – досадливо поморщился он. – Неужели я уснул и ничего не слышал?»

Осторожно повернувшись на бок, он подставил руку под голову и стал рассматривать ее лицо. Все те же черты, которые, если бы обладал талантом, нарисовал бы с закрытыми глазами. Словно почувствовав его взгляд, Анна шевельнула пухлыми губами. Спать Косте больше не хотелось, но и будить Анну рука не поднималась.

Зайдя в ванную рядом со спальней, он залез в душевую кабину ч включил контрастный душ. Открыв через какое-то время дверь кабины, выверенным движением руки он стянул с планки полотенце, вытер голову, тело и закрепил его на бедрах. Сделав шаг к зеркалу, он потянулся за щеткой и уловил за спиной очертания женской фигуры.

– Когда ты успела проснуться? – удивился он.

– Разве можно спать, когда на тебя смотрят в упор?

– Так, значит, ты притворялась!

Он повернулся к Анне, спрятал ей за ухо прядь волос, прикрывавшую половину лица, и прикоснулся пальцами к ее губам

– Ты все время куда-то спешишь, так ты никогда не сможешь оценить всех моих талантов, – прошептала она. – Как только я собралась открыть глаза, ты куда-то сбежал.

– Правда? А мне казалось наоборот: ты все время куда-то исчезаешь, – протянул он руку к бретельке на ее плече.

Спустя секунду шелковая ночная сорочка соскользнула вниз да так и осталась лежать на полу нежно-розовым воздушным пятном, на которое уже никто не обращал внимания…

… – Кто-то стучит, – прошептала Анна, приподняв голову над подушкой. – Это Олег! – она быстро вскочила и, обернувшись на пороге ванной, попросила: – Отвлеки его чем-нибудь.

– С Новым годом, сын, – услышала она сквозь неплотно прикрытую дверь. – Ну, пошли, проверим твой подарок на компьютере.

Анна тенью мелькнула по комнате, перебежала холл и, заскочив в комнату к Кате, закрыла за собой дверь.

– Мамочка, ты где была? – спросонья спросила разбуженная щелчком замка девочка.

– В ванной, – почти не солгала Анна, но этот ответ полностью удовлетворил Катю.

– Пора вставать?

– Спи, родная. Через три дня в это время ты должна будешь крепко спать.

– А ты?

– И я. Спи, лапуля, спи.

Анна прилегла рядом и задумалась: «Боже мой! Что я делаю! Как же я смогу теперь уехать! Роберт, Джессика, мне очень тяжело это признать, но если он предложит мне остаться… Я не знаю. Я не уверена… Простите меня заранее».

Но выспаться в это новогоднее утро Кругловым не удалось. Не прошло и полчаса, как за окном раздалось громкое бибиканье: в гости, как и было обещано, в полном составе заявилось семейство Хориных.

Первый день Нового года прошел под эгидой спортивных баталий, кипевших на льду катка, залитого на месте теннисного корта в конце улицы. Настеньку с осени отвели на фигурное катание, и само собой случилось так, что вся семья стала наконьки.Адля Анны с Катей Крылов одолжил коньки у соседей, предпочитающих отходить от застолья перед экраном телевизора.

– Ань, давай на лыжах вокруг поселка прокатимся, – предложила Лена после того, как отвела младшую дочь в дом, а мужчины сломали еще одну клюшку. – Нам с тобой теперь только метлой махать осталось. Возьмешь ботинки Антона, у него уже сороковой.

– Ну и что ты думаешь делать? – посмотрел им вслед Виктор – Неужели ты позволишь ей уехать?

– Пока не знаю, – Костя остановился рядом и тоже принялся следить глазами за лыжницами. – Вот возьму и просто никуда их не отпущу в пятницу.

– Думаешь, удастся? – с сомнением покачал головой друг.

– Не удастся, значит, сам туда полечу, – спокойно ответил он и мощным щелчком послал шайбу к воротам. – Вопрос времени.

Виктор с улыбкой посмотрел на друга: уж кто-кто, а он знал, что решениям Крылова противостоять невозможно.

– Ну, что ж. В таком случае, поздравляю. Сделав большой круг вокруг поселка и выбившисьиз сил, женщины решили сделать небольшую остановку.

– Ань, а ты не думала вернуться сюда насовсем? – Лена оперлась на лыжную палку и, улыбаясь, посмотрела ей прямо в глаза.

– Это не от меня зависит… Давай не будем заострять на этом внимание, хорошо? Ты себе не представляешь, как я ценю каждое мгновение в последние дни. Как любит повторять Роберт: «Жизнь измеряется не количеством вдохов и выдохов, а количеством мгновений, когда перехватывает дыхание. От счастья». Вот я и коплю эти мгновения и не хочу тратить драгоценные минуты ни на что, что могло бы мне помешать ими наслаждаться, понимаешь, дорогая? – Анна улыбнулась, поправила солнцезащитные очки и задорно предложила: – Догоняй!

Проскочив мимо теннисного корта, на котором уже никого не было, они подъехали к дому, а спустя полчаса с удовольствием парились в бане.

Поздно вечером на полу у зажженного камина взрослые долго пели песни под гитару, а затем, глядя на огонь, неожиданно умолкли.

– Есть замечательная восточная мудрость, – прислонившись спиной к обнявшему ее Косте, нарушила молчание Анна. – Хорошо бы найти человека, с которым можно помолчать обо всем…

– Аня, ты обещала почитать стихи, – напомнила ей Лена.

– Хорошо. Только предупреждаю, они у меня в основном грустные. Ностальгия, и все такое прочее… А учитывая дефицит русскоязычного общения, писать стала намного меньше. Зато как пронзит… Особенно тяжело осенью бывает… Слушайте.

 
Осень – листопад воспоминаний,
Снов печальных царство по утрам…
Грусть моих несбывшихся желаний
Изморозь развесит по кустам,
Сбросит с них последние наряды
И бесстыдно шрамы оголит,
И напомнит, что другой когда-то
Я была. И сердце заболит…
… Девочкой рыдала у подъезда,
Боль обиды жала на висок.
И листвой потерянной надежды
Расстилался клен у самых ног…
Капли-сны или дождинки-слезы
Занавесят небо кисеей…
Осень – листопад воспоминаний
В воздухе, насыщенном тоской…
 

– А еще? – Виктор лежал на спине и тихо перебирал струны гитары. – У тебя удивительные стихи, но вот мелодию к ним подобрать никак не удается.

– А зачем? – Лена уложила голову на груди мужа. – Они в этом не нуждаются, у них своя музыка. Продолжай.

– А ручка далеко? – неожиданно встрепенулась Анна. – И листок бумаги.

– И что, прямо сейчас получится написать? – не поверил Виктор.

Костя принес ручку и записную книжку. Хорин долил вино в бокалы, и все, как завороженные, принялись наблюдать за Анной, что-то черкающей на чистом листике.

– Ну, вот, – закусив губу, в последний раз пробежала она глазами по строкам. – Чистой воды экспромт, над ним еще надо поработать…

– Неважно, читай, – не утерпела Лена.

 
Зажги камин. Мы свет погасим,
Присядем молча на полу
И первобытностью окрасим
Весь вечер, странную игру,
Где страсть бушует на поленьях,
Сгорает, в небо унося
Волшебной магии мгновенья,
К которым тянется душа,
Гделижет пламень пень сосновый,
Затолстым граненым стеклом.
И хочется спросить. О вечном.
Зачем мы все-таки живем?
 

Анна сделала паузу, не решаясь прочитать вслух последние четыре строки.

– Все!

– Здорово! – восхищенно прошептала Лена. – И что, прямо сейчас родилось?

– В процессе, – загадочно улыбнулась Анна. – Виктор предложил Косте: «Зажги камин», ты добавила: «Мы свет погасим». А я за эти строчки зацепилась. Вот и начало. А дальше, как получится.

Анна захлопнула блокнот и передала Косте.

– Дарю, на память. Перечитаешь как-нибудь на досуге. Ребята, который час?

– Скоро три, – взглянула Лена на каминные часы. – Пораспать. Завтра нам в цирк на дневное представление, ты не забыла?

– Сто лет не была в цирке, а ведь ребенком ни одной новой программы не пропускала. Спокойной ночи… Спокойной ночи, – повторила она Косте, прощаясь у дверей комнаты, где спала Катя.

Предоставив свою спальню семейству Хориных, Костя собирался переночевать с сыном.

– Спокойной ночи, – нежно поцеловал он ее в губы. – Завтра нас ждет важный день…

– Уже сегодня, – медленно закрывая дверь, поправила его она. Возлагая на него пока еще смутные надежды, ни он, ни она не могли предположить, насколько этот день окажется непредсказуемым…

Высадив Анну с детьми возле цирка, Костя выключил аварийку и поехал в сторону Сурганова. Внутренне он был абсолютно спокоен. Договорился с Виктором и Леной, что после представления он заберет только Анну и оставит детей на их попечение. В квартире, где она выросла, все было приготовлено к вечеру, оставалось лишь купить свежие цветы и зажечь свечи.

Неожиданно зазвонил телефон. Бросив взгляд на дисплей, он недовольно поморщился.

– Константин Петрович! – услышал он взволнованный голос Алины. – Мне надо с вами срочно увидеться! Это касается той девушки, из Штатов, – она перевела дыхание и выдала фразу, от второй у Крылова похолодело в груди: – Ее ищут!

– Говори!

Выслушав сбивчивый рассказ Алины о том, что Кругловой интересовался ее отец и другие, не знакомые ей люди. Костя тут же позвонил Савицкому и договорился о встрече.

– Сверни на Захарова, а дальше на Броневой, – спустя двадцать минут снова услышал он голос Славы. – Затем поворачивай в первый же двор слева и сразу пересаживайся ко мне. Я еду следом на серебристом «Лексусе».

На двигавшийся в одном направлении с ним автомобиль с российскими номерами Крылов успел обратить внимание.

Едва он пересел в «Лексус», машина тут же выехала со двора.

– Анна сегодня же должна покинуть пределы страны, сообщил сидевший на заднем сиденье встревоженный Савицкая.

– Как? – не понял Костя.

– Это люди Романова, познакомься на всякий случай, – кивнул он в сторону сидящих на переднем сиденье мужчин. – Транзитом Минск проезжали, я как раз с ними встречался, когда ты позвонил. Семен Иванович не забыл о долге и сразу развернул их обратно на Москву. Отвезут в Шереметьево и отправят во Франкфурт. К самолету в Штаты она успевает, время выбрано с запасом. Прав оказался Артюхин, чутье даже за океаном не потерял! Еще неделю назад потребовал забронировать билеты.

– Какая Москва? Зачем? – никак не мог взять в толк Крылов.

– Так надо, – твердо ответил Савицкий. – Скорее всего, кто-то вычислил, что Романова в тот вечер увезла она. Учитывая ее знакомство с Владимиром Анатольевичем, вполне вероятно, что на ней захотят отыграться.

– Почему ты так решил? – не унимался Костя.

– Ее надо срочно убрать из города, пока не уляжется весь шум, – категорично заявил Слава. – Я за нее здесь отвечаю, и, на мой взгляд, это единственный выход. Сейчас едем к тебе, собираем вещи, а через три часа она должна быть за кольцевой. Ты извини, не знаю, какие у тебя там были планы, но она впуталась в эту историю благодаря тебе.

Костя молча дослушал монолог Савицкого: счастливое ожидание предстоящего вечера исчезло. На душе стало беспокойно и до обидного досадно.

– Это еще не все. На всякий случай, ни ты, ни я, ни кто-то из моих людей не приблизится к ней ни на шаг. Так что не знаю, как тебе с ней попрощаться. Звонить, как ты понимаешь, тоже нельзя. Можешь черкануть что-нибудь, Анатолий передаст.

– Ты думаешь, она ему поверит? – с сомнением взглянул Крылов на сидевшего на переднем пассажирском сиденье мужчину. – Она вас знает?

– Знает, – ответил мужчина. – Вместе с Романовым я был в тот вечер у Локтионова.

Крылов потерянно замолчал. Никакого другого выхода, казалось, и вправду не было.

Ничего не понимающая Саша молча помогала собирать чемоданы, с опаской посматривая в сторону ожидавших в гостиной незнакомых людей.

– Что происходит? – только и успела она спросить у Кости, но услышав короткий ответ: «Так надо», – поняла, что больше задавать вопросов не стоит.

– Костя, ты скажи Анечке, что Катины вещички я сложила в один чемодан, а ее – в другой. Может, так им удобнее будет, если вдруг что искать придется, – потерянно произнесла она, застегивая молнию на чемодане.

Через пять минут дом был пуст. Женщина долго смотрела в темное окно, не замечая, как по щекам текут слезы. Защемило сердце. Саша подошла к холодильнику, включила свет, накапала капель и долго сидела на кухне, глядя на мигающий индикатор газовой плиты…

…Анна держала на руках голову спящей Катюши иневидящимвзором смотрела на бегущую навстречу дорогу.

«Смоленск», – вяло отреагировала она на дорожный указатель и вдруг оживилась.

– Теперь я могу позвонить? – спросила она у Анатолия, который, как поняла, был здесь главным.

– Нет, не можете, – твердо ответил тот. – Телефон можно включить только за стойкой паспортного контроля… во Франкфурте, – после раздумья, добавил он.

– Но я так не могу…

– Так надо, – перебил ее немногословный мужчина и повторил чуть мягче: – Так надо… Да, вот для вас еще одна записка. Можете включить свет.

«Аня, – было начертано знакомым почерком на листке бумаги, – я очень многое не успел сказать и сделать, и мне очень жаль, что ты должна уехать, – значилось в скупых строчках. – Внизу мой e-mail. Сообщи или позвони сразу, как только доберешься домой. Целую. Костя. P.S. Чуть не забыл. Саша просила передать, что сложила твои и Катины вещи в разные чемоданы».

«Вот и все, – смахнула слезу Анна. – Вот и все. Праздник души закончился».

…Прошло минут десять, как Костя въехал во двор да так и сидел в машине, не торопясь выключать двигатель. Ему не хотелось возвращаться в этот снова ставший пустым и неуютным дом котором было так тепло последние два дня. Олег остался ночевать у Хориных, объяснения с Сашей было не избежать, а что ей сказать, он просто не знал.

«Мне даже позвонить ей нельзя, – посмотрел он на телефон. – Глупо. Как же все глупо получилось!»

Сунув руку в нагрудный карман, он достал маленькую коробочку и включил свет в салоне. Как и три с лишним года назад усыпанное маленькими бриллиантами кольцо отдавало холодным неживым блеском, время в котором словно остановилось.

«Ну, что теперь с ним делать? – подумал он. – Вдруг оно такое же несчастливое, как и тот золотой подарок от Версаче? Купить новое, а это сдать? Нет, – вдруг понял он. – Просто еще не пришло его время. Пусть полежит в сейфе».

Он снова спрятал футляр с кольцом в нагрудный карман. Нащупав пальцами записную книжку, вытянул ее, полистал страницы и почти сразу нашел записанное Аниной рукой стихотворение. Когда Костя дочитал до конца, его глаза расширились от удивления. Он хорошо запомнил последние строки стихотворения, которое Анна читала у камина. Но, оказывается, это было еще не все:

 
Огонь погаснет. Сизый пепел
Запрячет свой ответ немой.
…И в снах не раз меня согреет
Твое дыханье за спиной…
 

…Проводив Анну с Катей до стойки паспортного контроля и убедившись, что все прошло без эксцессов, двое мужчин, доставивших их в Шереметьево, махнули на прощание рукой и скрылись за стеклом.

– Зайдем в кафе? – предложила она дочери. – У нас еще почти два часа до отлета.

Всем своим видом давая понять, что ей все равно, девочка пожала плечами. Честно говоря, у Анны тоже не было настроения, как и не было аппетита. Заказав себе кофе, она смотрела сверху на сновавших внизу людей, по поведению которых без ошибки можно было определить, кто и для чего собрался в тот или иной перелет: кто на зимний отдых, кто в деловую командировку, кто просто в гости.

«Надо позвонить Роберту, – подумала она, забыв о запрете. – Три дня не давала о себе знать. Они с Джессикой уже переволновались».

Достав из сумочки мобильник, Анна ввела пароль и дождавшись, пока на дисплее показались кубики антенны, почти сразу услышала звонок:

– Ну, слава Богу! – воскликнула Джесси. – Нашлись!Мыпочти сутки вас разыскиваем! Интернет – мертвый, телефоны не отвечают! У вас все в порядке?

– Все хорошо, родная. Все просто замечательно.

Не чувствуя радости в голосе Анны, Джессика разволновалась еще сильнее.

– Я тебе не верю! Я очень хорошо чувствую, когда тебе хорошо. Катя в порядке?

– С Катей все в порядке, – попыталась успокоить ее Анна. – Вот, сидит рядом в аэропорту, жует гамбургер. Можешь с ней поговорить.

Передав трубку дочери, Анна стряхнула пепел в стеклянную пепельницу.

– Здравствуй, Джесси! – обрадовалась Катя, легко и свободно перейдя на английский. – Завтра будем дома. А кто нас встретит? Ты с Володей? Здорово! Я соскучилась очень-очень. Пока.

Девочка вернула трубку маме: чувствовалось, что настроение у нее слегка приподнялось.

– Аня, с тобой папа хочет поговорить.

– Здравствуй, родная, – от спокойного и уравновешенного голоса Роберта, старательно выговаривающего по-русски слова, повеяло теплотой, и Анна непроизвольно улыбнулась. – Не будем тратить время на лишние разговоры, вернешься – все расскажешь… – Балайзер сделал паузу. – Скажи, пожалуйста: документ, подтверждающий, что ты сотрудник корпорации, с тобой?

– Конечно, – удивилась Анна вопросу. – Я помню, что персоналу рекомендовано всегда и везде брать его с собой.

– Это очень хорошо… У нас возникла проблема с Киевским филиалом. Согласно контракту, там постоянно должен присутствовать один инженер и один ответственный работник от головного предприятия. Наш инженер… – Роберт сделал долгую паузу, а затем перешел на английский. – Наш инженер уехал домой на Рождество и простудился. Ему уже готова замена, и сегодня новый сотрудник из европейского филиала вылетает из Франкфурта в Киев. Но вчера вечером возникла еще одна проблема. Алану Новаку, он работал в твоем департаменте и ты должна его помнить, позавчера сделали операцию аппендицита. У него начались осложнения, и поэтому, как только разрешат местные врачи, мы его отправим в Европу. Но на подготовку виз и документов для нового сотрудника потребуется около двух недель.

Анна напряглась. Мозг моментально включился в работу едва Роберт перешел на родной язык. Балайзер всегда так поступал если предстояло объяснить ей серьезность предстоящего дела к тому же не зря она работала в департаменте, где составлялись не только отчеты о проделанной работе: главное предназначение его сотрудников заключалось в умении просчитать ситуацию наперед

– Я поняла, – перебила она Балайзера. – Вы хотите, чтобы я летела в Киев?

– Лично я этого не хочу. Я соскучился без вас с Катей, но в то же время подумал, что для дальнейшей карьеры это будет хорошая возможность себя зарекомендовать. Ты знаешь, что подобной командировки люди ждут годами.

– Я готова. Вот только как быть с Катей?

– Вас встретят в аэропорту Франкфурта, и своим рейсом она улетит с сопровождающим ее человеком до Нью-Йорка, он же полетит с ней следующим рейсом домой. Тебе придется заехать в наше представительство, получить инструкции, забрать документы и утром вылететь в Киев. Все уже подготовлено, я ждал твоего согласия.

– Я согласна, – повторила Анна. – Только, Роберт, мы прилетим во Франкфурт не из Минска, а из Москвы. Почему так получилось, я объясню позже. Сейчас мы в Шереметьево, пишите номер рейса…

«Ну вот, – пряча телефон в сумочку, подумала она. – Как все быстро меняется. Едва не перевернувшие жизнь две недели остались за спиной, и на первый план снова выходит работа. Придется, конечно, поволноваться, как Катя долетит до дома без меня. Обидно, – неожиданно переключились ее мысли, – Минск будет рядом, а Костя с Николаем завтра улетают в Австрию… Значит, остается только работа и… Вера. Что же все-таки там произошло? Мой чемодан! Надо переоформить его до Франкфурта!», – сообразила она.

– Катюша, посиди здесь, пожалуйста. Мне надо вернуться к стойке регистрации…

 
Но не истек отпущенный нам срок
Вершить ошибки. Боль от них острее.
 

Часть 2

 
Так все же почему?! Невидима, нетленна
Стоит стена, и ей дано нас разделять!
Как сложно объяснить, на что она похожа,
Нельзя перешагнуть, снести, разбить, убрать.
Я чувствую ее измученным сознаньем,
Царапаю стекло – лишь руку протянуть!
Как бронь, стоит стена между живыми нами,
Не позволяя мне к душе твоей прильнуть.
И мечется, ища хоть маленькую щелку,
Душа моя, но ей не справиться одной.
И чувствую: устал, там по другую сторону,
Единственный, кто мне ниспослан был судьбой.
Стеклянная стена не подпускает ближе.
Ночудо! Поддалась, остался только миг!
Ищу твои глаза… И холод подступает,
Стоит передо мной тот, кто ее воздвиг…
И был ли кто за ней?.. Там, по другую сторону,
Остались лишь следы. И тишь пронзает вой,
И покрывает мгла наполненное стонами
Израненной души пространство над землей…
 

– 1 —

…Получив накануне вечером все соответствующие инструкции и документы, утром 4 января Анна подъезжала к аэропорту Франкфурта. В это же время в аэропорту Минска Хорин провожал в Австрию Крыловых, лететь которым предстояло с пересадкой все в том же Франкфурте.

Костя был без настроения. В пятницу он вернулся пораньше с работы и, стараясь отвлечься от невеселых мыслей, вместе с помощником по хозяйству убирал выпавший накануне снег. Но физическая нагрузка не помогала: в голове постоянно крутились обрывки фраз, воспоминаний, несколько раз он резко вскидывал голову, оттого что чувствовал рядом присутствие Анны. Он тоскливо оглядывался по сторонам, курил и снова продолжал работу. День на свежем воздухе принес свои плоды: после ужина, едва коснувшись головой подушки, он сразу же уснул.

– Все тело болит, – пожаловался он Виктору и попробовал размяться. – Если бы не согласовал поездку с Селиванами и Николаем, никуда не полетел бы. Впервые за последние годы нет никакого желания кататься на лыжах.

– Наоборот, тебе надо переключиться! – возразил Хорин. – Поносишься по горам, отоспишься, с сыном пообщаешься. Смотри, как он радуется.

– Ему проще, – глянул на сына отец. – Вчера еще грустил, а сегодня, стоило только Свете позвонить, улыбка до ушей.

– Селиваны давно прилетели?

– Они встречали Новый год в Женеве. Света завтра будет в Хинтерглемме, а Михаил подъедет в среду.

– Ты смотри, – усмехнулся Виктор. – Какже он ее одну отпустит? А вдруг она захочет к тебе вернуться?

– Главное, что теперь я этого не хочу, – спокойно ответил Костя. – И он, и она об этом знают. Ты постарайся к моему возвращению подготовить документы для посольства.

– Все сделаю, не волнуйся. Покажи-ка паспорт, когда у тебя Шенген заканчивается?

Крылов протянул паспорт, который вместе с билетами держал в руках.

– Слушай, да у тебя же только две чистые страницы остались, Я в марте в Барселону лететь! И срок мультивизы истекает в феврале. Ничего не выйдет. Сначала придется его поменять, а уж потом заказывать приглашение.

– Черт! – озадаченно пролистал документ Костя. – Как я из виду упустил? Надоело менять его каждый год!

– Ты не один такой, – усмехнулся Хорин. – Ну, до встречи?

Мужчины крепко пожали руки на прощание. Подхватив чемоданы, Крыловы двинулись на таможенный контроль, даже не подозревая, что почти одновременно с ними в разных самолетах, летящих по разным маршрутам, в воздухе будет находиться и Анна Круглова.

…Поселившись в номере-люкс гостиницы «Днипро», Анна распаковала чемодан, разобрала вещи и еще раз помянула добрым словом Сашу: ее решение сложить одежду дочери в отдельный чемодан оказалось очень даже кстати. Она долго принимала душ, сушила волосы и наносила кремы на уставшее лицо. Хотелось есть, но еще больше хотелось спать. Достав из бара шоколадку, она взяла в руки телефон, который не успела вернуть Крылову, и завалилась на кровать.

«Работает», – отметила она, набрав PIN-код и разыскав в памяти номер Веры.

Набрав его с гостиничного телефона и услышав голос автоответчика, она нажала на рычаг, поправила под головой подушку и выключила свет.

«Завтра первым делом на завод, – принялась она составлять план на следующий день. – Затем приобрести местную SIM-карту и вплотную заняться поисками Веры. Дом, в котором она живет, я, пожалуй, найду по памяти… Костя с Николаем, скорее всего, уже встретились в Австрии. Позвонить ему? Нет, не буду, поздно уже. Раз он просил ему написать, значит, напишу, только бы поскорее добраться до компьютера…» – подумала она, засыпая.

…По согласованному заранее плану Дербенев с Крыловым дождались друг друга в аэропорту Зальцбурга и подъезжали в этот момент к Хинтерглемму, где им предстояло провести неделю.

Подсвеченная фарами дорога петляла между проступавшими в темноте высокими горами. Встречавшиеся вдоль нее мелкие и крупные селенья были расцвечены включенной на полную мощность рождественской иллюминацией и, казалось, соревновались между собой в разнообразии выдумок, разноцветных фонариков, многочисленных елочек и фигурок местного Деда Мороза. Все играло, сверкало, искрилось, но находившихся в машине путников это мало радовало.

– …Вот так все и закончилось, – вздохнул Костя, успев за время пути рассказать другу о событиях двух последних недель.

– А ведь я был прав, – вспомнил Дербенев. – Едва в первый раз вас вместе увидел, сразу понял, что вы друг другу пара. Вера все рвалась вас помирить, а я не отпустил. Зря, выходит.

– Если бы да кабы… Ты мне лучше о себе расскажи: до сих пор в голове не укладывается, что вы с Верой разошлись. У Ани чуть шок не случился, когда услышала, – Костя оглянулся на спавшего на заднем сиденье минивэна Олега и, убедившись, что все в порядке, продолжил: – Все пыталась до Веры дозвониться, бесполезно.

– Она не берет трубку, ты же знаешь, – Дербенев задумался. – Сильные люди, как оказалось, не умеют прощать…

– А ты бы сам простил?

– Не знаю… Иногда мне кажется, что я простил бы ей все… Первые полгода надеялся, а точнее, был уверен, что все образуется и она примет меня обратно.

– Странно ты рассуждаешь. Ты же не вещь: выбросил, забрал. Николай сделал долгую паузу и вдруг согласно кивнул головой.

– Ты правильно определил, я без нее неодушевленная вещь. Два месяца назад снял квартиру в доме напротив, приеду ночью, посмотрю на ее окна и только тогда могу заснуть.

– А как же дом?

– Пустой он какой-то, не тянет меня туда… Стройкой в основном Вера занималась, а потому я так и не прикипел к нему душой. Теперь не знаю, что с ним делать: Машке отписать или продать.

– Как ее здоровье?

– Спасибо, все уже хорошо. Отошла… Иногда обедаем вместе, вот тогда и узнаю последние новости. А ведь поначалу она меня тоже видеть не желала.

– Ну, а как… ну…

– Ты о Галине хочешь спросить? – догадался Дербенев. – Ивану год и четыре, последний раз я видел его семь месяцев назад. Говорят, похож на меня. Ребенок, конечно, ни в чем не виноват, но никаких чувств, кроме сугубо отрицательных, оба они у меня не вызывают. Материально я их содержу и достаточно.

– И что, больше ничего не требует?

– Пусть только попробует! – вскипел Дербенев. – Я пол-Киева на ноги поднял, но нашел тех, кто Вере фотографии послал. Им будет о чем сожалеть, поверь мне, пусть только вернутся сюда, сволочи! Представляешь, вложили для достоверности еще и копию медицинской карты Гали, а там в графе – группа крови отца – моя группа! Это ж надо было додуматься, родить без моего согласия! Ведь это насилие над личностью, над моей свободой! Мне жизнь разрушила, себе сломала… Сокровенное желание у нее, видите ли, было – ребенка родить! Вот представь себя на моем месте: неожиданно для себя узнаешь, что кто-то собрался рожать от тебя ребенка? Или того хуже, уже родил?

– Ну, со мной такого не произойдет, – усмехнулся Крылов.

– А ты вспомни, когда Анна в больницу попала и все считали, что она беременна? Каково тебе было?

Крылов долго смотрел на приближающиеся огни. Судя по всему, это был Заальбах, за которым, как он помнил по карте, в нескольких километрах находился и Хинтерглемм.

– Не трогай Анну, ладно? – вдруг попросил он. – Меня связывала с ней не кратковременная связь… Если бы она на самом деле оказалась тогда беременной, все сложилось бы по-другому. Во всяком случае, с тобой бы я точно сейчас не ехал… И вообще, давай договоримся не ковыряться в прошлом. И так на душе тошно.

В салоне снова установилась тишина. Автомобиль притормозил и, сделав несколько плавных поворотов, остановился у невысокого четырехэтажного здания с ярко освещенным холлом.

– Хорошо, – пробормотал Дербенев. – Кажется, наш отель…

…С утра в Киеве выдался чудесный солнечный день с легким морозцем. Лишь посыпанные песком тротуары напоминали о случившемся накануне гололеде и о том, что от аэропорта до гостиницы, находящейся в самом начале Крещатика, машина добиралась почти два часа.

Водитель, встретивший Анну в Борисполе и заехавший за ней утром в гостиницу, был немногословен. Его лицо кого-то ей напомнило, но ни вчера, ни сегодня, кроме приветствия и того, что его зовут Петр, она почти ничего от него не услышала. Односложно отвечая на ее вопросы, он всем своим видом давал понять, что не расположен к разговорам.

«По-моему, и офис, и завод в другой стороне», – удивленно покрутила она головой, когда, сделав круг по площади, машина направилась к центру города.

– И куда мы двигаемся? – решила она уточнить.

– Забираем Кравченко, – ответил тот спустя минуту. Несмотря на медлительность в речи, машиной он управлял ловко. Новенький «Мерседес» (как определила Анна, не больше года) плавно передвигался по улицам города. Водитель, судя по всему, хорошо знал интервалы работы светофоров, а так как улицы не были забиты транспортом, к нужному месту они добрались без единой остановки. Едва машина притормозила, из дома напротив вышел человек, также показавшийся Анне знакомым.

– Здравствуйте, – мужчина лет сорока пяти сел рядом на заднее сиденье и приветливо улыбнулся. – Анатолий Кравченко. На сегодняшний день – генеральный директор.

– А Дербенев? – удивилась она.

– Николай Степанович – депутат Верховной Рады.

– Понятно. Анна Круглова, – протянула она руку.

– Я вас помню… Завод открывали четыре года назад, не так ли?

– Так, – кивнул головой новый генеральный директор.

– К вам тогда понаехало много гостей.

– Еще бы! – подтвердил Кравченко. – Сам Роберт Балайзер из Штатов прилетел! – добавил он, старательно напрягая память и пытаясь понять, куда клонит эта дама с истинно славянской внешностью, с соответствующими именем и фамилией, к тому же говорящая по-русски без всякого акцента. – Со всех регионов приезжали представители…

– Была вечеринка, устроенная в шикарном загородном особняке правительственных дач. Но в тот же день произошло еще одно событие, которое могло закончиться трагически…

– Не может быть! – недоверчиво воскликнул мужчина и пристальнее всмотрелся в спутницу. – Анна! Из Минска! Вы с Крыловым приезжали…

Сидевший впереди водитель поднял брови и через зеркало заднего вида тоже бросил удивленный взгляд на заднее сиденье.

– Она самая! Неужели так изменилась за четыре года?

– Совсем не изменилась! Невероятно!

– В нашей жизни все вероятно.

– Но как вы… То есть почему вы…

– Почему именно я прилетела? Все просто: три года живу и работаю в Штатах, – Анна доверительно наклонилась поближе к ошеломленному Анатолию и, понизив голос, произнесла: – Для меня это первая зарубежная командировка, и вы себе представить не можете, как я волнуюсь!