Текст книги "Выстрел в прошлое"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Однажды утором на столе у Софы зазвонил телефон.

– Софья Вениаминовна, вас срочно просят зайти в отдел режима.

Софа пошла к режимникам, сжав кулаки, готовая к очередному сеансу морального мордобоя, однако все было совсем не так, как обычно.

Начальник отдела режима Таран сидел в собственном предбаннике вместо секретарши, Софе молча кивнул и указал на дверь своего кабинета. Софа вошла. За столом Тарана сидел очень крупный, очень плечистый худой мужчина лет тридцати пяти – сорока с маленькими, глубоко посаженными серыми глазками. Когда Софа вошла в кабинет, он привстал, поздоровался и указал ей на кресло для посетителей.

– Садитесь, Софья Вениаминовна. Моя фамилия Глебов, зовут меня Олег Николаевич. Я давно слежу за вашими научными работами и отношусь к вам с большим уважением. Сложившаяся вокруг вас обстановка, безусловно, мешает вам работать. Я хочу вам предложить перейти ко мне.

Софа была удивлена. Более того – она была ошарашена. Она шла сюда, готовясь к очередной экзекуции, а вместо этого ей говорят комплименты и предлагают работу.., тут поневоле возникнут подозрения.

– Судя по всему, вы приглашаете меня работать в КГБ? – спросила Софа с плохо скрытым сарказмом.

Глебов поморщился:

– Ну почему вам постоянно мерещится КГБ? Это далеко не единственная служба. Конечно, я работаю в контакте с комитетчиками, иначе было бы трудно обеспечить нашим сотрудникам приемлемые условия и добиться поддержки на местах, – он выразительно кивнул головой в сторону «предбанника», – но представляю я совершенно другую организацию. Вы меня интересуете исключительно как одаренный ученый. Я знаю, что ваш научный потенциал раскрыт далеко не полностью – руководство вашего института, вместо того, чтобы создавать вам идеальные условия, травит вас и вставляет палки в колеса. Я предлагаю вам работу в прекрасных условиях, с самым современным оборудованием, с талантливыми сотрудниками и высокопрофессиональными лаборантами. Никто не будет портить вам нервы всякой политической галиматьей, – он опять покосился на «предбанник» и скучающего там Тарана, – никто не будет расходовать ваше драгоценное время на всякий бред вроде принудительных работ в колхозе или на овощной базе. И я уж не говорю о том, что ваш труд будет значительно лучше оплачиваться, тем самым избавит вас от многих утомительных и унизительных бытовых проблем.

– И никакой политики?

– Ну, почти никакой. Жить в обществе и быть свободным от общества невозможно, – процитировал Глебов с легкой иронической улыбкой.

Софа почувствовала легкую опьяняющую слабость. Пришел большой сильный мужчина и сказал: «Верь мне. Я решу все твои проблемы. Все плохое останется позади. Твои враги останутся с носом. Для тебя начнется счастливая спокойная жизнь, ты ее достойна».

И пусть она интересует его не как женщина, а как ученый, и пусть она видит его в первый раз в жизни и ничего не знает ни о нем, ни о том будущем, которое он ей предлагает, и пусть во всем этом есть что-то таинственное, а значит, и подозрительное, но в данном случае именно он воплощал в себе главную мечту каждой женщины – сильный мужчина, берущий на себя все ее проблемы, – и Софа твердо сказала:

– Я согласна.

* * *

На новом месте работать было сначала непривычно – не было болтовни в общих курилках, – в каждой комнате было выделено отдельное комфортабельное место для курения; не было общих чаепитий – кофе разносили по рабочим местам молчаливые, вышколенные как роботы официантки. Все было организовано так, чтобы сотрудники ничего не знали о работе друг друга. Секретность в этой организации не была пустым словом, она была здешним воздухом. Работа была организована безупречно, оборудование первоклассное, необходимые реактивы доставляли по первому требованию. Только работай. Софья Вениаминовна чувствовала себя почти счастливой – даже отношения с мужем более-менее наладились, – ее новая зарплата вызвала у него уважительное изумление, а прекращение разговоров об отъезде окончательно успокоило. Пожалуй, единственное, что Софу не вполне устраивало в новой работе – это какая-то зашоренность, отсутствие представления о спектре научных работ института, его стратегических задачах. Раньше Софа, как всякий настоящий ученый с широким кругозором, представляла себе всю ту научную работу, которой занималась ее организация, участвовала в работе ученого совета, в научных конференциях и семинарах. Теперь она знала только свой узкий участок, поставленную перед ней непосредственную задачу, и не более того. Она понимала – таковы правила секретности, такова плата за прекрасные условия и высокую оплату, но ее душа ученого не могла с этим смириться.

Ее работа на первом этапе заключалась в том, что нужно было добиться от исходного вещества – стимулятора мышечной деятельности, чтобы оно в кратчайший срок выводилось из организма подопытных животных, причем выводилось полностью, так чтобы никакой анализ не показал его наличия в крови. Но при этом стимулирующее действие на мышцы на некоторое время сохранялось.

Задача не показалась Софе слишком трудной, и через несколько недель после ее подключения к работе ей удалось найти необходимый компонент, способствующий быстрому выведению активатора из организма. Кролики чувствовали себя неплохо, тесты выполняли блестяще, обнаружить остаточные следы активатора в их крови не представлялось возможным. Правда, на второй и третий день эксперимента они скучали, переставали есть. Но потом приходили в норму. На смену кроликам поступили шимпанзе. Софа была поражена, она знала, как дороги человекообразные обезьяны, и поняла, какое значение придается ее работе, хотя не очень понимала ее конечный смысл.

С обезьянами опыты тоже прошли благополучно, и в один прекрасный день в ее лаборатории появились пятеро атлетически сложенных молодых мужчин. На этот раз Софа была шокирована – эксперименты на животных проводились недолго, не были изучены все побочные эффекты применения активатора, не прослежены долговременные действия.

Новые пациенты отличались от кроликов еще и тем, что умели разговаривать, к царящей в организации секретности относились несерьезно, и однажды один из них, разговорившись от скуки, рассказал доктору Сергеевой, что они – спортсмены, и в результатах эксперимента кровно заинтересованы для повышения своих спортивных достижений… Софа возмутилась: выходит, она занималась всего лишь изготовлением не поддающегося обнаружению допинга! И вокруг такого малопочтенного дела наворочено столько красивых слов и создана такая секретность?

Она добилась встречи с Глебовым и высказала ему все свое возмущение. Глебов в ответ только мило улыбнулся.

– Софья Вениаминовна, нам приходится заниматься самыми различными вещами. Там, – он воздел глаза к потолку, намекая на самые высокие сферы, – там очень уважают спорт и хотят, чтобы наши спортсмены любой ценой занимали самые высшие места на всех международных состязаниях. Но я с вами совершенно согласен – это мелкая цель, недостойная настоящего ученого. В то же время, выполняя эту работу, вы блестяще проявили свои способности, доказали, что можете работать быстро и точно, что в вас сочетаются талант теоретика и экспериментатора, и, что не менее важно, вы вполне понимаете требования секретности. Вы были под постоянным наблюдением, не обижайтесь, таковы наши правила, особенно в отношении новых сотрудников, – и я с удовлетворением могу констатировать, что вы вели себя безупречно, нигде и ни с кем не обсуждали свою работу, не позволяли себе излишней откровенности. Должен вам сказать, что вы по характеру как нельзя более подходите для нашей работы. Вы сдержанны, спокойны, не болтливы – редкое для женщины сочетание качеств, – Глебов улыбнулся, – вы думаете, прежде чем говорить и делать. И теперь, когда вы блестяще справились со своей первой работой в нашей организации, я принял решение ознакомить вас более подробно с действительно серьезными проблемами.

Так и прошли годы – от одной проблемы к другой. Софа работала, отдавая все силы конкретно поставленной задаче, а потом, когда работа успешно заканчивалась, она отдавала все материалы и черновики Глебову и забывала об этой работе. Что ж, за все в этой жизни надо платить. Возможность делать любимую работу и получать за это хорошую зарплату – да об этом многие люди могут только мечтать!

Однажды Глебов вызвал Софу к себе в кабинет.

– Софья Вениаминовна, я хочу поставить перед вами еще одну локальную задачу. Вот это вещество, – он протянул ей флакон темно-синего непрозрачного стекла, – обладает рядом лечебных свойств, но усваивается только пациентами с первой и второй группой крови. Ваша задача – подобрать компоненты, не меняющие структуры и свойств данного препарата, но обеспечивающие его воздействие на людей с четвертой группой крови.

– Могу я узнать, каким действием обладает этот препарат? Мне легче будет с ним работать, если я буду больше знать о его специфике.

Глебов недовольно поморщился.

– Софья Вениаминовна, вы уже познакомились с царящими у нас порядками. Если вам о чем-то не сообщили, – значит, этот вопрос вне пределов вашей компетенции. Секретность есть секретность.

– Но как же я буду экспериментировать с этим препаратом, не зная его лекарственных свойств?

– Ваша задача заключается только в расширении спектра его усвояемости. Эксперименты по его лекарственному воздействию будут ставить в другой лаборатории. – Глебов раскрыл папку с какими-то документами, давая понять, что их разговор закончен.

Уже выходя из его кабинета, Софа задержалась в дверях и задала последний вопрос:

– По крайней мере, я могу быть уверена, что это вещество безвредно для человеческого организма?

Глебов поднял на нее холодные глаза:

– Да, оно совершенно безвредно.

После разговора с Глебовым у Софы осталось неприятное чувство. Во-первых, ее ощутимо щелкнули по носу: не лезь не в свое дело, не задавай лишних вопросов, делай свою работу, а для чего она – не твоя забота. По-видимому, Глебову не понравилась ее позиция в истории, которая произошла давно – в истории с допингом.., или еще что-то. Во-вторых, ее действительно волновало, что за таинственное снадобье ей пришлось дорабатывать, какими свойствами оно обладает?

Софа начала работать с новым препаратом. Работа шла успешно, но неопределенные сомнения мучили ее днем и ночью, и однажды, достаточно хорошо ознакомившись со свойствами таинственного вещества, проверив его безвредность на лабораторных животных, Софа совершила неожиданный для самой себя поступок – она всыпала в маленькую мензурку четверть грамма порошка из синего флакона, долила дистиллированной воды и выпила.

Несколько минут она не чувствовала никаких особенных изменений. Она продолжала заниматься обычной лабораторной работой, как вдруг почувствовала легкое головокружение. Софа села и прикрыла глаза.

Неожиданно перед ее глазами возник кабинет Глебова. Она видела его так, как будто сидела в кресле Олега Николаевича. На столе перед ней лежала серая закрытая картонная папка с грифом «Совершенно секретно», сбоку на папке был красным фломастером выведен шифр В117. В кресле для посетителей по другую сторону стола, там где недавно сидела сама Софа, она увидела женщину. Ее лицо показалось Софе очень знакомым. Высокая худая блондинка с темными, чуть ввалившимися глазами. Софа быстро ее вспомнила – это была Эля Новицкая, с ней вместе они когда-то лежали в роддоме. Эля что-то говорила, глядя на Софу, то есть, конечно, на Глебова, ведь это его глазами смотрела сейчас Софа… Голова у нее закружилась, и кабинет Глебова исчез. Софа снова была в своей лаборатории.

Боже, что это было? Значит, это глебовское вещество – галлюциноген? Сначала ей поручили работать над допингом, потом – над наркотиком?

Ее беспокоила удивительная четкость, яркость, точность недавнего видения. Допустим, кабинет Глебова она видит часто, хотя и с другой стороны. Но при чем здесь Эля Новицкая? Она не видела ее достаточно давно, даже не сразу узнала и увидела именно такой, какой должна была сделаться Эля за то время, что прошло с их последней встречи. И эта папка… Софа вспомнила стоящий на ней шифр: В117. Скорее всего, это галлюцинация.

Пару дней спустя, Софа получала на складе заказанные для своей лаборатории реактивы. Рядом со своим заказом она увидела заказ другой лаборатории. Реактивы были сложены в ящик, к уголку прикреплена картонная бирка, а на бирке красным фломастером было выведено В117. Софа вздрогнула. Справившись с волнением, она спокойным голосом спросила лаборантку, занимавшуюся комплектованием заказов:

– В прошлом заказе у меня не оказалось одного ингибитора, который я просила. Его не могли по ошибке отдать в лабораторию В117? Наши заказы стоят рядом…

– Нет, не могли, для них еще только первый заказ комплектуется, – машинально ответила лаборантка и тут же подняла на Софу подозрительный взгляд:

– Мы никогда ничего не путаем, а если вам чего-то не доставили, вы должны тут же выяснить у руководства.

– Нет, я, наверное, ошиблась, – поспешно отступила Софа и скорее ушла со склада.

Значит, здесь она не могла видеть этот номер – В117. Выходит то, что она видела после приема лекарства, – это не галлюцинация? А что же это? Телепатия? Ясновидение? И Эля Новицкая действительно была в кабинете Глебова? Но для чего? Насколько Софа знала, Эля не была ученым, не была специалистом в химии или биологии. Что же она делает здесь, в институте? Софа одернула себя: Эли нет в институте и не может быть. У нее, у Софы, была просто очень яркая галлюцинация, в которой переплелись разнородные впечатления реальности. Что до кода В117, то, наверное, она все же где-то видела его, не обратив тогда внимания, но отложив этот номер в подсознании.

На этом Софа успокоилась и не думала о случившемся целых два дня. А на третий день она встретила Элю в проходной института. Эля сделала вид, что не узнала ее, и Софа, в первый момент шагнувшая к ней – поздороваться, заговорить, – тоже прошла мимо. Но теперь она знала точно – то, что она видела после приема лекарства из темно-синего флакона, не было галлюцинацией.

Софа решила проверить одну возникшую у нее мысль. Положив в сумку перед уходом с работы белый лабораторный халат, она поехала к Балтийскому вокзалу. Роддом на проспекте Огородникова она нашла без труда, у нее была хорошая память. Симпатичная медсестра показала ей, в каком крыле архив. Надев на лестнице халат, Софа уверенно прошла в помещение архива.

– Доктор Сергеева, мне надо посмотреть папки за семьдесят первый год.

Толстушка за стойкой, не отрываясь от кроссворда, махнула рукой в проход между стеллажами. Софа быстро нашла нужную полку. Вот вся их палата – Архипова, Вересова, вот Софина папка, а вот – Новицкая. Так, именно то, что она и подозревала: группа крови – четвертая.

Значит, новое поручение Глебова как-то связано с Элей Новицкой. Не случайно она увидела Элю в кабинете шефа. Что же это за вещество, и почему его свойства корректируют под биохимические особенности именно Эли? Какую роль играет Эля в институте? Чем она вообще занимается?

Порядки института не позволяли ответить ни на один из этих вопросов, и Софа продолжала работать над своей новой темой, оставив все вопросы без ответа. Элю она больше в институте не встречала. Из ее папки в роддомовском архиве Софа на всякий случай выписала адрес и телефон, но так и не решилась с Элей связаться.

* * *

После разговора с Надеждой Софа перебрала в памяти подробности давней институтской истории, прошло несколько лет, Эля исчезла с ее горизонта, но… Если теперь кто-то устраняет женщин, которые лежали вместе в ней в роддоме двадцать шесть лет назад, конечно, если Надежда не ошибается и не происходит чудовищное стечение обстоятельств, это вполне может быть связано с Элей Новицкой, с окружающей ее тайной, с ее загадочной деятельностью в институте. Уж больно засекречено было тогда все, что касалось проекта В117. И если это так, то большая опасность угрожает именно Софе, потому что она не только находилась в той злополучной палате роддома на проспекте Огородникова, но и столкнулась с Элей Новицкой на работе. Эта старая загадка давно волновала Софу, но, зная строгие порядки в организации, она не совала туда свой нос, – меньше будешь знать – дольше проживешь, как говорят на диком Западе, – но теперь ей угрожала непосредственная опасность, и нужно было узнать, по крайней мере, с какой стороны эта опасность приближается и как она выглядит.

Задержавшись после работы в лаборатории, Софа включила свой любимый компьютер – организация шла в ногу со временем, и у Софы на столе стоял вполне приличный «пентиум» – почти такой же, как в офисе какой-нибудь коммерческой фирмы.

Войдя со своим личным паролем в институтскую локальную сеть, Софа запросила информацию на фамилию Новицкая. Система потребовала у нее дополнительный код доступа. Софа задумалась и вдруг в каком-то озарении набрала всплывший в памяти шифр В117.

Доступ был открыт. Софа получила на свой экран сначала известные ей данные – возраст, группу крови, адрес, телефон Эли, затем – время ее поступления на работу в институт, затем – характер этой работы… Она не могла поверить тому, что она видела на экране компьютера. Это было так поразительно, что она снова и снова вглядывалась в бездушные строчки. Вся Элина жизнь, да и смерть тоже, заключалась в файле В117. Софа прочитала, как эта женщина жила, работала и как умерла. Так вот почему Элю всегда выглядела такой одинокой, ведь у нее была совершенно другая жизнь, не такая как у всех.

Софа почувствовала, как по щекам у нее катятся слезы. Она никогда не плакала, при любых обстоятельствах она была выдержанна и тверда, но теперь ей было безумно жалко Элю, жалко по-человечески, по-женски… Ведь из-за своей работы Эля была совсем одна, Глебов со своей секретностью оградил ее от всех – от друзей, от близких и родных людей.

Генерал Глебов неторопливо шел по парку Лесотехнической академии, когда у него в кармане ожил мобильный телефон. Он знал, что по этой линии могут звонить только в случае серьезных происшествий, и немедленно ответил.

– Несанкционированный доступ к информации по проекту В117.

– Кто? – жестко бросил генерал в трубку.

– Личный код доступа сорок три.

Глебов тихо выругался. Все-таки она не удержалась, не смогла совладать со своим любопытством. Он давно подозревал, что так будет. С его знанием людей он чувствовал, что эта женщина никогда не будет ему слепо подчиняться, для этого у нее слишком развито научное мышление и страсть докапываться до самой сути. Что ж, сегодня это сослужило ей плохую службу. Жаль Софью Вениаминовну, по-человечески он ей даже симпатизировал, но он не может рисковать.

– Доступ прекратить, сорок третьего убрать. Убедитесь, что нет дальнейшей утечки информации.

* * *

Софа продолжала просматривать очередной файл, как вдруг невидимая рука стерла весь текст с экрана, и вместо него высветилась надпись: «Доступ для вас закрыт».

Софа огляделась. За то время, что она провела за компьютером, стемнело. Она хотела было включить свет в лаборатории, но что-то ее остановило. Софа выключила компьютер и сняла трубку городского телефона. Телефон молчал. Нехорошее предчувствие шевельнулось в ее душе.

В здании царила абсолютная тишина. И в этой тишине послышались медленно приближающиеся по коридору мужские шаги.

Софа огляделась. Куда бежать? Как защищаться? Чтобы выиграть хоть немного времени она заложила дверную ручку ножкой от металлического табурета и продолжила лихорадочный поиск путей спасения. Она сама не понимала, почему ей так страшно. Подумаешь, шаги в коридоре – может быть, это просто обход ночного дежурного, – но в глубине души она знала, что это не просто дежурный, а когда в замке заскрежетал ключ, ее всю просто затрясло от страха. Убедившись, что дверь не поддается, человек начал наносить по ней мощные ритмичные удары. Софа понимала: еще две-три минуты – и дверь не выдержит. И тогда… Софа уже не сомневалась в намерениях человека за дверью. В нем воплотилась вся царившая в этой организации таинственная угроза, а теперь, прочтя файлы по проекту В117, Софа не сомневалась в масштабах и серьезности этой угрозы.

У нее оставались считанные минуты. Софа распахнула окно, оборвав провод сигнализации, привязала к ножке стола предательски тонкую веревку и бросила ее вниз.

Ворвавшийся в комнату человек подбежал к окну. Увидев свисающую вниз веревку, он выругался и связался по переговорному устройству со своими коллегами. На всякий случай, внимательно оглядев лабораторию, он побежал к выходу. Внизу еще двое осматривали почву под окном.

– Здесь нет никаких следов. Она не спускалась по веревке, это ложный след. – И все бросились к зданию.

Один из них крикнул на бегу:

– Какого черта мы вообще проверяли этот путь? Сорок третий – это женщина за пятьдесят, какая уж тут веревка!

Как только дверь лаборатории захлопнулась, Софа сняла крышку вентилляционного короба, в котором она пряталась, и вылезла наружу. Времени у нее было мало, она очень спешила. Смешав несколько реактивов в колбе, она поставила ее перед дверью, осторожно обошла все это и выскользнула в коридор. Добежать до запасного выхода она не успела – снизу по лестнице уже гремели шаги поднимавшихся людей. Софа юркнула в ближайшую открытую дверь – это оказалась щитовая – и замерла.

Преследователи добежали до ее лаборатории, распахнувшаяся дверь опрокинула колбу, раздались взрыв и поток приглушенных ругательств. Серьезного ущерба такой взрыв не мог причинить, но на какое-то время сумел отвлечь внимание, и Софа бросилась вниз по лестнице.

Внизу у выхода стояла, растопырив руки, ночная вахтерша Дуся.

– Софья Неминовна, велено вас не пущать!

– Я те не пущу! – рявкнула Софа и с размаху толкнула Дусю.

Бедная Дуся отлетела в сторону. Обычно двери запасного выхода были наглухо заперты, поэтому тут и держали вахтершу, а не настоящего охранника с оружием, но сейчас Дуся еще не успела их закрыть после того, как со двора проскочили Софины преследователи, и Софа беспрепятственно выскочила на улицу. Через сквер она добежала до автобусной остановки. Улица была пуста – ни автобусов, ни машин. Софа затравленно огляделась – рядом на здании висел почтовый ящик. Она порылась в сумочке и нашла пустую открытку. Первым, кто пришел ей в голову, была Надежда Лебедева – она кое-что знала об этой истории, была в ней кровно заинтересована и обладала достаточным умом и твердостью. Софа торопливо списала из записной книжки адрес Надежды на открытку, потом задумалась на секунду. Что она могла написать за такое короткое время, да еще на открытке, которую может прочесть любой случайный человек?

Она написала там адрес и телефон Эли Новицкой, тем самым давая понять Надежде, что Эля стоит, по-видимому, в центре разворачивающихся событий. Бросив открытку в почтовый ящик, она огляделась и, чтобы не торчать на виду на пустой улице, торопливо пошла наискосок дворами к более оживленной магистрат и.

Через несколько мгновений она об этом пожалела – было темно, совершенно безлюдно, а позади слышались торопливые шаги приближающегося мужчины. Увидев возле одного дома телефон-автомат, Софа бросилась в кабину и лихорадочно нашарила жетон. Звонить в милицию? Неизвестно, не берет ли под козырек любой милиционер преследующим Софу молодчикам. Очень важным казалось Софе, чтобы Надежда получила ее информацию, поэтому она набрала номер Надежды. Скорее! Ну скорее! Медленные гудки… Черт, механический голос автоответчика!

Едва дождавшись сигнала, Софа прокричала в трубку:

– Надя! Я послала тебе открытку! Не пропусти, ее могут перехватить! Меня преследуют. Все дело в том…

Закончить фразу Софа не успела. Из темноты возник стремительный спортивный мужчина, резко распахнул дверцу телефонной будки и брызнул в лицо Софе струей сладковатой пахучей жидкости.

У Софы перехватило дыхание, закружилась голова, в глазах ее резко потемнело.., потемнело уже навсегда.

* * *

Надежда не умела пользоваться своим автоответчиком. Этот признак обеспеченности попал в их небогатый дом случайно: его принес муж Сан Саныч со своих многочисленных халтур, где ему дали автоответчик вместо денег за работу. Автоответчик был некондиционный, но у Сан Саныча с его золотыми руками сразу заработал. Надежда к нему даже не прикасалась, научилась только выключать, приходя домой. Поэтому, только когда Сан Саныч вернулся домой, это было очень поздно, он прослушал записи и позвал Надежду:

– Надя, тут для тебя что-то важное…

Надежда не сразу узнала голос Софы, а узнав, очень забеспокоилась, особенно принимая во внимание то, как ее сообщение неожиданно прервалось. Она позвонила Софе домой, ей ответил встревоженный муж, который не находил себе места, – Софы не было дома, несмотря на поздний час, и он обзвонил уже половину городских больниц. Надежда тоже подключилась к поискам. После десятка бесплодных звонков она позвонила в больницу святого Георгия, бывшую Карла Маркса, и там ей сообщили, что подходящая по описанию женщина с пропуском на имя Сергеевой С. В, в кармане найдена на улице в бессознательном состоянии, доставлена машиной «скорой помощи» в больницу, но скончалась от сердечной недостаточности, не приходя в сознание, несмотря на усилия реаниматоров.

Надежда ахнула, отдышалась, перезвонила Софиному мужу, вернее, уже вдовцу, и как можно осторожнее сообщила ему трагическое известие. Мужчина на другом конце провода зарыдал, и Надежда минут десять утешала его по телефону. Наконец он справился с рыданиями и включился в печальные хлопоты. Надежда предложила ему свою помощь, но он пока отказался, пообещав перезвонить в ближайшее время.

Ночь в доме Лебедевых выдалась бессонная. Поднявшись утром и с отвращением посмотрев на свое отражение в зеркале, Надежда первым делом забежала на почту и попросила старушку Потаповну, неизвестно который десяток лет разносившую в их районе почту, если будет ей, Надежде, какое письмо – вы же, Потаповна, знаете, какие у нас ящики ненадежные! – это письмо в ящик не бросать, а отложить и оставить на почте, а Надежда уж сама за ним зайдет. Для улучшения памяти Надежда сунула Потаповне металлическую пятерку, каковая тут же бесследно растворилась у Потаповны в ладони.

Вечером, возвращаясь с работы, Надежда убедилась в правильности своей предупредительной меры: ее почтовый ящик был хамски вскрыт, газеты, которые по старой привычке выписывал Сан Саныч, валялись на грязном лестничном полу в совершенно непотребном виде.

Надежда помчалась в почтовое отделение. Там царило уныние – у Потаповны были неприятности. Сегодня вечером в пять часов, как обычно, она разносила письма и вечерние газеты и какие-то паразиты напали на нее прямо в парадной и отняли сумку. Они бы и побили, если бы Потаповна сопротивлялась, но она так растерялась, что без крика выпустила сумку из рук. Злоумышленники скрылись, но сумку через несколько часов обнаружил пенсионер из квартиры на первом этаже, ее подбросили. Бдительный пенсионер, который внимательно слушал радио и часто смотрел телевизор, не сделал роковой ошибки и не подошел к сумке близко, чтобы рассмотреть ее, а сразу же позвонил в милицию. Четверо сотрудников приехали через две минуты, так как думали, что в сумке может быть бомба. Но в сумке оказались письма и газеты, почти не тронутые.

– Но кто же может знать, что ничего не пропало? – жаловалась Потаповна. – А теперь на меня скажут!

– Потаповна, а мне-то ничего у вас в сумке не было? – с замиранием сердца спросила Надежда.

– Было, – спокойно ответила старуха. – Да ведь ты просила тут оставить. Я и оставила, с собой не взяла.

– Потаповна! – даже прослезилась Надежда. – Дай вам Бог здоровья!

– На вот, держи открытку свою!

Надежда тут же пробежала глазами текст открытки и недоуменно пожала плечами. Адрес и телефон Эли Новицкой… Что хотела ей этим сказать Софа? Что Эля больше ее знает о причинах происходящего? Что Эля сама как-то причастна к событиям? Судя по тому, что неизвестные даже вскрыли ящик и отобрали сумку у почтальонши в поисках этой открытки, содержащаяся в ней информация очень важна. Ведь Софа отправила эту открытку в последние минуты своей жизни. Кроме того, возникают еще вопросы: во-первых, как неизвестные злоумышленники узнали, чей ящик надо вскрыть, то есть по какому адресу Софа отправила открытку, а во-вторых, почему Софа так неожиданно прекратила телефонный разговор? Возможно, именно в эту минуту ей стало плохо, но уж больно подозрительная точность. И еще, Надежда, конечно, выяснит потом у Софиного мужа, не была ли та сердечницей, но внешне Софа производила впечатление здорового человека, то есть в таком возрасте у всех у нас есть свои болячки, но сердечники не работают в пенсионном возрасте, берегут сердце. Так что, это еще вопрос, что там за сердечная недостаточность?

* * *

– Алло!

– Добрый вечер, Виктор Петрович!

– А, это вы? У вас есть для меня новости?

– Да, я готов предоставить вам отчет по порученному мне делу.

– Где и когда?

– Если можете, подъезжайте через полчаса к Таврическому саду и входите через центральные ворота, я к вам присоединюсь.

Через полчаса Виктор Петрович вошел в центральные ворота Таврического сада и не торопясь пошел по главной аллее, на удивление пустынной. Неожиданно рядом с ним появился, будто материализовавшись из прозрачных сумерек, невысокий худощавый человек незапоминающейся внешности. Вересов готов был поклясться, что секунду назад на аллее никого не было, – и вот, этот странный тип идет рядом, будто всегда тут и был.

– Здравствуйте, – неодобрительно покосился Вересов на своего спутника, – ну у вас и манеры!

– Добрый вечер. Это профессиональное.

– Ну, что вам удалось выяснить?

– Давайте присядем на эту скамью. Боюсь, вам будет не очень приятно слушать мои слова.

– Что же вы думаете, я не устою на ногах?

– Не обижайтесь, Виктор Петрович, это я так, к слову. Итак, вам уже известно, что ваша покойная пассия была не тем человеком, за которого себя выдавала?

– Я попросил бы вас говорить о ней с большим уважением.

– Что ж, согласен, о мертвых или хорошее или ничего. Итак, я расскажу вам одну интереснейшую историю, происшедшую примерно год назад в одной из суверенных прибалтийских республик, а именно – в Литве.

– Почему я должен слушать ваши истории? Какое мне до них дело?

– Выслушайте меня и не перебивайте, – в голосе этого странного человека прозвучали властные и завораживающие нотки, и Вересову расхотелось его перебивать. – Итак, игорный бизнес Каунаса контролировали две основные группировки. Во главе одной из них стоял.., ну, допустим, Альгердас, а во главе другой – предположим, некий Эдик. Альгердас был человеком немолодым и осторожным. У него была надежная, проверенная охрана, и подобраться к нему Эдик, как ни старался, не мог. Альгердас жил, как ни странно, не в собственном особняке, а занимал вместе со своими приближенными и телохранителями целый этаж роскошного многоэтажного здания в центре Каунаса. А в том же здании, ниже этажом, жил некий законопослушный, но тем не менее процветающий бизнесмен, назовем его, скажем, Йонас. Так вот, это Йонас неожиданно встречает на Кипре, где он отдыхал летом, очаровательную женщину. И она производит на него такое неизгладимое впечатление, он находит в ней такую пропасть достоинств – и ум, и честь, и совесть.., ну я, кажется, увлекся, – что тут же побоку свою жену, с которой прожил, между прочим, пятнадцать лет, – и приводит свою кипрскую знакомую полноправной хозяйкой в свой дом. Даже не дожидаясь развода. Интересно, что сначала он хотел оставить квартиру и многое другое жене – так сказать, поступить как джентльмен, – но потом прекрасная киприотка так ловко повернула дело, что он передумал и решил, что жене и в скромной однокомнатной квартире будет достаточно просторно, – она же одна, куда ей больше? Причем, что характерно, он вроде бы сам пришел к этой мысли. Вот ведь как бывает.