Текст книги "Мышеловка на три персоны"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– А потом, потом куда они отправились?

– Куда-куда, куда все! Сели на такси к Васильичу и уехали!

– А кто это – Васильич?

– Да вон там, возле выхода спросите, он тут каждый день со своей машиной дежурит, здесь ведь чужих не пускают…

Ирина поблагодарила уборщицу и, помня её рассказ о трудной и бедной жизни, вложила ей в руку хрустящую купюру. Женщина снова включила пылесос, напоследок ещё раз сочувственно взглянув на Катерину. Подруги двинулись к выходу из здания.

Перед самой дверью их перехватил молодой человек с бегающими глазами и скороговоркой забормотал:

– Такси недорогое, недорогое такси до города не нужно?

– Недорогое – это как? – поинтересовалась Ирина для поддержания разговора.

– Известно как – сто баксов!

– Ох ничего себе – недорогое!

– Не хотите как хотите! – парень пренебрежительно пожал плечами. – Давитесь в автобусе! У нас теперь свободная страна!

Он отвернулся, утратив интерес к подругам.

– Постой, – окликнула его Ирина, – не кипятись. Нам вообще-то Васильич нужен. Где его найти?

– Васильич? – парень ещё раз внимательно оглядел Ирину. – Ну вон его тачка стоит, – он показал на парковку перед выходом, – вон его «пассат» вишнёвый! Видите, рядом с чёрным «мерсом»!

Подруги вышли на улицу и направились к темно-красной машине.

Около «пассата» стоял коренастый лысоватый дядька с крепкой загорелой шеей и здоровенными ручищами, выпирающими из коротких рукавов рубашки. На левой руке красовалась старая татуировка – русалка с розой и надписью «Нюся». Мужик курил и разговаривал о чем-то с другим водителем, помоложе.

– Это вы – Васильич? – осведомилась Ирина.

– Ну допустим, – шофёр окинул её взглядом, бросил и затоптал окурок и взялся за дверцу машины: – Куда едем?

Ирина разглядывала его, лихорадочно соображая, как завести разговор на нужную ей тему. Вряд ли этого дядьку взволнует несчастная женская судьба Катерины и её непутёвый муж.

– Короче, – в голосе водителя явственно зазвучало недовольство, – едем или как? Или вы, дамочки, тут просто так прогуливаетесь? Так у меня времени нету с вами лясы точить!

– Едем! – Ирина решительно взялась за дверцу.

– Таксу знаете? – на всякий случай уточнил Васильич. – Сто баксов!

– Знаем! – со вздохом подтвердила Ирина и подумала: «Ну, Катька, разоришься с тобой!»

Подруги устроились на заднем сиденье, и вишнёвый «фольксваген-пассат» вырулил на шоссе. Над лобовым стеклом машины были прикреплены несколько значков с надписями:

«Экипажу требуется стюардесса», «Мы не быстро едем, мы низко летим», «Мужчину надо калорийно кормить», «Я вас, дамочки, насквозь вижу», «Меняю руку и сердце на грудь и бедра» и прочие высказывания, казавшиеся Васильичу образцом остроумия.

– Ну, куда едем-то? – осведомился водитель, взглянув на Ирину в зеркало заднего вида.

– Куда два дня назад двоих пассажиров возили.

– Каких ещё пассажиров? – переспросил Васильич, снизив скорость. – Вы что, дамочки, в сыщиков играете? Я вам в таких делах не помощник! Говорите, куда везти, или вылезайте!

– Да успокойтесь, – Ирина вымученно улыбнулась, – у вас два дня назад странные пассажиры были – мужчина очень загорелый и с ним женщина с закрытым лицом… так вот тот пассажир – муж её, – она кивнула на Катю. – Вот мы и хотим узнать, куда он тогда ездил. Вам-то не все ли равно, куда нас везти?

– И то правда, – Васильич расслабился и прибавил газу, – деньги ваши, куда скажете, туда и повезу… налево, что ли, ходит?

– А вам-то какая разница? Были такие пассажиры?

– Ну, были… Мужик странный такой, а эта, вся закутанная, вообще всю дорогу молчала… похоже, вообще немая.

– Так вот и везите нас туда, куда их возили!

– Как скажете! – Васильич замолчал, объезжая памятник защитникам города и выворачивая на Московский проспект. Он быстро докатил до Обводного канала, свернул по его набережной налево, в сторону порта, проскочил по Старопетергофскому проспекту на Курляндскую улицу, миновал пивной завод имени Степана Разина с вьющимися над ним тучами голубей, переехал реку Екатерингофку и остановился возле длинного глухого забора.

Вот тут я их и высадил, – объявил водитель, заглушив мотор, – так что, дамочки, конечная станция, просьба освободить вагоны! Конечно, предварительно оплатив проезд! – И он протянул руку за деньгами.

Ирина с тяжёлым вздохом нашарила в сумочке припрятанную на крайний случай стодолларовую купюру и протянула её Васильичу.

– А куда они отсюда пошли? – спросила она без особенной надежды на успех. – Тут же вроде никакого жилья нету!

– А мне-то какое дело? – водитель пожал плечами. – Я – извозчик, а не сыщик! Привёз, деньги получил – и летите, голуби, летите, у меня время не казённое! Отправился с попутным ветром в порт приписки!

– Ну ладно, спасибо! – Ирина выбралась из машины и вытащила окончательно скисшую Катерину. «Фольксваген» тихо рыкнул мотором и исчез за мостом. Подруги остались в одиночестве возле высокого забора.

– »Ну и куда мы теперь? – тоскливо осведомилась Катя.

– Вперёд! – решительно скомандовала Ирина. – Другого пути нет! Раз они здесь вышли, значит, где-то поблизости должно быть какое-то жильё!

Подруги двинулись вдоль ограды. За высоким бетонным заводом явно скрывались какие-то производственные корпуса, оттуда доносилось тяжёлое грохотание работающих машин, а ещё чувствовался лёгкий йодистый запах близкого моря. Над оградой возвышались три выстроившиеся в ряд кирпичные трубы с характерными утолщениями в верхней части.

На пыльной улице не было ни дерева, ни травинки, и Катя скоро начала вздыхать и останавливаться.

– Сил нет, – простонала она, – хоть бы глоток водички! Надо было купить в аэропорту бутылку!

– Возьми себя в руки! – воззвала Ирина к совести подруги. – Ты хочешь выяснить, где пропадал твой муж и куда девалась его таинственная спутница?

– Хочу, – вздохнула Катя, – но силы мои кончаются! Чувствую, что здесь и закончится моя несчастная жизнь!

– Немедленно прекрати, – прикрикнула на неё Ирина, – кажется, мы уже куда-то пришли.

Действительно, перед ними оказались железные ворота с небольшой калиточкой сбоку. Ирина потянула дверь на себя и оказалась в проходной, перегороженной металлическим турникетом. Сбоку от турникета из-за стеклянной перегородки доносилось чьё-то пыхтение. Ирина осторожно толкнула турникет, и тут же раздался суровый окрик:

– Это мы куда же направляемся? Пропуск!

Оглянувшись на голос, Ирина увидела за стеклянной перегородкой тётку в зеленой форме вневедомственной охраны. Тётка вылезла из-под стола, держа в руках потёртый металлический термос, и смотрела на подруг с профессиональной подозрительностью.

– У вас попить не найдётся? – жалобно проговорила Ирина и показала на Катю. – А то подруга моя совсем раскисла…

– Попить? – охранница поставила на стол термос и потянулась за гранёным стаканом. Попить, может быть, и найдётся, инструкция не запрещает, а только что это вы здесь делаете?

– Да вот к знакомым идём… они тут живут неподалёку, немного не дошли… жарко, пить захотелось…

– Какие это знакомые? – подозрительно переспросила женщина. – Никто тут не живёт! Тут одни секретные объекты! Какой у ваших знакомых адрес?

– Адрес? – растерянно повторила Ирина. Адреса я не помню, но это совсем рядом!

– А документы у вас имеются? – охранница привстала из-за стола.

– Документов нету! – честно призналась Ирина и попятилась к выходу. Тётка сняла трубку с телефона и затарахтела:

– Николай Иванович, тут две какие-то особы подозрительные, документов не имеют, вопросы задают, выглядят странно… якобы пить попросили… так точно, есть задержать до вашего прихода…

Не дожидаясь, пока охранница примет меры по задержанию, подруги выскочили на улицу и помчались обратно вдоль забора. У Кати откуда-то появились силы, видимо, открылось второе дыхание, так что она даже на короткое время умудрилась обогнать Ирину.

Убедившись, что погони за ними нет, подруги перешли на шаг.

– Ну вот, – отдышавшись проговорила Катя, – след окончательно утерян!

– Непонятно, что им вообще здесь понадобилось… – растерянно отозвалась Ирина, – насколько я знаю, в этом районе – одни верфи, судостроительные заводы… что здесь делал твой Валик?

– И как мы теперь отсюда выберемся? – жалобно протянула Катя, оглядев пустынную улицу. – Мы заехали в какую-то необитаемую часть города!

Как только миновала опасность, она вспомнила, что умирает от усталости и жажды.

Словно в ответ на её слова, в конце улицы появились ржавые «Жигули». Поравнявшись с подругами, машина притормозила, из неё выглянул весёлый дядька и предложил:

– Девочки, вас подвезти?

– Вы просто ангел! – воскликнула Катерина, забираясь на заднее сиденье.

«Ангел», однако, проявил вполне земную хватку и заломил такую цену за проезд, что Ирина только охнула.

– Вылезай! – решительно скомандовала она Кате. – Пешком пойдём до автобуса!

– Пешком! – заныла Катерина. – Я не дойду, я умру на дороге…

И верно, пешком далеко, – не моргнув глазом, сказал «ангел», – тут на несколько километров одни заводы. Да ещё личности разные подозрительные попадаются, сумку отнимут, побьют… опять же вид у вас призывный… – он с интересом покосился на Катькину прозрачную блузку.

Она забилась на сиденье в самый дальний угол. Ирина тяжело вздохнула и поняла, что придётся ехать, а то ещё и правда с бандитами повстречаешься. Что тогда делать? Звать на помощь? И на людной-то улице никто не подойдёт, а тут и вовсе людей нету.

Водитель, разумеется, наврал, потому что вывез их к цивилизованным местам буквально через пять минут. Увидев Иринино негодующее лицо в зеркале, он нахально ей подмигнул.

– Да ладно тебе, Ирка, – примиряющее сказала Катя, от которой не укрылись их перемигивания, – по сравнению со ста баксами, которые Васильичу уплатили, это – просто семечки.

– Семечки, – ворчала Ирина, – ещё адвокату платить нужно. У тебя долларов много?

– Совсем почти нету… – испуганно прошептала Катя, – а что делать? И вообще, ещё разобраться нужно, за что этому адвокату платить.

– Это верно, – согласилась Ирина, – поиски неизвестной спутницы твоего профессора зашли в тупик. Значит, завтра с утра едем в милицию и попробуем вытрясти из следователя – как его?..

– Василия Ивановича, – подсказала Катя, – Василия Ивановича Килькина.

Ирина очень удивилась. У Катьки память была дырявая, она вечно все забывала, особенно трудно ей давались имена и фамилии. А тут ещё и отчество запомнила! Что бы это значило? И тут она вспомнила, как странный следователь рассыпал Катьке комплименты и брал за ручку. Все ясно, эта дурёха клюнула. И ведь если начать выговаривать, то сделает круглые глаза, ещё и слезу пустит! И как же Ирина устала от этой семейки Кряквиных!

* * *

Вечером подруги пили кофе на кухне. Катя задумчиво смотрела то на тарелку с сыром, то на упаковку ветчины, решая сложную моральную проблему: с чем сделать четвёртый бутерброд. Яша тихонько поскуливал снизу и не сводил с Катерины преданных глаз в расчёте на очередную подачку.

– Сейчас, Яшенька… – задумчиво проговорила Катя и положила поверх ветчины основательный кусок сыра.

В это время зазвонил телефон.

Ирина протянула руку к аппарату, ответила и передала трубку Кате, округлив глаза и едва слышно прошептав:

– Катька, ты кому этот телефон дала? Катерина пожала плечами, откусила от бутерброда и поднесла трубку к уху.

– Катерина Михална! – услышала она низкий и решительный мужской голос. – Как здоровье?

– А это кто? – удивлённо спросила Катя.

– Вы че, в натуре, меня не узнали? Богатым буду! – в трубке радостно засмеялись. – Это же Вован! Сосед ваш по квартире!

– А, Вованчик! – Катя облегчённо вздохнула. Ирина удивлённо уставилась на неё, схватившись за сердце.

– Да это Вован, из старой моей квартиры, – зашептала Катерина, – я ему твой телефон на всякий случай дала, если какие-то важные звонки будут…

Ирина вспомнила Катиного соседа, громилу самого бандитского вида, который очень зауважал саму Катерину и её подруг после нескольких связанных с ними интересных эпизодов .

– Что случилось, Вованчик? – спросила Катя, удивлённо глядя на тарелку, куда только что положила недоеденный бутерброд. Бутерброд исчез, а из-под стола доносилось громкое чавканье и удовлетворённое урчание.

– Да ничего особенного не случилось… – протянул Вован, – звонил тут какой-то Григорий, очень просил с ним связаться. Ну вот я и подумал – вдруг это, по жизни, что-то конкретно важное…

– Григорий? – переспросила Катя. – Какой Григорий?

– Как же его… – задумался Вован, – Двойкин… или Тройкин…

– Четверкин! – догадалась Катерина.

– Во-во! – радостно подтвердил Вован.

Из-под стола вылез Яша, облизнулся шершавым малиновым языком и снова преданно уставился на Катю.

– Имей совесть! – прикрикнула она на кокера. – Только что спёр у меня целый бутерброд…

– Бутерброд? – удивлённо спросил Вован.

– Вованчик, это я не тебе, – ответила Катя, – это Яшка тут хулиганит!

– Привет ему передавайте, – голос Вована потеплел, – и Жанне Георгиевне тоже! Ну и Ирине Анатольевне…

Из троих подруг решительная и деловая Жанна произвела на него самое сильное впечатление.

– Непременно передам; – пообещала Катя, – спасибо тебе большое за звонок!

Повесив трубку, она погрозила Яше и повернулась к подруге:

– Гришка Четверкин звонил, художник знакомый. Не знаю, что ему понадобилось…

Она набрала номер. Ирина встала и принялась мыть посуду.

– Гриша, привет! – жизнерадостно воскликнула Катерина.

Затем на некоторое время замолчала и снова затарахтела, перечисляя какие-то фамилии и непонятные посторонним профессиональные термины. Наконец она закончила разговор и удивлённо оглядела опустевший стол.

– А мы что – больше ничего есть не будем?

– Не будем, – сурово отрезала Ирина, – на ночь много есть вредно.

– Да я вообще почти ничего не съела, – расстроилась Катя, – у меня Яша бутерброд увёл! Правда, Яша?

– Ни за что не признается, – усмехнулась Ирина, глядя в честные глаза кокера. – Ты лучше скажи, чего от тебя хотел этот Шестеркин?

– Четверкин, – поправила Катя подругу. – У него завтра выставка открывается, приглашал на вернисаж. Пойдём со мной? – И она заискивающе уставилась на Ирину: – Гришка – пейзажист… у него есть замечательные виды нашего города… тебе должно понравиться…

– Ну ты даёшь, – возмущённо проговорила та, вытирая руки кухонным полотенцем, – у тебя муж под следствием, а ты по тусовкам шляешься!

– Это не тусовка, – возмутилась Катя, – это профессиональное мероприятие! Я должна ходить на вернисажи, чтобы меня не забыли! Сегодня я к нему не пойду, завтра – он ко мне… Как ты не понимаешь! И не могу же я всем говорить, что Валик в тюрьме! Слухи по городу пойдут, потом никогда не оправдаешься!

– Как хочешь, – неодобрительно ответила Ирина, – можешь идти куда угодно, хоть на мужской стриптиз, но меня не уговаривай! У меня масса собственных дел, которые я безобразно запустила. Помогать тебе спасать мужа я согласна, но на вернисаж можешь сходить и без меня.

В глубине души она даже обрадовалась, что освободила завтрашний вечер. Можно будет наконец спокойно заняться романом, который буксовал на двадцатой странице, а срок его сдачи неумолимо приближался.

– Какая же ты подруга… – неуверенно начала Катя, но, увидев лицо Ирины, отступила и пробормотала:

– Ну, может, Жанка согласится…

* * *

Утром начались обычные мучения – требовалось разбудить Катю и поднять её с кровати. Ирина настроилась уже на долгую утомительную процедуру, но при упоминании о несчастном муже, который парится сейчас на нарах без вины виноватый, Катерина прониклась серьёзностью момента и позволила себя поднять. Собиралась она всегда быстро, больше времени тратила на еду. Однако сегодня Ирина была начеку и быстро затолкала в подругу калорийный завтрак – блинчики с мёдом, две булочки с шоколадом и большую чашку какао с молоком и сахаром. Долгое знакомство с Катериной научило её сразу выставлять на стол все, что можно съесть, так будет быстрее. Если же нальёшь чашечку чёрного кофе и намажешь два тоста маслом, Катька начнёт ныть, что умирает с голоду, полезет с ревизией в холодильник, потом в буфет, и полдня пройдёт в пустых хлопотах.

– Ого! – сказала Ирина, поглядев на градусник. – Уже двадцать два градуса, это утром-то!

– Жарища сегодня будет, – поддержала её подруга, – а у меня и надеть совершенно нечего!

Катерина, – предостерегающе начала Ирина, – имей в виду: мы идём в милицию! Значит, у тебя должен быть вид убитой горем женщины!

– Я и так убита горем, – обиделась Катя, – и вид делать не нужно…

Ирина хотела ехидно заметить, что когда люди убиты горем, они столько не едят за завтраком, но решила не тратить время попусту.

– Я про одежду, – напомнила она, – ничего яркого. И ничего прозрачного, как вчера…

Впрочем, она заранее подстраховалась – спрятала подальше давешнюю Катькину прозрачную блузку. Катерина раскрыла большой чемодан – по своей лени она не удосужилась вчера даже повесить вещи в шкаф – и принялась рыться в нем, пыхтя из-за неудобной позы.

– Ну я не знаю, Ирка, – доносился полузадушенный голос из чемодана, – ну ты меня просто третируешь… Ну жарко же сегодня будет… Смотри сама…

В наличии были: ситцевый сарафан в мелкую жёлто-зеленую клеточку, цветастая пышная юбка, короткое трикотажное платье цвета «коррида» и все та же шёлковая просторная блузка в крупных оранжевых тюльпанах.

– Все не то, – разочарованно вздохнула Ирина, – платье слишком короткое и неприлично обтягивает, юбка какая-то цыганская, про эту блузку я уже все давно сказала…

– А сарафан? – робко поинтересовалась Катя. – Клеточки мелкие… и цвет…

– Яичница с луком! – припечатала Ирина. – К тому же он слишком открытый. И эти клеточки… следователь ещё подумает, что это намёк.

– Какой намёк? – Катя удивлённо захлопала ресницами.

– На небо в клеточку!

– Тогда придётся согласиться на болотные брюки, – заискивающе сказала Катя, – а если блузка не нравится, то я тогда надену розовую маечку…

– Катька, не смей! – крикнула Ирина, но подруга уже скрылась в ванной.

Она появилась оттуда через минуту, и Ирина онемела. На Катьке была самая простая трикотажная маечка без рукавов цвета популярного поросёнка Хрюши. Одного цвета Катьке показалось мало, она собственноручно нашила спереди на майку от шеи до живота множество пуговиц. Пуговицы были самого залихватского вида, всех размеров – от крупной деревянной до крошечной рубашечной, и всех цветов – синие, красные, полосатые…

– Ну как тебе? – гордо воскликнула Катька. – Между прочим – эксклюзивная вещь, авторская работа!

Ирина поняла, что Катерина простит ей нелицеприятные высказывания об одежде, но если она раскритикует авторскую работу, то будет скандал и смертельная обида.

– Одно скажу: следователь Килькин будет в полном восторге, – буркнула она.

– Ну тогда едем скорее! – Как всегда, Катерина совершенно не воспринимала никакого сарказма.

На этот раз вместо строгой тётки на вахте в милиции дежурила молодая девушка, видно только что закончившая школу милиции. Около неё крутился кудрявый старший лейтенант, и обоим было не до посетителей, так что подруги ловко просочились в здание и взбежали на второй этаж. Они уже подходили к двадцать восьмому кабинету, в котором работал Василий Иванович Килькин, как вдруг оттуда вылетела невысокая коренастая девушка с двумя тощими хвостиками волос. Лицо её было покрыто малиновыми пятнами.

Узнав ассистентку Килькина Костикову, Ирина сделала Кате знак подождать её и бросилась вслед за девушкой. Костикова скрылась в туалете, Ирина вбежала туда вслед за ней.

Девушка встала перед раковиной и принялась плескать себе в лицо водой, при этом она шипела сквозь зубы:

– Козёл! Придурок! Идиот!

– Что, – проговорила Ирина, – шеф достал?

Костикова удивлённо оглянулась, заморгала красными глазами и наконец проговорила:

– А, это вы! Да таких идиотов, как мой Килькин, поискать! Его в зоопарке выставлять – отбоя не будет от посетителей! Табличку надо повесить – «козёл редкостный». Бывает козёл горный, бывает обыкновенный, домашний, а он – редкостный!

– А мне прошлый раз показалось, что ты на него чуть не молишься!

Ой, сейчас умру от смеха, – мрачно сказала Костикова, – ещё молиться на него! Просто он мне должен оценку за практику выставить, я если я не буду им восхищаться, то очень даже просто может подгадить. Он ведь только с виду такой безобидный, а на самом деле – жуткая гнида!

– Да что ты? – удивилась Ирина. – А я думала, что он со странностями конечно, но работой очень увлечён, все по науке делает.

Практикантка поглядела на Ирину снисходительно, как на неразумного ребёнка.

– Ну, сами посудите, станет нормальный человек из себя книжных и киношных детективов корчить? Трубку курит, усы отрастил, как Эркюль Пуаро… Плащик опять же, как у Коломбо… Да на него уже все пальцем показывать перестали, потому что привыкли!

– А на скрипке он случайно не играет, как Шерлок Холмс? – поинтересовалась Ирина.

– Он бы хотел, – ответила Костикова, – да это ведь уметь нужно. А наш Вася Килькин умеет только практиканток до белого каления доводить! Потому что мы безответные… – она снова склонилась к раковине и стала поливать лицо холодной водой.

– Что же его держат на работе, если он ничего не делает? – спросила Ирина по инерции.

Как это – ничего не делает? – Костикова оглянулась в поисках полотенца, не нашла его и помахала перед мокрым лицом руками. – Вот практикантов ему сплавляют, потом если дело какое ясное, где ничего расследовать не нужно – ну, бытовая драка или вора поймали прямо на месте, тогда Вася ой как нужен. Потому что он в делах очень аккуратный, все в срок сдаёт, все справочки у него подшиты…

– То есть ты хочешь сказать, – до Ирины дошло наконец, – что в деле с убийством старухи милиции все ясно? Оттого и поручили его Килькину?

– А что тут неясного? – практикантка пожала плечами. – Взяли убийцу на месте преступления, свидетели имеются, оформляй дело, как положено – и всего-то! А что Вася выделывается, на место преступления выезжает и мне «умные» мысли для потомства задиктовывает – так это его дурь наружу прёт, и никто этому не удивляется уже…

Костикова обошла Ирину и скрылась в кабинке туалета. Ирина так разозлилась, что едва Сдержала себя. Надо же, им в этом деле все ясно, и никто не собирается его расследовать! Ей захотелось сделать какую-нибудь гадость – на худой конец запереть девчонку в кабинке, пускай посидит. Она отмахнулась от этой мысли и выскочила в коридор. В конце концов, практикантка ни в чем не виновата, она только хочет хорошую оценку получить.

* * *

Проводив взглядом Ирину, умчавшуюся вслед за ассистенткой следователя, Катерина тяжело вздохнула и огляделась. Коридор второго этажа был выкрашен масляной краской зубоврачебного цвета, для ожидающих приёма штатских в нем поставили несколько сколоченных в ряд деревянных кресел, какие раньше стояли в доперестроечных кинотеатрах. Катя уселась в одно из этих кресел и снова вздохнула – оно было жёсткое и неудобное, как куриный насест. Понятное дело, милицейский коридор – не приёмная дорогого врача, здесь не думают об удобствах посетителей, но все-таки нужно и совесть знать!

Рядом с Катей сидела измождённая женщина средних лет с потёртой сумкой на коленях. Покосившись на Катю, соседка вполголоса поинтересовалась:

– Муж?

– Что – муж?

– Ну, муж у тебя под следствием?

– А, ну да! – Катя взглянула на женщину более внимательно и с удивлением поняла, что той нет ещё и тридцати, просто невзгоды и волнения состарили её раньше времени.

– Пьёт? – продолжала расспрашивать её соседка.

– Муж? Нет, не пьёт! – с возмущением отвергла Катя такое гнусное предположение.

– А что тогда натворил?

– Ничего он не натворил, – ответила Катя раздражённо, – задержали невинного человека, и на него теперь всех собак вешают!

– Это понятно, – женщина усмехнулась одними губами, – а обвиняют-то его в чем?

– В убийстве! – ответила Катя вполголоса. Соседка помрачнела и немного отодвинулась.

Помолчав, она снова повернулась к Кате и спросила, кивнув на дверь двадцать восьмого кабинета:

– К этому сидишь?

– К Василию Ивановичу, – кивнула Катерина.

– Ну, он точно разбираться не будет! – сочувственно проговорила женщина.

В это время дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Килькин. Выглянув в коридор, он недовольно окликнул:

– Костикова! Ты куда подевалась?

И тут его взгляд упал на Катерину.

Сегодня на Килькине не было знаменитого плаща, он был одет в помятый бежевый двубортный костюм, галстук с криво завязанным узлом сбился на сторону. При виде Кати в глазах следователя вспыхнул юношеский задор. Он отступил на шаг, всплеснул руками и воскликнул:

– Кого я вижу! Екатерина Михайловна! Не ожидал! Рад, рад! Проходите ко мне в кабинет!

Он молодецки подкрутил кончики усов и посторонился, приглашая Катю в своё обиталище. Катерина растерянно двинулась за ним, перехватив неприязненный взгляд своей соседки, и расслышала, как та возмущённо прошипела:

– Всюду блатные! Всюду знакомства!

Килькин закрыл за Катей дверь своего кабинета, усадил её в шаткое кресло, сел за стол, упёрся подбородком в сжатые кулаки, уставился на посетительницу преданным взором и промурлыкал:

– Замечательно, что вы нашли время… порадовали старика… посидим, поговорим, выпьем кофейку… сейчас моя ассистентка вернётся, она очень хорошо кофе заваривает…

Катя огляделась. В кабинете было тесновато, здесь помещались два письменных стола и картотечный металлический шкаф. На столе Килькина царил художественный беспорядок. Здесь лежали две тёмные курительные трубки, маленькая скрипка и толстая книга «Использование дедукции в работе следователя». На втором столе, очевидно принадлежащем Костиковой, громоздились завалы бумаг и картонных папок, из-под которых сиротливо выглядывал старенький компьютер.

Килькин повернулся к двери и раздражённо выкрикнул:

– Костикова!

– Я к вам не кофе пить пришла, – возмущённо заявила Катерина, – у меня муж на нарах парится! Какие тут разговоры?

– А вот об этом мы и поговорим, – сладким голосом отозвался Василий Иванович, – именно об этом!

Он неожиданно выскочил из-за стола, подбежал к двери, распахнул её и выкрикнул в коридор:

– Костикова! Ты куда пропала! Уволю! Плохой отзыв напишу!

Вместо несчастной практикантки на пороге появилась Ирина Снегирёва. Мягко отстранив следователя, она проскользнула в кабинет и бесшумно прикрыла за собой дверь.

– Костикова немного задержится, – сообщила она Василию Ивановичу доверительным тоном, – у неё возникли небольшие женские проблемы. Но, я думаю, мы и без неё можем поговорить!

– А вы, собственно, кто? – следователь попятился, переводя взгляд с Ирины на Катю. Катя кашлянула и сдавленно проговорила:

– Это Ирина Снегирёва, моя подруга!

– Нехорошо, – попеняла Килькину Ирина, ведь мы с вами уже встречались! Я вот вас очень хорошо запомнила! И вы Катю тоже запомнили!

– Ну как же, – смутился Василий Иванович, – я помню! Присаживайтесь! – И он пододвинул ей жёсткий неудобный стул.

– Кто у вас в музыкальную школу ходит? поинтересовалась Ирина, перехватывая инициативу. – Племянник?

– В школу? Какую школу? – Килькин проследил за взглядом посетительницы, увидел скрипку и зарделся:

– Нет, это я музицирую… в свободное время… для вдохновения, так сказать! Для создания рабочего настроения! При этом мне лучше думается… серые клеточки, знаете ли!

– Ах вот как, – Ирина чуть заметно улыбнулась и добавила вполголоса:

– Все-таки и на скрипочке, как Шерлок Холмс… не удержался! А скрипочка-то детская, половинка!

– Что, простите? – переспросил Василий Иванович, перегнувшись через стол. – Простите, не расслышал!

– Да нет, ничего, это я своим мыслям. Так что, Василий Иванович, есть какие-нибудь новые факты?

– Факты, выясняющиеся по ходу следствия, не подлежат разглашению! – строго ответил Килькин.

– Но я так волнуюсь! – воскликнула Катя, сложив руки. – Скажите хотя бы, получены ли результаты экспертизы? Действительно ли Ирина Сергеевна была убита тем самым топором? Африканским топором, принадлежащим моему мужу?

Василий Иванович перевёл на Катерину взгляд, и на его лице отразилась мучительная борьба. С одной стороны, он не хотел нарушать служебную инструкцию, с другой – не мог устоять перед Катиным женским обаянием… В конце концов обаяние победило.

– Нет, – проговорил он смущённо, – причиной смерти послужил удар тупым предметом… и этот предмет уже обнаружен. Это ящик из старого комода, найденный в прихожей, поблизости от трупа. На ящике обнаружены частицы крови и волос потерпевшей. Таким образом, картина преступления вырисовывается довольно ясно. Ваш муж тайно проник в квартиру потерпевшей, стал один за другим выдвигать ящики комода и осматривать их содержимое. За этим занятием его застала хозяйка. Ну и дальше все ясно: он нанёс ей удар тупым предметом… то есть ящиком, оказавшимся у него под рукой, который и привёл к смерти.

– Что вы такое говорите? – Катерина чуть не задохнулась от возмущения. – Валик лазил по чужим ящикам? Обыскивал чужой комод?

Как вам не стыдно! Да и зачем ему могло понадобиться это старьё?

– Это пока неизвестно, – ответил Килькин, пожав плечами, – подследственный не идёт на контакт, не хочет сотрудничать со следствием. А ведь это могло бы помочь ему сократить меру пресечения… тем не менее все ящики из комода вынуты, и налицо характерные следы обыска!

– Скажите, – прервала Килькина Ирина, – а что, на орудии убийства… на этом ящике обнаружены отпечатки пальцев Валентина Петровича?

– Нет, – ответил следователь, покраснев, – не обнаружены. Но это ровным счётом ничего не доказывает! Он вполне мог стереть отпечатки пальцев сразу после совершения убийства.

– Ага, отпечатки пальцев стёр, а сам остался на месте преступления! Вам это не кажется странным?

– Чужая душа – потёмки, – отозвался Килькин, – тем более если это душа преступника!

– Хочу вам напомнить, что Валентин Петрович – не преступник, а профессор, уважаемый человек!

– Очень многие преступники до определённого момента были с виду достойными членами общества…

– Так что – никому нельзя верить?

– Отчего же! Можно, конечно, но только после тщательной, всесторонней проверки…

– Я так понимаю, что на остальных ящиках, вынутых из комода, отпечатков пальцев Валентина Петровича тоже нет?

– Нет, – признал следователь, – но я уже сказал, что это ничего не доказывает. Он мог стереть отпечатки и оттуда…

– Но согласитесь, на это ушло бы очень много времени!

Вместо ответа Василий Иванович только пожал плечами. Он очевидно утратил к Ирине интерес, повернулся к Кате и заговорил совершенно другим голосом, мягким и прочувствованным:

– Я понимаю, Екатерина Михайловна, что вы переживаете глубокую личную трагедию… муж оказался недостоин вас… не оправдал доверия… вам нужно время, чтобы в это поверить, и вам может понадобиться помощь, поддержка… но помните, что я – близко, и я всегда готов оказать вам любую помощь!