Текст книги "Шашлык из трех поросят"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Но я, знаете ли, как-то не тороплюсь…

– Не торопишься? – человек со шрамом хрипло захохотал, при этом стали видны крупные золотые зубы, а в горле что-то отвратительно забулькало. – Он не торопится! А мы тебя поторопим! – и он снова захохотал, хлопнув по спине водителя, молчаливого, наголо обритого парня.

– Ладно, – смех неожиданно оборвался, и человек со шрамом уставился на Коврова тяжелым мрачным взглядом, – пошутили, и хватит. Теперь слушай. Слушай внимательно. Два раза я не повторяю. Жену свою заново охмуришь.

– Что? Какую жену? – удивленно спросил Ковров.

– А что, у тебя их много? – человек со шрамом снова издевательски усмехнулся. – Зинаида, вторая твоя, там же, где Лысый Ленчик, теперь обитает, на том свете. Винт, покойник, ее с собой прихватил; Антонина – не в счет, она не жена тебе, а сожительница, так что выходит, что кроме первой твоей, Катерины, никакой жены у тебя нету. Вот и охмуришь ее.

Коврову неожиданно стало холодно. Его очень испугала удивительная осведомленность страшного человека обо всех подробностях его личной жизни. Особенно испугала его мимоходом упомянутая трагическая смерть второй жены. И хотя Александр и сам совсем недавно подумывал о том, чтобы снова прибрать к рукам неожиданно прославившуюся Катерину, после предложения золотозубого бандита ему совершенно расхотелось это делать. Потому что стало совершенно ясно: никакой выгоды для себя Ковров из воссоединения с Катей не получит. Золотозубый об этом позаботится.

– Что молчишь? – проговорил человек со шрамом, словно подслушав его мысли. – Думаешь, как бы от нас улизнуть или перехитрить?

И не мечтай! Мы ведь не шутить с тобой приехали! Я два раза не повторяю! Если с первого раза не поймешь – тебе же хуже!

Перед внутренним взором Коврова предстали картины одна страшнее другой: злобные бандиты с раскаленными утюгами склонились над ним, связанным по рукам и ногам.., громила с золотыми зубами, жутко ухмыляясь, включает в сеть паяльник…

– Если с первого раза не поймешь, – повторил бандит, – пойдешь по сто сорок шестой статье…

– По какой? – удивленно переспросил Ковров.

– Картины подделывал? Своей мазней записывал? Мы твои пальчики на всякий случай сохранили! А нам как раз надо кого-нибудь ментам сдать! Перед одним очень полезным человечком прогнуться! Вот и пойдешь ты на зону… а уж что тебе там несладко придется – можешь мне поверить! Мы об этом позаботимся!

Вот уж в это Ковров поверил сразу и бесповоротно! Перед его глазами снова замелькали ужасные картины.., только не зона!

– Только не зона! – выкрикнул он вслух. Я все сделаю, что вы скажете, только не зона!

– Ну я же знал, что мы договоримся! – умилился бандит. – Умные люди всегда друг друга поймут! Так что давай действуй, охмуряй свою бывшую! И помни – я два раза не повторяю!

– А что.., что вам от нее нужно? – дрожащим голосом спросил Ковров, еще не отошедший от представившихся ему страшных картин.

– Ты делай, что тебе ведено, и думай поменьше! Слышал поговорку – меньше знаешь, крепче спишь?

– Но все-таки я же должен представлять, чего от нее нужно добиваться? На какую тему разговоры наводить…

– Ну ладно, – проговорил бандит после минутного раздумья. – Может, и правда сможешь сам что-то разузнать.., в общем, камушки нас интересуют!

– Какие камушки? – удивился Ковров. – У нее в жизни ничего не было.., колечко обручальное да пара дешевых сережек!

– Ты дураком-то не прикидывайся! – бандит побагровел. – Кому ее сережки нужны! Я про те камни говорю, которые на тряпку она прицепила! Фиолетовые камушки! Надо узнать, где она их взяла, нет ли у нее еще и не знает ли она, кто те, с выставки, утащил… Если узнаешь что-нибудь – я тебя на все четыре стороны отпущу, да еще и хорошие деньги получишь!

Ковров вспомнил Катькино панно с двумя всадниками. Наверху там действительно были прикреплены два необычных камня. Он обратил на них внимание в день вернисажа, но не мог даже вообразить, что эти камни настолько ценные, чтобы из-за них пришли в движение тяжелые колеса криминального мира, чтобы из-за них убивали и похищали людей…

– Все понял? – спросил человек со шрамом.

– Понял, – кивнул окончательно запуганный Ковров.

– Ну и хорошо, что понял, и запомни, что два раза я не повторяю! – с этими словами бандит распахнул дверцу машины и слегка подтолкнул Александра. Ковров выскочил из джипа, как пробка из бутылки шампанского, и пробежал по инерции еще метров двадцать. Когда он наконец остановился и обернулся, вишневого джипа и след простыл.

Можно было, конечно, убедить себя в том, что все это только померещилось – огромная машина, страшный человек со шрамом, его предложение.., точнее, не предложение, а приказ., можно было себя в этом убедить, но слишком свежим был страх, внушенный Коврову бандитом!

* * *

Ирина только вернулась с вечерней прогулки и теперь тщательно вытирала лапы симпатичному рыжему коккеру Яше, как раздались дикие звонки в дверь. Коккер вопросительно гавкнул и приподнял одно ухо. Потом уставился на дверь и махнул пушистым хвостом. Отметив такое поведение собаки, Ирина решила, что это дочка что-то забыла и вернулась с полдороги. Яша был очень добродушным даже для коккера, однако на чужих всегда лаял сердито.

Ирина распахнула дверь, не заглянув в глазок, и остолбенела. На пороге стояла Катька с большим чемоданом.

– Ирка! – она прижала руки к бурно вздымающейся груди. – Как хорошо, что ты дома!

– А где мне еще быть? – холодно отозвалась Ирина. – Сижу дома, работаю, по ресторанам не хожу…

Катька не уловила саркастического намека, она ввалилась в прихожую и плюхнула на пол здоровенный чемодан, Яша едва успел отскочить.

– Не пугай собаку, – недовольно сказала Ирина, у нее еще не прошла обида на утренние Катины слова, сказанные в баре.

– Яшенька! – умилилась Катя и поцеловала коккера в нос. – Как же я по тебе соскучилась!

Яша радостно гавкнул, он тоже очень любил Катю, потому что знал: если она в гостях, то обязательно будут пить чай и Катя даст сдобного печенья и колбаски. Будь ее воля, она кормила бы коккера еще булочками со сливками, давала бы куски торта с кремом, но тут Ирина была строга – ничего жирного, собаке будет плохо. Поэтому Яша с Катей подчинялись грубой силе, грустно переглядываясь и тяжко вздыхая.

– Ирка, – заговорила Катя, нацеловавшись с коккером, – ты только не пугайся, но моей жизни грозит опасность!

– Новое дело выдумала! – Ирина пожала плечами. – Да кому ты нужна-то?

– Ты не представляешь, что со мной было! – Катя всплеснула руками. – Если бы ты знала, то так бы не говорила!

«И знать не хочу! – подумала Ирина. – Сначала нахамит, а потом прибегает за помощью!»

– Я тебе звонила, – сказала она, – никто трубку не брал. Ты что, только сейчас вырвалась от своего африканца?

– Я на полчаса забежала домой, чтобы собрать вещи, – объяснила Катя, – трубку не брала, потому что боялась. Ирка, давай поужинаем, а? – она искательно заглянула Ирине в глаза. – Я вот тут сарделек купила…

Не дожидаясь разрешения, Катерина потопала на кухню, налила там воды в большую кастрюлю и поставила ее на плиту.

– Ума не приложу, что теперь делать! – озабоченно вздыхала она. – История совершенно необычная! Вот пришла к тебе совета просить!

И переночевать, если можно. Для чего ведь еще нужны подруги, верно? – она оглянулась и поглядела Ирине в глаза чистым незамутненным взором.

– Может, и Жанне позвонить? – деревянным голосом спросила Ирина. – Раз уж тебе срочно подруги понадобились…

– Нет, Жанне, пожалуй, не нужно, – смущенно протянула Катя, – кажется мы с ней утром немного поспорили… Она наверное сердится…

– Я бы не назвала это спором, – злорадно поправила Ирина, – просто ты наговорила ей гадостей. И мне, кстати, тоже.

– Я? – изумилась Катя. – Тебе?

– И не делай большие глаза! – рассердилась Ирина. – Кто говорил, что я похожа на холодильник производства белорусской фабрики?

Катерина молча повернулась и с недоумением воззрилась на холодильник.

– При чем тут белорусы? У тебя же финский!

– Катька, не испытывай мое терпение! Выгоню на улицу. И ужинать не дам!

Катерина в испуге прижала к груди пакет с сардельками.

– Я ничего плохого не имела в виду! – затараторила она, отводя глаза. – Ну мало ли что сорвется иногда с языка, ты уж к каждому слову цепляешься! Просто со мной столько всего произошло…

– Ну рассказывай, – вздохнула Ирина, и Катька обрадованно положила свои сардельки на стол.

– Макароны мы отваривать не будем, – щебетала она, – на ночь так плотно не нужно есть, картошку лень чистить…

При этих словах она немедленно полезла в холодильник.

– Паштетик, – слышалось задушевное Катькино воркование, – сыру немножко, маслинки.., а колбаски совсем чуть-чуть… Ирка, да у тебя холодильник пустой! Ну ничего, на сегодня нам моих сарделек хватит! А завтра с утра с Яшей пойдешь гулять, зайдешь в магазин по дороге.

Ирина хотела сказать, что Катьку легче убить, чем прокормить, и что она лично совершенно не собирается на ночь наедаться сардельками с перцем, но ей стало смешно.

Катька между тем добралась до нижнего отдела холодильника, где лежали фрукты и овощи.

– Авокадо! – взвизгнула она. – А говорила, что не ешь такие калорийные вещи! А соус к нему у тебя есть?

– Есть! – окончательно развеселилась Ирина. – На боковой полочке стоит.

Катерина вывалила в закипевшую воду килограмм сарделек и уселась за стол. Зная характер подруги, Ирина придвинула ей вазочку с сухариками. Катерина захрустела сухарями и принялась бессвязно излагать свою беседу с африканским атташе, произошедшую сегодня днем, после того как ее привезли к нему прямо из бара.

– Катька, ты ничего не придумываешь? удивлялась Ирина. – Просто какой-то приключенческий роман получается! Луи Буссенар или Майн Рид!

– Ей-богу, не вру! – клялась Катя. – Все точно рассказываю! И про священные камни, и про две враждующие династии!

– Вообще-то у них там, в Африке, все может быть, – пробормотала Ирина.

– Ирка, ты можешь использовать это в своих романах! – загорелась Катя.

– Ой, только африканских страстей мне не хватало! – отмахнулась Ирина. – Только я как-то не пойму, чего ты-то боишься? Камней у тебя больше нет, их украли.

– Люсьен сказал, что камней было больше, протянула Катя, – и что те люди, что их украли, могут затребовать еще. И они захотят меня допросить и могут даже пытать…

– Ничего себе! – вскричала Ирина. – А что же он тогда тебя отпустил? Охранял бы!

– Да ну его к черту! – Катя махнула рукой. Я уж как-нибудь сама о себе позабочусь!

– Ты хочешь сказать, что, как в старой песне поется, «прошла любовь, прошла любовь, по ней звонят колокола…»?

– "Вроде того, – призналась Катя, – нервно мне с ним как-то, энергетика у него слишком сильная…

– Африканская, – согласилась Ирина, – нам, северным людям, с ней не справиться.

Зазвонил телефон, Ирина пошла поговорить и задержалась. Катерина, опасливо оглядываясь на дверь, тут же отхватила большой кусок батона, намазала его маслом, а сверху вывалила полбаночки паштета. Яша тихонько лайнул и осторожно тронул ее лапой.

– Конечно, миленький, конечно, – пробормотала Катя, честно разрезала бутерброд пополам и отдала Яше его половину.

Сардельки в кастрюле никак не хотели закипать, Ирина все не приходила. Катя в нервах мигом проглотила половину бутерброда и зачем-то помешала в кастрюле. Обернувшись, она увидела, что закормленный коккер аккуратно слизал паштет и катает теперь по полу булку с маслом.

– Яша, нам попадет! – Катя сделала страшные глаза, она прекрасно знала, какая Ирина аккуратная хозяйка, да и Яше не ведено было давать паштет.

Тут Ирина, закончившая разговор, появилась "в дверях кухни, и Катя спешно запихнула булку под стол.

– Слушай, – начала Катя, – я когда ехала домой, все думала. И решила, что нужно обязательно выяснить, каким образом эти священные камни попали к моему Валику. То есть что он их не украл из африканского святилища, в этом я уверена. Этого даже Люсьен не сказал, хотя попробовал бы он…

– Но ведь как-то они попали из Кот-де-Леона в квартиру твоего мужа! – напомнила Ирина.

– Вот именно! Так что я нашла его записи и точно, десять лет назад он был в Африке.

Катька сорвалась с места и полетела в прихожую. Там она раскрыла принесенный чемодан и стала выбрасывать из него вещи. Прибежавший полюбопытствовать Яша ловко увертывался от атласных лифчиков и хлопчатобумажных свитеров. Мелькнуло то самое полосатое платье, в котором Катерина щеголяла на выставке, и она с торжествующим криком выхватила из чемодана потертую тетрадь в черном коленкоровом переплете.

– Смотри! – она потрясла тетрадью. – Это не официальный отчет, а так, заметки. Но про камни вроде ничего там нету… Зато написано, что руководил экспедицией профессор Померанцев. А в записной книжке Валика я нашла его телефон, вот! Нужно договориться о встрече, возможно, он что-то помнит…

– Звони! – Ирина протянула ей трубку.

Профессор Померанцев оказался очень любезным старичком. Он тотчас вспомнил своего ученика и соратника Валю Кряквина и изъявил желание познакомиться с его женой. Условились, что завтра утром Катя перезвонит ему, и они уговорятся о времени встречи.

Забытые сардельки разварились до чудовищных размером.

– Такое и есть-то страшно! – опасливо заметила Ирина, рассматривая что-то розовое и огромное, лежащее на тарелке.

– Да брось ты! – Катя отважно вонзила вилку в сарделькин бок, брызнула струя жирного горячего сока и попала на Яшу.

Коккер с визгом бросился наутек, Ирина – за ним, но поскользнулась на куске булки с маслом, проехала по полу и растянулась в проходе.

Катерина, не успевшая притормозить, плюхнулась прямо на нее. В таком положении застала их вернувшаяся Иринина дочка.

– А чего это вы тут делаете? – с интересом спросила Наташка.

– Трамвая ждем! – сердито ответила Ирина и хромая отправилась на поиски Яши.

Коккер нашелся в спальне. Он валялся на кровати, прямо на шелковом покрывале, и зализывал свои раны. Впрочем, их не было, Яша был целый и невредимый, только ужасно обиженный. Пытались умилостивить его сарделькой, но коккер с негодованием отказался. Поужинали, выпили чаю, и Катя с Наташкой отправились смотреть по видику новый ужастик.

Ирина же допоздна пыталась прочитать записи Катиного мужа на предмет нахождения в них сведений о священных камнях. Почерк у профессора Кряквина был ужасный, Ирина с трудом продиралась сквозь него. К сожалению, все было напрасно.

* * *

Хотя Сергей Леонидович Померанцев уже несколько лет был на пенсии, по привычке старого путешественника он вставал очень рано. Аккуратно застелив узенькую походную кровать, он раскинул на полу старенький вытертый коврик и выполнил несколько упражнений йоги. Под конец встал на голову и застыл, обдумывая планы на сегодняшний день.

При этом он разглядывал собственную комнату. Перевернутая вверх тормашками, она казалась более просторной и не такой захламленной его бесчисленными африканскими сувенирами.

«Давно пора навести порядок, – подумал старый профессор, – выкинуть половину этого хлама.., да все руки не доходят и как-то жалко»

В комнате раздался тонкий визг, и в нее ворвался еще один африканский сувенир – мартышка по имени Трифон. Перевернутый вниз головой, Трифон выглядел особенно смешно.

Сергей Леонидович понял, что больше постоять на голове не удастся, и опустился на пол.

Трифон подскочил к нему, вытянул губы трубочкой и громко чмокнул хозяина в щеку.

– Здравствуй, Триша! – Сергей Леонидович поднялся на ноги. – Знаю, что тебе от меня нужно, а все равно приятно!

Он пошел на кухню. Трифон бежал рядом, радостно ухая и поглядывая на хозяина. Со стороны, наверное, они выглядели очень потешно – профессор был маленького роста, тщедушный, с круглым выразительным личиком, покрытым мелкими морщинками, как печеное яблоко, – в общем, в нем просматривалось отчетливое сходство с мартышкой.

Открыв холодильник, профессор достал оттуда банан. Трифон нетерпеливо выхватил плод из руки хозяина и быстро очистил его. Сергей Леонидович немало сил потратил на то, чтобы научить его этому трюку.

Еще больше сил и времени он потратил на то, чтобы приучить Трифона самостоятельно выполнять многие бытовые процедуры, зато теперь в квартире всегда было чисто и пахло не животным, а только старым деревом и африканскими ароматическими смолами.

Сергеи Леонидович привык к этим экзотическим запахам. Вот и теперь он положил на медную подставку палочку благовония и зажег ее. По кухне заструился тонкий аромат сандала.

Можно было приступить к завтраку, но вдруг настойчиво задребезжал дверной звонок.

– Кто это так рано? – удивленно проговорил профессор и направился к двери. Трифон, радостно чмокая, прыгал следом. Он любил гостей. С гостями можно было поиграть, кроме того, обычно они чем-нибудь его угощали.

Сергей Леонидович открыл дверь, не спрашивая. Он не боялся грабителей – ничего особенно ценного в его квартире не было, а приходили к нему обычно давние ученики, на несколько часов или дней залетевшие в Петербург между дальними странствиями и вспомнившие своего старого профессора.

Однако люди, стоявшие на пороге, совершенно не были похожи на его учеников. Те обычно были одеты в выгоревшие на солнце походные костюмы, защитные шляпы, прочные тяжелые ботинки. Часто они приходили к профессору прямо с самолета, с огромными рюкзаками, из которых торчало походное оборудование, со спальными мешками, которые бросали на пол под вешалкой.

Сегодняшние гости были совершенно другими. Они были одеты в хорошо сшитые черные костюмы, белые шелковые рубашки и узконосые лаковые ботинки. Кроме того, несмотря на раннее время, они были в одинаковых черных очках. Если бы профессор Померанцев смотрел современные фильмы, он назвал бы своих утренних гостей людьми в черном.

Их было трое. Поскольку одеты они были совершенно одинаково, а глаза посетители скрывали под черными очками, различать их можно было по росту и цвету волос. Один из гостей был черноволос и немного ниже своих друзей. Второй, самый высокий, был блондином. Третий был во всех отношениях средним среднего роста, среднего телосложения, и волосы его тоже были средними – не слишком светлыми и не слишком темными.

– Что-то я не припомню, в каком году вы заканчивали… – протянул профессор, прищурившись и разглядывая своих гостей.

– Чего? – проговорил блондин и уставился на Трифона. – Ух ты, обезьяна!

– Трифон не любит, когда его называют обезьяной, – проговорил профессор с оттенком легкого неодобрения.

– Ух ты, он еще и не любит! – восхитился блондин и сделал Трифону «козу». Трифон обиженно ухнул и спрятался за спину хозяина.

– Так чем, господа, я обязан вашему визиту? – осведомился Сергей Леонидович, окончательно убедившись, что ранние гости никогда не были его студентами.

– А мы что – так и будем стоять на пороге? спросил «средний» человек в черном.

– Да, конечно, прошу вас, – профессор, из которого никакие испытания не смогли выбить хорошего воспитания, двинулся по коридору, сделав приглашающий жест. Маленький брюнет, двинувшись следом за ним, потрогал острый наконечник африканского копья и выругался, порезавшись.

– Ничего не трогайте! – вскрикнул профессор. Конечно, он не держал в коридоре стрелы и копья с отравленными наконечниками, но все равно следовало соблюдать меры осторожности.

– Да не сломаю я твои игрушки! – процедил сквозь зубы брюнет.

– Чаю, кофе? – вежливо спросил Сергей Леонидович, придя на кухню.

– Некогда нам чаи распивать, – проговорил брюнет и повернулся к «среднему», который, по-видимому, был у них главным:

– Ну, скажи ему, чего нам надо!

– Ведь вы – профессор Помер… Поморцев? осведомился старший из троицы.

– Померанцев, – поправил его Сергей Леонидович.

– Ну, это неважно, – отмахнулся гость. А вы Кряквина знаете?

– Валентина Петровича? – обрадовался профессор. – Ну разумеется! Так вы от него?

– Ну, не совсем… – протянул гость. – А вы вот что скажите: десять лет назад вы вместе с ним были в Африке?..

– А в чем дело? – Сергей Леонидович наконец почувствовал некоторое беспокойство. Особенно усилилось это беспокойство, когда Трифон, придерживая хозяина за штанину, вытянул голову и тихонько завыл. Детство Трифона прошло в довольно опасных местах, и он чувствовал опасность заранее, как японские лягушки заранее чувствуют землетрясение.

– Скажи этому козлу, чтобы заткнул свою обезьяну! – прошипел брюнет, злобно сверкнув глазами.

– Тише! – одернул его старший и проговорил, фальшиво улыбаясь:

– Кряквин привез оттуда такие интересные камушки, так вот вы не знаете, где он их хранит?..

– Я ничего не знаю ни о каких камушках! оборвал гостя профессор. – И мне не нравится, как разговаривает ваш друг! Вы у меня в доме, и я бы попросил…

– Что ты с ним нянчишься? – скривился брюнет. – Разберемся по-простому.., много ли ему надо?

– Сказано тебе – не лезь! – прикрикнул на него шеф. – Я сам знаю, как вести дело!

Он снова повернулся к профессору и состроил самое доброжелательное выражение:

– Все-таки, может быть, вы еще подумаете?

Такие красивые камешки, сиреневые.., он их точно привез!

– Трифон, – Сергей Леонидович повернулся к мартышке, – пойди в ванную комнату и умойся!

Трифон очень хорошо знал эту фразу и всегда послушно ее выполнял. Хозяин приучал его к этому несколько лет. И сейчас, хотя сегодня он уже умывался, Трифон засеменил в ванную.

– Ух ты! – восхитился непосредственный блондин. – Все понимает!

– Лучше, чем некоторые люди! – проговорил Сергей Леонидович. – Так вы точно не хотите чаю или кофе?

– Ты нам зубы не заговаривай! – прошипел брюнет. – Тебе задали вопрос – так отвечай, если не хочешь неприятностей!

– А я, с вашего позволения, выпью, – профессор открыл шкафчик, достал оттуда банку кофе и какую-то толстую зубочистку. Поставив джезву на огонь, он положил на медную подставку новую палочку благовония. По помещению поплыл какой-то странный сладковатый запах.

– Да что ты с ним цацкаешься! – не унимался брюнет. – Давай поджарим его обезьяну – он тут же все выложит!

Старший из людей в черном хотел что-то ему ответить, но вдруг передумал и беззвучно сполз на пол. Блондин прикрыл глаза и упал рядом с начальником.

– Блин горелый! – вскрикнул брюнет и выхватил из-за пазухи тяжелый черный пистолет.

Однако профессор Померанцев успел опередить его. Он зажал между зубами то, что гости приняли за зубочистку, и сильно дунул. Крошечная стрелка вонзилась в шею брюнета, и он свалился на пол, скрученный страшной судорогой.

* * *

Утром Ирина поднялась пораньше, растолкала Наташку и отправилась с Яшей на утреннюю прогулку. По дороге домой они купили кофе и свежих круассанов. Вышедшая из ванной дочка радостно потянула носом и мигом умяла половину выпечки. Ирина выпроводила Наташку в школу, накормила коккера и со вздохом вошла в комнату, где ночевала Катя. Она прекрасно знала, что разбудить подругу раньше двенадцати дня очень трудно, и заранее приготовилась к тяжелой, изматывающей работе.

Катерина спала на животе, натянув на себя одеяло. Когда-то она вычитала в одном популярном журнале, что на животе спят люди, которые чувствуют себя заброшенными и одинокими, и очень по этому поводу себя жалела.

– Катюша, пора вставать! – бодрым голосом сказала Ирина и раздернула занавески.

В ответ ни раздалось ни звука. Ирина открыла форточку, потому что в комнате было душновато, подошла к кровати и мягко тронула подругу за плечо. Катерина не шелохнулась.

Тогда Ирина нахмурилась и потрясла сильнее.

Катя немедленно спряталась под одеяло.

– Катька, ну что ты как маленькая! – миролюбиво сказала Ирина. – Вставайте, герцогиня, вас ждут великие дела!

Вместо ответа Катерина положила подушку на голову и затихла. Ирина решила малость передохнуть и выпить кофе, а Катерина пускай пока собирается с силами. Однако когда она явилась в комнату, то застала свою легкомысленную подругу в том же положении.

– Слушай, это уже слишком! – рассердилась Ирина. – Больше у меня дел нету, как с тобой возиться!

Прибежал Яша и с интересом уставился на кровать. Ирина попыталась сдернуть с Катьки одеяло, не тут-то было.

– Это уже переходит всякие границы! – громко крикнула она и двинула кулаком во что-то мягкое.

Это мягкое со стоном пошевелилось, Яша дернул одеяло, и показался Катькин полузакрытый глаз.

– В чем дело? – простонала она. – Что случилось?

– Еще спроси: «Где я нахожусь?» – злилась Ирина. – Катька, очухайся! Нужно профессору звонить!

– И ты для этого поднимаешь меня в такую рань? – возмутилась Катя. – Как будто профессор не может подождать! Ему все равно делать нечего, он на пенсии!

– Как тебе не стыдно! – возмутилась Ирина. Мы же сами просили о встрече! Не ты ли вчера целый вечер распиналась тут, что тебе грозит опасность!

– Ну да, конечно… – нехотя согласилась Катя, – но вставать в такую рань… Слушай, еще только девять утра!

– Какая рань? Солнце уже светит!

– За Полярным кругом солнце полгода светит! – огрызнулась Катька. – Что же там, вообще спать не ложиться?

– Если не встанешь, Яшка съест все круассаны! – пригрозила Ирина, и Яша с готовностью гавкнул.

Этот аргумент подействовал. Охая и стеная, Катерина приподнялась на кровати, Яша мигом сдернул с нее одеяло, Ирина подхватила под мышки и всунула в тапочки. С трудом она доволокла еле переставляющую ноги подругу до кухни и влила в нее полчашки кофе. Наконец Катькины глаза полностью открылись, и рука потянулась за круассаном.

– Ну, Катерина, это же сколько терпения нужно, чтобы тебя с кровати утром поднять! – неодобрительно сказала Ирина.

– Это реакция организма на стресс! – не моргнув глазом ответила Катя.

– У тебя каждый день стресс! Звони профессору, неудобно перед пожилым человеком!

Ирина сама набрала номер и протянула Кате трубку.

У профессора долго не брали трубку, так что Ирина с Катей даже поспорили. Катька, дожевывая круассан, утверждала, что профессор еще сладко почивает, Ирина же доказывала ей, что профессор не дождался их звонка и ушел из дома.

Как оказалось, обе были не правы, потому что после десятого гудка старик все же ответил.

Однако сегодня профессор Померанцев не был так любезен. Напротив, он очень строго допрашивал Катю, как долго они женаты с Валентином Петровичем Кряквиным, при каких обстоятельствах познакомились и где Катин муж в данное время находится.

Катя удивленно таращила глаза, но, понукаемая Ириной, отвечала на вопросы довольно толково.

– Не сочтите меня слишком любопытным, говорил профессор, – но позвольте узнать, голубушка, для чего я вам понадобился?

– Это не телефонный разговор, – быстро ответила Катя, – но поверьте, мне очень нужно с вами поговорить!

– Поговорить? – протянул профессор. – Что ж, подъезжайте прямо сейчас, только не опаздывайте, а то у меня дела… И вот еще что вас попрошу: привезите, пожалуйста, ваш паспорт.

– Зачем? – оторопела Катя.

– Ну, я хочу проверить, что это действительно вы, Дронова Екатерина Михайловна.

– А свидетельство о браке не нужно? – не выдержала Ирина, она сидела рядом с Катей и прислушивалась к разговору.

– Нужно! – обрадовался профессор. – Очень даже нужно!

– Я с подругой приду! – закричала Катя. Подругу можно привести? Очень приличная женщина, писательница!

– Пускай подруга тоже паспорт прихватит! согласился профессор.

– Ты что-нибудь понимаешь? – удивленно спросила Ирина. – С чего это он такой подозрительный?

– Зря мы, наверное, к нему пойдем, профессор в маразме и нам ничем не поможет, – закручинилась Катя, – лет-то ему, наверное, уже много…

– Ладно, там на месте все поймем! – решительно сказала Ирина. – Собирайся скоренько, нехорошо опаздывать!

Катерина собралась быстро, как солдат на марше. Она пригладила разноцветные волосы, поплескала в лицо холодной водичкой и натянула свои любимые просторные брюки цвета болотной тины. Потом сложила в сумочку документы, и подруги выскочили из дома, наказав Яше вести себя хорошо и никому не открывать двери.

Профессор Померанцев жил в большом старом доме в центре города, на Таврической улице. Во дворе распускались огромные липы, и легкий ветерок относил в сторону запах помойки. Коричневая железная дверь подъезда была распахнута настежь по причине сломанного замка. Подруги поднялись на третий этаж и позвонили в нужную квартиру. Очень скоро послышались легкие шаги, сопровождаемые какими-то странными прыжками, и бодрый высокий голос спросил из-за двери, кто там.

– Это мы. Катя и Ирина! – хором ответили подруги.

– Очень приятно, – ответил голос, в котором не слышалось особой сердечности, – поднесите, пожалуйста, ваши паспорта к глазку.

Подруги переглянулись и выполнили требуемое.

– Теперь свидетельство о браке с Валентином Кряквиным, – попросил профессор, – так, вижу…

– Вот я еще тут свадебную фотографию прихватила, – не выдержала Катя, – может, ее под дверь просунуть? – – Благодарю вас, – ответил профессор, – думаю, что этого не требуется.

Дверь распахнулась, и подруги увидели перед собой худенького малорослого старичка.

Загорелое лицо его было изрезано морщинами, щечки похожи на печеные яблочки.

– Проходите, пожалуйста! – мило улыбнулся профессор.

Подруги с любопытством огляделись. Длинный коридор был уставлен разными африканскими штучками. Были тут и копья, и луки, и колчаны со стрелами, висели африканские маски. Катя почувствовала себя как дома и улыбнулась профессору. Тотчас послышалось довольное уханье, и откуда-то сверху спрыгнула довольно крупная мартышка.

– Это Трифон, знакомьтесь, – представил профессор.

Трифон был одет в кокетливый полосатый комбинезончик. Он весело заухал и подбежал знакомиться. Судя по всему, Катерина с ее разноцветными волосами произвела на него неизгладимое впечатление. Кажется, он почувствовал в ней что-то родное.

– Очень милый, – сказала Ирина и пожала крошечную ладошку.

Трифон приветствовал ее из вежливости, потому что был очень хорошо воспитан профессором, сердце же его было сразу отдано Катерине. Он прыгал вокруг нее, визжал и всячески старался угодить.

– Триша, – строго сказал профессор, – не мешай нам, пожалуйста. Дамы пришли по делу.

Трифон надулся и нехотя отскочил в сторону, потом, быстро перебирая лапами, полез по стенке дубового резного шкафа, с него перепрыгнул на полочку и повис на бронзовом бра, качаясь на одной руке.

– Пройдемте в комнату, – пригласил профессор, – только, милые дамы, прошу вас, ничему не удивляйтесь.

Комната была очень большая, с высокими потолками, как во всяком старом доме. Она была перегорожена книжными стеллажами на две неравные части. Катерина вошла, оглядываясь на Тришку, который пытался всячески привлечь ее внимание, и в данный момент посылал с люстры воздушные поцелуи. С разбегу она проскочила на середину комнаты и остановилась в изумлении. У боковой стены, между шкафом и письменным столом, стоял диван, обитый потертой коричневой кожей. На диване в обнимку лежали двое молодых людей в одинаковых черных костюмах. Галстуки у них тоже были черными, а рубашки – белыми. На ногах у них были черные остроносые ботинки. Они так и валялись на диване в ботинках. Один из молодых людей был натуральным блондином, второй – непонятной, неопределенной масти.